Текст книги "Цепная реакция"

24

НИККИ

ВООБЩЕ-ТО Я ВЕРЮ В ПРАВОСУДИЕ. Тот факт, что Луис намекнул мне, будто я несправедливо его сужу, – это просто…

Ну ладно, может быть, я действительно несправедлива. Но ведь доказательства лежали прямо там, у его ног.

За ужином мне кусок в горло не идет. Чувствую себя ужасно, когда вспоминаю, с какой болью посмотрел на меня Луис, какое разочарование было на его избитом лице, когда я сказала, что он торгует наркотой. Мне так плохо, что после ужина я иду к Кендалл.

Плюхаюсь на фиолетовое кресло-мешок в комнате подруги и все ей рассказываю.

– На химии я наорала на Луиса, а он сорвался и сказал, что я сужу обо всем, даже не выслушав его. Словно щенка паршивого в лужу носом ткнул. Как раз перед дракой мы с Луисом целовались в домике у бассейна. Было… жарко. – Вспоминаю, как далеко мы зашли, и в животе порхают бабочки. – Не помню, было ли у нас с Марко все хоть раз так же ярко, как получилось с Луисом, и это меня пугает. Я не могу втягиваться в отношения с парнем, который продает наркоту и входит в банду.

– Тут я с тобой полностью согласна, – замечает Кендалл.

Ох, как бы мне сейчас хотелось повернуть время вспять и сделать так, чтобы Луис не открыл Марко дверь, забил на его стук!

– Луису я сказала, что все было классно, но, честно говоря, это очень неточное слово. Происходящее казалось таким реальным, что я просто не смогла остановиться и увлеклась.

– Ты сказала, что это просто случайное удовольствие, ничего серьезного?

– А разве я могла сказать что-то другое, Кендалл? Не хочу, чтобы он думал, будто я устраиваю ему ловушку, заманиваю его в какие-то особенные отношения или, не дай бог, влюбилась в него. Если бы он такое заподозрил, то, наверное, рассмеялся бы мне в лицо.

С первой нашей встречи два года назад, с самой первой секунды, как мы посмотрели друг другу в глаза, я знала: Луис – игрок. Он даже не пытался скрыть тот факт, что тогда, на свадьбе у брата, хотел со мной переспать. Правда, напоровшись на отказ, не расстроился и нашел девушку подоступнее.

У Кендалл звонит телефон, но она не берет трубку.

– А ты не задумывалась, что Луис может и не считать ваши потенциальные отношения ловушкой?

– Нет, не задумывалась.

– Тогда, подруга, тебе еще есть над чем работать.

Добрая Кендалл.

– Да меня само слово «отношения» пугает до полусмерти. И вообще это вопрос чисто умозрительный, потому что мы обе считаем Луиса бандитом.

Кендалл вздыхает.

– Я не уверена, если честно. Если он правда торгует наркотиками, беги от него как можно быстрее, пока тебя саму не засосало. Но Дерек считает, что Луис такой гадостью не занимается. А он с ним крепко подружился.

Блин, я совсем запуталась. Увидев, как Луис дерется, и разглядев наркотики на земле у его ног, я решила, что виноват в этом только он. А теперь меня терзают сомнения.

– Думаешь, мне стоит с ним поговорить?

– С кем тебе стоит поговорить? – спрашивает Дерек. Он заходит в комнату и чмокает Кендалл в губы, как бы между прочим, словно они давно женаты.

– С Луисом, – отвечаю я.

– Я видел, как охранник «Брикстоуна» его выпроваживал. Пару часов назад. Я еще попытался до него дозвониться, но Луис не отвечает. Выглядел он очень расстроенным, – говорит Дерек.

– Что же там случилось? – Я начинаю паниковать. – Почему его уволили?

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Я поспрашивал сотрудников, но ответа так и не получил.

Быстро, пока не растворилась вновь обретенная решимость, вскакиваю с кресла и хватаю ключи.

– Поеду к Луису домой, поговорю с ним.

Чувствую легкую тошноту – словно его выговор и увольнение из «Брикстоуна» как-то связаны с нашей стычкой на химии. Я ведь действительно ни разу не позволила Луису все объяснить, потому что в глубине души специально искала повод оттолкнуть его.

Я вела себя как последняя трусиха.

– Никки, подожди! – Кендалл берет сумочку. – Мы с тобой, для моральной поддержки.

– Спасибо, но это мне точно нужно сделать самостоятельно.

Подруга смотрит на меня – понимающе, с сочувствием.

– Просто помни: если так должно было быть, то это хорошо!

Выхожу из дома, невольно задаваясь вопросом: а если так не должно было быть, то насколько плохо все может оказаться?

25

ЛУИС

ИДУ ДОМОЙ, РАДУЯСЬ, что mi’amá на смене, – я буду в гордом одиночестве, можно спокойно запираться у себя в комнате. Но, открыв дверь, понимаю, что некоторые мечты так и останутся мечтами. В гостиной на диване восседают оба моих брата. Карлоса я не видел почти год и ждал, что его выпишут из больницы в Германии не раньше следующей недели. Но он уже здесь и выглядит почти как обычно. Только когда Карлос встает, я замечаю на его лице гримасу боли.

– Привет, братец! – говорю я. – Тебя отпустили пораньше?

– Угу, им пришлось. Я больше не мог торчать в этом проклятом госпитале. Слушай, тебя прямо не узнать. – Он окидывает меня внимательным взглядом. – Такими офигенными синяками светишься. А как твой соперник себя чувствует?

– Который из пяти?

Карлос уважительно присвистывает и поворачивается к Алексу.

– А наш маленький братишка, оказывается, стал настоящим бойцом, пока меня не было.

– Да неужели? – бормочет Алекс. – Ты лучше спроси, с кем его носит.

Карлос приподнимает бровь.

– И с кем тебя носит, Луис?

– Это вас не касается. Алекс, а где Брит и Пако?

– Ужинают у тестя с тещей. Я отмазался от семейных посиделок, когда услышал, что Карлос сегодня прилетел. В общем, Луис… Мне тут Хулио написал, что тебя поперли с работы. Что стряслось в «Брикстоуне»?

– И это вас не касается.

– Ты – наш младший брат. – Тон у Карлоса меняется. Он серьезен и наступает на меня, как солдат на задании. – Все, чем ты занимаешься, нас касается.

Последнее, что мне сейчас нужно, – так это забота старших братьев. Я бы просто оттолкнул Карлоса, но не могу – у него вроде очень неприятная рана от осколка, задевшего ногу, она зашита, и мой толчок может причинить ему боль.

– Отвали, – прошу я.

Карлос делает вид, что не слышит, и пытается прижать меня к стене – он так брал надо мной верх, еще когда мы были совсем маленькими. К счастью, я всегда был быстрее и сейчас просто выворачиваюсь из его хватки, но брат все-таки успевает вцепиться в мою футболку и подтянуть меня к себе почти вплотную.

А через секунду отпускает, изумленно разглядывает меня.

– У тебя пистолет, что ли? – наконец спрашивает он.

Вот дерьмо. Спалили-таки. Алекс в мгновение ока вскакивает с дивана, и теперь передо мной стоит живая стена. От них двоих мне не убежать.

– Дай сюда, – приказывает Алекс. Карлос только качает головой:

– Какого хрена, Луис? Ты что, в банде?

Открывается дверь, и я слышу мамин голос:

– Что тут происходит?

Позади mi’amá маячит Рейес – в униформе, при полном параде.

Карлос немедленно закрывает меня собой.

– А ордер у вас есть? – цедит он.

– Карлос, – укоряюще говорит mi’amá, – не груби. Я пригласила Цезаря на ужин.

– Кто это – Цезарь, черт побери? – недоумевает Карлос.

– Наш сосед, – объясняю я. – И домовладелец.

Карлос смотрит на меня, на Алекса, на маму.

– Это, типа, шутка такая, да?

– Боюсь, что нет, – вздыхает Алекс.

Mi’amá разбирает на кухне пакеты с покупками и возвращается в гостиную.

– Что ты делаешь дома так рано, Луис?

– Меня уволили.

Она несколько раз моргает, сбитая с толку.

– Уволили?

– Они не хотят, чтобы их гостей обслуживал сотрудник со следами драки на лице.

Mi’amá разочарованно качает головой, вздыхает. Черт, кажется, она сейчас расплачется. Интересно, это оттого, что офицер Я-просто-друг тут? Мама торопливо извиняется и, помрачнев, снова убегает на кухню.

Рейес подходит к Карлосу и протягивает руку.

– Ты, должно быть, Карлос. Твоя мама очень гордится, что ты служишь в армии. Приятно наконец познакомиться с тобой.

Карлос с Рейесом обмениваются рукопожатиями. Алекс хлопает меня по плечу.

– Мы с Луисом скоро вернемся, – говорит он им и идет к лестнице.

В моей комнате – когда-то она была нашей комнатой – Алекс налетает на меня, как заботливый папаша.

– Ты бы лучше не связывался с наркотой, Луис, – шепчет он приглушенно, чтобы Рейес не услышал.

– Я и не связываюсь.

– Почему тебя уволили? И не вешай мне лапшу на уши.

– Банда тут ни при чем, Алекс. Я уже сказал, что меня уволили за синяки… И за то, что опоздал, – чуть поколебавшись, добавляю я.

– Почему же ты опоздал? – интересуется старший брат, не давая сбить себя с толку. Вот это допрос, блин! Алекс явно выбрал не ту профессию.

– Питерсон устроила мне выговор. Все, хватит, отвали, братан. Пистолета у меня нет, и наркоту я не толкаю. Серьезно, Алекс, хорош на меня наезжать. – Задираю футболку и показываю, что прячу за ремнем. Это черная плотно скрученная тетрадь. Вытаскиваю ее и расправляю. – Нет у меня пистолета. Только это.

Карлос, в этот момент заскочивший в комнату, выхватывает тетрадку у меня из рук.

– Так, и что это у нас такое?

– Пистолет, который, как ты думал, Луис прячет за поясом, – усмехается Алекс. – Это обычная тетрадь, Шерлок недоделанный.

Карлос открывает тетрадь и начинает читать вслух и громко:

 
Никто почти не знает ее,
Повезло немногим счастливцам.
Какие же секреты таит она,
Девушка, обласканная солнцем?
 

– Отдай! – кричу я, пытаясь забрать тетрадь. Карлос уворачивается от моих рук и продолжает читать:

 
Лишь коснется ее моя рука –
Она бросается от меня убегать.
Значит, моим Всегда и Навсегда
Еще один день придется ждать.
 

– Ни хрена себе, братишка. Вот это ты даешь. Алекс, я думал, в нашей семье самый слезливый и сопливый – ты, но я ошибался. Луис тебя переплюнул, сто пудов. – Карлос скручивает тетрадь и протягивает мне. – И кому же так повезло, а?

– Не твое дело. Все равно она считает меня скотиной.

Карлос смеется.

– Это значит, что ты ей нравишься, братан. Блин, да когда мы с Киарой встретились, она думала, что такого засранца, как я, еще поискать надо.

– Угу, потому что ты и был засранцем, – встревает Алекс.

– В точку, брат! – Карлос явно гордится. – Девушкам нравятся засранцы. По крайней мере так было, когда я учился в школе. Мы для них – вызов. А вот Киара – она была другой. – Он вспоминает свою девушку и снова смеется. – Она, наоборот, была моим вызовом. И никогда не облегчала мне задачу.

Никки мне задачу тоже не облегчает. Да уж, какой, оказывается, простой была наша жизнь, пока мы не вернулись в Фейерфилд. У меня имелся подробный, тщательно расписанный на ближайшие десять лет план. А теперь я вернулся, и все мои планы пошли псу под хвост. Безопасность родных людей или мое будущее? Сегодня мне пришлось выбирать.

Что ж, сделаем крюк по пути к космосу. На первом месте – mi familia. Всегда.

Да, я взял пистолет, который Чуи выложил на столик. Тем самым я заявил о верности «Мексиканской крови» – и связал себя по рукам и ногам. Интересно, как долго мне удастся утаивать от братьев правду? Учитывая, что они уже что-то подозревают.

– Алекс! Луис! Карлос! Помогите мне на стол накрыть! – зовет нас mi’amá, и братья едва не подпрыгивают от неожиданности, заслышав ее голос.

– Позже еще поговорим, – то ли угрожает, то ли обещает Алекс.

Я делаю вид, что совершенно спокоен, дожидаясь, пока они оба свалят на кухню. Теперь надо срочно найти место, куда можно спрятать пистолет.

Когда в дом вошел Рейес, я умудрился как-то так сдвинуть «глок», что тот совсем спрятался под шортами. Никто не заметил, как я вытянул из рюкзака первую попавшуюся тетрадь, свернул ее и засунул за пояс. Вообще не думал, что получится, но все-таки справился. Несколько раз мне казалось, что пистолет вот-вот упадет на пол, но он каким-то чудом удержался, пока Алекс с Карлосом не свалили из комнаты.

Теперь нужно спрятать «глок», да так, чтобы ни братья не нашли, ни Пако случайно с игрушкой не перепутал. Понимая, что времени на раздумья нет, подбегаю к гардеробу и засовываю пистолет в карман единственного моего костюма. Я надеваю его только на свадьбы, похороны и особо торжественные мероприятия. Костюм лежит в самой глубине шкафа, так что случайно обнаружить пистолет просто невозможно.

Спускаюсь на кухню, надеясь, что на лице у меня не написано красными буквами «Виновен» и никто ничего не заподозрит.

– Эй, мам, ты знала, что наш Луис влюбился в девушку? – хмыкает Карлос.

Мы собираемся на ужин вокруг маленького обеденного стола. Даже Рейес все еще торчит в доме, но он явно понял наш намек и сообразил, что мы не в восторге от его присутствия, поэтому сидит и не отсвечивает.

Mi’amá не смотрит в мою сторону – сердится, что я ввязался в драку и потерял работу. Говорит сквозь зубы:

– Надо же, какие новости.

Кто-то звонит в дверь, разрушая повисшую было тишину, и я молча радуюсь отсрочке.

– Ждешь кого-нибудь? – удивленно спрашивает у мамы Алекс, поднимаясь, чтобы открыть.

– Да вроде нет.

Кузина Елена вламывается в дом, как наше персональное торнадо. Если ее нужно было бы описывать одним словом, им стало бы слово «большая». У нее все большое: большая шевелюра, большое самомнение и большие си… Хм, скажем так: силиконовые импланты ей точно не нужны. Елена прикольная, но, когда злится, превращается в настоящую мексиканскую фурию. Совсем как сейчас.

– Этот поганец здесь? – вопрошает она.

Алекс пожимает плечами.

– Смотря кого ты понимаешь под поганцем.

– Хорхе, конечно. Моего дорогого мужа-кобеля.

Mi’amá бросается к Елене.

– Что у вас опять стряслось?

– Я застукала его в ресторане с этой потаскушкой, Ниной Эррера.

– Кто такая Нина Эррера? – встреваю я.

– Его подруга со школьных времен. Поймала их обоих с поличным.

– Ты застукала их за сексом в ресторане? – изумляется Карлос, все-таки немножко смутившись.

– Нет, конечно. Они ужинали, представляете? А когда этот сукин сын в последний раз водил меня в ресторан, а? А? Когда? На этот вопрос никто не желает ответить? – Елена тычет пальцем в каждого из нас поочередно, но, дойдя до Рейеса, фыркает и останавливается. – Лорена, ты в курсе, что у тебя за столом сидит полицейский?

Рейес встает – представиться.

– Я Цезарь.

Кузина не сводит глаз с наручников, свисающих с его ремня. Наверное, ей кажется, что эти железяки только и ждут, чтобы скрутить ничего не подозревающего преступника. А учитывая, что по молодости Елена уже имела дело с la ley[52]52
  Закон.


[Закрыть], копам она не доверяет еще больше, чем мы сами.

Она отступает от Цезаря на шаг, как от зачумленного.

– Угу, м-м-м… – Елена поворачивается к mi’amá и бормочет быстро-быстро, сливая все в одно большое слово: – Какогохренакопзабылвтвоемдоме?

Мамин ответ прост до умопомрачения:

– Он друг.

Кузина медленно кивает, переваривая услышанное.

– Друг? С каких это пор ты водишь дружбу с копами? Подожди-ка, а может, это знак?! – Она нацепляет на лицо широкую улыбку и поворачивается к Рейесу. – Офицер, мне нужно, чтобы вы арестовали моего блудливого мужа.

– Хотя мне очень хочется вам помочь, – отвечает Рейес, – по закону я ничего не смогу сделать.

– А я разве сказала что-то про закон?

Цезарь поворачивается к mi’amá:

– Она ведь шутит, да?

Мама смущенно пожимает плечами.

– Вообще-то нет. – Поняв, что полиция ей ничем не поможет, Елена теряет к Рейесу интерес и переключается на Карлоса. Встает рядом с ним, утаскивая у него с тарелки кусочек taquito[53]53
  Такито – национальное мексиканское блюдо. Почти то же самое, что тако, только лепешки, в которые уложена начинка, сворачиваются не уголком, а рулетом.


[Закрыть]. – Совсем забыла, Карлос. Добро пожаловать домой. Как твоя нога?

– Если честно, Елена, – отвечает Карлос, стоически снося поцелуй, после которого на щеке у него остается крупный красный отпечаток помады, – вот ты пришла, и нога, как по волшебству, перестала болеть. Ты увлекательнее телевизора и убойнее «Викодина».

Кузина хмыкает и смотрит на меня. Я чуть слышно стону, когда она хватает меня за подбородок и сжимает лицо сильными пальцами.

– Как же я люблю отпрысков Фуэнтесов! Ну прям как своих собственных.

Елена восхищенно цокает языком и приближает свое лицо ко мне почти вплотную. Я отчетливо вижу редкие волоски у нее на подбородке – ей определенно надо их выщипать. Ноздри обжигает приторный, удушающий аромат ее духов.

Губы Елены складываются для поцелуя, и меня передергивает.

– Пожалуйста, только не помечай меня своей помадой, прошу.

– Да ладно, я же знаю, что вам всем это нравится, – отмахивается она. Пытаюсь прикрыть лицо рукой, но все равно получаю на щеке жирное клеймо ее пухлых губ.

– Совсем все плохо, да? – жалобно спрашиваю я Алекса.

Старший брат склоняет голову к плечу, изучая красную отметину.

– Угу. Она тебя хорошо достала, бро.

Алекс не дожидается, пока Елена и на нем наследит: я смотрю, как он широко раскрывает руки, когда кузина подходит к нему, и, увернувшись от ее хватки, сам чмокает ее в щеку.

– Хитрый какой, – Елена грозит ему пальчиком. – Если ты когда-нибудь изменишь жене, я тебя кастрирую, клянусь.

– Если это когда-нибудь случится, тебе придется встать в очередь. Будешь следующей за Бриттани. Слушай, Елена, я сейчас позвоню Хорхе и спрошу, в чем дело. Нет у него никаких интрижек на стороне, уверен.

– Тук-тук, есть кто-нибудь? – Голос Хорхе эхом разносится по дому.

Ножки моего стула скребут по полу – я резко отодвигаюсь от стола, готовый кинуться на помощь Алексу. Старший брат удерживает Елену, чтобы она не порвала своего ненаглядного в клочья прямо тут. Вижу, что Рейес хочет вмешаться, и поднимаю руку, останавливая его.

– Все нормально, – успокаиваю я.

– Для кого? – спрашивает он.

– Я тебе не изменял, – говорит Хорхе. Кажется, он в стельку пьян. – Нина рассталась со своим парнем, и ей нужно было поплакаться кому-нибудь в жилетку, вот и все. Хватит вести себя, как ревнивая жена.

– Это я-то ревнивая?! – кричит Елена, выворачиваясь из нашей хватки и подскакивая к нему. – Ладно, я тебе намекну, если ты так не понимаешь, culero[54]54
  Здесь: козел.


[Закрыть]. Когда твоя бывшая хочет с тобой поболтать, это значит, она хочет, чтобы ты к ней вернулся.

В дверь снова звонят.

– Я открою, – говорит Алекс. Я даже не обращаю внимания, что он куда-то вышел, пока по дому не разносится его громкий повелительный голос: – Луис, это к тебе!

26

НИККИ

Я НЕСКОЛЬКО МИНУТ СТОЮ возле дома Луиса, набираясь решимости нажать на кнопку звонка. У Фуэнтесов, кажется, гости – в окно видно, что дом полон народу.

Алекс открывает дверь. С ним мы хорошо знакомы: раз в несколько месяцев мои родители приглашают его с женой и сыном к нам на ужин или на воскресный обед. Он зовет Луиса, а у меня сердце колотится от предвкушения.

Луис подходит к двери. На щеке у него – большой жирный след от помады.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он, и я слышу, как напряжен его голос. Луис явно не очень рад меня видеть.

– Заходи давай, – Алекс обнимает меня за плечи и подталкивает, вынуждая пойти с ним. Бормочет сквозь зубы, обращаясь к младшему брату: – У тебя чертова помада еще осталась на щеке, бро.

Луис с проклятиями яростно трет красный отпечаток.

– Моей кузине нравится нас помечать, – объясняет он. – Такая, видишь ли, совершенно ненужная и раздражающая семейная традиция.

Я прохожу мимо полицейского – он стоит рядом с матерью Луиса. Карлос тоже тут, вместе с какой-то незнакомой мне парочкой. Должно быть, они только что яростно спорили, потому что счастливой эта парочка не выглядит.

Карлос указывает на меня.

– Это та самая девушка? – спрашивает он Луиса. – Из стихотворения, да?

Мне становится интересно.

– Из какого стихотворения? – любопытствую я.

– Ни из какого, – злится Луис. – Мой братец под кайфом от обезболивающих, не слушай его.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю Карлоса. Он задирает штанину, обнажая глубокую длинную рану, от бедра до икры, сшитую металлическими скобами.

– Вот оно, доказательство, что свобода бесплатной не бывает.

– Ой, мамочки… Как это случилось? – морщусь я. Даже смотреть на его ногу больно.

– Напоролся на мину, схлопотал осколок. – Карлос глядит на меня и щурится. – Ты мексиканка?

– Карлос! – укоряюще одергивает его мать.

– Серьезно, бро, ты бы придержал язык. – В голосе Луиса слышна угроза.

Карлос примирительно поднимает руки.

– Что, разве это преступление – спросить девушку, мексиканка ли она?

– Нет. Это просто хамство, – отвечает Луис.

Его брат от души хохочет.

– Братишка, когда это я не хамил, а?

Я все-таки отвечаю Карлосу:

– Я больше американка, чем мексиканка. Это что, так важно?

– Только если ты отказываешься от собственного происхождения, от наследия своей страны. Не стоит размывать нашу культуру, если ты понимаешь, о чем я.

Алекс перебивает его:

– Карлос, кто бы говорил. У самого-то девушка – из белых. Белее не бывает.

– Издеваешься, что ли, Алекс? Ты вообще в последнее время хоть смотрел на свою блондинку-жену, а? – подначивает его Карлос.

– Полегче, бро, – предупреждает Алекс. – И вместо того чтобы прикалываться над гринго, лучше вспомни, что твой племянник – наполовину белый.

– Эта половина не считается, – гордо возвещает Карлос. – Слушайте, я американец и воюю за Штаты, но это не значит, что я наплевал на свое мексиканское происхождение, как будто мне за него стыдно.

– Мне тоже не стыдно, но дело не в этом, – говорю я. – Я не говорю по-испански и не хожу по улицам, размахивая мексиканским флагом. И не стану притворяться, что много знаю о Мексике. Скорее очень мало.

– Ну так никогда не поздно узнать побольше, – улыбается Карлос.

Миссис Фуэнтес перебивает разошедшихся сыновей:

– Луис, ты не хочешь познакомить меня с твоей подругой?

Луис медлит, и я сама делаю шаг вперед и улыбаюсь.

– Я Никки.

– Никки Круз, – добавляет Алекс. – Дочь доктора Круза.

– А, я, кажется, тебя знаю. – Она наклоняет голову, пытаясь припомнить. – Ты была на свадьбе Алекса, да?

Мысленно молюсь, чтобы она не вспомнила, что это я врезала Луису коленом по яйцам на танцполе. Ворошить этот эпизод из прошлого мне сейчас совсем не хочется.

Миссис Фуэнтес, может, и не вспомнила бы, зато вспоминает Карлос – и оживляется. Ну конечно, разве он упустит такую возможность!

– А, да! Никки, это не ты случайно заехала тогда Луису по…

– Никки учится в Фейерфилде, – перебивает его Луис. – Мы вместе ходим на химию.

И все замолкают – ждут, что я скажу. Я поворачиваюсь к Луису и мямлю:

– Луис, мы можем поговорить?

– Конечно. Пойдем.

Иду за ним. Мы пересекаем кухню и выходим в заднюю дверь.

– Порядок, – замечает Луис. – Можешь говорить.

Я откашливаюсь и смотрю на небо. Вспоминаю, что Луис мечтает когда-нибудь оказаться там, наверху. Последует ли он за своей мечтой или уже поменял планы?

– Я подумала над тем, что ты сегодня сказал мне на химии. Знаешь, я действительно тебя осуждала, хотя не знала всего, что случилось. А теперь я поняла… ты был прав.

Луис пожимает плечами.

– Это совершенно не важно.

– Мне – важно, – возражаю я.

– Почему? У тебя ведь уже сложилось мнение обо мне. – Он фыркает. – Как и у всех.

– Скажи мне, прямо сейчас скажи, что ты не торгуешь наркотиками, и я тебе поверю. Посмотри мне в глаза и скажи правду.

Луис не сводит с меня напряженного взгляда.

– Я не торгую дурью, – говорит он, даже не моргая. – Те наркотики – не мои. И я не Марко, так что хватит судить меня по нему.

– Но ты с ним дружишь.

– Я и с Дереком дружу. Слушай, я не знаю, что произошло между тобой и Марко, и, честно говоря, не хочу знать. Потому что иначе, подозреваю, мне захочется выбить у него из головы его тупые мозги.

– Я не нуждаюсь в твоей защите.

– А если я хочу тебя защищать? – Он поднимает глаза к небу и смотрит на звезды. – Черт, Ник, ты даже не представляешь, какие безумные мысли не дают мне покоя с тех пор, как мы встретились на яхте у Дерека. И особенно после того субботнего вечера в домике у бассейна… Ты можешь сколько угодно игнорировать то, что произошло между нами. Я – не могу.

– Вообще-то я тоже не могу. – Сглатываю образовавшийся в горле ком. – Мне нужно знать, в банде ли ты. Потому что, если ты связан с «Мексиканской кровью», это теряет всякий смысл.

– Посмотри на меня, – просит Луис. Когда я поднимаю на него глаза, он вздыхает. – Я не в банде, Ник.

– Сегодня на химии ты был прав, Луис. Я хотела, я специально заставляла себя думать о тебе самое худшее, что только могло прийти в голову, потому что только так могла не обращать внимания на связь между нами. А я чувствую эту связь, особенно когда мы вместе, рядом. Словно я понимаю тебя, а ты понимаешь меня. Да еще этот домик у бассейна в субботу…

– Ты сказала, это было классно.

– Я так сказала, просто чтобы отделаться от тебя. Хантер как-то говорил мне, что большинство парней легко разбегаются с девушками, даже если говорили, что любят их. Переспали – и пока, крошка. Марко был последним, с кем я встречалась, и он практически уничтожил мое сердце, мою душу и все, что между ними. В субботу все было больше чем классно, Луис. Как думаешь, если мы попытаемся быть вместе, у нас получится?

– Ого! Это последнее, что я ожидал услышать, учитывая, какая паршивая неделя у меня была. – Он проводит рукой по волосам. Я почти физически чувствую, как напряжен Луис. – Моя жизнь в последнее время стала охрененно сложной.

– Извини, – бормочу я. – Я не хотела усложнять ее еще больше.

Пялюсь себе под ноги, понимая, что не смогу посмотреть Луису в лицо, когда он скажет, что я сама себе все напридумывала. Но слышу другое.

– Ты в этом не виновата. – Он глубоко медленно вздыхает. – Ник, давай начистоту. Я не уверен, что это хорошая идея – связываться со мной, по крайней мере сейчас.

– Я понимаю. Не нужно ничего объяснять.

Что ж, Луис и не скрывал того факта, что он игрок. Это было ясно с самой первой секунды нашей встречи. И глупо было рассчитывать, что, если я приближусь к нему, это сможет его изменить. Несмотря на связь, которую мы оба ощущаем.

– Нет, не понимаешь. – Уголки его губ изгибаются в еле заметной усмешке. У меня перехватывает дыхание, когда ладонь Луиса скользит по моему затылку, слегка нажимая на кожу и заставляя поднять глаза. – Я не хочу встречаться ни с кем, кроме тебя, mi chava. И хочу, чтобы ты стала моей девушкой.

– Серьезно?

– Куда уж серьезнее.

Его слова разом успокаивают терзавшие меня сомнения.

– Я тоже не хочу встречаться ни с кем, кроме тебя, – эхом повторяю я.

Да, я обещала самой себе, что никого из парней и близко не подпущу, но это было давно, до того, как Луис появился в моей жизни. Точнее, вернулся в нее. Может быть, то, как складываются наши отношения – то оттолкнуть друг друга, то прижаться ближе, – означает, что мы пытаемся разобраться в своих чувствах. Времена изменились, я тоже – и готова оставить все былое в прошлом, где ему самое место.

Мгновение спустя меня теплым одеялом накрывает умиротворение, так что слезы наворачиваются на глаза. Только бы Луис не заметил, что я вот-вот разрыдаюсь.

– Иди ко мне, – говорит он, притягивая меня ближе. – Ты вся дрожишь.

Зажмуриваюсь, чувствуя, как одна слезинка все-таки выкатывается на щеку. Луису удалось прорваться через все невидимые защитные заслоны, что я понаставила вокруг себя, и теперь я вновь ощущаю свою уязвимость. Как же давно я этого не испытывала.

– Мне страшно.

– Мне тоже. – Он крепче обнимает меня и целует в макушку.

Как же хорошо стоять вот так и снова нежиться в его руках. Утыкаюсь лицом ему в грудь, впитывая тепло объятий.

– Пообещай, что всегда будешь со мной честен, Луис.

– Обещаю.