Текст книги "Игрушки для императоров: лестница в небо"

Глава 4
Катарина

– Ты специально это устроила, да? – нарушил я долгое молчание.

Машина мчалась по городу с огромной скоростью. Такие вещи, как знаки и светофоры, сеньору Катарину не интересовали. Она мой вопрос проигнорировала, вглядываясь в визор панели с изображением карты района и обозначенными на ней какими-то точками и стрелочками.

– Ты приехала на крутой тачке, чтобы спровоцировать его и надрать задницу?

– Соображаешь! – бегло бросила она, не отвлекаясь.

– Но зачем? И как ты узнала, что он поведется на «Эсперансу»?

– Почитала его личное дело. Он обожает машины. И ненавидит тебя.

– В его деле написано, что он ненавидит меня? – удивился я.

– Нет, разумеется. Сопоставила факты. Ты что-нибудь слышал о психологическом портрете?

– Слышал.

– Следуя ему, он делает не очень умные вещи, преследуя одну-единственную цель – уничтожить морально некоего Хуана Шимановского. Не избить, не убить, сунув заточку меж ребер (кстати, он это может), ему надо поставить тебя на колени. Только так!

– Но зачем?

– Ты у меня спрашиваешь? – Она округлила глаза.

Дальше нас остановили. Несколько гвардейцев, вооруженных деструкторами, с самыми решительными физиономиями под открытыми забралами шлемов Катарина небрежным жестом высунула руку в окно, протягивая какую-то бумажку одному из стражей порядка. Вид у нее был такой, будто гвардейцы – надоедливые мухи, не стоящие ее высокого внимания.

Гвардеец несколько раз прочитал написанное, бессильно зыркнул, нехотя вернул документ и взял под козырек.

– Я не думала, что вариант с «Эсперансой» сработает. Не думала, что с первого раза, – разоткровенничалась вдруг моя нынешняя кураторша. – К счастью, он клюнул. Просто повезло, что у меня есть такая машина, стечение обстоятельств.

«Такая машина» в этот момент резко развернулась и дала по газам на разделительной, оставляя далеко позади коллег справа. Эдак мы через весь купол за несколько минут промчимся!

– Вчера вечером мне сообщили, – продолжала она, – что кто-то интересовался этой машиной и копнул первое дно. Я поняла, клиент клюнул, это хороший шанс, и приехала снова на ней.

– Какое дно? – не понял я.

– Дно биографии. – Она глянула, как воспитательница на маленького. Дескать, такой банальщины не знаешь? – У меня несколько уровней биографии. Первый – я гонщица Катарина де ла Фуэнте, «Сумасшедшая идальга». Очень наглая, но везучая. Второй – я сотрудник ИГ. Ничего собой не представляю, сплю с начальником, использую ИГ как крышу, занимаясь своими любимыми гонками. Третье дно – я сотрудник контрразведки. Гонки либо мое прикрытие, либо хобби, либо часть работы, но те, кто знают это дно, с удовольствием гоняют со мной. На не совсем разрешенных трассах.

– Почему?

– Потому. Они точно знают, что не являются объектом интереса контрразведки, я не по их душу. Но из-за должности у меня «крыша», где бы и как бы мы ни гоняли, нас не повяжут. Во всяком случае, их.

– Да уж! – Я усмехнулся.

– Знающие люди, которым «слили» третье дно, относятся ко мне с уважением. Стараются не бросаться в глаза, держат дистанцию, но и не светят это дно другим. «Золотое» дно, как видишь! Для них. – Она рассмеялась. – Вместо этого подряжаются на любое мероприятие, где есть я, точно зная, что это безопасно. Выгода!

– А на самом деле ты – офицер корпуса телохранителей, и тебе наплевать на всех них. Для тебя гонки – всего лишь хобби. Так?

Она кивнула.

Машина вдруг резко затормозила. Если бы не ремни, я бы вылетел. Нас вновь остановили.

На сей раз гвардейцы попались более жесткие. В полной броне, с закрытыми шлемами, окружили машину, наставив на нее весь имеющийся немалый арсенал. Один залп, и машина превратится в маленький гробик с двумя обугленными шашлычками внутри.

Катарина так же молча протянула опасливо приблизившемуся стражу бумагу, напрочь игнорируя тот факт, что мы под прицелом. Этот страж рассматривал бумагу еще дольше. Несколько раз связывался со своими, с базой, вертел ее и так и эдак, подносил какой-то прибор. Но в итоге дал стрелкам отбой, вернул бумагу и нехотя козырнул.

– Что там? – поинтересовался я.

– Очень хорошая штука. Нас не могут проверять или досматривать, даже документы попросить не могут. Выдается только особо важным сотрудникам при исполнении. Максимум их возможностей – доложить моему начальству, фиктивному, конечно, что я нарушила правила движения, если я их нарушу. Даже если я кого-нибудь собью или убью, они надо мною не властны.

– Круто! – Я присвистнул. – Такое выдают всем офицерам корпуса?

Сеньора майор покачала головой:

– Только группам при исполнении. В моей машине может находиться охраняемый объект, сам понимаешь.

– А ты при исполнении?

– А ты как думаешь? – Она повернула голову и иронично улыбнулась. В самом деле, глупый вопрос.

Я попробовал привести мысли в порядок. После финта с Кампосом они разбегались в разные стороны, не больно-то меня слушаясь.

– Давай по порядку. Тебя ко мне приставили?

Она кивнула.

– Для того чтобы… Mierda, для чего тебя приставили-то? Какой смысл для корпуса в твоем… нападении на Кампоса?

Катарина очень грустно улыбнулась, затем машина резко повернула, и мы оказались в маленьком узком проезде. Она припарковалась и включила какие-то приборы. На схеме тут же начали отражаться новые точки, вокруг которых во все стороны расходились цветные пятна. Эти точки разлетались по окружности в разные стороны от нас в радиусе ста-двухсот метров, почти полностью покрывая цветом круг внутри радиуса. Дроиды.

– Шимановский, слушай сюда. Внимательно слушай, очень внимательно. – Она вздохнула. – Я – офицер, отвечающий за кадры. В понедельник я дежурила, но была на подмене. Основная моя задача – работа с новобранцами. Если конкретно – их анализ и отсев. Сейчас мне приказано изучить и прощупать тебя, назначить соответствующие тесты, чтобы знать о тебе все-все, даже то, что ты сам о себе не знаешь. Но это преамбула.

Теперь амбула. В корпусе не просто плохо, малыш. В корпусе ужасно! Ужасно тем, что новобранцев там ломают, ломают психологически. У нас не зомбируют, как многие считают, но, чтобы добиться должного послушания и отдачи, необходимой в нашей работе, требуется ломка. Что ты знаешь о ломке?

Я пожал плечами:

– Мало что.

– Плохо. Ломка – это когда с тебя срывают всю внешнюю шелуху. Все твои мысли, чувства, желания, представления о мире и вещах в нем. Оставляют лишь голый стержень, девственную, ничем не омраченную психику. А затем медленно и методично нанизывают на нее кольцо за кольцом то, что нужно корпусу. Этап за этапом, день за днем.

Это долгий процесс, болезненный и опасный. Кто не ломается в силу несгибаемого внутреннего стержня, гибнет, не выдержав. У оставшихся же особая психология, особый менталитет, его искусственно насадили всем нам. Ты еще не понял, почему я здесь?

Я покачал головой.

– Ломка рассчитана на девочек двенадцати-четырнадцати лет. Только на девочек и только этого возраста. В ином она бесполезна: раньше – рано, а позже – поздно, у них уже формируется достаточно стойкое мировоззрение, которое почти невозможно сломать. Теперь понял?

– То есть… И меня ломать будут? Но сеньора полковник говорила…

– Мишель плевать на тебя хотела! Из рубки линкора! – повысила голос сеньора. – Ты учил военную стратегию?

Я неопределенно пожал плечами:

– Немного.

– Знаешь термин «планируемые потери»?

Я кивнул.

– Ты – ее планируемые потери для захвата стратегической позиции, проверки старых методик относительно воспитания мальчиков. Тебе не тринадцать, потому ломать будут иначе. Но будут. Без ломки ты нам не нужен. Ты должен стать абсолютно преданным, только в этом случае тебе можно будет доверять. Либо – утилизация.

– Ты думаешь… – Я ощутил, как по спине стекает холодный пот.

Она кивком подтвердила мои мысли:

– Тебя нельзя сломать. Время упущено. В результате твоей обработки мы получим инвалида, психа. Если сам до того не наложишь на себя руки, и это не самый плохой вариант. Я здесь именно для того, чтобы помешать тебе совершить ошибку. Это не мое задание, это мое право, как человека, и я им пользуюсь. Забудь о корпусе, Шимановский. Откажись от этой дурацкой затеи.

– То есть ситуация с Кампосом – это подстава. Подстава для Кампоса. С целью отвадить его от меня. – Это стало моей первой членораздельной фразой, когда я пришел в себя. – Но зачем? Он же вроде от меня отстал!

На что я получил презрительную усмешку.

– Ты не знаешь таких, как он, мальчик. Он не отстал бы от тебя никогда, и не отстанет, до конца жизни. Твоей или его. Такой уж тип людей, им НУЖНО одержать победу. После «школьного дела» он в заднице, но он всего лишь выжидает. Любое послабление – и он ударит. Больно ударит!

Кажется, сеньора ничего не знает о нападении на меня вместе с Бэль. Можно сказать, уже ударил. Причем ехал мимо, увидел нас и…

Все сходится. Mierda!

– То, что я сделала, – отсрочка. Но я нажму на нужных людей в нужных местах, и те объяснят Кампосу-старшему, что его сыну тебя лучше не трогать. Серьезно объяснят. Надолго. Доучиться тебе хватит.

– Ты, – от удивления я даже подавился словами, – так ты решила, что я подался к вам из-за Кампоса? Потому что он меня избивает?

Она ответила с еще большим ехидством:

– Уж не думаешь ли ты, что я такая дура, не понимаю элементарных вещей? Он отомстит за фонтан при первой же возможности!

Я не нашелся с ответом.

«А ведь она права, Хуанито. Толстый отомстит. Обязательно. Когда все успокоится.

Придурок, и ты доселе не понял такую простую вещь? Она – офицер корпуса, занимается тобой всего ничего, и поняла, а ты, мой дорогой мыслитель, сел в лужу!»

Следующая мысль стала ожидаемой:

«Пацан, ты попал!

Так, стоп-стоп! – одернул я сам себя. – Проанализируем заново, сначала. Надо мною висит дамоклов меч. Я, не зная этого, иду к Восточным воротам и набиваюсь кадетом в уникальное подразделение планеты, о котором легенды ходят. Я делаю это из собственных побуждений, а именно с целью изменить свою жизнь. Там и только там, не ранее, я понимаю и другие выгоды обучения – вассал ее величества может спокойно жениться на аристократке, без ущерба для ее семьи. Мыслей о Кампосе у меня нет. Сеньора полковник говорит, что может меня защитить, но о мафии не упоминает.

Два вывода. Первый – ты дурак, Шимановский. И второй. Катарина ведет собственное расследование. За истекшие сутки она поняла о тебе, твоих врагах, твоей жизни и ее хитросплетениях больше тебя, несмотря на то что ты занимаешься этой жизнью восемнадцать лет, а она – сутки.

И теперь, узнав про меч под названием «Месть Кампоса», что предпринять? С одной стороны, там ломают. Но с другой – что ждет меня на «гражданке»? Ее «нужные» люди с Кампосом поговорят. Тот на ус намотает. Я заживу обычной жизнью.

А затем сеньора королевский телохранитель забудет о моем существовании, и я вновь окажусь один на один со своими проблемами. Только к фонтану и иглам охраны Бэль добавится новый эпизод, куда хуже и страшнее прежних – унижение. Да, она приказала выключить камеры, но, когда Бенито вспомнит мне сапоги, этот аргумент будет ему до марсианского Олимпа.

То есть, желая лучшего, сеньора подложила мне большую свинью, живую и хрюкающую. И очень-очень злую. Теперь вопрос на засыпку, отступлюсь ли я от идеи поступления в корпус, как она того хочет, или же, напротив, вцеплюсь в него руками и ногами?»

Я больше склонялся ко второму варианту.

Может, человеку, читающему эти строки, по моим прошлым приключениям покажется, что я смел и храбр до безумия? Такой принципиальный кабальеро, ничего не боится, и сам черт ему не брат? Ничего подобного! Безусловно, я принципиальный. Иногда. Но когда дело запахнет жареным, я сбегу, как последний трус, вместе с остальными последними трусами. Храбрость нужна, но только умная храбрость. Выходить против кратно превосходящего противника, зная, что нет шансов? Увольте!

Да, да, да, вы правы, выходил. Но тогда я знал, чем все кончится. Разбитой рожей и несколькими синяками. Теперь же речь идет о совершенно ином, ставки непомерно выросли.

Я подумаю. Не буду принимать решение в спешке и горячке, у меня есть время для этого. Пока есть.

Этой мыслью я и поделился с Катариной, несколько разочаровав ее в благородном порыве.

– Как знаешь, Шимановский, – задумчиво покачала она головой. – Твое дело. Но смотри, больше помогать не буду.

Я усмехнулся.

– Именно поэтому я и не спешу, сеньора де ла Фуэнте. Ты и так не будешь мне помогать. Забудешь через полгода. Максимум год. Скажешь, не так? Запустишь свои связи в госбезопасности и умоешь руки. Или тоже не так?

Она задумалась, попыталась что-то ответить, но так ничего и не сказала.

Вместо этого с некой злостью тронула машину, выехала на соседнюю улицу и за секунды набрала скорость до отметки полторы сотни.

В шлюзовые ворота мы выскочили на той же скорости. Охраняющие их гвардейцы проводили нас недовольными взглядами – самих взглядов мы не видели под забралами шлемов, но догадаться труда не составило. Затем началась гонка.

Сеньора и вправду оказалась хорошей гонщицей. Мы спустились вниз, в подземную систему магистральных магнитных тоннелей, магнитку. Я вновь увидел, как работает трансформер – реактивные дюзы задвинуты, магнитные возвращены на место, и, когда машина оторвалась от земли, теперь уже благодаря специализированной городской магнитной магистрали, скорость наша возросла со ста пятидесяти сразу до четырех сотен.

Магнитка – классная вещь. На самом деле в Альфе проживает не тридцать миллионов, а почти пятьдесят. Ну, сорок уж точно! Тридцать – лишь официальное местное население, подданные Короны. Кроме них несколько миллионов туристов со всех уголков Земли, особенно много их с Востока, из самых зловредных стран, открыто клеймящих Венеру как обитель греха и разврата. Ага, мы – грешники, они все – праведники, а их туристы десятками, если не сотнями миллионов, летают к нам каждый год, чтобы потрахать девочек в этой самой «обители греха». Праведнички! Имперцы вон тоже официально борются за духовность и чистоту помыслов нации, сильно борются, но нас не клеймят, и почему-то имперских туристов здесь на общем фоне не так много. Хотя Империя куда как богаче Востока!

Я отвлекся. Кроме тридцати миллионов подданных и нескольких (кто его знает скольких!) миллионов туристов, в столице постоянно проживает многочисленная диаспора марсиан, головная боль Короны, да и наша тоже, а также ютятся несколько миллионов (этих тоже сосчитать невозможно) гастарбайтеров, прилетевших сюда со старушки заработать денег. Вроде как. Большая часть из них мечтает здесь осесть, но с этим облом – более-менее охотно королевство принимает только выходцев из Южной Америки, коренных земель, да и то с кучей условий и испытательным сроком. Остальные большим спросом у нас не пользуются, даже для армейских контрактов.

Таким образом, те, кому не посчастливилось подписать армейский контракт, трудятся уборщиками, посудомойщиками, грузчиками, разнорабочими, в основном, кстати, в сфере обслуживания туристов, своих соотечественников с деньгами. Но кем бы и где бы они ни работали, им нужно где-то жить, где-то спать. Улицы и бомжатники гвардия регулярно чистит, опустившихся до такого уровня, неспособных арендовать жилье вышвыривают с планеты в трюмах грузовых кораблей. Потому, кровь из носа, хочешь жить – ищи жилье и моги за это жилье платить.

Альфа – купольный город, не подземный. Десятки куполов наглухо отрезают людей от адской атмосферы, потому расти ввысь, как растут города на Земле, не может. Но углубляться до бесконечности внутрь планеты тоже нельзя – за сотым метром расположены производства, системы обеспечения, склады и военные коммуникации. Значит, единственный выход – расширяться. Тупо, экстенсивно, осваивая все новые и новые площади для новых жилых районов, пропорционально планируемому населению, благо планета большая и безжизненная и таковых хватает. Пока хватает.

Альфа огромна. Невероятно огромна! Даже учитывая, что в окраинных районах, трущобах, плотность населения такая, что жуть, метраж жилья на человека смехотворен, куполов более двух сотен. Это единственный город в Солнечной системе, имеющий три (!) уровня метро, и один из немногочисленных, имеющий столь огромную и разветвленную систему магнитных дорог.

Мы мчались по магниткам с невероятной скоростью, сменяя одну трассу другой. Все, абсолютно все водители оставались у нас за кормой, стрелка спидометра прошла пятисотенную отметку. ТАК по городу я еще не летал!

– Отрываемся, – прокомментировала свои действия молчавшая до этого Катарина. – На всякий случай.

Я кивнул.

– Ты не прав, Шимановский. Я не кину тебя, – продолжила она прерванный разговор. – Не брошу на растерзание Кампосам, забыв об обещании.

– Ой ли! – Я добавил в голос как можно больше иронии.

– Если я обещаю – выполняю. Сказала, доведу тебя до выпускного, значит, доведу. Вопрос чести. А если не смогу, по техническим причинам, понимаешь ведь, какая у меня работа, – она грустно усмехнулась, – за меня это сделают другие, это вопрос не только моей чести. Мой бывший взвод довершит начатое.

– Это тоже традиция?

Она кивнула:

– Да. Взвод – семья. Даже после завершения контракта, годы и годы спустя, все, служившие в одном взводе, друг для друга гораздо больше, чем сестры. Живой тебе пример – Лея и ее взвод.

Я ничего не знал про бывший взвод ее величества, но поверил Катарине на слово, решив разузнать об этом в более спокойной обстановке.

– Тебе ничто не будет угрожать, обещаю. Мы вшестером можем даже убрать Кампоса-старшего, если понадобится.

– И вам за это ничего не будет? – Я усмехнулся. Верилось с трудом. Если бы «ангелам» было позволено все НАСТОЛЬКО, в стране давно установилась бы республика.

– Будет, почему? – не стала отпираться она. – Но свое слово мы сдержим, честь взвода и каждой из нас не пострадает. К тому же мы – ветераны, не молодые сыкухи, какой с нас спрос? Пожурят немного. Может, в ссылку на несколько лет отправят. Ничего смертельного. Я тебя убедила?

Я покачал головой.

– Хорошо, я отучусь. А дальше? А универ? Я не уеду из города, останусь в зоне их досягаемости. А сапоги, извини, он мне не простит!

По лицу Катарины пробежала тень.

– Хорошо. Считай, что вопрос с универом тоже решен. Он не тронет тебя.

«Что, вот так, все просто? Я тебе пообещала, что защищу, и все дела? А если понадобится, то с подругами кончу главного обидчика, известного мафиози, нам это по силам!

Шимановский, так не бывает! Тут какая-то засада!

Или бывает?»

– Я выполню все твои условия, – продолжила она. – Если понадобится, уберем твоего друга Бенито, это будет лучшим выходом.

– Только за то, что он угрожает мне? – Я вновь усмехнулся.

– Он подонок, Шимановский, – парировала она. – И он принесет людям много бед, поверь мне. Я встречалась с подобными людьми много раз, знаю эту породу. И если грохну такого, моя совесть не утяжелится.

«Вот так. Понял? Все понял?» – съехидничал внутренний голос.

«Да понял, понял…» – успокоил я его.

– Проще всего спровоцировать его, сымитировав, что про тебя забыли. Подловить и на сей раз уничтожить окончательно. Если рыпнется, конечно. Но понимаешь, все имеет свою цену.

Ее глазки ехидно прищурились. Машина резко притормозила и вильнула вправо. Мы перестраивались, уходя на развязку, направляясь то ли на другую хорду, то ли на радиальную.

– Моя цена – твой отказ от обучения у нас. Ты прямо сейчас звонишь Мишель, я соединю, и говоришь, что передумал. Я тут же даю клятву, что сделаю обещанное. Мой взвод вскоре это подтвердит. Не сегодня, а когда сможет. Я сообщу девчонкам, они свяжутся с тобой.

* * *

Она свое предложение сделала. Я сидел, смотрел на мельтешение ламп в тоннеле и не мог ничего понять.

Какая ей выгода? Ну, не укладывалась у меня в голове подобная комбинация! Защитить меня. Убрать Кампоса, пусть и младшего. Возни на несколько лет, причем опасной возни, с последствиями. Только ради того, чтобы я не учился у них? И они не отрабатывали на мне свои программы?

Мозг зацепился за последнюю мысль.

– Подсиживаешь Мишель? – Я попытался рассмеяться. Вышло довольно убедительно.

Машина вильнула, сеньора Катарина грязно выругалась. Ого, какие мы слова знаем! Затем перешла на крик, следя, впрочем, одновременно за дорогой.

– Шимановский, ты – придурок! Таких придурков поискать – не найдешь! Я никого не подсиживаю, мне это не надо, да и невозможно! Мишель из взвода Леи! Она ее назначила вместо Сирены (также была из ее взвода) много лет назад! Понял тенденцию?

Я кивнул, втягивая голову в плечи.

– Я НИКОГДА не возглавлю корпус, у меня нет для этого нужного ресурса! Но я на своем месте, и могущественнее, чем она! Я на земле руковожу реальными делами, ни на кого не оглядываясь, а она летает высоко в облаках, вынужденная со всеми считаться! И с Леей, и с другими офицерами! Мне не нужен корпус, Шимановский, – продолжила она уже тише, подводя итог беседе. – Я просто хочу, чтобы один глупый мальчишка выжил, не отправился на запрограммированную бойню, а выучился, вырос, женился и нарожал деток. Нравишься ты мне, юноша, нравишься. Симпатичен. И мне по-человечески будет жаль, если получится иначе.

Я молчал. Насколько мог судить, в данный момент она не врала. Если честно, у меня никогда не проскакивало ощущения, что она врет, но сейчас она была сама искренность.

Однако я не мог пойти у нее на поводу, просто так отказаться от начатого. Возможно, она права, в корпусе будет жарко, и ее предложение – лучший выход. Но и она не бог.

Не знаю, какое приму решение, у меня есть время разобраться в себе. Но сейчас соглашаться не буду. Слишком мало прошло времени для анализа ее слов и выводов.

– А если я откажусь не сейчас? Позже? Ближе к концу испытаний?

Она усмехнулась.

– Тогда у меня будут связаны руки. Сейчас же, пока все заняты, я всемогуща. Никто не знает, что ты собой представляешь, и один твой звонок может многое. Потом в тебя вцепятся мертвой хваткой, а меня… Меня заменят. Соглашайся, Шимановский. Сейчас или никогда.

Я еще ломался для вида. Но только для вида.