Текст книги "Рейхов сын"

– Ну, погоди, сучий потрох, – пробормотал он, закуривая папироску. – Доберусь я до тебя.

Две недели спустя решением партийного собрания заместитель командира батальона был исключен из членов партии за аморальное, не соответствующее образу борца за дело Ленина-Сталина, поведение и снят с занимаемой должности. Компромат на сослуживцев Арсений Тарасович в дело пускать не любил, но исправно его собирал.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77

03 июля 1940 года, 11 часов 30 минут

– Поздравляю с генерал-лейтенантом, Эрвин, – улыбнулся вошедшему хозяин кабинета.

– Благодарю, герр рейхсканцлер, – Роммель щелкнул каблуками сапог.

– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, – Гитлер указал на стулья. – Я вызвал вас, чтобы посоветоваться по поводу одного животрепещущего вопроса.

– Со мной, мой Фюрер? – Эрвин Йоганес Ойген Роммель удивленно приподнял бровь. – Право, не уверен, что смогу дать вам совет лучший, чем даст любой иной из генералов вермахта.

– Главное, что в этом уверен я, – усмехнулся Гитлер. – Скажите, что вы думаете по поводу положения итальянских войск в Ливии?

– Я бы охарактеризовал его как крайне неважнецкое, – ответил генерал. – Остатки Пятой армии после гибели Грациани полностью деморализованы и смогли удержать Мисурату лишь благодаря переброске на восток Десятой армии, так же изрядно потрепанной в бесславной тунисской кампании. Не сомневаюсь, что через недолгое время Александер вышибет Гарибольди и из этого города, а там и Триполи возьмет. Тех нескольких батальонов вермахта, которые мы перебросили в Ливию, категорически недостаточно, чтобы повлиять на ход кампании, так что, боюсь, Муссолини скоро останется без африканских колоний, хотя д’Аоста в Эфиопии каким-то чудом еще и держится.

– То есть, вы считаете, что Александер первой своей задачей видит овладение побережьем Ливии, а не захват нефтепромыслов? – поинтересовался Гитлер.

– Абсолютно уверен. Ему и штурмовать ничего не придется, если он лишит итальянцев снабжения. Сами капитулируют без воды и продовольствия.

– А если усилить нажим на врага через Турцию?

– Бесполезно, – решительно ответил генерал-лейтенант. – Там чрезмерно гористая местность, мы не сможем реализовать наше преимущество в танковой стратегии нигде, кроме как на плато Обрук и Урфа, на которые еще и выйти надо. Не сомневаюсь, Гот и Рокоссовский уже давно смогли бы выбить из Турции Вейгана и О’Коннора, если бы решились завалить их позиции трупами своих солдат, но тут встает вопрос о целесообразности таких жертв. Мое мнение – это совершенно нецелесообразно.

– Что ж, я с вами абсолютно согласен, – кивнул фюрер. – Допустить захват Ливии мы, разумеется, так же не можем, а потому было принято решение отправить экспедиционные силы в Африку. Как, по слухам, говаривает геноссе Сталин, est’ mnenie назначить командующим экспедиционными силами генерал-лейтенанта Роммеля.

Гитлер усмехнулся.

– Я должен ответить, sluju trudovomu narodu, мой Фюрер? – с улыбкой спросил генерал.

Город Сарыкалмаш,

штаб группы армий «Турция»

29 августа 1940 года, 15 часов 20 минут

– И все же я не понимаю, Семен Константинович, – обратился Рокоссовский к прибывшему с инспекцией, а в настоящий момент мирно попивающему чаёк Тимошенко. – Теперь, после заключения мира с белофиннами, капитуляции Франции и Греции, после вступления в войну Испании и падения крепости Гибралтар, сейчас, когда Роммель успешно наступает на Тобрук и, того гляди, вышвырнет Александера из Ливии, наркомат и Генштаб отказываются выслать мне подкрепления. А ведь мы имеем дело с сильным и упорным врагом, снабжению которого через Суэц Япония даже не пытается препятствовать, или хотя бы даже делать вид, что пытается. Тех же французов взять – а их вдвое, если не втрое больше в Турции чем англичан. Вот насрать им, что Париж немцы взяли. Напрочь отказываются признавать Петтэна и мирный договор, и никто им, окромя их генерала, не указ, а мусьё Вейган заявил, что будет воевать до победы над Германией и нами.

– Не понимаешь ты, Константин Ксаверьевич, линии партии, – вздохнул Тимошенко.

– Не понимаю, – согласился получивший недавно звание командарма 2-го ранга Рокоссовский. – Мне бы еще хоть пару танковых бригад да стрелковых корпусов, я бы О’Коннора не то что из Элязыга и Эрзинджана, я б его из Анкары вышиб и до Каира гнал. Ну, если бы Яков Владимирович, – командарм кивнул в сторону Смушкевича, – с воздуха прикрыл, конечно.

– А зачем нам его оттуда выбивать? – поинтересовался Тимошенко.

– К-к-как это зачем? – изумился Рокоссовский. – У нас же с англичанами война!

– Тут, брат, политика, – вздохнул нарком. – Вот, положим, взял бы Петровский Алеппо, а не застрял в Хасеке. Что бы было?

– «Котел» бы был, – подал голос Смушкевич. – Перекрыл бы он поставки в Турцию, а по морю, через Мерсин и Искандерун, много не навозишь.

– Точно, – подтвердил Рокоссовский. – И тут О’Коннору и Вейгану или отбивать Алеппо обратно, а их в это время с туретчины под зад коленом, или задирать вверх лапки.

– Во-от, – внушительно произнес Семен Константинович. – А после этого Египет бы упал нам с союзниками в руки как перезрелое яблоко, верно?

– Конечно, – согласился Смушкевич. – Даже если бы Александер увел войска из Ливии, мы б его с Роммелем и Гарибольди с двух сторон прижали, а д’Аоста с юга добавил.

– Правильно говоришь, Яков Владимирович, – поддержал летчика Рокоссовский.

– Так-то оно так. А вот ответьте мне, товарищи, на простой такой вопрос. Выгода наша тут в чем?

– Как-так – в чем? – вновь опешил командующий группы армий. – Врага разобьем, который наши города бомбил, а там, глядишь, эту британскую гидру и в ее логове задавим.

– Чудак ты человек, – усмехнулся нарком. – Я ж тебе говорил, тут политика. Мир-то послевоенный уже давно поделен. Египет, например, до канала, отходит итальянцам. Сирия, Ливан, Палестина, Кипр, короче говоря, все восточнее Суэца и западнее Ирака – немецкая зона влияния.

– А… нам тогда что?

– А нам – Иран. Ну и еще кой-чего, обиженными не уйдем. Но даже не в этом дело, товарищи. Вот сами-то как думаете, почему в наших газетах никаких возмущенных обвинений в адрес Норвегии, через которую войска Бессона из Финляндии в Англию эвакуируются?

– А ведь действительно… – озадаченно произнес Рокоссовский. – Хотя это же прямое нарушение нейтралитета.

– А потому, товарищи, что это сейчас Гитлер нам freund, genosse und bruder. А вот после того, как будет разбита Великобритания, кто его знает, куда он свои войска повернет? Может, конечно, и никуда, а если на нас попрет? Кавказская нефть, она, знаете ли, кусок лакомый, да и Украина с Крымом не худшие, прямо скажем, для земледелия места. Таким вот образом, товарищи. Чем больше солдат он в этой войне потеряет, чем больше сейчас мужчин оторвет от станков и полей и чем дольше его борьба продлится, тем для нас лучше. Экономика-то его не будет развиваться. А мы, тем временем, оставим солдат чуть больше, чем в армии мирного времени, и зерно растить будем, заводы строить, детей рожать, опять же. Так что, Константин Ксаверьевич, давить ты на франко-британцев, конечно, дави, а вот резких успехов пока постарайся не делать. Пущай им Гот хребет ломает, а тогда и наш черед придет получить свой кусок славы.

– Семен Константинович, хочешь обижайся, а хочешь – нет, – нахмурился Рокоссовский, – но какая ж это к чертям собачьим получается война? Какая это, к бесу, победа?

– Нормальная это будет победа, – нарком провел ладонью по своей лысой, как мяч, голове. – После которой о нашей мудрости и о нашем мужестве книжки писать будут. А то кому нужна победа, после которой пишут одни похоронки?

Центральное Средиземноморье,

борт линкора «Витторио Венето»

01 сентября 1940 года, 06 часов 11 минут

Шторм, разыгравшийся этой ночью, прекратился еще до рассвета, и теперь форштевень могучего боевого корабля взрезал ласковые воды теплого Средиземного моря, заставлял бурлить их и пениться, вздыматься волнами, расходящимися от корабля подобно журавлиному клину.

«Пришло время, – подумал главнокомандующий итальянским флотом Иниго Кампиони. – Пришло время доказать англичанам, что эпоха „Владычицы морей“ ушла, что пора потесниться и дать место под солнцем более достойным народам. Потомкам римлян и лангобардов. Нам, итальянцам».

Уже были расчехлены пушки, и экипаж занял места по боевому расписанию. Линейные корабли «Литторио», «Витторио Венето», «Конте ди Кавур», «Джулио Чезаре» и «Кайо Дуилио» шли на сближение с силами англичан.

В самом начале войны во флоте Королевства Италия было только два модернизированных линкора: «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур». Еще пара старых линкоров, фактически дредноутов времен Великой Войны, – «Кайо Дуилио» и «Андреа Дориа» – проходили модернизацию, и достраивались еще два, уже новых и современных. Муссолини после своего объявления войны отдал директиву о «наступательных действиях на всем Средиземноморском театре и за его пределами», однако адмирал Каваньяри, не будь дурак, придерживался своей оборонительной стратегии. Он решил запереть Ионическое и Тирренское моря для вражеских сил и обеспечить важнейшие линии снабжения между Италией, Ливией и Додеканезскими островами в Эгейском море. В то же время он предусмотрел набеги быстроходных кораблей на французские линии снабжения, ведущие в Северную Африку, и минирование вражеских портов. Пока Франция 16 июня не прекратила сопротивление, объединенный англо-французский флот на Средиземном море превосходил итальянский во всех классах кораблей, кроме эсминцев и подводных лодок, но после капитуляции Франции некоторые задачи, поставленные Каваньяри, отпали. Тем не менее, общая политика Супермарины не изменилась, хотя активность итальянского флота значительно усилилась, особенно увеличилось количество конвоев, идущих в Ливию.

Хотя армия сначала заявила, что имеет в Ливии все необходимое для полугода войны, как только начались бои, хлынули требования самых разных припасов и техники. Конвои, поставлявшие армейцам все необходимое, обычно имели сильный эскорт из эсминцев и соединение прикрытия из линкоров и крейсеров. В июле, во время одной из таких операций, произошло столкновение с британским Средиземноморским флотом под командованием сурового шотландца, адмирала Каннингхэма. В ходе боя пятнадцати дюймовый снаряд с «Уорспайта» попал в линкор «Джулио Чезаре», на котором держал флаг главнокомандующий итальянским флотом, адмирал Иниго Кампиони, и причинил ему серьезные повреждения, после чего итальянцы вышли из боя и вернулись в порт, пользуясь своим превосходством в скорости.

Кампиони утверждал, что не получил никакой помощи от Реджиа Аэронаутика. Разведка оказалась неэффективной, а результаты последовавшего затем налета бомбардировщиков на британский флот – нулевыми. И это при том, что англичане вовсе не имели истребительного прикрытия и могли полагаться лишь на свои малочисленные зенитки[44]44
  По мнению историков военно-морского флота, ни один военный корабль на Земле к моменту начала Второй мировой войны сколь-либо достаточным зенитным вооружением не обладал.


[Закрыть]. Более того, итальянские самолеты атаковали собственный же флот, несмотря на отчаянные попытки кораблей показать свою принадлежность.

Особенно угнетало Супермарину наличие у англичан авианосца «Глориус», который, согласно отчету, «не только позволял им отбивать налеты наших самолетов, но позволял противнику проводить атаки самолетов-торпедоносцев. Они были сорваны маневрированием кораблей, однако полностью разрушили строй и задержали восстановление управления командующим».

Еще один удар по боевому духу итальянцев произошел спустя всего 10 дней. 19 июля британский легкий крейсер «Сидней» и дивизион эсминцев встретили два легких крейсера Супермарины – «Джиованни делле Банде Нере» под флагом вице-адмирала Касарди и «Бартоломее Коллеони». Адмирал Касарди ожидал, что его предупредят самолеты-разведчики с Додеканезских островов, и не собирался катапультировать корабельные гидросамолеты для осмотра района впереди по курсу крейсеров, но базовые самолеты так и не появились и корабли были захвачены врасплох.

После жаркого боя, в котором англичане получили только одно попадание – в трубу «Сиднея», «Бартоломее Коллеони» был потоплен. Его командира, капитана 1-го ранга Новаро, англичанам удалось спасти, но в госпитале Александрии он скончался от серьезных ранений. Там Новаро и был похоронен с воинскими почестями.

Второго августа итальянский флот усилился, получив два новых линкора – «Витторио Венето» и «Литторио», которые имели большую дальность стрельбы, чем любой британский линкор, кроме модернизированных «Уорспайта» и «Вэлианта», и были, к тому же, значительно быстроходнее. В конце августа завершилась модернизация «Кайо Дуилио», поэтому 31 августа адмирал Кампиони вновь вывел свой флот в море. Он состоял из двух новых и трех модернизированных линкоров, десяти крейсеров и тридцати четырех эсминцев. Его целью был перехват британского соединения, состоящего из двух линкоров, авианосца «Игл», сменившего в Средиземном море поврежденный авианалетом советских ТБ-3 «Аргус», пяти легких крейсеров и девяти эсминцев. Британская эскадра прикрывала конвой, идущий из Александрии на Мальту. Одновременно она должна была встретить долгожданное подкрепление из Англии – авианосец «Илластриес» и эсминцы его сопровождения. Оба флота сближались, пока в сумерках 31 августа не оказались на расстоянии 90 миль друг от друга. Сэр Эндрю Каннингхэм решил отложить бой до наступления следующего дня.

И вот этот день наступил. День, который должен был стать – Кампиони искренне верил в это, – днем величайшей славы итальянского флота.

– Во-о-оздух!!! – раздался отчаянный вопль какого-то моряка.

Со стороны солнца на эскадру заходили британские торпедоносцы.

Центральное Средиземноморье,

борт авианосца «Игл»

01 сентября 1940 года, 07 часов 29 минут

Сэр Эндрю Каннингхэм, державший флаг на авианосце «Игл», с удовлетворением наблюдал с мостика за заходящими на посадку «Суордфишами» Кейли-Пича[45]45
  К. Л. Кейли-Пич, капитан 2-го ранга, командир боевой летной части «Игла».


[Закрыть]. Результаты вылета были более чем удовлетворительными: торпеды летунов отправили на дно два эсминца и крейсер, еще один крейсер и один линкор были серьезно повреждены.

Справедливости ради надо отметить, что ни потопленный «Музио Аттендоло», ни поврежденный «Луиджи ди Кадорна» (как и эсминцы «Антонио Пигафета» и «Эмануэле Пессагно») Кампиони в эскадренном бою использовать не собирался. А вот устроить сопровождаемому британцами конвою матерь Козимо эти легкие крейсера вполне могли бы, так что польза от удара по этим кораблям однозначно была.

Но самым удачным, конечно, был пуск торпеды с «Суордфиша» по «Джулио Чезаре». Торпеда лейтенанта Ксандера Уэлсли угодила линкору точно в рудевое перо, полностью лишив корабль маневра – управлять им теперь возможно было только машинами, так что из предстоящего боя старичок полностью выпадал, медленно отползая в северном направлении, а его место в строю спешил занять шедший до этого последним «Кайо Дуилио». Итальянцы стремились сблизиться на дистанцию залпа своих старых линкоров, чего сэр Эндрю хотел бы избежать.

– Передайте на «Вэлиант» и «Уорспайт» приказ обоим кораблям взять курс двести восемьдесят пять, – приказал Канингхем радисту. – Строй сохранять. Пусть выбьют головной линкор и принимаются за следующий, покуда этот идиот продолжает идти кильватерным строем. Всем остальным кораблям продолжать движение по курсу двести семьдесят.

Корабли Кампиони и впрямь шли кильватерным строем, надеясь, благодаря преимуществу в скорости, обогнать два британских линкора, как и весь идущий строго на запад конвой, сблизиться и в полной мере реализовать преимущество в числе орудий главного калибра. Маневр Канингхема позволял «Вэлианту» и «Уорспайту», пока еще обгонявших итальянцев, «подрезать» вражескую эскадру и объединенной мощью выбивать итальянские линкоры по одному… если они продолжат движение тем же курсом, естественно.

Центральное Средиземноморье,

борт линкора «Витторио Венето»

01 сентября 1940 года, 07 часов 42 минуты

– Синьор адмирал, с «Литторио» передают о начале поворота «Вэлианта» и «Уорспайта» к норд-вест-весту, – доложил радист.

– Хитрец, – усмехнулся Иниго Кампиони. – Приказ соединению линкоров: поворот «все вдруг» на двадцать градусов влево, лечь на курс двести двадцать, ход снизить до двадцати узлов. И прикажите соединению эсминцев и крейсеров начать движение для охвата противника с тыла, в соответствии с планом боя. Приоритетная цель – авианосец. К черту конвой, пускай найдут и утопят этот плавучий аэродром!

Главнокомандующий итальянским флотом поднес к глазам бинокль и попытался разглядеть эволюции противника, казавшегося со второго в строю корабля размытыми силуэтами.

– Сейчас мы у вас, голубчики, за кормой проскочим, – пробормотал он. – Что вы на это скажете, синьор Канингхем?

Центральное Средиземноморье,

борт авианосца «Игл»

01 сентября 1940 года, 08 часов 13 минут

– Противник начал поворот «все вдруг» к зюйд-весту, сэр! – гаркнул командир радарной установки.

– Что ж вы так кричите, милейший? – усмехнулся Канингхем. – Нас покуда еще не убивают. Связисты, радируйте: «Вэлианту» и «Уорспайту» снизить скорость до пятнадцати узлов. «Вэлианту» ложиться на курс десять, «Уорспайту» поворот на курс восемьдесят пять. Охватим-ка мы их головной корабль с двух сторон, пожалуй.

Прошло несколько напряженных минут, когда все присутствующие на мостике авианосца ждали, что предпримет в ответ вражеский командующий.

– Господин адмирал, сэр! – обратился к сэру Эндрю радист. – Сообщение с «Нептуна»! Наблюдают на радарах множественные цели на норд-ост-ост! Двигаются экономичным ходом курсом сближения с соединением прикрытия!

– А вот и вражеские эсминцы с крейсерами пожаловали, – произнес адмирал. – Но отчего они идут так медленно? По логике вещей, должны бы нестись на всех парах… Радируйте «Нептуну»: приказываю продолжать движение прежним курсом. И передайте, пожалуйста, мистеру Кейли-Пич, что я прошу ускорить подготовку его машин к повторному вылету.

Канингхем секунду помолчал.

– Они нам скоро ой как понадобятся, – добавил он, и, уже себе под нос, пробормотал: – Но, черт возьми, почему экономичным ходом? Что задумал плут Кампиони?

На самом деле итальянский командующий не задумал ничего особенного, просто у его эсминцев топлива осталось всего ничего, по каковой причине он даже всерьез подумывал о возвращении в Таранто без боя[46]46
  Что в реальной истории и сделал.


[Закрыть], и лишь скорое вступление в войну уцелевших после операции «Катапульта» французских кораблей – а Гитлер потребовал от правительства Петтэна передать флот немцам и итальянцам, – вырвавшихся от пытавшихся утопить или захватить их англичан, подвигло его на драку с неприятелем.

Центральное Средиземноморье,

борт линкора «Витторио Венето»

01 сентября 1940 года, 08 часов 35 минут

– На контркурсах решил драться? – Кампиони, услышав доклад о начале разворота «Уорспайта» и «Вэлианта» к норду, приподнял бровь. – Умно́. Может проскочить мимо нас без серьезных повреждений, и окажется в тылу у эсминцев и крейсеров.

Адмирал ненадолго задумался. С одной стороны, противник предоставлял ему шанс раздавить беззащитные авианосец и транспорты, с другой же – поди их еще найди в открытом море. К тому же оставшийся без руля и все еще недалеко ушедший «Джулио Чезаре» и следующий за ним сильно накренившийся на левый борт «Луиджи ди Кадорна» в этом случае становились легкой и законной добычей англичан.

«А не ловушку ли мне подготовил шотландец? – подумал он. – Может быть, конвой этот – фикция, пустышка, старые корыта с пустыми трюмами и минимумом экипажа, а авианосец уже давно удирает назад, в Александрию? Что если Канингхем только и ждет, чтоб я развернул основные силы на его поиски, чтобы уничтожить „Чезаре“? А если нет? Если готовится к новому удару теперь, когда „Кайо Дуилио“ все еще остается выбившимся из строя и неприкрытым зенитками товарищей и кораблей сопровождения? Что я должен сделать – уничтожить линкоры, или искать авианесущую иголку в стогу сена? Которую, к тому же, ищут еще четыре десятка вымпелов…»

Борьба между синицей в руках и журавлем в небе продолжалась в душе адмирала долго, более минуты.

– Ну, на контркурсах, так на контркурсах, – наконец выдохнул он. – Но только на наших условиях. «Литторио» лечь на прежний курс, «Витторио Венето» встать ему в кильватер. «Конте ди Кавур» и «Кайо Дуилио», также в кильватере, лечь на курс двести восемьдесят пять и увеличить ход до тридцати узлов. И пусть, черт возьми, «Дуилио» наконец сократит дистанцию с «Кавуром»!

Центральное Средиземноморье,

борт авианосца «Игл»

01 сентября 1940 года, 08 часов 57 минут

– Разделяется? – задумчиво произнес сэр Эндрю, выслушав доклад. – Это интересно. Таким образом «Вэлиант» пройдет под огнем всех кораблей неприятеля и будет избит с обеих сторон, а под перекрестным огнем окажутся только два «макаронника». «Вэлианту» и «Уорспайту»: предыдущий приказ отменяю, кораблям продолжать разворот и ложиться на курс ноль, скорость повысить до двадцати пяти узлов. И, капитан, разверните «Игл» на восемь градусов к норду, а то они так скоро из зоны радаров выйдут, если не из зоны радиоприема.

Эскадры медленно, но верно сходились на дистанцию орудийного боя.

– Господин адмирал, «Аякс» обнаружен противником, крейсера и эсминцы врага начали ускорение! – доложил радист.

– Этого еще не хватало, – проворчал Канингхем. – Передайте легким силам, чтобы соединение взяло курс на уклонение. И когда «Суордфиши» уже будут готовы к вылету?

Центральное Средиземноморье,

борт линкора «Витторио Венето»

01 сентября 1940 года, 09 часов 03 минуты

– Синьор адмирал, с «Фьюме» докладывают об обнаружении вражеского крейсера!

– Прекрасно, – произнес Кампиони. – Передайте приказ: соединению начать сближение с максимально возможной скоростью. Это эскорт авианосца, я уверен.

Центральное Средиземноморье,

борт субмарины «Маркони»

01 сентября 1940 года, 09 часов 25 минут

– Получена радиограмма от командующего флотом, – произнес старпом, входя в рубку. – Он гоняет англичашек вот в этом, – палец его уперся в карту, – квадрате. Всем боевым надводным и подводным кораблям, находящимся в открытом море, приказано следовать туда для уничтожения кораблей конвоя.

– Ха, а мы успеваем, пожалуй, принять участие в веселье, – усмехнулся командир субмарины. – Подготовить лодку к погружению. Рулевой – курс пятьдесят семь, машины – самый полный вперед.

Центральное Средиземноморье,

борт линкора «Витторио Венето»

01 сентября 1940 года, 11 часов 02 минуты

Бронированные махины линкоров, зримое воплощение мощи флотов всего мира, сошлись, наконец, на расстояние выстрела. Открыли уже огонь носовые башни «Уорспайта», все еще недостижимого (но ненадолго) для пушек старичка «Конте ди Кавур», громыхали выстрелы на «Литторио», которому отвечала кормовая башня «Вэлианта» – Кампиони намеревался пройти двумя своими новейшими кораблями за кормой, а затем, развернувшись на паралельный курс, догнать и добить англичанина, если первого прохода «Литторио» и «Витторио Венето» окажется недостаточно, а там и отправить на дно «Уорспайт». Пользуясь подавляющим превосходством в силе, крейсера и эсминцы гнали на юго-запад соединение легких кораблей эскадры Канингхема, туда, к горизонту, где уже виднелись дымы транспортов и, вполне вероятно, вражеского авианосца. Дело шло к решительной и славной виктории.

Выражение лица адмирала Кампиони мало что могло бы сказать человеку непосвященному, однако те, кто давно знал этого старого морского волка, могли бы утверждать: Иниго Кампиони в настоящий момент, что называется, доволен как слон. Конечно, не стоило сбрасывать со счетов возможные неожиданности и меткость британских канониров – грядущая победа вполне могла быть кровавой и тяжелой, но в том, что она будет, не сомневался практически никто. Тем горше было услышать сразу после первого залпа вышедшего наконец на дистанцию стрельбы «Венето» крик наблюдателя:

– Самолеты! Самолеты на шесть часов!!!

Центральное Средиземноморье,

борт авианосца «Игл»

01 сентября 1940 года, 12 часов 35 минут

Вновь адмирал Канингхем наблюдал за садящимися на палубу «Игла» самолетами и вновь испытывал чувство глубокого удовлетворения. Результаты вылета восхищали и радовали. И пускай из двадцати одного «Суордфиша» на борт вернулись лишь двенадцать – орлы кавторанга Кейли-Пич совершили настоящий подвиг. Только что пришедшее сообщение с «Вэлианта» это доказывало – получивший пять торпед в левый борт «Витторио Венето» перевернулся и затонул, «Литторио» осел на корму, потерял половину хода и выходит из боя.

«Уорспайт» же и «Вэлиант», едва начался налет на итальянские линкоры, дали самый полный вперед, сблизились с повернувшими еще севернее «Конте ди Кавур» и «Кайо Дуилио» и, фактически, превратили первый в металлический лом, непонятно как еще держащийся на плаву и огрызающийся из единственного орудия главного калибра.

Нет, конечно, итальянцы не были избиваемыми младенцами. Третий (и последний) залп носовых башен «Венето» уничтожил кормовую башню «Вэлианта», а от близких разрывов снарядов «Литторио» корпус линкора дал заметную течь, да и «Конте ди Кавур» и «Кайо Дуилио» дрались отчаянно и добились нескольких попаданий в «Уорспайт», на котором теперь боролись с пожарами, но это не шло ни в какое сравнение с повреждениями итальянцев. Да и крейсера и эсминцы Супермарины, уже завязавшие артиллерийский бой с немногочисленным эскортом конвоя, получив известие о разгроме соединения тяжелых кораблей, начали разворот к своим базам, не решаясь вести бой в подобной ситуации.

– Радиограмма с «Уорспайта», сэр! – раздался восторженный голос радиста. – На «Кавуре» детонировали боеприпасы, он разломился и затонул!

– Молодцы, – удовлетворенно резюмировал сэр Эндрю. – Радируйте на оба линкора, чтобы выходили из боя. С итальянцами покончено, незачем терять людей и портить корабли вражескими снарядами понапрасну. «Макаронники» теперь еще минимум год из Таранто носа не высунут.

Едва ключ радиста отстучал приказ, как с палубы послышался испуганный вопль:

– Торпеды! Торпеды с правого борта!

На авианосце еще попытались уклониться от атаки совершенно случайно встретившейся на его пути субмарины «Маркони», открыли огонь из противоминной артилерии, но все было тщетно. Две торпеды, одна за другой, поразили бывший «Альмиранте Кохрен» в носовой части и центре корпуса. Несмотря на отчаянную и мужественную борьбу экипажа, в 03 часа 12 минут пополудни капитан авианосца отдал приказ покинуть корабль, а спустя всего двадцать пять минут «Игл» лег на правый борт и затонул. Кампиони сумел подарить соединению Канингхема поцелуй из могилы.

А последовавший вечером налет бомбардировщиков Реджиа Аэронаутика снова закончился ничем.

Воздушное пространство Турции

19 сентября 1940 года, 23 часа 15 минут

Громоздкий и угловатый старичок Ju.52/Зm, чья служба в качестве первого бомбардировщика когда-то секретных Люфтваффе давно уже была достоянием истории, а ипостась армейского авиатранспорта – сначала в составе IV/КG.152 «Гинденбург», а затем и в специализированном, состоящем только из «Тетушек Ю» К.Gr.z.b.V.1 оберста Грауерта, – стала объективной реальностью, – шел на удивление ровно и гладко.

«Не иначе, погода решила нас не терзать перед ночным прыжком. Если долетим, конечно, а не встретим ночные истребители», – подумал Генка.

Транспорт отправился на выброску «самых мелких бранденбуржцев» (как мальчишек иногда, шутя, называл фон Хиппель), шел без истребительного прикрытия, что и понятно. Во-первых, не бомбить летит и не важных шишек перевозит, так что много чести для старой, разработанной еще в 1931 году транспортной калоши. А во-вторых, гул трех моторов «Тетушки Ю» и гул ее моторов плюс моторов истребителей, это две большие и толстые разницы. Конечно, обнаружь их англичане или французы, из четырех MG-15 отбиться даже от одинокого перехватчика будет довольно проблематично. Другой вопрос, что еще обнаружить надо.

– Нервничаешь? – подал голос сидящий рядом Рудольф.

– Есть немного, – честно ответил приятелю (за время, проведенное в учебке, парни сдружились) и напарнику по предстоящей операции Кудрин. – Не каждый день врагу в тыл прыгать приходится, понимаешь ли. Еще и ночью.

– Ты и днем не особо охотно это делаешь, – подначил его Руди.

Генка усмехнулся, припомнив свою реакцию после первого же прыжка. Тогда, сразу по приземлении, на вопрос инструктора «Как ты, парень?» он машинально брякнул на русском: «Готов к труду и обороне». И очень удивился ответной фразе, произнесенной, впрочем, по-немецки: «Молодец, Гудериан. Значок ГТО в штабе получишь».

Перетрусил он в тот раз неимоверно. Казалось тогда, что никакая сила не сможет его заставить сделать шаг из чрева самолета в пустое небо. А стыдно-то было как при этом перед парнями и инструктором по парашюту, слов нет. Потому что можно сколько угодно уговаривать себя, что не твое это – с верхотуры вниз сигать, даже убедить, что ничего постыдного в подобном поведении нет – вся убежденность накроется медным тазом после первой же насмешки. И тогда уже либо доказывай себе и окружающим, насколько ты храбр и ужасен в гневе – доказывай кулаками и подручными средствами, например табуретом по голове насмешника, – либо засмеют. Драки между сослуживцами – это нехорошо и награждаются гауптвахтой.

А прослыть трусишкой Генка никак не хотел. Он сжал зубы так, что чуть их не раскрошил, зажмурившись, оторвал от краев люка судорожно сведенные пальцы и сделал шаг в пустоту.

А троих парней из их группы инструктору пришлось из самолета силой выбрасывать.

Гена и потом боялся прыгать. Боялся, несмотря ни на что, и почти всегда дико орал, мешая все известные ему ругательства на двух языках. Но страх уже не был таким сильным, как в первый раз.

– Зато я радист хороший, – ответил Кудрин. – В отличие от некоторых тут, возомнивших о себе невесть что.

Рудольф хмыкнул, но промолчал. Что правда, то правда, в работе ключом он против Генки не тянул, да и вовсе был в этом самым слабым в группе. Но при этом отлично умел снимать часовых, разбирался в минном деле и гораздо лучше Кудрина стрелял – Генка в этих «премудростях» (насколько им их, конечно, успели за время экспресс-курса преподать) был обычным середнячком.

– Отставить разговоры, молодежь! – подал команду отвечавший за высадку лейтенант. – Подходим к первой точке выброски. Гудериан, фон Карлов, приготовьтесь. Ваш выход, мальчики.

Кудрин вздохнул – не громко, а про себя, украдкой. Прыгать в ночное небо чертовски не хотелось.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77

20 сентября 1940 года, 09 часов 50 минут

– Я понял вас, Канарис. Ну, а вы что скажете, Браухич? – обратился Гитлер к шефу ОКХ.

– Роммель приступил к штурму Тобрука, однако из-за поражения итальянского флота снабжение и доставка подкреплений затруднены. Впрочем, я уверен что он справится. Развертывание же войск в западной Турции полностью завершено. Армия ожидает только вашего приказа, мой Фюрер.