Текст книги "Неповторимая"

Шона отпрянула, бросилась бегом по коридору и одним махом преодолела ступени лестницы, ведущей к кладбищу. Но едва она достигла ворот, Дэвид нагнал ее. Шона считала, что он собирается извиниться, утешить или ободрить ее. Но его намерения были совсем иными.

– Черт побери, подожди! Сначала убедимся, что никто не поджидает нас, чтобы прикончить выстрелом!

Он велел Шоне стоять на месте, сам открыл ворота, выскользнул за них и через несколько секунд вернулся.

– Похоже, там никого нет.

Шона стряхнула с плеча его ладонь и выбежала на освещенное луной кладбище, с удивлением отметив, что вокруг еще совсем темно, – после того как она спустилась в склеп, прошло немного времени.

А ей казалось, что миновала целая вечность. Возможно, причиной были окружающие ее мертвецы и то, что среди них чуть не подошла к концу ее собственная жизнь…

Шона посмотрела на свои руки и одежду. Они были облеплены мутно-белой паутиной, такой же тусклой и пыльной, как саваны мертвецов. Пыль… Может, прах? Смерть запеклась на ее руках.

– О Боже, Боже! – выдохнула Шона и бросилась бежать.

– Шона!

Дэвид последовал за ней, но Шона не остановилась. Ее бегство было порождено безумной паникой, несравнимой с обоснованным страхом. Смерть покрывала ее с ног до головы, душила, мучила, и эти муки казались невыносимыми.

Шона пронеслась по кладбищу сломя голову и не помня себя. Дэвид гнался за ней, повторяя ее имя. Шона достигла камней друидов, но не остановилась. Наконец Дэвид нагнал ее, схватил за руку и притянул к себе.

– Шона!

– Нет, нет, пусти меня!

– Послушай, Шона…

– Нет! Я хочу… отмыться!

– Ладно, ладно, Шона, мы…

– Немедленно!

Пальцы Дэвида на ее руке ослабли, и Шона рванулась прочь. Она неслась все быстрее и быстрее, не замечая ночной прохлады, не чувствуя земли, по которой ступала.

– Шона, ты спятила?

Он гнался за ней по пятам, но ее сила и проворство и впрямь были порождены безумием. Она оказалась на берегу озера, но не остановилась, а вбежала в воду по колени и окунулась в нее с головой.

Глава 16

Шона судорожно глотнула воздуха и негодующе уставилась на Дэвида. Он тоже промок и теперь удивленно оглядывал ее, стоя по плечи в воде.

– Ты хотела утопиться?

– Конечно, нет! Я пыталась… – Внезапно Шона умолкла, не в силах говорить. У нее застучали зубы. – Пусти меня! – потребовала она, начиная вырываться.

Но Дэвид не послушался. Он прижал ее к себе, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, пока Шона не выбилась из сил и не обмякла, прислонившись к нему.

– Мне просто хочется отмыться от пыли, от паутины, от праха мертвецов! – пробормотала она.

– Все понятно…

Он разжал руки. Шона потерла ладони одна о другую, а затем засуетилась, стаскивая разорванные и перепачканные халат и рубашку. Она слышала, как Дэвид пытается успокоить ее, чувствовала, как он перебирает пальцами ее волосы.

Наконец Шона решила, что смыла с тела почти всю грязь и пыль, но к этому времени едва держалась на ногах от изнеможения. Она снова прислонилась к Дэвиду и задрожала.

– Здесь мы замерзнем, – предупредил он, подталкивая ее.

– Да, – согласилась Шона, отстраняясь и торопливо выходя из воды.

– Шона!

Не обращая на него внимания, она торопилась выйти на берег, задыхаясь и дрожа. Едва ощутив под ногами твердую почву, она повалилась на росистую траву.

Они и вправду могли замерзнуть. Лежа ничком и тяжело дыша, Шона почувствовала, как холоден воздух и как она промокла, но не только промокла. Она с ужасом поняла, что сейчас нага, как новорожденный младенец, и не может вернуться в замок в таком виде.

Она неистово дрожала, когда Дэвид опустился рядом с ней – он тоже разделся, но держал узел одежды в руках.

– Шона, если ты еще раз сбежишь от меня, клянусь, я найду плетку или запру тебя в башне замка.

– Но ты сказал…

– Идем со мной. Быстрее, – прервал он.

– Куда?

– Пока – обратно в воду.

– Нет, в воду я не пойду!

– Тебе же не терпелось отмыться.

– Я уже отмылась.

– И бросилась прочь, не дослушав.

– Выйти из воды можно только на берег.

– Не совсем так, миледи. Ну, идем со мной, и поживее – я тоже замерзаю!

Дэвид поставил Шону на ноги.

– Лезь в воду! – приказал он, держа ее за руку.

– Нет!

– Так надо.

– Зачем?

– Это единственный путь к логову оборотня.

Шона запротестовала, когда Дэвид потащил ее обратно в озеро, волны которого мягко накатывались на берег.

– Не хочу! Там холодно!

– Миледи, об этом надо было думать раньше. Попасть в логово можно только во время прилива.

– В логово… Не пойду!

– У тебя есть другой выход?

– Ну конечно!

– Шона, нам нельзя здесь задерживаться! Нас могут увидеть.

Шона задохнулась, когда Дэвид подхватил ее на руки и понес в воду, невзирая на протесты. Внезапно он отпустил ее, и она поплыла за ним, лихорадочно двигая руками и ногами, чтобы прогнать леденящий холод. Они направлялись к отвесной стене утеса.

– Набери побольше воздуха! – приказал Дэвид. – Придется плыть по туннелю под водой. Справишься?

«Об этом следовало спросить пораньше», – подумала Шона.

– Само собой! – фыркнула она, делая вдох. Они нырнули под воду одновременно и проплыли под толщей камня расстояние, которое показалось Шоне невероятно длинным. Вынырнув, они очутились в пещере внутри скалы. Выбравшись на каменистый берег, Шона поняла: именно здесь Дэвид обосновался, вернувшись на родину; здесь он хранил одежду, сюда возвращался из замка, пройдя по потайным ходам внутри стен.

Он вышел из воды, швырнул свою мокрую одежду на землю, достал откуда-то одеяло и набросил его на плечи Шоны. Из дорожного сундука он вынул сложенный килт и привычным движением обернул его вокруг пояса.

Завернутая в одеяло, Шона по-прежнему стояла у кромки воды. Не обращая на нее внимания, Дэвид принялся разводить огонь в очаге, которым, по-видимому, пользовался уже не раз. Очаг представлял собой углубление в ровном полу пещеры. Раздув огонь, Дэвид согрел руки и нетерпеливо взглянул на Шону.

– Иди сюда, садись и грейся.

Она сумела сдвинуться с места, подошла к огню и села, плотнее завернувшись в одеяло. Держа ладони над огнем, она застыла, чувствуя, как расплывается по телу приятное тепло.

– Это был какой-то кошмар! – произнесла она.

– Настоящий кошмар еще только начинается, – резко отозвался Дэвид. – Они приходили за тобой, Шона, и теперь придут в другой раз. Ты должна научиться осторожности.

– Я ничего не понимаю… Зачем понадобилось убивать меня в склепе? С такой же легкостью можно было войти ко мне в комнату…

– Ты запираешь дверь комнаты на засов. Кроме того, в соседних комнатах спят другие. Многие другие, в том числе и мой брат.

– Но почему меня не убили в шахте? Дэвид задумчиво покачал головой.

– Вероятно, хотели убедить Эндрю, что ты пыталась убить его. Потом, когда с тобой будет все кончено, новый лорд Даглас едва ли пожалеет о гибели женщины, которая пыталась разделаться с ним.

– Я считала, что кто-то желал смерти и самому Ястребу.

– И я так думал.

– Но мои родные решили выкупить у него поместье!

– Возможно, дело гораздо сложнее, чем кажется нам. Тот незнакомец в склепе говорил о своих друзьях. Что это за друзья? А что касается случая в шахте, может быть, они хотели не убить тебя, а только схватить, как Сабрину. Этого человека ты сегодня увидела впервые, однако он уверен, что тебе предстоит вскоре умереть.

– Он сказал, что Сабрина жива, – напомнила Шона.

– Надо поскорее найти ее. Боюсь, здесь замешан какой-то культ.

– Нет! Эдвина и ее подруги – добрые женщины! Не могу поверить, чтобы…

– Я ни в чем и не обвиняю Эдвину. Я сказал только, что боюсь существования некоего культа, и не упоминал, что Эдвина входит в число его приверженцев. И кроме того, я уверен: кто-то пытался сделать так, чтобы мой брат во всем обвинил тебя. Вспомни, меня не было с вами в шахте, когда чуть не погиб Ястреб.

Шона замолчала. Дэвид открыл сундук и извлек оттуда бутылку крепкого шотландского виски. Устроившись на сундуке, он предложил бутылку Шоне.

– Виски? Неразбавленное? – пробормотала она.

– Прошу меня простить, миледи, но больше мне нечего вам предложить, – отозвался Дэвид. – Мне принадлежит замок, но – увы! – пока он остается в чужих руках.

– Вы, лорд Даглас, скверный и мстительный человек. Вам чужда даже любезность. Неразбавленное виски будет в самый раз. – Она сделала большой глоток, поперхнулась, закашлялась, но вскоре почувствовала себя лучше. Внезапно ее вновь начала бить крупная дрожь. – Господи, что происходит? – потрясенно прошептала она.

– Подумай как следует, Шона. Неужели у тебя нет никаких предположений? Ни единого? – настойчиво допытывался Дэвид.

– Клянусь тебе, – устало произнесла она, – мне нечего предполагать.

Дэвид забрал бутылку и сам сделал большой глоток виски. Отставив бутылку в сторону, он заметил, что Шона по-прежнему дрожит. Издав нетерпеливое ворчание, он потянул ее к себе. Шона напряглась, не сдвигаясь с места, и раздраженно вскрикнула, когда поняла, что ей не хватает сил. Дэвид усадил ее на сундук, между своих ног, размашистыми движениями растер одеялом ее руки и ноги, и тепло разлилось по телу Шоны.

– Вот так лучше? – спросил он, склоняясь к уху Шоны и вызывая в ней волну совсем другого тепла.

Она кивнула, не доверяя своему голосу. Она отчетливо ощущала прикосновение его тела и согревалась с каждой секундой.

– Теперь они узнают, что ты здесь. Что ты жив. Кто бы ни был сегодня ночью в склепе, они узнают о тебе.

– Вряд ли, – подумав, возразил Дэвид.

– Но незнакомец, которому удалось бежать…

– Он – или она – наверняка спутает меня с братом. Мы слишком похожи. Однако это не важно. Свою тайну я буду хранить совсем недолго.

– Вот как? – Шона обернулась, пытаясь разглядеть выражение его лица.

Дэвид мрачно кивнул.

– Лорду замка полагается представлять высшую власть в Ночь лунной девы. Он должен руководить всем празднеством. Пожалуй, во время него я и появлюсь.

Шона задумалась о том, почему известие так встревожило ее. Местные жители: и землевладельцы, и крестьяне – обычно по такому случаю облачались в старинные костюмы. Всю ночь продолжались пиры, попойки и шумное веселье. Люди словно теряли рассудок. Иногда это бывало опасно.

– Дэвид, мне кажется…

– Ты же хотела, чтобы я сообщил о своем возвращении в Крэг-Рок. Что может быть более впечатляющим, чем воскрешение из мертвых в разгар праздника?

– Но…

– Мне казалось, я найду какую-нибудь причину, чтобы и впредь хранить тайну. Я перерыл все бумаги в замке Мак-Гиннисов, я обшарил весь кабинет в Касл-Роке. Днями наблюдал за обитателями замков, ночью бродил по потайным ходам. Я подслушивал разговоры углекопов в шахтах, жил подобно кроту, стремясь найти ответы. Но ничего не нашел – кроме того, что здесь замышляют недоброе. Очевидно, существует тайный заговор. Но, продолжая подсматривать и подслушивать, я больше ничего не добьюсь. Мне осталось только разыграть воскрешение и предъявить свои права на все, что мне принадлежит. А затем попытаться узнать, кто хотел лишить собственности меня и моих родных любой ценой, в том числе с помощью убийства.

– Пожалуй, нам следует рассказать обо всем констеблю.

– Правильно, потому что он проявил такую мудрость, когда после пожара был найден мой труп! Шона, я уже говорил тебе: разобраться с этим делом мы должны сами.

Шона вздохнула. Констебль – неплохой человек. Он умеет брать под арест пьянчуг, разыскивать заблудившихся детей, наставлять на путь праведный юнцов, ошибочно полагающих, что жизнь грабителя легче, чем жизнь честного труженика. Но, по-видимому, разоблачение замыслов истинного зла ему не по зубам.

– Наверняка, – пробормотала Шона, вновь поворачиваясь, чтобы взглянуть Дэвиду в глаза, – завтра в склепе мы обнаружим какие-нибудь улики. Дэвид, там кто-то стрелял. Должно быть, на полу остались гильзы.

– Они подтвердят только, что кто-то стрелял из ружья в склепе, и более ничего. Мы с Ястребом отыщем эти гильзы завтра.

– Но они докажут: в замке что-то происходит.

– Исчезновение Сабрины служит тому доказательством, как и мое возвращение. – Дэвид помедлил, перебирая пряди волос Шоны. – Беда в том, – негромко продолжал он, – что в заговоре участвует слишком много людей.

Шона напряглась.

– Мак-Гиннисы? Он пожал плечами.

– Скорее всего только некоторые из них. Ты ведь не узнала человека в склепе. Но, очевидно, у этих людей есть свой союз. Помнишь человека, который пытался убить тебя возле озера?

– Того, что теперь лежит на дне?

– Да.

– Ну и что?

– Он был одет точно так же, как мужчины – или женщины, – которые приходили сегодня в склеп.

– В черный плащ с капюшоном?

– Да. Их одежда выглядит одинаково.

– Когда хочешь быть невидимым в темноте, наилучшее одеяние – черный плащ с капюшоном.

– Да, но…

– Что – но?

– Эти плащи совершенно одинаковые.

– Значит, их шил один и тот же портной, – с раздражением объяснила Шона.

– Двое убитых оказались мужчинами. Но, думаю, убитого сегодня мужчину сопровождала женщина.

– Почему ты так решил? – удивилась Шона.

– Она двигалась проворно и легко. И стремилась сбежать, а не вступить в борьбу. Шона покачала головой.

– Не знаю… я ничего не заметила. Я только… пыталась спастись.

Дэвид что-то пробурчал, сжимая плечи Шоны.

– Завтра – или уже сегодня – ты ни на шаг не отойдешь от моего брата, ясно?

– Но если ты намерен появиться сам…

– Так я и сделаю, но всему свое время.

– Днем раньше, днем позже – какая разница?

– Я хочу выяснить еще кое-что, если смогу. Шона разочарованно вздохнула.

– Но…

– Не отходи от Ястреба. Ты понимаешь? Шона сердито стряхнула с плеч руки Дэвида.

– Я понимаю только, что уже много лет живу в преисподней! Понимаю, что ты запугиваешь меня, дразнишь, обвиняешь, издеваешься и при этом…

– Время от времени спасаю тебе жизнь, – напомнил Дэвид, в ярко-зеленых глазах которого вспыхнули искры.

– Только чтобы вновь подвергнуть пытке! – вынесла приговор Шона.

Улыбка изогнула губы Дэвида.

– Это гордыня, – мягко произнес он.

– Что? – подозрительно пробормотала Шона, торопливо натягивая одеяло на колени.

– Гордыня, миледи. – Дэвид покинул свое место на сундуке и присел перед ней на каменный выступ – не прикасаясь к Шоне, но не сводя с нее глаз с коварно светящимся в зеленой глубине огоньком. – Видишь ли, я был наследником, доблестным молодым Дагласом, которому суждено занять свое место в политической и общественной верхушке Шотландии! Меня считали сильным человеком, прирожденным вожаком. Но однажды ночью ко мне в комнату вошла девушка в полупрозрачной рубашке… и я сделал глупость. Меня едва не убили, а затем обрекли на смерть в земном аду. Мне нелегко тебя простить.

Шона покачала головой, отводя глаза.

– Но я клянусь тебе…

– Верю.

– Что?

– Я верю тебе, – еле слышно повторил он. – Верю тому, что ты так же горда, как и я…

– Это правда!

– Конечно, – подтвердил он и широко улыбнулся. – В своей гордыне ты считала, что способна флиртовать, целоваться, дразнить – словом, отвлечь молодого лорда, пока твои родные спасают шкуру твоего кузена.

– Вот как!

– Конечно! – Он рассмеялся и вдруг привлек ее к себе. – В том, что случилось, нет твоей вины – о последствиях твоей выходки тебе было известно не более, чем мне.

– Дэвид… – протестующе выдохнула Шона, но замолчала, сдерживая дрожь, когда Дэвид вдруг сдернул одеяло с ее плеч и отбросил его на землю. Она дрожала не от холода.

Дэвид легко положил ее на землю и лег сам, укрывая ее своим телом. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, и в его глазах светилась насмешливая нежность.

– Лорд… – прошептала она, внезапно удивляясь, почему все так разительно изменилось, почему она чувствует себя такой беспомощной. Она вышла из озера вместе с ним, но настолько привыкла к нему, что не замечала своей наготы. Но эта нежность в голосе вызывала в ней прилив незнакомого страха. Шона мечтала услышать эту нежность, однако обстоятельства ничуть не изменились, и она боялась узнать вкус того, что будет так быстро отнято у нее.

– Да, миледи, трудно простить женщину, которая сумела одурачить мужчину. Особенно если он так страстно вожделел ее!

– Дэвид!

Он закрыл ей рот губами – сначала в медленном, бережном, а затем – в глубоком, влажном, страстном поцелуе, который, казалось, продолжался вечно, а его язык вонзался все глубже, смелее, торопливее, но вдруг беспечно и чувственно замедлял движения. Ее руки оказались прижатыми к его груди; теперь они скользили, поглаживали густые жесткие темные волоски, растущие на ней, расстегивали пряжку килта, скрывающего его тело. В свою очередь, он ласкал ее, проводил ладонями и кончиками пальцев по ее щекам касался большим пальцем шеи и спускался ниже, к ложбинке на груди. Его пальцы нашли ее сосок, принялись перекатывать его и потирать, рассылая жаркие вспышки пламени от ее груди по всему телу. Шона застонала под его поцелуями, невольно выгибаясь навстречу, и ее руки переместились с груди ниже, туда, где тело прикрывала клетчатая ткань.

Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.

Она больше не дрожала от холода. Костер, который Дэвид развел в пещере, быстро согрел ее. Золотистый отблеск заливал тела, обдавая их приятным теплом. Сами прикосновения Дэвида излучали огонь, опаляли ее плоть. Она дотронулась губами до его груди. Он запустил пальцы в ее волосы, ибо ее поцелуй, ласки языка и рук дразнили и влекли. От этих прикосновений жизнь и огонь, казалось, вспыхнули в нем. Сила его страсти вызвала у нее новый трепет, растущую жажду, клубок которой разрастался в самом средоточии ее существа.

– О Шона… я больше не выдержу! – простонал он низким и гортанным голосом, хватая ее за запястья, заводя руки за голову Шоны и завладевая ее телом. – По-моему, можно сказать, что ты соблазнила…

– Лорд Даглас! – протестующе зашептала она. – По правде говоря, это вы воспользовались слабостью женщины, которая…

– Да? – Они переплели и крепко сжали пальцы; взгляд Дэвида и то, как молниеносно ожесточилось его лицо, заставили ее сердце затрепетать.

Она покачала головой. Он вновь нашел ее губы, действуя неторопливо и страстно.

– Знаешь, я всегда мечтал о тебе, – тихо прошептал он, на мгновение оторвавшись от губ Шоны.

Она покачала головой.

– Этого я не знала…

Его ладонь скользнула вниз по ее телу, подхватила грудь, лаская и дразня ее, погладила бедро, накрыла черный треугольник волос, а затем раздвинула ее бедра и нырнула между ними.

– Всегда…

– Да? – выдохнула она, стараясь вырваться из его рук, слиться с ним, закончить пытку, от которой огонь сжигал ее изнутри. И вместе с тем она отчаянно желала, чтобы эта пытка продолжалась вечно…

Губы вновь сблизились. Прикосновение Дэвида стало нестерпимо возбуждающим. Шона задыхалась, вырывалась и сгорала.

– Да, Шона, ты была юной, пылкой и надменной! Но я ждал, что когда-нибудь ты все поймешь, потому что любил тебя всю жизнь.

– Правда? – еле выговорила она.

– Любил и желал. И так или иначе, Шона, тебе пришлось бы…

Его шепот подхватывал огонь, разгоревшийся в пещере, он отдавался эхом от стен, окружал Шону со всех сторон. Внезапно игра прекратилась, и он оказался внутри ее. Девушка не чувствовала спиной твердую каменистую землю, ибо одеяло, поверх которого она лежала, стало таким же теплым, как тело, накрывшее ее, и она вновь была возбуждена – настолько, что страстно жаждала наслаждения. Казалось, земля покачивается в лад с нарастающим ритмом движений его бедер, жар внутри ее усиливался – до тех пор пока Шона не забыла обо всем, кроме влечения к Дэвиду, и золотистое пламя не заполнило всю пещеру, вливаясь в нее. Он наносил удары, отстранялся и повторял все заново, искал ее губы, шею, грудь… она изгибала спину, устремлялась навстречу ему и одновременно взбиралась все выше, пока этот сумасшедший ритм не вызвал ослепительную вспышку, сладкий взрыв, заставив ее вцепиться в его плечи, а затем она неспешно плыла к реальности твердого камня под одеялом и прохладе пещеры, в которой ночной холод развеивал только костер, догорающий в углу.

Однако Шона старалась побороть дрожь – потому что он лежал рядом, обнимая ее, оберегая от холода, безмолвно устремив взгляд на каменный потолок пещеры. Она обвела пальцем контуры его лица.

– Какая досада, что я одна осталась без шкуры, – тихо проговорила она. – Говорят, демоном, зверем или оборотнем можно повелевать, если украсть его шкуру – хотя бы вот этот клетчатый килт – и спрятать ее.

Медленно растущая улыбка изогнула губы Дэвида, и он повернулся к ней.

– Вам не хватает власти, миледи? Она покачала головой.

– У меня есть только то, что вы соглашаетесь отдать, лорд Даглас, а вы умеете больно жалить!

Он рассмеялся и придвинул ее поближе, но тут же посерьезнел и произнес:

– Однажды я уже потерял все, в том числе свое имя. Боюсь, что я лишусь жизни, если не буду осторожен. Но утратить тебя я могу быстрее, чем все остальное.

– Значит ли это, лорд, что я – то, что вы хотите иметь и сохранить?

Он повернулся на бок, навивая на палец прядь ее волос.

– Я вернулся, чтобы потребовать все, что принадлежит мне, – сообщил он. – И ты, должно быть, уже поняла: ради этого я готов сражаться. Больше я не стану жертвой предательства. Я верю в твою невиновность, но клянусь, что убью любого человека, который стал причиной моих бед, а если виновницей окажется женщина, то можешь поверить мне, дорогая: ей придется расплатиться сполна.

– Но…

– Шона, – перебил он, взяв ее за подбородок и глядя в глаза, – я же сказал, что верю тебе. Ты уверяла, что говоришь мне правду, что больше ты ничего не знаешь о прошлом и не можешь рассказать мне. Значит, мне остается только верить тебе.

Шоне вдруг стало трудно дышать. Ей хотелось всю жизнь быть с ним рядом, ощущать его тепло, силу и нежность. Видеть мягкую, но серьезную улыбку. Чувствовать прикосновения. И жар, сохранившийся в ней даже после того, как прошла минута страсти.

– Клянусь тебе… Он коснулся ее губ.

– Я тебе верю.

– Я люблю тебя, Дэвид.

– Боже милостивый! Как долго я добивался от тебя этих слов! – воскликнул он.

Шона вспыхнула, отталкиваясь от его груди.

– Вам не пришлось бы столько трудиться, лорд Даглас, если бы вы додумались сами произнести эти слова!

– Я же несколько раз повторил, что хотел тебя всю жизнь.

– Хотеть и любить – не одно и то же.

– Ладно, я хотел тебя потому, что любил.

Шона просияла, опустив ресницы. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не была такой счастливой. Но радость отравляла странная тревога. Она так и не услышала от него никаких обещаний. Возможно, когда-нибудь она разделит с ним потерянные годы, а он узнает, какую боль вытерпела она в прошлом. Когда-нибудь, но не теперь.

– Ты говоришь о том, что хотел меня раньше, много лет назад, – негромко возразила она.

– Да.

– Но это было в прошлом, – бесстрастно заметила Шона, вновь встречая его взгляд. – А что же сейчас?

– Господи, чем ты еще недовольна? – раздраженно воскликнул Дэвид.

– Я довольна, но…

Она осеклась, когда Дэвид вновь придавил ее к земле, впиваясь в нее взглядом, вспыхнувшим страстью.

– Ты была красивым ребенком, умным, порывистым, даже чересчур, и я не раз думал, что тебе не повредит хорошая порка.

– Если это признание в любви, то… – начала возражать она.

– Выслушай меня. О чем я говорил? Ах да! Но детство кончилось. Ты выросла прекрасной, умной, порывистой и надменной женщиной.

– Но постой, я…

– И я хотел тебя. Ты была юной леди Мак-Гиннис, и я был неравнодушен к тебе. Потом ты стала прекрасной молодой женщиной, которую я знал и любил всю жизнь, но ты изменилась, я повзрослел и хотел тебя, восхищался тобой, твоей решимостью, смелостью и, конечно, беззаветной преданностью своей семье. Но в глубине души я знал: наступит день, когда больше не смогу держаться на безопасном расстоянии, когда ты зайдешь слишком далеко, и я получу все, о чем мечтал, разумеется, подобающим образом. В конце концов я решил просить у Гоуэйна и Лоуэлла – и, конечно, у тебя – твоей руки. Ты вызывала у меня желание, но своей гордостью, чувством долга, преданностью, энергией и многим другим заставила полюбить тебя. Пять лет ничего не изменили. Я обрел тебя и теперь желаю еще сильнее. Я и прежде был влюблен в тебя, но теперь влюблен глубоко и страстно, как никогда. Ну, миледи, такое объяснение подойдет?

Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Шона улыбнулась.

– Вполне! – прошептала она.

– Вот и хорошо, потому что эта страстная речь возбудила во мне другую страсть. Миледи, разрешаю вам снова прошептать – конечно, с соответствующим пылом, – что вы любите меня, а затем доказать мне эту любовь и пыл.

Не отрываясь, Шона смотрела ему в глаза.

– Ну так что же?

– Да, я люблю тебя, Дэвид! Ты даже представить себе не можешь, как безумно, как страстно…

– Можешь объяснить, – прошептал он и поцеловал ее. То, что завершилось совсем недавно, повторилось вновь.

На каменных стенах плясали отблески огня. Наконец, костер угас, и пещеру наполнил розовый свет. Начался отлив. Близился рассвет.

Шоне не хотелось покидать пещеру, но Дэвид утверждал, что ей пора вернуться в замок.

– Не понимаю, почему бы тебе не заявить о своем возвращении сегодня же.

– Кое-что еще осталось невыясненным, – ответил он.

– Но как же я вернусь в замок? Не могу же я просто войти через дверь в таком виде…

– Только попробуй! – заявил Дэвид. – У меня в сундуке найдутся рубашки и шотландка. Ты доберешься до замка лесом, одетая в килт Дагласов. Я провожу тебя в башню.

Сам Дэвид оделся в черную рубашку и бриджи, затем помог Шоне облачиться в одну из его рубашек и килтов. Вода отхлынула из устья пещеры, и Дэвид вынес Шону из пещеры на берег озера, пройдя несколько футов по неглубокой воде. Держа Шону за руку, он быстро провел ее вокруг озера в глубину леса, по подземному ходу доставил в замок, а там потайными лестницами и коридорами вывел в башню.

Он задержался лишь настолько, чтобы успеть обнять ее и крепко поцеловать на прощание.

– Никуда не ходи без моего брата, слышишь, Шона?

– А Ястребу известен твой приказ?

– Он узнает о нем. Но ты должна слушаться меня, Шона. Ты понимаешь?

– Да, но не понимаю, что…

– Шона, ради Бога, просто верь мне!

– Я верю, – тихо отозвалась она.

Она и вправду верила ему. Она любила Дэвида – любила всю жизнь. И он прошептал ей те же слова – Дэвид, высокий, смуглый, стройный, неистовый, приковывающий взгляд своими бронзовыми мускулами, блестящими зелеными глазами, пепельными волосами. Он не просто испытывал влечение – он сказал, что любит ее. Об этом Шона не осмеливалась даже мечтать.

И вместе с тем ее не покидали страх и тревога. Шона не знала почему.

– Дэвид…

– Мне пора.

Он улыбнулся, вновь коснулся ее губ и скрылся за каменной плитой, закрывающей темное отверстие потайного хода.

Шона смотрела ему вслед. Внезапно она ощутила ужас и отчаяние. Нельзя, чтобы его снова предали. Она не предаст его! И все-таки… боялась. Что-то должно случиться. И предотвратить это не в ее силах.