Текст книги "Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни"

Римский откупщик

Е. Богрова

1

Уже прошло несколько дней с тех пор, как цензорами были произведены на форуме публичные торги на целый ряд новых построек, долженствующих украсить Рим, и работа была уже сдана той компании откупщиков, которая согласилась сделать ее по наиболее дешевой цене, но обиженные конкуренты все еще не могли успокоиться. И теперь у Среднего Януса, т. е. в том месте, где улица Аргилет заканчивалась каменной аркой и сливалась с площадью форума и где происходило обычное сборище всех римских дельцов, коммерсантов, финансистов, банкиров и откупщиков, над взявшими этот подряд громко трунили, уверяя, что тот из предпринимателей, который по закону выставлялся компанией как поручитель за добросовестное исполнение работы и считался ответственным за нее своим состоянием, наверное, станет нищим. Мыслимо ли взять на себя работу по такой низкой цене! Из какого же материала они думают строить? Сбили цены, не дали нажиться другим и сами не наживут ничего и разорятся…

Два человека, стоявшие поодаль, прислушивались с снисходительным вниманием ко всем этим пререканиям. Они оба были чужды этому миру римских дельцов, пришли к Среднему Янусу в надежде где-нибудь призанять денег, познакомились случайно здесь же, на площади, и подружились. Речь их, хотя и латинская, все-таки выдавала, что они не римляне; действительно, один из них был помещик, приехавший из Сицилии, а другой, уже не раз бывавший в Риме, явился сюда теперь из Малой Азии, из Каппадокии, по поручению своего царя Ариобарзана.

– Какое волнение и сколько язвительных слов, – сказал каппадокиец, обращаясь к своему новому знакомому. – И из-за чего? Из-за какой-то, быть может, ничтожной постройки… Хотел бы я видеть, что же бывает на форуме, когда представители откупных компаний перебивают друг у друга сбор налогов с таможен, рудников, пастбищ, каменоломен, соляных промыслов и урожаев. Ведь сборы всех этих налогов и пошлин тоже отдаются цензорами с торгов, и это происходит в Риме через каждые четыре года. Как ликуют получившие на откуп провинцию, ведь действительно это дает им возможность нажить миллионные барыши! Они вносят тотчас же правительству требуемый задаток, а затем и все остальное, а между тем целые банды их служащих, вольноотпущенников и рабов вторгаются в провинцию, взятую на откуп, и вымогают при сборе налога гораздо больше, чем следует им по закону, теснят, унижают.

– Откупщики богатеют, а провинция разоряется и гибнет, – хмуро заметил сицилиец.

Доверенный царя Ариобарзана холодно пожал плечами.

– И все-таки, – сказал он, – Рим, получая из провинции все нужное для его жизни, хлеб, товары и драгоценные металлы, тем не менее крепко охраняет интересы откупщиков. И понятно почему… Обойди весь Рим, и ты не найдешь ни одного римлянина, который не был бы явно или тайно заинтересован в процветании откупных компаний. В кассы откупщиков постоянно притекают деньги со стороны. Сенаторы, которым запрещено участвовать в коммерческих предприятиях, умудряются все-таки через подставных лиц вкладывать в предприятия откупщиков свои капиталы; помещики, купцы, ремесленники несут откупщику свои сбереженья. Ведь это так выгодно: и капитал в надежных руках, и проценты получаются на него огромные. Богатые вкладывают большие деньги в дела откупных компаний, а менее состоятельные участвуют в делах компаний, внося незначительные денежные суммы, причем в любую минуту они могут перепродать свое участие в делах компании, т. е. свою долю или доли другому лицу…

Он внезапно умолк и сказал уже совсем другим тоном, понижая голос и указывая на пожилого человека, с озабоченным видом проходившего мимо них:

– Вот идет, если я не ошибаюсь, директор компании откупщиков, собирающей налоги с азиатской провинции. Однако он сегодня не в духе! Как он рассеянно и нелюбезно здоровается со своими знакомыми! Очевидно, он получил неприятное или тревожное известие с Востока или же…

Но сицилийский помещик перебил его с видимым нетерпением:

– Ты, может быть, думаешь, что я не знаю про вымогательства откупщиков, ты воображаешь, что Сицилии как будто бы легче, чем другим римским провинциям, если торги на сбор налогов делают в Сиракузах, а не в Риме, и откупщиком может быть и сицилиец, что поэтому там не бывает злоупотреблений при сборе налогов! Вот, например, я скитаюсь теперь в Риме. А ведь у меня было прекрасное, доходное имение, и я сам происходил из уважаемой и богатой семьи. Но я был принужден бежать оттуда, мне стала ненавистна моя же земля… Случилось это несколько лет тому назад. Являются однажды в наше имение сборщики собирать, как всегда, десятую часть урожая. Отец мой дает; но, несмотря на то что он уже прибавил зерна больше, чем следовало им по закону, они велят насыпать меру с верхом. Отец на это не согласился и поехал в город к главному откупщику жаловаться. Но тот принял его, глубокого уже старика, в высшей степени грубо, издевался, глумился, и старик всему покорился… Прошел год, являются снова сборщики, а урожай был неважный. Взяли зерна, сколько хотели, но все-таки им показалось мало, и вдруг начинают требовать еще денег. Мы дали. Все хозяйство пошатнулось. Наступает следующий год – снова требуют зерна больше, чем следует им, и денег, а когда, понимаешь ли, прямо уже нечем платить, задерживают все зерно на току и все сельские орудия… Тогда уже я не выдержал и отправился к главному откупщику, но он не удостоил меня выслушать, а велел схватить меня и привесить к дереву на городской площади… Отец занял денег у ростовщика за большие проценты, уплатил откупщику, и с этих пор нам не оправиться… Но ты не слушаешь?

Каппадокиец, действительно, слушал рассеянно, он был заинтересован тем, что происходило у Среднего Януса. Там шел оживленный торг. Несколько человек торопливо и преувеличенно развязно перепродавали по дешевой цене свои доли в восточных откупах, ссылаясь на целый ряд семейных обстоятельств, вынуждающих их поскорее закончить дела и выручить деньги. Римские дельцы, пользуясь этой спешкой, еще больше сбивали цены на эти доли и азартно скупали их, но большинство относилось к этим сделкам недоверчиво, опасаясь, уж не случилось ли чего-нибудь неблагоприятного для римлян в Азии. Та торопливость, с которой перепродавались доли, начинала казаться подозрительной.

Римский меняла

Каппадокиец молча соображал. Воображение уже рисовало ему мятеж и избиение римлян в азиатской провинции, о котором пока правительство скрывает, и сердце его переполнялось злорадством. Он холодно и как будто бы равнодушно отнесся к страданиям своего случайного знакомого. В Азии переживалось столько тяжелого, что по сравнению с тем гнетом, который давил Восток, участь Сицилии ему казалась сносной. Ведь на притеснения сицилийских откупщиков, людей маловлиятельных, происходивших из местных жителей, можно было жаловаться, и эти жалобы порой бывали услышаны в Риме. Но совершенно иначе обстояло дело с восточными откупами. Главные откупщики – миллионеры, живущие в Риме, – сумели привлечь на свою сторону и сенат и должностных лиц. В их предприятиях вложены деньги сотен и тысяч римлян – какое им дело до жителей Азии? Они заинтересованы только в том, чтобы восточные откупа давали как можно больше дохода.

Каппадокиец задумался. Ему представилась тяжелая картина разорения богатой провинции Азии, истерзанной откупщиками. Несмотря на золотые россыпи, плодородие почвы, мануфактурные дела, не хватает денег, чтобы уплатить все, что вымогают откупщики при сборе налогов. Приходится брать взаймы у римских ростовщиков, платить им огромные проценты. Но откуда взять требуемые ростовщиком и откупщиком деньги? И вот родители продают в рабство своих детей; несмотря на уважение к святыням, из храмов везут на продажу статуи богов… Долги растут, должник уж не может расплатиться и впадает в кабалу. Его держат в цепях, мучают на дыбе… Римляне, эти господа и победители, вмешиваются в дела маленьких государств, расположенных по соседству с их владениями, римские откупщики и ростовщики врываются к ним и позволяют себе всякие насилия, а Римское государство выдумывает всевозможные предлоги, чтобы заставить их платить. И цари напрягают последние денежные силы своих маленьких государств, боясь за целость своих престолов…

Вот и теперь несчастный царь Каппадокии Ариобарзан задыхается, как в тисках, и прислал в Рим нескольких доверенных лиц вымолить отсрочек по его векселям или же достать где-нибудь денег для уплаты процентов его римским кредиторам.

Каппадокиец встрепенулся, он вспомнил, по какому важному делу он приехал, решил обойти банкирские конторы, узнать последние деловые новости и двинулся к торговым рядам – табернам, находившимся вблизи храма Кастора. Северные таберны назывались новыми, а южные – старыми. Но и северные, ремонтированные вследствие пожара позже южных, уже приходили в ветхость. В этих строениях, сделанных из камня, обнесенных колоннами и портиками, помещались банкирские конторы, над ними были мезонины, жилые помещения, а еще выше, выступая над портиками, были устроены крытые балконы-менианы, откуда публика смотрела на гладиаторские бои, происходившие на форуме. Впрочем, уже поговаривали, что таберны следует уничтожить, и некоторые предусмотрительные дельцы и банкиры заблаговременно перенесли из таберн в портики базилик свои конторы. В этих базиликах, строениях с двухскатными кровлями, беспрестанно сновала шумная, говорливая толпа. Здесь, особенно в случае непогоды, происходили деловые свидания римских коммерсантов, заключались торговые сделки и займы, а в глубине базилик высились кафедры и происходили судебные заседания.

Однако приехавший из Каппадокии доверенный царя Ариобарзана предпочел пройти прямо к табернам, чтоб повидать здесь знакомого старика-банкира, прекрасно знавшего всех римских дельцов. У него он надеялся узнать последние римские новости. Присутствие сицилийского помещика нисколько не стесняло его и даже казалось желанным. Зная старика, было легче при постороннем человеке навести его на любимую тему об откупщиках и затем незаметно перевести разговор на то, что хотелось узнать. К откупщикам банкир относился с неизменным благоволением. Он обыкновенно начинал с похвального слова доблести одного откупщика, о военных подвигах которого он слышал еще от своего деда. Этот откупщик командовал небольшим отрядом и одержал блестящую победу. Впрочем, это было так давно, лет 200 тому назад… Теперь уже откупщикам не до военной славы, они отдают свои силы государству, служа ему на другом поприще, и освобождены от военной службы. Но и теперь все великое в государстве создается при помощи откупщиков. Мог ли бы осуществить, например, Гай Гракх целый ряд предприятий, направленных на благо народа, если бы его щедро не поддержали откупщики? Ведь для его новых затей потребовались огромные денежные средства – шутка ли, провести через всю страну новые дороги и устроить колонии на юге Италии и в Африке!..

Но при имени Гракхов каппадокиец обыкновенно терял самообладание и начинал задавать старику целый ряд язвительных вопросов. Ведь это, кажется, при Гракхах было присоединено к Риму Пергамское царство, т. е. провинция Азия, это с их разрешения хлынули туда римские откупщики собирать десятину? Щедро же отблагодарили Гракхи откупщиков за оказанные ими услуги… и кроме того, всему сословию богачей, у которых главное занятие – откупа, они еще отдали в руки суд!.. С тех пор нет управы на откупщиков, что бы они ни делали… Ведь их судят свои же люди!..

Старик сердился, и завязывался спор. Впрочем, его собеседник не забывал, что он сам житель Азии, и говорил осторожно, избегая резкостей, и незаметно переводил разговор на современное состояние Рима и на Рабирия Постума.

И старик разом смягчался: перед Рабирием Постумом, миллионером-откупщиком, который удостаивал и его иногда денежными поручениями, он благоговел.

Но сегодня старик был очевидно не в духе. Он сидел, как всегда, за своей конторкой, обнесенной решеткой, и хмуро считал деньги, принесенные ему каким-то рослым молодцом на хранение.

– Носятся слухи, что в Азии громят римлян!.. – сердито проговорил он, и тотчас же добавил: – Впрочем, я этому не верю. Сущий вздор!..

А волнение на форуме росло, распространялось в базилики, отрывало коммерсантов от обычных дел. Повсюду обсуждали горячо и нервно, что следует предпринять, если слух подтвердится. Упрекали римское правительство в бездействии, требовали немедленной отправки вспомогательных войск для защиты римских граждан. Паника охватывала весь форум.

– Если в Азии громят римлян, значит бьют ненавистных откупщиков и ростовщиков! – вполголоса, с затаенным злорадством пояснил каппадокиец своему безмолвному спутнику.

Подсчет денег

Он ликовал, но силился собой овладеть, и ему представлялось уже, как льют римлянам расплавленное золото прямо в горло – пейте!.. Вас томила такая жажда золота…

– Впрочем, когда подымается против Рима Галлия или Греция, и там начинают с избиения откупщиков, – небрежно пояснил он и перевел разговор на другое, указав в сторону Капитолия. – Вот храм Юноны Монеты, римский монетный двор; на форуме у храма Сатурна помещается здание римского казначейства, а вот недалеко высится храм Кастора, в крепких подвалах которого, за бронзовыми дверями, римские богачи хранят свои капиталы. Везде и повсюду – деньги, а у нас с тобой – ни денария!.. Впрочем, тебе я удивляюсь, на что ты рассчитываешь? В Риме установлено 12 % в год на каждый заем, но ведь именно поэтому провинциалам запрещено брать деньги взаймы в Риме; денежные сделки, заключенные с провинциалами в Риме, считаются недействительными. Провинциалы могут брать взаймы только в провинциях, где с них берут 48 % в год… Впрочем, ты, может быть, имеешь в виду занять у какого-нибудь влиятельного человека, который заставит сенат обойти законы и разрешить заем. В таком случае займи у Брута, друга Цезаря. Конечно, не он сам будет вести с тобой переговоры, а все будет устроено через подставных лиц. Уверяю тебя, что у Брута ты никогда в долгу не останешься – он из тебя выжмет последнее… Он способен пустить в ход все, даже военную силу, затравить, уморить голодом… Этот ростовщик еще развернется со временем и превратится в чудовище!.. Боишься его – займи у Помпея, великого Помпея, знаменитого полководца… Впрочем, я совершенно забыл, ведь тебе нужна, вероятно, какая-нибудь совершенно ничтожная сумма, – тогда тебе в Риме решительно делать нечего, отправляйся к себе домой и займи у любого римского солдата, ведь они все поголовно ростовщики…

Сицилиец, оглушенный всем этим потоком слов и задетый ироническим тоном своего собеседника, раздраженно сказал: «Обращайся к ним сам! Ведь тебе, кажется, нужны деньги для твоего царя!..»

Но каппадокиец не обиделся. Ни для кого в Риме не было тайной, что его царь совсем обеднел, и поэтому он ответил совершенно просто:

– Увы, все источники денег уже нами испробованы. У Брута уже взято, и много даже… У Помпея тоже взято… Веришь ли, тридцати трех талантов[50]50
   Талант – около 1200 рублей.


[Закрыть] не хватает, чтобы покрыть за месяц проценты, которые царь Ариобарзан должен платить по векселям…

Руины храма Кастора и Поллукса на Римском форуме

Сицилиец не дал ему договорить. «В таком случае займи у Рабирия Постума! – сухо сказал он, показывая, что и он хорошо знает всех римских дельцов. – Ведь это богач, которому теперь нет равного, он увеличил полученное им от отца наследство до невероятных размеров. Кажется, нет такого крутого предприятия, в котором не принимал бы участия Рабирий! Воображаю, какой доход дают ему таможенные откупа и какие здесь возможны злоупотребления!.. Из Азии Рим получает мануфактуру, парфюмерию. Из Египта – папирус, льняные и шелковые ткани с дорогими вышивками, ювелирные и стеклянные изделия… Сколько же за все это переплачивается лишнего на таможнях, чтоб с товаром обходились бережно и не задерживали его в пути. Даже когда я однажды вздумал переправить из Сицилии в Рим амфоры с медом, как меня измучили на таможне…»

Доверенный царя Ариобарзана нахмурился. Говорить о Рабирии, особенно в тоне осуждения, он не желал. Его царь был в долгу и у этого миллионера, но именно на его денежную поддержку он теперь снова надеялся…

Римская монета асс времен республики с изображением двуликого Януса и носовой части корабля

Разговор вдруг сам собой прервался, потому что на форуме поднялась суета. Вестовые, через посредство которых откупные компании сносились со своими римскими директорами и правлениями, оповещая их о ходе дел и о состоянии провинций, причем эти новости оглашались обыкновенно на форуме во всеуслышание, сегодня запоздали, и вот один из них, приехавший раньше других, присланный с донесением к Рабирию из Азии, стал в конторе Рабирия на стол и, как всегда, должен был сообщить последние известия с Востока. Стало тихо… И голос его, усталый и хриплый, громко разнесся по всей площади:

– В Азии все обстоит вполне благополучно…

Возгласы ликования и радости огласили весь форум. Сердито метались лишь те, которые поспешили продать свои доли по дешевой цене. Угадывали, что слух об избиении римлян в Азии был, вероятно, пущен лицом, желавшим за бесценок скупить доли. И несколько человек, по адресу которых сыпались угрозы, боясь расправы, поспешно удалялись с площади.

Из своей конторы твердой поступью вышел Рабирий Постум. Он был озабочен, но не делами Азии, а Египтом: он дал большую сумму египетскому царю Птолемею XIII, но этот царь внезапно лишился трона, изгнанный своими взбунтовавшимися подданными.

Каппадокиец при виде Рабирия растерянно заметался, выдвинулся вперед, чтоб обратить на себя внимание, и воскликнул льстивым, подобострастным голосом: «Вот, наконец, и само солнце Рима, озаряющее золотыми лучами всю огромную Азию»! – и он склонился перед Рабирием, приветствуя его низким восточным поклоном, как царя.

Рабирий не удостоил его ответом, даже не оглянулся, и проследовал дальше.

2

Знатный египтянин, личный друг и секретарь царя Птолемея XIII, окончил наконец свою речь, в которой он горячо просил Рабирия оказать царю поддержку и помочь ему вернуть трон.

Рабирий упорно молчал, и в его комнате, роскошно убранной, водворилась тишина.

Наконец Рабирий сказал: «Дела Египта идут все хуже и хуже. Сегодня я даже слышал на форуме, что следует наконец дать ход завещанию покойного египетского царя, в котором Египет подарен Риму, и присоединить его к Римскому государству».

– Но ведь нет такого завещания, Рабирий! А если оно существует, оно подложно!..

Рабирий холодно посмотрел на египтянина: «Но Цезарь, бывший консул и любимец народа, – внушительно произнес он, – Юлий Цезарь готов верить, что оно настоящее; чтобы отвлечь его мысли от египетских дел, царь Птолемей XIII вручил ему несколько лет тому назад 6 тысяч талантов, предназначенных для него и двух других влиятельных людей в Риме – Помпея и Красса».

Сказав это, Рабирий нахмурился. Большую часть этих денег царь занял у Рабирия и теперь не мог отдать долга. Нельзя было медлить больше, Птолемею нужно было во что бы то ни стало вернуть Египет, ведь Рабирий вовсе не имел желания потерять такие огромные деньги. Но, пользуясь бедственным положением царя, Рабирий стремился еще захватить в свои руки заведование всеми денежными делами Египта, и чтоб добиться этого, он притворялся теперь вполне равнодушным к дальнейшей судьбе Птоломея.

– И так время идет, – продолжал Рабирий. – Когда два года тому назад царь Птолемей XIII прибыл в Рим просить о заступничестве, я горячо откликнулся. Я дал ему взаймы денег, чтобы он мог склонить сенат на свою сторону. Затем я убедил царя уехать в Эфес и там ждать развязки. Но теперь, говоря откровенно, я охладел. Я дал так много, терплю такие убытки… Чего же вам больше, теперь вопрос об Египте, очевидно, приходит к концу. Римляне долго не знали, как быть с Египтом, и решили спросить совета у священных книг Сивиллы. И вот их ответ: «Царя Птолемея надо восстановить на троне, но только… не прибегая к военной силе…»

Он взглянул на побледневшее лицо своего собеседника, который раздраженно воскликнул: «Но разве возможно не прибегать к помощи войска! Эти беспокойные жители египетской столицы Александрии вечно волнуются, разве они захотят подчиниться добровольно?»

Рабирий продолжал равнодушным голосом: «Отчего же? Уважение к Риму так велико! Просите великого Помпея поехать в Египет вместе с царем Птолемеем в сопровождении двух ликторов или же обратитесь к каким-нибудь уважаемым сенаторам, быть может, они согласятся сопровождать царя при въезде его в Александрию».

И, не давая взволнованному секретарю Птолемея возразить, угадывая, что он хочет сказать, Рабирий продолжал: «Нет, нет!.. Что касается меня, то я только коммерсант! Друзья и так упрекают меня, что я слишком увлекаюсь делами иностранных царей. Я вам ничем не могу быть полезен».

– Рабирий! А твои деньги, твое золото – разве это не сила?

– И золотые копи истощаются, – холодно и упрямо отвечал Рабирий.

Наступило неловкое молчание.

– Твое состояние не пошатнется, – сказал, наконец, друг Птолемея. – Мой царь тебе так доверяет, что желал бы поручить тебе наблюдение за правильным поступлением всех налогов Египта. Рабирий, он желал бы тебя назначить министром финансов.

Рабирий был втайне доволен, но продолжал равнодушно молчать. Не отвечая согласием, он нашел все-таки своевременным показать, что готов заинтересоваться будущим Египта, и стал осторожно намечать образ действий.

– Я бы все-таки посоветовал царю Птоломею обратиться к проконсулу Сирии Габинию, – сказал Рабирий. – У него довольно большое войско, и сам он человек ловкий и жадный. Если ему пообещать 10 тысяч талантов, он двинется в Египет со своим войском и сломит его упорство… Не трудись возражать, я предвижу все, что ты скажешь. Ты воображаешь, что Габиний не решится на это. Римское правительство запретило своим полководцам вмешиваться, не имея его разрешения, в дела союзных царей. А здесь к тому же против военного вмешательства высказались сами боги. Идти войной значит оскорбить священную волю богов. Но 10 тысяч талантов! Ради них можно рискнуть… Тем более что я бы мог повлиять на Помпея… Кстати, ведь царь Птолемей и ему много должен?.. Не делай жеста стеснения!.. Конечно, Помпей человек осторожный, бережет свое доброе имя и не захочет путаться в такое дело!.. Но, если я его попрошу, он напишет несколько сочувственных слов царю Птолемею, очень и очень благожелательных. Птолемей покажет это письмо Габинию, а Габиний, человек умный, прочтет между строк, что Помпею будет приятно, если царю Египта будет оказана услуга, и что в случае негодования Рима Помпей употребит свое влияние, чтоб замять дело… Знаешь ли, когда обещано 10 тысяч талантов!..»

Рабирий умолк. Молчал и секретарь Птолемея. Он ненавидел Рабирия и восхищался им. Для него Рабирий был олицетворением могущества и силы денег. Этот миллионер-откупщик располагал судьбами союзных царей, помыкал Римом, сенатом, высшими должностными лицами и из своей конторы, силой золота, управлял всем государством.

– Впрочем, если я захочу… – самоуверенно начал он.

– Если ты захочешь, – подхватил друг царя, – Птолемей будет в Египте! – И после недолгой паузы прибавил: – Ты, Рабирий, ты можешь все…