Текст книги "Русская пехота в последних войнах Российской империи"

Оборона Ляояна 19—21 августа 1904 г.

Работы по укреплению главной Ляоянской позиции начались 26 марта 1904 г., то есть задолго до появления противника перед их фронтом. Позиции устраивались не торопясь, вполне обдуманно, после продолжительных и тщательных рекогносцировок. Укрепления были расположены в три линии:

Первая линия состояла из 8 фортов сильного профиля на 2 роты штата военного времени каждый и 8 редутов на роту каждый. Ввиду больших потерь, понесенных частями во время боев 13—18 августа, число рот для обороны каждой постройки пришлось удвоить. В промежутках между фортами и редутами были расположены окопы и 21 батарея на 208 полевых орудий. Для сообщения первой оборонительной линии с тылом служила целая система ходов сообщения. Все форты и редуты, а местами и промежутки, были усилены искусственными препятствиями, состоявшими из волчьих ям, проволочных заграждений, засек и фугасов.

Вторая линия укреплений была расположена: на левом фланге перед южной стеной города, на правом – от северо-западного угла городской стены до д. Панцзяцзяхе; всего во второй линии находилось 2 форта, 4 редута, 5 люнетов и 3 батареи на 19 орудий. В центре второй оборонительной линией служила приспособленная к обороне западная городская стена.

Третья линия имелась только за правым флангом и назначалась непосредственно для прикрытия мостов. Она состояла из 2 фортов, 2 люнетов, окопов и 5 батарей на 36 орудий. Важнейшими пунктами позиции считались форты IV и V.

Все форты имели профиль с бруствером в 3,5 м высоты; рвы – треугольного начертания с продольным обстрелом ружейным и пулеметным огнем. Редуты имели двухметровые брустверы и рвы без прострела огнем.

Блиндажи во всех укреплениях первоначально были рассчитаны на сопротивление шрапнели и осколкам, но позднее по опыту первых столкновений с японцами были приспособлены противостоять фугасным снарядам. Артиллерия размещалась в одиночных орудийных окопах.

Все постройки были отлично применены к местности и тщательно замаскированы, для чего практиковался посев травы, что дало превосходные результаты.

Для сообщения между укреплениями и между участками позиции были устроены позиционные дороги шириною в 8 метров, а в стенах города пробиты широкие отверстия для передвижения войск по кратчайшим направлениям через город. Для переправы через Тайцзыхе служили 7 вновь построенных мостов и железнодорожный, покрытый настилом из досок.

На случай обхода неприятелем главной позиции с востока, на правом берегу Тайцзы была укреплена позиция на линии Цовчинцзы – Фандятунь. Для поддержки же левого фланга главной позиции укреплена была еще одна позиция по линии Мучан – Шанмево.

Перед фронтом главной позиции простиралась равнина, ограниченная на юге и юго-востоке горами в расстоянии 6—7 км от линии фортов.

Для обороны Ляояна в распоряжении г.-л. Зарубаева находились II и IV Сибирские корпуса, усиленные частями других корпусов, всего 55 батальонов, 118 пушек, 24 мортиры и 10 сотен. Численность этих войск не соответствовала размеру позиции, в результате выделения заполнения для фортов и редутов в общем резерве гарнизона осталось всего лишь 7 батальонов. Между тем от успеха обороны Ляояна зависела возможность операции, предпринятой генералом Куропаткиным против армии Куроки. Если бы войскам г.-л. Зарубаева не удалось удержаться в Ляояне, то армии Оку и Нодзу, перейдя Тайцзы, выходили в тыл ударной группировки, действовавшей против армии Куроки, и ставили ее в критическое положение или, по крайней мере, вынуждали немедленно прекратить наступление и отойти к Мукдену. Поэтому г.-л. Зарубаеву был дан приказ оборонять Ляоянскую позицию до последнего человека.

IV Сиб. корпус занял правый участок от р. Тайцзы до железной дороги, II Сиб. расположился на левом – к востоку от железной дороги до р. Тайцзы. Два полка 6-й В.-С. стр. дивизии и один батальон 283-го пехотного Бугульминского полка составили общий резерв у северной стены Ляояна.

В ходе занятия позиции выяснилось, что часть укреплений, траншей и батарей к западу от железной дороги были залиты водой, рвы наполнились до краев. Установить артиллерийские батареи в заблаговременно выстроенных укреплениях не представлялось возможным, так как орудия были бы в воде по самое дуло. Была немедленно начата постройка новых орудийных окопов. Также в фортах принимали меры к спуску воды, в блиндажах клали настилку из гаоляна.

Утром 19 августа японцы заняли оставленную русскими передовую позицию и немедленно приступили к перестройке ее фронтом на Ляоян. К полудню японцы установили осадную артиллерию и начали бомбардировку города фугасными снарядами. Один из них вскоре попал в склад ружейных патронов и произвел взрыв. Затем послышался треск, подобный ружейному огню. Среди войск легко могла возникнуть мысль об обходе неприятеля с тыла. Однако, во избежание ложной тревоги, офицер телеграфной роты, поручик Тельнихин, немедленно и по собственной инициативе сообщил во все форты о причинах происшествия.

К вечеру начались пожары. Уже с утра появилась масса китайских сигнальщиков, указывавших противнику цели. Русскому командованию пришлось применить решительные меры.

Для наблюдения за противником поднят был воздушный шар, однако японцы сосредоточили по нему такой огонь, что шар пришлось немедленно опустить, чтобы избавить резервы от поражения артиллерийским огнем.

Японская полевая артиллерия, одновременно с осадными орудиями, начала обстрел фортов и редутов, пехота армии Оку постепенно продвигалась на север. К вечеру противник охватывал позицию широким кольцом с запада и юга. Русская артиллерия с утра вступила в борьбу с неприятельской артиллерией и в течение дня несколько раз сбивала вновь устанавливаемую японцами батарею.

Всю ночь на 20 августа японцы вели рекогносцировки по всему фронту позиции разведочными партиями, поддержанными сильными передовыми частями. Русское сторожевое охранение и секреты были оттеснены, причем для розыска последних противник пользовался дрессированными собаками.

На рассвете 21 августа правое крыло Оку и левое Нодзу повели одновременно атаку в направлении железной дороги на участок от редута Д до редута Г. Японские пехотинцы двигались сначала вдоль ж/д полотна, прикрываясь насыпью, но, попадая под огонь, начинали перебежки змейками и затем окапывались. Продвинувшись еще на несколько сот шагов, цепи снова окапывались. Таким образом, к западу от железной дороги они построили три линии окопов: 1-я тянулась в 1000 шагах от укреплений, 2-я – в 700, третья – в 400 шагах.

На всех пунктах атака была отбита залпами, весь первый ряд волчьих ям к востоку от железной дороги оказался наполненным трупами и ранеными. Затем противник весь день обстреливал позицию сильным ружейным и артиллерийским огнем. Однако значительных потерь этот огонь не причинял благодаря хорошо устроенным окопам и ходам сообщения.

В 22.00 на левом фланге русской позиции против редута А взвилась японская сигнальная ракета и вслед за тем войска Нодзу двинулись в атаку по всему фронту левого участка от ж/д до р. Тайцзы. Главные усилия японцев были направлены на форт № I. Японская пехота наступала, ведя непрерывный огонь, и около полуночи начала обходить форт, направляясь на батареи. Под колонной противника был взорван фугас, японцы отхлынули, понеся большие потери. Одновременно с этим часть войск Оку атаковала редут Д, но попала под перекрестный огонь и в беспорядке отступила. К 2 часам ночи наступление было отбито по всему фронту.

В тот же день в 9 часов утра частью войск IV корпуса по приказанию генерала Куропаткина было проведено демонстративное наступление в направлении между фортом № 5 и рекой Тайцзы. Целью наступления было уточнение группировки армии Оку, так как возникло опасение, что часть ее сил переправляется ниже Ляояна на правый берег Тайцзы и продвигается в русский тыл. Одновременно бригада 9-й В.-С. стр. дивизии г.-м. Кондратовича, охранявшая тыл на правом берегу у Ляояна, двинута была на форт № VIII и далее по берегу с целью противодействовать переправе.

Командир IV Сиб. корпуса генерал Зарубаев отдал распоряжение генералу Левестаму: «Командующий армией приказал произвести демонстративное движение между 5-м и 8-м фортами, дабы выяснить силы противника и оттянуть их на себя. Наступление произведите энергичнее».

Получив приказ в 7 часов утра, генерал-лейтенант Левестам вызвал генерал-майоров Коссовича и Ребиндера и приказал начать энергичное наступление двумя колоннами: левой генерала Ребиндера в составе Семипалатинского и Енисейского полков и правой из войск генерала Коссовича. На войска генерала Коссовича возлагалась задача содействия колонне генерала Ребиндера. Правую колонну возглавил генерал Шилейко.

Енисейский полк (11 рот) выступил со своего бивака в 9 часов 10 минут утра; следом выступил Семипалатинский полк. Части правой колонны генерала Шилейко (2 батальона Барнаульского и батальон Омского полков) выступили на полтора часа позже. Части двигались веером, причем вследствие неодновременного выступления образовался уступный порядок слева.

Реляция временно командующего Енисейским полком подполковника Станиславова сообщает о действиях у д. Цяньшицаоцзы следующее: «Почти что к южной окраине деревни примыкал сплошной гаолян, от деревни до гаоляна было открытого места не более 300 шагов. Отступившие части неприятеля укрылись в гаоляне. Деревня была нами занята в 11 часов 25 минут. Сейчас же после этого неприятель начал обстреливать наши части. Справа от нас начал развертываться в боевой порядок 11-й Семипалатинский полк, который, быстро развернувшись, энергично начал наступать, в 12 часов 20 минут сравнялся с енисейцами и открыл огонь по неприятелю. В это время, до развертывания семипалатинцев, подошли с юга по дорогам, пролегающим в гаолян, наши роты заметили это движение и открыли сильный залповый огонь по колоннам японцев, которые быстро скрылись в гаолян, откуда, спустя некоторое время, был открыт по нас пулеметный и ружейный огонь, вследствие чего мы начали нести большие потери. На этот огонь уже все роты нашей боевой линии начали отвечать беспрерывным залповым огнем».

Японцы, по оценке подполковника Станиславова, развернули свыше двух дивизий со значительным числом пулеметов. Русские части стали нести значительные потери. В 15.30 Енисейский полк получил приказ отойти к линии окопов. Реляция: «При выполнении этой задачи более половины офицеров выбыли из строя, многими ротами командовали даже фельдфебеля. Явилась критическая минута, противник бил на выбор на открытых местах, несмотря на это, раненые и убитые уносились, роты упорно, останавливаясь, обстреливали неприятеля сильнейшим огнем».

Наступление выяснило, что японцы ниже Ляояна не переправляются и что главная масса войск Оку находилась к западу и юго-западу от д. Цяньшицаоцзы.

На рассвете 21 августа японская артиллерия открыла сильнейший огонь по всему фронту позиции и по городу. Около 7 часов утра г.-л. Зарубаев получил приказание генерала Куропаткина немедленно начать отступление всем гарнизоном к ст. Янтай. Это приказание было немедленно направлено войскам. Однако около 9 часов утра пришло новое – начать очищение фортов в сумерки, между тем некоторые части войск уже начали отходить по первому приказанию, а японцы в это время как раз возобновили свои атаки. На ряде участков возникло критическое положение, которое удалось благополучно разрешить благодаря распорядительности частных начальников, успевших одни войска вернуть, а на место других выдвинуть резервы.

Огонь японцев был сосредоточен преимущественно на фортах № I, II, III, IV и по Ляояну. Шрапнели рвались десятками, телефонные провода местами были перебиты, фугасные снаряды разрушали бруствера, город и склады к вечеру горели.

В этот же день армия Нодзу производила большую перегруппировку, в связи с переправой на правый берег Тайцзы гвардейской дивизии Куроки, на смену которой на высоты у Сванмяоцзы и Сяпинцу двинута была одна дивизия 4-й армии. Большая часть оставшихся войск Нодзу сосредоточивалась против фортов № III и IV, готовясь к атаке. Японцы настолько приблизились к линии обороны, что все передвижения их колонн по равнине происходили на виду и под выстрелами с позиции. Во время, когда колонны выходили на открытые промежутки, японцы сигнализировали особыми флагами своей артиллерии, усиливавшей огонь и не позволявшей русским стрелкам высунуться из-за гребня брустверов.

С утра начались атаки на форты № III и IV и промежуток между ними. В течение дня японцы произвели до пяти атак, но всюду были отбиты. Около 6 часов вечера предпринято было последнее решительное наступление на форт № IV и окопы к востоку от него. Атаке предшествовала сильнейшая артиллерийская подготовка. Форт засыпался фугасными снарядами, защитники вынуждены были укрыться в блиндажах. Японская пехота наступала густыми цепями и, несмотря на огонь артиллерии, стрелков и пулеметов, продвигалась вперед. Русские пехотинцы вели интенсивный ружейный огонь, накладки загорались, стволы приходилось поливать водой, раненые подносили патроны, воду и набивали ленты для пулеметов. Японцы подошли к укреплениям на 400 шагов, но, не выдержав огня, отхлынули назад.

На правом участке позиции противник обстреливал с утра редким огнем форт № V и ближайшие к нему редуты. После полудня огонь усилился, а в сумерки пехота двинулась в атаку на редут Д, ведя сильный ружейный и пулеметный огонь. Однако и здесь японцам не удалось подойти ближе 600 шагов.

8-й пехотный Сибирский Томский полк оборонял участок главной ляоянской позиции между редутами Е и Д, примыкавший к железной дороге и поэтому имевший особенное значение.

В течение ночи с 19 на 20 августа японские части развернулись пред левым флангом позиции IV Сибирского корпуса. Открыв сильный ружейный огонь, японцы атаковали редут Д и прилегающие окопы. Встреченные огнем 2-й роты 8-го Томского полка поручика Косырева, занимавшей редут, и 9-й роты поручика Жукова, японцы отошли в заросли гаоляна. Затем, силою уже до полка, они в 4.30 перешли в наступление на те же окопы. Понеся сильные потери от сильного огня томцев, они были остановлены в 150 метрах от редута Д. Отойдя затем на 400 м, они окопались у Китайского кладбища. В это же время наступавшие левее передовые части 4-й японской дивизии оттеснили охранение и в 4.30 атаковали редут Е. И здесь они были отбиты залпами Томцев.

Командир 8-й роты капитан Подстаницкий, оборонявшей форт № V, вспоминал о событиях 21 августа: «Земля стонет от грохота орудий скорострельных и осадных. Все пущено в бой. Город Ляоян объят пламенем… Целый дождь шрапнелей и шимоз осыпал наш форт. Из левого крыла редута прибежали с докладом, что ефрейтор моей роты Кузнецов убит. Бедному несколькими осколками шрапнели разбило голову и большой кусок врезался внутрь грудной клетки… Его с банкета унесли в блиндаж и приготовили к погребению. Через полчаса смертельно ранен унтер-офицер Малыгин. Ему шрапнель расколола череп… Вырыли две большие ямы. Около 5 часов вечера стало известно, что сегодня же придется уходить… В 7 часов вечера я похоронил своих умерших в готовых уже ямах. Под головы, вместо подушек, положили ящики из-под патронов, обернув покойников в палаточные полотнища. Я прочитал молитву «Со святыми упокой» и вместе с ротою горячо помолился за храбрецов, свято выполнивших свой долг перед Царем и Отечеством. Положив покойников в могилу, засыпал их чужой землею. Ровно в 8 часов вечера я с ротою, со слезами на глазах, с тяжелыми думами, покинул форт № 5».

Потери 8-го пехотного Сибирского Томского полка в ходе оборонительных боев 19—21 августа на западном фронте Ляоянского укрепленного района составили: 6 убитых, 57 раненых и 4 без вести пропавших нижних чина.

Противник – 38-й пехотный полк 4-й пехотной дивизии понес сопоставимые потери за этот период: 4 убитых и 81 раненый.

Таким образом, 21 августа, как и накануне, Ойяма направлял главный удар вдоль железной дороги, желая, по-видимому, прорвать 16-км фронт русских войск. Несмотря на все усилия, японцам это не удалось, благодаря стойкости войск и хорошему укреплению позиций.

После 19.00 ружейный и артиллерийский огонь стих, и атаки японцев прекратились. В 19.30 войска по приказанию г.-л. Зарубаева начали отход с позиций и переправу через Тайцзы. Все раненые были вынесены, орудия и обозы увезены, противнику не оставлено никаких трофеев.

Противник не преследовал, но немедленно занимал покидаемые окопы, причем вдогонку русским войскам неслись крики «ура!», а местами крепкие русские слова. Очевидно, что силы японцев были истощены.

Потери русской армии 11—21 августа 1904 г.

Около 4 часов утра 22 августа, когда все отставшие и арьергарды перешли на правый берег, мосты были подожжены, а железнодорожный подорван.

Потери японской армии 12—23 августа 1904 г.

* Кроме того, 1-я армия потеряла без вести пропавшими 18 человек, 2-я армия – 87.

Трехдневная доблестная оборона Ляояна обошлась русским войскам сравнительно дешево: 15 офицеров и 341 нижних чинов убитыми и 57 офицеров и 1785 нижних чинов ранеными. Большая часть этих потерь была понесена во время демонстративного наступления 6-го Сибирского Енисейского и 11-го Сибирского Семипалатинского пехотных полков IV Сиб. корпуса. Относительно незначительный урон объясняется хорошим укреплением позиции. Выше уже сообщалось о значении обороны Ляояна для успеха контрнаступления против армии Куроки. Успех обороняющихся войск против превосходящих сил противника зависел от качества позиции, поэтому следует отдать должное русским военным инженерам, не пожалевшим ни труда ни знаний, и создавшим прекрасную позицию, несмотря на крайне неблагоприятные условия местности, важнейшим из которых была близость командующих высот на южном фронте.

В сражении под Ляояном обстановка представляла русской армии хорошую возможность нанести японским армиям решительное поражение. Фактически, в материальном отношении к концу сражения обстановка складывалась для русских также выгодно, как и в его начале. К сожалению, моральные силы армии были подорваны нерешительностью управления. Генерал Куропаткин стремился не к уничтожению противника, а к нанесению ему только частного поражения. Он отказался от развития успеха на левом берегу Тайцзыхэ, ограничиваясь пассивной обороной. Японцы понесли в атаках на русские оборонительные позиции южнее Ляояна тяжелые потери. Однако вместо того, чтобы бросать войска вперед после первых же успехов, генерал Куропаткин, подчиняясь воле противника, отвел главные силы на правый берег Тайцзыхэ. Он заботился только о том, чтобы сосредоточить подавляющее численное превосходство, но большая часть армии выполняла чисто пассивные задачи, не произведя тех активных усилий, только благодаря которым может быть достигнута победа.

Японское управление войсками исходило из решения диктовать на поле сражения свою волю. С самого начала сражения японские командиры были убеждены, что русская армия, получив большее или меньшее количество ударов, отступит – и эти удары, несмотря на тяжелую обстановку, наносились на протяжении всего сражения.

12. Сражение на реке Шахэ

После ожесточенного сражения у Ляояна было необходимо дать отдых войскам, привести их в порядок, восполнить потери и огромный расход боевых припасов. В течение четырех недель русская и японская армии бездействовали. За это время на театр военных действий прибыли – I армейский и VI Сибирский корпуса, усилившие русскую армию на 64 батальона и 192 орудия. Полки получили пополнения, но все-таки не удалось довести их до штатного состава. Для восстановления количества орудий в ряде батарей были взяты 4-е взводы других батарей.

Силы сторон накануне сражения на р. Шахэ

Главной целью действий русского командования после Ляоянских боев по-прежнему оставалось деблокирование Порт-Артура. Для ее достижения было необходимо разбить противостоявшие войска маршала Ойямы. К середине сентября силы Маньчжурской армии настолько возросли, что генерал Куропаткин признавал своевременным перейти в наступление. Бездействие же японцев у Ляояна, вызванное неудачами армии Ноги при штурме Порт-Артура в августе и в начале сентября, вызвало предположение о переброске крупных японских сил от Ляояна на помощь осадной армии. Таким образом, по мнению русского командования, сложившаяся обстановка требовала немедленного наступления для скорейшей выручки Порт-Артура, позволяя рассчитывать на успех активных действий против ослабленных армий Ойямы.

19 сентября войска Маньчжурской армии получили следующий приказ генерала-адъютанта Куропаткина: «…До сих пор противник наш, пользуясь большею численностью и охватывающим нас расположением своих армий, действовал по своей воле, выбирая удобное для себя время для нападения на нас. Но теперь уже настало желанное и давно ожидаемое всею армией время идти самим вперед, навстречу врагу. Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле, ибо силы Маньчжурской армии ныне стали достаточны для перехода в наступление. Вы должны, однако, непрерывно помнить, что для победы над сильным и храбрым противником, кроме численности войск, необходима твердая решимость всех чинов армии, от мала до велика, одержать эту победу, каких бы жертв для сего ни потребовалось».

Для предстоящего наступления Маньчжурская армия была разделена на три группы:

Западный отряд г.-л. Бильдерлинга в составе X и XVII корпусов и казачьей дивизии ген. Грекова должен был демонстративно наступать вдоль Мандаринской дороги и привлечь, таким образом, внимание маршала Ойямы.

Восточный отряд г.-л. Штакельберга в составе I, II и III Сиб. корпусов, конного отряда г.-м. Самсонова и казачьей дивизии ген. Ренненкампфа, усиленной частями V Сиб. корпуса – получил приказ обойти правый фланг японцев в направлении на Бенсиху и атаковать противника, направляя удар вдоль р. Тайцзы.

Общему резерву из I арм. и IV Сиб. корпусов под начальством г.-л. Зарубаева следовало двигаться в одном переходе за интервалом между обоими отрядами.

Конный отряд г.-м. Мищенко должен был поддерживать связь между западной и восточной группами и прикрывать промежуток между ними, наступая в направлении на Янтайские копи.

VI Сиб. корпусу по выделению двух полков и двух батарей для охраны Мукденской и Телинской укрепленных позиций было приказано сосредоточиться уступом за правым флангом Западного отряда в районе д. Тутай, Тасудяпу и Ланьшинпу, оставаясь в распоряжении командующего армией. Таким образом, этот корпус тоже играл роль резерва, обеспечивая правый фланг Западного отряда.

Наконец, V Сиб. корпус г.-л. Дембовского, выделив около дивизии в другие отряды и став отрядом Дембовского, получил специальную задачу охранять правый фланг армии, наступая на юг вдоль правого берега р. Хуньхэ.

Кроме того, было сформировано еще несколько сборных отрядов, получивших различные второстепенные задачи.

Таким образом, главный удар направлялся в правый фланг японцев, то есть от успеха действий Восточного отряда зависел успех всего наступления. Оценим, насколько эта основная идея плана соответствовала обстановке.

Местность вдоль Мандаринской дороги и к западу от нее представляла равнину, удобную для маневрирования больших отрядов и для действий кавалерии. Напротив, к востоку местность была чрезвычайно гористая, доступная для движения лишь по дорогам и долинам рек и удобная для упорной обороны. Следовательно, при имеющемся соотношении сил сторон при наступлении было легче одержать победу в западной части театра, чем в восточной. Между тем, согласно плану генерала Куропаткина, главный удар наносился в горах, то есть основная идея не соответствовала свойствам местности.

Следует отметить, что организация русской армии соответствовала действиям на равнине, для успешного ведения горной войны не было ни соответствующей артиллерии, ни обозов. Наконец, войска в тактическом отношении не были подготовлены для действий в горах. Кроме того, сильную сторону русской армии составляла многочисленная казачья конница, не имевшая возможности содействовать успеху главного удара, так как он наносился в горной местности. Таким образом, основная идея плана не соответствовала и особенностям русской армии.

Единственная коммуникационная линия русских войск пролегала в западной равнинной части театра. Направляясь для главного удара в горы к Бенсиху, Восточный отряд ген. Штакельберга удалялся от своих сообщений и во время операции висел на воздухе, что не могло благоприятствовать решительности действий. Карт горного района в распоряжении русских войск не имелось. Выданные войскам схемы дорог годились лишь для походных движений, но не для боя. Левый фланг японцев в стратегическом отношении был важнее правого, так как здесь находились их коммуникационные линии: р. Ляохэ и железная дорога. Следовательно, основная идея плана не соответствовала и остальным данным обстановки. Главный удар следовало наносить на равнине по левому флангу армий маршала Ойямы, а не по правому в горах.

Распределение сил неверного по идее плана также было неудовлетворительным:

I и II Сиб. корпуса до сих пор действовали преимущественно в равнинной части театра, а Х армейский корпус исключительно в горах, теперь первые два назначены были в горы, а последний на равнину.

Командир IV Сиб. корпуса, генерал Зарубаев, проявивший во время предшествующих сражений хорошие способности в области высшего руководства войсками, оставался в резерве.

Армейский резерв из трех корпусов был чрезмерным. Кроме того, стремление эшелонировать войска в глубину ослабляло удар и могло привести к разгрому русской армии по частям.

Ширина фронта наступления армии достигала до 50 км. Такое растяжение сил было тем более опасно, что Восточный отряд удалялся в горный район.

Маршал Ойяма, получив точные сведения о группировке русских сил для наступления, решил встретить Маньчжурскую армию контратакой. В ожидании развития наступления русских японский главнокомандующий сосредоточил все силы в своих руках, в то время как русские войска должны были продвигаться вперед разбросанные на огромном пространстве.

21 сентября начал наступление Восточный отряд, а 22 сентября Западный.

Восточный отряд ген. Штакельберга двинулся тремя колоннами:

Правая (I Сиб. корпус и часть II Сиб. корпуса) – на Баньяпуза.

Средняя (III Сиб. корпус) – на Импань—Каотайцзы.

Левая (кавалерия Ренненкампфа и сводная пехотная дивизия ген. Экка) – на Гаолинцзы—Бенсиху.

Движение по незнакомому горному району с неверными и неполными картами сопровождалось значительными сложностями, хотя противник по всему фронту отступал почти без сопротивления. К 27 сентября средняя колонна подошла к д. Каотайцзы, а левая к Уйнюнину, причем казачья бригада г.-м. Любавина, наступавшая по левому берегу Тайцзы, приблизилась к Бенсиху. Колоннам предстояла сложная задача атаковать сильно укрепленную позицию неприятеля на перевалах Хуалин и у Бенсиху, занятых двумя резервными бригадами с многочисленной артиллерией.

Одновременно правая колонна подошла к Тумынлинскому перевалу, также сильно укрепленному и занятому 2-й дивизией армии Куроки.

Генерал Куропаткин приказал Восточному отряду – 28 сентября атаковать противника на передовых позициях, сбить его с них и во что бы то ни стало занять перевалы. III Сибирский корпус должен был сбить противника с трех перевалов по дороге Ходигоу – Бенсиху и движением по левому берегу р. Тайцзыхэ содействовать наступлению и угрожать тылу позиции у Бенсиху.

На помощь действовавшей здесь гвардейской резервной бригаде генерала Умесавы, усиленной 29-м и 39-м резервными полками, генерал Куроки направил 14-й пехотный полк 12-й пехотной дивизии и несколько артиллерийских батарей.

Командир 3-го Сибирского корпуса генерал-лейтенант Иванов решил вести наступление, исходя из того, что Лаутхалазы и другие высоты правого берега Тайцзыхе близ д. Уйнюнин представляли собой продолжение главного гребня японской позиции. Наступая по этим высотам по правому берегу реки в направлении на восточный перевал Ходигоу, русские войска вынуждали противника занимать позиции попрек этого хребта. Эти позиции с батарей, расположенных у Уйнюнина и в устье долины Ходигоу, поражались фланговым огнем. Рассчитывая на силу огня, генерал Иванов полагал вынудить японцев последовательно оставлять позиции. Другими словами, генерал Иванов рассчитывал на артиллерийский огонь. Этими соображениями обусловливалось одно направление атаки.

С другой стороны, значение горы Лаутхалаза, как командующей точки всей позиции, обусловливало выбор второго направления, выводившего русские войска в тыл ближайшему к д. Ходигоу (восточному) перевалу, а также во фланг перевалам на дороге Хоэлин – Куалинза.

Генерал-майор Данилов предложил два варианта атаки Лаутхалазы: 1) оттянуть пехоту и вынудить артиллерийским огнем противника оставить гору и затем двинуть пехоту; 2) окружить гору пехотой и штурмовать без артиллерийской поддержки. Генерал Иванов одобрил первый вариант.

Правая колонна под командованием генерала Данилова, штурмовавшая Лаутахалазу, была разделена на три колонны. Левую колонну – 2,5 батальона Енисейского полка и 5 рот Красноярского полка – возглавил подполковник Станиславов.

Генерал Данилов в своем приказе написал: «Поворота нет. Дойти до вершины во что бы то ни стало и там разложить три костра. Середины нет. Большая похвала или большое порицание. Снимаю вместе с отрядом фуражку и кладу крестное знамение. Надо же покончить с японцами. Задайте этот вопрос богатырям-солдатам. Я буду при правой колонне, но буду зорко следить за всеми колоннами. Знаменам и начальникам колонн участвовать в победе».

В 12.00 28 сентября колонны должны были начать концентрическое наступление на Лаутхалазу, а также гребень южнее. На время артиллерийской подготовки (24 полевых и 14 горных орудий) пехота была оттянута несколько назад, чтобы не подвергаться собственному артиллерийскому огню.

Огонь был открыт в 9 утра и продолжался до часу дня. О результатах артиллерийского огня в описании боя 7-го Красноярского полка сказано: «Вся сопка была покрыта как бы густым туманом от разрывавшихся наших шрапнелей. Но очевидно, огонь наших батарей не приносил никакого, или очень незначительный урон противнику. Эта командующая высота, как потом и оказалось, была занята лишь сторожевыми постами, так как значительными силами не могла быть занята уже по одному тому, что она была недоступна для атаки, как с фронта, так и с флангов».

В 11.00 Енисейский полк, усиленный пятью ротами Красноярского полка, с развернутыми знаменами и музыкой под начальством подполковника Станиславова двинулся вперед.