Текст книги "Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь"

Картина мира прекрасна тем, что это не свод знаний, а – картина! То есть в ней содержатся эмоционально-чувственные образы, а не только «информация». Причем образы живые, меняющиеся при всяком взгляде на свою собственную картину. Позиция (идейная, этическая, религиозная и пр.) не должна быть двойственной и слишком неопределенной. Картина мира может быть сколь угодно противоречивой, поскольку отражает в динамике как переменчивый и противоречивый мир, так и моментальный срез» нашего внутреннего состояния. «Моя» Европа – хорошая иллюстрация этого тезиса.

Прекрасная, величественная, манящая, любимая – вот что такое моя Европа! Вся мировая культура – архитектура, градостроительство, живопись, графика, музыка, театр, наука, техника, медицина – все родилось в Европе, развилось в ней и из нее пришло ко мне лично и в мою благословенную страну – Россию. Да, Россия тоже немало произвела на свет, в том числе и вполне самобытного, и Америка не бесплодная пустыня, но я – о Европе и об истоках.

Все самое омерзительное, что смогло породить человечество, родилось в Европе. Все подлости, преступления, жестокости, все пороки, бесчисленные войны, изуверские религии и мракобесие, пытки, казни, газовые печи и концлагеря – все рождалось в Европе, развивалось, поглощало страны и народы. Все самые гнусные идеологии родились в Европе, все несчастья моей страны приходили из Европы, все действия, направленные на торможение развития, на уничтожение России и истребление русского народа, совершала Европа.

Но как же прекрасно это лоскутное одеяло, возникшее после столетий взаимной ненависти и истребления друг друга европейскими народами! Какие волшебные пространства созданы в городах, построенных вследствие безмерной тяги к наживе, к грабежам, к одурманиванию религиозными проповедями и мессами! Какие шедевры живописи, созданные по заказу бесчеловечных феодалов и тщеславных церковников, украшают интерьеры дворцов и музеев! Какой необыкновенной красоты храмы выстроены для подавления в человеке чувства собственного достоинства и формирования «страха Божего»! В какие немыслимые дали и глубины проник человеческий ум, создавший науку и технику, построивший машины, арбалеты, самолеты, пулеметы, гильотину, пароходы и паровозы, отравляющие газы, радио и телевидение, мины, электродвигатели и телефоны! Как глубоко и низко пала человеческая совесть и мораль, погрузив Европу на самое дно мерзких пороков, и какие высочайшие образцы жертвенности, порядочности, чести, достоинства, скромности, целомудрия и честности она предъявила миру!

Европа – величайшее достижение человеческой истории, подлинная драгоценность. Исчезни все страны, но если останется Европа – все возродится вновь.

А каковы границы Европы в моей картине мира? С чувством стыда должен признаться, что все выше сказанное относится к Западной Европе. Там – истоки, там – матрица мировой культуры. Я знаю, о чем мне напомнят: как минимум, об Античности, о Древней Греции, о Византии. Не стану спорить и даже могу предъявить свою статью на эту тему с характерным названием: «Византия – видимая и невидимая». И сам первым скажу, что слово «Европа» – греческое. Но все это и многое другое, что может быть сказано, информация. Я же сказал о синтетическом образе, о моей картине мира и о той ее части, в которой расположился мой субъективный образ Европы. Но Боже вас сохрани сравнивать меня с Версиловым – персонажем Достоевского, в чьи уста он вложил ставшее популярным высказывание: «Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог. Европа так же точно была Отечеством нашим, как и Россия… О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!» Чушь! Не мои это слова, мысли и чувства! Россия для меня – сакральная ценность, Европа – профанная. Кто имеет уши слышать, да слышит.

Я люблю еду. Я очень люблю еду. В еде я знаю толк. Быть может, умей я готовить, написал бы поваренную книгу. Но не повар я, и я не кулинар. Я – едок. Так что мне впору писать не о том, как приготовить, а о том, как есть. «Записки едока» – пожалуй, надо будет когда-нибудь к этой мысли вернуться. И с точки зрения концепции книги слово «еда», разумеется, должно быть, ведь это же источник – нет, не жизни, а поддержания жизни. И важный элемент картины мира. Говоря о воздухе и воде, мы рассуждали о сроках, в течение которых без них человек может жить. У еды тоже есть такие сроки. Только вот достоверно установить предельные, рекордные периоды голодания довольно сложно, потому что описано очень много случаев, которые нельзя считать документально точными. (См. Голод.)

С едой связан и аппетит – сильное и приятное чувство. Я наслаждаюсь отличным аппетитом со дня своего рождения. Матушка моя отмечала, что я, в отличие от подавляющего большинства новорожденных, не имел так называемой физиологической потери веса: некоторого снижения массы в первые дни после появления на свет. Я вес начал набирать с первого часа, с первого дня, отличаясь неукротимым аппетитом. Могу отметить, что и аппетит никогда не утихал, и набор веса тоже не испытывал заметных падений. Сейчас, во времена, когда стремление похудеть охватило миллионы, когда процветает целый околомедицинский и околофармацевтический бизнес «похудения», аппетит как таковой стал объектом нападок, разрабатываются методики и средства подавления аппетита. Думаю, что это опасная, вредная тенденция. Я не призываю обжираться и согласен с тем, что вес бывает лишним. Но аппетит лишним не бывает! Есть с аппетитом – полезно и приятно. Принимать пищу без аппетита – вредно и неприятно.

Я не хочу пускаться в банальности и пересказывать сведения о балансе жиров, белков, углеводов, витаминов, микроэлементов и прочего. Избави меня боже и от разбора всяческих «диет для похудения». Я хочу поговорить о еде как о позитивном социальном факторе. Можно сказать и попроще: люди любят собираться за столом, им нравиться угощать друг друга. Конечно, люди встречаются, чтобы пообщаться, повидать друг друга, а не просто пожрать, но привлекательность совместного застолья несомненна. Во всяком случае, в нашей русской традиции, да и у многих других народов это тоже так. Легче указать пальцем на исключения из этого правила – есть народы, в чьей культуре общения не предполагается обильное застолье. Но не о них речь.

Русское застолье.

Советское застолье.

Есть сложившийся порядок нашего (русского, советского, российского и т. п.) застолья. Две особенности надо выделить: форма застолья и сложившийся порядок подачи блюд. Форма застолья состоит, прежде всего, в том, что к приходу гостей стол уже накрыт и гости садятся вокруг общего стола. Фуршет, аперитив – это не в русле нашей традиции, мы заимствуем эти формы только в официальных мероприятиях.

Опишу традиционное меню праздничного застолья обычной советской интеллигентной семьи со средним достатком образца 70–80 годов XX века.

Прежде всего, застолья, как правило, проходили дома, а не в кафе и ресторане. У большинства к тому времени уже имелись хорошая посуда, сервизы, столовые приборы и прочие мелочи. Разумеется, вся сервировка не являла собой образец единого стиля – с накрахмаленными салфетками в платиновых кольцах и фарфоровыми подставками для ножей и вилок. Все гораздо проще и, чаще всего, разностильно. Салфетки бумажные, посуда фарфоровая или фаянсовая, бокалы стеклянные или хрустальные, приборы стальные или мельхиоровые. Одноразовой посуды тогда практически не было, а появись она на столе, это показалось бы весьма странным.

Редко у кого в доме могла быть, скажем, дюжина одинаковых стульев, не говоря уж «гарнитуре генеральши Поповой гамбсовской работы». Рассаживались на том, что было, включая и табуретки, и диваны. Довольно часто – при большом стечении гостей – приходилось брать стулья у соседей, что было делом вполне обычным. На стол старались стелить тканевую (а не бумажную, хотя и такое бывало) скатерть.

Количество гостей определялось значимостью события. Больше всего, конечно, приходило на свадебные торжества, отличавшиеся в масштабах страны большим разнообразием. Лишь упомяну о традиционных деревенских свадьбах, на которых гуляет все село. Скажем, для хорошо знакомой мне молдавской традиции количество гостей на свадьбе всегда измеряется сотнями. Для средней городской интеллигентной советской семьи количество гостей редко доходило до нескольких десятков, обычно домой приглашали десять – двадцать человек. Молодежные компании более многолюдны, компании возрастные обычно не превышали дюжины человек. Перечень поводов для застолий был вполне устоявшимся: Новый год, Пасха, Первое мая, День Победы, Седьмое ноября, дни рождения, свадьбы, поминки. Ну и редкие события типа окончания школы, вуза, защиты диссертации или получения государственных наград.

Меню включало в себя закуски, основное блюдо, называвшееся в обиходе «вторым», десерт или «сладкое», чай. Ну и спиртные напитки, разговор о которых и в этом разделе, да и в других (см. Вино, Водка) я поддерживаю с удовольствием.

Отмечу также, что в большинстве советских семей блюда готовились самостоятельно. Мало что приобреталось или заказывалось в готовом виде – так было принято, да так было и дешевле и, главное, доступней. Немногие готовые блюда можно было покупать в кулинариях, но они были не того качества, которым можно потчевать гостей. К тому же у большинства хозяек были свои «фирменные» блюда, которыми хотелось и порадовать и похвалиться.

Закуски обычно состояли из винегрета и салатов, среди которых был и всеми любимый «Оливье», а также более простые, начиная от квашеной капусты и соленых огурчиков до помидоров с огурцами и луком, но это строго по сезону: в те времена помидоров зимой, весной, да и в начале лета просто не было. Часто делали популярную до сих пор «сельдь под шубой». Хороша была печень тески с творогом и яйцами. К столу всегда подавали сыры. Их или просто выкладывали нарезанными, или делали разные пасты типа натертого сыра с чесноком. Любима была селедочка с луком. Не забуду упомянуть и маринованные или соленые грибочки, а также консервированную баклажанную или кабачковую икру. В южных регионах страны эти блюда делались дома и отличались разнообразием рецептов. Если при этом советская семья была, скажем, грузинской, то к столу подавались и лобио, и зелень, и много всякой иной национальной снеди. Так же было и на столах армян, татар, азербайджанцев, молдаван и так далее. Я же сейчас говорю о некой вненациональной кухне, с которой в период позднего СССР фактически отождествлялась кухня русская, что было нехорошо для русской культуры, но было. Почти обязательными считались шпроты или другие рыбные консервы, скажем сайра или печень трески. Красная или белая рыба в качестве домашних закусок встречалась, но не слишком часто, поскольку была не всегда доступна. В этой же категории была и красная и черная икра. Красная предлагалась чаще, обычно подавалась в виде уже готовых бутербродов. Разумеется, среди обычно подаваемых закусок были и колбасы, и ветчина, и буженина, их нарезали и раскладывали веером на общей тарелке. Во многих семьях были и свои нетрадиционные закуски, требующие порой много времени на приготовление. Например, грибная икра или холодец, он же студень. За закусками традиционно должно следовать первое блюдо: суп, борщ, щи или уха. В реальной практике такое бывало редко. Разве что хозяин увлекается рыбной ловлей и хочет похвастаться уловом. Обычно закуска плавно переходила во «второе». Переходным элементом могла быть, например, отварная картошка с маслом и укропом, подаваемая на большом блюде. Она была чем-то средним между горячей закуской и вторым. Сливочное масло могло быть подано отдельно – на блюдечке или в масленке. В простоватых семьях могли подать и в бумажной упаковке.

Второе блюдо, по возможности, должно быть мясным. И это было главное угощение – и по своей роли в застолье, и потому, что мясо в магазинах не всегда было хорошего качества, да оно попросту не всегда было в продаже. Качественное мясо можно было купить только на рынке, но это было дорого. Тем не менее люди старались порадовать себя и гостей и готовили мясные блюда: жаркое или гуляш, бефстроганов, котлеты, отбивные, наконец, шашлык. Популярность последнего, впрочем, не была столь всеохватной, как теперь. Мясо употребляли то, какое «достали»: говядина, свинина, баранина. Готовились также блюда из курицы, реже из индейки или кролика. Очень, скажем, достойным и желанным блюдом была жареная куриная ножка с гарниром из пюре. Популярным вторым блюдом были разнообразные голубцы, фаршированные перцы. Рыбные блюда в качестве второго подавались редко: и готовить хлопотно, и есть за общим столом неудобно. Разумеется, в непритязательных застольях считалось возможным отварить гостям сосиски или магазинные пельмени.

Очень важной, незаменимой частью еды был хлеб. Его подавали нарезанным и уложенным в хлебницу. Хлеб, как правило, предлагался трех сортов: черный, серый и белый. Хлеба ели много, с хлебом ели всё. Во многих семьях пекли пирожки с разными начинками, а также большие пироги, разрезаемые на порционные куски.

Специи и соусы не отличались особым разнообразием, с тем, что сейчас предлагают в любом магазине, и не сравнить. На стол ставились горчица, хрен, майонез, соль и перец – практически обязательно. Кетчупы появились в более поздние времена. Самодельные острые приправы делались во многих семьях. В Молдавии, например, популярен был (и есть) соус «муждей»: чеснок протертый с солью с добавлением растительного масла, иногда – бульона, красного или черного перца.

«На сладкое» чаще всего предлагались торты, причем в большинстве случаев домашнего приготовления. Конечно, можно было подать и торт из булочной – бисквитно-кремовый или шоколадный, – но это было для гостей скорее разочарованием. Особенно в тех случаях, когда хозяйка уже была им известна как мастерица в приготовлении тортов. Самым, наверное, распространенным был торт «Наполеон», отличавшийся разнообразием кремов и способом пропитки коржей: одним нравилось, чтобы коржи пропитались, другим – чтобы они хрустели. Было много и других популярных рецептов домашних тортов: разнообразные сметанники, блинные торты, торт из магазинного печенья и т. п. Кроме тортов, традиционными были выпечки: рулетики, печенья, «хрустики» и прочее кулинарное многообразие. На стол также ставили конфеты – в коробках или в вазочке. Могли подать варенье, джемы. Иногда гостей угощали покупным мороженым – самостоятельное его изготовление кануло в Лету.

Фрукты также подавались к столу, но здесь все определялось региональными особенностями и сезонными возможностями. Если застолье происходит осенью, то будет и виноград, и яблоки-груши, и арбузы-дыни, и сливы… Зимой – зимние сорта яблок, цитрусовые – апельсины и мандарины, а также бананы, хотя это и большая редкость, не во всех городах доступная. В исключительных случаях на столе мог быть даже ананас. Весной же фруктов может не быть вообще или что-то из неисчезнувшего зимнего репертуара. Весной зато могли подать редиску, клубнику.

К десерту подавался чай. И нарезанный лимон в блюдечке. Того безграничного разнообразия сортов чая, что сейчас, разумеется, не было. Думаю, мало кому в голову мог бы прийти заурядный для наших дней вопрос: вам черный или зеленый? Справедливости ради надо сказать, что зеленый чай в советские времена тоже был, были и его ценители, но, как мне помнится, он не был особо популярен. Чай мог быть хорошим или не очень, крепким или слабым, с сахаром, лимоном, молоком и т. д. Гостям старались подать, конечно, «хороший», например популярную чайную смесь «Бодрость». Чая «в пакетиках» не существовало. Кофе также подавали – как вареный, так и растворимый. Разумеется, кроме чая-кофе была и «сладкая вода»: «Дюшес», «Ситро», «Крюшон», «Лимонад», «Тархун», «Байкал», «Буратино» – возможно, я не исчерпал весь список, но в памяти освежил. Соки не относились к столь популярным продуктам, как сейчас: не было бумажных упаковок-пакетов, соки продавались в стеклянных банках, и пользоваться этим продуктом было не всегда удобно. Да и разнообразием они не отличались: томатный, яблочный, вишневый, березовый… Зато не содержали никаких современных химических консервантов. Минеральные воды, как правило, к столу тоже подавались. Разумеется, газированные. Если бы кто-то предложил к столу негазированную воду, возникла бы неловкость: это означало бы, что что-то случилось с водоснабжением, к тому же, возможно, наступила эпидемия холеры. Бутилированной питьевой воды не существовало никакой, нигде и никогда – она не была нужна. Воду брали из-под крана, кипятили – и все.

Наконец, о спиртных напитках. Тут, конечно, все было по-разному. Одно пили в русской провинции, другое – в грузинской или молдавской, одно пили в столицах, другое – в деревнях. Про грузинское и молдавское винопитие стоит говорить отдельно, здесь лишь скажу, что там на столах обязательно были вина, и им отдавалось предпочтение перед крепкими напитками, которые тоже имели место. Для обычной московской семьи винный репертуар определялся ассортиментом московских гастрономов или винным магазином в Столешниковом переулке. А в нем были, кроме грузинских и молдавских – «Мукузани», «Алазанская долина», «Каберне», «Алиготе» и прочих, – еще и болгарские (скажем, «Гамза», «Мелник»), венгерские («Токай»), крымские («Черный доктор», «Мускат» и др.), ну и разнообразные отечественные «портвешки» и, не к ночи буди помянуты, плодово-ягодные «Солнцедары». Знатоков вин было мало, да и сейчас их в Москве немного. Для большинства главным напитком была все-таки водка, реже (потому что дороже, труднодоступнее) – коньяк. Что касается пива, то к праздничному столу его подавали очень редко.

Закончил ли я тему еды? Нет, конечно… Она неисчерпаема. И тему застолья я тоже не охватил, не раскрыл. Совсем забыл о такой яркой странице в жизни многих людей, как еда в дороге: в поезде, например, или где-то на привале в турпоходе. Про важное: разговоры и застольное пение – я не сказал ни слова. Но хотя бы упомянул, что они были – и были в чем-то главнее еды.

Несколько смыслов несет в себе это слово, и все смыслы важные.

Первый смысл: форма глагола «быть» – существовать, являться, иметься в действительности (присутствовать, наличествовать).

Второй смысл: форма глагола «есть» – питаться, принимать пищу.

Третий смысл – еще несколько назначений глагола «есть»: разъедать (в химии), раздражать («дым ест глаза»; «мучить, изводить кого-либо»).

Есть еще одно «есть»: междометие, ответ-восклицание у военных, означающее принятие указания к исполнению. Есть мнение, что в военный лексикон это вошло от английского «Yes!», что означает «Да!». Что-то я в этом сомневаюсь…

Попытаюсь пошутить. Коль скоро вспомнился английский язык, то можно с ним поиграть еще. «Есть» – форма глагола «быть». «Быть» по-английски – «to be». Вспоминаем монолог Гамлета: «To be, or not to be…» – и делаем наконец правильный перевод: «Есть или не есть – вот в чем вопрос!»

Ё

Ёлка – тоже детское слово. Для меня (думаю, что и для большинства) – слово новогоднее. Уже взрослым я поинтересовался, как же называется дерево ель в ботаническом смысле на европейских языках: английском, немецком, французском… Интернет-словари и переводчики на запрос «ёлка, ель» дают только «рождественское дерево»: Christmas tree, Weihnachtsbaum, Arbre de noёl… Надо специально уточнять вопрос – акцентирую ботаническое значение, – чтобы получить Spruce, Fichte, Sapin…

«На автопилоте» же 10 из 10 опрошенных переведут слово «ёлка» как «рождественское дерево». Попробуйте проверить на своих знакомых.

Ёлки моего детства… Так хочется снова оказаться под ёлкой, снова затеять длинную игру со своими постоянными игрушками и с игрушками, приходящими только раз в год – Дед Мороз, Снегурочка и те ёлочные украшения, которые я вовлекал в свои игровые фантазии: ослик из папье-маше; девочка в белом платьице со скакалкой, за которую ее подвешивали к ветке; лимон из ваты, укрепленный застывшим слоем клея, обсыпанным слюдой; картонный петушок; Кот в сапогах; дедушка-рыбак из «Сказки о золотой рыбке» с сетью, переброшенной через руку; Шемаханская царица, она же – Шахерезада, в красно-золотых шароварах; воздушный шар зеленого стекла, с корзиной из стеклянных трубочек, скрепленных мягкой проволокой; серебристый дирижабль с надписью на боку «СССР»; самовары – их было два: один сверкающий «зеркально-серебряный», с краником из молочного стекла, и крашеный, расписной бело-фиолетовыми разводами; такие же чайники к ним «в пандан»: конический зеркальный с носиком и ручкой и расписной – тоже с ручкой и носиком, но пузатоокруглый… Остановите меня, а то я уйду в мир своих ёлочных игрушек и – не вернусь… Потому что там – лучше, чем тут.

«В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…»