Текст книги "Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий"

Первые явные признаки ухудшения здоровья Шри Ауробиндо появились в 1949 году, когда приглашенный из Калькутты врач, близкий ученик Шри Ауробиндо, осмотрев его, забил тревогу. Однако тревожных опасений он не высказал, предупредив лишь, что следует внимательно следить за состоянием здоровья. Предупреждение врача помогло Шри Ауробиндо, поскольку, точно зная источник проблем, легче было приложить Силу в нужном месте. По всей видимости, Шри Ауробиндо так и поступил, поскольку, встретившись с хирургом спустя несколько месяцев, заверил его: «Меня это больше не беспокоит: я вылечился». Понятно, что окружающие вздохнули с облегчением. Однако улучшение здоровья оказалось недолгим, и вскоре тревожные симптомы возобновились.[403]403
  «Даже когда болезнь начала прогрессировать, он не перестал откликаться на призывы отчаявшихся. Например, в то время, когда он был занят окончательной правкой двух последних песен «Савитри», одна из садхаков, жившая вне Ашрама, попросила о помощи. Женщина страдала каким-то таинственным заболеванием; кто-то из врачей подозревал закупорку сосудов, другие – заболевание шейки матки, третьи – рак, и каждый предлагал свой метод лечения. Оказавшись на грани жизни и смерти, она бросилась за спасением к Гуру, сообщив телеграммой, что доверяет исключительно его силе, даже если в результате ей суждено умереть. Сообщения о ходе болезни поступали днем и ночью, в письмах и телеграммах. Затем вдруг на три-четыре дня сообщения прекратились! Шри Ауробиндо забеспокоился и постоянно спрашивал, не поступила ли почта. Наконец, в сердцах заметил: «Как я могу ее вылечить, если не получают от нее сведений?» После этого резкого замечания сообщения полились рекой, и вскоре мы с радостью узнали, что женщина, в добром здравии, поселилась в Ашраме».
  Этот материал заимствован из буклета Ниродбарана «Шри Ауробиндо: я здесь, я здесь», книги д-ра Саньяла «Вызов в Пондичери» и К. Д. Сетны «Уход Шри Ауробиндо».


[Закрыть] Буквально за одну ночь Шри Ауробиндо как бы замкнулся в себе и отдалился от всего. Говорил он все меньше и меньше, по сути сведя разговор к отрывочным «да» или «нет». В лучшем случае, если ученик настойчиво пытался заговорить с ним, он одаривал его блаженной улыбкой сочувствия. Однако привычных занятий Шри Ауробиндо не прерывал: «Ежедневное чтение газет, внимательное просматривание множества журналов, еженедельников, ежеквартальников и т. д., которые редактировали связанные с Ашрамом люди, а также статей, написанных на четырех-пяти языках, стихов, очерков, писем, диктовка ответов на вопросы и, в довершение всего, подготовка собственных книг и книг других авторов, внимательное отношение к рукописям и корректурам ипр. – такова была его каждодневная работа».

Первый шок испытал на себе ученик, который был личным секретарем Шри Ауробиндо, когда тот вдруг произнес: «Займемся «Савитри»: я должен скоро закончить ее». «Савитри»? – ученик был изумлен и озадачен. Этот великий эпос, начало которому было положено еще в дни работы Шри Ауробиндо в Бароде, и по объему и величию был соотносим лишь с духовным восхождением самого Шри Ауробиндо. В процессе создания этой великой Поэмы он поднимался все выше, достигая новых духовных вершин, и по мере этого восхождения в духовном сознании переписывал и переосмысливал свой труд с позиций достигнутого им самим нового уровня духовного сознания и опыта. Одни черновики сменяли другие, у каждой песни существовало четыре-пять вариантов, как позднее написал ученик: «Какое переосмысление! Каждое слово должно было быть mot juste[404]404
  Зд.: «выверено» (фр. – прим. пер.).


[Закрыть], каждая строка совершенна, даже знаки препинания расставлены безупречно. Один предлог изменялся по пять раз; а чтобы исправить какой-то знак препинания, подчас приходилось перечитывать целый раздел».[405]405
  Ниродбаран. Двенадцать лет со Шри Ауробиндо, с.179.


[Закрыть]

«Мы знаем, насколько глубоки и обширны были исправления и переосмысления в «Савитри». Можно только изумляться тем невероятным усилиям, которые он предпринимал, чтобы довести «Савитри» до совершенства… Поразительно, как ему удавалось так диктовать стихи, словно открыли водопроводный кран и оттуда полился поток, но не мощной струей, а медленным, очень медленным течением. Иногда приходилось перечитывать целые отрывки, чтобы не нарушить связь или последовательность, но когда наступала очередь «Книги Йоги» или «Книги Вечного Дня», строки слетали с его губ одна за другой, подобно легкому и ровному течению ручья, и уже на следующий день он дорабатывал созданное, чтобы не упустить звено в цепи продолжения. Утром в небольшой тетради, которую он называл «блокнот», он набрасывал несколько новых строк, не вошедших в первоначальный текст. В наибольшей степени это касалось «Книги Судьбы». Иногда появлялись два или три варианта одного и того же отрывка. Когда зрение его стало ослабевать, буквы тоже постепенно становились менее разборчивыми, и мне приходилось расшифровывать написанное и зачитывать ему вслух. У меня было хорошее зрение, но что еще важнее – благодаря предварительной подготовке, которую я получил, ведя объемную переписку еще до несчастного случая, – способность расшифровывать его иероглифы. Иногда, когда я запинался, он мне подсказывал, но случалось, что мы не справлялись оба. Тогда он обычно говорил: «Дай мне, разреши, я попробую». Он брал очки с большими увеличительными стеклами и сосредоточенно впивался глазами в написанное, чтобы вскоре признаться: «Нет, не могу разобрать». Я эгоистично фыркал про себя при каждой тщетной попытке, бормоча: «Если я со своим зрением не могу ничего разобрать, то на что же рассчитываете вы, сэр?»

Тем не менее, работа продолжалась неспешно и величаво. И тут вдруг такая спешка – «Займемся «Савитри». Я должен скоро закончить ее». Безмолвный вопрос, застывший во взгляде ученика, остался без ответа.

Затем произошла еще одна странная вещь. Шри Ауробиндо упорно не позволял фотографам делать снимки – ни себя, ни Матери. Но в 1950 году по случаю Дня Даршана один известный француз-фотограф вдруг получил разрешение сфотографировать и Шри Ауробиндо, и Мать, и даже Даршан! И этот вопрос – почему вдруг сделано исключение – тоже остался без ответа.

Переработка «Савитри» началась со всей серьезностью и вскоре была завершена. Предполагалось, что Эпическая поэма будет включать в себя 12 книг и Эпилог. Переработано было все, кроме 8-й книги и Эпилога. Когда была продиктована последняя строка и поставлена последняя точка, Шри Ауробиндо, довольно улыбнувшись, сказал ученику: «А все-таки закончили!» и потом добавил: «Что еще осталось?» – «Книга Смерти и Эпилог», – был ответ. «Ах, это?» – воскликнул Шри Ауробиндо. – Насчет этого посмотрим позже». Восьмая Книга и была «Книгой Смерти», а Эпилог, который представлял картину рождения нового мира, на самом деле был ее продолжением. Только победа над Смертью возвещала о новом мире, а Смерть требовала великой жертвы – Шри Ауробиндо. И он позволил Смерти взять над собой реванш как последнюю плату за победу его Идеала – проявления Супраментального сознания на земле.[406]406
  Для человека заземленного, подчиненного фактам, все эти события могут показаться «совпадениями». «Так часто бывает», – заметит он. Но если мы вспомним, что Шри Ауробиндо был совершенным Йогом, человеком, который посредством Йогического Сознания мог видоизменять или даже отменять физические события, то мы придем к неизбежному выводу, что с ним не просто что$то происходило – это он в своем космическом предвидении позволял или допускал, чтобы с ним что-то случалось.


[Закрыть]

Болезнь безжалостно прогрессировала, и ученики только беспомощно переглядывались, не зная, что предпринять. В мозгу каждого бился вопрос, на который не было ответа: «Почему болезнь прогрессирует? Почему он не воспользуется Йогической Силой, чтобы остановить и отвести болезнь?» Он, излечивший сотни людей, подаривший надежду тем, кто, казалось, навеки ее лишился, – почему он позволяет Враждебным силам восторжествовать над собой? Долгое время никто не решался задать ему этот вопрос, пока один из близких учеников не собрался с духом и не спросил его об этом, чтобы в ответ услышать: «Не могу объяснить; вы не поймете».

Приближался ноябрьский Даршан. От одного из астрологов пришло письмо, предупреждающее об опасности, которая грозит жизни Шри Ауробиндо. Ученики посмеялись над предсказанием, но Шри Ауробиндо попросил: «Не могли бы вы узнать, что именно там написано? Я чувствую, что он знает правду». «Его вопрос озадачил нас, – записал один из учеников. – Известный астролог из Калькутты однажды предсказал, что в возрасте 63 лет Шри Ауробиндо серьезно заболеет, но при этом заметил, что с помощью йогической силы он преодолеет опасность и доживет до глубокой старости». Сейчас ему было только 78 лет, до глубокой старости он еще не дожил.

Даршан закончился. Несмотря на боль и неудобства, Шри Ауробиндо долгие часы Даршана провел сидя, озаряя духовной любовью и благословением каждого, кто проходил мимо него. Но сразу же после Даршана болезнь обострилась. Послали за учеником-хирургом в Калькутту: было ясно, что по его прибытии будет проведено энергичное лечение. Едва приехав, врач прошел к Шри Ауробиндо, который встретил его неизменной улыбкой.[407]407
  «Я ждал случая выступить в роли врача и спросил, что его беспокоит и могу ли я чем-то ему помочь. Я задавал ему обычные профессиональные вопросы, возможно, забыв в тот момент, что мой пациент – это Божественное, заключенное в смертную оболочку, и в ответ услышал: «Беспокоит? Меня ничто не беспокоит. А страдания? Можно быть выше их». – (Д-р Саньял. Вызов в Пондичери).


[Закрыть]

Первые два дня декабря Мать оказалась чрезмерно загружена: ей пришлось присутствовать на большой спортивной программе и других мероприятиях в Образовательном Центре ашрама. В эти два дня, как по заказу, в состоянии здоровья Шри Ауробиндо наметилось некоторое улучшение. Однако 3 декабря 1950 года оно опять ухудшилось: появились лихорадка и признаки нарушения дыхания. Врачи настаивали на антибиотиках и переливании крови, но Мать сказала, что ортодоксальные методы лечения для Шри Ауробиндо непригодны и принесут больше вреда, чем пользы. «Он может добиться чего угодно, если будет необходимо», – сказала она, но увидев его состояние 3-го декабря, призналась врачам: «Он в полном сознании, но потерял к себе всякий интерес». И снова повторила спустя несколько часов: «Не знаю, но он потерял к себе всякий интерес».

Утром 4-го декабря Шри Ауробиндо выглядел немного лучше. Он сел в постели, и Мать помогла ему принять легкий завтрак. Врач сидел рядом с постелью, делая Шри Ауробиндо легкий массаж. Шри Ауробиндо открыл глаза и спросил, который час. Было 10 часов утра. Он немного поговорил с врачом. Мать снова зашла в его комнату в час дня и, понаблюдав за ним, сообщила помощнику, находившемуся в соседней комнате: «Он уходит».[408]408
  «Хотя казалось, что он без сознания, стоило только предложить ему что-то выпить, как он приходил в себя, делал несколько глотков и сам утирал рот платком». – (Д-р Саньял. Вызов в Пондичери).


[Закрыть]

В 5 часов дня наступило некоторое улучшение. Шри Ауробиндо помогли встать с постели и пересесть в кресло.[409]409
  «Какое-то время казалось, что это совершенно другой человек. Он сидел с закрытыми глазами – спокойный и собранный, излучая сознание. Пока он сидел, мы отметили волшебную красоту его форм; его спокойствие и красота напомнили мне о ведических риши». – (Там же).


[Закрыть] Спустя какое-то время он снова вернулся в постель. Признаки нарушения дыхания усилились. Когда Мать вернулась со спортивной площадки, врач вновь попросил разрешения сделать внутривенное вливание. Спокойно и твердо Мать ответила: «Я же говорила, в этом нет необходимости. Он потерял к себе интерес. Он уходит».

Примерно в 11 вечера Мать снова вошла в комнату Шри Ауробиндо с чашкой томатного сока.[410]410
  «Странная вещь – тело, только что терзаемое страданиями, безответное, тяжело дышавшее, вдруг стало спокойным; сознание вернулось, он пришел в себя, совершенно нормальный. Он закончил пить, и, пока сознание опять покидало его, телом вновь овладевали страдания». – (Там же).


[Закрыть] В полночь она вернулась еще раз, встала в ногах Шри Ауробиндо, несколько мгновений не сводя с него пристального взгляда, затем ушла.

В час ночи (5 декабря) она опять вошла взглянуть на Шри Ауробиндо. Приведем далее слова врача: «Никаких признаков страдания, страха или беспокойства на ее лице не было. Ни единой мысли, ни единого чувства я не мог разобрать в его выражении. Глазами она сделала мне знак удалиться в другую комнату и пошла следом за мной. Она спросила: «Что вы думаете? Могу ли я на час отойти?» Это был знаменательный час: Мать уходила – ее сознание покидало ее тело, и никому не позволено было входить в ее комнату или звать ее. Такова была ее воля. – Я пробормотал: «Мать, это не в моей власти». Она сказала: «Позовите меня, когда пробьет час».

Я встал позади Учителя и принялся поглаживать его по волосам. Нирод и Чампаклал сели по обеим сторонам кровати, разминая ему ступни. Мы все смотрели на него, не произнося ни слова. Теперь мы знали, что это может произойти в любую минуту, и спасти нас и весь мир может только чудо. Я почувствовал легкую, почти неощутимую дрожь его тела. Он приподнял руки и сложил их на груди крест-накрест – и потом все кончилось…

Почти в ту же секунду в комнату вошла Мать. Она встала в ногах Шри Ауробиндо… Ее взгляд был исполнен такой энергии, что я не мог смотреть в ее глаза. С этим горящим взглядом она простояла там… более получаса».

Наутро потоки народа стекались в Ашрам, на последний Даршан тела Учителя. Они не могли поверить, что Шри Ауробиндо больше нет. Тело казалось спокойным и безмятежным. «Оно сохранило свой прекрасный золотисто-белый оттенок, отличавший его при жизни, и тление не коснулось его». Назначенный ранее час похорон был отменен, поскольку Мать объявила: «Сегодня похороны Шри Ауробиндо не состоятся. Его тело настолько исполнено супраментальным светом, что нет никаких признаков тления, а потому оно останется на одре столько, сколько будет возможно».

Тело Шри Ауробиндо хранило Супраментальный свет более 111 часов.[411]411
  «Как только он (Шри Ауробиндо) покинул свою физическую оболочку, Супраментальный Свет обрел постоянную обитель в теле Матери, начиная с головного мозга-разума». – (К. Д. Сетна. Видение и Труд Шри Ауробиндо).


[Закрыть]

9 декабря Мать заметила, что Свет стал отступать, и дала разрешение на похороны. Церемония похорон была простой, без религиозных обрядов, и золотое тело Золотого Пуруши вечером 9 декабря было опущено в склеп.

Мать сказала: «Люди не знают, какую огромную жертву принес он миру. Примерно год назад, во время какого-то разговора я заметила, что чувствую, как будто покидаю тело. Он проговорил очень твердо: «Нет, этого не может быть никогда. Если это необходимо для трансформации, то уйду я, а тебе придется довести до конца нашу йогу супраментального нисхождения и трансформации».[412]412
  Цит. по кн.: Нараян Прасад. Жизнь в Ашраме Шри Ауробиндо, с. 165.


[Закрыть]

«Наш Господь всецело пожертвовал собой ради нас… Никто не принуждал его оставлять свое тело, он сам предпочел сделать это, руководствуясь соображениями, недоступными для человеческого разума… А если человек не в состоянии что-либо понять, единственное, что ему остается, – хранить почтительное молчание». (26.12.1950).

* * *

«Мы пребываем в Присутствии Того, кто пожертвовал своей физической жизнью ради более полного воплощения своего дела трансформации». (18.1.1951).

* * *

«Главная ответственность за то решение, которое Шри Ауробиндо принял относительно своего тела, кроется в недостаточной восприимчивости земли и людей. Но одно определенно: то, что происходило на физическом уровне, ни в малой степени не сказывается на истинности его учения. Все, что он говорил, – это совершенная истина, каковой и останется. Время и ход событий докажут это».

* * *

«Предаваться печали – значит оскорбить Шри Ауробиндо. Он с нами – понимающий и живой».

* * *

«Когда я попросила его вернуться к жизни, он ясно ответил: «Я оставил тело намеренно. Я не вернусь к нему. Я проявлюсь снова в первом супраментальном теле, сотворенном супраментальным образом».

* * *

«Господи, сегодня утром Ты дал мне уверенность в том, что пребудешь с нами до тех пор, пока не свершится дело Твое, не только как сознание, которое направляет и озаряет, но и как Динамическое Присутствие в действии. Ты недвусмысленно обещал, что весь Ты пребудешь здесь и не покинешь земную атмосферу, пока земля не будет трансформирована. Сделай так, чтобы мы были достойны этого Присутствия и все в нас впредь сосредоточилось на исполнении Твоей возвышенной Работы». (7.12.1950).

* * *

«Тебе, который стал материальным воплощением нашего Господа, Тебе наша бесконечная благодарность. Перед Тобой, кто сделал для нас так много, кто столько работал, боролся, страдал, надеялся и терпел, перед Тобой, кто наставлял нас во всем, подготовил и достиг для нас всего, перед Тобой мы низко склоняем голову и молим: не дай нам никогда, ни на мгновение, забыть о том, чем мы обязаны Тебе».

Мать – Ашрам

Написать полноценную биографию Шри Ауробиндо – задача не из легких, ибо он был не просто поэтом, патриотом и философом, но, прежде всего, выдающимся йогом. Что бы ни делал Шри Ауробиндо – писал или выступал с речами, – вся его внешняя деятельность обнажает пусть значительную, но все же лишь одну из граней его глубочайшей личности. Большая же часть его внутреннего мира, как у айсберга, оставалась скрытой. Именно поэтому он постоянно останавливал тех, кто пытался составить описание его жизни: Шри Ауробиндо слишком хорошо понимал, что его образ, невзирая ни на какие благие намерения его создателей, всегда будет неполным и односторонним.[413]413
  «Я вижу, что вы настаиваете на биографии – так ли это в действительности необходимо и полезно? Попытка заведомо обречена на провал, поскольку ни вы, ни кто другой ничего о моей жизни не знаете: в ней слишком мало того, что можно увидеть «невооруженным» взглядом.
  Вы дали своего рода отчет о моей политической деятельности, однако впечатление, которое он производит на меня и, я уверен, произведет на других, – это пылкий идеалист, яро устремленный к недостижимой цели (лупит головой о стену, что столь уж мудрым действием никак не назовешь), без чувства реальности и без ясного политического метода или плана действий. Подобная картина произведет сильное впечатление на практичных европейцев и заставит их заподозрить, что и моя Йога возможно представляет собой нечто подобное» – («О себе», с. 378).


[Закрыть] К счастью, он сам описал несколько основных событий и случаев из своей жизни, а его ученики, сидя вокруг него и впитывая каждое произнесенное им слово, сохранили записи этих бесед. Кроме того, сохранились письма Шри Ауробиндо тем, кто часто обращался к нему с самыми различными вопросами по всевозможным темам, чтобы получить ответы, связанные со многими аспектами его садханы. Все эти материалы обеспечивают биографа необходимыми фактами, важность которых трудно переоценить. Что касается Матери, то о ней читатель, конечно, хотел бы узнать больше, поскольку ее жизнь неразрывно связана с Йогой Шри Ауробиндо, и сама она, фактически, стала основательницей Ашрама, носящего его имя; но с нею дело обстоит сложнее. Мы почти ничего не знаем о ранних годах ее жизни, связанной с внешним миром. Что же касается жизни внутренней, то сохранились некоторые описания Матери ее собственного опыта, а также отрывки из ее дневника «Молитвы и Медитации», исполненные духовных устремлений и реальных фактов ее биографии, которые беспристрастный искатель истины может использовать для своего духовного роста. Мать также часто беседовала с детьми – воспитанниками Ашрама, и эти беседы были записаны, а затем изданы отдельными книгами или опубликованы в журналах, которые выпускались в Ашраме. Из этих фрагментов и отрывков можно воссоздать, пусть хотя бы частично, историю, отражающую образ и деятельность Матери, обожаемой и глубоко почитаемой тысячами ее духовных последователей во всем мире. Мы уже знаем, что впервые Мать приехала в Пондичери в 1914 году; пробыв там около года, накануне Первой мировой войны она уехала во Францию и навсегда вернулась в Индию 24 апреля 1920 года. Во время своего долгого отсутствия она переписывалась со Шри Ауробиндо. Некоторые из писем того периода времени уже приводились нами в предыдущих главах. Мать была прирожденной оккультисткой. Известно, что когда ей было всего 12 лет, она уже увлекалась оккультизмом. В столь раннем возрасте, когда дети, как правило, боятся всевозможных домовых и страшилищ, Мать была абсолютно бесстрашной. Страх несовместим с оккультизмом, ибо в оккультной практике человек, покидающий свое собственное тело, остается связан с ним лишь тончайшей нитью. И если эта тончайшая связь окажется прерванной, человек подвергается смертельному риску.

Шри Ауробиндо нередко упоминал об оккультном опыте и знаниях Матери. Так, он однажды заметил: «Х, возможно, ссылается на тот случай, когда Мать, которая в то время была в Алжире, воочию предстала перед кругом своих друзей, собравшихся в Париже, взяла в руку карандаш и написала несколько слов на листе бумаги. Удовлетворившись сознанием того, что такое возможно, она не стала развивать этот опыт дальше. Событие это относится к тому времени, когда она занималась оккультизмом с Теоном в Алжире. Явление материализации возможно, но оно трудно достижимо, поскольку требует редкой, предельной концентрации сил либо оккультного взаимодействия с витальными сущностями, способными осуществлять материализацию предметов подобно тому, как было с камнями, которые каждый день падали в доме для гостей, где мы жили. Ни в первом, ни во втором случае это не было чудом. Однако заниматься этим каждый день так, как предлагаете вы, едва ли возможно и бесполезно с духовной точки зрения, поскольку эти способности принадлежат не духовному плану сознания, а оккультным ментальным и витальным силам. Подобное превратило бы Йогу скорее в демонстрацию оккультизма, чем в процесс духовного преобразования».[414]414
  Шри Ауробиндо. Мать, с. 372.


[Закрыть]

Возможно, здесь самое время привести рассказы самой Матери о некоторых ее экспериментах и опытах:

«В возрасте семи лет я не умела ни читать, ни писать, поскольку никто меня этому не учил. Но я уже с четырех лет начала предаваться самосозерцанию, то есть заниматься своей йогой. У меня был небольшой стульчик, на котором я обычно усаживалась неподвижно, погружаясь в медитацию. Я чувствовала, как сверху на меня изливается ослепительный свет, вызывая некоторое смятение в моей голове. Понятно, что я тогда ничего не понимала: я была еще не в том возрасте. Но постепенно начала осознавать, что мне предстоит совершить грандиозную работу, о которой никто еще не знал… Однажды, когда мне было семь лет, я шла по улице со своим старшим братом и, заметив огромную вывеску, спросила его, что там написано. Он удивился: «Ты что, сама не можешь прочитать?» Я ответила, что не могу, не умею. Брат высмеял меня. Вернувшись домой, я тотчас же уселась за изучение алфавита. Спустя какое-то время меня отправили в школу, и через три года я уже показывала лучшие результаты на экзаменах, получая награды за отличную учебу. В 14 лет я стала ходить в студию, чтобы обучиться рисованию. Я была замкнутой, неразговорчивой девочкой. Друзья считали меня справедливой, а потому с каждым спорным вопросом обращались ко мне за беспристрастным решением. В возрасте 12 лет я часто гуляла одна в лесу Фонтенбло неподалеку от Парижа. Лес был старый, некоторым деревьям было по 2000 лет. Я любила садиться под деревом, погружаясь в глубокую медитацию. В эти моменты я ощущала глубокую связь с этими деревьями, наделявшую меня ощущением радости. Мое сознание сливалось с деревьями, и даже птицы и белки, прячущиеся в ветвях, спускались вниз, подкрадывались ко мне и, не страшась, разгуливали по мне… Как-то я услышала разговор о том, что одно из деревьев собираются спилить, и однажды, когда я сидела в тени этого дерева, то ясно почувствовала, что оно осознает грозящую ему опасность и умоляет меня как-то предотвратить эту жестокую расправу над ним.

В начале 20-го века я отправилась в город Клемсель в Алжире (Северная Африка). К северу от городка начиналась территория Алжира, к югу – пустыня Сахара, к западу – Марокко и к востоку – Тунис. Летом там стояла невообразимая жара. Я изучала там оккультизм под руководством монсеньора Теона, по происхождению, очевидно, польского еврея. Каждый день в жаркий полдень я устраивалась под оливковым деревом и медитировала. Жару я переносила неплохо. Однажды во время глубокой медитации я вдруг почувствовала беспокойство и, открыв глаза, увидела перед собой огромную кобру с раздувшимся капюшоном, испускавшую свистящий звук; она застыла в полутора-двух метрах от меня. Местные называли таких кобр нага: их яд убивает человека мгновенно. Поначалу я не поняла, чем вызвала такую ярость кобры, но потом подумала, что, возможно, я оказалась на ее пути к норе или убежищу: как раз над тем местом, где я сидела, в стволе дерева я заметила дупло. Что делать? Если я хотя бы пошевельнусь, она тотчас же совершит свой смертельный бросок. Я не двигалась и не чувствовала при этом ни капли страха. Я смотрела не мигая в глаза кобры, мобилизовав всю свою силу воли. Спустя какое-то время свист прекратился, и змея как будто отступила. Я тихонько подобрала под себя ноги, по-прежнему не отрывая взгляда от змеи и напрягая всю силу воли. Наконец нападавшая змея убрала свой капюшон, мгновенно отвернулась от меня и быстро скрылась в воде расположенного поблизости водоема. Позже я рассказала об этом случае Теону, на что он сказал мне: «Эта кобра живет здесь в дупле, ты загородила ей дорогу, поэтому она и вела себя так агрессивно. Дай ей молока – и вы станете друзьями». С того момента я никогда больше не испытывала страха перед змеями. Раньше от одного вида змей я внутренне сжималась, испытывая острое отвращение, с которым не могла совладать. С тех пор оно полностью исчезло.

…Когда я во второй раз возвращалась из Клемселя (местечка, где жил мсье Теон), Теон поехал вместе со мной, чтобы посетить Европу. Во время морского путешествия поднялся сильнейший шторм. Море вздыбилось, огромные волны швыряли судно из стороны в сторону: предчувствие неминуемой катастрофы не покидало нас. Пассажиры нервничали, кто-то даже заплакал. Да и капитан не скрывал своего беспокойства, заметив: «Пассажирам грозит опасность». Тогда Теон обернулся ко мне со словами: «Прекрати все это». Капитан удивился, он не понял, что означали эти слова. Мне же все было ясно. Я пошла в каюту, легла на койку и, покинув свое тело, отправилась в открытое море. Там я увидела бесчисленное количество бесформенных сущностей, в безумстве скачущих по волнам и создававших хаос. Приблизившись к ним, я смиренно и почтительно попросила их прекратить бурю: «Зачем вам нужно терзать этих бедных людей? – сказала я. – Прошу вас, успокойтесь и спасите их». В течение получаса я продолжала увещевать их и наконец они угомонились. Море успокоилось. Я вернулась в свое тело и вышла из каюты. Счастливые пассажиры на палубе радостно о чем-то переговаривались».[415]415
  Отрывок из книги Пашупати Бхаттачарджи «О Божественной Матери», с. 10–13.


[Закрыть]

Как Мать пришла к отождествлению себя с мировой скорбью и насколько счастлива была, используя свою врожденную способность целительства, станет ясно из следующего отрывка, описывающего события, относящиеся к ранним годам ее жизни:

«Еще в детстве, когда мне было лет тринадцать, мне в течение целого года каждую ночь, едва я ложилась спать, казалось, будто я покидаю тело и поднимаюсь высоко вверх, сначала над домом, потом над городом. Я видела себя в сверкающих золотых одеждах, которые были слишком длинны для меня, и по мере того, как я поднималась, одежды эти становились все длиннее и шире, как бы образуя огромный купол над городом. Затем я видела, как со всех сторон собирались мужчины и женщины, дети и старики, больные и несчастные; все они толпились под этим огромным куполом, моля о помощи, перечисляя свои страдания, несчастья и болезни. В ответ на эти мольбы туника, мягкая и живая, устремлялась к каждому в отдельности, и люди, едва коснувшись ее, тотчас же утешались и выздоравливали, и возвращались в свои тела счастливые и сильные. Никогда я не видела ничего прекраснее, никогда не чувствовала себя более счастливой; любые дневные занятия в сравнении с этими ночными путешествиями, ставшими для меня истинной жизнью, казались скучными и бесцветными, лишенными всякой реальности. Нередко в этих полетах я видела слева от себя пожилого человека, молчаливого и неподвижного, который смотрел на меня по-доброму, вдохновляя меня своим присутствием. Этот человек в темно-фиолетовых одеждах, как я узнала позже, был воплощением того, кто носит имя Человек Скорби».[416]416
  «Господи, дай мне силы стать огнем, озаряющим и согревающим, источником, утоляющим жажду, древом, дающим убежище и защиту… людям, которые так несчастны, так невежественны и так нуждаются в помощи». – (Мать. Молитвы и Медитации, 1954, с. 16).


[Закрыть]

Мать, будучи еще ребенком, пришла к осознанию – не с чьих-то слов, но в результате собственного реального опыта, – что ей предстоит сделать открытие духовного плана в глубинах своего существа. Она вспоминала: «Между восемнадцатью и двадцатью годами я достигла сознательного и постоянного единения с Божественным Присутствием, достигла совершенно самостоятельно, не зная никого вокруг, кто мог бы мне помочь, даже не имея нужной литературы…».[417]417
  «Ты – творец всего и повсюду, Ты – во всем, и это тело, которое действует в Твоем теле, подобно зримой вселенной во всей ее полноте; Ты – дышишь, думаешь и любишь во мне; будучи частью Тебя, то, что есть «я» страстно жаждет быть Твоим преданным слугой». – («Молитвы и Медитации», 1954, с. 3).


[Закрыть] Позже она встретила индийца, рассказавшего ей о Гите, а впоследствии написала следующее: «Существует довольно слабый перевод Гиты на французский, но и английские переводы не лучше: Шри Ауробиндо еще не сделал своего перевода. Тот индиец посоветовал мне прочитать Гиту и указал ключ к пониманию этого писания; он сказал: «Читай Гиту и прими Кришну как символ имманентного Божественного, Бога внутри тебя». Вот и все, что он мне подсказал. Однако этого было достаточно, чтобы моя внутренняя работа полностью завершилась в течение одного месяца».

Когда и как Мать осознала свое предназначение на земле? Как и когда она встретилась со Шри Ауробиндо? Вот ее собственный ответ на эти вопросы:

«Что касается осознания своего предназначения, трудно сказать, когда оно пришло ко мне. Казалось, будто я родилась с ним, и с расширением и развитием сознания полнота и четкость этого понимания тоже возрастали.

…Между 11 и 13 годами серия психических и духовных опытов открыла мне не просто существование Бога, но и возможность человека встретиться с Ним, проявить его всесторонне, в сознании и действии, воплотить и выразить Его на земле в божественной жизни. Это осознание вместе с практическим обучением, необходимым для его претворения в жизнь, было дано мне во время сна несколькими учителями; некоторых из них я позже встретила на физическом уровне. Затем, в процессе внутреннего и внешнего развития, духовное и физическое родство с одним из них становилось все более и более очевидным и исполненным глубокого смысла, и хотя в то время я мало что знала об индийской философии и религии, я самостоятельно пришла к тому, чтобы назвать его Кришной, и с тех пор уже не сомневалась, что именно вместе с ним (с тем, кого я однажды должна встретить на этой земле) мне предстояло выполнить божественную работу…».[418]418
  Пурани. Жизнь Шри Ауробиндо, с. 181.


[Закрыть]

Спустя много лет, в 1914 году, Мать встретила того, кто в ее представлении был Кришной:

«Едва я увидела Шри Ауробиндо, я узнала в нем своего давнего знакомого, того, кого я обычно называла Кришной… Этого довольно, чтобы объяснить, почему я всецело убеждена: мое место и предназначение – быть рядом с ним в Индии».[419]419
  1.11.1954 г. в своем заявлении по поводу состоявшегося присоединения Пондичери к Индийскому союзу Мать выразила свою глубочайшую любовь к Индии и объявила эту страну своей духовной родиной:
  «Я хочу особо отметить этот день выражением своего давнего желания: стать гражданином Индии. В свой первый же приезд в Индию, в 1914 году, я почувствовала, что это воистину моя страна, страна, которой принадлежит моя душа и мой дух. Я решила осуществить это желание, как только Индия станет свободной. Но мне пришлось ждать дольше – причина тому – мои обязанности перед Ашрамом в Пондичери. Теперь же пробил час, когда я могу раскрыть свою душу.
  … В соответствии с идеалом Шри Ауробиндо, моя цель – показать, что истина кроется в объединении, а не в разъединении. Отвергнуть одну национальность, с тем чтобы принять другую, – едва ли это можно назвать идеальным решением. Поэтому я надеюсь, что мне будет позволено принять обе, то есть оставаться француженкой, будучи индианкой.
  … Я – француженка по рождению и начальному образованию, я – индианка по осознанному выбору и по духовной склонности. В моем сознании нет антагонизма между этими двумя национальностями: напротив, они прекрасно сочетаются и дополняют друг друга. Я также знаю, что могу сослужить равную пользу обеим, поскольку единственная цель моей жизни – придать реальные формы великому учению Шри Ауробиндо, в котором говорится, что все народы суть одно и их предназначение – выразить Божественное единение на земле посредством организованного и гармоничного многообразия».


[Закрыть]

Признательность Божественному за то, что эта встреча стала возможной, высказана Матерью в ее дневнике следующими словами:

«Не важно, что бесчисленное множество существ погружено в пучину глубочайшего неведения. Он есть, он на земле – тот, кого мы видели вчера. Его присутствия достаточно, чтобы доказать: настанет день, когда тьма превратится в свет и на земле воистину пребудет царствие Твое.

О Господи, Божественный Создатель этого чуда, – едва я задумываюсь над этим, как сердце мое преисполняется радостной благодарности и безграничной надежды.

Мое восхищение и преклонение невозможно выразить никакими словами, но только безмолвием».[420]420
  «Молитвы и медитации», 1954, с. 91.


[Закрыть]

Не удивительно, что Мать, с ее врожденной духовной чуткостью, во время первой же поездки в Индию отчетливо ощутила ауру Шри Ауробиндо, когда ее судно находилось еще в нескольких милях от порта Пондичери. «Я находилась на борту судна в море, как вдруг, совершенно неожиданно (понятно, что меня занимала внутренняя жизнь, но физически я находилась на судне), в одно мгновение, примерно в десяти морских милях от Пондичери, воздух, я бы даже сказала, физическое качество атмосферы переменилось настолько, что я поняла: мы вошли в сферу влияния ауры Шри Ауробиндо. Ощущение было чисто физического характера, и я убеждена, что любой человек, обладавший достаточно пробужденным сознанием, почувствовал бы то же самое».

В каком внутреннем состоянии Мать впервые встретилась со Шри Ауробиндо? Что она испытала при этой встрече?

«Я пребывала в состоянии глубокого сосредоточения, позволявшем видеть вещи в свете Супраментального сознания – то, что должно было быть, но по каким-то причинам не получило своего проявления. Я рассказала Шри Ауробиндо об этих видениях и спросила его, получат ли они свое воплощение. Он ответил просто: «Да». И в тот же момент я увидела, как Супраментальное сознание коснулось земли и началась его реализация!

Таким образом я впервые воочию убедилась в возможности превращения истинного в реальное».

С того момента, как она окончательно обосновалась в Пондичери в 1920 году, и до конца 1926 года Мать в основном держалась в тени, углубившись в свою садхану. В то время окружающие и посетители имели возможность свободно вступать в беседы и обсуждения со Шри Ауробиндо. Ашрама еще не было, но Мать взяла на себя управление хозяйством Шри Ауробиндо. С ее участием дела пошли значительно лучше, а тяготы и лишения, преследовавшие Шри Ауробиндо и его соратников, постепенно отступили. Затем, в 1926 году, вскоре после дня сиддхи Шри Ауробиндо ушел в уединение, и Мать заменила его в активной деятельности. Она основала Ашрам и занялась организацией и координацией различных служб, и вместе с этим взяла на себя и руководство учениками в их садхане. Стоит ли удивляться, что Ашрам стал всецело творением Матери? В нем осуществилась ее мечта:

«С самого начала моей нынешней земной жизни мне приходилось встречать многих людей, признававшихся в том, что они ощущали сильное внутреннее устремление, потребность в чем-то более глубоком и истинном, однако не могли отдаться этой устремленности, были целиком и полностью подчинены и порабощены жесткой необходимостью зарабатывать себе на жизнь, и эта необходимость лежала на них непосильным грузом, забирала так много времени и энергии, что не оставляла возможности посвятить себя никакой иной деятельности – внутренней или внешней. Я слышала такие слова очень часто. Я видела очень много этих бедных людей – «бедных» не с точки зрения денег, но потому, что они ощущали себя как бы скованными мелкой и умерщвляющей материальной потребностью.