Текст книги "Русская пехота в последних войнах Российской империи"

Стельницкий ответил, что готов атаковать со своим полком, но брать под начальство в ночном бою расстроенные части другой дивизии не признает возможным. Новиков попросил 36-й В.-С. полк. На что Путилов ответил: «Берите какие угодно части, но к 5 часам утра сопка чтобы была взята».

В половине первого ночи Стельницкий и Новиков вернулись к Семипалатинскому полку и приказали ординарцам разыскать 36-й полк. Ординарцы стрелков не нашли, но обнаружили у Сахоянь подразделения 87-го Нейшлотского полка. Эти подразделения были немедленно вызваны на позиции Семипалатинцев. К 3 часам ночи прибыли 6 рот. В 5 утра было решено атаковать, для чего Стельницкий вызвал добровольцев. Как сказано ранее, на призыв откликнулась 7-я рота.

7-я рота Нейшлотского полка должна была возглавлять атаку. За ней двигался 4-й батальон Семипалатинского полка, за ним батальон Нейшлотского полка, правее 4-го батальона 2-й и 3-й батальоны Семипалатинцев, левее 1-й батальон. Остальные части 22-й дивизии были оставлены позади, так как они были сильно расстроены, и Стельницкий наотрез отказался их взять.

В 3 часа ночи вблизи сопки сосредоточились 86, 87, 88-й полки и два батальона Семипалатинского полка. Для атаки вершины сопки была назначена охотничья команда 87-го полка и вызваны добровольцы. На призыв вышла вся 7-я рота 87-го Нейшлотского полка под командой капитана Кузнецова, при штабс-капитане Берндте.

В пятом часу утра с криком «Ура!» 7-я рота ринулась на сопку, вслед за ней правее следовавший 4-й батальон Семипалатинского полка и левее батальон Нейшлотского полка, а за ними остальные роты Семипалатинцев. Японцев к этому времени на сопке и поблизости оставалось менее батальона без артиллерии. Будучи охвачены с флангов, они бросились врассыпную на юг, часть из них притворилась мертвыми, но потом была взята в плен. Около дерева лежал убитый капитан Генштаба Ягодкин с огромной штыковой раной в правом боку.

Потери русских войск в бою 3 октября 1904 г.

Начальник 9-й В.-С. стрелковой дивизии относительно потерь полков 22-й дивизии указал: «Наиболее вероятно, что потери эти понесены во время предшествовавших неудачных боев за эту сопку; если же предположение это ошибочно, в таком случае, к глубокому прискорбию, потери эти понесены ночью с 3-го на 4-е октября в бою с нашими стрелками 36-го В.-С. стр. полка, защищавшими уже сопку, как об этом мне 4 октября заявили все офицеры и даже нижние чины 36 полка, добавляя, что принятые меры к тому, чтобы заставить наши другие части прекратить огонь по сопке, оказались безуспешными, и предполагая, что часть японцев прорвалась к северу от сопки, в теперь пробивается назад».

Согласно описанию действий отряда генерала Путилова в этом бою захвачено 6 полевых и 5 горных орудий, масса ружей. Пленено 4 офицера и 184 нижних чина. Погребено около 1500 трупов японцев.

Японская официальная история сообщает потери 4-й армии за период 1—7 октября. Несомненно, что большая часть этих потерь понесена в бою 3 октября. Потери 41-го пехотного полка 5-й пехотной дивизии составили 208 убитых, в том числе 8 офицеров, 207 раненых, из них 12 офицеров. 20-й резервный полк 10-й резервной бригады потерял 5 офицеров и 66 нижних чинов убитыми, 4 офицеров и 153 нижних чина ранеными. 2-й батальон 18-го полка 3-й дивизии потерял в период 16—20 октября убитыми 4 офицеров и 50 нижних чинов, соответственно 3 и 87 были ранены.

К 6 октября прекратились бои и за передовые пункты. Противники были истощены. Началось шахейское сидение.

Первая попытка русской армии перейти в общее наступление и отобрать у противника инициативу действий окончилась безрезультатно и стоила русским 1155 офицеров и 40 196 нижних чинов. Японцы потеряли 21 165 человек, в том числе 4094 убитыми и 784 пропавшими без вести.

Таким образом, потери японцев были в два раза меньше. К концу сражения к ним прибыли резервы, численностью 1 ½ дивизии. Теперь русская армия не имела численного преимущества. Противники были слишком утомлены, чтобы можно было изменить нерешительный результат сражения.

Потери сторон 24 сентября – 7 октября 1904 г.

По мнению Свечина: «Как ни вяла была наша операция, как ни значительны были допущенные нами при наступлении ошибки, тем не менее исход его нельзя не признать более удачным, чем исход Ляоянского сражения на изобиловавших укреплениями позициях. Проявление даже слабой нашей активной воли выводить противника из равновесия, последовательно заставляет его: и) отказаться от встречи нас на укрепленной позиции; 2) от обхода нашего правого фланга и прорыва центра; 3) перебросить резервы в восточном направлении; 4) начать дробить дивизии; 5) отказаться от достижения решительных результатов. Японские войска действуют еще более блестяще, чем под Ляояном, однако, усилия их остаются бесплодными. Нерешительный исход во многом объясняется колебаниями в решениях японского главнокомандующего, которые привели, в конце концов, к ряду чисто фронтальных схваток, без общей операционной идеи. Но к этим колебаниям маршал Ойяма, развивавший чрезвычайно последовательно и настойчиво свои операции, когда мы на своих укрепленных позициях играли роль обозначенного противника, был приведен только нашими активными усилиями.

Сражение на р. Шахэ доказывает нам, что, несмотря ни на какое усовершенствование средств поражения и фортификационной техники, наступательный образ действия является выгоднейшим, если не единственным, на пути к достижению победы. Применяясь к силе современного огня, обе стороны перенесли центр тяжести боя на ночные действия».

Русские войска сражались геройски и если отступали, то только по приказу. Главная причина поражения заключалась в том, что план наступления не соответствовал сложившейся обстановке. Вторая причина – ошибочное распределение сил, поэтому главная тяжесть боев легла на передовые корпуса, значительная часть армии находилась в резерве для прикрытия отступления в случае неудачи, которая стала естественным результатом не использования резервов для наступления.

Стратегия генерала А.Н. Куропаткина вполне отчетливо проявилась к этому времени: неясность целей, колебания и нерешительность в достижении их и крупные технические ошибки в разработке идей, характеризовавшие действия русского командования во время сражения на реке Шахэ и в остальное время войны.

Следует подчеркнуть выдающуюся доблесть, проявленную сибирскими полками генерал-лейтенанта Зарубаева в боях у Сялиуходзы и Хамытана, где они приняли на себя удар двух японских армий. Сибиряки стяжали себе неувядаемую боевую славу и снова выручили армию из трудного положения, в которое она могла попасть с прорывом стратегического фронта.

13. Сражение у Сандепу 12—15 января 1905 г.

Перерыв в военных действиях, наступивший после боев на Шахэ, продолжался до начала января 1905 г. За это время русские силы в Маньчжурии увеличились еще на 3 корпуса, прибывшие на театр войны из Европейской России: VIII, Сводный стрелковый и XVI.

12 корпусов, входивших теперь в состав армии, и 2 отдельных кавалерийских отряда, то есть 14 самостоятельных единиц, не могли уже подчиняться непосредственно одному лицу без ущерба для удобства управления, потому появилась необходимость разделить все войска на 3 армии, что и было сделано окончательно к началу января 1905 г.

Наместник генерал-адъютант Е.И. Алексеев был отозван с Дальнего Востока. Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами был назначен генерал-адъютант Куропаткин. Ему непосредственно подчинялись 1, 2 и 3-я Маньчжурские армии, занимавшие фронт к югу от Мукдена:

Силы сторон на начало сражения

1-я Маньчжурская армия ген. Линевича (I армейский, II, III и IV сибирские корпуса и конный отряд ген. Ренненкампфа) на правом фланге от Сыфонтаня до Вучжанина;

2-я Маньчжурская армия ген. Гриппенберга (VIII и X арм., I Сиб. и Сводный стрелковый корпуса, отряд г.-м. Коссаговского и конный отряд г.-ад. Мищенко) в центре от Вучжанина до Путиловской сопки;

3-я Маньчжурская армия ген. Каульбарса (XVII армейский, V и VI Сиб. корпуса) на левом от Путиловской сопки до Гаотулинского перевала.

XVI корпус оставался в непосредственном подчинении главнокомандующего, составляя армейский резерв.

Расположение войск было прикрыто на всем фронте сильными окопами, редутами и деревнями, приведенными в оборонительное состояние. Перед укреплениями были созданы засеки, волчьи ямы и проволочные сети. Для артиллерии устроены были орудийные окопы, а для сообщения с тылом – ходы сообщения. Позади этой позиции, у Мукдена, было устроено еще несколько линий укреплений, обеспечивавших главным образом переправы через р. Хуньхэ.

Силы и состав японских армий к этому времени не изменились, но к началу февраля ожидались большие подкрепления – 3-я армия генерала Ноги, освободившаяся с падением Порт-Артура, и две резервные дивизии, прибывшие из Японии. Очевидно, что обстановка требовала немедленного перехода русской армии в наступление, с целью воспользоваться большим превосходством сил и разбить противника до подхода этих подкреплений.

Расположение японских армий было следующее:

1-я армия Куроки – от Бенсиху через Баньяпуза до Фендяпу.

4-я армия Нодзу – левее 1-й армии до Кудяцзы.

2-я армия Оку – на левом фланге от Кудяцзы до Лидиатуия.

5-я и 8-я дивизии с несколькими резервными бригадами составляли резерв маршала Ойямы у Ляояна. Здесь же расположена была главная квартира маршала Ойямы.

Правый фланг обеспечивался резервными войсками, занимавшими Ванфулинский и Далинский перевалы. Левый – кавалерийской бригадой Акиямы с одной батареей и двумя батальонами, расположенной от Хегоутая до Лидиатуня, и кавалерийской бригадой Тамура на правом берегу Хуньхэ.

Таким образом, главная масса японских войск находилась в центре.

Маршал Ойяма мог рассчитывать на прибытие к началу февраля из-под Порт-Артура 3-й армии генерала Ноги: 72 батальона, 3—6 эскадронов и 434 орудия.

Фронт японцев, как и русский, прикрыт был сильными укреплениями и деревнями, приведенными в оборонительное состояние, с устроенными внутри редутами.

Планируя перейти в наступление, главнокомандующий запросил мнения всех командующих армиями о направлении главного удара и группировке сил. В представленных соображениях и на общем совещании в главной квартире командующие армиями единогласно высказались за направление главного удара против левого фланга 2-й армии Оку, считая необходимым сосредоточить для этого 7 корпусов на правом фланге.

Этот план, впервые за всю войну, вполне соответствовал обстановке. Местность на правом фланге наиболее благоприятствовала наступлению. Кроме того, охватывающее расположение 2-й Маньчжурской армии давало возможность почти фронтальной атакой ударить во фланг Оку.

Общая идея наступления была утверждена генералом Куропаткиным, но при разработке плана снова оказались крупные недочеты:

Для главного удара назначено было не 7 корпусов, а 2 ½ корпуса 2-й армии, а именно: I Сибирский, Сводный стрелковый и 14-я дивизия VIII корпуса под начальством ген. Гриппенберга, которому поставлена ближайшая задача: овладеть линией укрепленных деревень на левом фланге армии Оку (Сандепу – Лидиатунь – Татай – Таньяцзы). Остальные 1 ½ корпуса (X корпус и 15-я дивизия) были прикованы главнокомандующим к своим позициям запретом переходить в наступление до тех пор, пока не будет достигнут первый успех. Поддержка с их стороны должна была выражаться лишь в артиллерийском огне. Это давало возможность генералу Оку сосредоточить большую часть своих сил против ударных сил ген. Гриппенберга и отразить их атаки на намеченные пункты.

3-я и 1-я армии также должны были содействовать наступлению вначале только огнем со своих позиций и лишь по мере успехов 2-й армии перейти в наступление. Однако успехов 2-й армии не могло быть, раз бездействовали 1-я и 3-я, так как это давало возможность маршалу Ойяме двинуть все свои резервы и даже часть сил Нодзу и Куроки против ген. Гриппенберга.

Два корпуса (XVI и III Сибирский) были оставлены в общем резерве армий за центром (в районе Суятунь – Байтапу – Хуаньшань), а не за правым флангом, где они были нужны.

Всего 2-я Маньчжурская армия насчитывала 96 218 штыков и 8882 сабель, 416 орудий и 24 пулемета, сведенных в 117 батальонов, 73 сотни.

Производившиеся перед началом наступления передвижения войск 2-й Маньчжурской армии для занятия выгодных исходных пунктов не ускользнули от внимания японцев. Не зная точно намерения русского командования, маршал Ойяма усилил гарнизоны селений на своем левом фланге.

Участок от Сандепу до Мамакая прикрывался следующими японскими войсками: усиленной 1-й кавалерийской бригадой, 9-м пехотным полком, 31-м резервным пехотным полком, 1-м батальоном 2-го резервного полка. Итого: 18 эскадронов, 4 батальона, 6 орудий и несколько пулеметов. Эти силы могли рассчитывать на поддержку 6 эскадронов и 6 орудий 2-й кавалерийской бригады.

В резерве 2-й армии Оку находилась 3-я пехотная дивизия. В общем резерве маршала Ойямы были сосредоточены 5-я и 8-я пехотные дивизии, 8-я резервная бригада. Эти силы насчитывали: 41 пехотный и 3 саперных батальона, 5 эскадронов, 108 орудий и несколько пулеметов.

Начало наступления было назначено на 12 января. В случае наступления японцев, русским армиям было строго запрещено переходить в наступление. Это распоряжение угрожало проигрышем всей кампании.

Не ограничиваясь постановкой общих задач, главнокомандующий разработал и сообщил командующим армиями подробности выполнения предполагаемой операции, как то: группировку сил, задачи отдельным частям войск и постепенность наступательных действий. Таким образом, командующие армиями были лишены возможности проявить инициативу.

Согласно полученным указаниям ген. Гриппенберг поставил войскам своей армии следующие задачи:

1. I Сибирскому стрелковому корпусу в ночь с 11 на 12 января овладеть д. Хуанлотацзы и Тутайцзы, после чего атаковать д. Хегоутай. По овладении последней выделить в распоряжение командира VIII арм. корпуса бригаду стрелков со всеми поршневыми и мортирными батареями и пулеметными ротами для атаки с. Сандепу. Остальным частям корпуса прикрывать правый фланг отряда г.-л. Мылова во время его атаки на Сандепу и, в случае надобности, оказывать ему поддержку.

2. 14-й пехотной дивизии, по овладении I Сиб. корпусом д. Хегоутай, развернувшись на фронте д. Тутайцзы – Чжаньтань (включительно), атаковать и овладеть с. Сандепу.

3. 15-й пех. дивизии содействовать атаке с. Сандепу сильным артиллерийским огнем с севера, с линии д. Чжоугуаньпу – Гудзяцзы.

4. X арм. корпусу содействовать атаке VIII корпуса на Сандепу огнем против линии д. Хуанди – Фудзячжуанцзы, отвлекая на себя внимание противника.

5. Сводному стрелковому корпусу составить общий резерв войск, назначенных для атаки д. Хегоутай и с. Сандепу, расположившись у д. Чжантань.

6. Отряду г.-м. Коссаговского, оставаясь на позиции южнее д. Сыфонтай, охранять тыл VIII арм. и I Сиб. корпусов, наблюдая в то же время пространство между р. р. Ляохе и Хуньхэ.

7. Конному отряду г.-ад. Мищенко содействовать I Сиб. корпусу при атаке с. Хуанлотацзы, после чего переправиться на левый берег р. Хуньхэ и освещать пространство между р. Тайцзыхе и линией д. Хегоутай – Ландунгоу – Тадусампу; в случае же наступления противника к Сандепу – действовать ему во фланг и тыл.

Наступление началось в ночь с 11 на 12 января. Река Хуньхэ замерзла и допускала свободное передвижение всех родов оружия.

I Сиб. корпус, наступая двумя колоннами, овладел д. Хуанлотацзы и Тутайцзы. Малочисленные японские отряды, бывшие в этих пунктах, застигнутые врасплох, были частью переколоты, частью бежали на левый берег р. Хуньхэ. Затем вся артиллерия корпуса сосредоточила огонь по д. Хегоутай.

Отряды г.-ад. Мищенко и г.-м. Коссаговского совместно овладели д. Читайцзы, Мамакай и Уцзяганцза. По занятию первых двух пунктов авангардами отряда г.-м. Коссаговского, г.-ад. Мищенко со своей конницей переправился через р. Хуньхэ на участке Читайцзы – Хуанлотацзы и двинулся на д. Сюэрпу.

Главная роль в занятии деревень Читайцзы и Мамакай сыграли подразделения 215-го Бузулукского и 241-го Орского полков, составлявшие отряд генерала Коссаговского. Как сказано ранее, отряд имел оборонительную задачу. Однако генерал Коссаговский проявили разумную инициативу.

1-й батальон Бузулукского полка еще 11 января занял д. Сяодомынь. На следующий день к нему присоединились остальные батальоны Бузулукского полка, батальон Орского полка и донская казачья батарея.

Около 17.00 в Сяодомынь прибыл генерал Коссаговский, приказавший командиру Бузулукского полка князю Амилахори атаковать Мамакай с целью облегчить действия отряда генерала Мищенко.

Для атаки были назначены 1, 2 и 3-й батальоны Бузулукского полка, батальон Орского полка находился в резерве. В Сяодомынь остались артиллерия и 5 рот Бузулукского полка.

Деревня Мамакай была прочно укреплена: рядом окопов, искусственными препятствиями, волчьими ямами, засеками и проволочными заграждениями. Гарнизон состоял из двух рот 5-го и 35-го резервных полков. Артиллерии противник не имел.

Около 10 вечера Бузулукский полк атаковал д. Мамакай. Командир полка лично вел полк. Бой начали охотники, штыками переколовшие японские посты и поджегшие фанзы. Противник открыл огонь, в ответ раздались залпы бузулукцев. Цепи 1-го и 2-го батальонов безостановочно шли вперед. Желая прекратить стрельбу, полковник Амилахори крикнул «Ура!» и цепи хлынули к валу, которым была окружена деревня. 3-й батальон наткнулся на засеки и проволочные заграждения. Произошло замешательство, но солдаты преодолели преграду. Японцы отошли к центру деревни, укрывшись за вторым валом.

В полной тьме завязался бой за деревню. Противник открыл частый огонь. Бузулукцы, имевшие приказ действовать только штыками, снова не выдержали и без команды открыли ответный огонь.

С большим трудом командир Бузулукского полка остановил стрельбу. Затем князь Амилахори приказал охотникам и двум ротам атаковать правый угол деревни и второй вал. Японцы, не выдержав напора, отступили, скрываясь в фанзах и между ними. Для того чтобы окончательно выбить противника Амилахори направил 1 ½ роты с правого фланга в центр деревни. В 1.45 13 января Мамакай был в руках русских войск, остатки японских рот полностью оставили деревню.

Потери русских войск составили: 5 офицеров ранено и контужено, 23 нижних чина убито и 88 ранено.

В это же время два батальона 241-го Орского полка, поддержанные 5 орудиями и сотней пограничной стражи, овладели д. Читайцзы. Потери составили 7 нижних чинов убитыми и 7 ранеными.

В 12.00 войска I Сиб. корпуса переправились через р. Хуньхэ у д. Хуанлотацзы и начали наступление на д. Хегоутай. Впереди двигалась 1-я В.-С. стр. дивизия, за ней в резерве три полка 9-й В.-С. стр. дивизии. Не обращая внимания на сильный ружейный огонь противника с фронта, 1-я В.-С. стр. дивизия быстро достигла д. Тоупао, где неожиданно подверглась фланкирующему обстрелу. Поэтому было необходимо занять д. Тоупао. Артиллерия, расположенная на левом берегу р. Хуньхэ, получила приказание немедленно перенести огонь на эту деревню. Из резерва были выдвинуты необходимые для атаки д. Тоупао силы.

Однако, несмотря на все усилия, овладеть д. Тоупао и Хегоутай в светлое время, не удалось. Только с наступлением темноты удалось штыками выбить японцев сначала из Тоупао, а около 11 часов вечера – из Хегоутая.

Ночь войска I Сиб. корпуса провели на занятых с боя местах: 1-я В.-С. дивизия у д. Хегоутай, а 9-я В.-С. – у д. Тоупао. В этот день передовые части X корпуса заняли д. Хуанди и Цзиньшаньтунь.

На следующий день 13 января 1-я бригада 1-й В.-С. стр. дивизии с артиллерией, под общим начальством командира 1-го В.-С. полка полковника Леша, направилась на соединение с 14-й пех. дивизией. Еще 12 января 14-я дивизия, обстреляв артиллерийским огнем занятые японскими подразделениями прибрежные селения левого берега p. Хуньхэ, переправилась тремя полками через эту реку и ночевала на 13 января на линии д. Маландян – Вонзявопу – Чжаньтаньхенан – Чжаньтань. Утром 13-го января полки дивизии вели наступление на село Сандепу.

Действия 14-й пехотной дивизии в сражении у Сандепу представляют особый интерес: «14-я дивизия в общежитии именовалась Драгомировской. Во-первых, потому, что покойный генерал водил ее в бой на берега Дуная в турецкую кампанию 1877—1878 г., во-вторых, потому, что в течение всей своей долгой служебной деятельности он не оставлял славные полки без внимания и продолжал следить за их тактическими успехами. Перед отправлением на войну полков покойный генерал Драгомиров на одной из станций встретил эшелоны и напутствовал их перед предстоящими боевыми трудами. 14-я дивизия, прозванная талантливым писателем «стойкой», была воплощением Драгомировской тактики. Вот почему ее боевая деятельность на полях Маньчжурии представляет выдающийся интерес.

«Господство духа» над материей, вот основная идея Драгомировской тактики. Всю жизнь посвятил генерал проведению этой мысли в жизнь армии, пользуясь своим могучим талантом и властью. Всего себя он отдал служению этой идее и неустанно, беспрерывно проповедовал в беседах, учебниках тактики, полемике, которую он вел особенно страстно в последние годы своей жизни.

Человек огромных дарований, могучий талант, он неминуемо должен был испытать и перенести то, что так часто выпадает на долю людей, одаренных Божьей искрой до отказа. Он должен был перейти, и на самом деле перешел, грань, в угоду духа мало помалу отдалил от себя материю, в частности военную технику, которая как бы умышленно прогрессировала в последние 30 лет с головокружительной быстротой. В угоду развития могущества и моральной силы, Драгомиров признавал, не отрицая техники, но, по сравнению с духом, для него техника являлась малоценной и не в состоянии сыграть ту роль, которую в действительности сыграла в минувшую кампанию.

Драгомиров был штыколюбом (как его называли) в полную противоположность своим противникам, которых он же именовал «огнепоклонниками».

Разумеется, как та, так и другая точка зрения дышали односторонностью и даже крайностью, что и подтвердило сражение Хейгоутай – Сандепу.

Драгомировский штык – это единственный победитель, огонь хотя и могущественный, но все же пособник. И он вел армию по пути штыка и невольно, быть может, сам того не замечая, отдалял ее от огня, стремясь нарушить равновесие между этими двумя, казалось бы, равноценными данными.

Как логический вывод из этого основного пункта Драгомировской науки: скоротечность боя должна была получить права законности, а при таких условиях трудно было использовать огневую силу столь сложного инструмента, каким являлась трехлинейная магазинка. На это необходимо было время и, как показала Маньчжурская боевая страда, значительное.

Скорость боя исключала постепенный подход к противнику, удлиняя период огневого боя, с лопатой в руках, что сберегало людей от излишних потерь и экономно, расчетливо расходовало их силы. При наступлении же на укрепленные позиции такой метод являлся необходимостью.

Генерал Драгомиров не сочувствовал затяжному бою, он требовал не подхода к врагу, а напора, порыва ураганного характера.

Между прочим, нелюбовь к лопате талантливого генерала была столь сильна, что даже после окончания войны в посмертном издании его тактики можно найти крайне нелестное мнение о пользе шанцевого инструмента.

Сообразно основной Драгомировской идее боя он предложил и соответствующие особые формы строя: редкие цепи, цепь идет на врага и не должна ложиться, рекомендовался одиночный огонь с 400 шагов, по группам на 800 шагов и т.д. Служебная деятельность генерала Драгомирова продолжалась долго. Можно безошибочно сказать, что его тактическими указаниями жило более половины армии.

Почти не было войсковой части, которая, прибыв в Маньчжурию, не решила бы действовать по Драгомировски. Он и, понятно, его вероучение так гармонировало с национальными особенностями русского простолюдина, скорее завязать рукопашную, это было по сердцу бойцам Руси…

Увы, первая кровь показала, что дух наш силен, материя слаба! Надо было повернуть тактический руль и перейти к тем приемам, которые усвоила себе Западная Европа, и мы, по какому-то недоразумению, пришли к заключению, что встретились с новой тактикой, да еще наименовали ее японской, когда на самом деле он оказалась немецкой.

С драгомировскими тенденциями прибыла и 14-я дивизия в Маньчжурию, где и получила первое боевое крещение при д. Сандепу.

Местность для наступления была слегка всхолмленная с наклоном на юг, покрытая тонким слоем снега, на коем серые шинели и в особенности черные папахи резко выделялись на общем фоне, представляя отличную цель. Закрытых подступов, вплоть до Сандепу никаких, исключая русла р. Хуньхэ (в сфере дальнего ружейного огня).

Полки развернулись в боевой порядок за 2 версты от д. Сандепу. Японцы с места осыпали шрапнельным огнем. В первой линии шли 55-й Подольский и 56-й пех. Житомирский полки. Не обращая внимания, что перед ними солидно укрепленный пункт, стремясь осуществить скоротечность боя, полки, строго придерживаясь норм строевого устава, выслали по два батальона в боевую линию, а те, в свою очередь, по две роты в цепь и ротные поддержки.

Едва подольцы тронулись в боевом порядке, как были осыпаны шимозами, шрапнелью и ружейным огнем. (Японцы часто открывали ружейный огонь с дальних дистанций, что на первых порах наши войска несказанно удивляло.)

Это было полной неожиданностью и в первые минуты боевого крещения полк дрогнул. Но командир полка, лихой полковник Васильев, в бурке, верхом на коне вынесся вперед и своим поразительным хладнокровием и мужеством водворил порядок.

Дивизия ходко шла вперед. Все расстояния были сближены, резервы в разомкнутых строях, люди в цепи на уставных расстояниях. Все производило впечатление стройного маневра перед обозначенным противником.

Дух войск был превосходен, люди рвались вперед, одни падали, образовались интервалы, а остававшиеся в живых шли молча, сосредоточенно.

В таком порядке, без выстрела, дивизия подошла на 1000 шагов к противнику и остановилась…

Люди легли, открыли огонь и оставались в таком положении семь часов (поджидая бригаду полковника Леша).

Семь часов лежали Драгомировские полки. У японцев работали пулеметы, у наших – ни одного. Ружейная трескотня не умолкала и, как результат, потери увеличились. А дивизия лежала под огнем ружейным и артиллерийским и… не вынимала шанцевого инструмента.

Дух Драгомировской тактики этому противоречил. Русский солдат и лопата в мирное время редко жили дружно. Наш простолюдин не понимал, что набросанное в несколько минут земляное прикрытие для головы предохраняет, до известной степени, от пуль. Офицерство, верное Драгомировским заветам, самоокапывание не поощряло.

Около четырех часов дня начался второй период боя-атаки. Дивизия пошла вперед буквально полками, сплошным валом, все резервы сблизились. То же презрение к смерти, то же пренебрежение к стрелковому бою. Остановки были, но короткие, чтобы передохнуть. В 5 часов с минутами дивизия ворвалась в предместье Сандепу, д. Баотайцзы и Сяосуцза.

Увы, атаковать было некого, японцы не приняли атаки, отошли к д. Сандепу, а по дороге зажгли все, что могли, и при зареве пожара открыли адскую стрельбу, образовав огневую зону, которую 14-я дивизия, не смотря на могучий порыв, преодолеть не могла и замерла.

Одним огнем фактически вся масса была остановлена и дальше ни шагу не двинулась. К этому времени ни одного нижнего чина в резерве не осталось. Все было влито в одну массу, сплошную кучу. Высшее начальство, оставшись без резерва, уже не имело средств управлять боем. В порыве наступил перерыв.

Вот в самых общих чертах дебют 14-й дивизии на поле брани… Здесь все было соблюдено; господство духа над материей полное, нравственная мощь старых испытанных шипкинских полков выразилось ярко, она возбудила удивление очевидцев. Долго еще после этого памятного дня ходили рассказы, как поразительно стойко шли люди на смерть. Но какая польза от этого? Нулевой результат и более 10 % потерь.

А атаковав иначе, сообразно с требованиями современного оружия и характером данной позиции, было вполне возможно. Еще накануне 12 января дивизия могла подойти к передовому пункту д. Баотайзцы, окопаться и, пользуясь сумерками, захватить его.

Пример 14-й дивизии под Сандепу блестяще доказывает, что для достижения успеха в бою одних нравственных качеств, безумной отваги и общего воодушевления войск еще недостаточно.

Во время наступления против Сандепу можно было наблюдать тот же недочет, который сотни раз неизменно повторялся в период маневренной практики. Дивизия сразу развернулась в боевой порядок, боя передовыми частями не было. А это было необходимо, так как являлось лишним шансом к более продолжительному сохранению резервов; кроме того, дало бы время выяснить, что же находится у противника в Сандепу.

Мы же, пренебрегая ценным средством разведки, которую только и могли дать передовые части, с места повели атаку в слепую. Забыта была прямо простая истина: сблизившись с противником, надо не спешить, пока хоть что-нибудь не выяснится. Скоротечность боя погубила дело. Ухватившись за д. Баотайцзы и Сяосуцза, надо было держаться в них, отведя резервы назад и восстановив порядок, для чего в нашем распоряжении была ночь. Это было существенно необходимо, дабы удержать за нами пройденную полосу местности. Иначе поневоле на следующий день приходилось бы повторить ряд атак против тех участков, которые уже были в наших руках. Так оно и было, но выполнить эти задачи были уже другие войска (Сводно-стрелковый корпус)».

2-я бригада 1-й В.-С. стр. дивизии должна была вслед за первой выступить из д. Хегоутай, овладеть д. Пяоцяо, Татай и Гученцзы, образовав заслон к югу, обеспечивая с этой стороны атаку на Сандепу. Однако в это время значительные силы японцев начали наступление с юга и юго-востока на деревни Тоупао, Хегоутай и Пяоцяо.

I Сиб. корпус немедленно развернулся в боевой порядок. 2-я бригада 1-й В.-С. стр. дивизии и 33-й В.-С. стр. полк 9-й В.-С. стр. дивизии составили боевую часть впереди д. Хегоутай, 36-й В.-С. стр. полк занял д. Тоупао. Японцы к этому времени уже заняли деревни Сумапу, Шидзы и Пяоцяо, откуда стремительно атаковали позиции, занимаемые сибирскими стрелками, но были отбиты. Последующие японские атаки также были отражены.

Тем временем конный отряд г.-ад. Мищенко постепенно заходил в тыл армии Оку, выбивая спешенную конницу и пехоту Акиямы из д. Сантвопа, Нюге, Пахудиопа, Пахуанди, и Сюэрпу. Спешенные сотни уральцев, забайкальцев, кавказцев и донцов действовали очень успешно при поддержке 1-й Забайкальской батареи. Батарея выехала на позицию под градом пуль и громила противника, укрывшегося за глинобитными стенками селений.