Текст книги "Русская пехота в последних войнах Российской империи"

Заключение

Период малоактивных боевых действий на р. Шахэ явился водоразделом между первым и вторым периодами войны, создав к началу января 1905 года обстановку, при которой противоборствующие стороны имели одинаковые шансы на успешное ведение дальнейших операций. Оставался только один вопрос – кто захватит инициативу. Используя временное значительное численное превосходства над японцами, русское командование сделало в январе попытку захватить инициативу, к сожалению, безуспешную. Тем не менее, русское командование начало готовиться к новому наступлению, но противник не стал ожидать завершения этой подготовки. Получив значительные подкрепления, маршал Ойяма перешел в наступление, опередив русских на 5 дней. Русское командование сочло невозможным встретить атакующих японцев контрнаступлением и потому сейчас же отказалось от своего плана и вновь подчинилось воле противника. Дальнейшие действия русского командования вызывались исключительно действиями противника, а не попыткой вырвать инициативу. Несколько попыток парировать маневры противника контратаками, не привели к успеху.

Японский главнокомандующий решил привлечь внимание русского командования и, соответственно, его резервы демонстративным наступлением к левому флангу и обойти правый. В течение 7 дней маршал Ойяма беспрепятственно совершал обход. Однако к моменту завершения обхода, то есть к 19 февраля, оказывалось, что 3-я армия генерала Ноги зашла левым плечом слишком рано, вследствие чего обход обратился в охват. Русское командование смогло купировать его переброской войск на западный фронт и загибом фланга 2-й армии. Маршал Ойяма решил продолжать обходный маневр западнее, чтобы снова выиграть фланг, русское командование, по мере удлинения японского фронта, создавало все новые и новые отряды на правом фланге, в свою очередь, стремясь выиграть левый фланг противника. Эти маневры происходили с 19 по 24 февраля. Одновременно маршал Ойяма старался оттеснить отряд генерала Ренненкампфа и 1-ю Маньчжурскую армию, пытаясь обойти русские войска и справа, таким образом окружив 2-ю, 3-ю и может быть часть 1-й армии у Мукдена. Атаки 5-й армии Кавамуры, пытавшейся прорваться в направлении от Далинского перевала на Телин, были отражены Цинхэченским отрядом к 18 февраля. К этому времени были отбиты атаки 1-й армии генерала Куроки, стремившегося прорваться через Гаотулинский перевал. С 19 февраля Куроки пытался пробиться к Телину из района Кандолисана, но все атаки были успешно отражены войсками II Сиб. корпуса.

Прорыв 1-й армии Куроки 24 февраля у Киузаня внезапно изменил обстановку. То, что японские войска не смогли достигнуть яростными атаками, стоившими значительных потерь, было достигнуто без боя, благодаря переброске войск 1-й и 3-й Маньчжурских армий на правый фланг. С 24 февраля 2-я и 3-я Маньчжурские армии оказываются почти окруженными, теперь требовалось пробиться с возможно меньшими потерями на север. Благодаря самоотверженным действиям некоторых частей войск и распорядительности отдельных начальников, а также значительному истощению противника, это удалось сделать относительно успешно.

Потери японских армий в Мукденском сражении

По мнению Свечина, одной из главных причин поражения русской армии в Мукденском сражении была неспособность к активным действиям в крупных масштабах. Кроме неудачных приказов командующих, наступательные действия не имели успеха потому, что немногие командиры соединений и частей, уяснив общий замысел, стремились к его воплощению, забыв свои частные интересы. Общий порыв и воля, могущие обратить русские войска в мощное наступательное оружие, отсутствовали. Не проявляя инициативы, большинство командиров выполняли только свои частные задачи. У каждого из них была своя ответственность в узких рамках, об общем деле заботиться предоставлялось одному главнокомандующему. Таким образом, геройские усилия войск пропали даром. Без общей ответственности не могло быть и связных действий.

Свечин подчеркивал: «Нужна упорная работа мирного времени, общая слаженность взглядов и понятий, глубокое чувство товарищества между всеми частями вооруженной силы, между всеми родами войск, чтобы в будущих войнах наступать и побеждать». Самая упорная оборона в результате привела только к отступлению под перекрестным пулеметным огнем.

15. Выводы из применения резервной пехоты в русско-японской войне

По итогам использования резервных войск в русско-японской войне отметим главные ошибки. Несомненно, главнейшей ошибкой было само их применение в войне подобного рода. Свечин пишет: «Война для России имела колониальный характер; воинская повинность вообще изобретена не для ведения колониальных войн; во всяком случае, резервные части по своей организации отнюдь не приспособлены к дальним экспедициям. Нужно было оставить резервные части в покое; нужно было обратить особое внимание на мобилизацию отправляемых на Дальний Восток; для этого следовало использовать только три-четыре младших возрастных класса запаса; надо было смело идти на то, что такой отбор лучшей части запаса ухудшит условия мобилизации против Тройственного союза». На деле же русское военное планирование находилось в тисках «системы Обручева», смотрело на Дальневосточный регион, как на обузу. Япония не принималась за серьезного противника.

Капитан австрийского генштаба Аладор Кнебель фон-Трейеншверт в своей работе «Действия пехоты в освещении Русско-японской войны» дал следующую оценку: «Пренебрежительное отношение русских к японцам, неподготовленность первых, а также громадность расстояний объясняет, почему русскими первоначально были введены в дело войска не особенно высокого качества (резервные), хотя в силу важности исхода первого столкновения желательно обеспечить его всеми мерами, в том числе надлежащим качеством войск, в нем участвующих. Упомянутые выше недостатки, допущение импровизации и перемешивание частей не могли не отразится вредно на действиях русских».

Русский план войны подвергался с 1895 по 1903 годы значительным изменениям. Сначала считали, что с Японией справятся одни войска Приамурского округа. Затем войска эти решили усилить 4 резервными корпусами Сибирского и Казанского округов. И, наконец, было положено повысить качество подкреплений и направить на Дальний Восток два самых восточных армейских корпуса – X Киевского и XVII Московского военных округов. Несмотря на подобную замену, резервные корпуса составляли большинство. Уже в ходе войны четвертый резервный корпус был заменен I армейским корпусом из Петербургского военного округа.

Сведение резервных дивизий в корпуса стало серьезной ошибкой русского командования. Военная наука начала 20 века смотрела на резервные войска первой очереди, как на части употребляемые наравне с полевыми, несмотря на то, что из-за недостатка средств невозможно дать им прочную организацию полевых войск.

Недостаток прочной организации, несомненно, вредно отражался на боевых качествах войск, развертываемых из резервных, их относительно слабые кадры разбавлялись значительным количеством запасных. Требовалось определенное время, чтобы сплотить эти части, дать им спайку, которая соответствует полевой части, а также чтобы новые начальники и подчиненные узнали друг друга, и управление прочно установилось.

Недостатки эти временные, по прошествии нескольких недель, а тем более месяцев резервные войска преодолевали их, но обстоятельства могли складываться так, что резервные войска будут должны идти немедленно в бой. Очевидно, что в этом случае резервные части значительно уступали полевым войскам. Поэтому военная мысль начала ХХ века задавалась вопросом, как следует распределять резервные войска? Следует формировать из них корпуса или включать их в виде дивизий или бригад в состав соединений полевых войск: корпусов, дивизий?

По мнению А.Ф. Редигера, резервным войскам нельзя было давать какое-либо особое предназначение, то есть держать их в резерве или назначать на «легкие» дела, так как на деле невозможно будет соблюдать различие между полевыми и резервными войсками и придется на каждое дело назначать войска, которые под рукой. Тем более признание за резервными войсками вспомогательных ролей может оказать на них вредное влияние. Поэтому Редигер выступал против сведения резервных дивизий в крупные войсковые соединения – корпуса. Так как на корпуса возлагаются самостоятельные задачи, и неуспешное их выполнение повлияет на кампанию в целом. При этом Редигер не отрицал возможность действий корпусами из резервных войск при осаде крепостей или обороне побережья.

В итоге русская военная мысль пришла к сведению резервных частей в отдельные армейские корпуса. Мотивировалось это тем, что до прибытия резервных частей на фронт у них будет время, чтобы сплотиться и качественно приблизится к полевым частям. Мобилизационное расписание № 18, введенное в мае 1903 г., предусматривало формирование 10 армейских корпусов из резервных частей. Причем, планируя развертывание корпусов в военное время, генерал А.Н. Куропаткин писал: «До войны с Японией мы не подготовляли в мирное время организации резервных войск в корпуса, но для формирования резервных дивизий все было подготовлено».

Серьезной ошибкой стало комплектование резервных войск запасными старших возрастов. Подобные укомплектования опять же вызваны опасениями, что Россия могла быть втянута в войну как с Тройственным союзом, что требовало бы полного напряжения сил России и объявления общей мобилизации, так и со странами, борьба с которыми не требовала бы напряжения всех военных сил России. Поэтому кроме плана общей мобилизации, были выработаны планы частных мобилизаций для нескольких вероятных случаев. Предполагалось, чтобы проведение частной мобилизации не препятствовало общей мобилизации. Поэтому для частной мобилизации назначались для призыва особые местности и из них призывались запасные всех возрастных сроков.

Первый план частной мобилизации был составлен и утвержден еще в 1896 г. при военном министре генерал-адъютанте П.С. Ванновском. При составлении в 1903 г. плана частной мобилизации на случай осложнения с Японией основания мобилизации остались прежними. Куропаткин писал: «Относясь с полным доверием к запасным старших сроков, я вторично, после генерал-адъютанта Ванновского, одобрил эти основания и представил их на высочайшее утверждение в 1903 г., но лишь по отношению к первым подкреплениям, предназначенным для следования на Дальний Восток».

В отчете 1-й Маньчжурской армии сообщается: «Прибывшие укомплектования до мукденских боев представляли из себя запасных старых сроков службы, начиная с 1887 г., незнакомых с настоящим вооружением (трехлинейной винтовкой), и чтобы довести их подготовку до того уровня, на котором находятся кадровые нижние чины, требовалось большое внимание и напряжение сил со стороны начальствующих лиц. Некоторые из этих запасных в физическом отношении для перенесения трудов в походной и боевой службе заставляли желать много лучшего, некоторые оказались одержимыми различными хроническими болезнями, как, например, ревматизмом, затруднявшим несение строевой службы. Прибывшие же после мукденских боев запасные были хороши.

Замечалось, что иногда в части войск назначались запасные нижние чины не того рода оружия, в котором служили до увольнения в запас. Так, например, в артиллерию прибывали люди, ранее служившие в кавалерии и пехоте и, следовательно, вовсе не знающие артиллерийской службы. В инженерные войска поступали люди, служившие в пехоте и даже вне строя. Означенное обстоятельство составляло, конечно, значительные затруднения в обучении прибывающих людей и не могло не отразиться на действиях войск, в особенности специального рода оружия.

Укомплектования старослужащими и молодыми солдатами были вполне соответствующие, но они начали прибывать только после мукденских боев».

Главное же то, что запасные, особенно старших сроков службы, не обладали во всех случаях большой стойкостью. Части, составленные почти целиком из запасных, то есть развернутые резервные полки, представляли собой малоудовлетворительный элемент. Требовалось многократное привлечение их к боевым столкновениям, чтобы приучить их к бою, к полям, чтобы, так сказать, обстрелять их.

Генерал французской армии Ф. Сильвестр так оценил резервные войска: «Никогда война, которую приходится вести не людям военного ремесла, но главным образом резервистам, не представлялась менее национальной в глазах ее участников. Какое же воодушевление, какое же усердие можно было найти в войсках? Лишь дисциплина и воинский долг являлись рычагом приводящим их в движение». Если прибавить сюда случайный состав начальствующих лиц, малую спайку между собой офицерского состава, почти отсутствие должной тактической подготовки, большое число запасных старших сроков службы, наконец, общее нерасположение к войне и отсутствие военного одушевления, будут вполне ясны причины, почему в первых боях некоторые части из резервных войск не выказали достойной стойкости, а другие части, хотя и действовали храбро, но крайне неумело.

Исключение составляли полки IV Сибирского корпуса, прекрасно показывавшие себя еще под Дашичао, Хайченом и Ляояном, укомплектованные исключительно сибиряками – людьми угрюмыми, но стойкими, с твердым и решительным характером.

Но в этих полках, при их выдающейся беззаветной твердости и стойкости, замечалась малая способность к длительным маршам, в особенности в жаркое летнее время.

Еще одной серьезной ошибкой стала поздняя мобилизация резервных войск. Генерал Куропаткин просил, чтобы предназначенные для усиления войск Дальнего Востока подкрепления из Европейской России были мобилизованы одновременно тотчас после праздника Св. Пасхи. Он мотивировал это следующими соображениями: «Этим мы дадим время сплотиться частям, особенно резервным, дадим возможность пройти курс стрельбы и проделать строевые с тактическими предположениями учения. Дадим время прочно организовать обозы, парки, госпитали». Этой мерой мы действительно достигли бы сплоченности частей и дали бы некоторым из них 2—3 месяца времени на основательную подготовку к действиям в поле, что особенно было важно для резервных войск. Вновь назначенные начальствующие лица в резервных войсках и многие вновь назначенные в полевых могли бы получить первую оценку при мирной обстановке сами и, что не менее важно, познакомились бы хорошо со своими подчиненными.

Однако управляющий Военным министерством генерал-адъютант Сахаров в докладе по Главному штабу от 5 марта 1904 г. (№ 68) испросил разрешение произвести мобилизацию подкреплений не одновременно, а в три очереди, причем ранее всех, во второй половине апреля, назначена мобилизация 6 казачьих полков, затем 1 мая X корпуса, 1 мая или несколько позже XVII корпуса и в начале июня 4 резервных дивизий Московского и Казанского военных округов. Основным мотивом была загруженность железной дороги, Сахаров исходил из следующих соображений: если резервные войска будут мобилизованы одновременно с полевыми в начале апреля, то они будут ожидать очереди отправки в течение 3,5 месяцев. Генерал-адъютант Сахаров признал такой срок излишним и полагал достаточным, чтобы резервные части, «исполнив все мобилизационные работы, имели примерно две-три недели на строевую подготовку». Объяснение такому взгляду находится в следующих строках доклада от 5 марта, № 68: «Резервные части, мобилизованные в начале апреля, ожидали бы около 3,5 месяцев очереди отправки. Не говоря про то, что население некоторых уездов будет преждевременно оторвано от весенних сельских работ, Военное ведомство понесет большие и совершенно излишние расходы по содержанию примерно 60 000 человек, призванных из запаса. Сплочение мобилизованных частей, конечно, не нуждается в продолжительном сроке».

В результате головные части корпусов прибыли на театр военных действий далеко не сплоченными, нижние чины не знали своих офицеров и наоборот. Курс стрельбы некоторыми частями не был пройден, запасные старших сроков службы не знали своего оружия. Тактические учения не производились вовсе или они производились в недостаточной мере. Занятия целыми дивизиями и корпусами в составе трех родов оружия не производились.

VI Сибирский корпус был мобилизован при относительно благоприятных условиях. 55-я и 72-я пехотные дивизии были даже привлечены в 1904 г. в общие лагерные сборы, но эти дивизии обучались без придания к ним артиллерии и конницы. В IV Сибирском корпусе только один 11-й пехотный Сибирский Омский полк учился с артиллерией, и то старого образца, а действовали в бою с новым образцом, конницы же почти не видели.

Ранее до первого боя войска совершали продолжительные марши походным порядком. Правильно проведенные, эти марши сплачивали и закаляли части. Все лишнее из имущества выбрасывалось, наиболее слабые отставали. Начальники и подчиненные хорошо узнавали друг друга. С перевозкой по железным дорогам результаты получались иные. На Дальний Восток нижние чины, тесно набитые в вагоне, ехали 40 дней. Контроль офицеров, ехавших в отдельных вагонах, почти отсутствовал. Ротные командиры, несмотря на 40—50-дневный переезд, не успевали узнать поступивших в их роты нижних чинов.

Головным эшелонам V Сибирского корпуса, составленного из резервных дивизий, со дня объявления мобилизации до посадки на железную дорогу оставался один месяц. Если вычесть мобилизационный период и время на смотры, то для обучения и сплочения оставалось лишь около двух недель. Опыт Русско-японской войны показал, что этот срок совершенно недостаточен, особенно для запасных старших сроков службы. Если бы войска V Сибирского корпуса мобилизовались одновременно с X и XVII корпусами, то у них было бы три месяца на обучение и переподготовку. Притом что обучение новобранцев длилось всего 4 месяца, то запасных можно было натаскать за три месяца до уровня полевых войск.

Войска IV Сибирского корпуса с первых же боев заслужили в армии хорошую репутацию. Причины тому были: 1) отличный состав нижних чинов – суровых сибиряков, сильных телом и духом, лучше других нижних чинов понимавших, из-за чего мы воюем на Дальнем Востоке, 2) удачный подбор начальствующих лиц, начиная с командиров полков, 3) храбрость офицерского состава и 4) относительно большее, сравнительно с другими частями войск, время для обучения и спайки.

Но и резервные войска, прибывшие из Европейской России, получив боевую закалку, в последующих боях вели себя доблестно. Достаточно вспомнить действия в сражении под Мукденом полков 54, 55, 61 и 71-й дивизий.

Подводя итог можно согласиться с оценкой генерала Ф. Сильвестра: «Многие корпуса, импровизированные с началом войны, лишенные внутренней спайки, вступили в бой почти с выходом из вагонов, когда начальники еще не успели взять своих людей в руки. Понятно, что многие не дали на поле сражения того, что от них было можно ожидать. Между тем те же войска позднее приобрели недостающую им солидность, держали себя в боях отлично и заслужили всяческие похвалы».

Считалось, что на Европейском театре участь кампании будет решаться с большей быстротой, чем в Маньчжурии. Предполагалось, что первые бои через короткое время после объявления войны будут иметь решающее значение. Резервные войска, при обстановке Русско-японской войны (одноколейная дорога), могли бы за несколько месяцев сплотиться и явиться на театр войны более подготовленными, чем явились в действительности. При европейской же войне через самое короткое время после объявления мобилизации они должны быть перевезенными в район военных действий. Чтобы решить эту проблему русское командование решило провести реформу армии.

16. Реформа 1910 г. упразднение резервных войск

По итогам Русско-японской войны и событий первой русской революции существующая организация русской армии была признана неудачной.

Главнейшими недочетами были:

Недостаточная численность в мирное и военное время по сравнению с количеством военнообязанного населения.

Сложность и разнообразие штатов, начиная от рот до корпусов.

Недостаточность полевых войск. Дороговизна и недостатки резервных и крепостных войск.

Несоответствие численности специальных войск их задачам.

Слабость кадров пехоты, содержащихся в мирное время.

Сложность войскового хозяйства.

Неудачная дислокация.

Соответственно было решено провести реорганизацию армии. По указанию Совета государственной обороны военный министр А.Ф. Редигер представил 9 декабря 1906 г. доклад о возможном увеличении численности армии и необходимых мерах для повышения ее боеспособности.

Рассмотрение предложений началось в июле 1907 г. Выявилось, что Министерство финансов не может удовлетворить требования Военного министерства.

Для разработки предложений Совет государственной обороны сформировал особую комиссию под председательством генерала М.А. Газенкампфа. Эта комиссия предложила начальнику Главного управления Генерального штаба (ГУ ГШ) представить новый проект реорганизации армии; 6 октября ГУ ГШ представил свой проект реорганизации, предусматривавший более широкую программу. Комиссия Газенкампфа заслушала оба проекта и отклонила их. Вследствие невозможности получить необходимые ассигнования в октябре 1907 г. были также отклонены составленная генералом Ф.Ф. Палицыным «Программа развития и реформ сухопутных вооруженных сил России» и доклад генерала А.Е. Эверта «О преобразовании нашей армии». В итоге в основу деятельности Военного министерства на 1907—1910 гг. был положен «Доклад о мероприятиях по обороне государства, подлежащих осуществлению в ближайшее 10-летие», представленный Ф.Ф. Палицыным и М.В. Алексеевым 22 августа 1908 г.

Военный министр А.Ф. Редигер предлагал уменьшить число составных частей армии, чтобы за счет освобождающихся людей усилить штаты остальных частей и создать недостающие части специальных войск – саперные и обозные. На необходимость сократить число войсковых частей указывали еще два обстоятельства: недостаток офицеров и значительность внутреннего расхода людей.

В обер-офицерах после войны оказался большой некомплект: много убыло от ран и болезней, многие покинули службу, ставшую для них слишком тяжелой, для одних – во время войны, для других – при подавлении беспорядков; наконец, несколько сот капитанов во время войны были произведены в штаб-офицеры. При недостатке офицеров было выгоднее иметь меньшее число рот, вполне обеспеченных штатным числом офицеров. Уменьшение числа рот должно было освободить для иного назначения всех должностных лиц, положенных в упраздняемых ротах, и сократить ежедневные наряды на все то число чинов, которые наряжались на службу по роте.

Исходя из вышеприведенных соображений, было признано, что единственным способом к улучшению организации армии являлось сокращение числа ее составных частей. Это сокращение могло быть произведено либо путем сокращения числа резервных частей, либо упразднением четвертых батальонов в полках. Первый способ представлялся военному министру Редигеру наиболее желательным, так как он приводил к однообразию организации и качеств пехоты, но был связан с крупной перестановкой войсковых частей. При втором же способе главная масса людей перемещалась только внутри своих частей, и ломка организации была несравненно меньшей; при всем том состав всех рот доводился до шестидесяти рядов и более, формировались новые саперные батальоны и по одной обозной роте на корпус. Состав армии даже несколько сокращался, и это, в связи с упразднением должности одного бригадного командира на дивизию и некоторыми другими сокращениями, давало сбережение в четыре-пять миллионов рублей в год, настоятельно нужных для некоторого увеличения содержания хотя бы штаб-офицерам и ротным командирам.

Весной 1908 года при участии командующих войсками обсуждались вопросы реорганизации армии. Совет обороны не внес вполне определенных решений, на которые Военное министерство могло бы опираться, чтобы требовать новые жертвы со стороны государства. Приходилось изыскивать новую организацию, более совершенную, без увеличения ее численности и потребных на нее расходов. Намечавшиеся улучшения заключались в усилении полевых войск за счет резервных, сформировании новых частей специальных родов оружия (в том числе обозных) и установлении у нас пополнения армии (новобранцами и запасными) по системе, возможно близкой к территориальной; для последней цели необходимо было внести существенные изменения в дислокацию войск. Работы эти велись в Управлении Генерального штаба, но донельзя медленно; они двинулись вперед лишь с увольнением генерала Ф.Ф. Палицына и заменой его генералом В.А. Сухомлиновым, то есть в самом конце года.

Еще до утверждения плана реформирования армии начались работы по переходу армии на новую организационную структуру. В декабре 1908 г. 65-я и 66-я пехотные резервные бригады Кавказского военного округа были переформированы в 65-ю и 66-ю пехотные дивизии. Для преобразования их 2-батальонных полков в 4-батальонные были направлены роты крепостных частей. Кроме этого, две финляндские стрелковые бригады были усилены до девяноста рядов в ротах, причем необходимый личный состав был получен путем обращения восьми резервных полков в резервные батальоны: 201-го Лебединского, 202-го Старобельского, 203-го Грайворонского, 204-го Обоянского, 217-го Кромского, 218-го Борисоглебского, 219-го Юхновского и 220-го Епифанского.

Сменивший А.Ф. Редигера на посту военного министра генерал В.А. Сухомлинов в своей записке о государственной обороне выдвинул проект реорганизации армии. Он базировался на следующих идеях: а) не усугублять намеченными мероприятиями тяготы населения по отбыванию воинской повинности и с этой целью не увеличивать временно общей численности армии в мирный период; б) не отягощать государственный бюджет новыми постоянными расходами.

В феврале 1910 г. Совет министров утвердил ассигнования 1413 млн руб. на реализацию выдвинутых предложений и представил в Государственную Думу соображения о необходимости отпуска этих сумм. Пока шли дебаты Военное министерство провело реорганизацию, которая дала незначительное увеличение полевой пехоты за счет преобразования крепостной пехоты, усиления артиллерии и специальных родов войск.

В отношении пехоты реорганизация выразилась в следующих мероприятиях:

1.Усиление полевой армии за счет упразднения крепостных и резервных полков и батальонов.

Основанием для этого были следующие идеи: во-первых, невозможность для наших соседей вести затяжную войну. В соответствии с этой идеей наши западные соседи направляют свои усилия на развитие перволинейных частей, так как хотят выиграть кампанию быстрыми и решительными ударами. Также должна поступать и Россия; во-вторых, на низких качествах отдельных резервных войск. Содержание их стоило дорого, а качество обучения в них было низкое. В отношении упразднения крепостных войск Сухомлинов посчитал, что крепости может оборонять любая полевая пехотная часть. За счет упразднения резервных и крепостных войск в 1910 г. были сформированы 46, 47, 48, 49 и 50-я пехотные, 10-я и 11-я сибирские стрелковые дивизии, 3-я стрелковая финляндская бригада, а также туркестанские и кавказские стрелковые бригады доведены до 8-батальонного состава. Вместо содержавшихся 63 полевых дивизий и 18 стрелковых бригад, заключавших в себе 1110 батальонов, стало возможным иметь 70 дивизий и 17 стрелковых бригад, то есть 1252 батальона. В результате полевая пехота увеличилась на 13 %. Увеличение численности полевых войск, а также необходимость достичь более равномерного распределения войск по корпусам с целью лучшего управления ими вызвали необходимость сформирования 6 новых корпусных управлений: трех – для Европейской России, одного – для Кавказа и двух – для Сибири. Всего корпусов становилось 37, из которых находилось: в Европейской России – 27, на Кавказе – 3, в Туркестане – 2, в районе Западной и Восточной Сибири – 5.

Ведомость развертывания дивизий 2-й очереди

В результате проведенных мероприятий стало возможным иметь в мирное время 1252 батальона с большим числом офицеров и унтер-офицеров, что позволяло поставить обучение и воспитание личного состава на прочную основу. В военное время путем выделения «скрытых кадров» и развертывания резервных частей число батальонов возрастало до 1812, то есть увеличивалось почти на 45 %. По старой организации в мирное время содержалось несколько больше батальонов, а именно 1306. Но из них основная масса была слабого состава. Кроме того, в это число входили 152 резервных и 44 крепостных батальона, которые по уровню своей подготовки намного уступали полевым. Наконец, несмотря на значительные денежные затраты на содержание всех этих батальонов в мирное время, общее число батальонов в военное время достигало лишь 1781, то есть увеличивалось по сравнению с мирным временем на 35 % и было меньше на 35 батальонов, чем предполагалось иметь по новой организации. Все мероприятия осуществлялись исключительно за счет удешевления существовавшей тогда организации и получаемых вследствие этого сокращений. К тому же в результате преобразований оставались еще свободными для других надобностей 879 офицеров, 5750 унтер-офицеров и солдат, 2123 лошади. Сбережения в постоянных расходах составляли 2 646 143 рубля.

2. Установление новой организации резервных войск.

Вместо резервных войск, содержащихся в мирное время, было решено перейти на систему, аналогичную французской и немецкой – так называемую систему «скрытых кадров». Первоочередный полк получал в мирное время запас (кадр) офицеров и нижних чинов. Состав этого кадра – 19 офицеров, 1 классный чин, 262 солдата и унтер-офицера на второочередный полк. Этот кадр выделялся из полевой части лишь при мобилизации и формировал призывом людей из запаса в соответствующую второочередную часть. Это позволяло иметь в военное время вместо существовавших 531 резервного батальона 560 таких батальонов, которые образовывали 35 второочередных дивизий (с 53-й по 84-ю и 12, 13, 14-я Сибирские). Второочередная дивизия представляла копию своей первоочередной: полки велись старшими штаб-офицерами, батальоны – ротными командирами, роты – младшими офицерами первоочередных полков.

Проведение в жизнь указанного мероприятия значительно удешевляло содержание армии, ибо отпадала необходимость иметь в мирное время отдельные войсковые единицы резервных и крепостных войск, которые обходились весьма дорого казне. Новая организация резервной пехоты требовала в мирное время на 2575 офицеров меньше и давала экономию в 18 977 828 руб. Наряду с этим повышался уровень обучения и воспитания войск, ибо «скрытый кадр» составлялся из чинов с лучшей подготовкой и выучкой, чем в существовавших резервных войсках, перегруженных всякими хозяйственными заботами и лишенных возможности вести занятия в полном объеме, доступном лишь для частей полевых. Улучшалась подготовка запаса, ибо все лица, зачисляемые в него, должны были проходить службу в полевых частях. Наконец, считали, что число формируемых в военное время резервных частей на основе «скрытых кадров» труднее будет учесть неприятелю. Действительно, как пишет немецкий генерал М. Гофман: «Нам неизвестно было, сколько будет выставлено таких дивизий, сколько времени уйдет на их развертывание, будут ли они сведены в резервные корпуса и т.д.»