Текст книги "Седьмой флот"

Это известие меня обрадовало и воодушевило, ведь прикрытие никогда не бывает лишним. К тому же улыбчивый Борис Николаевич с позывным Борила и молчаливый великан-водитель Лютик расположили меня к себе за время работы в Скадовске.

Когда после сытного завтрака я стоял на балконе и невесело наблюдал, как начинается очередной жаркий день, запиликал мой «старый» мобильник. Звонил Молодязев. Юра поспешил доложить, что в суде согласились изменить меру пресечения для Недоходова, и что после обеда его преосвященство заберет терпельца прямо с «кичи» в тихую обитель.

А когда после разговора с Молодязевым я вернулся на кухню и уселся перед вентилятором, раздался долгожданный звонок от Юнкера:

– Как спалось? Ты уже готов в бой? В общем, собирайся. Я же еще вчера озадачил джанкойский розыск, чтобы быстренько выдали мне всю информацию по Слонику. Чем занимался на пенсии, круг знакомых, друзей и так далее. Нужно же определить места, куда он может «затихориться». Так вот, раскопали «соколики» одну интересную вещь. Оказывается у Сашки на Малой речке живет тетка, которая недавно отписала ему своей домик.

Я знал, что означает термин: «на Малой речке». Так крымчане называли зону отдыха недалеко от Алушты. Поэтому и поселок в устье реки Малой имел такое необычное название – Малореченское.

– Наследников кроме Слоника у нее нет, – продолжал Черноух. – Сама же прикупила себе квартирку в Алуште. А Сашка с женой о наследстве никому не гу-гу! Опасались пересудов всяких и завистников.

– А как же вы узнали про домик?

– Обижаешь, Слон! Местные опера «разговорили» ближайшую подругу жены Кухаренко. Оказывается, что Таня все-таки не удержалась и подружке про наследство похвасталась. Короче, план такой: сейчас ко мне привезут из Джанкоя жену Слоника. Нужно с ней лично побеседовать. Да и тебе полезно будет послушать, так сказать, от первого лица. А там видно будет. Машину за тобой я уже послал. Можешь собираться и выходить во двор.

Собираться мне не пришлось – был готов, как юный пионер! А через пять минут уже маячил на улице возле подъезда. Несмотря на утренние часы, было нестерпимо жарко и душно. Парило, как перед грозой.

Во двор въехала белая «семерка» с синими милицейскими номерами.

– Черноух послал? – спросил я водителя и, получив утвердительный ответ, с трудом втиснулся в жаркий и прокуренный салон. Потом утер носовым платком свой вспотевший лоб и добавил. – Кондиционер включи.

Молодой парнишка-водитель шутку оценил и с добродушной улыбкой ответил:

– Ага, щас! Крышу откину, и получится кабриолет.

Мы около часа колесили по симферопольским улицам. Транспорта на дорогах было невообразимо много, поэтому нестерпимая жара и духота окончательно доконала. Наконец водителю удалось объехать пробки в центре города какими-то окольными путями, после чего мы с ветерком «пролетели» оставшийся участок пути до главного управления МВД автономии.

Здание Главка оказалось монументальным сооружением сталинской постройки с высоким ступенчатым крыльцом и колоннадой. Массивная дубовая дверь на входе, как бы лишний раз намекала гражданам о силе власти.

Из просторного холла я поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, где в глубине затененного коридора быстро нашел кабинет Черноуха. Рабочее место Юнкера ни чем не отличалось от других стандартных кабинетов руководителей оперативных служб. Длинные ряды стульев вдоль стен, большой письменный стол с несколькими телефонными аппаратами и радиостанцией, объемный сейф, холодильник в углу. Маленький диванчик, журнальный столик и пара кресел.

Прямо с порога я направился к холодильнику. Оценив мой изнеможенный и умоляющий вид, Юнкер рассмеялся:

– Понял! Акклиматизация, – он первым добрался до холодильника и достал оттуда спасительную бутылку «Боржоми». Протягивая ее мне, Витя посоветовал. – Но я бы отдал предпочтение горяченького чайку. Серьезно! Холодной водой в такую жару не напьешься.

Я тоже об этом знал, но от холодной газировки отказаться не смог.

Когда-то еще молодым лейтенантом меня в составе оперативной группы отправили в командировку в столицу Азербайджана город Баку. Дело было в августе, поэтому все мы просто загибались от жары. Выпитые галлоны воды только усиливали жажду и потовыделения. Вот местные опера и научили нас сбивать жажду горячим чаем. Так сказать, понижать градус.

В Баку можно напиться чаю на каждой улице, где его заваривают на углях в больших фарфоровых чайниках, а пьют из маленьких стеклянных стаканчиков с кусочками сахара вприкуску. Тогда этот крепкий, обжигающий напиток нас просто спас от жары.

Ожидая приезд жены Слоника, мы успели почаевничать. Правда, чай был крымский в пакетиках, но все равно жара после этого уже донимала меньше. Постучавшись, в кабинет заглянула темноволосая женщина с грустным загорелым лицом.

– Можно, Витя? – спросила она и, получив приглашение, скромно присела на один из стульев у стены. – Рада вас видеть!

Она вдруг заплакала и нервозно стала перебирать содержимое своей сумочки. Наконец, достала платок и прижала его к лицу.

Я никогда раньше не видел жену Кухаренко, потому что Саша женился уже после выпуска из школы милиции. Да и самого Слоника последний раз видел на выпускном вечере.

– Ну, перестань, Таня! Ничего же не случилось, – попытался успокоить ее Черноух. – Лучше познакомься с нашим Слоном. Твоего Сашку, кстати, Слоником назвали из-за Сереги.

– А я Вас знаю по фотографиям. У Саши их много, – всхлипывая, говорила она. – Я многих знаю только заочно. Саша часто вас всех вспоминает. Вот только замкнутый он…

Вспоминая Слоника и глядя на эту немолодую, но симпатичную женщину с добрым, открытым лицом, я понимал, почему Кухаренко выбрал в жены именно ее. Сашка всегда серьезно подходил к отношениям с женщинами, поэтому и не бегал вместе со всеми по танцулькам и общежитиям. Чувствовалось строгое, консервативное воспитание в семье школьных учителей. К тому же Кухаренко совсем не употреблял спиртное. Одно время мы даже думали, что он сектант.

– Саша из милиции ушел давно, как только выслуга подошла, – немного успокоившись, рассказала Татьяна. – Пошел работать в строительную фирму. Материально стали жить лучше. Дети выросли, выучились. В общем, все как у всех. Где-то с месяц назад Саша пришел с работы, как туча. На дочку ни за что наорал, со мной поругался. Вот с того дня и ходил, как в воду опущенный!

По щекам у нее снова потекли слезы. Черноух налил стакан воды и подсел рядом.

– А ты не пыталась с ним поговорить? – спросил он.

– Спрашивала. А он: «Все нормально, не переживай!» – Таня попила воды, спрятала мокрый платок и достала из сумочки пачку бумажных салфеток. – Но я же видела, что ненормально! А три дня назад домой, вообще не пришел. Я места себе не находила. Все ждала. А позавчера уже всех на ноги подняла. Вчера не выдержала и тебе, Витя, позвонила. А сегодня утром Саша звонит и говорит, как ни в чем не бывало: «Не волнуйся. Я на море. Приеду, все расскажу. Если будут спрашивать, то скажешь, что у меня грипп».

«Да, видно Слоник точно не в себе, если придумал такую нелепую отмазку», – подумал я. – «Ну, действительно! Крым, лето, а у него грипп. Правдоподобнее было бы соврать: простуда или ангина?».

– А не сказал, где именно на море? – спросил Черноух и помолчав добавил. – Может в теткином домике?

Он смешно поднял глаза в потолок и, приоткрыв ладонью рот, поглаживал свои седые усы. Оперативный кураж ему явно удался.

– А ты откуда знаешь про домик?! – заволновалась жена Кухаренко, а потом запричитала. – Вот горе-то какое? Ведь договаривались же, никому не говорить! И тебе он этого сказать не мог.

– Что же мы за зря хлеб едим? – удовлетворенно произнес Юнкер, но сразу осекся и поспешил успокоить. – Не переживай, Таня, никто не узнает.

Мы еще какое-то время говорили о пустяках, после чего Черноух проводил Татьяну из кабинета и пообещал, что ее обязательно отвезут домой.

Усевшись на свое рабочее место, Витя несколько раз кому-то позвонил, отдал необходимые распоряжения, а потом что-то быстро записал в блокнот.

– В общем, так, Серега! А не прокатиться ли нам к морю? – высказал он предложение, и многозначительно округлил глаза. – Координаты теткиного дома мне уже сообщили. Но для начала у нас запланирован обед в апартаментах тамошнего «шерифа». Ну, то есть местного участкового. Это мой ставленник. Парень, что надо, но с причудами. В общем, сам увидишь. Сейчас пересядем на «вечную» машину, и вперед!

На новенькой «Мазде» доехали до автокооператива, где в добротном кирпичном гараже нас дожидалась вечная «тройка» Черноуха. Виктор Иванович со знанием дела проверил в «Жигуленке» уровень масла и долил в бензобак полканистры бензина. Потом вместо отдохнувшей и дозаправленной «пенсионерки» загнал в гараж свою «японку», после чего мы поехали к нему домой.

Нужно было переодеться в подходящую для поездки на море одежду и забрать сумку.

Глава шестая. СЛОНИК

Украина богата живописными ландшафтами. А достопримечательностей на ее бескрайних просторах – видимо-невидимо. Но есть одна, аналога которой, оказывается, нет во всем мире.

Конечно же, автомобильные дороги Европы завидного качества и соответствующего класса, до которого нам еще предстоит дорасти. Но только у нас в Крыму на всем протяжении горного шоссе от Симферополя до Ялты проложен троллейбусный маршрут, протяженностью восемьдесят шесть километров. Да что там Европа?! Сей факт, даже занесен в Книгу рекордов Гиннеса, как самый старый и длинный троллейбусный маршрут в мире.

А я бы еще добавил: и неповторимый по сказочности пейзажей.

Ландшафт начинает меняться сразу же за околицами столицы Крыма. Дорога плавно уходит в горы, пронзая покатые лесные массивы, которые чередуются с ухоженными виноградниками и белесыми скалистыми уступами.

Кажется, что по горным склонам кто-то небрежно разбросал аккуратные домики. Утопая в зелени садов, они как бы демонстрируют приезжим разнообразие необычной крымской архитектуры. Кажется, что живущие здесь люди все как один по натуре скульпторы и живописцы. Поэтому каждый «расписывает» свой участок земли в неповторимой манере и палитре красок. А на бескрайнем полотне ландшафта пестрые лоскутки ухоженных домовладений сливаются с первозданной природой. Образуя в конечном итоге незабываемую картину под названием «Горный Крым».

«Вечная» машина Юнкера трудолюбиво и уверенно оставляла позади длинные подъемы и крутые спуски.

– Моя ты труженица! – бережно поглаживая «баранку», подбадривал ее Черноух. – А что? В отпуске перебрал движок, поменял ходовую. Ну, чтоб к «Мазде» не ревновала. Так что, как видишь, еще потрудится.

– Слушай, Витя! Я вот думаю, – рассуждал я, любуясь склонами гор. – Тот, кто затеял это сумасшествие, скорее всего, учился вместе с нами в Одессе. Я в этом практически уверен. Но у него ведь должен быть какой-то мотив? Даже если у кого-то напрочь улетела крыша, то все равно в его воспаленном мозгу должна засесть доминанта. Ну, за что-то же он зацепился, мотивируя свои действия?

– Согласен, – теребя усы, ответил Юнкер. – Эту доминанту я бы искал в том времени, когда мы учились в школе милиции. У кого-то что-то засело в мозгу с тех пор, а теперь эта болячка воспалилась. Интересно, почему именно сейчас? И кстати, лично я думаю, что причину происходящего нужно искать внутри нашего взвода. И Доход, и Славик, и Саша Кухаренко – все же наши. Как и Вишенцев, Бокальчук…

– Может так, а может, и нет, – задумчиво предположил я. – Ведь на втором курсе Слоника и Костюченко перевели в другой взвод. Я бы скорее искал причину в поездке на Олимпиаду. В Москве тоже могло что-то произойти. Не зря же он оставляет нам коробки с медведями. А может, это всего лишь ревность, накопленная с годами. То есть причина могла зародиться уже после окончания школы. Кто-то чего-то добился в жизни, а этот человек остался на обочине. Вот и переросла его «жаба» в страшного монстра отмщения.

– Не согласен, – передернул плечами Витя. – Чему завидовать, глядя на Лёньку Недоходова? Тут, по-моему, другое. А если предположить, что этот гад пересекался с Доходом, Костюченко и другими нашими совсем недавно. Просил помощи или предлагал «замутить» какую-то аферу. Они ему отказали, и теперь он решил отомстить или просто убирает свидетелей.

– Вполне возможно, – согласился я. – Тогда, причем здесь коробки с олимпийской символикой и письмо Бокальчуку? Может, все-таки старая «жаба» задавила? Ведь тогда в Москву на Олимпиаду взяли не всех? Помнишь, какой был тщательный отбор?

– Конечно, помню! – саркастически усмехнулся Черноух. – Меня же и не взяли.

Отбор тогда был действительно серьезным. В течение учебного года мы изучали специальные правовые дисциплины, зубрили иностранные языки. Просматривали учебные фильмы о работе полиции на олимпиадах, проходивших в других странах. Потом были специальные экзамены, строевые отборочные смотры. Из МВД Союза пришло указание, какой внешний вид и допустимый рост должен быть у курсантов, которые поедут в Москву. Черноух и еще полтора десятка человек на курсе не подходили из-за своего роста. А еще был так называемый список штрафников или «группа риска». В общем, после нашего отъезда в Москву, в Одессе остались почти три десятка курсантов, из которых сформировали комендантский взвод. Потом они все лето занимались ремонтом помещений и караульной службой.

– Ты же помнишь? Из нашего взвода, кроме меня, не поехали Миха-Малыш и Сашка Егоров, – вспоминал Черноух. – Миху тоже из-за роста не взяли, а он и не возражал. У него тогда был бурный роман с одной одесситкой. А у Егорова тогда жена рожала, поэтому он и просился, чтобы не ехать.

Насколько я знал, и сам Юнкер не сильно расстраивался из-за своего неучастия в олимпийской командировке. Его тогда назначили командиром этого сводного караульно-ремонтного подразделения. К тому же в Одессу приехала его жена Лена, поэтому у супругов получился полноценный семейный отдых летом на море. А мы на протяжении двух с половиной месяцев отстаивали честь великой державы в самом ее сердце. Нашим объектом охраны порядка была гостиница «Россия», расположенная рядом с Красной площадью.

Тем временем приемистый «Жигуленок» уверенно вскарабкался к наивысшей точке Ангарского перевала. Черноух припарковался возле поста ГАИ. По-видимому, его здесь хорошо знали, потому что молоденький лейтенант поспешил подойти к машине и приветливо козырнул:? Здравия желаю, товарищ полковник!

– Мы сейчас в Лучистое едем к «шерифу», – сообщил ему Юнкер, не выходя из машины. – Потом по делам в Малореченское. Если что – я позвоню. Бывай!

Упомянутую дорогу, ведущую в Малореченское через поселок Лучистое я знал неплохо. Таким образом, можно было сократить два десятка километров, чтобы не заезжать в Алушту. На этом сокращении я однажды и попался.

***

Лет пять назад мы с женой поехали отдыхать в Рыбачье. Этот курортный поселок расположен на побережье сразу за Малореченским. Тогда у меня была «Волга-3110», как говорится, не первой свежести. А лазейку насчет короткой дороги нам подсказал один добродушный гаишник, остановивший меня накануне у въезда в Симферополь. Вот и решил я тогда сэкономить время и бензин. А что из этого вышло?

Дорога извилистая и узкая. С одной стороны отвесная скала, а с другой бездонная пропасть. В общем, не разгонишься. К тому же на протяжении всего пути перед нами полз с черепашьей скоростью огромный самосвал, груженный щебенкой. Все выхлопные газы и пыль из-под его колес были в салоне нашей машины. Сколько же интересного и нового я тогда узнал о себе от Оли! В общем, получился двойной экстрим: сама дорога, – это, во-первых. А экстремальная езда по ней вместе с женой – это, во-вторых.

***

– Классная дорога! – словно издеваясь, приговаривал Черноух. – Мы тут недавно гонялись за бандой «гастролеров» из России. Они собирались «бомбануть» сберкассу в Верхней Кутузовке. А мне агентура вовремя «наколку» дала. Так местные олухи «прошляпили» и не взяли их на месте с поличным. Хорошо, что я со своими операми прикрывал эту операцию. Короче, мы за ними, а они наутек на своем «бимере». Решили по этой дороге на Судак свалить.

Черноух довольно улыбаясь, щурился и поглаживал усы. Потом на одном из поворотов показал рукой вниз, в сторону ущелья.

– Вон там их гастроли и закончились. Новенькая БМВ всмятку, а бандитам хоть бы что. Правда, чтобы наручники на них нацепить, пришлось автогеном крышу срезать. Они так плакали!..

Впереди уже виднелись утопающие в зелени жилые дома поселка Лучистое. Далеко внизу я видел сверкающее и переливающееся всеми цветами радуги море. Оно, как огромное зеркало, отражало солнечные лучи. Чуть левее над нами нависали отвесные скальные стены и причудливые каменные нагромождения величественной горы Демержи-яйла.

Раньше, еще во времена Союза на карте Крыма были в основном советские названия населенных пунктов: Колхозное, Урожайное, Планерное. Теперь возвращено много исторических татарских названий: Кызыл-Коба, Кок-тебе-ель, Касал-Кишла, Эмине-Баир-Хасар. А речка Малая по-татарски называется Орта-Узень. Что-то мистическое слышится во всех этих татарских названиях. Может, такое впечатление создается оттого, что нет понимания смысла, а звучанием передается какая-то таинственность. Как завораживающее перекатывание и перестук морских камушков в полосе прибоя. Также красиво звучат и русские названия крымских достопримечательностей: родник Анастасии, Солнечная долина, грот Голицына. А вслушайтесь в греческие имена городов: Херсонес, Маргапуло, Форос…

Разные люди в разные времена оставили для потомков эти красивые названия, поэтому абсолютно не важно, какой национальности были эти люди. Важно, что они передали нам по наследству свое трепетное отношение к этой прекрасной земле.

Неожиданно заиграл марш «Прощание славянки». Это «встрепенулся» мобильный телефон Черноуха, лежавший перед ним на торпеде. Он ответил и сразу радостно воскликнул:

– Здорово, Бокалище! – потом какое-то время слушал, а в конце разговора сказал. – Я распоряжусь, Вадим. Сейчас их отпустят. Не переживай! Позже позвоню.

Шевеля усами, Юнкер захихикал и набрал чей-то номер:

– Слушай, правдолюбец крымских дорог! Отпусти, пожалуйста, черный «мерин» с николаевскими номерами. И не просто отпусти, а подскажи как-то этим «гоблинам», что мы свернули на Лучистое. Не лишай нас сопровождения. Нет, конечно, курортный сбор взымай смело – они не обеднеют.

Если бы в это время рядом с нами по дороге шли люди, то они могли бы слышать гомерический хохот, доносившийся из проезжавших мимо «Жигулей». В который раз секретная служба Бокальчука «засветилась»! Но лично мне такая подстраховка была только на руку, да и Юнкер, как видно, не возражал.

Мы остановились и решили дождаться, пока черный «Мерседес» покажется из-за ближайшего поворота.

Доехав до центра поселка, Черноух уверенно свернул в узкую улочку. Из-за обилия зелени она больше напоминала пещерный грот. В тупике стояла машина довольно примечательного вида. Это был открытый УАЗ варианта «сафари» с металлическим каркасом для брезентового тента. Над креслом водителя на массивных никелированных дугах красовались ряды фар, громкоговоритель и две «мигалки» красного и синего цвета. Кузов был окрашен по типу камуфляжа, а на дверцах красовалась эмблема в виде звезды шерифа. Соответствующая надпись была на английском языке, а сверху на синей табличке было написано по-украински: «Милиция».

– Шериф – он и есть шериф, – снисходительно пожал плечами Черноух. – Ему бы где-нибудь в пустыне под Лас-Вегасом службу нести. Я ж говорил, что парень отличный, но с причудами…

Оставив запыленную «тройку» рядом со странной милицейской машиной, мы прошли в уютный ухоженный двор, в глубине которого виднелся добротный дом с большой террасой.

Навстречу вышел высокий атлет с накачанным торсом, одетый в одни только джинсы. Пистолет в неуставной открытой кобуре красовался по-ковбойски на боку. Тип лица молодого загорелого парня был не то греческий, не то татарский. Темные вьющиеся волосы были аккуратно подстрижены, а мускулистое тело отливало шоколадным морским загаром.

«Такой персонаж вполне мог бы подрабатывать натурщиком в какой-нибудь художественной студии», – подумал я и протянул ему руку для рукопожатия.

– Роман, – представился участковый, говоря с ярко выраженным украинским акцентом. – Тутошний участковый. Радый приветствовать! Заждались уже.

Мы умылись с дороги, и пошли на террасу, где с восхищением и удивлением уставились на длинный стол, «скромно» сервированный к обеду. К тому же обедом или едой наше застолье назвать было трудно. Форменная обжераловка, да и только! Ну, так уж привыкли в семье местного участкового принимать гостей. С гостеприимным размахом!

Его супруга, круглолицая черноволосая хохлушка, показавшись на миг из летней кухни, поздоровалась и тоненько пропела: «Маричка». Потом чему-то весело рассмеялась и скрылась с поля зрения. Как видно не хотела мешать мужскому застолью.

По предложенному ассортименту блюд, можно было заметить, как многонациональность населения Крымского полуострова отразилась на многообразии гастрономических форм. Начну с малого, но актуального. В центре стола красовалась глиняная розетка с белоснежными кусочками тонко нарезанного свежего сала, «припорошенного» рубленой зеленью и чесноком. А рядом прямо в небольшой сковороде еще потрескивало в разогретом смальце внушительное колечко домашней колбасы. Вместо салатов на краю стола высилась овощная горка из розовых помидоров, красного сладкого перца, «пупырчатых» огурцов и разнообразной зелени. А вместо хлеба были поданы свежеиспеченные хачапури и румяная самса с рубленым мясом. На первое мы с удовольствием отведали наваристую татарскую шурпу из молодого барашка. На второе было подано картофельное рагу с мясом и редким для Крыма явлением – белыми грибами. Когда наши желудки с космической скоростью заполнились всей этой вкуснятиной, и мы с благодарным «Ух!» отодвинулись от стола, Маричка внесла на террасу десерт. К удовлетворительному «Ух!» добавилось непосильное «Ох!». Но отказаться от румяных блинчиков с изюмом и творогом, обильно сдобренных густой сметаной и клубничным вареньем, мы были не в силах.

Еще перед началом обеда нерешительный Шериф и напыщенно строгий Юнкер провели между собой безмолвное экспресс-совещание. То есть Роман, приподняв брови и округлив глаза, вопросительно посмотрел на Черноуха. А Виктор Иванович в ответ насупился и смешно зашевелив усами, отрицательно покачал головой. Результатом немого диалога стало то, что вместо спиртных напитков мы утоляли жажду холодным кисло-сладким компотом из свежих фруктов.

– Рома у нас местная знаменитость! – поведал раскрасневшийся Юнкер. – Благодаря своей внешности и служебной машине уже в нескольких фильмах снялся. Россияне взяли моду снимать здесь свои новые боевики. Так Рома у них теперь на зарплате.

– Ну, не только боевики, – с довольным видом ухмылялся участковый. – В основном «мыло» снимают. А недавно я фрица сыграл. В каске с автоматом. Потом хотел в этом «прикиде» по участку на своем джипе проехаться. Селян попугать. Так не дали, сволочи!

Я рассмеялся. Во-первых, из-за того, что представил себе эту картину. А во-вторых, потому что вспомнил аналогичный казус из жизни и решил рассказать.

***

– Случилось это давно. Я тогда еще капитаном был. В один из летних дней назначили меня дежурным по районному управлению милиции. Нормальные люди купаются в Днепре, а я сутки должен был кантоваться в душной дежурке, да еще и при полном параде. Сижу за центральным пультом управления, расплываюсь от жары, а передо мной огромное застекленное окно с видом на входную дверь в управление и коридор. Рабочий день заканчивается, и мимо с довольными лицами потянулись в сторону выхода сослуживцы. А я сижу, парюсь и тихонько им завидую. Вместе со мной тогда дежурил еще один офицер с комплекцией побольше чем у меня. Недаром все называли его «Пирожком».

А в районе Гидропарка тем летом снимали кино про войну. И вот двое пацанов, которые принимали участие в массовке, после окончания съемок умудрились стянуть у костюмера две бутафорские немецкие каски и повязки со свастикой. Охранявшие Пешеходный мост милиционеры проявили бдительность и задержали незадачливых воришек. В управлении составили протоколы, изъяли у них похищенный инвентарь и отпустили по домам. А поздно вечером от нечего делать решили мы с напарником провести воспитательную работу среди задержанных пьяниц, тунеядцев и хулиганов. Нахлобучили на головы немецкие каски с рожками и натянули нарукавные повязки со свастикой. Покрасовались в таком виде перед «обезьянником», что привело находящийся там контингент в шоковое состояние, а потом уселись плечом к плечу за пультом и, уставившись в окно, состроили соответствующие рожи. А рожи-то, надо сказать, далеко не худенькие!

За окном по коридору проводили в здание все новых и новых задержанных. Потому что жара спала, и наступил приятный летний вечер – вот люди массово и расслаблялись со спиртным на природе. А милиция тут, как тут!

И вот настал момент, когда два здоровенных омоновца затаскивают под руки очередного пьянчужку. Волокут его по коридору, а сами-то в окно дежурки не смотрят. Чего они там не видели? А мужик, склонив голову, покорно тащится за ними с трудом перебирая ногами. И нужно же было ему поднять голову как раз в тот момент, когда его протягивали мимо окна?! Взглянул он замутненным взглядом на нас с Пирожком, а потом, как дернется всем телом! Как заорет: «Не надо! Мама!! Не надо!» Хмель из головы враз выветрился. Пришлось мужика того отпускать. Вот только омоновцы на нас сильно обиделись. Мы же им показатели слегка подпортили…

***

Все насмеялись вдоволь, запивая блинчики компотом. Маричка и та смеялась до слез, стоя в дверном проеме летней кухни.

Обед подошел к концу, и теперь нужно было поговорить о делах.

– Этот домик в Малореченском я знаю, – начал докладывать участковый результаты своей предварительной проверки. – Стоит он далеко от моря, на дальней окраине над рекой. Какое-то время в нем никто не жил. Хозяйка купила квартиру в Алуште, а дом, как известно, отписала племяннику. Год назад он ко мне приходил знакомиться. Так я узнал, что Кухаренко этот отставной мент. Он просил меня присмотреть за домом, а то там якобы бомжи обосновались. С тех пор я его больше не видел.

В это время со стороны гор послышались глухие и перекатывающиеся раскаты грома. «Вот почему с самого утра так душно», – определил я и подумал, что это нам совсем некстати. А Роман тем временем продолжал:

– Но вот что интересно. Перед вашим приездом я поехал на базар в Малореченское, – участковый многозначительно указал взглядом на стол. – Нужно же было, как следует подготовиться? Так вот. Одна тетка с базара мне и говорит, что с самого утра мужик какой-то интересовался этим самым домом. Объяснил, что хозяева решили дом продать. Вот он и приехал по объявлению, чтобы на месте определиться, покупать его или нет.

Черноух моментально напрягся, и я заметил, как его седые усы распушились и встали дыбом.

– Извини меня, Рома, но ты лохонулся, – спокойно, но только с виду, сказал он. – Ты в тот же самый момент должен был мне позвонить. Да и я тоже хорош! Плохо тебя проинструктировал. Ты же всего не знаешь. Ладно. Поехали!

Раскаты грома усилились, и сквозь деревья можно было видеть, как со стороны Демержи на поселок надвигается огромная фиолетово-черная туча. Роман сорвался с места и, пробегая мимо летней кухни, чмокнул Маричку в щеку.

– Загоняй «Жигуль» во двор, Виктор Иваныч! – натягивая на ходу форменную рубашку, крикнул он. – На джипе поедем.

Распахнув ворота, Роман быстро и ловко развернул брезентовый тент, и за считанные минуты машина уже была с крышей.

Если принять во внимание сытный обед, сложившуюся ситуацию и манеру вождения Шерифа, то чувствовал я себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Под раскаты грома и вспышки молнии машина с включенными «мигалками» неслась по серпантинам горной дороги с немыслимой скоростью. Выезжая на опасные участки трассы, и обгоняя попутные машины, участковый включал сирену.

– Ну, ты хоть приметы того мужика выяснил? – почти кричал Черноух, сидя на переднем сидении и ухватившись обеими руками за железный поручень перед собой.

– Участкового обидеть может каждый, но не каждый успеет извиниться! – философски проорал в ответ Шериф. – Конечно, выяснил и даже записал, – он постучал указательным пальцем по своему виску.

– Вот здесь записал! Мужику на вид лет пятьдесят. Коренастый, сутулый, рост выше среднего, как у меня. Лицо овальное, высокий морщинистый лоб, густые брови, нависающие на глаза. Когда говорит, глаза выпучивает и кривит рот, как будто зубов нет. Почти лысый, то есть и голова и щеки и подбородок покрыты седой щетиной. Был одет: коричневая рубашка с длинными рукавами, ворот расстегнут на несколько пуговиц. На шее черный шнурок с какой-то монетой, похожей на серебряную. Черные брюки, старомодные с манжетами. Туфли со стоптанными каблуками. Тетки с базара видели, как потом он пошел к машине, но не заметили, – сел он в нее или нет.

– А что за машина хоть заметили? – спросил я с заднего сидения, пытаясь держаться руками и ногами за все, что можно.

– Тетка эта сказала, что машина темно-синяя, похожая на «джип», только маленькая. А подружка ее подсказала, что это «Нива», потому как у зятя такая же. Номеров, понятно, никто не запомнил.

«Ну, хоть что-то нам теперь известно», – думал я, с опаской наблюдая, как черная туча накрывает показавшееся впереди Малореченское. – «А участковый, все-таки молодец! Если ему удалось выспросить такие четкие приметы, значит, имеет, что называется, ментовскую цепкость. Если, конечно, это не ложный след». Но я почему-то был уверен, что у нас появилось вполне подробное описание нашего подозреваемого. Только вот кто он? Зато теперь можно было ориентировать посты ГАИ и патрульную службу. Этим и занимался Черноух, диктуя кому-то по телефону приметы мужика с базара.

Тем временем мы уже въезжали в Малореченское. Начинал накрапывать дождь. Поднялся сильный ветер. По улицам поселка, пытаясь укрыться от дождя, бежали люди. Над дорогой летали пустые целлофановые пакеты и обрывки газет. Неправдоподобно быстро окрестности погружались в сумерки.

Роман неплохо ориентировался в поселке и знал, как проехать к дому Слоника. Мы свернули с главной дороги и поехали куда-то вверх по извилистой каменистой улочке. У обочины возле покосившегося забора участковый остановил машину.

– Дальше пойдем пешком, – прокричал он, вытаскивая откуда-то из-под сидения короткий охотничий карабин и длинный фонарь, похожий на кусок металлической трубы. – Там тупик и обрыв, поэтому развернуться не получится, – потом скептически взглянул на мои шорты и сандалии, покачал головой и спросил. – У Вас хоть оружие есть? Возьмите фонарь. Им можно, как дубинкой.