Текст книги "Дело Кинг Тута. детектив"

Глава одиннадцатая. Птичий грипп

Перед особняком с колоннами на Большой Полянке, стоявшем в глубине небольшого двора с облетевшими кленами, были припарковано два десятка машин с дипломатическими номерами: роскошные «Бентли», строгие черные «Мерседесы» и «Вольво» последних моделей. Между ними сновали плечистые парни, несмотря на октябрьский стылый ветерок, одетые в черные костюмы и белые рубашки; с рациями в руках. Дима с Мариной еле протиснулись сквозь толпу секьюрити к ажурной чугунной решетке, огораживающей двор. К счастью, у только что спасенного искусствоведа был пригласительный на два лица, поэтому им с трудом, но все же удалось пробиться к парадному входу, где пришлось подвергнуться тщательной проверке ручным металлодетектором.

Открытие мероприятия, как и часто бывает в подобных случаях, запаздывало, в глазах рябило от светской публики, разодетой в смокинги и вечерние платья, на большом экране плазменного монитора было видно, что сейчас происходило в главном зале, где на небольшом возвышении стояла трибуна и стол с табличками руководителей комиссии…

– Вот этот смуглый господин в бежевом костюме – посол Египта в России Хайсу Новах, с ним маленький, чернявый араб – атташе по культуре, господин Аль-Фарух… – деловито перечисляла Бергман, иногда отвечая на приветствие улыбкой, иногда просто кивком. – Вот президент Академии востоковедения России Борис Васильевич Евставьев, замминистра культуры Брянский… Лорд Нортон, заместитель директора аукциона «Сотбис», этих арабов в белоснежных накидках я не знаю…

– Расслабься, – небрежно сказал сам весь напряженный Точилин. Он не сомневался в том, что как только объявят результаты исследования смерти молодого фараона, то вся толпа наемных убийц схлынет с его горизонта. Изменить уже ничего нельзя будет, в какую бы сторону не легла карта: убили фараона, значит, убили, помер сам, так сам и помер.

В зал им вряд ли удалось бы пройти, если бы не случай. Марию окликнули, и перед ними оказался господин лет сорока в дорогом костюме, на узком ослепительно белом воротничке красовалась черная бабочка; гладко зачесанные назад каштановые волосы, доброжелательный взгляд серых глаз.

– Машенька, как я рад видеть вас! – раскланялся он с Бергман.

– Здравствуйте, Сергей Петрович, – милостиво улыбнулась богиня и подала ручку для поцелуя. Но ручка, после того, как на ней был запечатлен пламенный поцелуй, так и осталась в ладонях Сергея Петровича. Мало того, он так ловко сумел привлечь к себе Марию, что она мгновенно оказалась с ним рядом, точно и пришла с ним.

– Знакомьтесь, Дима… – прикусила она губку от неловкости. Господи, она даже не знала фамилию человека, который ее только что спас!

– Дмитрий Точилин, – раздраженно и несколько высокомерно представился охранник с Тверской. Чувство внезапно вспыхнувшей ревности подсказало ему, что не все в отношениях Марии с этим Сергеем Петровичем было на деловом уровне.

– Славинский, – заметив смущение обоих, вежливо улыбнулся тот. – Какой сегодня замечательный день! И необыкновенный.

«Славинский… – впал в задумчивость детектив. – Где-то я слышал эту фамилию…»

– И чем же он замечателен? – спросил он.

Вспоминать долго не пришлось. Эта фамилия часто мелькала по теленовостям. Одни из могущественных людей планеты, владелец «заводов, фабрик и пароходов», председатель правления фонда «Нефтьалмазинвест» и бессменный губернатор Заполярного автономного округа, где ему принадлежало все – от городов и нефтяных вышек до последнего чума оленевода.

– Редко, когда внимание мировой общественности бывает приковано к событиям культурно-исторической значимости. Редко, когда самые передовые научные технологии применяются для разрешения исторической загадки, относящейся больше к мифу, религии, философии, чем к бытовым заботам человечества. И самое главное, сегодня удивительным, непостижимым образом слились в одно целое и современность, и дела давно минувших дней. Вот это чувство неразрывности истории…

Точилин кисло сморщился в ответ на пафос олигарха, Мария нежно и даже с некоторым восхищением посмотрела на Славинского.

– Сергей Петрович – тонкий ценитель древнеегипетского искусства, – объяснила она Точилину, – и поэтому, конечно, не мог пропустить сегодняшнего вечера.

– Я думаю, нам пора, – сказал с плохо скрываемым волнением олигарх, глядя на монитор, где было видно, как ученые мужи занимают места в президиуме. – Позвольте, я провожу вас, не стоять же вам у входа.

– Буду очень благодарна, – сказала Бергман, и они, оставив в одиночестве растерявшегося детектива, направились к входу в зал.

«Ну, да, мы для них пушечное мясо. Подставил грудь, получил пулю… и отставлен в сторону, как стакан без воды, – с горечью констатировал Дима, как-то упустив из виду, что никакой пули он не получил, да и вообще, должен быть крайне благодарен за то, что ему позволили присутствовать на столь выдающемся вечере. Впрочем, многим из знатных лиц, бывших сейчас на Поварской, не досталось места в зале и они были вынуждены довольствоваться картинкой с монитора.

Официанты разносили напитки, экран был превосходно виден с любой точки, и детектив с бокалом шампанского отошел в сторону, по пути перехватив крошечный бутерброд с красной икрой.

– Ladies and gentlemen! Дамы и господа!

Речь председателя комиссии, престарелого лорда Вилфорда Браунинга, заместителя председателя ЮНЕСКО по науке переводилась на четыре языка, и поэтому заняла вчетверо больше времени. Дмитрий сосредоточился только на русском – его и так отвлекали немцы, маленькой группой стоящие рядом и галдевшие, как грачи, на своем тарабарском языке.

Начал председатель с того, что огласил фамилии и ученые степени безвременно ушедших членов комиссии. К трем погибшим, о которых Точилин знал, был причислен и норвежский ученый-филолог Йохансон, на днях погибший в автокатастрофе.

Почтив минутой молчания покойных, Вилфорд перешел к делу:

– Хочу подчеркнуть, объективность анализа обусловлена тем обстоятельствам, что информация от независимых экспертов передавалась на центральный компьютер, который сегодня в 12.00 по Гринвичу обобщил данные и выдал окончательный результат, который мы сейчас огласим.

Десятки стволов телекамер неотрывно смотрели в одну точку – на руки служащего, который передавал Браунингу узкий конверт из голубоватого картона. Лорд долго взламывал печать, затем вынул полоску бумаги. Полез в карман, достал золотой футляр, водрузил очки на толстый багровый нос, развернул листок.

– Итак, господа, я перейду сразу к медицинской части исследования, а именно к заключительному диагнозу…

Во всех комнатах особняка воцарилась гробовая тишина.

– The Bird Flu! – торжественно провозгласил он.

– Что, что? – послышалось по-русски. – What does he say? – заволновались англоязычные. – Das sie sprehen? – переглянулись немцы. Арабы окаменели.

– The Bird Flu, – неуверенно протянул председатель. До него дошел смысл прочитанной фразы, он сразу взмок, лысина его покрылась испариной, и лорд снова полез в карман, на этот раз за носовым платком.

– Птичий грипп, – бодро перевел на русский язык переводчик.

Бумага вновь зашуршала в руках сэра Браунинга.

– В результате медико-генетической экспертизы установлено, что правитель XVIII династии Небхепрура, более известный нам, как Тутанхамон, сын Амона, скончался вследствие птичьего гриппа.

Взял конверт, заглянул в него, как будто вынул не ту бумагу и беспомощно оглянулся.

Точилин оглянулся:

– Это что, шутка? – спросил он самого себя.

Кто-то пытался понять, правильно ли сделан перевод, другие откровенно смеялись.

– Извините, леди и джентльмены, – заговорил председатель. – Мы полагаем, произошло недоразумение. Наши сотрудники сейчас делают все возможное, чтобы разобраться с компьютерной программой. Прошу не расходиться, с докладами выступят ученые, принимавшие участие в деятельности комиссии. Те господа, кто не располагает временем, могут обратиться к секретарю комиссии, у которого можно получить подробные данные на дисках и в распечатках. Так же хочу сообщить, что по правилам, в течение двенадцати часов они должны быть выставлены в информационной сети Интернет для всеобщего доступа.

В зале быстренько приглушили свет, на экране лазерного проектора появилась заставка – золотая маска Тутанхамона с антропоидного гроба, на трибуну взошел тучный господин, имени которого Точилин, конечно, не знал, но, наверное, человек в научном мире уважаемый, поскольку шум сразу стих.

– Дамы и господа, – зазвучал голос переводчика, – в этом проекте я руководил филологическим направлением. Сразу хочу ознакомить вас с научным инструментарием, с теми методами и средствами, которыми мы пользовались при решении данной проблемы.

«Приплыли..» – подумал Дима, подходя к окну, завешанному тяжелыми бархатными шторами. Заглянул за них – по стеклу ползли крупные дождевые капли, сквозь чернильную тьму мигали желтые и красные вспышки подфарников представительского класса машин, которые подавали к подъезду.

Вполне возможно, за чугунной оградой, в толпе москвичей, растекающихся по домам, их поджидали те ребята, что днем не доделали свою грязную работенку.

«Если я что-нибудь соображаю в неведомой пока для меня игре, ребята взяли тайм-аут. Еще кого-то не успели прихлопнуть. Они здесь. Обязаны быть здесь. Но кто?»

«Этот?» – Он в упор уставился на араба в белом одеянии, с черной бородкой, в золотых очках тонкой оправы.

Араб вздрогнул, поймав на себе пристальный взгляд, испуганно попятился за колонну.

«Может быть тот лысый немец, с головой гладкой и блестящей, как бильярдный шар, и важный, точно голубь во время брачных игр».

Немец скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся.

«Русский? Точно русский! Только наши реальные пацаны с реально награбленными реальными нефтедолларами могут вести себя бесцеремонно, как вырвавшиеся дикие жеребцы из загона. Русские, точно они. И пацаны в Лондоне были русскими, и русские ребята садили сегодня по двери из наганов…»

– Что происходит? – кинулся к Бергман Дмитрий, когда увидел ее в группе гостей, покидающих зал. Славинского рядом с ней не было.

– Может, вирус птичьего гриппа был распространен в Древнем Египте и … – неуверенно стала говорить Бергман.

– Что ты несешь? Какой птичий грипп! – изумился он. – Я вообще ничего в истории не соображаю, и то понимаю, что фараон никак не мог умереть от птичьего гриппа.

– Ты прав. Я знаю лишь то, что и все. Компьютерная программа дала сбой, – сдалась она. – Я в шоке. Столько труда и получился анекдот.

– Анекдот?! Да ты знаешь, чем для нас обернется этот анекдот? – завопил Дима. – Чертов фараон, помер три тыщи лет назад, и до сих пор людям не дает покоя!

Но тут же взял себя в руки, заметив, как народ вокруг шарахнулся в стороны от него.

– Посидим в буфете, надо обсудить план дальнейших действий.

– Я не хочу в буфет, – уперлась она. – Мне домой пора.

– Нельзя нам сейчас выходить. Ты забыла двух типов, что сегодня пытались вломиться в твой офис?

Мария в страхе оглянулась, как будто за каждой колонной в фойе пряталось по карлику с пистолетом.

– Успокойся, здесь, как раз, нам ничего не угрожает. Бери меня под руку, вот так, теперь медленно идем в буфет. Вот и свободный столик. Прошу.

Принесли кофе. Точилин смотался в банкетный зал за бесплатным шампанским и бутербродом – грех упускать такую возможность.

– И что нам теперь делать? – спросила Мария.

– Ты мне скажи, при каких обстоятельствах может возникнуть сбой в программе?

– Если введены взаимоисключающие данные, то программа должна выдать предупреждение еще на стадии обсчета. Но если введены неверные данные, но формально не противоречащие друг другу и могущие быть обсчитаны логическими операциями, то программа продолжит работу и выдаст результат, каким бы он для нас комичным не оказался. Я не понимаю, чем ты так расстроен? Настоящие ученые-египтологи, насколько я знаю, и не ждали от компьютеров ничего сенсационного. Даже если программа выдаст более-менее правдоподобный результат, то опять – это всего лишь версия. Одна из нескольких таких же более-менее правдоподобных.

Она взяла его за руку.

– Первый раз вижу человека одновременно настолько далекого от египтологии и настолько близко принимающего проблемы этой науки близко к сердцу.

Детектив вспомнил заточку в груди несчастного ревнивца, разнесенный в клочья корпус полицейской машины по дороге в аэропорт Хитроу, солнцепоклонника из Каира, всклокоченный седой парик карлика на лестничной площадке в доме Бергман…

– Да, я уже стал фанатом, – усмехнулся он. – Мне не хватает желтой майки с пирамидой и бейсболки со священным уреем на козырьке.

– Не расстраивайся, умер бедняжка фараон или был убит – это небольшая и не самая значимая загадка в истории древнейшего Египта, – не обратила внимания на плоскую шутку Мария. – Есть тайны, раскрытие которых могло бы послужить всему человечеству. В этой удивительной стране наблюдается два разительных, почти мистических периода, которые иначе, чем вмешательством Бога или инопланетян, не объяснишь. Так в других культурах можно увидеть, как идет постепенный переход от кочевой жизни первобытного общества к оседлой. В Египте этот переход совершен мгновенно – будто в один прекрасный день собрали племена и сказали, хватит ползать по земле и собирать корешки, надо сажать зерновые и овощи; и за антилопами не стоит гоняться, энергию напрасно расходовать, скот лучше самим выращивать. И все бодро пошли в первобытный колхоз. Археологи на краю пустыни нашли лишь несколько кремниевых орудий, оставленных древними охотниками, все остальные раскопки дали свидетельство развитой деревенской жизни.

– Круто, – поддакнул детектив, внимательно наблюдая, как начинают разъезжаться гости.

– Еще одна тайна, требующая разгадки – это почти такие же по скорости перемены, происшедшие с образом жизни египтян в гензейский период. Жили они сначала просто – дома представляли собой шалаши из тростника и прутьев; в комнате без полового настила освещение давала дыра в крыше, через которую выходил дым. Покойников хоронили в наспех вырытой яме, прикрывая тела звериными шкурами или плетеными циновками. В общем, жили просто, но со вкусом, и были максимально близки к природе. И вдруг в считанные десятилетия происходят разительные перемены – появляются тщательно распланированные дома, в которых есть двери, окна… могилы внутри начинают облицовывать деревянными плитками.

– Я думаю, что они запустили национальный проект по жилью, – оживился детектив, для которого квартирный вопрос, особенно в связи с последними событиями, был очень актуален. – Воровали в Древнем Египте тогда гораздо меньше, чем в России, поэтому каждый, в конце концов, получил отдельную квартиру.

– Не знаю, – мило улыбнулась искусствовед. Новый студент ей нравился все больше и больше. – Может быть. Во всяком случае, история столь стремительного развития, без внешнего толчка, без влияния соседних, более высокоразвитых культур, не знает. Мало того, народ стал жить лучше, веселее. В захоронениях того периода были найдены различные игры, керамическая посуда стала разрисованной красочными сценками, фигурками людей и животных…

– О фигурках позже. Что с малышом Тутом?

– Ничего особенного. Многие египтологи обходят вопрос «убийства» Тутанхамона, не имея достаточных доказательств его насильственной смерти.

– Ага, вы бы хотели, чтобы убиенного положили в гроб с жреческим клинком в спине? Тогда бы вы долго изучали труп и потом торжественно заявили, что да, короля Тута убили. Еще лучше найти в гробу видеозапись с камеры наблюдения в царских покоях, как фиванские жрецы крадутся к фараону, пока он развлекается со своей милой женушкой.

– Фу, как грубо! – с негодованием сказала Мария, отставила чашку и потянулась за салфеткой. – И ваши пошлые насмешки не уместны. Царь XXVII династии Секненра II погиб в битве против завоевателей гиксосов. На его мумию жутко смотреть: рот искажен мучительной гримасой, череп расколот, на лице видны следы ужасных ударов топора. В Дейр-эль-Бахри близ гробницы Ментухотепа нашли массовое захоронение солдат. На мумиях четко видны следы смертельных ранений и увечий, а из груди одного воина торчит стрела. Бальзамировщики украшали трупы, но не до такой степени, чтобы скрыть следы явной насильственной смерти!

– Простите меня, – покаянно сказал Точилин. – Раньше служил в органах внутренних дел, поэтому моя грубость – отпечаток нелегкой профессии.

– Бывший милиционер… – протянула она, но без обычной презрительности. – Надо было сразу объяснить, кто вы такой, я бы на вас меньше обижалась. Одно хочу сказать, внешняя канва того исторического периода восстановлена с большей или меньшей степенью достоверности, поэтому вопрос о смерти Тутанхамона имеет частное значение. Исследование его мумии проводилось неоднократно. В 1925, 1968, 1986 и 2004 годах. В последний раз, когда вскрывали саркофаг, нашли, что мумия находится в очень плохом состоянии, поскольку Говард Картер использовал, в частности, раскаленные металлические пруты для снятия золотой маски. Украшения снимались с помощью молотка и зубила. Его коллега доктор Дуглас Дерри терзал руки и ноги мумии, отделил от туловища голову, распилил тело пополам. В 1968 году были сделаны рентгеновские снимки головы мумии. Патологоанатомы диагностировали «полное отсутствие трехсантиметрового костного фрагмента» в затылочной части черепа. На этом основании профессор палеопатологии Геттингенского университета Михаэль Шульц выдвинул версию убийства. Но другие египтологи считают, что поскольку древнеегипетские фараоны являлись столпами мирового порядка и отвечали за поддержание гармонии во Вселенной, покушения на них были практически исключены.

– Однако черепок-то все-таки проломлен, – задумчиво протянул детектив.

Монитор погас. Последние гости торопились к выходу, официантки прибирали за столиками, охрана начинала вопросительно поглядывать на задержавшуюся пару… Наступал момент, которого так боялся детектив.

– Этот факт ни о чем не говорит, – закончила Бергман. – Череп могли повредить бальзамировщики, или тот же Дерри. Нам не пора?

Они прошли к гардеробу, оделись.

– А не лучше ли было бы выйти вместе с остальными? – с тревогой спросила богиня, прижимаясь к нему. Даже сквозь толстую ткань пальто он чувствовал, как дрожит ее тело.

– Остальные, как ты могла бы заметить, по тачкам рассаживаются. Да и в толпе легче нанести удар. Хлопок выстрела из пистолета с глушителем никто не расслышит, да и заточку под ребра вогнать намного легче. Минуту, у меня одна мысль появи…

Точилин не успел договорить, как его резко согнуло пополам, он завалился набок, хватаясь за оконную штору, которая с треском стала рваться с гардины, и рухнул на холодный мраморный пол. Тело его выгнулось, пятки застучали, заелозили… глаза, белые, страшные, закатились под веки. Мария в ужасе закричала, вокруг засуетились люди, но никто не мог помочь молодому человеку, которого трясло, точно в эпилептическом припадке.

– Вызывайте скорую, – бросил старший охранник. – Девушка, что с ним? Чем ему можно помочь?

Девушка не отвечала. Судя по полуобморочному состоянию, она сама нуждалась в неотложной медицинской помощи.

Телохранитель Марии очнулся в карете «Скорой помощи», с трудом пробиравшейся в пробке на Манежной. Очнулся – не то слово. Подпрыгнул, как ужаленный, когда фельдшер попытался вставить ему в вену иглу капельницы.

– Больно! – вскрикнул он и сел на носилках, застегивая рубашку.

– Боже, как ты меня напугал! – улыбаясь, сквозь слезы произнесла Мария.

– Лежите, больной, – прикрикнул на него фельдшер, опять подступая к нему с иглой.

– Где мы? – деловито спросил детектив, не обращая на него внимания и заглядывая за белую шторку.

– Свернули на Петровку.

– Вот здесь, пожалуйста, нам остановите. Спасибо, – сунул обалдевшему медработнику пятьсот рублей, – извините, но вы и в самом деле сейчас спасли две цветущие молодые жизни!

Ошеломленная египтолог пришла в себя, когда они перебежали улицу и направились в сторону Страстного бульвара.

– Знаешь, с тобой не соскучишься! – вымолвила она, и тесно прижалась к нему.

Глава двенадцатая. На заре ты ее не буди

– Привет, моя маленькая, – тихо сказал Дима, стараясь представить, как Жанна выпростала руку из-под розового одеяла и сняла трубку с телефонного аппарата. Он физически ощутил, как сквозь мембрану его щеку обжигает ее сонное дыхание.

– Ты где пропадаешь? – грустно спросила она.

– Переживаешь?

– Нет, конечно, но я помню, что тебе ночевать негде.

– Это точно. Бездомный я, бездомный…

– И все из-за меня. Это я втянула тебя в эту жуткую историю.

– Главное, чтобы ты об этом не забывала. Мама пришла?

– Да. Но ты можешь зайти. С мамой я как-нибудь объяснюсь, но спать придется в гостевой спальне.

– А глубокой ночью, когда старушка-мама будет видеть десятые сны, я тайком проберусь к тебе…

– Мама моя совсем не старушка, во-первых, а во-вторых, не получится – у меня технический перерыв.

– Вот это меня и всегда расстраивало в женщинах. То они могут, то не могут.

– Так зайдешь?

– Нет. Я звоню сказать тебе, что мы уезжаем из города.

– Вот как? Кто это мы? – грусть мгновенно исчезла из ее голоса.

– Я и… – он секунду поколебался, говорить правду или нет. – На презентации нашел свидетеля. Очень дорогого для меня, то есть, для нашего дела. Но возникла угроза его жизни, и теперь пытаюсь его спрятать на время.

– Ужас какой-то! А тебе самому ничего не угрожает?

– Нет, – опять солгал он.

– Маша тебе что-нибудь путное сказала?

– Ничего. Зря время потерял. Но она тоже под прицелом. Поэтому ради собственной же безопасности не звони ей и вообще, постарайся вести обычную жизнь. Я очень за тебя переживаю. Я зарегистрировал кучу разных СИМ-карт. Поэтому если на дисплее будут появляться незнакомые номера, включай телефон, пожалуйста.

– Хорошо. Береги себя.

– Целую. Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи.

Дима отключил телефон и вытянул ноги. На вагонном сиденье напротив спала, прислонившись к оконной раме и подложив кулачок под голову, женщина, похожая на богиню Селкит. Электропоезд бодро рвал ночную тьму на себя, перестукивая один километр за другим. Теперь в богине было очень много человеческого: бледные тени на лице, по-детски сжатые губки; прядь волос, выпавшая из-под черного берета, подрагивала в такт стуку железных колес. Лорд Ассекс рассказывал своему внуку легенду, очевидно, им самим придуманную, что четыре богини-хранительницы должны были оберегать юного короля. Не смогли. И в наказание старшие боги заточили их вместе с телом погибшего подопечного. Когда золотых пленниц освободили, то они поклялись отомстить убийцам, которые тоже бессмертны и пытаются сделать все, чтобы правда о том зловещем преступлении осталась навсегда покрытой мраком.

И сейчас измотанный детектив подумал, может быть, наказание для богинь-хранительниц не закончилось с освобождением из гробницы? Может быть, их заставили родиться на земле, чтобы помогать тем, кто ищет истину? Во всяком случае, просто женщина не может быть такой красивой и притягательной. И такой холодно-недоступной.

Он вздохнул, поднял воротник и провалился в короткий беспокойный сон.

Солнце осветило небольшой полустанок в Калужской области в тот момент, когда из почти пустого вагона обшарпанной электрички вышли мужчина и женщина. Мужчина, элегантно одетый, хотя и небритый, безудержно зевал, иногда забывая прикрывать рот рукой; невысокая женщина, из-под полы короткой дубленки которой выглядывало вечернее платье, сутулясь, шла за ним.

– Я надеюсь, вы знаете, куда мы идем? – сердито спросила она. – Вторую ночь в вагоне я не перенесу.

– Если бы вы прислонились ко мне, а не к вагонному стеклу, то выспались лучше. И не так замерзли.

– Вот еще! – строго сказала она. – Вы не ответили мне.

– Едем мы в курортное место. Почти курортное, – поправился он, и безо всякого энтузиазма добавил: – Речка Снежана – хорошо на ее берегу утреннюю зорьку встречать, есть старая добрая русская банька, грибы… грибы, пожалуй, уже отошли.

Родная Решетиха отпадала сразу и безоговорочно. Раз его объявили в федеральный розыск, там побывали бывшие коллеги. И хотя смешно предполагать, что они до сих пор сидят в засаде в его родительском доме, но телефончик кому-то из местных оставили, да и участковый в курсе.

– Возьмем такси? – спросила Мария.

– Ни в коем случае. Таксисты народ любознательный и разговорчивый. Пойдем на трассу, там поймаем машину… Живет тут неподалеку мой знакомый. Я уж созвонился.

К Александру Соколову, с которым Дима когда-то вместе работал в райотделе, они добирались сложным и замысловатым путем. По трассе до большого села Буланиха, затем пешком через небольшой перелесок к грунтовой дороге, ведущей к деревеньке Моторная, там уговорили водителя потрепанного «ЗИЛа» подбросить их к паромной переправе через Снежану, но дожидаться парома не стали, свернули в лес на малоезженую дорогу и спустя полчаса бодрой ходьбы – хрупкая, изнеженная, на первый взгляд, искусствовед оказалась прекрасным пешеходом – вышли на окраину большого поля, в центре которого стоял высокий кирпичный дом, выстроенный в стиле рублевских особняков.

– Здорово! – восхищенно промолвила Мария. – Не думала в такой глуши встретить настоящий замок.

– Разве это замок, – пренебрежительно махнул рукой Точилин. – Вот когда мне приходилось отдыхать в графстве Йоркшир, я видел настоящие замки. А это избушка на курьих ножках. Да еще по дурацки стоит – посередине поля. Соколов после ранения в Дагестане вообще стал загадочным – кинул службу и занялся фермерством.

– В доме душ есть?

– Спрашиваешь! И джакузи, и финская парилка…

Хозяин ждал. Едва они подошли к высоким воротам, через верх рядом расположенной небольшой двери, забранной толстыми железными прутьями, показалась широкое сияющее лицо бывшего однополчанина, загремели запоры.

– Диман!

– Санек!

Похлопывая друга по спине толстыми ручищами, «загадочный» фермер подмигивал и улыбался Марии так сердечно и радушно, что она смутилась.

– Знакомь, – оторвался от Точилина Соколов.

– Мария.

– Александр, – фермер взял ее ручки в свои лапищи, осторожно потряс. – Прошу. Только не разочаровывайте меня – сказали на неделю, так на неделю. Раньше не отпущу.

– Мы к тебе всю ночь добирались, – сказал детектив, проходя к дому. – Так что нам чего-нибудь поесть и спать.

Как бы ни был утомлен Дима, но все же не отказал себе в удовольствии подстроить маленькую каверзу неприступной богине. Когда та заперлась в ванной комнате, он попросил друга постелить им вместе и первым рухнул в кровать, с головой накрывшись одеялом. Каверза не удалась – он тут же провалился в глубокий здоровый сон. Проснулся под светом первой вечерней звезды и долго не мог понять, где находится. Вспомнил, сладко потянулся и привстал. Однако богини-хранительницы рядом не было. И постель с ее стороны не смята.

Надел теплый спортивный костюм, заботливо приготовленный хозяином, спустился вниз. В гостиной пахло смолой, потрескивали в камине дрова. Хозяин и маленькая гостья сидели в креслах за небольшим накрытым столиком и о чем-то негромко беседовали.

– Вот и наш соня! – вскричал бодро Санек. – Присоединяйся. Водочки? Под свежее сальцо и квашенную капустку, а? С икоркой и семгой?

– А ты почему не спала? – спросил Марию детектив, подсаживаясь к теплой компании.

В сиреневого цвета халате, на три размера больше, подобрав ножки под себя, Бергман лукаво улыбнулась:

– Я очень хорошо выспалась. Никто не мешал. И комнату Саша подобрал маленькую, уютную.

– Моя подружка Вера там любит останавливаться, когда приезжает, – пояснил Соколов, понимая, что виноват перед другом.

Дима тайком показал ему кулак.

– Ну, ладно, мальчики, вы поговорите, а мне надо привести себя в порядок. Так я воспользуюсь вашим ноутбуком, Саша?

– Господи, конечно! В кабинете, на втором этаже. Для вас, все что угодно.

– Спасибо!

И вышла.

– Береги ее, Диман, – прочувствованно сказал Саша. – Она у тебя такая… – И, не найдя слов, восхищенно причмокнул губами. – Честно говорю, я таких баб раньше не видел.

– Она тебе о Египте ничего не рассказывала? – зевнул Точилин, цепляя на вилку соленого груздя.

– Нет.

– Сам не спрашивай, иначе сразу поменяешь свое мнение.

– Теперь скажи, как тебя угораздило ко мне заехать? – спросил Соколов. – Просто в баньку с девчонками тебя не заманишь, ма-а-а-сквич, твою мать! – и шумно расхохотался.

– Рассказать? – спросил детектив.

– Да.

– С самого начала?

– Конечно. Мне на ферму ехать завтра к шести, так что у нас вся ночь впереди.

– Ну, тогда слушай, – поудобнее расположился в кресле Точилин. – В 1342 году до нашей эры народу Египта объявили, что сын бога Амона, могущественный и славный фараон Тутанхамон умер. Юноше было 19 лет, когда он скончался. Я не знаю, горевал народ по этому поводу или нет, но поминки устроили молодому правителю славные. Один из его гробиков был сделан из чистого золота и весил 110 килограммов. Тебе не скучно?

– Нет, гони дальше, – великодушно разрешил фермер. – А то у меня все разговоры о свиньях, удобрении и ценах на молоко. Так что, по кайфу. Продолжай.

– Умер и умер. Все б ничего, взошел бы на трон другой его родственник, и династия продолжилась. Но мальчик царствовал всего девять с небольшим лет, наследников не оставил. Жена молоденькая, двоих близняшек, которых он ей сделал, выносить не смогла. Их мумии обнаружены в гробнице отца. Поэтому на трон взошел опекун Тутанхамона, пожилой дядечка Эйе. Он пытался узаконить свои права, наезжал на юную вдову, но та отказалась, и он обошелся без нее. Во всяком случае, уже будучи фараоном, был изображен придворными художниками со своей старой женой. Спустя четыре года скончался, передав трон своему лучшему другу генералу Эмхеребу, с которого началась уже другая династия, знаменитых Рамзесов.

– И что? – не понял Санек. – В чем проблема?

– В том, что когда в 1902 году произвели раскопки в деревеньке Эль-Амарны, то обнаружили город, ранее не известный – Ахетатон. Его выстроил папашка Тутанхамона – Эхнатон. Он решил переписать свое государство на чистый лист. Сделать, так сказать, с ноля. Отменил старую религию, ввел новую; отменил старую столицу, построил новую. В общем, мужик выделывался, как хотел. А надо заметить, что второй могущественной силой после фараонов были жрецы из грода Фивы, прежней столицы египетского государства. Естественно, они обиделись – обделили их по полной программе. Что там между Эхнатоном и фиванскими жрецами произошло, конкретно никто не знает. Но государство стало потихоньку разваливаться, и спустя двенадцать лет Эхнатон пошел на попятную. Кинул кость жрецам – дал денег на новый храм Амона, потом назначил своим соправителем молодого парня по имени Смехкнара и отправил его в Фивы.