Текст книги "Игрушки для императоров: лестница в небо"

Глава 13
Тактическое отступление

Сентябрь 2447, Форталеза, летняя резиденция венерианского королевского дома

– Заходи.

«Хранительница» посторонилась. Элитный взвод, «старая дева», из доверенных людей Леи. Интересно, чего они делают больше, охраняют или разгребают за ней мусор? То, что это девочки на побегушках, знают все. Но это не простые побегушки, королевские, а значит, и девочки особо доверенные. С «хранительницами» королевы не стоит ссориться или препираться, у них гораздо больше власти, чем кажется. Лана вздохнула и направилась к кабинету. Ноги непроизвольно подкашивались.

– Одна, – для чего-то добавила «хранительница», хотя девчонки не шелохнулись.

Правильно, одна. Одна накосячила – одна и отхватывай.

Лея приехала вечером, злющая как сука. Попадаться ей под руку прямо сейчас – самоубийство! Но ничего не поделаешь, волчонок выстрел сделал.

Люк гермозатвора перед ней бесшумно поднялся, а затем плавно опустился за спиной. Ее величество сидела на диване, гладя по волосам уткнувшуюся ей в грудь дочь. Лицо ее выглядело умиленным, но с некой грустью.

Видно, внутри ее только что полыхала буря, и смогла она ее всего лишь приглушить, переключившись на дела семейные. Что произошло там, из-за чего разборы полетов дочурки ее успокаивают?

Волосы Бэль были растрепаны, и, хотя лица ее Лана не видела, с уверенностью могла сказать, что та недавно плакала. Интересно, о чем они разговаривали? И какое отношение к этой теме имеет их взвод?

– Я здесь, ваше величество! – вытянулась она.

– Не выкай, не деревенщина! – осадила ее королева. – Иди, бельчонок.

Последняя фраза по-русски предназначалась ее высочеству. Та поднялась и, пытаясь не встретиться глазами, направилась к выходу. Да, так и есть, влажные дорожки на щеках.

Бэль плакала. Королева ее утешала. Она не разъярена, наоборот, умилена. Между ними возникла некая теп лота, понимание, что редко случается, учитывая характер девчонки и вечную занятость Леи. Это хороший знак.

– Ты ведь знаешь кодекс? – продолжила королева, когда створка за спиной Ланы встала на место. – Давшие вассальную клятву могут обращаться ко мне на «ты» и по имени.

Лана кивнула:

– Да, сеньора. Но я марсианка, мне так проще.

Марсианка. Если вокруг тебя происходит что-то, что тебе не нравится, свали все на марсианку и делай как знаешь. Все пьют, а ты не хочешь? Марсианка! Все куда-то спешат, а ты устала и не желаешь идти? Марсианка! Марсиане же все не от мира сего. Что-то недопонимаешь? То же самое! И сейчас, почему бы не скрыть за происхождением старую привычку, вбитую годами службы еще до корпуса? Марсианка же, что с нее взять!

– Проще. – Лея задумчиво усмехнулась. Кажется, она знала этот прием, что неудивительно. Но виду не подала – тактичность. – Ну что ж, если тебе так проще, я не могу запретить. Садись, Света, разговор долгий.

Лана села. Ее величество поднялась и пошла к бару в противоположном конце зала.

– Вино, коньяк? Водка?

– Благодарю, ваше величество. Я на службе.

Лея недоуменно нахмурилась, но лишь на несколько секунд.

– Ах да, правильно. Служба прежде всего…

Судя по рассеянному голосу, она не проверяла ее, предлагая алкоголь. Ей было не по себе, очень хотелось выпить, и собутыльник в этом деле сейчас не помешал бы. Даже такой, как она.

Света. Она успела отвыкнуть от своего имени. Так получилось, что на Венере с первого дня она «Лана», «имперцам» так проще выговорить. Но Лея не зря всю жизнь посвятила одному-единственному мужчине, и в тонкостях его родного языка, как и культуры, разбиралась. Говорила по-русски без акцента, причем на любом из трех диалектов: марсианском, венерианской русской зоны и собственно языке старой метрополии. Сейчас она использовала марсианский диалект с говорком, который используют где-то под Новой Рязанью или Белгородом, по ту сторону долины Маринера. Он отличается от ярославского, ее родного, но все равно она на миг ощутила себя немножечко дома. Ай да ее величество!

Еще его превосходительство научил королеву некоторым жизненным тонкостям, каким не научишься у самых грамотных и мудрых придворных профессоров. Например, пить водку по-русски, стопарями, с выдыхом и закусыванием соленым огурчиком. Или занюхиванием рукавом. Или, еще хуже, волосами. А также ругаться матом, тем ядреным исконно русским матом, уже подзабытым в идущих своим путем колониях. Ну и, естественно, приучил к правильному произношению имен, ведь, коверкая их, по его мнению, она проявляет неуважение, а королева не может себе этого позволить. И Лане нравилось это, его превосходительство не ошибся, в ответ на «Света» в душе рождалось удовлетворение и благодарность.

* * *

– А я себя побалую! – Лея небрежным жестом откинула волосы назад и налила в бокал янтарной жидкости из запыленной бутылки. – Тридцать лет выдержки. На самом деле пойло, самогонкой отдает, а понтов-то!

Она скривилась, выдохнула и залпом опрокинула налитое внутрь, после чего несколько раз хватила воздух ртом.

– Так-то лучше!

– Неудачные переговоры? – попробовала выстрелить наудачу Лана. Может, если ее разговорить, она станет лояльнее?

– Не то слово! – Лея замахала руками, словно кого-то прогоняя. Затем вновь налила жидкости, но отправлять ее по стопам первой порции не стала, лишь немного пригубив. – Себастьян – свинья. Неблагодарная подлая свинья. И кого мы только на престол возвели? Если б только знали!

– А разве не знали? – вновь наудачу закинула Лана.

– Знали, – согласилась Лея. – Но других не было. Он – единственный сын своей матери, последней представительницы старой династии. Без вариантов. Кстати, за то, что трон ему вернули мы, он ненавидит и меня, и Венеру особо. Я ж говорю, неблагодарная свинья! – Она в сердцах стукнула кулаком по стойке.

– Под «мы» вы имеете в виду вашу мать или себя? – съехидничала Лана и тут же пожалела об этом. Язык ее – враг ее, честное слово! Что за день такой сегодня?

Только появившееся благодушие моментально слетело с лица ее величества, будто его и не было. Она села на место, закинула ногу за ногу, принимая позу дикой кошки, улыбающейся, но готовой через секунду броситься и располосовать когтями лицо.

– Да, умеешь ты лить холодную воду, Светочка! Спасибо!

– Я не…

– Заткнись!

Лана благоразумно последовала совету.

– Ты права, это не я его возвела. А значит, мне он ничем не обязан. Наоборот, я издевалась над ним и его сестрой в детстве, за что меня любить? Проблема в том, что…

Она вновь выдохнула и махом вылила в себя остаток жидкости, на сей раз почти не скривившись.

– Бог троицу любит, так у вас говорят? – прохрипела она и протянула ей пустой бокал.

Лана, поняв намек, взяла его и пошла к бару.

– Проблема в том, что он мой брат, и от этого ни куда не деться, – закончила Лея прерванную мысль. – Давняя история, тянущаяся десятилетиями. Старый скелет в шкафу семьи Веласкес, которую ты поклялась охранять. Но не думаю, что тебе это интересно.

– Почему же, интересно, ваше величество! – воскликнула Лана, наливая «пойло» ценой в ее месячное жалованье за бутылку в бокал. – Разве такое может быть не интересно? Другое дело, что… Пожалуйста… – Она протянула налитую почти доверху тару. – Другое дело, это не то, чем вы бы хотели делиться с такой, как я.

– Опять дерзишь? – На сей раз Лея лишь незло прищурилась.

– Называю вещи своими именами, сеньора. Я поклялась и буду охранять, и не испытываю дискомфорта, что некоторые вещи мне не доверяют.

Ее величество довольно кивнула:

– Это правильно. Каждому свое. Вот, сразу видно щедрую марсианскую руку! – усмехнулась она, посмотрев в почти полный бокал на просвет. Пригубила. – А «такой, как ты» – это какой? На твой марсианский взгляд?

Лана пожала плечами:

– Молодой. Зеленой. Несведущей ни в делах семейных, ни в государственных. Не доросшей до того, чтобы давать вам советы. И главное, находящейся на службе и не могущей составить компанию, в которой вы сильно нуждаетесь. – Она кивнула на бокал.

Этот выстрел достиг цели, Лея рассмеялась.

– Да, ты права, мне бы сейчас очень хотелось надраться с кем-нибудь. Выплакаться, излить душу, так сказать. А ты… ты «такая», да еще на службе. – Вздох. – Что за жизнь! Я, королева, владычица большей части Солнечной системы, не могу позволить себе того, чего хочу!

– Наверное, в этом и прелесть монархии? Все хотят посидеть на троне, считая, что монарху можно все, а на самом деле сидящему там недоступны даже простейшие радости?

Снова в точку. Королева печально улыбнулась.

– Жаль только, это мало кто понимает, все так и рвутся там посидеть. А знаешь, мне уже много лет не с кем выпить! – продолжила вдруг она, меняя тему. – Эти проклятые латинос не умеют пить! Только славяне, проверено опытом, у них к этому талант! Не нажираться как свиньи, а… Ну, чтобы выслушать, поговорить. Это называется «душевно посидеть». Знаешь такое понятие?

Лана кивнула. Естественно, знала.

– А мой главный собутыльник, лучший из лучших, все-все понимающий и успокаивавший меня многие годы, трахает сейчас мою лучшую в прошлом подругу. Представляешь? Вот в данный момент, наверное, и трахает! – Лея начала заводиться. Вновь осушив бокал в несколько глотков и почти не скривившись, швырнула его об пол. Тот ударился и весело разлетелся на сотни маленьких стеклышек. – Но не будем о грустном.

Ее развозило на глазах. Конечно, залпом жрать крепкий коньяк лошадиными дозами? У Ланы на такое здоровья не хватит!

Шкафы и скелеты, скелеты и шкафы. Одна из важнейших сторон работы «хранителей». Лана могла бы ответить Лее кое-что про нее и его превосходительство, достаточно обидное и правдивое. Ее уже посвятили в некоторые вещи, нераспространяемые за пределами круга избранных. Но не стала. Эта женщина сама виновата, сама выстроила свою жизнь именно таким образом и теперь расхлебывает последствия ошибок. Вместо этого она предложила здравую на первый взгляд идею, по случаю момента.

– Так, может, вам стоит завести его себе? Собутыльника? Постоянного, из славян? Не для постели, а только для… хм, процесса возлияния? Чтобы не смешивать удовольствия и не страдать потом?

Лея нахмурила брови и задумалась. Учитывая ее захмелевшее состояние, смотрелось это комично.

– А что, хорошая идея! – Она подняла большой палец. – Молодец, дело говоришь! Именно не смешивать, вся соль в этом! Светочка, где ты раньше была? – Она натужно рассмеялась. – И заводить только марсианина! Латиносы плохо пьют, не умеют, поляки – зануды, от вида азиатов мне становится дурно. А второго русского я не переживу. Остаются только марсиане! Да помоложе, чтобы силенок хватило, а то упьется раньше меня.

Лана не нашлась с ответом.

– Проблема в том, чтобы найти такого не для постели. Особенно молодого. Они ведь все под юбку залезть норовят. Как же, юбка королевы! И устоять невозможно, я ведь нормальная женщина, и не в том возрасте, чтобы отказывать себе в жизненных удовольствиях, – стрельнули ее глаза. – Что скажешь, Светуль?

«Светуля» не сказала ничего. Вновь не нашла слов.

– Мне нравится твоя наглость, девочка, – усмехнулась королева после небольшой паузы, вновь меняя тему. – Пришла, пытаешься втереться, заговорить меня. А у самой проблем выше крыши.

– Я фаталистка, ваше величество, – ответила Лана, стараясь держать покерное лицо. Ну, вот он, финал беседы. Основная часть, ради которой ее и позвали. – Идею адептов Священного Круга не разделяю, но принципу «чему быть, того не миновать» следую. Если отымеете меня прямо сейчас, значит, судьба такая. Мне наклониться или как?

Лея заливисто рассмеялась. Кажется, вновь удачный выстрел.

– Дерзишь, дерзишь! Это плюс. – Вздох. – Все правильно, прошла войну, тюрьму и корпус, все три школы жизни. Что вообще может напугать такую, как ты? – Она задумалась. – Мне бы хотелось, чтобы таких людей вокруг было больше, честных и прямых. А лизоблюды-подхалимы… – Она красочно махнула рукой и указала на место напротив себя: – Ну что ж, попробуем заново? Садись.

Лана вновь села. И почувствовала, как опять затряслись коленки. Подвыпившей Лея казалась только с виду, подобревшей и хмельной. На самом деле сквозь наносную пелену на нее смотрела трезвая расчетливая стерва. И стерва не в духе, хотя она только что расположила ее немного к себе.

– Ты знаешь, почему вас приставили к Изабелле? – последовал вопрос в лоб.

Лана задумалась. Непростой вопрос! Точнее, простой, но ответ на него обязан быть непростым. И она выдала версию, которую они с девочками много раз обсуждали, хотя до последнего пытались не верить.

– Для сравнения. Это как игра в «плохого гвардейца» – «хорошего гвардейца». Мы – плохой.

Лея кивнула.

– Правильно, молодцы. Признаюсь, я рада. Думала, вы обидитесь, как-то расстроитесь. А вы так спокойно это приняли. Да, вас приставили к ней, чтобы она поняла, – продолжила она, – что «хранители» бывают совсем другими: принципиальными, неконтактными, жесткими. И если с ними не ладить, это аукнется в первую очередь ей самой. Некий воспитательный момент. Это решение не мое, совета офицеров, а точнее, Сережи, которое офицеры поддержали. Я была против, если тебе это важно. – Лея сделала выразительные глаза. – Но не вмешалась, решила посмотреть, что из этого получится.

Если бы не вбитая инструкторами за годы выдержка да не железная дисциплина, маленький волчонок с винтовкой внутри пристрелил бы эту коронованную тварь прямо на месте. Но она не волчонок и не должна реагировать, чего бы это ни стоило. Лана держалась.

– И знаешь, что самое интересное? – улыбнулась Лея, наблюдая ее внутреннюю борьбу и получая от нее видимое удовольствие. – Это сработало! Вы справились! «Девятку» выбрали именно как неконтактную группу, не идущую на компромиссы да еще имеющую щекотливую репутацию. Вы должны были напугать ее, и напугали. Бэль присмирела. В какой-то степени, конечно, когда речь заходит о моей дочери, все относительно. Затем она сбежала.

Ее величество многозначительно помолчала.

– Но это тоже часть плана, она вас ненавидела, это закономерно. А потом, то есть сейчас… В общем, только что она просила за вас. Просила оставить, не выгонять. Вы ведь собрались уйти? Отказаться?

Это был не вопрос, а насмешка. Все она прекрасно знала, эта «захмелевшая» женщина. Читала еще несовершенные поступки по одним слухам и догадкам. И врать под ее пронзительным взглядом бесполезно.

– Она осознала свое поведение, научилась делать правильные выводы. А значит, эксперимент можно прекращать. Как только прилетим на Венеру, вас заменят.

– Выгоняете нас за то, что она за нас попросила? – не поняла Лана, из последних сил душа нахлынувшую изнутри волну злости и отчаяния.

– Нет. – Лея покачала головой. – Не за это. Ну-ка, плесни себе половинку. Я разрешаю.

Лана вновь направилась к бару, нашла чистый бокал и, не жалея, от души, его наполнила. Да, глоток коньяка ей сейчас очень даже не помешает. Если она не хочет сорваться.

– Пей. Это приказ! – раздался резкий голос сзади.

Она последовала «приказу», осушив полный бокал в три глотка. Да, действительно, пойло! Сивухой отдает. Они пили такую бодягу под Курском, во время наступления. Там в их отряд влился умелец, «Кулибин», из трофейного крахмала брагу делал на всю дивизию. Настаивал на грибах, очищал и на самодельном самогонном аппарате перегонял. На вкус такое же дерьмо, но то была война, выбирать не приходилось. Здесь же…

Она скривилась и хапнула ртом воздух. Выпитое попросилось наружу, и стоило больших усилий его удержать.

– Молодец! Садись, – усмехнулась королева.

Села.

– Света, я была против этого проекта. Но в свое время я поклялась, что не буду лезть в воспитательный процесс Сережи. Чтобы не было так, что папа запретил, мама разрешила и наоборот. Это главное условие нашего примирения, и я много лет честно не вмешивалась, пусть мне многое и не нравилось. Так же с этим проектом. Понимаешь?

Лана ошалело кивнула. Во рту еще пылало, горло драло, и тошнило до спазмов.

– Но теперь все становится на места. В вашем присутствии рядом с Изабеллой больше нет необходимости.

– Но мы справлялись.

– Если бы вы не справлялись или мы хоть на секунду подумали, что вы можете не справиться, вас бы там не было изначально. Понимаешь?

Кивок.

– Вы молодцы. Должны были справиться – и справились, и за это огромное спасибо. Но я хочу, чтобы мою дочь охраняли другие.

Лана почувствовала себя лучше и бросила с вызовом в лицо:

– Вы не хотите, чтобы вашу дочь охранял взвод зэчек-смертниц, ваше величество? Так?

«Не сорваться! Только бы не сорваться!» – не переставая твердил ее внутренний голос.

Лея в ответ даже не моргнула.

– Я рада, что ты понимаешь. Наверное, это не лучшее решение в данный момент, но это мое решение. Я так хочу. Как сеньора и как мать.

Молчание.

– Надеюсь, вы не наделаете глупостей? Не быть «хранителем» – не конец жизни.

– Зачем вы мне это сказали? Сейчас? – Лана зло усмехнулась, сдерживая слезы. – Вы же могли подождать возвращения.

– Честность. Я ваша сеньора и не хочу, чтобы вы таили на меня обиду. Лучше сказать людям все в лицо как есть, чем молчать и допустить, чтобы они потом держали за пазухой камень. Как ты думаешь?

Лана не знала, что думает. Голова была занята другим.

– На Венере вы будете считать меня двуличной сукой, подло вравшей в лицо. А сейчас вы переболеете и успокоитесь. К прилету же смиритесь и настроитесь на другой лад, без сцен и обид. Повторю, жизнь не закончена, я вас ценила и буду ценить, вы нужны и без хорошей работы не останетесь. Просто так надо.

Лана кивнула и сникла:

– Понимаю.

– Я доверяю вам, – продолжила Лея. – Всему взводу. Ты ведь осознаешь, НАСКОЛЬКО я вам доверяю?

Лана опустила глаза в пол:

– Да, сеньора.

– Вот и хорошо. Присмотри за девочками, чтобы чего не выкинули. Когда прилетим домой, вам дадут звание и месяц отпуска. Заслужили. Теперь все, иди. И подумай, как сказать об этом девочкам. Света!

Лана обернулась.

– Я никогда не забуду этого. Спасибо.

Ее совершенно трезвые глаза выражали доброту и… сожаление. Она не могла попросить прощения вслух, но делала это вот таким образом – взглядом. И волчонок с Марса понял, что не может на нее злиться.

– Не за что, сеньора. Вы правы, так лучше. Честнее.

Лея улыбнулась:

– Ну, вот и хорошо. Я в вас верю. И вот еще что. Я пообещала этой шантажистке, что выпущу ее завтра в город. Организуй все по высшему разряду, города Империи – довольно опасные места.

– Разумеется, сеньора. – Лана поклонилась.

Бэль сидела обхватив голову руками и поджав колени на парапете фонтана, что на площадке внизу лестницы спуска в парк. Лана молча опустилась рядом.

– Я не знала, – проговорила девчонка, не поднимая глаз.

– Что не знала? – усмехнулась Лана, стараясь держать себя в руках.

– Что вы не сказали ей. Я просила, чтобы она оставила вас, а она не знала, о чем речь. А когда узнала, отказалась. За что она вас так? – В голосе девчонки слышались обида и непонимание, а еще вина.

– За прошлое, Бэль, за прошлое. – Лана почувствовала, как из груди вырвался обреченный вздох.

Девчонки уже в курсе. Она рассказала, немного видоизменив диалог с королевой, сделав его мягче. Они давно уже списаны как «хранители», с первого дня назначения. В общем, так все и было, но если подать мягче, будет меньше обид и расстройств. Чтобы не пытались отомстить или напакостить Изабелле напоследок, с них станется. А королева? Ей не отомстишь при всем желании, как и его превосходительству, и офицерам. Да и за что мстить? Мать не хочет, чтобы ее дочь охраняли бывшие смертницы? А отец обнадежил их, на время подарив самый высокий из имеющихся статусов? Он имел полное право так сделать, они – «ангелы-хранители», все три сотни девчонок, и кто будет к кому прикреплен, решает начальство. Оно не обязано отчитываться перед подчиненными, на том стояла и будет стоять любая армия, любое силовое подразделение. Захотели – назначили тех, захотели – этих.

А насчет Леи… Как бы поступила на ее месте каждая из них? В себе Лана уверена не была, и от этого опускались руки, лишая ее ненависти и злости.

– Значит, ты за нас просила? – грустно усмехнулась она.

Кивок.

– Сказала, что вы не виноваты, что это я вас доводила. Специально.

«А ведь она впервые за кого-то просила!» – поразила Лану мысль. Лея права, у них получилось. Они преподали девчонке урок, та научилась ценить людей, а это кое-чего стоит.

– Я не виню тебя. Все так, как должно быть. Ты здесь ни при чем.

– Как вы теперь будете?

– А как раньше были?

– Я думала, вы поможете мне найти Хуанито… Из груди Ланы непроизвольно вырвался смех.

– Ты и тут думаешь только о себе!

– Неправда! – вспыхнула девчонка. На ее щеках появились обиженные слезы. – Неправда! Просто… Больше никто не станет мне помогать!

Лана взяла себя в руки. Не стоит давить на нее, разочаровывать. Она только что усвоила сложный урок, и, если выплеснуть на нее злость и обиду на королеву, он пойдет насмарку.

– У тебя будут другие «хранители», – попыталась подбодрить она. – Лучше. Не такие дерзкие и злые.

Изабелла покачала головой:

– Они не пойдут против воли отца. Никто. А отец не хочет, чтобы я нашла его.

– А мы, значит, пойдем? – Лана снова усмехнулась.

– Да. Вы не такие. Вы сами по себе. Для вас «правильно» важнее приказа.

– Думаешь?

Кивок.

Челюсть Ланы непроизвольно отвисла. Девчонка ее озадачила, и над этим стоило крепко подумать, когда пары сивушного коньяка выветрятся.

– Вы мне поможете? – вновь повернулась Бэль, и в глазах ее трепыхалась надежда. – Когда вас сменят?

Лана покачала головой:

– Вряд ли нам позволят. Пингвинов считать не пошлют, это хорошо, но другую работу нам найдут, можешь не сомневаться. Такие, как мы, не сидят без дела.

– Жаль. Сама я не справлюсь. – В голосе девчонки послышалась жалость к самой себе. – Я ведь ничего не умею, ничего не могу! Я ведь никто! Слабая глупая девчонка, надутая как индюк! За меня всегда все делали другие, я ничему в жизни до сих пор не научилась! За два десятка лет!

Лана улыбнулась и обнадеживающе похлопала ее по плечу:

– Теперь уже не надутая, теперь сдутая. Не переживай, научишься, какие твои годы? Если не опустишь руки, конечно. Не сдавайся, пытайся, учись. Считай это тактическим отступлением. Куда твой Хуанито денется с планеты? Никуда! А ты перегруппируешься, поймешь, что и как надо делать, наберешься опыта.

– Спасибо. – Бэль подалась вперед и уткнулась ей в плечо. – За все спасибо!

Лана прижала ее к себе в ответ.

– Да всегда пожалуйста!

Тренировка. Место, где можно не думать. Выложиться на сто процентов, забыв обо всем, чтобы потом еле доползти до душа. Это все, чего мне бы сейчас хотелось.

Я не ходил на занятия после «возвращения». Почему? Не знаю. Чего-то подсознательно боялся. А сегодня пошел. Если рубить гордиев узел, то рубить, нечего в окопах отсиживаться – все равно решение придется принимать, и чем раньше, тем лучше.

Поначалу изменений не ощутил. Бег, прыжки, разминка – все как обычно, здесь трудно понять, насколько изменился организм. Затем силовая составляющая, повторение и закрепление пройденного. Тренер уже неделю готовил ребят к очередным соревнованиям между спортивными школами, занимаясь с каждым по очереди, отпустив остальных на самотек. Я не считался слабым, но по его задумчивому холодному взгляду в мою сторону понял, до моей персоны дело дойдет в последнюю очередь, и заскучал. А не надо было исчезать на несколько недель, сам виноват!

– Постоишь со мной? – кивнул я одному из парней, стопроцентно не попадающему на соревнования.

Он, как бы это сказать, не блистал физическими данными. Нет, сила у него была и реакция, только технику никак наработать не мог. Двигался, как мешок с дерьмом, к которому пришили руки и ноги, тренеры махнули на него рукой, внеся в список бесперспективных. Но для того, что я задумал во время разминки, именно он подходил как нельзя лучше.

Естественно, тот согласился. Мы встали, начали, и только тогда я почувствовал разницу.

У меня получалось! Нет, я не пытался копировать технику «ангелов», да и не смог бы при всем желании, просто подражал в некоторых моментах. Я так и не понял ее, она осталась загадкой, но двигаться быстро, как они, ставя динамические блоки вместо жестких, мог.

Сразу, в первой же атаке соперника я ушел от удара совсем не так, как учили в школе. Тот атаковал снова, но я вновь ушел и контратаковал, и тоже не так, как положено. Быстро, как-то грациозно, будто танцую, а не стою в спарринге. Соперник начал злиться, попытался поймать меня на контратаке, но не преуспел. Снова пошел вперед, но я вновь ушел и контратаковал, причем на этот раз он чувствительно получил по скуле. Мое тело, раскачанное до неизвестно каких высот, выдавало сегодня такую форму, что!..

…В общем, я и сам не знал какую. Просто видел его удары до того, как они проходили критическую для меня точку, и нагло этим пользовался, уходя из-под них и нанося свои. Наверное, в реальном бою уложил бы его за минуту, но я никуда не спешил.

– Ты что делаешь? – вспыхнул он, опуская руки и отскакивая.

– Стою в спарринге. А что? – Я закатил изумленные глаза, причем изумленные искренне. Такого от себя я не ждал.

– Ты все время уходишь! Так не дерутся! Трусишь?

Нет, не трусил. Но так дерутся, я даже знал где.

Наконец, понял, что к чему. Несмотря на ненависть к Катарине конкретно и человеконенавистническим порядкам внутри корпуса в целом, все это время мне не давала покоя их техника. Грациозная, похожая на танец, совершенно не жесткая, но с фатальным финалом для меня, выступавшего против нее в привычном жестком стиле. Жесткач не помог мне там, я бы не уделал не то что Норму или «хранителей» инфанты, но даже тренирующихся рядом малолеток. Этот секрет свербел и свербел, и сейчас, когда я, наконец, успокоился и появилась возможность что-то сделать, захотел немножко поэкспериментировать.

«Ну что, Шимановский, дерзай! Может, раскроешь секрет этих вертких стерв? – усмехнулся внутренний голос. – Как-то же у них это получается?»

«Разумеется, получается! После лет тренировки!»

«Какие твои годы, Ваня!»

Но существовала и вторая сторона медали, после четвертой дорожки, пройденной в заданное время, я должен был понять уровень, которого достиг. Они раскачали меня до него, через кровь и пот, но каковы его границы?

И я продолжил танцевать вокруг противника, изредка нанося короткие, но точные контрудары, не давая провести ни одной полноценной атаки. Я обязан знать свой уровень и, выяснив его, иметь представление, кого и в каком количестве смогу одолеть. Я шел к «ангелам» в том числе, чтобы научиться драться, и они сделали достаточно, чтобы сказать им за это большое искреннее спасибо.

Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Все, чему его учили, не срабатывало. Предприняв еще пару попыток и чувствительно получив под дых, завелся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!

Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно так же танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно так же пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими тренировочными ударами. Время кидать камни.

Я иронично усмехнулся, еще больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счет. Со стороны, наверное, это походило на бой танка и легкого истребителя, танк мощнее, тяжелее, вооружен немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащен минимумом вооружения, зато ле гок и верток – попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различные по своей сути. Первая – старая, которой нас учили много лет: жесткие блоки, жесткие атаки, плотный контакт; и вторая, подцепленная у Нормы, – легкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!

– Да иди ты знаешь куда! – вспыхнул мой соперник, получив серьезный удар в челюсть. – Ты неправильно дерешься! У тебя неправильная техника!

Я меланхолично пожал плечами, спорить не хотелось. Тем более техники у меня не было как таковой.

– А разве она может быть «правильной» или «неправильной»? – улыбнулся я в ответ. Тот не нашел что сказать.

– А ну давай со мной?

Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.

– Не вопрос! – кивнул я вызвавшему меня другому одногруппнику. Этот боец серьезный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему.

Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушел, отведя его удар. В обратную не атаковал – это не серьезная схватка, не стоит раскрываться раньше времени.

Новая атака. И еще одна. Движения его становились все злее и резче, мои же все быстрее и воздушнее. Я понимал, это ненадежная тактика, кроме того что я ее не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я еще и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать все до конца, даже если при этом отхвачу.

Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьезно. Я словно видел все со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник – да, но этот?

Уф-ф.

Все-таки я себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с возникшим вдруг перед моим лицом прямым. Ушел, используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полеты, Шимановский! Вернуться на землю!

Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня – смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь капельку быстрее. Только и всего.

Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уф-ф, уф-фф – еще и еще. Затем отступил и понял – танцы окончились.

Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника, я только сейчас смог оценить по достоинству ее красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нем своя прелесть, как и в па рящих движениях «ангелов».

Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвел его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушел, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый, добрый, знакомый прием, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.

Хлобысь!

Противник, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать, в отличие от предыдущего соперника, я контролировал себя. Хотя поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами.