Текст книги "Этническая история регионов Украины"

Ликвидация Киевского княжества ослабило оборону края. Уже в 1482 году крымские татары опустошили и разграбили Киев, сожгли многие соборы и монастыри. Киевский воевода Иван Ходкевич попал к татарам в плен. Новые крупные вторжения крымцев проходили в 1489, 1497, 1499, 1500 и 1503 годах. Всякие мелкие набеги с участием нескольких сотен, а то и десятков, человек проходили ежегодно.

Правда, дальнейшее развитие Киевской земли это не остановило. Киев в 1490-х годах получил самоуправление на основании Магдебургского права. Руководство городом осуществлялось двумя коллегиями – лавой, которую возглавлял войт, и радой, члены которой по очереди выполняли функции бурмистра. Со временем городская власть получила название «магистрат».

Первая половина XVI века Киевская земля продолжала развиваться. Но это не было мирным периодом. Крымское ханство, «хозяйственной специализацией» которого был захват рабов, практически ежегодно совершало набеги вглубь всех русских земель. При этом Поднепровью, слишком близко находившемуся на пути набегов, доставалось особенно сильно. Татарские кочевья начинались уже вскоре за Каневом. Укрепленная линия состояла из нескольких крепостей – Канев, Черкассы, Звенигород (ныне – Звенигородка в Черкасской области), Винница, Брацлав и др. Местное русское население, сильно, впрочем, разбавленное выходцами из степи, было поголовно вооружено и ничуть не хуже татар стремилось делать набеги. За этим воинственным населением утвердилось название «казаки». Напомним, что само тюркское слово «казак» означает человека, оторвавшегося от своего племени. Именно так татары стали называть и тех «сходцев» из Малой Руси, которые стали проникать в степи. Первоначально казаками называли различных изгоев из татарских ханств, превратившихся в шайки разбойников. Так, в 1474 году «казаки» татарского «царевича» Касима грабили купцов, ехавших из Крыма. Но уже в 1492 году упоминаются казаки-христиане из числа «киян» (киевлян) и черкасов (жителей Черкасс), грабивших турецкий корабль в устье Днепра. В 1499 году в указе великого князя Литовского упоминаются казаки на Днепре. В 1503 году становится известно об особой казачьей воинской части в Черкассах[34]34
  Кузнецов О. Ю. Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий. М.: Филинта, 2013. С. 82–83.


[Закрыть].

Постепенно понятие «казак» стало означать вольного человек, ведущего особый казачий образ жизни, но при этом русского и православного. Впрочем, очень долгое время казачество было занятием, а не социальным положением. Легко заметить, что славяне в степях, живущие промыслами и разбоем, были известны и в домонгольской Руси под именем бродников. Так что в значительной степени казачество исторически было старым явлением – новым же было только тюркское название.

На защите родной земли казаки покрыли себя неувядаемой славой. В 1508 году некий киевский служилый человек Симеон Полозович («Полоз русак, славный казак») разгромил крупный отряд татар. Прославился подвигами среди казаков и польский аристократ Предслав Лянцкоронский, староста городка Хмельник. В 1516 году во главе казаков он ходил на Акерман (Белгород), сражаясь с турками, отбивая у них невольников. В 1523 году казаки напали на турецкую крепость Очаков, которую сожгли, а в 1528 году вновь взяли и разрушили Очаков.

Среди казаков выделялись командиры, чьи имена и подвиги стали темой народных песен. Так, черкасский староста в 1514–1535 годах Остафий (Остап) Дашкович многократно одерживал победы над татарами. Впрочем, он не брезговал грабить и своих земляков, ходил вместе с крымцами в набеги на Москву.

С самого начала в рядах казаков были уроженцы многих земель. Помимо «своих» крещеных татар, среди казаков были уроженцы Балканского полуострова. Были поляки (скорее, принявшие католичество малороссы). На протяжении двух десятилетий (1540–1561) бился с татарами в качестве казачьего командира немец из Силезии Бернард Претвич.

Самым же знаменитым казачьим атаманом XVI века был Дмитрий Вишневецкий, известный в народных песнях как Байда (по-татарски «беззаботный»). Выходец из семьи православных магнатов Волыни, Вишневецкий прославился подвигами в битвах с татарами и турками. Командуя казаками, он совершил походы на турецкие крепости на Черноморском побережье. В 1555 году на острове Малая Хортица он основал укрепленный лагерь, который считается началом Запорожской Сечи. Со своими казаками Вишневецкий поступил на службу к русскому царю Ивану Грозному. Вместе с московскими воеводами Вишневецкий участвовал в двух походах в Крым. За ратную службу царь пожаловал Вишневецкому город Белёв. Таким образом, Вишневецкий стал служилым князем Московского царства. Город Белёв находился на Веховской украйне (окраинных территорий Московского царства в верховьях Оки) на Тульской засечной черте. Здесь, на степном рубеже, Вишневецкий занимался своим прежним делом – защищал русскую землю от кочевников. Интересно, что еще в 1620-х годах в Белёве существовала Вишневецкая слобода, в которой жили потомки казаков, приведенных князем Дмитрием. В дальнейшем Вишневецкий был направлен на Северный Кавказ. Впрочем, присущий Вишневецкому дух авантюризма привел его к возвращению в Литву. В 1563 году Вишневецкий с казаками совершил поход в Молдавию, но потерпел поражение от турок, попал к ним в плен и был ими замучен.

В народных преданиях Байда стал первым гетманом. Напомним, что гетманом (от немецкого Hauptmann – начальник, командир) в Речи Посполитой и ряде других государств назывался командующий вооруженными силами, подчинявшийся непосредственно королю. Когда гетманами стали называть себя казачьи атаманы, то уже этим они демонстрировали свою самостоятельность от польских властей.

В целом к концу XVI века казачество стало мощной и довольно организованной силой. Татарские набеги отбивались успешно; более того, теперь сами казаки ходили в набеги в Крым и османские владения.

Долгое соседство с восточными народами степи, тем более что многие степняки оседали на украинных землях Малой Руси, привели к очень сильной культурной ориентализации (овосточниванию) малороссов, особенно казаков. Широкие шаровары турецкого типа, баранья шапка, широкие пояса – все эти особенности народного костюма жителя Поднепровья представляли собой заимствования из одежды восточных народов степи и турок. Запорожская прическа также имеет восточное происхождение. Еще древние булгары брили свои головы, оставляя оселедец. Запорожцы бороду и голову брили, оставляя прядь волос в виде косы, которую закручивали за левое ухо три-четыре раза. Все это было характерным и для тюркских народов древности. Кстати, повлияли на народный костюм и многие элементы польской одежды. Но необходимо учитывать, что в самой Польше в то время господствовала теория «сарматизма» о якобы неславянском происхождении шляхты – по праву завоевателей правящих простым славянским быдлом. «Сарматский» костюм также имел много восточных (преимущественно турецких) элементов. В этом смысле жупан, кунтуш, чамарка, которые носили шляхтичи, со временем стали частью и подражавшим шляхте одеяниям запорожской старшины.

В язык населения Поднепровья вошло большое количество (до 4 тыс.) слов из тюркских языков. Были также заимствования из польского языка и латыни.

Тем временем ситуация на украинных землях Малой Руси вновь изменилась.

В 1569 году на сейме в городе Люблине была заключена уния, объединившая Польшу и Литовское великое княжество в единое государство – Речь Посполитую. Строго говоря, Литва сохранила в этом едином государстве определенную автономию. Гораздо более важным для Малой Руси стало то обстоятельство, что четыре воеводства – Киевское, Волынское, Брацлавское и Подольское – отошли непосредственно к Польше. Эти земли иногда назывались Украиной (заметим, и по-польски, и по-русски звучит одинаково). Юго-восточные воеводства для Польши также были окраинной территорией, как и для жителей Московского царства.

Результаты присоединения к Польше были парадоксальными. Начался бурный хозяйственный и демографический подъем, продолжавшийся свыше полувека. Возникли тысячи деревень, слобод, хуторов. Появилось до 300 новых городов (другое дело, что в большинстве своем это были небольшие поселения, имевшие менее 100 дворов). При этом большинство из этих «новых» городов существовали со времен древних полян. Другое дело, что теперь эти поселения окружались стенами и получали определенное самоуправление. Некоторые из новых населенных пунктов ставились на старых городищах селений домонгольской Руси. Так, князьями Вишневецкими был отстроен Корсунь, также Вишневецкие восстановили сожженный еще в 1239 году город Лубны. На месте сожженного татарами древнерусского городка возник город Чигирин (название образовалось от татарского собственного имени Чигир), игравший важную роль в истории

Приднепровских земель в XVI–XVII веках. На месте древнего городища в 1575 году возник город Батурин (носивший имя короля Стефана Батория).

Наконец, появились и действительно новые города. В 1571 году был построен Кременчуг, в 1616 году – Умань, в 1633 году – Смела. Также в эту эпоху возникли Миргород, Кобеляки, Зеньков, Гадяч, Оржица и ряд других известных городков Малороссии.

Быстро росло население и большинства «старых» городов. Киев вновь пережил короткий расцвет. По переписи 1571 года в Киеве насчитывалось уже 40 тыс. домов. При этом Киев оставался разделенным на три исторические части: Верхний город, Подол и Печерск. Были восстановлены многие церкви и монастыри, разрушенные еще при монголо-татарском нашествии. Выдающуюся роль в культурном подъеме Киева в первой половине XVII века сыграл киевский митрополит Петр Могила. Именно он был инициатором восстановления Софийского и Успенского соборов, церкви Спаса на Берестове – древнейших памятников Киева. Именно им было основано первое в городе высшее учебное заведение – Киево-Могилянская академия.

Если в эпоху Ярослава Мудрого Киев строился по плану, то теперь в городе преобладала совершенно хаотическая застройка, как и в большинстве городов Европы. Подавляющее большинство киевлян были русинами. Об этом свидетельствуют упорно сохраняющиеся ими русские обычаи. Как писал побывавший здесь в 1584 году львовский купец Груневег, каждый двор имеет сад, огород и строения для скота. Особенно уроженца европеизированного Львова поразило то, что в домах киевлян были собственные бани. «Они топят в них почти каждый день наподобие московитов, которые постоянно купаются», – отмечал он[35]35
  http://comments.ua/life/221759-litso-kieva-zarisovki-goroda.html


[Закрыть]. Большинство киевских улиц не имели названий, в ратушных книгах нередко просто указывались только имена владельцев домов. Из-за частых пожаров топография Киева активно менялась, что объясняет неупорядоченность застройки и отсутствие названий улиц.

Общая численность населения Поднепровья составляла к середине XVII века 550 тыс. человек. Примерно столько же проживало в Брацлавском воеводстве, занимавшем часть земель прежнего Киевского княжества (ныне – основная часть Винницкой области).

В чем же причина такого подъема? Сказалось ослабление татарской опасности, вызванной деятельностью окончательно сложившегося к этому времени казачества. Кроме того, польские власти также больше внимания уделяли защите украинных земель, чем Великое княжества Литовское. Разумеется, опасность не исчезла. Эрих Ласота, представитель Австрийской империи, проезжая в 1594 году в Запорожье, отмечал, что «каждый из крестьян, отправляясь в поле, нес на плечах своих ружье и прицеплял сбоку саблю или тесак»[36]36
  Василенко Н. История Западной Руси и Украины. М.: Центрпо-лиграфмаш, 2015. С. 125.


[Закрыть]. Впрочем, на степной границе быт и ранее был сильно военизирован. Теперь хоть стало больше покоя и можно было заняться своим хозяйством. Стабильность на границе вызвала и демографический взрыв общества, которое отличалось высокой рождаемостью.

Но наряду с высоким естественным приростом весьма существенную роль в быстром росте населения стала играть миграция на берега Днепра из других регионов Малой и Белой Руси. При этом осуществлялись сразу две колонизации: народная и шляхетская. Множество крестьян двинулись на плодородные и, как им казалось, «ничейные» земли. Размах добровольных (и часто незаконных) переселений из Галичины и Волыни действительно был высок. Согласно данным судебных книг, учитывавших беглых крепостных, в первой половине XVII века жители покинули 2000 сел Галицкого и Холмского воеводства, уйдя на восток. По документам Каменец-Подольского суда 1603–1624 годов зафиксирован побег 9502 семей с Русского (Галицкого), Подольского, Волынского и Белзского воеводств. Гораздо больше переселенцев оказались неучтенными. Хотя не все переселенцы ушли на Киевщину, многие двигались дальше на восток, в пределы Московского царства, в Слободскую Украину, но все же большинство из них осели в Поднепровье.

Одновременно проходила колонизация приднепровских земель польскими магнатами и шляхтой. Законом 1590 года территория к югу и юго-востоку от Белой Церкви (то есть большая часть Украины) была объявлена «пустыней». Королю было предоставлено право раздавать эти земли польским магнатам и шляхте, причем местные крестьяне попадали в крепостную зависимость от польских феодалов. Захват земель проходил в условиях ожесточенной борьбы из-за нее между самими феодалами. Паны и шляхтичи совершали «наезды» на имения друг друга, грабили и жгли деревни своих соседей, от чего в первую очередь страдали крестьяне. Магнаты объявляли крепостными жителей якобы «пустынных» мест (хотя крестьяне могли жить здесь веками на протяжении многих поколений). Таким образом, когда речь шла о строительстве польскими магнатами городов, сел и поместий, надо учитывать, что большинство этих населенных пунктов и ранее существовали. Тем не менее определенная организованная колонизация все же проходила. Плотность населения в Поднепровье была небольшой, и магнаты и шляхта переселяли на новые земли, в свои новые владения крепостных с Волыни и Галичины. В свое время польский историк Карл Шайноха даже заявлял, что Украина – добыча польского плуга (Zdobycze pluga polskiego). Но плуг-то был русским, хотя сам пахарь часто являлся собственностью польского помещика.

Кроме крестьян, на берега Днепра потянулись и мещане. Короли давали определенные льготы жителям новопостроенных городов. Так, «яко люди украинные» были полностью освобождены от уплаты торговой пошлины на всей Речи Посполитой купцы Канева, Черкасс, Переяслава, Брацлава, Белой Церкви[37]37
  Яковенко Н. Очерк истории Украины в Средние века и раннее Новое время. М.: НЛО, 2012. С. 319.


[Закрыть].

Одной из причин хозяйственного подъема украинных земель на Днепре была особая ситуация в Европе. Переживавшая подъем мануфактурной промышленности, Западная Европа нуждалась в сельскохозяйственной продукции, особенно хлеба, а также леса, смол, кожи, льна. В результате страны Восточной Европы, в том числе Польша, стали активно развивать фольварки. Так называлось крупное помещичье хозяйство, производящее продукцию на рынок. В сущности, фольварк во многом напоминал плантационное хозяйство в колониях, поставляя сырье для метрополии. При этом восточноевропейские страны также стали нуждаться в большом количестве рабочей силы. Результатом явилось «вторичное закрепощение» крестьян в Восточной Европе. Но восточноевропейское крестьянство оказывается в новых условиях не просто возвращенным в своем социальном статусе в Средневековье. Если ранее, в самом глубоком феодализме при господстве натурального хозяйства взаимоотношения между господином и крепостным регулировались вековыми обычаями, то теперь барину требовалось все более и более произвести и продать, при этом помещики жаждали все больше и больше потреблять. Все это придало особо жесткие черты эксплуатации крестьян и особую ожесточенность социальной борьбы. В Малой Руси, особенно на Днепровской украйне, где почвы были особенно плодородными, эксплуатация крестьян приняла наиболее свирепый характер. Но при этом в краю, где все население было вооружено, сопротивление было более упорным. Навязывание крепостничества вызвало целую полосу казацких восстаний, почти непрерывно продолжавшихся на протяжении 40 лет. В основном поляки торжествовали. Часть казаков ушла в пределы Московского царства, большая часть сосредоточилась за Днепровскими порогами, где возникла легендарная Запорожская Сечь. В целом к середине XVII века казачество окончательно стало и образом жизни, и особым социальным статусом, и даже понятием географическим, тесно связанным с Сечью. Хотя «показачиться» мог каждый, но все же возникла ощутимая разница между казаком и крестьянином. При этом внутри казачества все более ярко выступали противоречия между казачьей голытьбой – «сиромахой» – и старшиной, стремящейся получить права шляхты. В дальнейшем не случайно старшина будет раз за разом предавать русское дело, а народные массы всегда будут за Москву, единую православную Русь.

Королевские власти колебались между идеей уничтожения казачества как класса с превращением казаков в крепостных и стремлением использовать ратные способности казачества в своих интересах. В 1570-х годах было создано так называемое Реестровое казачье войско. Название происходит от особого списка, в который были внесены имена казаков на королевской службе. Реестровые казаки получили особый сословный статус, что ставило их положение шляхты. Во главе реестровцев стоял особый гетман. Польские власти должны были сквозь пальцы смотреть на православную религию казаков. Впрочем, реестровых казаков было немного, королевская казна была пуста, и жалованье казакам выплачивалось нерегулярно. Магнаты и шляхта смотрели на реестровых казаков как на потенциальных мятежников. Таким образом, создание реестрового казачества сыграло роль в определенном расколе между казаками, внесенными в реестр, и основной массой казачества.

Еще больше запутали ситуацию и изменения в этническом развитии Поднепровья. Помимо появления большого числа поляков, которые чувствовали себя полными хозяевами страны, изменилась и социальная роль старых знакомых киевлянам евреев. Из евреев состояла большая часть городского населения, занимавшаяся ростовщичеством, торговлей, содержанием кабаков. Кроме того, учитывая презрение благородных панов к работе, евреи в основном были управляющими шляхетских имений, нещадно эксплуатировавшие православное крестьянское «быдло». Не случайно возникла поговорка: «Нет пана без Абрама». Сплоченные и организованные евреи достаточно быстро вытеснили русское население почти из всех видов городской деятельности и экономически подчинили себе деревню, став арендаторами или управляющими большинства панских имений. На селе именно евреи были сборщиками налогов, арендовали корчмы и мельницы. Не случайно автор еврейской хроники времен Хмельниччины Натан Ганновер вспоминал слова Богдана Хмельницкого накануне восстания: «Мало того, что нас поработили паны, ведь даже племя, наиболее униженное среди всех народов, владычествует над нами»[38]38
  Яковенко Н. Очерк истории Украины в Средние века и раннее Новое время. М.: НЛО, 2012. С. 442.


[Закрыть].

Поскольку религия запрещала верующим иудеям возделывать «землю изгнания», то понятно, что евреи в Малой и Белой Руси сельским трудом не занимались. Не случайно евреи в основном жили в городах или местечках – сельских населенных пунктах, жители которых, однако, не пашут землю. На государственную службу иудеев также не принимали, поскольку они не могли принести присягу верности христианскому государю. Зато христианство осуждает ростовщичество, которое, напротив, очень уважаемое занятие у иудеев. Понятно, что именно ростовщичество, шинкарство, торговля стали еврейскими занятиями в крае.

Государственная несостоятельность Литвы и Польши во многом была вызвана именно тем, что в этих странах, включая западнорусские земли, евреи фактически задушили зарождавшиеся городские средние слои. Задолжавшее и заложившееся еврейским кредиторам благородное шляхетство всю свою энергию тратило на дальнейшее ограбление своих крепостных, разоряя их и тем самым свою страну.

Наконец, для жителей Украины в те времена самым важным из всех вопросов был вопрос религиозный. Господствующий класс все больше становился католическим. Если паны издевались лишь телами зависимых от них русских, то католическая церковь пыталась вытравить из народа Западной Руси его русскую душу. Каких только ухищрений не придумывали в Ватикане с целью окатоличивания русских! Только католик мог занимать даже самые незначительные административные должности, получать образование в университетах и коллегиумах Речи Посполитой. Существовало множество оскорбительных для православных запретов и ограничений, одно перечисление которых займет много места. Впрочем, все то же самое, лишь с поправкой на технологические достижения XXI века, существует в отношении русских в новоявленных постсоветских «государствах». Но особым успехом в обращении католики похвастаться не могли. Сами католические священники не пользовались ни малейшим авторитетом. Папский посланник в Киеве Козимо де Торрес в отчете 1622 года жаловался, что русины «завидев латинского ксендза, плюют на землю от ужаса и отвращения»[39]39
  Там же. С. 299.


[Закрыть]. Даже орден иезуитов не мог действовать в Киеве из-за сопротивления православных и своей резиденцией сделал город Фастов.

Видя, что просвещенные и имущие слои в Малой и Белой Руси почти полностью стали ревностными католиками, а простой народ упорно держится за православную веру отцов, Ватикан и его знаменитый Орден Иезуитов решили окатоличить православных не мытьем, так катаньем. С этой целью была создана существующая и поныне на Западной Украине так называемая греко-римская, или же униатская, церковь, сохранившая большинство православных обрядов, но подчинившаяся римскому папе. Церковная уния была провозглашена иерархами-вероотступни-ками на церковном соборе в Брест-Литовске в 1596 году. Среди этих предателей был и киевский митрополит Михаил Рогоза. Но вскоре униатские пастыри остались без паствы. Большинство русского населения Малой и Белой Руси отказалось признавать унию. Среди них были лишь несколько иерархов и один из магнатов – православный князь Константин Острожский.

Киев стал центром сопротивления униатству. Киево-Печерская лавра отказалась подчиняться униатскому митрополиту и даже сумела добиться своей самостоятельности на польском сейме. Архимандрит Елисей Плетенецкий, уроженец Галичины, организовал в Лавре типографию и братскую школу. С помощью казаков Плетенецкий в 1613 году отбил имения Лавры, ранее конфискованные униатами. В Киев был направлен униатской верхушкой управлять церковными делами Антоний Грекович, который в начале 1618 года пытался захватить Михайловский Златоверхий монастырь. Но казаки просто утопили Грековича в Днепре, с грубым юмором заявив, что «под лед подсадили воды попить». Позднее казаки убили униатского сборщика податей Оклинского, униатского священника Юзефовича и др.

В 1620 году благодаря казакам и православным братствам иерусалимский патриарх восстановил православную иерархию, назначив митрополитом Киевским Иова Борецкого, который ранее был руководителем православной братской школы. Кстати, Борецкий был уроженцем Галичины. Постепенно почти все униатские приходы и церкви начали возвращаться к православию. В 1633 году польское правительство вынуждено было признать православие. Униатство не исчезло, при этом за пределами Киевщины в условиях сильных позиций латинского католического духовенства многие православные предпочитали формально признать унию, сохранив православную обрядность.

Выдающуюся роль в возрождении православия во всей Западной Руси сыграл митрополит Петр Могила, занимавший свой пост в 1632–1647 годах). Выходец из семьи молдавских князей, новый митрополит благодаря своей энергии и организаторским способностям вернул православной церкви прежнее видное место. Понимая значение науки, Могила превратил возникшую ранее Киевскую братскую школу в Академию – высшее учебное заведение университетского типа. В 1643 году митрополит Петр Могила напечатал текст молебна с поминанием небесных заступников – «в Малой Руси просиявших». Таким образом, католический и униатский натиск был отбит. Это, впрочем, не обещало спокойствия в будущем. Взаимоотношения между православным русинским большинством и католическо-униатским господствующим меньшинством обострялись все больше.

Весь этот клубок противоречий рано или поздно должен был закончиться взрывом.