Текст книги "Меченые"

Рыжий без труда отыскал белобрысого мальчишку, который честно исполнял свой долг в надежде получить хорошую плату и, надо сказать, не ошибся в расчетах – меченый своей щедростью даже превзошел его ожидания.

– Знаешь, где находится дом владетеля Нидрасского?

Рыжий, плохо знавший город, боялся заблудиться в темноте в его узких каменных лабиринтах. Белобрысый с готовностью кивнул нечесаной головой. Меченый пристроил бесчувственное тело на холку своего коня и усадил обомлевшего от восторга мальчишку в седло. Мальчишки с завистью смотрели на своего удачливого товарища. Рыжий отыскал среди них подходящего кандидата и после долгих и нудных расспросов передал ему поводья коней со строгим наказом: непременно дождаться их загостившихся у Бента Хаслумского хозяев. Обиженные недоверием мальчишки в один голос уверили его, что уж свой-то заработок они не упустят, затем и толкутся здесь целый день. Такой способ зарабатывания денег на пропитание слегка удивил меченого, но в чужой монастырь не лезут со своим уставом.

– Тебя как зовут? – спросил Рыжий нового приятеля, когда они после долгих проволочек наконец двинулись в путь.

– Крис, – белобрысый, впервые оказавшийся в седле, с удовольствием привыкал к новым ощущениям.

Рассказывал о себе мальчишка без большой охоты, но все же проговорился, что родного дома у него нет. Рыжий, считавший, что в таком большом городе жилья должно хватать всем, был удивлен не на шутку.

– Был дом, – нехотя пояснил Крис, – да погорели все.

Судя по всему, мальчишка не очень доверял меченому и в любую минуту готов был сползти с седла и броситься наутек.

– Все говорят, что меченые – колдуны. – Крис, похоже, уже жалел, что отправился в ночное путешествие с незнакомым человеком.

– Врут, – возмутился Рыжий, – а ты больше слушай разных болтунов.

Крис дипломатично промолчал, тем более что путешествие приближалось к концу и не успевший притомиться конь уже сворачивал к воротам Нидрасской усадьбы. Крис спрыгнул с коня и по просьбе Рыжего пару раз ударил ногой в окованные железом деревянные плахи, привлекая внимание привратника. Чиж, выскочивший из ворот на стук, не произвел на мальчика особого впечатления: и ростом он не намного превосходил Криса, да и возрастом недалеко ушел.

– Это что еще за гость? – спросил Чиж, глядя на Криса недоверчивыми глазами.

Крис на всякий случай отступил за широкую спину Рыжего и уже оттуда наблюдал, как недовольно морщится меченый.

– Проводи мальчишку в дом, – велел Рыжий.

К удивлению Криса, сердитый Чиж возражать не стал и не слишком любезно подтолкнул гостя ладонью в спину. Дом владетеля Нидрасского поразил Криса своим великолепием: никогда в жизни ему не доводилось видеть таких огромных залов. Отделанное серебром и золотом оружие слепило глаза. Тяжелая мебель, украшенная затейливой резьбой, казалось, предназначалась для великанов, а не для обычных людей. Крис как зачарованный миновал несколько помещений, не встретив ни единой живой души. Огромные зеркала равнодушно отражали его испуганное лицо. Чиж куда-то исчез, оставив гостя в полном недоумении. Крис вдруг вспомнил рассказы о зачарованном замке меченых, где пропадают без следа христианские души, и перетрусил не на шутку.

– Эй, малый, – смуглый, с резкими чертами лица, высокий человек стоял перед Крисом, – ты что здесь делаешь?

Появление смуглого человека было столь неожиданным что мальчик едва не закричал от испуга.

– Его Рыжий привел. – Чиж вынырнул неведомо откуда – еще секунду назад его в комнате не было, в этом Крис готов был поклясться.

– Город хорошо знаешь?

Крис кивнул головой. Он горько сожалел, что переступил порог этого страшного колдовского дома, и все чаще оглядывался на дверь. Подошли еще несколько колдунов, молодых, но, как показалось Крису, сердитых.

– Думаешь, ему можно доверять? – спросил меченый в небрежно наброшенной на плечи черной, как сажа, куртке.

– Продаст, – уверенно отозвался Чиж, который минуты не мог постоять на месте и все время мотался по залу, словно потерял что-то важное и никак не может отыскать. Крис следил за ним с возрастающим страхом. Ему вдруг пришло в голову, что маленький злой колдун предложит сейчас зажарить случайного гостя на ужин. И в этом не будет ничего удивительного, поскольку о меченых давно идет слава как о самых отчаянных людоедах. Крис так испугался, что прошло даже сосущее чувство голода, которое преследовало его с самого утра.

– Тащите его на кухню, – сказал смуглый, – пусть его там помоют и на…

Закончить Сурок не успел – мальчишка вдруг взвыл дурным голосом и рванулся вперед с такой стремительностью, что пытавшийся его задержать Чиж промахнулся и едва не врезался головой в зеркало. Однако далеко убежать Крису не удалось: он был подхвачен неведомой силой и повис в воздухе, болтая босыми грязными ногами.

– Что у вас происходит?! – услышал он веселый голос у самого своего уха.

Крис приоткрыл один глаз: молодой владетель держал его за ворот, словно нашкодившего котенка, удивленно разглядывая насмешливыми, зелеными, как трава, глазами.

– Дикарь какой-то, – обиженно проворчал Чиж, потирая ушибленный в суматохе локоть.

Спаситель Криса засмеялся и опустил перепуганного мальчишку на грешную землю.

– Рассказывай, – приказал он.

Молодой владетель внушал доверие. Был он высок ростом, широк в плечах, а верхняя с темной полоской усов губа была приподнята в улыбке, обнажившей крупные, белые, как свежевыпавший снег, зубы.

– Они собирались меня съесть. – Глаза Криса были круглыми от страха.

Меченые на миг оцепенели, а потом разразились хохотом. Рыжий, наконец-то появившийся в зале, выручил Крисa из затруднительного положения.

– Пусть поживет у нас, – предложил меченый своим товарищам, – а там увидим, можно ли ему доверять.

Жизнь среди колдунов-меченых оказалась не такой уж скверной. Криса сытно накормили и выдали новую одежду, предварительно помыв в большой лохани. Процедура не слишком приятная, но в награду за терпение он получил первые в своей жизни сапоги и роскошный, украшенный серебром пояс с узким длинным кинжалом на нем. И хоть ноги, не привычные к обуви, отчаянно болели, Крис был почти счастлив.

– Ты о пленном меченом ничего не слышал? – спросил его владетель Тор.

Крис наморщил лоб, честно пытаясь припомнить. О меченом он не слышал ничего, зато слышал о колдуне, пойманном в Ожском бору, который напускал порчу на скот и воровал маленьких детей в окрестных деревнях. Колдуна, закованного в железо, держали в замке Хаслумского под усиленной охраной.

– А как чужак, – спросил Тор у Рыжего, – сказал что-нибудь?

– Наверное, скажет, когда очнется, – пожал плечами меченый.

Незнакомец очнулся только на следующий день утром. Лицо его приняло более-менее осмысленное выражение. Облик склонившихся над ним людей если и удивил чужака, то вида он не подал. Ни один мускул не дрогнул на его смуглом лице, а потускневшие от боли глаза смотрели на Меченых без вызова, но твердо.

Народ Хоя, так звали чужака, обитал далеко на севере от Лэнда. Точное местонахождение своей страны он указать не смог, а может быть, Тор не сумел разобраться в его объяснениях. Хой говорил медленно, с трудом подбирая чужие слова. Из того, что разбирали меченые, сложилась довольно странная картина. Народ Хоя был немногочисленным и кочевал по заснеженным равнинам севера, промышляя в основном охотой на морского зверя. Кто эти таинственные животные, меченые понять так и не смогли, а то, что с большим трудом нарисовал на дощечке углем Хой, выглядело уж очень фантастично. А в размеры этого монстра и поверить было трудно. Хой, однако, стоял на своем, и его неожиданно поддержал Сурок, припомнивший рисунок загадочного животного в одной из древних книг. Скептически настроенный Ара только хмыкал по поводу рассказов Хоя и Сурка. Тор тоже не верил, но слушал внимательно. Хой поведал о трагедии, случившейся с его народом. В ту зиму они откочевали далеко к югу, к черте древних, покинутых столетия назад городов. И вот когда почти все мужчины поселка были на охоте, в стойбище нагрянули незваные гости. Жизнь на Севере суровая, в одиночку там не выжить, и народ Хоя всегда делился всем, что имел, с гостями, зваными и незваными. Встречи между родами случались нечасто и всегда отмечались как праздник. Происходил обмен товарами, продуктами и девушками, которые охотно уходили в новую семью. Люди, пришедшие в тот трагический день в поселок, товар на обмен не предлагали, женщин с ними не было, это были рослые сильные мужчины, извергающие молнии из железных арбалетов.

Услышав о молниях, Тор удивился и переспросил Хоя, правильно ли он его понял, однако чужак стоял на своем. Зуб выскочил из комнаты и вернулся через минуту с непонятным предметом в руках из коллекции Альрика Нидрасского. Хой подтвердил, что этот предмет похож на извергающие молнии железные арбалеты пришельцев. В доказательство правдивости своих слов он указал на шрамы, обезобразившие его правое плечо. Шрамы действительно мало походили на след, оставленный стрелой или мечом.

Тор задумался: оружие древних не пропало бесследно, и существуют люди, способные им управлять. Почему пришельцы напали на мирное стойбище, Хой не знал. Скорее всего, они пришли в покинутый город, расположенный поблизости, и на племя Хоя наткнулись случайно. Хой с сородичами попытались отомстить пришельцам за убитых стариков, женщин и детей, но были истреблены. Уцелел, видимо, один Хой, который попал после долгих скитаний в Нордлэнд. Местные жители приютили его, а через несколько месяцев нагрянули люди Хаслумского и отправили чужака в Бург вместе с пойманным медведем.

История, рассказанная Хоем, поразила Тора. Мир, такой устойчивый и привычный, расширялся до невероятных размеров и таил в себе такие неприятные неожиданности, о которых даже думать не хотелось. Но думать надо, чтобы не оказаться захваченными врасплох чужой враждебной силой, как это случилось с племенем Хоя. Тор довольно часто встречался с духами, был даже несколько раз в их поселениях, правда, не на островах, а на берегу близ границы. Сталкивался он и со степняками, лихими наездниками и отчаянными головорезами. Но оружие кочевников и духов если и отличалось от лэндовского, то только в худшую сторону. Здесь, в Бурге, он уже успел столкнуться с торговцами, которые приплыли с далеких островов по Большой воде. Торговцы держались с достоинством, на вопросы отвечали уклончиво, но в этом было скорее нежелание открывать свои секреты возможным конкурентам на торговых путях, чем высокомерие уверенных в своем превосходстве людей. Из Вестлэнда доходили до Приграничья слухи о морских разбойниках. Чуб как-то сказал, что меченые уже имели с ними дело и изрядно их потрепали. Нет, с этой стороны вряд ли можно было ожидать неожиданности в ближайшее время. Правда, в Бурге ходили слухи о пришельцах с далекого юга, но слухи эти были туманными и передавались шепотом, словно люди кого-то опасались. Раньше Тор не придавал подобным слухам особого значения, чего-чего, а сказок о неведомых странах хватало и в Нордлэнде, и в Приграничье, но рассказ Хоя заставил его изменить свою позицию. Чужой мир все решительнее проникал сквозь границы Лэнда, и, похоже, будет очень непросто остановить это продвижение. Да и надо ли останавливать? Может быть, наоборот, двинуться навстречу опасности?

Словно бы в ответ на эти мысли Тора, Сурок предложил по возвращении в Приграничье договориться с Чубом и послать экспедицию в неведомые земли.

– Нельзя же вот так сидеть и ждать, пока брошенный неведомо чьей рукой камень свалится тебе на голову.

– А почему ты думаешь, что Чуб сам не додумался до этой простой мысли? – Рыжий насмешливо посмотрел на Сурка. – Ведь капитан даже не удивился, когда Ара рассказал ему о чужаке, по-моему, он знает о том мире гораздо больше, чем говорит нам.

Тор был согласен с Рыжим. Чуб много знает и, что еще важнее, наверняка готовит сюрприз своим врагам. Однако вслух Тор на эту тему распространяться не стал.

– Надо бы со своими делами разобраться, а потом уже лезть в чужие, – махнул рукой Ара.

– Как бы эти чужие дела вскоре не стали нашими, – возразил Сурок.

– С освобождением Лося в любом случае следует поторопиться, – заметил Рыжий, возвращая друзей к делам насущным, – тем более что теперь мы знаем, где он находится.

– Надо захватить Бента и потрясти его как следует. – Волк, как всегда, был настроен решительно. – В крайнем случае, обменяем его на Лося.

– Слишком уж это похоже на объявление войны, – предостерег рассудительный Сурок. – А потом, Крис мог и ошибиться, или, точнее, ошибаемся мы. Этот колдун вполне может оказаться несчастным смердом, угодившим в лапы серых.

– Давайте выясним, точно ли это Лось находится в замке Хаслумского, – поддержал Сурка Соболь.

– Надо смешаться с толпой, здесь на улицах много болтают.

– Вот ты и смешивайся, – обиделся на Сурка Ара. – Стану я за смерда себя выдавать, да я без мечей как голый.

– В тебе и голом определят меченого, – засмеялся Чиж. – В этих краях вороные редкость. Лебедь, по-моему, для этого дела самый подходящий: и болтает мало, и больше всех нас похож на нордлэндца.

– Решено, – сказал Тор, обрывая спор, – Чиж, Лебедь, Соболь, Резвый… – он обвел глазами своих товарищей и засмеялся, – ну и все, пожалуй. Возьмите Криса и потолкитесь у Хаслумского замка, наверняка что-нибудь полезное узнаете.

Королевский замок безобразной бесформенной глыбой навис над головами меченых. Вблизи он выглядел еще уродливее, чем издали. Удивительная мешанина из стилей разных эпох, оставивших свой след на этой земле. Похоже, каждый из нордлэндских королей считал своим долгом присовокупить к родовому убежищу свою, подчас совершенно ненужную деталь, что прибавляло замку внушительности, но никак не красоты. Бдительная стража, охранявшая драгоценную персону короля Рагнвальда, подозрительно косилась в сторону приграничных владетелей, а уж тем более ее смущало присутствие в их свите меченых, но после долгих и нудных расспросов железная решетка, преграждавшая вход в замок, все-таки дрогнула и медленно поползла вверх.

– Ну и курятник, – покачал головой Ара, с любопытством разглядывая королевское жилище.

Пожалуй, он был не совсем прав: замок хоть и не ласкал глаз красотой и соразмерностью форм, но все-таки внушал уважение своими размерами.

– Попридержи язык, – предостерег товарища Рыжий, – не в Ожском бору находишься.

Узкие, похожие на бойницы окна королевского жилища пропускали мало света, поэтому даже в дневное время в коридорах и длинных переходах горели тусклые чадящие светильники, что никак не добавляло веселья и без того мрачному убранству, замка.

– Скучновато живет король, – опять принялся за свое беззаботный Ара.

Тронный зал королевского замка своим освещением немногим отличался от темных коридоров, но все же лица Присутствовавших на парадном приеме владетелей можно было разглядеть без труда. Тор и Эйрик обменялись молчаливыми поклонами с Грольфом Агмундским, Фрэем Ингуальдским и еще несколькими знакомыми владетелями. Появление в зале меченых было встречено недовольным ропотом. Однако Эйрик Маэларский вовремя напомнил нордлэндцам старинный, освященный временем указ короля Гарольда, который уравнял меченых в правах с владетелями. Указ был написан под диктовку Башни, но кто об этом ныне станет вспоминать? Замечание Маэларского несколько утихомирило страсти, но злобных взглядов в адрес меченых не стало меньше. Ара, надвинув берет с золотым значком Башни на правую бровь, нагло улыбался в лица недовольным. Рыжий выразительно поглаживал рукоять кинжала, висевшего на богато украшенном серебром поясе.

Появление королевской четы предотвратило готовую вспыхнуть ссору. Королева Ингрид отозвалась на восхищенный шепот владетелей скромной улыбкой. Рядом с хилым, тонконогим и сутулым королем Рагнвальдом ее свежая красота сияла воистину ослепительным светом. Огненные волосы королевы, расчесанные по плечам, рассеяли, казалось, полутьму огромного зала. Рагнвальд обвел зал злыми глазами. Его внимание привлекли меченые, выделявшиеся в толпе пестро разодетых владетелей своими черными, как сажа, куртками. Король обернулся к стоящему рядом Хаслумскому и что-то отрывисто спросил, словно пролаял. Бент, согнувшись едва ли не пополам, неразборчиво ответил разгневанному повелителю. Ответ первого министра, видимо, удовлетворил последнего, поскольку он отвернулся от меченых и больше на протяжении всего приема ни разу не глянул в их сторону.

Нельзя сказать, что невнимание короля огорчило Ару. Его больше привлекали выразительные глаза королевы Ингрид. Королева с удивлением посматривала на Рыжего, чему Ара тут же дал свое объяснение: несомненно, женщину привлек цвет волос меченого, столь схожих с ее собственными. Впервые в жизни Ара пожалел, что не родился рыжим.

– Позвольте представить вашим величествам Эйрика, владетеля Маэларского, и Тора, владетеля Нидрасского и Ожского, ярла Хаарского. – Бент Хаслумский серебряной бабочкой запорхал вокруг королевского трона.

Рагнвальд, обиженно оттопырив пухлую нижнюю губу, нe слишком любезно откликнулся на поклоны владетелей из Приграничья. Его нелюбезность в значительной мере была смягчена королевой Ингрид, одарившей молодых людей белозубой улыбкой. Голубые глаза ее значительно дольше, чем того требовали приличия, задержались на красивом лице Тора Нидрасского.

Цепкий глаз Хаслумского уловил это, и душа его переполнилась печалью. Королева Ингрид славилась щедрым сердцем, но, увы, ее щедрость не распространялась на первого сановника королевства.

– Требую правосудия, государь. – Пожилой владетель неожиданно выступил вперед и отвлек Бента от мрачных мыслей.

Королева Ингрид вздрогнула от неожиданности, а король Рагнвальд благосклонно кивнул головой.

– Сивенд Хаслумский, – продолжал пожилой владетель, – был убит в Ожском замке с помощью колдовских чар.

– Ложь! – выкрикнул Тор, и лицо его побелело от гнева.

Хаслумский, застигнутый врасплох выступлением ходатая по делу его сына, едва успел придать лицу соответствующее моменту скорбное выражение.

– У нас есть свидетельство благородного Рекина Лаудсвильского, данное под присягой.

– Я был свидетелем этого поединка, – выступил вперед Эйрик Маэларский, – и готов поклясться, что поединок велся честно.

– Я тоже, – поднял раскрытую ладонь Грольф Агмундский.

Присутствующие зашумели, не зная, на чью сторону встать.

– Рекин Лаудсвильский лжет, – сверкнул глазами Тор. – И я готов доказать это с мечом в руке.

Владетели встретили его слова криками одобрения. Зачем ломать голову в столь запутанном деле: пусть Бог укажет правого, как издавна повелось в спорах между воинами.

Не стоит вмешивать в свои споры короля Рагнвальда, который и без того все больше и больше прибирает к рукам и права, и земли благородных владетелей. Протесты немногочисленных сторонников Лаудсвильского потонули в дружном хоре горластых владетелей Нордлэнда и Приграничья, на удивление единодушных в эту минуту.

Хаслумский в душе проклинал пожилого владетеля Аграамского, человека, безусловно, преданного ордену и лично ему, Бенту, но такого дурака, прости Господи, что доверять ему столь тонкое и деликатное дело было большой ошибкой. Вместо того чтобы дождаться окончания большого приема и передать прошение королю в узком, заранее оговоренном кругу, этот болван вылез в самый неподходящий момент, спутав все карты и серому ордену, и самому Хаслумскому. А тут еще горлопаны-владетели, которым только бы подраться, а до интересов государства им дела нет.

Король Рагнвальд растерянно оглянулся на первого министра – ссориться с владетелями по столь пустяковому поводу ему не хотелось. Но и Бент как лицо заинтересованное желал сохранить в глазах окружающих ореол беспристрастности. Выручила их королева:

– Я думаю, что каждый владетель вправе защищать свою честь.

Ее слова были встречены взрывом одобрения. Король Рагнвальд бросил на свою супругу недовольный взгляд, который не смутил, однако, благородную Ингрид. Королева обожала поединки и от души пожелала победы красавцу Тору Нидрасскому над скучным Рекином Лаудсвильским.

Бент Хаслумский не считал случившееся катастрофой. Ошибка, безусловно, была допущена, но в большом деле не без потерь. Об этом он так прямо и заявил на высшем совете ордена. Конечно, Тору Нидрасскому удалось выскользнуть из расставленных не слишком умелыми ловчими сетей, но ведь охота только начинается.

Иного мнения придерживался Рекин Лаудсвильский, положение которого в результате допущенной оплошности становилось деликатным: отказаться от поединка – значит, безнадежно уронить себя в глазах владетелей, принять вызов – верная гибель от руки приграничного головореза.

Сам Рекин достаточно скромно оценивал свои достоинства бойца.

Хаслумский посоветовал ему не принимать близко к сердцу свалившиеся на голову неприятности.

На это Лаудсвильский резонно заметил, что речь идет о его шкуре, а не о шкуре благородного Бента – в этом случае он, разумеется, относился бы к возникшей опасности совершенно спокойно.

Отповедь Лаудсвильского не понравилась Хаслумскому: перебранка грозила затянуться. Владетели, словно петухи, сошлись посредине зала и бросали друг на друга ненавидящие взгляды. Невысокий ростом, взъерошенный Рекин был особенно агрессивен, что, впрочем, никого не удивило – речь шла о его жизни. Во всем случившемся Лаудсвильский винил Бента, который бездарно распорядился имевшимися в его руках очевидными уликами против владетеля-еретика.

Труффинн Унглинский, генерал ордена истинных христиан, не дал зайти ссоре слишком далеко.

– Беспокойство благородного Рекина вполне оправданно. Нельзя допустить, чтобы один из видных членов ордена пал от преступной руки.

Хаслумский заметил вскользь, что никаких обвинений против Тора Нидрасского пока выдвинуто не было, а потому его вряд ли удастся объявить преступником.

Бент был недоволен. Этот перетрусивший мальчишка Лаудсвильский позволял себе слишком много. В конце концов, и проигрывать нужно уметь достойно, не вереща при этом побитым псом. Первый министр поудобнее устроился в кресле и бросил на оппонента презрительный взгляд. Жизнь и смерть Рекина мало его волновали, а вот Тор Нидрасский – фигура серьезная, от которой так просто не отмахнешься. Одно его появление в Бурге сразу же привело в движение враждебные ордену силы.

– Тора Нидрасского можно осудить за связь с мечеными, – нерешительно заметил владетель Фондемский.

– В таком случае нам придется осудить всех владетелей Приграничья, которые были не только связаны с мечеными, но и находились в вассальной зависимости от Башни, – Хмыкнул Хаслумский.

Слегка остывший Лаудсвильский поведал собравшимся о связи Тора Нидрасского с некой Данной, дочерью колдуна духов, которую все в округе не без основания считают ведьмой.

– Эта история позабавит наших дам, – презрительно усмехнулся Бент, – но вряд ли подорвет доверие к Тору лэндовских владетелей.

Хаслумский покосился на Труффинна Унглинского. Генерал сидел насупившись словно сыч, и только глаза его настороженно поблескивали из-под опущенных век. Серый орден, столь удачно начавший свою деятельность поддержкой короля Рагнвальда в его затяжной борьбе против своевольных владетелей, переживал нелегкие времена. Отсутствие явного врага ослабляло орден. В его рядах начались разброд и шатания, которые не могли не тревожить руководителей. Кроме того, потерявший цель орден мог стать серьезной опасностью для едва укрепившейся королевской власти. Наиболее дальновидные люди, в их числе и Бент Хаслумский, отлично это осознавали.

Чернь вообще опасна, а уж спаянная крепкой дисциплиной – вдвойне. И потом, одно дело приструнить слишком своевольных владетелей, и совсем другое – война на уничтожение владетельного сословия, о чем уже кричат горячие головы из буржских торговцев, которых оказалось, к сожалению, слишком много в руководстве ордена. Целью истинных христиан могло стать Приграничье, и Бент Хаслумский старательно подталкивал своих духовных братьев именно по этому пути. Земли Приграничья давно привлекали взоры нордлэндских владетелей, но пока нерушимо стояла Башня, нечего было и думать утвердиться там. С гибелью Башни ситуация изменилась: орден вполне мог не только утолить за счет живой земли свой непомерно возросший аппетит, но и оказать серьезную услугу королевству. К сожалению, далеко не все нордлэндские владетели могли оценить дальновидную политику Хаслумского по той простой причине, что для этого требовались мозги, а этого вещества представителям благородного сословия как раз всегда не хватало. Что ж, придется Бенту Хаслумскому думать за всех, надо полагать, потомки сумеют оценить его усилия.

Увы, благородные труды Хаслумского, направленные на объединение всего Лэнда, не встретили понимания в Приграничье. И возглавил это сопротивление ярл Гоонский, человек неглупый, но излишне честолюбивый. Гоонский бык был хитер, силен, увертлив и не желал идти ни на какие соглашения с орденом, лихорадочно вербуя сторонников не только в Приграничье, но и в Нордлэнде. Большим приобретением для истинных христиан явился в это сложное время Бьерн Брандомский – человек, бесспорно, влиятельный в Приграничье, но опасный своей непредсказуемостью. Все попытки Брандомского поссорить капитана меченых Чуба с ярлом Гоонским и тем самым оправдать военное вмешательство Нордлэнда в дела соседей заканчивались провалом. Эти люто ненавидящие друг друга люди ловко маневрировали и на открытое столкновение не шли, предпочитая хрупкое перемирие откровенной драке. Связующим звеном между капитаном меченых и ярлом был Ожский замок. С помощью хитроумной интриги серым удалось избавиться от хозяйки замка и от Ульфа, командира Ожской дружины, имевшего немалые связи в Нордлэнде, но на их место встал Тор Нидрасский, человек еще более опасный если не своим умом, то положением, богатством, связями в среде нордлэндской и приграничной знати. Совместный приезд в Бург Тора Нидрасского и племянника Гоонского быка Эйрика Маэларского должен был продемонстрировать потенциальным союзникам, что в случае необходимости ярл Эйнар и капитан меченых готовы объединить усилия в борьбе против нордлэндской короны и ордена. А Бент Хаслумский был далек от того, чтобы списывать Меченых со счетов ввиду их малой численности. Слишком уж легкомысленным братьям по вере он напомнил о разгроме, Учиненном тридцатью мечеными, во главе с капитаном Тузом почти тысячному войску ярла Гоонского, которого трудно обвинить в незнании воинского дела.

– В любом случае Тора Нидрасского следует убрать: если не с помощью церкви, обвинив в ереси, то хотя бы с помощью наемных убийц.

Рекин Лаудсвильский высказался слишком уж откровенно, забыв о приличиях. Епископ Буржский счел необходимым выразить по этому поводу протест. Хаслумский его поддержал, но довольно вяло.

– Надо усилить обработку схваченного меченого, – заявил мясник Колбейн, – и выбить у него показания против владетеля.

Хаслумский поморщился – буржские купчики с каждым днем вели себя все наглее и наглее. Благородный Бент был не против привлечения в орден городской черни, но не в высший же совет! Этот мордатый мясник того и гляди вместо серой сутаны напялит на себя алый владетельский плащ.

Бьерн Брандомский, новообращенный член ордена, выразил сомнение в том, что меченого удастся сломить. Лось почти половину своей недолгой жизни провел с молчунами, и неизвестно, чему его научили проклятые колдуны.

Хитроумный Бьерн был разочарован сегодняшней встречей. Дешевые декорации вызвали раздражение у приграничного владетеля. Ему не понравились полутемные подвалы, бесконечные подземные переходы, утомительные в своей искусственности церемонии. Конечно, застывшие истуканами вдоль стен серые монахи с надвинутыми, не иначе как в подражание молчунам, на глаза капюшонами могли вызвать холодок в области спины у робких новичков, но Брандомский видел в своей жизни зверя и пострашнее кошки. Владетель ценил силу, а ее-то ему забыли продемонстрировать.

Хаслумский выразил сомнение в том, что удастся избежать поединка:

– Может быть, благородный Лаудсвильский вспомнит наконец славу своих предков и окажет ордену еще одну неоценимую услугу?

Слова Бента прозвучали как откровенная насмешка. Рекин вспыхнул и собрался уже было ответить врагу, но его опередил владетель Аграамский:

– Нет необходимости участвовать в поединке самому владетелю, достаточно подобрать ему надежного заместителя.

– Не думаю, что подобный ход добавит нам популярности у городского сброда, – покачал головой Хаслумский.

– Лучше уж подставить под меч голову болвана, чем светлую голову благородного Рекина, – поддержал Аграамского Брандомский. – Я хорошо знаю Тора: шансов у Лаудсвильского не больше, чем у ягненка под ножом мясника.

Нелестное мнение о его доблестях, высказанное столь решительным образом, не огорчило Рекина, который с благодарностью посмотрел на хулителя.

– В таком случае болван должен быть крепким парнем, – заметил Хафтур Колбейн, – орден не может позволить себе поражение на Божьем суде.

– Я не знаю человека, который совладал с Тором в честном поединке.

– Значит, поединок не будет честным, – спокойно сказал Колбейн, и его маленькие глазки с вызовом уставились на владетеля.

Такой оборот дела не понравился Бьерну. Нельзя сказать, что Брандомский был уж слишком щепетилен в выборе средств, но он еще не потерял надежду привлечь Тора на свою сторону.

– У благородного Бьерна есть другие предложения? – холодно спросил Унглинский.

Предложения у Брандомского были, и он не замедлил их изложить. Самое сильное впечатление на присутствующих произвела история с шестью наемниками, которые жизнями заплатили за неосторожное желание проникнуть в тайну владетеля Нидрасского.

– Если благородный Тор – меченый, – робко заметил Аграамский, – то ему придется отказаться от Нидрасских земель.

– И не только Нидрасских, – холодно заметил епископ Буржский. – Церковь на законном основании может ставить перед королем вопрос о конфискации земель владетеля-еретика в пользу ордена.

– Эта отметина на его теле стоит дороже королевской печати! – с восторгом воскликнул Лаудсвильский.

– Не торопись, благородный Рекин, делить шкуру неубитого медведя, – усмехнулся Хаслумский. – Эта догадка Брандомского нуждается в подтверждении. Владетеля не разденешь на улице, чтобы осмотреть его тело.

– А почему бы не попытаться? – вызывающе спросил Рекин.

– Тогда, может быть, это сделаешь ты? – Хаслумский с презрением посмотрел на владетеля. – Тор никогда не ходит один, а чтобы одолеть трех меченых, потребуется полсотни грабителей.