Текст книги "Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь"

То, что в английском «написано одно, а произносится совсем иное», знает всякий, кто изучал английский. В принципе, то же самое можно сказать и обо всех других языках: ну не передают письменные знаки подлинные звуки речи. Они лишь нечто неточно обозначают. Поэтому для более точной передачи звуков используются «правила чтения» и диакритические знаки над и под буквами (типа ă, ą, č, ĩ и т. п.) и транскрипции (ə, ʌ, ð и др.). Те, для кого русский язык родной, не знают или редко вспоминают о том, что и в русском языке вовсе не так все просто. Очень часто и русское слово произносится не совсем так, как пишется. Ну, например, слова «часы» или «к сожалению» мы произносим почти как «чисы», «к сожилению».

Не менее важная функция букв – быть кирпичиками, составляющими слова, а также и числа. Есть у них еще одна важная роль: они остаются «картинками», графическими символами, обладающими как особой формой зрительного воздействия, так и самостоятельной эстетической ценностью. Часто буквы используются как символы целых слов или понятий, например, буквами «М» и «Ж» принято обозначать мужскую и женскую туалетные комнаты, а, скажем, буква «Р» на дорожном знаке означает стоянку и т. д. Разработка шрифтов, способов начертания букв стала и высоким искусством, и серьезной наукой.

По мнению некоторых мыслителей древности, буквы не только «кирпичики слов», но и кирпичики мироздания. По мнению Платона, дело обстоит именно так и алфавит есть модель Универсума. Близкая точка зрения лежит в основе каббалы: Творец построил весь мир из букв еврейского алфавита – иврита. Каждое слово не только обладает содержанием-смыслом, не только его числовым эквивалентом – гематрией, – но и несет в себе некие «энергии», которыми можно управлять и с их помощью воздействовать на бытие. Та или иная форма и степень обожествления алфавита характерна не только для каббалы, но и для многих других культурно-мистических традиций.

«Пиши, писатель, буквы, из букв составь слова, слова управь рядами, чтоб стала мысль права…» – это я когда-то сочинил.

И в жизни, и в картине мира все то, что мы называем «бытом» – квартира, уклад жизни, одежда, мебель, домашние вещи, пища и многое другое, – играет важную роль. Собственно, большинство основных каждодневных ощущений связано именно с бытом. Быт – не только мир предметов, это и мир наших отношений в семье. То, как устроен наш быт, и то, как нас призывают его устраивать – а это целенаправленное действие осуществляют все социальные организмы, – определяет базовые мировоззренческие основы. «Домострой» – книга об организации жизни семьи, быта – выражает и предписывает вполне стройную систему мировоззрения. В советское время тому, как следует жить в быту, посвящалась большая литература и многие кинофильмы: они задавали образцы должного и показывали примеры недолжного. Сейчас такого прямого назидания нет, напротив, принято подчеркивать право на разнообразие, на собственные стандарты, вкусы и привычки. Тем не менее мы, разумеется, далеко не свободны: и кино, и телевидение продолжают подвергать нас воздействию «образцов» – то из жизни миллионеров, то из жизни бандитов… Ну и реклама не оставляет нас ни на минуту. Я в этом эссе «про быт» предлагаю две короткие новеллы о деталях быта, ныне почти исчезнувших: абажур и фикус. Что касается такой важной части быта, как пища и питье, см. эссе Алкоголь, Еда, Застолье, Какао, Чай, Шпроты, Штопор. К теме быта примыкает и эссе Баня, в определенном смысле – эссе Болезнь, Врач и Здоровье, а также Ёлка. Полагаю, что эссе Женщина, Мужчина, Любовь, Семья, а также Рыбалка и Футбол во многом относятся к бытовым вопросам. (Как не вспомнить предсмертную записку Маяковского: «…Любовная лодка разбилась о быт».) Ну и, кстати сказать, эссе Могила и Смерть — тоже части этой важнейшей картины в картине.

Абажур – колпак для лампы. Слово это попало сюда, можно сказать, «по протекции». Не будь оно одним из первых слов, с которых начинаются словари и буквари, не стоять бы ему и тут. Хотя в моей картине мира абажуры все еще висят, работают, окрашивают в мягкие теплые тона комнаты с комодами, украшенными салфетками, со столами, накрытыми скатертями, диваном с высокой кожаной спинкой и цилиндрическими валиками… Конечно, в современном мире абажуры существуют, однако это совсем не то, что было прежде, и не то, что для меня является устойчивым образом слова «абажур». У каждой современной лампы имеется какой-либо рассеиватель света, нечто защищающее глаза от прямых лучей, направляющее поток света в нужном направлении и т. д. Всё это тоже можно называть прелестным французским словом «абажур», но… Настоящий абажур делается из ткани – шелка, например; украшается вышивкой и бахромой с кистями, он обладает вычурной формой, дает окрашенный цветом шелка цвет, наполняющий комнату особым уютом. Старинный абажур может быть подлинным произведением искусства, он может стать центральной деталью интерьера, «держать» на себе пространство. В общем, жизнь с абажуром лучше, чем жизнь без абажура. Но и сложнее: абажур из ткани труднее очищать от пыли, вообще с ним хлопот, конечно, больше, чем с современными светильниками.

Замечательное растение, хорошо прижившееся в наших северных широтах в качестве домашнего, распространившееся во многих домах и квартирах и возведенное каким-то болтуном-писателем в символ мещанства.

Видов фикуса множество. Но в моем сознании на слово «фикус» всплывает один-единственный образ, тот самый, что рос когда-то и в нашем доме и во множестве других домов и квартир, в которых мне приходилось бывать. Его большие, плотные и крепкие листья нравилось трогать, а когда такой лист опадал, жалко было выбрасывать, хотелось с ним и поиграть и вообще попробовать из него сделать что-то полезное. Сейчас я знаю, что этот вид фикуса называется фикус каучуконосный или фикус эластика. А тогда и почти всю жизнь это был просто фикус – один-единственный.

То, например, что мой любимый инжир, он же – фига, он же – смоква, тоже из семьи фикусов, я узнал совсем недавно и делюсь этим с вами.

Но еще большее на меня впечатление произвело то, что священное у буддистов дерево Бодхи тоже один из видов фикуса: фикус религиозный или священный. Это под ним сидел Сиддхартха Гаутама и, достигнув просветления, стал Буддой.

Вот вам и мещанский символ…

Быть – наиболее часто употребляемый глагол русского языка, если суммировать все его формы: был, буду, будете, были и т. д. Ну и существительное, с которым он связан – бытие, – в той же ячейке.

Слова эти и понятия, ими описываемые, конечно, одни из наиглавнейших. Из тех, что отделяют человека от всего остального мира. Осознав собственное существование человек или его предок перестал быть животным. Осознание этого привело в конце концов к появлению слова, то есть к закреплению понятия в звуковой, а потом и в письменной форме.

Слова и понятия – быть, бытие – такие простые, так очевиден их смыл, что и говорить-то вроде бы не о чем. Тем не менее…

Тем не менее за две с половиной тысячи лет непрерывных размышлений, разговоров и сочинения текстов на эту тему можно смело поручиться. Существование философии и философов обусловлено если не на 100 %, то в значительной мере именно этим: размышлением на тему «что такое бытие».

Так что же такое «бытие»? Бытие – это существование. А что такое существование? Это э-э-э… Это – «бытие»… Приостановимся на минутку и молча самим себе зададим вопрос: а зачем нужно растолкование такого простого и понятного на бытовом и почти на всех прочих уровнях (кроме философского) слова – «бытие»? Но с поиском ответа спешить не будем. Сперва посмотрим, что там эти философы навыдумывали за эти тысячи лет.

В любом учебном курсе философии есть глава с примерно таким названием: «Философский смысл понятия бытия». В ней самым первым будет упомянут Парменид, греческий философ, живший в IV–V веках до нашей эры. Принято считать, что именно он впервые стал анализировать понятие «бытие» как философскую категорию. Будут также упомянуты почти все известные философы мира, потому что никто из них не упустил возможности поразмышлять над очевидным, сделать его совсем неясным, а потом снова попытаться его прояснить – теперь уже для всего человечества. Пересказать «в двух словах», что же на эту тему написали за столь длительное время величайшие умы человечества (именно так: Платон, Аристотель, Декарт, Кант, Гегель, Фейербах, Маркс, Хайдеггер…), задача слишком смелая, и я не рискну за нее браться.

Я, конечно, несколько ёрничаю, но оправдывает меня то, что я не составляю ни реферат по философии, ни учебник, ни – боже сохрани – научную статью по философии для реферируемого журнала. Что я пишу – в смысле жанра, – мне неведомо (в таких случаях прячутся за спасительное «эссе»), а вот зачем я пишу – знаю: мне приятно это делать. Заодно попробую сам понять и другим по мере сил рассказать хотя бы о том, какие вопросы ставились и каков был ход философской мысли.

Представим себе: сидит себе древний философствующий грек и размышляет:

«Вот передо мной море, а по морю плывет корабль моего друга Одиссея. Он уже вдали и скоро скроется из глаз. Сейчас, пока я его вижу, он существует. А когда уйдет за горизонт, он не будет виден. Смогу ли я тогда с уверенностью считать, что он существует? И вообще: есть то, что я вижу, есть то, что я могу потрогать и поэтому считаю все это существующим. Есть также то, что я помню, могу себе представить, но в данный момент не могу ни увидеть, ни потрогать. Например, корабль Одиссея – он уже скрылся – или моя сварливая жена, которая, скорее всего, сидит дома и ждет меня. Должен ли я их данный момент считать существующими в действительности? Или они пока существуют лишь в моем воображении? Но в моем воображении много чего существует… Боги, нимфы и вообще всякая всячина, которую я могу прямо сейчас придумать: арбуз с куриными крыльями, летящий над головой давно умершего старика Прокла. Я их создал в своей голове, я их ясно вижу – существуют они или нет?»

Так или примерно так рассуждал древний грек, произнося по мере надобности греческое слово όντος – онтос: сущее, бытие. Впоследствии суждения по поводу бытия объединили, привели в порядок и сформировали целое направление мысли о бытии. Назвали его онтология – учение о бытии. А простое слово из разговорного языка – онтос, бытие – перестало быть просто словом и превратилось в философскую категорию.

Приведение суждений в порядок заключалось, прежде всего, в том, чтобы разделить бытие на два пространства, на две сферы: материальную и идеальную (духовную). Это два вида бытия. Есть еще и формы бытия: мир вещей, предметов, явлений – как природных, так и сделанных человеком; человек, его бытие в природе и в обществе считается самостоятельной формой бытия; мир идей, идеального. Условившись о таком разделении категории «бытие» на виды и формы, стали усложнять, вводя следующую ступень детализации. Например, бытие идеального можно разделить на индивидуализированное идеальное и объективизированное идеальное и т. д.

Здесь я приостановлюсь, поскольку онтология и ее проблемы до сих пор остаются предметом анализа и размышлений. В учебниках по философии подчеркивается, что «нет более фундаментальной по значимости и сложной по решению проблемы, чем выяснение сущности бытия» и что «в настоящее время в мировой философии нет единой точки зрения по вопросу о том, что такое бытие».

Ну, нет, и ладно… Хорошо все-таки, что бытие не очень-то (впрочем, как считать?) зависит от того, что о нем думают (философы). Зависит или не зависит, а читать их мысли интересно. Вот два знаменитых высказывания на тему бытия.

Первое принадлежит Рене Декарту: «Я мыслю, следовательно, я существую», или в не менее популярном латинском варианте – «Cogito, ergo sum». И сам Декарт, и его последователи, исследователи творчества подчеркивали, что это высказывание надо воспринимать как констатацию самодостаточности самообнаружения: я обнаружил мышление в самом себе и тем самым обнаруживаю самого себя, факт собственного существования. В разных сочинениях Декарт по-разному формулировал эту мысль. Считается, что наиболее полным образом эта мысль передается в таком русском переводе: «Я сомневаюсь, значит я есть».

Ну, и в чем тут фишка? Такая очевидная, едва ли не банальная мысль считается каким-то откровением и живет вот уже лет пятьсот… В чем тут дело?

А дело вот в чем. В те времена, когда об этом говорил и писал Декарт, мысль была не просто не банальной, но совершенно революционной. В ней утверждается, что основанием бытия человека является его собственное мышление, причем им самим осуществленное как свободный волевой акт. Это был вызов церкви, ее авторитету, утверждавшей, что все духовно-мыслительные процессы, происходящие в человеке, есть действие высших сил. От Декарта начался рационализм как метод мышления и как способ существования: мои усилия, мой труд приведут меня к развитию. Его тезис «Cogito, ergo sum» в краткой афористичной форме обозначает фундаментальную основу того, что впоследствии назовут методом Декарта, состоящего из четких требований, только соблюдая которые можно продвигаться по пути получения достоверного знания.

Второе знаменитое высказывание – «бытие определяет сознание» – принадлежит Карлу Марксу. Вряд ли в мировой истории найдется высказывание, послужившее опорой для столь грандиозных преобразований жизни всего человечества на долгие времена и во всех аспектах. Потому что этот тезис стал одним из краеугольных камней марксизма, породившего мощнейшие политические движения, идеологии, революции, разрушение сложившихся и построение совершенно новых систем государственного устройства. Эта мысль Маркса после Октябрьской революции в России трактовалась и активно внедрялась как обоснование борьбы с религией и церковью. Тем более что у Маркса к сему случаю нашлась еще одна цитата: «Религия – опиум народа».

Несмотря на все издержки социалистического строительства, я до сих пор считаю высказанную мысль верной: да, бытие определяет сознание. Отрицает ли это высказывание само по себе возможность существования бога, как это утверждали богоборцы и составители книг по атеизму? Нет, говорю я, не отрицает. Мои рассуждения на сей счет просты. Предположим, что речь идет о христианском боге, который творец всего сущего и так далее. Согласимся с верующими: бог – есть, он существует. То есть бытийствует. Его бытие и определяет ваше (мое и всех прочих) сознание, господа верующие! Так что не надо взвизгивать на весь зал, перебивая докладчика, процитировавшего это высказывание: «Это же марксизм!» – как это сделал на одной конференции некий ректор некоего богословского института…

Маркса не надо бояться, лучше его читать и думать. Но, увы, богословам без чувства страха как основного руководящего чувства никак не обойтись. Вот страх к ним и приходит в самые неподобающие моменты.

Вначале мы задали вопрос – зачем же нужно растолковывать такие простые и понятные слова как «быть» и «бытие»? – но решили сразу на него не отвечать. Теперь вроде и отвечать не нужно: многое если не стало совсем ясным, то частично прояснилось.

В

О религиозной вере и связанных с этими аспектами см. Бог и вера, Религия. Здесь немного о других значениях слова и его этимологии. Помимо религиозной веры (или просто синонима слова «религия») слово Вера используется как русское женское имя, как географическое название (например, река в Германии), как название кратера на Луне или имя астероида.

В справочниках пишут, что имя Вера – старославянского происхождения (с этим я не стану спорить), но далее утверждают, что оно является калькой с др. – греч. Πίστις (Пистис), имени раннехристианской святой, вошедшее в русский именослов вместе с именами Надежда и Любовь. Вот к этой версии у меня есть вопросы…

Вера, Надежда, Любовь (Пистис, Элпис, Агапе) и матерь их София – христианские святые, почитаемые в лике мучениц. Жили во II веке в Риме (ум. 137). Легенда гласит, что София, вдова из Милана, прибыла в Рим и остановилась у богатой дамы по имени Фессамния. Дочери Софии воспитывались в христианском благочестии. Когда император Адриан узнал об этом, он попытался совратить их с христианского пути и заставить поклониться богине Диане – сначала обещанием богатых подарков, а затем угрозами. Но они твёрдо исповедовали свою веру в Христа. Император повелел подвергнуть дочерей Софии жестоким пыткам, но они чудесным образом перенесли их и погибли, только будучи обезглавленными или зарубленными. На день смерти Вере было 12 лет, Надежде – 10 и Любови – 9. Император отдал истерзанные тела дочерей Софии, она с почестями похоронила их и сама умерла через три дня.

Что вызывает у меня вопросы в связи с обоснованием появления русского имени Вера? То, что имена решили перевести на русский язык, это еще куда ни шло: любопытно же знать, например, что Петр – это камень. Но вот объявить переводы именами – это чересчур. Прикиньте: апостол Камень… Борец Годунов, Борец Пастернак (вместо Борис), Богоравный Глинка, Богоравный Горбачев (вместо Михаил)…

Впрочем, чего только на свете не бывает. Но я подозреваю, что имя Вера существовало у славян давным-давно, потому что слово это очень древнего происхождения, означает «истинный», «настоящий», «правда» и т. д., существует в этом значении не только в славянских языках, но в санскрите, и в латыни, и в испанском, и в итальянском… Думаю, что у славян это слово существовало и в качестве имени задолго до вышеприведенной трагической истории с ранними христианами Пистис, Элпис, Агапе и матерью их Софией, да пребудет память о них в веках!

(См. также Материя.) Вещество и поле относятся к самым главным понятиям. Невозможно обладать сколь-нибудь последовательным мировоззрением, не зная, не чувствуя «всем нутром», что такое вещество, поле и материя. Не боюсь выглядеть банальным переписчиком общеизвестного, потому что не раз встречался с иллюзией понимания этих «простых вещей» в среде людей неглупых и образованных.

Вещество и поле – две формы, в которых существует материя. На бытовом уровне обычно полагаются на простое ощущение: вещество – это то, что можно пощупать, увидеть, в крайнем случае – понюхать. Поле мы не видим, оно не имеет запаха, и потрогать его тоже нельзя, но после изобретения радио представление о поле получило яркую аудиовизуальную интерпретацию: радиоволны идут от радиостанции в радиоприемник. Радиоволны – это и есть поле, конкретно: электромагнитное поле. Оно распространяется на большие расстояния, передает нужные сигналы. Свет – от чего бы он не исходил: от Солнца, лампочки или свечи – тоже электромагнитное поле. Кроме электромагнитного поля мы вполне «телесно» ощущаем действие другого поля: гравитационного. Это поле «отвечает» за то, что земля притягивается Солнцем, а мы притягиваемся к Земле и ощущаем это как собственный вес.

Для среднего уровня образованности такого понимания, что такое вещество и поле, обычно бывает достаточно. Важно только при этом не забывать, что поле – тоже материя, а не некие невидимые нематериальные «флюиды», «волны», «потоки» или – что совсем уже тревожно – «энергии», коими обильно питаются эзотерики, экстрасенсы и прочие «любители необъяснимого». Подробнее об этом в статье Материя: в ней я попробую объяснить, что есть материя и что – энергия и почему это два совершенно разных понятия, относящиеся к абсолютно разным классам.

Перейдем на чуть более высокий (или глубокий – как пожелаете) уровень сложности. Сделаем это для того, чтобы слегка отодвинуть занавеску на окошке, за которым открывается вид на величественное и прекрасное здание под названием «Физика». Мы лишь взглянем… Углубляться не будем.

В физике понятия вещества и поля определены достаточно точно. На это ушли столетия развития всех наук, постигающих устройство окружающего мира. Без выработки точных и всеми одинаково понимаемых понятий познание не обретало бы никакого результата, кроме некоего воодушевления от вовлеченности в процесс, не достигающий поставленных целей.

Но если мы воспользуемся физическим определением вещества, то столкнемся с непонятными словами: «вещество – одна из форм материи, состоящая из фермионов или содержащая фермионы наряду с бозонами; обладает массой покоя, в отличие от некоторых типов полей, как, например, электромагнитное». Придется разбираться: что такое фермионы и бозоны? Желающие могут это сделать и, уверяю вас, смогут получить достаточно внятное для простого человека (не физика) представление об этом. А здесь нам хватит упрощенного понимания того, что фермионы и бозоны – это два разных типа элементарных частиц. Из фермионов складываются атомы, молекулы и – в более сложных сочетаниях – все то, что мы на бытовом уровне называем веществом. Из бозонов, которые являются переносчиками взаимодействий, складываются различные поля.

Про вещества мы немало помним из школьных курсов физики и химии: вещества бывают твердыми, жидкими, газообразными (агрегатные состояния), они обладают массой, могут сжиматься и расширяться и т. д.

Про электромагнитное и гравитационное поле мы тоже помним из школы. В физике рассматривают еще другие поля, действующие в микромире: сильное и слабое.

Не усложняя картину описания свойств полей, скажем, что поля способны распространяться в пространстве, переносить энергию и импульс, обладают измеряемыми характеристиками, которые можно фиксировать прямыми или косвенными измерениями.

И последнее: на микроуровне, там, где рассматривается жизнь элементарных частиц, различия между частицей и полем стираются (корпускулярно-волновой дуализм) и становится ясно, что поле и частица суть две формы проявления, существования материи.