Текст книги "Во сне и наяву"

Хайрам дотронулся двумя пальцами до шляпы и, заметив опасный блеск в золотисто-карих глазах Кантрелла, поставил кружку и торопливо сказал:

– Как вам угодно, мэм. Я всегда в вашем распоряжении.

А сейчас, боюсь, мне тоже пора. – Хайрам прекрасно понимал, что одно дело – заигрывать с Сарой и совсем другое – провоцировать на скандал ее мужа. Поспешно распрощавшись, он пошел к лошадям.

Янси наблюдал поверх кружки за тем, как Хайрам Барнелл оседлал лошадь и присоединился к группе ковбоев, выезжающих из лагеря. На короткое время Янси и Сара остались одни. Кантрелл сурово посмотрел на супругу и проворчал:

– На твоем месте я бы не стал поощрять его заигрывания.

Не забывай, пожалуйста, что он уже соблазнил одну замужнюю женщину! Хотя, думаю, у него не хватит пороха сделать то же самое и со второй, но я был бы тебе признателен, если бы ты перестала кокетничать с мистером Барнеллом!

Сара глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки, и побыстрее успокоиться. Дрожа от гнева, она наградила Янси испепеляющим взглядом и резко проговорила:

– Угораздило же меня повстречаться с таким высокомерным и несносным человеком! – Не сдержавшись, она неосмотрительно добавила:

– Если бы ты только знал, как часто я кляну судьбу за то, что она свела нас! Но еще больше ругаю себя за то, что вышла за тебя замуж! Порой спрашиваю себя, зачем я это сделала, и не могу найти ответа.

Кантрелл обиженно поджал губы и ответил не менее резким тоном:

– Насколько я помню, у тебя не было особого выбора!

Хотя так оно и было на самом деле, в данную минуту с его губ слетели не самые осмотрительные слова. Едва это случилось, Янси тут же понял свою ошибку. Он выбрал не совсем удачное время напоминать Саре о том, как заставил ее выйти за себя замуж. Во всем виноват его язык, язык без костей, с раскаянием подумал Кантрелл. Только самый последний дурак мог в подобную минуту сказать такой гордой женщине, как Сара, столь обидные слова!

Ее глаза угрожающе вспыхнули.

– Большое тебе спасибо за то, что напомнил мне об этом радостном факте! – вне себя от ярости выпалила она. – А то, знаешь ли, я уже начала забывать, какой же ты бессовестный мерзавец! Еще раз – спасибо! Больше, – горячо заключила она, – я такую ошибку никогда не повторю.

Янси был в ужасе от быстроты, с какой на глазах разрушались их сердечные, доверительные отношения, установившиеся в последние недели. Все взаимопонимание исчезло как дым. Он лихорадочно искал способ, как вернуть те счастливые мгновения, которые у них были до начала злополучного разговора. И так и не найдя выхода из создавшегося тупика, растерянно пробормотал:

– Господи, Сара, да что же с нами происходит? Я никогда… Я…

– С нами не происходит ничего необычного. Не понимаю, что тебя так удивляет? Мы оба прекрасно знаем, почему ты заставил меня выйти за тебя замуж. – Голос Сары дрожал от подступивших слез, но глаза оставались сухими. – Поделом мне, сама во всем виновата. Не нужно было, пусть даже на короткое время, забывать об этом!

Ее слова кололи, как удары шпаги, в самое сердце. Янси уже собирался подойти к жене и ласково обнять ее. Сильное желание прижать Сару к себе и убедить в том, что у него и в мыслях не было шпионить за ней, что сделал он это только для того, чтобы защитить ее от неизвестной опасности, взяло верх над всеми другими мыслями и желаниями. Но в этот момент к ним подошел Бартоломью. Не догадываясь о том, что они ссорятся, он весело поздоровался:

– Привет! Когда вы приехали? Я вас и не заметил!.. Янси, мы сейчас отправляемся загонять лонгхорнов, и твоя помощь будет очень кстати. – Бартоломью очень шли бриджи, заправленные в сапоги, и запыленное черное сомбреро. Он улыбнулся Саре, словно хотел поддразнить ее, и поинтересовался:

– Приехала посмотреть, как работает красавчик муж, Сара?

И Янси, и Сара дружно повернулись, уставившись на него.

– Нет! – одновременно ответили они резко.

Только тут дворецкий догадался, что прервал семейную ссору.

– Э, тогда извините… – смущенно пробормотал он, повернулся и быстро пошел к одному из больших загонов, в котором мычали коровы и ревели быки.

Все еще сердитая и обиженная, Сара зло бросила Янси:

– Я тебя не задерживаю! Бартоломью прав, твоя помощь придется им кстати… Если хочешь знать, то мне сейчас все равно, увидимся ли мы когда-нибудь или вовсе не увидимся!

Янси понял, что супруга сейчас находится в таком состоянии, что убедить ее в чем-то невозможно. Надеясь, что со временем гнев Сары поутихнет и она сможет более спокойно и здраво взглянуть на все, Янси решил, что разумнее всего оставить ее в покое. Он пожал плечами и проговорил, насупившись:

– Замечательно! Именно так я и поступлю! Поеду загонять лонгхорнов, а ты развлекайся как знаешь!

Сквозь слезы Сара смотрела, как муж вскочил на коня и выехал из лагеря. Она с трудом сдержала рыдания и уже начала раскаиваться, коря себя за несдержанность. Опять эмоции взяли верх над рассудком, и она наговорила ему кучу гадостей.

Сара оскорбила супруга и сейчас была готова пожертвовать всем на свете, лишь бы вернуть обратно те обидные, несправедливые слова, но было уже поздно. С тяжелым сердцем она двинулась к выходу из лагеря, еле передвигая ноги.

Сейчас лагерь практически опустел. В нем остались только несколько стариков поваров. Остальные либо ушли в загоны, либо отправились на лов лонгхорнов. Не зная, чем занять время, Сара решила пойти к загонам и взглянуть, что там происходит.

Подойдя к одному из больших загонов, она принялась наблюдать за работой, опасной, пыльной и кровавой. Смотрела, что там ковбои делают с быками, но ничего не видела. Все ее мысли были заняты очередной внезапной ссорой с мужем. Сейчас она была уверена, что слишком эмоционально отреагировала на новость. Подумаешь, велел своим людям присматривать за ней! Она должна радоваться, что Янси беспокоится о ней, хочет защитить от беды. Конечно, лучше бы он предупредил ее об охране, но и так можно с пониманием отнестись к причинам, выдвинутым Янси. Ведь он привык распоряжаться и командовать и ни с кем никогда не советуется! Заигрывание с Хайрамом Барнеллом, печально подумала Сара, не только не привело к желаемому эффекту, но, наоборот, все ухудшило. В тот миг, когда она победно улыбнулась Хайраму, Сара уже знала, что Янси придет в ярость. Она понимала, что хотела отомстить мужу, намеренно провоцировала его. Поэтому можно было без особого труда предвидеть его реакцию. Но все равно слова Янси обидели ее. Они вернули всю ее былую боль и обиду. Она вновь почувствовала себя беспомощной. Поэтому и не сдержалась и наговорила глупостей, о которых сейчас так жалела.

Сара стояла, поставив одну ногу на нижнее ограждение загона, слепо смотрела перед собой и печально вздыхала. Конечно, она в очередной раз перегнула палку, и теперь расхлебывать кашу придется ей самой. Сара вновь тяжело вздохнула.

Во всем виноват ее длинный язык! Неужели она никогда не научится думать, прежде чем сказать?

Это был плохой день и для Янси, и для Сары. Оба чувствовали себя виноватыми и вместе с тем обиженными. Супруги избегали друг друга, хотя и мучились от этого. Они бросали друг на друга взгляды украдкой, но никто не хотел первым сделать шаг к примирению. Оба жаждали помириться, но гордость не позволяла извиняться!

День уже клонился к вечеру, когда Янси решил помочь своим ковбоям выгнать из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Проезжая мимо Сары, он с трудом совладал с желанием остановить лошадь и поцеловать ее в надежде, что поцелуй принесет примирение. Сара тоже видела, что он вновь уезжает из лагеря. Она с трудом сдержалась, чтобы не крикнуть вдогонку: «Будь осторожен!»

Сара осталась у загонов, она наблюдала, как ковбои отбирают лучших быков. Но скоро ей это наскучило, и она отправилась бесцельно бродить по опустевшему лагерю. Думая об их размолвке, она решила, что должна первой сделать шаг к примирению. Сара печально улыбнулась. Янси очень упрямый человек, и он, конечно, будет дуться на нее. Ну и что ж, она ведь сама виновата. Это она вышла из себя и наговорила ему Кучу обидных слов. Поэтому оливковую ветвь мира должна протянуть именно она. Только бы он не сломал эту ветвь и не бросил ей в лицо!

Взглянув на солнце, низко нависшее над горизонтом, Сара увидела, что день близится к вечеру. Скоро вернется Янси, и у нее будет возможность загладить свою вину. А ночью, когда они окажутся наедине в своей комнате, она докажет ему свою покорность! По ее телу пробежала дрожь легкого возбуждения, и она решила не ждать его в лагере, а выехать навстречу.

– Сара быстро вскочила на Локуэлу и тронулась в путь. Она проехала несколько сотен футов и остановила лошадь у зарослей чапареля, решив подождать его возвращения здесь. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как она услышала громкие крики, свист и улюлюканье ковбоев. Судя по оглушительному треску кустов сквозь заросли продирались несколько очень крупных быков. С легким испугом всадница покрепче схватилась за поводья Локуэлы.

Через несколько секунд с полдесятка лонгхорнов стремительно выскочили из колючих зарослей всего в каких-то пятидесяти футах от того места, где она ждала Янси. От неожиданности и испуга у нее перехватило дыхание. Быки были огромными, их маленькие глазки яростно сверкали. Все были темно-коричневого цвета, но Сара заметила среди них одного чалого и одного черного. Солнце сверкало на длинных изогнутых рогах, таких острых, что легко могли вспороть брюхо лошади. Лонгхорны выбежали из зарослей чапареля и остановились на мгновение, решая, куда бежать дальше. Сара решила помочь ковбоям погнать их к болотам и пришпорила Локуэлу. Оглянувшись через плечо, она увидела Янси, который опередил остальных ковбоев и находился ближе всех к лонгхорнам. Он мчался вперед, со свистом вращая над головой лассо, Эстебан и Бартоломью заехали по краям маленького стада, втроем они гнали быков в ловушку. Взгляд Сары был прикован к высокому всаднику в черном, который мчался на большом черном коне.

На какую-то долю секунды взгляды Янси и Сары встретились, и сердце ее радостно запело, когда он неожиданно улыбнулся ей. От счастья у нее едва не замерло сердце. Сара как-то потерянно улыбнулась и стала смотреть на быков. Ее волновал последний этап загона. Ей нравилось скакать с головокружительной скоростью по прериям за испуганными ревущими быками, которые мчались к болотам, еще не догадываясь, что там, впереди, их ждет ловушка.

Вдруг огромный черный бык с безумными глазами и раздувающимися ноздрями оторвался от собратьев и, вместо того чтобы нестись к загону, помчался обратно в кусты. Янси резко развернул лошадь и бросил лассо, намереваясь остановить беглеца и не дать ему скрыться в густых зарослях.

От страха сердце у Сары прыгнуло к горлу. Она остановила Локуэлу и смотрела, как Янси, слившись с черным конем, похожий на мифического кентавра, мчится за черным быком. В воздухе громко просвистело лассо. Бросок оказался точным, и петля из сыромятной веревки опустилась на огромные острые рога.

Янси тут же резко остановил коня. Когда лонгхорн тоже остановился и скрылся в клубах пыли, лассо натянулось. Через какое-то мгновение бык выскочил из пыли и с оглушительным ревом, напоминающим раскаты грома, стремительно бросился на своего преследователя. Но Янси уже пришпорил коня и мчался прочь. Теперь они поменялись ролями. Взбешенный бык со сверкающими на солнце огромными загнутыми рогами гнался за всадником на черном коне. Сара испуганно следила за погоней – ей казалось, что маленькие глазки животного кровожадно блестят, торжествуя победу.

Янси на всем скаку пытался отвязать от седла конец лассо, но никак не мог справиться с узлом.

Эстебан и Бартоломью уже поняли, в какое опасное положение попал хозяин, но находились слишком далеко от него, чтобы отвлечь внимание лонгхорна на себя. Видя, что помощи мужу ждать неоткуда, Сара помчалась навстречу опасности.

И туг Сара услышала какой-то резкий звук, который на мгновение заглушил даже стук копыт. Она с ужасом увидела, как конь Янси споткнулся на скаку и рухнул на землю. Поднявшиеся в воздух клубы пыли тут же скрыли от ее глаз происходящее. Когда через несколько секунд пыль осела, Сара с ужасом увидела, что Янси беспомощно лежит под лошадью и не может выбраться.

Черный жеребец придавил одну ногу Янси, второй ногой всадник продолжал яростно пришпоривать коня, но животное почему-то отказывалось не только вставать, но даже шевелиться.

Обнаружив, что добыча внезапно куда-то исчезла, бык остановился как вкопанный, громко фыркая и роя землю копытом.

Бартоломью и Эстебан, лошади которых были намного быстрее Локуэлы, приближались к роковому месту, но все еще находились слишком далеко, чтобы помешать лонгхорну, который в любую секунду мог понять, что добыча никуда не делась, броситься на Кантрелла и растоптать его или поднять на рога.

Сара, громко крича, пришпорила Локуэлу. А бык в тот же миг, опустив массивную голову, бросился в атаку. Сара инстинктивно хотела отвернуться, чтобы не видеть кровавого кошмара, который неминуемо разыграется у нее на глазах, но упрямо не отводила взгляда от мужа. А черная громадина неумолимо надвигалась на Янси. «Господи, не дай этому свершиться; – взмолилась Сара, пришпоривая кобылу. – Останови, останови же рассвирепевшего быка! Не дай Янси умереть!»

Янси Кантрелл беспомощно лежал, прижатый к земле конем. Он был бессилен, ему оставалось только лежать и ждать, когда острые рога, как пушинку, подбросят его высоко в воздух. «Нет, Янси должен что-нибудь придумать, – лихорадочно размышляла Сара, – он не сдастся и не станет покорно ждать смерти! Он найдет выход…»

Но ни мольбы Сары, ни Локуэла, буквально летящая по воздуху, не могли остановить быка, готового растоптать своего недавнего преследователя. Лонгхорна мог остановить только револьвер Янси, который он всегда носил на боку… Сара ликующе вскрикнула, заметив, как он быстро сунул руку к поясу, будто только сейчас вспомнил об оружии. Кантрелл выхватил револьвер, хладнокровно прицелился и спустил курок. Прогремел выстрел. Сара видела, что пуля угодила точно в цель. Однако черный лонгхорн лишь замотал огромной годовой, но не остановился. Прогремел второй выстрел. Рассвирепевший бык вновь сердито потряс головой и продолжал свой бег. У Сары промелькнула страшная мысль, что в огромное животное вселилась нечистая сила и его невозможно остановить! Когда бык находился в нескольких футах от лошади, Янси выстрелил третий раз. Лонгхорн взревел и, сделав по инерции несколько неуверенных шагов, рухнул на лежащих на земле коня и наездника.

Все это произошло в считанные минуты. Но Саре, бешено пришпоривающей Локуэлу, казалось, что время остановилось.

Она боялась, что ей понадобятся часы, чтобы добраться до мужа.

Первыми к Янси подскакали Эстебан с Бартоломью. Они уже соскочили с лошадей и склонились над неподвижным телом Кантрелла, когда Сара наконец остановила Локуэлу. Она спрыгнула с лошади и бросилась к мужу, но Эстебан схватил ее за руку.

– Сеньора! – остановил он ее. – Не надо.., подождите!

Горе, которое Сара увидела в его черных глазах, открыло ей жестокую правду. Она вскрикнула, отказываясь верить в случившееся, и вырвала руку.

– Нет! – закричала она. – Этого не может быть! Он не умер! Нет!..

Не обращая внимания на неподвижного быка, огромные рога которого были нацелены вверх, Сара упала на землю рядом с Янси и нежно уложила его голову к себе на колени. Дрожащими пальцами она гладила любимое лицо и прижималась губами к его губам. Янси был нем. Борясь со слезами, она пристально вглядывалась в, него. С виска, куда угодил рог падающего и уже мертвого быка, стекала тоненькая струйка крови.

Глава 24

– Не смей умирать! – кричала Сара, и по щекам ее градом катились слезы. Она изо всех сил прижала Янси к своей груди и поцеловала в щеку. – Ты не заслуживаешь моей любви, высокомерный негодяй, но я ничего не могу с собой поделать! Я люблю тебя, Янси! Ты должен жить, ты не можешь умереть! – Но Кантрелл ничего не слышал. Он лежал, не подавая признаков жизни. Обезумев от горя, Сара яростно трясла мужа. В ее голосе смешались гнев и горе. – О, Янси, не умирай! Ты не можешь уйти от меня! Ведь я люблю тебя!

Слышишь, я люблю тебя! О Господи! – взмолилась она. – Пожалуйста, ну пожалуйста, не дай ему умереть! – Не обращая .внимания на Бартоломью и Эстебана, беспомощно застывших рядом, она осыпала поцелуями бледное лицо супруга. – О, Янси, я тебя умоляю: не умирай! Я люблю тебя! Люблю тебя!

Не в силах остановиться, Сара повторяла, как заклинание, признание в любви. Снова и снова она твердила: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!», как будто верила в волшебную силу этих простых слов, будто только они могли вернуть жизнь в неподвижное тело. Эстебан и Бартоломью молчали, не смея вторгаться в ее боль, в ее горе. Они были настолько потрясены трагедией, что, казалось, лишились дара речи.

Бартоломью, словно не веря своим глазам, в горестном изумлении смотрел на белое как мел лицо племянника. Темнокожий дворецкий первым заметил слабые проблески жизни на лице Янси. Когда длинные черные ресницы Кантрелла едва заметно затрепетали, он вздрогнул и, как тисками, сжал руку Эстебана. Мексиканец испуганно посмотрел на Бартоломью, и тот молча показал рукой, боясь, что ему померещилось. Но нет, он не ошибся! Ресницы снова затрепетали, только на этот раз сильнее. Янси Кантрелл был жив!

Охваченная горем, Сара ничего не видела. Она в каком-то страшном оцепенении качала Янси, осыпала поцелуями дорогое лицо и нараспев повторяла слова любви:

– Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!..

Сара самозабвенно погрузилась в свой наполненный горем мир и даже не заметила, как глаза Янси открылись и рука медленно потянулась к пряди золотисто-каштановых волос, выбившейся из всегда аккуратной прически Сары. И только когда он легонько дернул ее за волосы, Сара, взглянув в золотисто-карие глаза мужа, увидела в них то, чего не видела раньше.

Кантрелл слабо улыбнулся.

– Дорогая, если бы я знал.., что нужно угодить на рога лонгхорна.., чтобы ты сказала о любви, – пробормотал он. – Черт побери, я бы сделал это раньше…

Сара вскочила на ноги.

– Больно! – вскрикнул Янси, ударившись головой о землю. С трудом он спросил, потирая ушибленное место:

– Что тут происходит?

– Ты до смерти напугал меня! – воскликнула Сара. – Ведь я думала, что ты умер! Никогда не смей больше так жестоко со мной поступать! Ты меня слышишь? Никогда! Если ты еще хотя бы раз выкинешь что-нибудь подобное, клянусь, клянусь… – Она замолчала.

Янси виновато взглянул на жену:

– Si, querida. Клянусь, это было в первый и последний раз. Я больше никогда не стану поступать столь низменным образом.

Не в силах сдержать своих чувств, Сара вновь опустилась на землю рядом с мужем, осыпая его бледное лицо градом поцелуев.

– Ох, Янси, – воскликнула она, – если бы ты знал, как я испугалась! Я бы не вынесла твоей смерти! Я люблю тебя, отвратительное ты чудовище!

У Янси вдруг закружилась голова, все поплыло перед его глазами. Он прошептал:

– И я люблю тебя, дорогая! Я люблю тебя сильнее, чем ты даже думаешь… – И с этими словами Янси снова потерял сознание.

Сара вскрикнула от страха и подхватила мужа. Она прижала его к груди, но на этот раз догадалась, что он не умер, а просто потерял сознание. Она подняла голову и с надеждой взглянула на Бартоломью и Эстебана, стоявших рядом.

Бартоломью, опустившись на колени, внимательно осмотрел племянника.

– Ничего страшного, моя дорогая, не беспокойся, – успокоил он Сару. – Он еще легко отделался. Всего лишь сотрясение, да и то несильное. Рог только слегка скользнул по виску, не причинив большого вреда. Сейчас ему требуется полный покой. Вот увидишь, он быстро придет в себя. – Бартоломью с улыбкой посмотрел на озабоченное лицо Сары и пошутил:

– Конечно, какое-то время у него будет здорово раскалываться голова, но не думаю, что тебе предстоит в ближайшем будущем стать вдовой.

Вокруг них собрались встревоженные ковбои. Вскоре к ним присоединился и Хайрам Барнелл, который вместе с группой всадников выгнал из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Они поняли, что произошло нечто ужасное, и, мигом забыв о быках, присоединились к остальным. На лицах застыла тревога. Хайрам выехал из кустов на несколько секунд позже остальных и с непроницаемым лицом остановился вместе с другими ковбоями около Янси и Сары. Мексиканцы принялись оттаскивать тушу быка и лошадь в сторону. И только после того как они перевернули коня Янси, стало ясно, почему сильный жеребец неожиданно споткнулся и рухнул как подкошенный.

Хмурый Бартоломью долго сидел на корточках перед мертвой лошадью. Наконец он встал и мрачно сообщил;

– Это не был несчастный случай! В лошадь стреляли. Кто-то всадил ей в голову пулю!

Сара вздрогнула, по рядам ковбоев пролетел гневный шепот. Послышались взволнованные возгласы:

– Кто мог это сделать?

– Все так любили хозяина!

– У кого могла подняться на него рука?

– Любили или не любили, – негромко проговорил Бартоломью, – но кто-то очень хотел, чтобы с Янси произошел несчастный случай! Кто-то хотел, чтобы он умер!

Сара пристально посмотрела на дворецкого и хрипло спросила:

– Но кто? Кто мог желать Янси смерти? И почему?

Тот обвел взглядом лица ковбоев, стоявших рядом, и его глаза на мгновение задержались на лице Хайрама Барнелла.

Он пожал плечами и пробормотал:

– Сейчас не время и не место рассуждать об этом. Его нужно побыстрее отвезти домой.

Сара не стала возражать. Ковбои быстро сколотили носилки и привязали их к лошадям. Янси осторожно положили на носилки, и процессия медленно тронулась в путь.

Саре было не до того, чтобы задумываться над последними словами мужа, которые он произнес перед тем, как вновь потерять сознание. Она ни на миг не отводила озабоченного взгляда от лица Янси. Когда он временами приходил в себя и удивленно оглядывался по сторонам, все в душе у нее пело от радости. Когда же Янси вновь закрывал глаза и неподвижно замирал, ее сердце сжимала чья-то безжалостная холодная рука.

Но вот наконец впереди показался «Дом голубки». Янси сразу же уложили в постель. Рану на виске промыли и забинтовали. Сейчас он, казалось, спокойно спит. Сара сидела на стуле около кровати, по-прежнему не сводя с него озабоченного взгляда. Она с улыбкой вспомнила слабые протесты Янси, когда Бартоломью и Эстебан раздевали его, укладывая на кровать. Мужчин тут же сменили Мария и Танси, которые немедленно занялись раной. Конечно, Янси был уязвлен до глубины души, подумала Сара. Ее сильному и высокомерному мужу наверняка не нравилось быть таким беспомощным!

Сейчас Сара уже не боялась, что он умрет, однако все еще не могла успокоиться окончательно. Успокоится она только тогда, когда он снова станет самим собой – надменным и невыносимым! Сара давно знала, что любит его, но не отдавала себе отчета в глубине своего чувства. Она поняла, что не сможет без него жить только тогда, когда он лежал, неподвижный и мертвенно-бледный, на земле. Сара на всю жизнь запомнит эти кошмарные минуты! Она никогда не забудет ужаса, который охватил ее, когда она подумала, что Янси мертв. Ее переполняла любовь к мужу. Она протянула руку и нежно погладила его лицо у белоснежной повязки.

Смуглая рука Янси сжала пальцы вздрогнувшей от неожиданности Сары. Он поднес их к губам и по очереди поцеловал кончики каждого пальца.

– Все ушли? – шепотом спросил Кантрелл, не открывая глаз. – Можно просыпаться?

Сара нахмурилась и изумленно посмотрела на мужа. Он открыл глаза и улыбнулся.

– Дорогая, – тихо проговорил Янси, – иначе нам бы никогда не удалось остаться наедине! Если бы я не притворился, что сплю, они бы никогда не ушли.

У Сары радостно забилось сердце, но она посчитала своим долгом мягко пожурить хитреца:

– Как ты мог так поступить? Ведь все о тебе очень беспокоятся! Если бы ты знал, как ты всех нас напугал! Почему ты притворился, будто находишься без сознания? Неужели тебе ни капельки не стыдно?

Его глаза насмешливо сверкнули из-под густых черных ресниц, и он спросил с притворной обидой:

– Ты хочешь сказать, что не желаешь остаться со мной наедине? Неужели ты меня совсем не любишь?

– Да!.. Нет!.. – выпалила она, и ее лицо залил яркий румянец. Она вспомнила, что решила играть роль строгой жены, освободила руку и с притворной суровостью взглянула на него. – Ты не заслуживаешь того, чтобы тебя любили! – назидательно сказала Сара. – Я вот только никак не могу понять, почему твои люди обожают тебя? Наверное, перед ними ты притворяешься добрым и мягким, и бедняги даже не догадываются, какое ты на самом деле чудовище.

Слова жены, похоже, нисколько не обидели Янси. Он лукаво улыбнулся и схватил Сару за руки чуть выше локтей. Не давая ей опомниться, дернул вниз, и она упала к нему на грудь, смешно болтая свисающими с кровати ногами.

– Сара, маленькая ты моя глупышка! – нежно прошептал Кантрелл, почти касаясь губами ее губ. – Я обожаю тебя, даже когда ты ведешь себя как сварливая жена!

Он пылко поцеловал Сару, и у нее все поплыло перед глазами.

Вселенная кружилась вокруг Сары, для нее сейчас существовал только Янси, его теплые губы, прижимающиеся к ее губам, его руки, ласкающие ее тело, его сердце, ритмично бьющееся в груди. Она забыла о том, что решила быть строгой, и тут же страстно ответила на поцелуй. Когда он наконец оторвался от ее губ, Сара прошептала:

– О, Янси, я люблю тебя!

Он смахнул с ее лба непослушный локон и с нежной улыбкой признался:

– А ведь, знаешь, бывали минуты, когда я боялся, что ты так никогда и не произнесешь эти слова. В такие минуты я считал себя самым большим идиотом на всем белом свете и горько жалел, что решил вновь взглянуть на твое славное маленькое личико в ту ночь, когда вернулся в «Магнолиевую рощу». И зачем я только по уши влюбился в нее, упрекал я себя! В этой игре тебе принадлежала роль охотника, дорогая, и ты ни разу даже не намекнула, что испытываешь ко мне хоть какие-то нежные чувства. Вспомни, с каким упорством ты отказывалась выходить за меня замуж, вынуждала совершать отвратительные поступки, хотя я и не хотел этого делать. – Он бросил на нее притворно строгий взгляд, который противоречил нежности, переполняющей его потеплевшие глаза. – Тебе придется за многое отвечать, жена!

Сара мечтательно улыбнулась. Она провела пальцем по его губам и прошептала:

– Значит, во всем виновата только я, а ты был невинной овечкой? Ты-то сам хоть раз сказал, что любишь меня? Куда там! Единственное, что ты делал, это командовал и пользовался моей беспомощностью!

Кантрелл вновь поцеловал жену и спросил с хитрой улыбочкой:

– Неужели я был таким негодяем? Но ты ведь ни о чем не жалеешь, правда? В конце концов все ведь у нас наладилось.

Ты как считаешь?

Его неожиданная неуверенность в себе и забота о ней до глубины души тронули Сару. Она устроилась поудобнее, крепко прижалась к нему и пробормотала:

– Как я могу жалеть, что вышла за тебя замуж? Никогда!

Я никогда не буду жалеть, что полюбила тебя!

– Дорогая, – прошептал Янси, – я обожаю тебя!

Он крепко обнял Сару, и его губы снова нашли ее губы. В комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая лишь тихими вздохами и едва слышным шепотом. Если бы несколько последующих минут рядом с влюбленными находился посторонний наблюдатель, он ничего не понял бы из тех редких слов, которыми они обменивались. Сладкие минуты летели, как птицы. Хотя Сара и Янси очень хотели друг друга, на этот раз они решили не сдаваться страсти. И в этой борьбе им помогало огромное удовольствие и восторг, которые они испытывали от простого осознания, что любят друг друга. Сейчас их поцелуи и ласки были почти целомудренными. Сара в одежде лежала поверх одеял, под которыми лежал обнаженный Янси, но они не думали об этом. От блаженства у Сары голова шла кругом. Сейчас она понимала, что нет ничего лучше и драгоценнее на земле, чем любить собственного мужа и знать, что он отвечает такой же страстной любовью!

Щека Сары покоилась на груди Янси, и она прислушивалась к ровному биению его сердца. Он по-хозяйски прижимал к себе жену. Они долго лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь своим счастьем, упиваясь чудным мгновением полного согласия и понимания. Все сомнения и неприятности были забыты, без всякого смущения и страха они наслаждались таинственным чудом любви.

В реальный мир Янси и Сару вернул негромкий стук в дверь.

В комнату заглянул Бартоломью. Он улыбнулся, увидев супругов на кровати. От его внимательного взгляда не укрылось чудесное исцеление Янси. Дворецкий с довольной улыбкой вошел в комнату и приблизился к кровати.

– Я все время спрашивал себя, сколько в твоей беспомощности притворства, а сколько настоящей слабости, – проговорил Андерсон вместо приветствия.

– Извини, что причинил тебе хлопоты, – усмехнулся Янси, взглянув на Сару, которая даже не шелохнулась, – но мне хотелось побыть наедине со своей очаровательной женой.

Нам столько нужно обсудить'..

Бартоломью с любовью смотрел на их лица, которые светились от счастья, – Насколько я понимаю, до вас наконец дошло то, что уже не один месяц очевидно для всех остальных?

С веселым смехом Сара села и лукаво парировала:

– Если бы кто-нибудь открыл нам глаза, мы бы поняли это намного раньше.

– И лишили нас удовольствия понаблюдать, как вы сами сделаете это открытие? – насмешливо поинтересовался Бартоломью.

Вдруг лицо дворецкого внезапно посерьезнело.

– Как ты все же себя чувствуешь? – спросил он племянника.

К этому времени Сара уже сидела на стуле рядом с кроватью. После вопроса Бартоломью по ее лицу пробежала тень тревоги. Она все еще держала мужа за руку, казалось, они не в силах оторваться друг от друга. Почувствовав, как она вся напряглась, Янси успокаивающе сжал ее пальцы.

– Не беспокойся, дорогая. Со мной все в порядке, – мягко произнес он и посмотрел на Бартоломью. – Голова, конечно, немного болит, но, кроме головной боли, никаких последствий встречи с быком не осталось.

Бартоломью кивнул, будто слова Янси подтвердили его диагноз. Он взял стул и поставил его у кровати племянника.

На лице дворецкого отразилась нешуточная тревога.

– То, что сегодня произошло с тобой, вовсе не несчастный случай, – сообщил он напрямик. – Твою лошадь подстрелили, и я уверен, что выстрел не был случайным. Кто-то хотел, чтобы все выглядело как несчастный случай. А на самом деле кому-то очень нужно, чтобы ты погиб.

Янси был без сознания, когда Бартоломью увидел в голове лошади пулевое ранение, и поэтому не мог знать о причинах несчастья. Но его, похоже, не удивили откровения дяди.