Текст книги "Меченые"

Чуб появился в Ожском замке неожиданно, воспользовавшись одному ему известным подземным ходом. Тор неоднократно пытался выяснить, каким путем капитан проникает в его дом, но, облазив все подвалы, так ничего и не обнаружил. Расспрашивать Чуба он не хотел, тот мог расценить его любопытство как недоверие. Капитана меченых сопровождали два сержанта, Леденец и Шорох. Леденец, рослый широкоплечий малый с насмешливо прищуренными глазами, довольный произведенным эффектом, добродушно улыбнулся товарищам. Шорох, стройный меченый с кошачьей гибкостью в движениях, стремительно обежал глазами все закоулки зала и лишь затем поприветствовал присутствующих.

– Ты под стол загляни, – посоветовал Ара.

Леденец захохотал, Чуб улыбнулся, и только Шорох остался невозмутим. В его обязанности входило обеспечение безопасности капитана меченых, а Шорох был человеком долга.

Тор, встревоженный исчезновением Лося, встретил капитана без обычного радушия. Молча он протянул руку Чубу и даже не поморщился от сильного пожатия. Капитан с удовольствием отметил про себя, что Тор не уступает силой своему отцу.

– Рассказывай, – Чуб удобно устроился в дубовом кресле, жалобно заскрипевшем под его мощным телом, и с наслаждением вытянул натруженные ноги.

– Лось пропал. – Тор остался стоять, глаза его грустно смотрели на капитана.

Глаза Гильдис. У Туза глаза оставались холодными, даже когда он улыбался. Да и чувства свои Туз скрывал более умело. Тор сильно проигрывал своему отцу в решительности. Что значит воспитание вне стен Башни. Нынешнее поколение меченых не знало тисков жесточайшей дисциплины, через которые прошел Чуб. И результат налицо: даже такой великолепный материал, как Тор, дает слабину при первом же серьезном столкновении с действительностью. Неужели он, капитан, ошибся, дав возможность этим крикунам вырасти без неусыпного надзора молчунов? Чуб вспомнил собственное детство и поморщился – он разделял ненависть своего сержанта к молчунам, но, в отличие от Туза, понимал, что без них Башне не бывать. Ожские меченые были его резервом в предстоящей борьбе с молчунами за реальную власть над Башней, а то, что эта борьба скоро разразится, он не сомневался.

– Знаю, что пропал. – В голосе Чуба не было и тени сочувствия, на которое рассчитывал Тор. – Какие ты принял меры к розыску?

– Мы облазили всю округу, но никаких следов не обнаружили, – пояснил Рыжий.

– Молодцы, – насмешливо похвалил Чуб. – Если бы я не появился в замке – вы бы так и продолжали рыскать по Ожскому бору, высунув языки? Лось не младенец, чтобы заблудиться в трех соснах. Кому было выгодно исчезновение Лося? Кто точил на него зуб? Что тебе известно об агентах серого ордена?

Тор угрюмо отмалчивался. Ему не нравился тон капитана, в душе закипало раздражение и против Чуба, и против самого себя.

– Кто натравил тебя на Ульфа?

Глаза Тора плеснули яростью. Чуб наблюдал за ним с интересом: похоже, он недооценил мальчишку – в нем был огонь. Жаль только, что вырывался этот огонь не тогда когда нужно, и грозил спалить не того, кого требовалось! Чуб неожиданно рассмеялся.

– Ладно, – сказал он, обводя глазами притихших меченых, – я вовсе не хотел обидеть тебя, Тор, но вам пора уже научиться различать, где друг, а где враг.

– О смерти отца мог бы рассказать мне ты, но не сделал этого.

Смерть Ульфа не огорчила капитана меченых, рано или поздно его все равно пришлось бы убрать. А вот что касается обстоятельств смерти Туза, то у Чуба были обязательства перед Гильдис, нарушать которые он не торопился. Но случилось то, что случилось. Скорбеть о смерти отравительницы капитану меченых не пристало, но просто Чубу было почти жаль эту женщину. Со смертью Гильдис ушло что-то важное из его жизни, оборвалась еще одна нить, связывающая его с прошлым, страшным, трагическим и горьким, Оставалось настоящее, оставался и долг перед павшими, который надо оплатить с лихвою.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Бьерн Брандомский, – нехотя отозвался Тор.

Чуб только головой покачал: мог бы и сам догадаться. Брандомскому мешал Ульф, и он устранил его с редким изяществом. У Бьерна есть чему поучиться даже капитану меченых.

– Как звали индюка, которого Лось отправил на тот свет?

– Сивенд Хаслумский, – с готовностью подсказал Чиж.

Надо полагать, родственник Бента Хаслумского, первого министра короля Рагнвальда. У Чуба были свои осведомители в Бурге, в том числе и при королевском дворе. О владетеле Бенте говорили как о человеке хитром и умном, но сын, видимо, оказался не в отца, коли дал себя устранить столь простым способом.

– Что еще примечательного случилось за это время?

– Ара видел недавно чужака в замке, – вспомнил Рыжий. – Он разговаривал с Данной.

Чуб нахмурился: неужели Чирс затеял свою игру, не поставив его в известность? Или горданцу просто захотелось увидеться с сестрой? Вообще-то сентиментальность не в характере Чирса, но кто знает, что связывает брата и сестру, выросших на чужбине и растерявших всех своих родных, у Чуба не было сестры и не могло быть, но чувство потери ему хорошо известно, и он много бы дал, чтобы после той страшной бойни уцелел хоть кто-то из его друзей. Будь она проклята, эта Гильдис! Если бы не память о друге и не маленький Тор – Чуб расплатился бы с ней полной мерой. Все могло быть по-другому. Все.

– Высокий, смуглый, с маленьким шрамом над верхней губой? – спросил капитан.

– Смуглый, – кивнул головой Ара, – не слишком высокий и не слишком молодой – седина в волосах.

«Значит, не Чирс», – с облегчением подумал Чуб. Не то чтобы он не доверял горданцу, но кое-какие сомнения на его счет питал. Впрочем, дело не в Чирсе, а, видимо, в самом Чубе, который не мог себя заставить поверить даже молчунам. Наверное, только Лосю он верил всегда и во всем, но Лось еще мальчишка, что он и доказал самым нелепым образом.

– А что говорит девчонка духов?

Владетель Нидрасский помалкивал, нервно покусывая белыми зубами заросшую темными усиками верхнюю губу. Похоже, он унаследовал от отца роковую слабость к женщинам. Жаль, если это так. Сам Чуб мог с полной уверенностью сказать о себе, что ни одна из женщин, родивших ему детей, не затронула его сердце. Даже та, которая родила ему старшего сына Резвого, который сейчас стоит в метре от капитана, не подозревая, что смотрит на своего отца. Так лучше и для Резвого, и для Чуба. Так лучше для Башни. Хватит меченым одной ошибки Туза – благородного владетеля Нидрасского. А Чирса надо предупредить. Храмовники, похоже, вычислили Данну и теперь пытаются через нее выйти на брата. Надо обязательно выяснить, с кем они установили связь в Лэнде. Вряд ли это Гоонский бык, его молчуны контролируют ежедневно и ежечасно. А вот Труффинн Унглинский совсем другое дело. Возможно, именно под влиянием храмовников у серого ордена прорезался такой интерес к Ожскому замку – ключ от границы, как никак.

– Чужака я беру на себя, – Чуб посмотрел на Тора, – а Лось – это твоя забота, владетель Нидрасский. Пора тебе познакомиться с серыми, уж слишком активно они орудуют в последнее время в Приграничье. Настолько активно, что напугали даже Гоонского быка, и на сегодня серые для него опаснее меченых. Это обстоятельство обязательно нужно использовать. Вы поедете в Бург вместе с Эйриком Маэларским. Гоонскому нужны союзники. Ваша задача – навербовать их как можно больше среди нордлэндских владетелей. Золота не жалей, – Чуб небрежно кивнул на тугой мешок, приваленный к ножке стола, – хотя, думаю, и без подкупа найдется немало желающих поцапаться с королем Рагнвальдом. Серые здорово прищемили хвост благородному сословию Нордлэнда. Если вам удастся стравить владетелей с королем – это значительно облегчит нашу задачу здесь. Думаю, что серым Лось нужен только для того, чтобы возбудить чернь против еретиков Приграничья, но мы еще посмотрим, чей козырь старше.

Чуб исчез столь же стремительно, как и появился, оставив в душе Тора чувство неуверенности и тревоги. Тор не мог избавиться от ощущения, что капитан меченых сказал ему далеко не все и что Лэнд стоит на пороге важных и трагических событий. Возможно, ответ на все вопросы он найдет в Бурге. Однако Тору почему-то казалось, что ключ к разгадке происшедших и грядущих событий находится у Чуба и он унес его с собой, не показав своему союзнику.

Часть третья
СЕРЫЙ ОРДЕН

Бург не понравился Тору. Возникший на руинах древнего мира, он терялся среди грандиозных развалин, точно живой и грязный гном среди величественных и мертвых статуй, гордых своей незапятнанной чистотой. Тонкая пленка плесени на гробнице погибшего мира. Мира необъятного и неповторимого, близкого и невероятно далекого, останки которого можно потрогать руками, наслаждаясь ушедшей сказочной мощью, но нельзя воскресить во всем былом великолепии. Тор был оскорблен цинизмом нынешнего поколения, осквернившего чистоту прежнего мира ничтожностью собственных устремлений.

Шум и гвалт, поднятый снующими по грязным улочкам оборванцами, мог вывести из равновесия кого угодно, а Уж тем более меченых, с детства привыкших к строгой торжественной тишине Ожского бора да тихому шелесту волн бескрайнего озера Духов.

Буржцы строили свои дома из обломков старых зданий, не слишком заботясь о красоте и соразмерности возводимых построек. Город представлял собой невероятную мешанину из грязных лачуг, наспех сляпанных из подвернувшегося под руку древнего храма, и каменных зданий прежнего мира, кое-как перестроенных в соответствии с потребностями их новых владельцев.

Эйрик Маэларский, не раз бывавший в Бурге, указал Тору на мрачный замок, взгромоздившийся на высокий Холм, почти в самом центре города. Замок был обнесен внушительных размеров стеной из массивных каменных глыб, спрессованных собственной тяжестью и бременем убежавших лет. Замок был уродлив и выделялся нелепым грязным пятном даже на фоне других неказистых зданий Когда-то замок был окружен рвом, но со временем ров все более зарастал грязью и мусором, которые местные жители без стеснения вываливали под королевские окна.

– Неопрятно живут людишки, – заметил Рыжий, брезгливо оглядываясь по сторонам.

Белобрысый мальчишка лет десяти – двенадцати в разодранной до самого пупа, когда-то, вероятно, белой рубахе показал меченому язык. Рыжий, недолго думая, огрел озорника плетью. Белобрысый завыл диким голосом, призывая на голову чужака все кары небесные. Рыжему стало жаль мальчишку, и он швырнул ему под ноги золотой. Рев мгновенно оборвался – пострадавший с упоением пробовал монету на зуб. Видимо, проверка его удовлетворила, и он одарил меченого ослепительной улыбкой. Оборванцы, встретившие рев белобрысого издевательским смехом, выпавшую на его долю неслыханную удачу посчитали личным оскорблением. Но ругательства, которыми они осыпали Рыжего, только забавляли меченых.

– Что делает с людьми зависть…

Чиж бросил на толпу высокомерный взгляд. Метко брошенный комок грязи, едва не угодивший ему в глаз, сильно подпортил не только физиономию, но и настроение меченого. Он обрушил на толпу град ударов, и, в отличие от Рыжего, совершенно бесплатных. Появление городской стражи остановило побоище. Широкоплечий стражник неосторожно перехватил руку взбешенного Чижа. Меченый злобно ощерился, показав два ряда белых, как пена, зубов, и с такой силой рванулся в сторону, что не ожидавший подобной прыти от невысокого и щуплого на вид юнца стражник вылетел из седла и, гремя доспехами, покатился по земле. Толпа заулюлюкала в предвкушении драки. Товарищи пострадавшего, а их было шестеро, обнажили мечи. Эйрик Маэларский поспешил вмешаться в разгорающуюся свару. Широкоплечий стражник, перемазанный грязью до самых ушей, хотя и остался недоволен, но ссориться с богато разодетым владетелем не решился. Несколько серебряных монет успокоили городскую стражу. Разочарованная толпа охотно расступилась, пропуская надменных всадников. Тор остановился в богатом, но обветшавшем доме владетелей Нидрасских. Дом, сложенный из каменных блоков, мог в случае надобности выдержать серьезную осаду, а высокая каменная ограда, окружавшая его, мало чем уступала стенам иных замков. Видимо, владетели не чувствовали себя в безопасности даже в Бурге.

Меченые с интересом рассматривали богатую коллекцию диковин, собранную прежним владельцем дома Альриком Нидрасским. Зуб, обнаружив непонятный, насквозь проржавевший предмет, с интересом вертел его в руках, прилаживая и так, и этак. После недолгого обсуждения меченые сошлись во мнении, что это старинное оружие.

– Что-то вроде арбалета, – авторитетно заявил Волк.

– Интересно, как бы ты стал стрелять из подобного арбалета? – скептически хмыкнул Ара.

Волк пожал плечами и в задумчивости почесал затылок – вопрос товарища поставил его в тупик. Зуб заметил, что оружие предков, судя по всему, сильно уступало современному. С этим согласились все. И только Сурок отрицательно покачал головой:

– А как же порох?

– Еще неизвестно, кто придумал порох, – не сдавался настырный Зуб. – Может, его придумали молчуны, а на древних они ссылаются для отвода глаз.

Сурок опять покачал головой:

– Молчуны показывали мне древние книги, там упоминается об арбалетах, которые выпускали по нескольку десятков стрел за один раз. Вот такие маленькие стрелы. – Сурок вытянул указательный палец.

– Врешь! – не поверил Ара.

Сурок только рукой махнул. Во всем, что касалось древних, он был среди товарищей непререкаемым авторитетом. Несколько зим подряд он провел с молчунами и многому у них научился. И все-таки меченые Сурку не поверили – стрелы длиною в палец, придет же такое в голову!

Тор с интересом выслушал историю о том, как погиб его дед, ярл Хаарский. Старый слуга охотно показал место, где все это происходило.

– Стрела, угодившая в твоего отца, благородного владетеля Альрика, прилетела вон оттуда, – старик указал на окна мрачного особняка, стоящего поодаль, – потом мы узнали, что там укрывались меченые.

Тор смутился. Владетель Маэларский отвернулся, делая вид, что разговор ему неинтересен.

– А теперь они служат тебе. – Старый слуга осуждающе покачал головой.

– С чего ты взял, старик, что они – меченые? – улыбнулся Эйрик.

– Довелось мне их повидать. Я хоть и стар, да из ума не выжил, память у меня хорошая. И сержанта их помню – в двух шагах от меня был, а потом поднялся в воздух и исчез.

– Как исчез? – не понял Эйрик.

– Колдуны они, меченые-то, – пояснил старик, быстро и мелко крестясь, – вот и этот растворился в воздухе, словно его и не было.

Эйрик рассмеялся, кося веселым взглядом на серьезного Тора.

– А ты не из этих ли будешь? – Старик кивнул в сторону дома, откуда неслись громкие голоса меченых.

– Нет, я с побережья, родственник Гоонского. – слыхал о таком?

Старик кивнул головой и перекрестился:

– Тоже про него говорят много нехорошего – еретик, говорят.

– Все это ложь! – Эйрик встревожился не на шутку.

– Может быть, – неохотно согласился слуга и, бросив на Маэларского настороженный взгляд, побрел к дому.

– Судя по всему, орден решил взяться за нас всерьез, – вздохнул Эйрик. – Если им удастся поднять народ на защиту веры, то нордлэндские владетели не рискнут выступить на нашей стороне. Одно дело – король Рагнвальд, и совсем другое – церковь. Не дай Бог, этот сброд ринется в наши края – в крови захлебнемся.

– Поживем – увидим, – отозвался настроенный более оптимистично Тор.

Вопреки мрачным пророчествам Маэларского, Бент Хаслумский встретил благородного владетеля Тора с распростертыми объятиями. Мимолетно взгрустнув о погибшем сыне, он тут же заверил, что не считает Тора повинным в его смерти.

– Поединок есть поединок, – вздохнул Бент. – На все воля Божья.

Узнав об исчезновении Лося, первый министр только головой покачал: опасное место это ваше Приграничье, да к времена сейчас смутные. Какая-то темная сила словно бы вспарывает некогда накрепко закрытые границы Лэнда и проникает не только в Приграничье, но и в Бург. Хаслумский зябко передернул плечами и тут же перешел к вопросам о здоровье правителя края, ярла Эйнара Гоонского.

– Я думаю, о благородном Эйнаре тебе расскажет его близкий родственник, Эйрик Маэларский.

Хаслумский радостно приветствовал дорогого друга, которого в суматохе встречи не успел разглядеть. Эйрик слегка растерялся от столь бурного проявления чувств, однако достойно ответил благородному Бенту:

– Ярл Эйнар шлет тебе привет и надеется на нерушимый союз Приграничья и Нордлэнда против темных сил, о которых ты только что говорил.

– Какие-нибудь новости с границы? – насторожился Хаслумский.

– При мне письмо ярла к королю Рагнвальду, но я должен вручить его лично.

– В таком случае, я готов представить вас Его Величеству. – Бент возбужденно потирал потеющие руки, поглядывая на молодых людей маслеными от дружелюбия глазами. – Король будет рад вас видеть. Не говоря уже о дамах. – Первый министр позволил себе короткий фамильярный смешок. – Дамы будут просто в восторге.

Тор и Эйрик выразили горячее желание предстать перед королем немедленно, и уж никак не менее горячим было их желание насладиться обществом прекрасных буржских женщин.

– Увы, государь болен, – лицо министра в ту же секунду приняло скорбное выражение, – но ваш покорный слуга всегда готов к услугам, – глаза его весело сверкнули, – и обществом дам вы можете насладиться уже этим вечеров в моем новом дворце.

Владетели выразили горячую признательность благородному Бенту за столь доброе отношение к бедным провинциалам.

– Ну, не таким уж и бедным. – Хаслумский погрозил молодым людям пальцем и одарил лучезарнейшей из своих улыбок.

Эйрик Маэларский не ударил в грязь лицом и отплатил гостеприимному хозяину той же монетой. У более прямодушного и неопытного Тора улыбка получилась много хуже, но и он старался как мог.

– Хитрит, старая гадюка, – сделал вывод Эйрик, когда они наконец расстались с Хаслумским, – все зубы на виду, того и гляди вцепится.

– Зубы выбьем, – пообещал Тор.

– Дай Бог, – покачал головой Маэларский. – Бент – штучка тонкая: за здорово живешь его не возьмешь. Пока он нас не обнюхает, к королю не пустит.

– Зато у нас появляется возможность прощупать настроения нордлэндских владетелей и навербовать сторонников ярлу Гоонскому.

– Твоими устами да мед бы пить, – усмехнулся Эйрик.

Площадь перед новым дворцом первого министра сияла ослепительной чистотой. Бдительные стражи следили, чтобы ни один голодранец не осквернил своим поганым языком чувствительное ухо благородных гостей, прибывающих со всех концов Бурга к досточтимому Бенту. Владетель Хаслумский славился гостеприимством. Хитрый и умный, он привлекал сердца надменных нордлэндских владетелей щедростью задаваемых пиров и любезностью обхождения. За что ему прощали даже участие в подавлении мятежей нордлэндской знати. Впрочем, Бент при подобных передрягах предпочитал держаться в тени, передоверяя другим первые роли в непопулярных кампаниях. Подобная политика приносила свои плоды, и Хаслумский, уже в течение десяти лет служивший верой и правдой королевскому трону, продолжал оставаться своим и в среде владетелей.

Тор и Эйрик, сопровождаемые Арой и Рыжим, появились перед домом Хаслумского в числе последних гостей. Рыжий, разглядев в стайке мальчишек белобрысого знакомца, призывно махнул ему рукой. Белобрысый, который, похоже, не умывался со дня их последней встречи, охотно откликнулся на зов недавнего благодетеля. Рыжий передал дну поводья четырех коней. Белобрысый клятвенно заверил меченого, что выполнит его инструкции буква в букву.

Стража подозрительно косилась в сторону меченых, но пропустила молодых людей во двор беспрепятственно. Прибывающих гостей поражало обилие света во вновь отстроенном дворце владетеля Хаслумского. Огромные залы с высокими потолками освещались тысячами маленьких светильников – новинкой, завезенной из дальних заморских краев. Бент Хаслумский был богат и не находил нужным этого скрывать. Но меченым дворец не понравился: в случае осады его невозможно было удержать.

– Благородный Бент того же мнения и поэтому предпочитает жить в своем старом логове, – усмехнулся ярл Грольф Агмундский, дружески приветствуя земляков.

– Весь цвет Приграничья собрался этим летом в Бурге, – весело захрипел Фрэй Ингуальдский, присоединяясь к своим старыми знакомым и соседям.

– Благородные владетели спешат промотать денежки, полученные за прошлогодний урожай, – усмехнулся Агмундский.

Высокий седой человек с породистым строгим лицом почти в упор рассматривал Тора Нидрасского. Скорее удивленный, чем возмущенный подобной бесцеремонностью, Тор спросил у всезнающего Грольфа:

– Кто этот старик?

– Труффинн Унглинский, – шепотом отозвался тот, – один из главарей серого ордена. Кроме того, он родственник благородного Альрика. Все Нидрасские земли в случае твоей смерти перейдут именно к нему.

– Думаю, Труффинну придется подождать, – засмеялся Эйрик.

– Владетель Унглинский из тех людей, которые способны поторопить судьбу.

Грольф тут же прикусил язык и виновато покосился на Тора, но тот лишь усмехнулся в ответ.

– Прошу внимания благородных гостей. – Бент, сладко улыбаясь, воздел холеные руки над головой. – Чудо с далекого севера – белый медведь.

Владетели недоверчиво загудели – бурые медведи не были для них в диковинку, но вот белый…

Хаслумский, наслаждаясь их удивлением, сделал приглашающий жест, и гости, возбужденно переговариваясь, двинулись гурьбой за поразившим их хозяином. Медведь оказался грязновато-желтого цвета и гораздо более крупным, чем бурые собратья. Острая морда его беспрестанно моталась из стороны в сторону, маленькие глазки злобно следили за столпившимися у края глубокой ямы людьми. Бент постарался создать как можно больше удобств гостям: в освещенном факелами дворе видимость была просто отличной. В нескольких шагах от медведя, отделенный лишь невысоким барьером, сидел человек, не обращавший на почтенную публику никакого внимания.

– Похож на духа, – сказал Ара, внимательно разглядывая небольшую, скорчившуюся в углу ямы фигурку.

Рыжий с сомнением покачал головой.

– Духи бывают разные, – стоял на своем Ара.

– Снежный человек, – разрешил их спор Хаслумский. – Он охотится на этих гигантов вот с таким оружием.

Владетель поднял над головой длинную палку с острым костяным наконечником.

– Не может быть, – возразил Агмундский, – это чудовище раздавит его одной лапой, словно клопа.

Приятное возбуждение охватило владетелей – Бент умел угодить гостям. Десятки лиц склонились над ямой в ожидании кровавого зрелища. Хаслумский передал ненадежное оружие маленькому человечку и брезгливо вытер пальцы о полу богато расшитого кафтана. Снежный человек решительно перепрыгнул через барьер и оказался с глазу на глаз с медведем. Был он не так хрупок, как это поначалу показалось многим. И плечи его были широки, и кривые мускулистые ноги твердо стояли на земле. Палка в его руке, судя по тому, как решительно он взмахнул ею, являлась действительно оружием, а не жалкой игрушкой. Зрители гулом одобрения встретили энергичные действия смуглого представителя далекого и неведомого Северного края, столь отважно бросившего вызов белому чудовищу.

Медведю не понравился посетитель, потревоживший его одиночество. Несколько мгновений он стоял недвижимо, разглядывая наглеца свирепыми глазками, а затем со стремительностью, невероятной для подобной туши, бросился вперед. Человек ловко увернулся от прямого столкновения со зверем, но в последний момент ему просто не хватило места для маневра. Огромная лапа обрушилась на обнаженное плечо храбреца, и он отлетел в сторону, ударившись при этом головой о каменный барьер. Медведь с шумом втянул в себя воздух и медленно двинулся к застывшему в неподвижности телу. Чья-то мощная фигура неожиданно промелькнула у края ямы и решительно оседлала громадную белую тушу. Зверь всхрапнул, словно загнанная лошадь, и стал оседать сразу на все четыре лапы.

Зрители были разочарованы. Меченый помешал заключительному, самому интересному акту драмы. Хаслумский недовольно поморщился, он предпочел бы потерять человека. а не зверя. Рыжий как ни в чем не бывало вытер окровавленные мечи о лохматую шкуру убитого им животного. Легко, словно пушинку, он поднял не подававшего признаков жизни снежного человека и передал своим товарищам.

– Мы попробуем его спасти, – сказал Тор расстроенному хозяину.

Бент рассеянно пожал плечами. Первый министр был огорчен неудачным финалом представления, гвоздя сегодняшнего вечера. Он неодобрительно покосился на Рыжего, но тот проигнорировал первого сановника королевства. Подхватив из рук Ары безжизненное тело, Рыжий двинулся к выходу, тараня толпу мощным плечом. Владетели недовольно косились на наглого меченого, но спешили убраться с его дороги.

– Не думаю, что ваше вмешательство понравилось благородному Бенту, – ехидно улыбнулся ярл Агмундский. – Кровавые зрелища – конек первого министра.

– Надо полагать, он на нас еще отыграется за убитого медведя, – согласился с Грольфом Маэларский.

Хаслумский бросил в сторону провинившихся гостей загадочный взгляд и расплылся в ослепительной улыбке:

– Прошу благородных владетелей к столу.

Владетели с видимым удовольствием откликнулись на этот призыв – время было позднее, и все уже успели изрядно проголодаться.