Текст книги "Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь"

Сергей Белкин
Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

Светлой памяти моего брата Александра

Благодарности

Выражаю свою искреннюю благодарность Дмитрию Андрееву, взявшему на себя труд погружения в самый первый вариант рукописи и ее содержательное редактирование. Его советы, замечания, возмущения и пожелания оказали исключительное влияние и помогли сделать книгу лучше. Благодарю своих братьев, моих постоянных первых читателей и критиков: Павла и Александра, – так внезапно ушедшего от нас незадолго до выхода книги из печати. Особая благодарность моей дочери Екатерине, краткие, но содержательные разговоры с которой изменили мой взгляд на книгу в целом, помогли понять, для чего и для кого я писал эти сперва разрозненные и неясно увязанные друг с другом заметки. И – как всегда: глубокая благодарность моей жене, без которой не было бы написано ни одной моей книги.

Предисловие

У каждого из нас есть некая картина мира. Мы толком не знаем, как она сформировалась, верна она или нет, но она у нас есть. У каждого из нас имеется мировоззрение. Чаще всего мы не можем дать ему название или описать в нескольких словах, но оно у нас есть. Мы ежеминутно пользуемся и картиной мира, и мировоззрением, не контролируя этот процесс, не осознавая его. То же самое делают все остальные. Мы общаемся с помощью слов, жестов, мимики, не задумываясь о том, что в общении принимают участие картины мира и мировоззрения друг друга. Нам кажется, что мы друг друга полностью понимаем, но проблема в том, что у слов есть как общепринятые значения – их приводят в словарях, так и смыслы, а вот они у каждого свои. Значение слова мы все – в том числе и с помощью этих самых словарей – должны понимать одинаково. А вот стоящие за этими словами и их значениями смыслы могут быть – и почти всегда так и бывает – окрашены нашими индивидуальными особенностями, нашим личным опытом, культурой, мгновенным состоянием.

Как различать значения и смыслы? Как сформировать свое мировоззрение? Как хотя бы узнать: каково мое мировоззрение? из чего оно сложилось и как это произошло? можно ли и нужно ли в нем что-то изменять?

Вероятно, то, что я предпринимаю в этой книге, есть (в какой-то мере) попытка создания «словаря смыслов», то есть моих субъективных смысловых аспектов слов. Но я при этом осознаю, что передать все богатство и текучесть моих персональных «смысловых аспектов» никакая книга не в силах. Написанное станет лишь черно-белым рисунком, пытающимся передать красочную реальность. Но, увидев мою попытку, вы предпримете свою и разглядите богатство и разнообразие собственных смыслов.

Наша индивидуальная картина мира складывается, что называется, из всякой всячины, и продолжается этот процесс всю жизнь. Все, что мы видели, слышали, читали, пережили и т. п. как-то размещается в нашей памяти и практически без нашего прямого участия складывается в картину мира. Оказывается, что эта сама собой сложившаяся картина очень многое в нашей жизни определяет. Не просто как-то там влияет, но непосредственно руководит нашими оценками, нашим выбором, нашими действиями. А мы беспечно не интересуемся, из чего и как она сложилась, что в ней главное, а что второстепенное, что влияет на нас более активно, а что менее. Согласитесь, что знать это было бы, как минимум, полезно. А если отнестись к самому себе и к своей жизни как к объекту и процессу, которыми вы управляете, то такое знание становится просто необходимым.

В книге представлена картина мира автора. Разумеется, не полная и, конечно, субъективная: других картин мира в сознании людей не бывает. Книга позволяет понять, из чего и как складывается картина мира и мировоззрение. Вам откроется мир мировоззрений, о котором вы, быть может, и не подозревали. Вы станете опознавать, различать мировоззренческие комплексы окружающих вас людей. При этом книга не учит какому-то определенному мировоззрению, не формирует его, это не «учебник по мировоззрению». Это скорее мастер-класс по препарированию собственного мировоззрения – текучего, изменяющегося, живого, – но имеющего достаточно твердый базис. При этом я стараюсь разглядывать фрагменты собственной картины мира и опознавать имеющееся у меня мировоззрение в легкой игровой манере, раскрывая читателям широкий спектр возможностей по целенаправленному воздействию на свой внутренний мир и по его защите от ненужных внешних влияний.

Я показываю, как надо различать сферы, предметные области проблем – от жизненных до философско-политических, – относящиеся к разным «классам»: рационального и иррационального, физического и метафизического, научного и религиозного. Раскрывая разные стороны своего мировоззрения, я – повторю – не считаю его «единственно верным». Я вообще считаю, что персональное мировоззрение – это довольно гибкий инструмент, «мировоззренческая оптика», а не скрижали с догматами и заповедями.

Книга организована в виде словаря, в котором отобранные слова расположены в алфавитном порядке. В ней нет разбиения на тематические главы, нет смыслового упорядочивания. Сложные философские, религиозные, политические вопросы перемежаются бытовыми, познавательными и мемуарными рассказиками и репликами. Поэтому книгу можно читать с любого места и в любой последовательности. У нее нет сюжетного начала и конца.

Я не смогу сформулировать «правило отбора», которым руководствовался, отбирая слова: его просто нет. Я действовал интуитивно, «взвешивая» слово на каких-то своих внутренних – скорее эмоциональных, нежели рациональных – весах. Наверное, «внутренние весы» – это вся моя жизнь, все события и люди, все переживания, радости, ожидания… В общем, дело не в распространенности слова, не в частоте его употребления, а в непонятно чем и как измеренной значимости стоящего за словом понятия, явления, предмета, человека и пр. для меня лично. И раз я рискую предъявить этот свой внутренний мир читающей публике, стало быть, я усматриваю в этом какую-то общественную пользу. Повторю: эта книга показывает – как можно разглядеть и осознать собственную картину мира, как опознать свою мировоззренческую оптику.

В этой книге 250 эссе, посвященных словам, словосочетаниям, числам и датам. Разумеется, это – мой «набор слов». У вас он будет иным. Конечно, какие-то слова у нас совпадут, а вот их толкование, цепочки ассоциаций будут всегда разными. Мои слова всегда были и вашими, но теперь ваше смысловое и эмоциональное поле расширится – даже если оно было намного больше предложенного мною.

В словарях обычно собраны имена существительные. В моем словаре можно встретить все части речи, а также имена собственные, поскольку многие названия – книг, фильмов, опер и балетов – становятся самостоятельными знаками, сливаются в одно слово и создают огромные агрегаты ассоциаций. Есть также разделы «Числа» и «Даты», в которых размещены эссе о важных числах и датах – разумеется, весьма субъективно выбранных.

Книга снабжена указателями: алфавитно-предметным, именным, мифологическим и указателем названий.

О жанре. Какие-то слова подталкивали меня к тому жанру, который раньше назывался «научно-популярным», другие уводили в мемуарную литературу, в мир личных ассоциаций… То, что получилось, следует относить к жанру эссе. Этот жанр позволяет смешивать в одном тексте самые разные подходы и форматы: от научного или научно-популярного до публицистики, художественного очерка и мемуара.

Слова

А

«А» – это и буква, и слово, и звук. В нашем словаре найдут свое место самые разные части речи. «А» как звук – это междометие, восклицание: «А-а-а, так вот ты какая!» Звук этот весьма многосмысленный: «А?» – означает вопрос; краткое «А!» – испуг, опасность; «А-а-а» с понижательной интонацией означает – «теперь я понял, догадался, наконец» и т. д. Звук «а» относится к самым первым, естественным звукам, издаваемым младенцами всех стран и народов. «А» как графический символ выглядит одинаково и является первой буквой алфавита в очень многих языках, использующих латиницу, кириллицу или греческий алфавит. О захватывающе интересной и исключительно важной теме письменности см. Алфавит, Буква, Письменность.

Говоря об истории начертания буквы «А», воспроизведем традиционную (что, однако, не означает, верную или неверную) версию. Буква «А» введена в кириллицу и в латиницу из греческой письменности, а в греческую она попала из финикийского письма, в котором играла роль согласной и записывалась так: . Называли эту букву «алеф», «альфа». Древние евреи первую букву своего алфавита на иврите тоже называли «алеф», но записывали ее так: א. Существует множество разного рода предположений, домыслов и фантазий на тему прототипов буквы , возводящих ее, в частности, к символу в виде бычьей головы в египетском письме.

Если посмотреть на оглавление, окажется, что в словарь вошли только два плода – абрикос в начале и яблоко в конце. Коль скоро я в этой книге замахнулся на картину мира, то почему из всего многообразия фруктов я выбрал абрикос и яблоко? Где слива, груша, апельсин, банан, где важнейшие овощи, составляющие основу нашего питания: картошка, морковка, лук, капуста, свекла?.. Да, их нет, и я не могу дать этому хорошего объяснения. Поделюсь теми сумбурными и сбивчивыми мыслями, какие есть.

Прежде всего – никого приоритета – смыслового, мировоззренческого или автобиографического – в этом выборе нет. Это произошло почти случайно: я начал со слов на букву «А», и естественным образом всплыли «абрикос», «арбуз», «алыча», «ананас» и т. д. Стало ясно, что, если я с такой полнотой откликнусь на каждую букву алфавита, получится фруктово-овощной справочник. Так что надо себя ограничить. Абрикос вызывал у меня довольно богатые ассоциации, давал немало поводов для рассуждений. Он был первым и дожил до окончательного текста. От большинства других овощей и фруктов я отказался. Некоторые были описаны, но отброшены. Хотя в картине мира – и моей, и вашей – все они и множество неназванных присутствуют, причем на правах очень важных персон. Помня о них, я пишу про абрикос.

Абрикос. Вкусное слово. И красивое. Сравнение женской красоты с абрикосом – традиционный прием восточных культур и народов. Цветущее абрикосовое дерево – символ девственной красоты, бархатистая кожица абрикоса – символ женской нежности, цвет абрикоса – образец смуглой прелести девичьего лица. Вот, например: «Эх, пролечу я птицей счастливой мимо цветущих яблонь и роз, мимо кудрявой и шаловливой девочки смуглой, как абрикос», – это из ставшей до неприличия аполитичной песенки «Мальчик веселый из Карабаха». Азербайджанско-армянский конфликт в Нагорном Карабахе вывел эту песенку за рамки культурного обихода. А раньше она часто звучала по радио в исполнении Рашида Бейбутова. Раз уж я о ней вспомнил (почему-то в связи со словом «абрикос»), расскажу историю ее создания, опираясь на воспоминания Михаила Панченко о своем отце – поэте и переводчике П. М. Панченко. Вот что он пишет:

Павел Михайлович – переводчик, только уж очень своеобразный. Написал, например, текст гимна Азербайджана. Показал Самеду и Сулейману – те дружно перевели текст на азербайджанский язык. Вскоре (в том же 47-м) появились красочные плакаты с текстом гимна. Читаю: авторы текста – Сулейман Рустам и Самед Вургун, перевод на русский – Павел Панченко. П. М. объясняет, не огорчаясь: так было нужно партии. Всё же гимн – дело национальное. В 1948 году, после поездки в Ленкорань, привез текст «Мальчик из Ленкорани», покоренный увиденным там эпизодом.

Сверхжаркий день. Идут красивые девушки в национальных одеждах. Раскрасневшиеся от внешнего и внутреннего жара лица. К ним подбегает мальчишка лет десяти – с чайником холодной воды и стаканом. Предлагает освежиться. Те с радостью соглашаются. Выпивают по целому стакану и спрашивают о цене. Мальчонок смущенно улыбается и говорит: «С вас, яхши кыз, ничего. А с других – одна копейка. Всё-таки вода – шолларская, только что из родника…»

Павел Михайлович прекрасно знает язык. Простота ситуации умиляет и… потрясает душевной обыденностью. Текст пришел там же:

 
Пейте воду мою, пейте воду мою!
Вот Вам, Гёзель-ханум, чудная вода,
Ах, чудная вода, холодная вода,
Холодная вода!
Этой водичке нету названья:
Слаще щербета, крепче вина.
Мальчик веселый из Ленкорани
Вас угощает – пейте до дна.
Пейте воду мою, пейте воду мою!
Вот вам, Гёзель-ханум, чудная вода,
Холодная вода,
Шолларская вода… и т. д.
 

Однажды пришел к Павлу Панченко знакомый композитор, кажется, Тофик Кулиев, и с ним известный исполнитель Рашид Бейбутов.

– Павло, – говорит Кулиев, – у тебя не найдётся текста на русском языке – озорного, жизнерадостного?

П. М. протягивает ему рукопись «Мальчика из Ленкорани». Тофик читает. И вдруг лицо его растекается в улыбке.

– Павел, это же готовая песня! – Напевает ее, подыгрывая на пианино.

Подзывает Рашида – пой с текста! И тот поет. Чудесно поет! Через неделю песня уже была на радио. В течение 1948–1949 гг. песню узнали все, даже в… ЦК КПА. Павла Панченко вызвали на ковер к Самому.

– Что ж такое получается? – спрашивает Мир Джафар (Мир Джафар Аббасович Багиров, первый секретарь ЦК компартии Азербайджана). Что ты русских с Сабиром познакомил – это хорошо, гимн на русский перевел – неплохо! Нашим языком овладел – прекрасно! Но ты оклеветал азербайджанских мальчишек, наделив их замашками загнивающего капитализма. Немедленно измени текст, чтобы всем было ясно, что наши ребята не торгуют водой!

Павел Михайлович категорически отказался от переделки, но через пару недель появился «Мальчик из Карабаха», в жаркий день надевший папаху, поскольку она удачно рифмуется с Карабахом, а девушек… – превратили в коней.

Вот о какой судьбе песенки, сочиненной его отцом, а потом «обработанной», рассказал Михаил Павлович Панченко.

Но вернусь-ка я к абрикосам. Если у вас есть знакомые армяне, которых вы не хотите обидеть, не подвергайте сомнению следующие утверждения: родина абрикоса – Армения, лучшие в мире абрикосы – армянские, лучший сорт – шалах. Пусть кто-то считает, что родина абрикоса – Китай, пусть кому-то больше всех сортов нравится узбекский ахрори – зачем спорить? Лучше молча кушать спелый, сладкий абрикос и не знать, какого он рода, как его зовут. А насчет армянского происхождения абрикоса можно сомневаться, но при этом знайте, что на латыни абрикос называется Malus armeniaca. Абрикос – символ Армении, даже кинофестиваль в Ереване называется «Золотой абрикос». И цвет одной из полос флага Армении, который все называют желтым, следует называть абрикосовым.

Полудикий сорт абрикоса на юге Украины и в Молдавии называют жердёла или жердёля, а в Молдавии еще и за́рзары. Они мельче культурных сортов, не такие вкусные, зато очень выносливые. Их высаживали в качестве лесозащитных полос в степной местности. И они себе там плодоносили, давая бесплатные урожаи все желающим. Спелые жердели вполне вкусны, а уж для варки варенья они просто замечательны.

Есть также любители зеленых неспелых абрикосов – я знавал таких немало, часто и сам грыз кислый, жестковатый плод незрелого абрикоса.

Отдельного упоминания заслуживает косточка абрикоса. Она красива сама по себе, кроме того, внутри нее содержится вкусное ядрышко-семечко. У него специфический аромат и вкус, напоминающий миндаль. Семечко приятно настолько, что многие, поедая абрикосы, не выбрасывают косточки, а раскалывают их чем-нибудь тяжелым, чтобы полакомиться. Есть еще одно применение абрикосовой косточки. Из нее можно сделать отличный свисток. Для этого косточку трут о ровную поверхность твердого камня, спиливая небольшую часть – до появления отверстия, входа во внутреннюю полость. На этом месте надо остановиться и выковырять чем-нибудь мякоть ядрышка. Образовавшаяся полость и будет резонатором свистка, а дырочка – отверстием примитивной свистковой флейты-окарины. Звук извлекается очень громкий, высота зависит от размеров косточки, полости и отверстия.

Абрикос, понятно, не только плод, но дерево. Древесина абрикоса отличается высокой твердостью, из нее в Армении делают народные музыкальные инструменты – дудук, зурну.

Плоды абрикоса сушат для длительного хранения. Если засушили с косточкой – получится урюк, если без косточки – курага или кайса. Отличие между ними в том, что курага – это половинки разломленного перед сушкой плода, а кайса – целый засушенный плод, из которого косточку выдавили через место прикрепления плодоножки. Полезно знать, что в наше время над курагой проделывают такое, что лучше ее не покупать вообще. Ярко-оранжевая курага, которой завалены прилавки современных рынков, обработана сернистым ангидридом, и это не самое плохое: она может быть просто подкрашена. Естественным образом высушенный абрикос не может оставаться желтым или оранжевым, он непременно потемнеет, приобретет сероватый невзрачный вид. Но зато сохранит все свои полезные свойства и не приобретет свойств вредных.

Наконец, из абрикоса, как и из любого фрукта, можно сделать вино и самогон. В Китае абрикосовые вина производятся в промышленных масштабах.

И последнее: абрикос стал «исходным материалом» для русской фамилии Абрикосов. Одна из ветвей этой фамилии прославила свой род, как минимум, трижды. Наиболее известный представитель – выдающийся физик Алексей Алексеевич Абрикосов, советский (теперь американский) физик, лауреат Нобелевской премии по физике (2003). Его отец тоже был весьма известен в научных кругах – академик медицины, видный патанатом Алексей Иванович Абрикосов, он делал первое бальзамирование тела В. И. Ленина и составил заключение о его смерти. Не менее популярен и заслуживший добрую память современников дедушка патанатома (тоже Алексей Иванович) – купец Абрикосов, продолжатель дел своего отца Ивана Степановича и родоначальника фамилии деда Степана, основатель кондитерской фабрики «Товарищество Абрикосова и сыновей». По семейному преданию, бывший крепостной Степан Николаевич получил прозвище Абрикосов за мастерское изготовление сладостей из абрикосов. После революции фабрика Абрикосовых была национализирована и переименована, теперь известна как «Бабаевская». Купец А. И. Абрикосов прославился еще и тем, что построил и содержал на свои средства и средства жены Агриппины Александровны «Родильный дом Абрикосовой» на Миуссах. После революции его тоже переименовали – в «Родильный дом № 6 имени Н. К. Крупской», что, на мой взгляд, выходит за рамки логики даже революционных переименований, поскольку Надежда Константиновна была бездетной и это обстоятельство было бы лучше принимать во внимание. В роду Абрикосовых еще много известных и славных имен, подвизавшихся на самых разных поприщах – от дипломатии до театра Вахтангова.

Сто лет тому назад самолеты были символом прогресса, символом могущества человека, научившегося летать. Картины будущего, нарисованные художниками того времени, обязательно перегружали небо разнообразными летательными аппаратами. Возможность перемещаться в пространстве как птица казалась образом счастья.

Документально подтвержденная история воздухоплавания началась с полета на шаре братьев Монгольфье в 1783 году в Париже. Потом стали появляться дирижабли, в том числе и с двигателями. Но все это были аппараты «легче воздуха». Попытки взлететь на аппарате тяжелее воздуха – прототипе самолета – предпринимались на протяжении всего XIX века. Сто лет прошло от первого аппарата англичанина Джорджа Кейли, на котором ему удалось взлететь в 1804 году, до общепризнанно первого управляемого полета с двигателем, совершенного братьями Райт в 1903 году.

История авиации блистательна и драматична. В ней сплетено всё: гений человеческого ума, незаурядная воля и смелость первопроходцев и вечный спутник прогресса – совершенствование способов убийства людей, развитие вооружения и военной техники. Именно и прежде всего эти – военные – возможности авиации стали критерием могущества государств, их способности и права на собственное развитие. Не создай Россия и Советский Союз мощной авиации и авиационной промышленности, страна была бы завоевана более развитыми в этом отношении государствами Европы и Америки.

Советский Союз создал мощнейшую отрасль самолетостроения – как военного, так и гражданского. Огромная страна покрылась сетью аэродромов. Построены сотни предприятий, конструкторских бюро и смежных производств, учебных заведений всех уровней, обеспечивавших непрерывный цикл развития отечественной авиации. Причем это были не просто «рабочие места», это были пространства мечты, романтических и прагматических устремлений, высочайшего развития и взлета человеческих ума и духа, нашей гордости и славы.

Романтический героизм, которым были окружены летчики и самолеты, в нынешние времена полностью погашен. И дело не только в том, что о самолетах и летчиках вспоминают практически только в связи с катастрофами. Авиация не исчезла из картины мира, но ее эмоциональный образ изменился: это или средство транспорта, или инструмент ведения войны. Наверное, еще есть детишки, которые мечтают стать летчиками, но их явно меньше, чем во времена моего детства. И в их мотивациях куда меньше романтики и гордости.

В начале 90-х мне довелось участвовать в создании одной из первых в России частных авиакомпаний, пришлось погружаться в мир самолетов, аэропортов, авиазаводов, познакомиться и подружиться с летчиками, авиаинженерами, авиаконструкторами, узнать изнутри весь сложный механизм создания, производства и обслуживания самолетов, организации авиаперевозок. Авиация стала для меня не просто близка – она превратилась в личное дело, которому отдано несколько лет жизни.

Я вошел в этот мир в период, когда вся грандиозная система авиапромышленности и авиаперевозок СССР была еще цела, когда ее разрушение и разграбление только начинались, когда еще не было ясно, что конечный результат этого процесса вовсе не развитие самолетостроения, а почти полное его уничтожение. Сегодня гражданское авиастроение в России являет собой жалкий, едва видимый ошметок былого величия, а авиаперевозки осуществляются в основном на самолетах зарубежного производства. В общем, авиация в России сегодня находится в состоянии, не способном вызывать ту гордость, тот энтузиазм, тот престиж, какой был во времена советские. Надежда на ее возрождение не умерла, и потому я оставляю это гордое, красивое, вдохновляющее слово – авиация – в своем словаре. И пропою знаменитый «Марш авиаторов», написанный в 20-е годы (муз. Ю. Хайта, слова П. Германа):

 
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор.
 

Припев:

 
Всё выше, выше и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
 

С тревогой думаю о том, что в России вырастает поколение, которому, как жителям какой-нибудь слаборазвитой страны, быть может, уже и в голову не приходит, что самолеты могут быть не иностранного, а своего собственного производства. И быть при этом лучшими в мире. Что можно стать авиаконструктором, придумывающим свои самолеты и двигатели… Именно этот аспект «авиации» важен для формирования особой картины мира – картины мира гражданина большой, сильной, самодостаточной державы.