Текст книги "Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь"

Почему из множества типов парусных судов я выбрал именно это? Конечно, потому что именно это даже не судно, а просто слово стало символом молодежной романтики шестидесятых. Из-за строчек «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса…» в песенке, ставшей популярной именно в эти годы. Сама песня была написана еще в 1937 году 19-летним поэтом Павлом Коганом, написавшем стихи, и его 18-летним приятелем Георгием Лепским, сочинившем мелодию. Через два года Коган поступил в Литературный институт, учился, писал стихи, а потом началась война. В 1942 году он в звании лейтенанта, военного переводчика войсковой разведгруппы погиб под Новороссийском. Георгий Лепский прожил долгую жизнь он умер в 2002 году на 83 году. Был он художником, педагогом, написал еще много песен, но ни одна из них не стала популярной.

Стихи Павла Когана при жизни опубликованы не были, хотя в литературной среде и были известны. В 1960 году вышел сборник «Гроза», в котором была и «Бригантина», и другие его стихи, среди которых популярным стало его «Лирическое отступление». В нем воспето революционное время и поколение: «Есть в наших днях такая точность, что мальчики иных веков, наверно, будут плакать ночью о времени большевиков. И будут жаловаться милым, что не родились в те года…». И еще из этого стихотворения: «Я – патриот. Я воздух русский, я землю русскую люблю, я верю, что нигде на свете второй такой не отыскать, чтоб так пахнуло на рассвете, чтоб дымный ветер на песках… И где еще найдешь такие березы, как в моем краю! Я б сдох, как пес, от ностальгии в любом кокосовом раю. Но мы еще дойдем до Ганга, но мы еще умрем в боях, чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя».

Современный читатель, искушенный геополитическим образованием, приподнимет брови, удивляясь экспансионистским мечтам молодого советского поэта: дойти до Ганга? Захватить Индию, что ли? А это «…до Англии» – это ж откровенный захват Европы!

Именно так. Со времен 1917 года существовала и пропагандировалась идея мировой революции, победы социализма во всем мире, что, разумеется, означало наступление добра, справедливости и счастья для всех. Об этом и думал искренний, талантливый юноша Павел Коган в своем «Лирическом отступлении». Ну, и в «Бригантине» – тут, мне кажется, очевидной перекличка, скажем, с Гумилевым – его стихами о дальних странах и о капитанах, с революционной романтикой Багрицкого, Уткина и прочих и даже с «Девушкой из Нагасаки» Веры Инбер.

«Бригантине» Когана – Лепского оказалась уготована долгая жизнь. Именно в песенном виде она оказалась не просто востребованной поколением шестидесятых, но превратилась в символ целого направления культуры (или субкультуры, ежели об этом станут писать культурологи) – самодеятельной или бардовской песни. С конца пятидесятых этот жанр, существовавший прежде в узких дружеских кругах, вырвался на простор всего СССР в связи с распространением магнитофонов. (Подчеркну: я считаю именно эту причину самым главным фактором распространения жанра, а не только его «оттепельную» привлекательность.) По всей стране зазвучали голоса Визбора, Окуджавы, позднее – Высоцкого и многих других. Но именно «Бригантина» стала символом времени и, пожалуй, жанра. Возникавшие повсюду клубы самодеятельной песни (КСП) часто называли «Бригантина». Если вникать в смысл песни, откровенно и однозначно воспевающей пиратскую романтику, то есть романтику грабителей, насильников и убийц, понять ничего будет невозможно. Кругом строгая идеологическая коммунистическая цензура, и на тебе: «Вьется по ветру "Веселый Роджер", люди Флинта песенку поют». И уверяю вас, что никакой «фиги в кармане», никого политического подтекста в этом не было. Но было ощущение романтики как таковой, романтики путешествий, неоткрытых миров и дальних странствий. А вот эта сумма эмоций была характерна для молодежи того времени, и властью она тоже поощрялась. Потому что страна строила новое счастливое коммунистическое общество, потому что куда-то ехать и что-то строить было и модно и нужно с точки зрения развития государства. В то же время родились и песни Пахмутовой из цикла «Таежные звезды»: «Главное, ребята, сердцем не стареть», «ЛЭП-500», «Усть-Илим», «Девчонки танцуют на палубе» и другие. Совпадение с «Бригантиной» было не смысловое, а интонационное, эмоциональное.

Но песни Пахмутовой о таежной романтике – это другая ветвь, уходящая корнями в шестидесятые. Да и вряд ли стоит песни Пахмутовой связывать с чем-либо: они самодостаточны и проистекают сами из себя, «из Пахмутовой». От «Бригантины», да и от существовавших где-то рядом с ней «грибниц» песенного творчества произрастали разные – и по смыслу, и по настроению – песни. Одни продолжали и развивали «романтику путешествий», став жанром «туристической песни»: например, многие песни Визбора, Кукина; другие – как, прежде всего, исключительные по своей мелодической привлекательности песни Окуджавы – сформировали грустно-меланхолический, упадническо-критический взгляд на жизнь-Третьи – как, скажем, Галич и Высоцкий – погрузились в социальную сатиру… Давать, однако, одно-, двухсложные оценки, определения творчеству этих и многих других неназванных авторов – дело неблагодарное. Ошибешься всегда, неточность оценки станет очевидной любому, а для кого-то и вовсе обидной.

Сегодня этот жанр – бардовской песни – не умер. Но и не очень-то и жив. Собрав свой урожай на российском телевидении, он добирает остатки на провинциальных гастролях и, думается, скоро прекратит свое существование в такой форме. Другая его форма доживает в русскоязычных землячествах разных стран. Там собираются теперь уже пожилые романтики шестидесятых, переселившиеся в другие страны и стремящиеся не утратить общение друг с другом, а если получится, то и передать детям и внукам если не любовь к этим песням, то хотя бы знание о том, что «такое было».

Ну, а бригантина – ежели без кавычек – это двухмачтовое судно, у которого передний парус прямой, а задний – косой. Его действительно любили использовать пираты: за маневренность и способность ходить по мелкой воде. Потому так судно и называлась: brigante по-итальянски – «разбойник, пират».

(См. также Алмаз.) Был такой очень видный большевик, революционер, борец с царизмом – Григорий Яковлевич Сокольников. После революции он был наркомом финансов, считался выдающимся специалистом, а потом его свои же посадили в лагерь по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», где он был то ли убит уголовниками, то ли расстрелян. Настоящая его фамилия была Бриллиант, Гирш Янкелевич Бриллиант. Но в этом эссе мы будем говорить не о нем, а об обработанных алмазах.

Большое счастье – быть равнодушным к блеску бриллиантов. Я – таков. И большинство моих знакомых – тоже таковы. Или почти таковы. Есть среди них, конечно, сдержанные ценители красоты этих камней или ювелирных изделий, в которые вставлены бриллианты. Есть женщины, которые и не должны быть совсем уж равнодушны при взгляде на «эти штучки». Это все тревоги не вызывает. Тревожно, когда человек подпадает под гипнотическую власть бриллиантов над собой, над своей волей и помыслами. Такое бывает, и не без участия подобных людей соткалась мировая история бриллиантов и связанных с этим трагедий. Но кроме истории алчности и преступлений бриллианты породили историю технологии их огранки. А это уже не история алчности и преступлений, а история творчества, мастерства и смекалки.

История огранки бриллиантов не так уж и продолжительна. Известно, кто, когда и где начал это делать впервые. Фламандский гранильщик камней Лодевик ван Беркем – иногда пишут ван Беркен (Lodewyk van Berquem или Bercken) – из Брюгге изобрел метод обработки алмазов на шлифовальном круге, состоящий в том, что поверхность круга (он был известен и до ван Беркема) покрывалась смесью алмазной пыли с оливковым маслом. Именно эта смесь и стачивала грань алмаза при быстром и длительном вращении круга. Устройство называлось скайф (scaif). Событие первой полировки ван Беркемом датируют 1454 (по другим источникам – 1456) годом. До этого алмаз обрабатывали инструментами типа стамески, которым скалывали кусочки алмаза. В результате скола образовывалась ровная поверхность. В случае удачи – при ударе в правильное место под правильным углом – получался «идеальный разлом». Он прекрасно отражал свет как плоскость. Но таким методом получить те самые сложные поверхности, состоящие из граней, расположенных под строго заданными углами по отношению друг к другу, было невозможно. Именно ван Беркен и стал тем первым – несомненно, великим – изобретателем, который не только придумал, как шлифовать/полировать грань алмаза, но и разработал ту самую геометрию поверхности, которая превратила алмаз в бриллиант. Историческая справедливость, однако, требует уточнить: первым он был в Европе. В Индии некие безымянные мастера делали это и раньше.

Бриллиантовая огранка имеет много видов, возникавших по мере развития технологий и точности контроля за обработкой. Количество граней (фацетов) может быть сравнительно небольшим (для мелких алмазов) – 17 граней. Более крупные алмазы гранят 57 фацетами («классическая» огранка), 86 фацетов – «королевская», 102 – «величественная» огранка. Существует еще много других геометрий огранки, применяющихся к камням различной формы.

Историй о знаменитых бриллиантах, имеющих имена собственные: «Кохинур», «Шах», «Орлов», «Флорентиец», «Дрезденский зеленый», «Тиффани» и других, – написано немало, и я не буду эти истории пересказывать своим словами. Я хочу поделиться другой, более современной и актуальной историей: как бриллианты стали массовым товаром, захватившим весь мир. Ведь на протяжении веков они были частью мира богачей и монархов, а сейчас трудно найти семью, в которой не было бы хоть маленького, но настоящего бриллиантика.

Пожалуй, до середины XX века рынок бриллиантов оставался довольно замкнутым, можно сказать – аристократическим. Тем временем добыча алмазов росла, стремление к росту прибыли у производителей бриллиантов тоже не уменьшалось. Возникла ясная коммерческая цель – расширить рынок сбыта бриллиантов. И цель эта возникла там, где и могла возникнуть: в компании «Де Бирс», добывавшей большую часть мировых алмазов. К середине XX века мастерство торговцев и искусство рекламы достигли уже того расцвета и обладали такими возможностями, что по заказу «Де Бирс» рекламное агентство «Айер и сын» (Ayer & Son) разработало всемирную стратегию создания нового рынка, оказавшуюся успешной.

Основу стратегии составляла не продажа бриллиантов, а продажа идеи! Идеи о том, что бриллианты – это не просто «хорошо, красиво, престижно» и т. д. А о том, что колечко с бриллиантом – обязательный подарок жениха невесте, что это, и только это – символ и залог подлинной любви. Задача состояла в том, чтобы бриллиант, о котором подавляющее большинство вообще никогда не задумывалось и никакой потребности во владении им не испытывало, чтобы это большинство стало осознавать бриллиант как потребность! Рекламная кампания проходила под лозунгом «Бриллианты – это навсегда» (Diamonds Are Forever). Был создан миф – легенда о бриллиантовом колечке как непременном атрибуте свадьбы и замужества. Для этого в ход пошла подлинная история пятисотлетней давности.

У императора Священной Римской империи Фридриха III Габсбурга (1415–1493) был сын-наследник Максимилиан. А у Карла Смелого, герцога Бургундии, была дочь Мария. Считается, что Максимилиан и Мария были хороши собой, умны и богаты (Мария-то – несомненно, а вот Максимилиан – не вполне: Габсбурги были, похоже, в долгах по уши), так что их династический брак стал не формальным актом, а естественным результатом взаимной симпатии. Свадьба – несмотря на многочисленные трудности и препятствия – состоялась. Ей было 20, ему – 18. Она ему подарила цветок, спрятанный на ее теле, который ему при первой же встрече предложено было отыскать самостоятельно. А он ей – кольцо с бриллиантом! Дело-то было в 1477 году в Генте, неподалеку от Брюгге со всеми своими ювелирами и новыми технологиями. Счастью, увы, не суждено было длиться долго: через пять лет Мария упала с лошади и умерла.

Эту историю любви и свадебного подарка дальновидные владельцы «Де Бирс» и опытные рекламщики превратили в легенду, а легенду – в инструмент продажи идеи об обязательном свадебном подарке – колечке с бриллиантом. «Мы стремимся к тому, чтобы укрепить традицию кольца с бриллиантом в знак помолвки, сделать его психологической необходимостью, способной успешно конкурировать на уровне ритейла с полезными товарами и услугами» – вот что написали рекламщики в своей записке заказчику «Де Бирс» в начале 1940-х годов.

Ну и пошло-поехало! Каждая девушка-подросток вскоре знала как непреложную истину, что единственная настоящая помолвка – это та, в которой было подарено кольцо с бриллиантом. И юноша знал, что он предложения не сделал и вообще не проявил себя достойным претендентом, пока не подарил кольцо с бриллиантом.

Так возник тот гигантский всемирный рынок, на котором все еще царит компания «Де Бирс», на котором многомиллионная армия уже третьего или четвертого поколения покупателей приобретает то, что их прадедам и прабабкам и в голову не приходило. А теперь без этого как бы и жить нельзя.

Ну а история о том, как две дамы – Дороти Дигнем и Фрэнсис Джерети, бывшие основным мозговым центром рекламного бюро «Айер и сын», – придумали не только эту идею, но и последующее ее сопровождение с помощью Голливуда и множества иных ухищрений, остающихся в арсенале современного продвижения товаров и услуг, уже другая история. О ней написаны книги и учебники по рекламе. А мы в свое время (да и сейчас) смотрим фильм с Джеймсом Бондом под названием «Бриллианты навсегда» (1971) и не подозреваем, что и это – часть той самой легенды и стратегии. В самом начале фильма на вопрос: «Разбираетесь ли вы в бриллиантах?» – Бонд отвечает: «Бриллианты дарят на свадьбу и вообще они заменили собак, став лучшим другом женщин».

Узнаете стратегию? «Бриллианты – лучшие друзья девушек» (Diamonds Are a Girl’s Best Friend) – это слова из песенки, впервые прозвучавшей в бродвейском мюзикле в 1949 году, но ставшей всемирно известной после того, как она была спета Мерилин Монро в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок» (1953). Слова там, конечно, уже никого не поразят своим цинизмом, но своей прямолинейности не утратили до сих пор. Вот несколько строчек:

 
Французы готовы умереть за любовь на дуэли,
Но я предпочитаю человека, который дарит дорогие
                                                                                                                                  драгоценности.
Поцелуй может быть великолепен,
Но им нельзя оплатить арендную плату…
Мужчины охладевают, когда девочки стареют,
Мы теряем все наши прелести в конце…
Но вот эти камушки – «квадратный» или «грушевидный» —
Свою форму не теряют никогда.
Бриллианты – лучшие друзья девушек.
 

См. также Азбука, Числа. Письменность прошла довольно долгий путь, прежде чем появились современные буквы и алфавиты. Обычно историю письменности излагают так: сперва была предметная, потом пиктографическая, затем иероглифическая и так далее, вплоть до появления буквенного письма. Я тоже это перескажу, но своими словами. Сначала, однако, о другом: прежде всего появились способы записи чисел, и лишь потом стали создаваться способы записи чего-либо иного: мыслей, действий и прочего. У древнего человека не было потребности в письменной передаче сообщения типа «я тебя люблю». Довольно долго – многие тысячелетия, десятки и сотни тысячелетий – у него не было потребности вообще хоть что-то записывать. Каждый все, что нужно, знал и помнил: какие растения можно есть, а какие нет, где находится вода и каких зверей надо опасаться… И лишь с ростом количества людей в племени, с переходом к земледелию и скотоводству, с формированием представлений о собственности, разнообразием форм и объемов меновой торговли возникла потребность оперировать большими числами и вести учет. Для этого были изобретены знаки, описывающие количество, сроки и, возможно, имена. Так что первыми буквами были записи чисел. Мы сейчас четко разграничиваем понятия «буква» и «число» – и правильно делаем. Но в рамках моих дальнейших рассуждений о развитии письменности, говоря «буквы», я буду иметь в виду и числа. Тем более что они часто изображались одними и теми же знаками.

Видимо, самой ранней письменностью была так называемая предметная, в которой рисовались объекты, с помощью которых передавалась некая информация, мысль. Перескажу традиционный пример, показывающий и то, как это выглядело, и то, насколько это неудобно. Легенда (рассказанная Геродотом) о персидском царе Дарии I гласит, что как-то раз он получил послание от кочевников-скифов. Послание включало в себя следующие четыре предмета: птицу, мышь, лягушку и стрелы. Царь Дарий решил, что скифы отдают себя в его власть и в знак покорности принесли ему землю, воду и небо, ибо мышь означает землю, лягушка – воду, птица – небо, а стрелы означают, что скифы отказываются от сопротивления. Однако один из мудрецов возразил Дарию. Он истолковал послание скифов совершенно иначе: «Если вы, персы, как птицы, не улетите в небо, или, как мыши, не зароетесь в землю, или, как лягушки, не поскачете в болото, то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами». Как оказалось в дальнейшем, этот мудрец был прав.

Следующий этап развития письменности – пиктографическая. Суть ее в формировании условных изображений – предметов, действий, идей. Пиктограммы естественным путем развились в иероглифы, существующие и по сей день в Китае и Японии. Недостаток иероглифического письма в том, что оно не связано с устной речью, со звуками.

С помощью таких видов письменности можно передавать информацию, но нельзя передать речь. Для разработки способов письменной передачи речи человечеству понадобились тысячелетия. Считается (хотя и многими оспаривается), что первое слоговое (консонантно-звуковое) письмо сформировалось в IV тысячелетии до н. э. в Древнем Шумере и/или Древнем Египте, потом слоговую систему использовали финикийцы, затем на ее основе возникли арамейское письмо и многие другие: древнееврейское, греческое и др. Принято считать, что первую звуковую систему письма создали финикийцы около XII века до н. э. Этот подход переняли и другие племена, создавшие еврейское, сирийское, арабское, персидское, согдийское, уйгурское, монгольское и т. п. системы письма. Греки, в сущности, завершили процесс создания фонетического алфавита в VIII–IX веке до н. э. Западный вариант греческого письма послужил основой для латиницы, возникшей лет на 100 позднее, в VII веке до н. э. Восточный вариант лег в основу византийского, древнеготского и славянского (кириллического) письма.

Сколько сегодня в мире букв или алфавитов? Прежде чем ответить на этот вопрос, надо кое-что предварительно уточнить. Начнем с количества языков: их в мире более семи тысяч. Далеко не у всех имеется письменность, а, стало быть, и буквы: только треть всех языков имеют письменность.

На сегодняшний день в мире используются около сорока систем письма. Основными (по распространенности) являются: латинская, китайская, арабская, кириллическая, индийские (деванагари и брахми), а также греческая, грузинская, армянская, еврейская, бирманская, тибетская, корейская, японская кана, тайская, лаосская, кхмерская, эфиопская и др. Системой письма на основе латиницы пользуются около 36 % населения мира, китайской – около 18 %; индийской (деванагари) и арабской по 14 % каждой, кириллической системой около 4 %, индийской (брахми, друидская) – 3,5 %…

Народы, берущие в качестве базового алфавита латиницу или кириллицу, добавляют к базовым наборам свои буквы и специальные значки, призванные передать специфические звуки того или иного языка. Поэтому количество букв в алфавитах разных языков отличается. Наибольшее количество букв в убыхском алфавите (составленном как на основе латиницы, так и на основе кириллицы): 92 буквы. Убыхский язык, относящийся к абхазо-адыгской языковой семье, видимо, умер. Считается, что последний носитель языка скончался в 90-х годах XX века. Наименьшее количество букв в алфавите племени ротокас с острова Бугенвиль, Папуа-Новая Гвинея. Их всего двенадцать (a, e, g, i, k, o, p, r, s, t, u, v), из них семи согласных. Считается, что всего в мире 46 алфавитов, то есть систем записи звуков языка.

Самые первые буквы (напомню, что я имею в виду и запись чисел), придуманные человеком, появились в… Тут снова придется приостановиться, потому что имеются разные точки зрения.

Самая распространенная, она же самая старая точка зрения, вошедшая в большинство учебников и справочников, состоит в том, что древнейшая письменность возникла у шумеров в Месопотамии около 6 тысяч лет тому назад. Можно встретить и другие утверждения. Есть, например, мнение, что пиктограммы на т. н. тэртэрийских табличках (найдены близ села Тэртерия в современной Румынии) были начертаны 7 тысяч лет тому назад. Сравнительно недавно в научный обиход вошли знаки древнекитайской культуры Джиаху, относящиеся к 6600 году до нашей эры, то есть им более восьми тысяч лет. Но и это далеко не рекорд древности. Некоторые исследователи относят пиктограммы на фигурке богини Макоши (Костенковская культура, Воронежская обл.) к 42 тысячелетию до нашей эры…

Гораздо ближе к нам – и по времени, и по родству – латинский, греческий и кириллический алфавиты. Взглянув на финикийский алфавит, представители практически всех народов мира увидят в нем много знакомых букв, похожих на их письменность. В этой связи финикийское письмо считают прародителем большинства письменностей мира. Благодаря такому сравнению можно также выявить самую старую букву из всех, ныне употребляемых: ей оказывается буква «о», потому что она единственная, практически без изменений дожившая до наших дней.

Кириллический, славянский алфавит появился в IX веке нашей эры. История появления славянского алфавита существует в нескольких вариантах. Основная версия, которая дала ему название «кириллица», гласит, что в IX веке христианские проповедники, миссионеры, братья Кирилл и Мефодий, разработали для славян (речь сперва шла о разных племенах, живших вокруг города Салоники, из которого родом были братья) специальный алфавит, на котором ими же был осуществлен письменный перевод Библии. Почти каждое утверждение в этом предложении оспаривается, но мы продолжим изложение, упомянув, что Кирилл и Мефодий много путешествовали, в том числе в Корсунь (Херсонес Таврический в современном Крыму), в Моравию и другие земли, населенные славянскими племенами. Считается «почти доказанным», что Кирилл и Мефодий придумали не кириллицу, а глаголицу – алфавит совершенно иного начертания, состоящий из 38 букв. А то, что называют кириллицей (из 43 букв), придумал то ли их ученик Климент Охридский, то ли болгарский монах «черноризец Храбр», написавший трактат «О письменах» и работавший чуть позднее: в конце IX – начале X века. В своем каноническом виде создание кириллического алфавита приписывают «солунским братьям» Кириллу и Мефодию, возведенным в ранг равноапостольных святых. Существует и «официальный год рождения» письменности – 863-й, назначен и день празднования славянской письменности – 24 мая.

Современный русский алфавит состоит из 33 букв, но в прежние времена он состоял из 49, а потом из 43. Алфавит из 43 букв приписывают Кириллу. В процессе развития письменности некоторые буквы отпадали, что закреплялось реформами. Так, после реформы, произведенной при Петре Первом, в алфавите осталось 37, а потом и 35 букв. Последняя реформа (1918 года) оставила нам 33 буквы, использующиеся по сей день.

У каждой из букв кириллицы в дореформенной азбуке (до 1918 года) было свое название: А – Азъ, Б – Буки и т. д. Если прочесть эти названия подряд, получится такой текст: «Азъ буки веде. Глаголъ добро есть. Живите зело, земля, и, иже како люди, мыслите нашъ онъ покои. Рцы слово твердо – укъ фърътъ херъ. Цы, черве, шта ъра юсъ яти». Думаю, что он изначально носил не более чем дидактический характер, облегчал запоминание азбуки. Но некоторые считают, что это некое «послание»! И придумывают переводы, дают трактовки… Вот пример одной из них:

«Я знаю буквы: письмо – это достояние. Трудитесь усердно, земляне, как подобает разумным людям, постигайте мироздание! Несите слово убеждённо: знание – дар Божий! Дерзайте, вникайте, чтобы сущего свет постичь!»

Мне это кажется надуманным. И, признаться, довольно глупым…

Важный и интересный вопрос – о докириллической письменности. Существовала ли она, и если да, то какой она была? К сожалению, эта тема уже очень давно стала полузапретной и чрезвычайно политизированной, поскольку христианство на Руси насаждалось насильственным путем, причем важнейшей частью этой экспансии было уничтожение всех следов существовавшей древней религии, т. н. язычества. Было важно язычество искоренить и объявить его страшным, постыдным заблуждением диких народов, а христианство представлять как свет истины. Тотально уничтожались все письменные источники и иные артефакты дохристианской культуры. Долгие годы – века – насаждалась (и в массовом сознании, и в подконтрольной официальной науке) мнение, что письменности у славян не было вообще никакой. Это весьма маловероятное предположение. Хотя бы потому, что все народы, окружавшие славян, народы, с которыми они тесно общались, письменностью обладали. Кроме того, имеется немало свидетельств в различных письменных источниках, в которых упоминаются «русские письмена». Например, в упомянутой рукописи «О письменах» сказано: «Прежде убо словени не имеху книг, но чертами и резами чьтеху и гадааху». Имеются и другие свидетельства о существовании славянской письменности и книг до Кирилла и Мефодия. Нет, однако, «официально признанного» подлинного текста на этом языке. Все, что в качестве такового предъявляется и исследуется, объявляется «скорее всего, фальшивкой» – именно в такой терминологии. Политизированный подход, согласно которому славяне просто «обязаны» быть дикими и неграмотными до прихода христианства, продолжает господствовать. Тем не менее процесс исследования этой проблемы продолжается уже более ста лет.

Гигантский скачок и в вопросе поиска древней славянской письменности и самого понимания мировой истории совершил чешский ученый Бедржих Грозный, который в 1915 году расшифровал древнейшие надписи на хеттском языке. Хеттское царство располагалось в Малой Азии, в глубине современной Турции и северо-западных районов Сирии, период его расцвета приходится на XIV–XIII века до нашей эры, то есть три с половиной тысячи лет тому назад. С середины XIX века в распоряжении ученых оказались сотни глиняных табличек с клинописью, которая долгие годы не поддавалась расшифровке. Бедржих Грозный выполнил эту работу и доказал, что, во-первых, хеттский язык относится к индоевропейской группе, то есть родствен всем европейским языкам, а во-вторых, имеется очень много совпадений со славянским языком. Содержание хеттских табличек открыло многое из древней истории и дало толчок к поиску славянских корней.

Но любая попытка «удлинить» славянскую историю и хоть как-то наполнить ее содержанием, противоречащим представлению о славянах как о диких племенах, встречала твердое и последовательное сопротивление как в Австро-Венгерской империи, так и в Российской. И причины этого были не только в стремлении удержать за христианством первенство в вопросах просвещения, культуры, морали, но и в политических разногласиях между славянскими государствами и остальными европейскими державами. Даже после Октябрьской революции в России, когда церковь из положения доминирующей силы была отброшена в положение преследуемое, идеи славянской древности не получили возможности развития. Первые годы, десятилетия советской власти были изрядно пропитаны русофобией, поскольку шла смертельная борьба с «царизмом и его наследием», которые воспринимались как русская власть, как машина подавления всех других народов. В последующие десятилетия менялись мотивации, по которым развитие исследований славянской дохристианской культуры не поддерживалось, и по сути не изменилось ничего. Такое положение сохраняется и сейчас, когда нет ни СССР, ни его идеологии. Исследования, однако, продолжаются, публикуются статьи и книги, открываются все новые и новые страницы славянской древности, в том числе и докириллической письменности.

Я здесь лишь упомяну некоторые работы. Прежде всего, исследование Г. С. Гриневича «Праславянская письменность», в котором представлены результаты дешифровки большого массива непрочитанных древних текстов, в том числе и таких знаменитых, как этрусские надписи и Фестский диск. Гриневич восстановил праславянскую письменность – как слоговое письмо, – открыв перед нами огромный, поэтичный, впечатляющий мир древних славян и их истории. Отношение к работам Гриневича оказалось ожидаемым: крайне враждебным. Все ошибки, допущенные Гриневичем, недостаточно убедительные гипотезы и т. п. – без чего не обходится ни одно исследование, вторгающееся в сферу незнаемого, – в критике выпячены на первое место, а часто и вовсе вся его работа в пересказе критиков сведена к перечислению неточностей и ошибок. Добросовестное научное исследование и доброжелательная полемика в связи с работами Гриневича, а также других исследователей и энтузиастов-любителей пока еще не состоялись. Зато состоялась массированная критическая атака, настойчиво ведется даже регулярная цензура (в таких, например, интернет-источниках, как Википедия), направленная вновь на то же самое, что было и сто лет тому назад: на отрицание существования докириллической письменности и культуры. К сожалению, все сложности развития этого направления исследований усугубляются ростом большого количества действительно поверхностных, спекулятивных, в худшем смысле любительских текстов, статей, книг, сайтов, а также появлением разного рода обществ и религиозных групп, заполняющих информационное пространство низкопробными материалами на эту тему. Так что пока все это зыбкое пространство сведений не позволяет сформировать по-настоящему научно обоснованную и аргументированную позицию. Будем ждать и, как можем, способствовать непредвзятому анализу проблемы.

Вернемся к буквам. Основная «историческая» функция букв – передавать, «кодировать» звуки. В русском языке 33 буквы и 42 звука: 6 гласных звуков, 36 согласных звуков, 2 буквы (ь, ъ) не обозначают звука. Несоответствие в количестве букв и звуков (не считая Ь и Ъ) вызвано тем, что на 10 гласных букв приходится 6 звуков, на 21 согласную букву – 36 звуков (если учитывать все комбинации согласных звуков глухие/звонкие, мягкие/твёрдые).