Текст книги "Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни"

Римская школа

С. Радциг

1

Было еще раннее утро, когда Гай, мальчик лет 13–14, вышел из дому. Одет он был, как и все сыновья свободно рожденных римлян, в претексту, т. е. тогу с пурпуровой каймой, которую меняли на обычную тогу зрелых мужей лишь по достижении 16–17 лет. Длинные волосы на голове, посвященные до того же возраста божеству, и золотая булла – ладанка на шее – дополняли наряд мальчика. Он шел в сопровождении своего дядьки, педагога-лидийца, который нес в левой руке в особого рода цилиндрическом ящичке (capsa) учебные принадлежности и отдельно вощеные таблички, служившие для письма. По всему было видно, что они направлялись в школу.

В Риме так же, как и в Греции, лет с 7 мальчики поручались попечению рабов. Конечно, все их руководительство было чисто внешнего характера: они должны были следить всюду за своими питомцами, чтобы они держали себя прилично и на улице и за столом, провожать их в школу и т. п. Потому и назывались они первоначально просто провожатыми, спутниками или руководителями, а впоследствии к ним было применено греческое название педагогов.

Трудно было старому лидийцу поспевать за живым и резвым мальчиком и нередко приходилось прибегать и к мерам строгости – то дать подзатыльник, то отодрать за уши. А он то убегал далеко вперед, то останавливался, чтобы углем написать на стене что-нибудь из тех стихов, которые разучивал в школе, или чтобы нарисовать чудовищную голову. В Помпеях стены домов сохранили немало образцов такого художества.

Мальчик издали заметил кого-то из своих сверстников и побежал догонять его, оставив далеко позади себя лидийца, который мерно постукивал по мостовой своим высоким изогнутым посохом. «Куда ты? стой!» Но не так легко было остановить мальчика. И долго лидиец ворчал, вспоминая былые времена. «Прежде-то разве так было? Юноша и в 20 лет не смел отойти от своего педагога. А коли опоздать к занятиям в школу, так от учителя такой нагоняй будет!.. Да и потом на плохом счету будут и ученик, и его педагог. А когда сидит мальчик на скамье у учителя да, читая книгу, ошибется хоть в одном слоге, бывало, так расцветят ему шкуру, словно у кормилицы шаль…»

Эти рассуждения старого лидийца прерваны были шумом, который раздался на перекрестке с боковой стороны. Толпа мальчиков лет 7—10, довольно бедно одетых, отправлялась на свои уроки куда-то за город. Нередко бывало в Риме, что учителя низшей школы, не имея порядочного помещения в городе, уводили своих питомцев на чистый воздух за город и там вели свои уроки.

2

Все ученье молодых римлян представляло три ступени. Лет 7 детей – не только мальчиков, но и девочек – отдавали в школу начального учителя (litterator), где они обучались чтению и письму, а также счету; 12–13 лет они переходили в школу грамматика. Тут они занимались изучением и толкованием родных писателей, проходили арифметику и геометрию. В сравнении с греческой школой дело осложнялось еще тем, что, кроме родного языка, римские дети с раннего возраста обучались еще греческому языку. В 16 лет юноша «надевал тогу мужчины», т. е. делался совершеннолетним и начинал готовиться к общественной деятельности, обучаясь в риторской школе.

Сцена из детской жизни (рельеф гробницы)

На одной из площадей Рима, среди нескольких лавчонок мелких торговцев, помещается «лавочка» (taberna) школьного учителя. Еще издали слышны оттуда детские голоса. Там идет зубрежка.

Занятия начинались в римских школах очень рано, нередко еще при свете огня. Еще темно, еще не начинали работать ни в одной мастерской, а десятки школьников уж собираются в школу. Им приходится приносить с собой для освещения лампочки. От множества ламп стоит страшная копоть, которая садится на все предметы.

Помещение школы совершенно открыто так же, как в лавочках, где торгуют всякой всячиной, так что уличный шум нередко заглушает слова и мальчиков и учителя. Но учителя того времени не находили в этом особенного неудобства. Правда, иногда ставили какие-нибудь ширмочки, чтобы дети не отвлекались от своего дела тем, что происходит на улице. Но нередко бывало и так, что учителя начальных школ давали уроки и прямо на улице. Всякий прохожий мог тут остановиться и следить за ходом учения. При такой простоте нравов нетрудно представить себе и простоту всей школьной обстановки. Стул со спинкой для самого учителя, возле него особый ящик вроде ведра (scrinium), в котором сложено несколько свитков книг, нужных для преподавания, и простые табуретки для учеников – вот и все. Нет даже столов, потому что пишут, кладя таблички на колени. Да и табуреток не хватает на всех учеников, так что некоторым приходится располагаться на полу.

Делом начального обучения и даже среднего обыкновенно занимаются вольноотпущенники. Прут и ремень, которые лежат около стула учителя, всем мальчикам хорошо знакомы. За малую провинность бьют по руке, за более крупную – уж настоящая порка. Эти наказания – совершенно обычное явление в римской школе, и немало было учителей, которые надолго потом оставили этим память у своих воспитанников. Так знаменитый поэт Гораций вспоминает про своего учителя, «драчливого» Орбилия.

Самое преподавание в общем шло так же, как и у греков. Учитель занимался не сразу со всем классом, как это делается в наше время, а с каждым учеником отдельно. Одному он задает учить названия букв, другому намечает на его табличках очертания букв, чтобы он привыкал к письму, обводя своей рукой намеченное, третьего заставляет писать склады, сочетания букв в отдельные слоги, четвертого – по нескольку раз писать нравоучительную фразу. И мальчики усердно царапают своими стилями, т. е. острыми металлическими палочками, кто – по навощенным деревянным табличкам, кто – на черепках от битой посуды. Старшим ученикам нередко учитель поручает следить за младшими и помогать им в работе.

Раб-педагог с воспитанниками.

Терракотовая статуэтка

А вот несколько учеников постарше должны уж писать не на табличках. Они достали из своих сумок тоненькие тростниковые палочки, у которых один конец остро отточен наподобие наших перьев, развели водой в небольшой баночке черную краску – сепию, которая должна заменять чернила. Учитель дал им по небольшому листу папируса, уже бывшего в употреблении. На одной стороне его было уже что-то написано. Но написанное там теперь было больше не нужно, а чистой стороной еще можно воспользоваться. Для школьных потребностей слишком дорого стоило бы употреблять совершенно чистый, хороший папирус! Так как книги были довольно дорогой вещью, то в школьной жизни старались обойтись без них. То, что требовалось заучить, учитель обыкновенно диктовал ученикам.

И вот он на память диктует отрывок, постоянно разучивавшийся в школе, из латинского перевода гомеровской «Одиссеи». «Про мужа мне, Камена, про хитрого поведай». Еще под конец 1‑й Пунической войны стала чувствоваться в Риме настоятельная потребность в расширении образования. Сближение с греками, которые настолько превосходили своей культурой грубых и необразованных римлян, привело к тому, что именно греки стали наставниками подраставших поколений. А так как в то время еще не было у римлян литературных произведений, которые бы можно было читать с учениками, то один из таких греков и решил для школьных потребностей перевести на латинский язык гомеровскую «Одиссею». Это был Ливий Андроник, который и стал первым латинским поэтом. Его перевод впоследствии казался грубым и нескладным, но в течение нескольких столетий на нем воспитывалась вся римская молодежь.

Учитель диктовал стих за стихом из этой поэмы. Многое в записываемых словах было непонятно для школьников. Но в том-то и было преимущество таких устаревших произведений, что, записывая под диктовку и заучивая их, дети попутно усваивали из объяснений учителя и множество своеобразных выражений родного языка и новых для них понятий. Кто это называется именем Камены? Сейчас же следует объяснение, что так переведено греческое слово «Муза». У римлян были божества, покровительницы искусств, Камены, которые с течением времени под влиянием греческой культуры и греческих религиозных представлений уступили место греческому имени Муз. А это выражение «поведай» – разве оно употребляется в обычном разговоре? Опять старинное выражение.

Письменные принадлежности (фреска из Помпей)

Группа мальчиков, заткнувши уши, громко зубрит основу римского законодательства – законы 12 таблиц. Старинный язык и их сухой, канцелярский слог подчас совершенно непонятен для детей. Но воспитатели думают, что будущий гражданин должен прежде всего знать хорошо.

Маленький Квинт весь поглощен счетом. На коленях у него особая счетная доска – абак. Рядом с ним другой мальчик, поменьше его, считает вслух по пальцам, пальцами левой руки считает единицы, а на правой руке отмечает десятки.

В другом конце между тем несколько мальчиков заняты делением асса. Асс – это римская монета, которая первоначально соответствовала стоимости фунта меди и делилась на 12 унций. Но с течением времени стоимость его упала до 2–3 копеек на наши деньги.

«Ну, скажи, сын Альбина: если к 5 унциям прибавить одну унцию, что получится?» Ученик затрудняется ответить. «А ты мог бы сказать», – говорит учитель. Сконфуженный мальчик спешит ответить наобум: «Третья часть асса». – «Э, плохо! Так-то ты будешь беречь свои денежки. Прибавляется унция, что же выходит?» – «Пол-асса», – восклицает вдруг сообразивший мальчик (¹/₂ асса составляет 6 унций).

Со стороны послышались всхлипывания мальчугана, который только недавно стал ходить в школу. С непривычки не может он освоиться с школьными порядками, и не дается ему наука. Делать нечего, подходит к нему учитель и, чтобы утешить, сует в руку пряник.

К учителю один за другим подходят ученики – кто читает, кто показывает написанное. Время идет. Уже около полудня. Внимание утомилось; все ждут не дождутся, когда наступит перерыв. Вот, наконец, учитель разрешает идти домой, чтобы позавтракать. С нетерпением бегут школьники домой. А потом, после некоторого отдыха, снова пойдут на занятия…

3

Двенадцати лет Гай поступил в школу грамматика. Это была средняя школа. Вообще образование в Риме было личным делом каждого гражданина; государство совершенно не вмешивалось ни в какую отрасль образования, и в республиканский период школы только и были частные. Тем не менее мысль о необходимости хотя бы начального образования твердо держалась в римском обществе. Правда, средняя и в особенности высшая школа в большинстве случаев были уделом лишь зажиточных людей. А богачи нередко давали своим детям и домашнее воспитание.

Гай выучился уже в начальной школе читать, довольно бегло писал и считал. Готовясь, как и всякий римлянин из зажиточной семьи, играть какую-нибудь роль в общественной жизни, он должен был научиться владеть правильной речью, как устной, так и письменной. Вот к этому и клонилось образование в школе грамматика.

Абак (римские счеты)

Само собою разумеется, что вести преподавание в средней школе было гораздо более сложным делом, чем обучать чтению да письму. Это уже требовало серьезного образования; надо было знать как пять пальцев и правила речи, и мифологию, и поэтов. Труд этот был тяжелый, а вознаграждался плохо. В большинстве случаев этим занимались вольноотпущенники.

Тесное и неприглядное помещение этой школы все-таки несколько лучше обставлено, чем «лавочка» начального учителя. По стенам развешано несколько таблиц, в которых нетрудно узнать иллюстрации к Троянской войне. Некоторые из таких таблиц сохранились и до нашего времени. Они служили для наглядного прохождения курса.

Стены пестрят всевозможными надписями самих школьников. То это имена их, то стихи из разучиваемых произведений, латинских и греческих; иногда просто отдельные бессвязные буквы. Одни из этих надписей сделаны краской, другие просто нацарапаны стилем.

В глубине комнаты стоит изображение богини Минервы, которая почиталась как покровительница наук и искусств. Ей молятся при начале учебного года об успешности занятий (в праздник квинкватрий, с 19 по 23 марта).

В сторонке сидят провожающие мальчиков в школу педагоги и кое-кто из посторонней публики, а может быть, из родителей.

Мальчики сидят по своим местам, занятые каждый своим делом. Одни пишут изложение только что прочитанной басни, другие заучивают наизусть отрывок из какого-то поэтического произведения. Слышатся стихи и на латинском, и на греческом языке. А вот несколько старших мальчиков решают геометрическую задачу. На коленях у них видны особого рода доски, покрытые слоем тонкого песку. По этому песку они чертят геометрические фигуры. Назади несколько учеников тихонько играют в кости или орехи, пользуясь тем, что их не видит учитель.

Вдруг один мальчик подошел к учителю и стал просить его, чтобы он отпустил его домой, так как ему нездоровится. Учитель внимательно посмотрел на него. Действительно, глаза какие-то нездоровые. «Ну, ступай», – говорит учитель, начиная проверять поданный другим учеником папирус. Гай невольно усмехнулся про себя, слыша эту историю. Он прекрасно видел, как перед началом занятий этот мальчик натирал себе оливкой глаза.

Школьное обучение на форуме (фреска из Геркуланума)

Затем учитель подозвал к себе одного из старших учеников, и тот стал декламировать разученный им отрывок из трагедии поэта Пакувия (прибл. 220–130 г. до P.X.). Там рассказывалось, как Тевкр, брат славного греческого героя Аякса, кончившего жизнь самоубийством во время осады Трои, вернулся на родину, на остров Саламин. И вот встречает его отец, негодуя на то, что он вернулся один, без брата:

 
Ты разлучиться с ним посмел, один
На Саламин прийти к нам без него?
Пред взор отца предстать не побоялся,
Когда его на старости уж лет,
Бездетным сделав, истерзал,
Осиротил, разбил? Про брата смерть
И про малютку сына, что тебе
На попеченье отдан – все забыл ты…
 

Невольно весь класс притих, слыша трогательную, прочувствованную речь. Сейчас же началось подробное объяснение трагедии, а потом и недостатков в декламации мальчика.

Золотая булла римского мальчика

Около 6 часов длятся занятия в школе. А потом вся молодежь рассыпается в разные стороны. Целые толпы направляются на обширное Марсово поле. Там до поздней ночи слышатся крики и веселье – бег взапуски, игра в мяч, метание диска и т. п. Нередко в этих удовольствиях принимают участие и взрослые. Там же устроены на греческий лад и палестры для физических упражнений. Но у греков телесное развитие считалось необходимой отраслью образования, римляне же смотрели на это как на несерьезное занятие и допускали его только в часы досуга.

4

Заглянем теперь в школу ритора.

Риторами в древности назывались профессора красноречия. Наука эта создалась благодаря тому, что гражданам на разных поприщах их деятельности нередко приходилось выступать с публичными речами – в народном собрании, в сенате, на суде. Для этого, разумеется, нужна была некоторая подготовка, напр. знание законов, истории и т. п., да и нужно было просто напрактиковаться. Вот эту подготовку и получали молодые люди в риторских школах.

Педагог

Риторика возникла в Греции и в Рим перенесена была вместе с другими видами греческой культуры. Но долго она встречала очень враждебное отношение со стороны римлян старого закала, которые опасались, чтобы искусство красноречия не повело в опасную сторону, научая всякому делу находить оправдание. Они терпели еще это новшество, пока обучение производилось греками и на греческом языке. Когда же была сделана попытка обучения на латинском языке, цензоры в 92 г. до P.X. воспретили это. Только позднее размялось это предубеждение…

Довольно много народу собралось в просторный зал. Собрались не только ученики, но и некоторые из родителей, кое-кто из посторонних. На небольшое возвышение выступил молодой человек и с торжественным видом начал описывать, не жалея самых мрачных красок, ужасное поражение римлян при Каннах. Он должен был изобразить перед слушателями мнимую речь Ганнибала после этого сражения.

«Окружающие советуют мне, – говорил он от лица Ганнибала, – немедленно идти на Рим, чтобы захватить неприятеля совершенно обессиленным: на пятый день можно будет обедать в римском кремле, Капитолии. Надо, говорят они, явиться в Рим, прежде чем там получать известие о нашем движении; иначе Рим успеет оправиться от понесенного поражения, и тогда уже труднее будет овладеть городом. Мало победить неприятеля – надо и уметь воспользоваться победой». Оратор искусно подчеркивал блестящую сторону предложения: конечно, если занят будет Рим, война будет уже почти кончена. И не только в интересах карфагенского государства нанести сразу этот решительный удар, но и в интересах самого Ганнибала, так как тогда будет выиграна вся война, и это навеки обессмертит его имя. Но тут он перешел к противоположной точке зрения: не надо забывать и действительного положения вещей. Римляне дрались с такой храбростью, что предпочитали умирать на месте, чем спасаться бегством. Вследствие этого и карфагенское войско теперь обессилено и нуждается в отдыхе. Со стороны вождя было бы прямо преступлением делать такой рискованный шаг.

Эта речь была заранее обдумана и написана. Произносить ее нужно было наизусть. Как ни хорошо была она разучена, все-таки неопытный молодой человек несколько раз невольно терялся перед публикой, запинался и заикался, что портило впечатление. К тому же ему приходилось говорить не на родном языке, а по-гречески. Однако товарищи приветствовали его дружными аплодисментами.

Учитель долго говорил потом, что настоящий оратор должен, как актер, сжиться со своей ролью, переживать сам те настроения, который хочет вызвать у слушателей.

Трибуна оратора

После этого еще несколько человек произносили декламации на разные темы. В то время было довольно распространено, чтобы молодые люди пользовались руководительством кого-нибудь из видных ораторов, сопровождали его на форум и, присутствуя на судебных разбирательствах и политических сходках, постепенно присматривались к ораторским приемам. Теперь учитель и дал ученикам задачу использовать в качестве упражнения судебное дело об отравлении, на котором им пришлось присутствовать. Дело было тем интересно, что в нем не было прямых доказательств и все было построено на предположениях. Один ученик исполнял роль обвинителя; он приводил такие доказательства, что виновность противника казалась несомненной. В ответ на это тот произнес горячую речь, в которой доказывал, что все предположения обвинителя только подтверждают его невиновность. И чем неожиданнее подбирал он свои соображения, тем больший восторг вызывал среди слушателей. Самолюбие задето, бой разгорелся, взаимный нападения все жарче и жарче. Наконец, оба противника, истощив запас остроумия и находчивости, подали друг другу руки.

Громкие аплодисменты приветствуют будущих адвокатов. Старшие ведут беседу между собой, вспоминают отдельных ораторов, которых приходилось им слыхать. А кто-то говорит, что не худо бы отправить некоторых из этих будущих ораторов поучиться в Грецию – в Афины или на Родос, где теперь славятся школы красноречия…