Текст книги "Цепная реакция"

Возвращаюсь к машине, а сердце все еще колотится. Из-за выброса адреналина я словно под кайфом – точно как тогда, во время «одиночки» в Боулдерском каньоне. Тут змей нет, конечно, зато приходится врать своей семье и Никки, а это куда больнее и опаснее, чем самые ядовитые на свете укусы.

– Поехали отсюда, – говорю я, плюхнувшись на переднее сиденье. Марко стартует с места, а я читаю пришедшую на телефон эсэмэс.

Никки: Привет. Чем занимаешься?

Ничего не ответив, убираю сотовый в карман.

30

НИККИ

Я ПОПРОСИЛА ЛУИСА ВСТРЕТИТЬСЯ со мной в собачьем приюте. Но когда возле ворот останавливается крутой мотоцикл, некоторое время недоверчиво приглядываюсь, не уверенная, что это он. Луис снимает шлем и подходит ко мне.

– Это что, твой байк?

– Нет, моего кузена Энрике. Он дал погонять. И заодно сказал, что я могу несколько дней в неделю работать у него в автосервисе. Энрике знает, что меня вышвырнули из «Брикстоуна», но у него вроде дела пошли в гору, так что еще один механик не помешает.

Луис привлекает меня к себе, и какое-то время мы просто стоим, обнявшись.

– Неважно, что от тебя несет мокрой псиной, я все равно по тебе скучал, – наконец говорит он.

– Угу. Я проводила для Гренни водные процедуры.

– Для Гренни?

– Это моя любимица. Хочешь, познакомлю?

– Конечно.

– Пойдем.

Наскоро познакомив Луиса с сотрудниками приюта, подвожу его к вольеру Гренни.

– Ну скажи же, милашка, правда? – Я беру собаку на руки. – Она слепая, но прекрасно все слышит.

Луис забирает у меня бульдожку.

– Эй, Гренни, как дела? – спрашивает он. Собака утыкается носом в его рубашку, и Луис треплет ее по загривку. – Ты хочешь забрать ее домой?

– Как ты узнал?

– Увидел, как ты на нее смотришь.

– Родители пока не разрешают мне завести собаку, но я не теряю надежды их уговорить. Кажется, они скоро сдадутся. Я даже заставила их познакомиться с Гренни. – Отвожу взгляд и смотрю вдаль. – Думаю, они боятся, что я свихнусь, когда она умрет.

– А ты правда свихнешься?

Треплю Гренни за ухо.

– Кто ж знает? Может быть.

– Сколько ей еще осталось?

– А сколько нам с тобой осталось? Сколько осталось людям на земле? – вопросом на вопрос отвечаю я. Луис задумчиво улыбается.

Я знакомлю его с другими обитателями приюта, рассказываю истории их жизни и особенности характера. Бигль Джейк воет, не переставая; Ханна, помесь овчарки, обожает своего соседа по клетке. Щенков, которых недавно подбросили в приют, к полудню скорее всего заберут.

– Неудивительно. Малышей все любят.

– Кроме тебя. Тебе самых бедненьких подавай, вроде Гренни.

Я шутливо пихаю его в бок.

– Она не бедненькая. Ей просто нужно больше заботы, чем другим.

– Знаешь, в прошлом году у меня был факультатив по психологии. Будь я психотерапевтом, сказал бы, наверное, что ты из тех людей, которым нравится о ком-то заботиться.

– Справедливо, – не могу не признать я. Во всяком случае, хотеть о ком-то заботиться – это лучше, чем нуждаться в чьей-то заботе. – Ну а вы, мистер Фуэнтес? Как у вас с потребностью в заботе?

– Не особо, но если тебе невмоготу, могу это организовать, – совершенно серьезным тоном говорит Луис, и я не могу удержаться от смеха.

Мы осматриваем импровизированную студию, которую я оборудовала, чтобы фотографировать обитателей приюта. Потом эти фотографии попадают на сайт с объявлениями о брошенных собаках – я придумала и разработала его сама. Беру камеру и показываю Луису снимки всех псов, которые живут в приюте.

– Мэгги много спит, поэтому я положила подушку и заставила ее туда улечься, – объясняю я. – А Бастер обожает бегать за мячиками, вот я и щелкнула его сразу с тремя – чтобы люди видели, что он любит играть. Я стараюсь делать такие снимки, которые показывают индивидуальность каждой собаки.

– Просто поразительно. – Луис перебирает фотографии и то и дело поднимает на меня восхищенный взгляд. – Они великолепны. Так и просятся в книгу.

– Просто стараюсь, чтобы собаки обрели хозяев, – говорю я.

– Да ты святая.

Вспоминаю о фотке, о которой упоминал Марко и которую он, как выяснилось, не стер с телефона.

– Ошибаешься. Я вовсе не святая. В прошлом я совершила много глупостей и до сих пор себя за это виню.

– Такое со всеми случается. – Луис поднимает ладонь. – Помнишь, ты спрашивала меня, что с рукой, откуда шрамы? Я не врал, когда сказал, что меня укусила змея и я свалился со скалы за две недели до свадьбы брата. Я только не сказал, что лез на ту скалу без снаряжения и подстраховки.

– Зачем?

– Затем, что мне нравится иногда балансировать на грани. Жить на краю. А тебе разве не нравится?

– Нет. По крайней мере больше не нравится.

Луис продолжает листать фотографии. Последней снята Гренни, и снимок совершенно ни о чем.

– Постой-ка. – Я приношу Гренни и передаю ее Луису. – Садись вот тут и держи ее на руках.

Выставляю свет. Луис спокойно сидит и гладит собаку, а я фотографирую. Когда он переворачивает бульдожку на спину и чешет ей живот, а Гренни, свесив голову, чуть ли не улыбается в камеру, я понимаю, что поймала нужный момент. Пусть эта собака стара и слепа, но для меня она – просто идеальный домашний любимец. Смотрю, как тепло улыбается Луис, гладя и почесывая Гренни, и мне хочется распечатать последнюю фотку и повесить на стену у себя в комнате. Не могу отделаться от ощущения, что эта собака уже моя.

– Твоя очередь, – командует он и передает мне бульдожку. Держу ее и улыбаюсь, а Луис фотографирует нас на телефон.

Тут звонит мой сотовый, и мама сообщает, что мне нужно немедленно вернуться домой и помочь ей повесить в гостиной новые шторы. Она еще вещает что-то об абстрактных цветных узорах, которые напоминают ей какую-то художницу по имени Джорджия О’Киф или как-то так, но я быстро сворачиваю разговор.

– Мне пора бежать, – говорю Луису, и мы идем на практически пустую парковку приюта. Когда подходим к моей машине, я наконец решаюсь спросить: – Тебе не кажется, что мы слишком торопимся?

– Вот об этом тебе точно не стоит переживать, mi chava. Все просто замечательно. – Он надевает шлем, садится на мотоцикл и выкручивает рукоятку газа.

– Только не убейся! – пытаясь перекричать рев двигателя, ору я.

Луис успокаивающе показывает мне большой палец, дожидается, пока я сяду в машину, и с воем уносится с парковки.

А я вдруг понимаю: мой парень – адреналиновый наркоман. Интересно, под силу ли мне за ним угнаться?

31

ЛУИС

НА ФУТБОЛЬНЫХ МАТЧАХ в старшей школе обычно не бывает ни полиции, ни охранников. Если только речь не идет об игре между Фремонтом и Фейерфилдом. Вся наша команда еле дождалась выходных – в субботу утром мы играем с Фремонтом. Наши школы соперничают, как соперничают и банды в наших городах. Видимо, после прошлогоднего инцидента, когда кто-то из фремонтовцев напоролся на нож игрока Фейерфилда, сюда и решили подогнать полицейских. Они патрулировали трибуны и служебные помещения – на тот случай, если ситуация накалится и все полетит к чертям собачьим.

К счастью, все проходит более-менее мирно, мы побеждаем со счетом пять: четыре. После игры Алекс, Карлос и Бриттани остаются поболтать со старыми школьными друзьями. Пако невестка сплавляет мне, и я так и держу его на руках, когда ко мне подходит Мариана с кучкой своих подружек.

– Какой симпатичный малыш, – умиляется она.

Пако – настоящий магнит для девчонок. Он задорно дает им пять и даже зовет Мариану «chica» – именно так Алекс называет Бриттани. По факту это звучит как «ча-ча», и вся компания весело смеется. Боже мой, этому ребенку два года, а он уже знает, как заигрывать с девушками! Племяш растет весьма подкованным в этом вопросе. Впрочем, от Фуэнтеса я ничего другого и не ожидал.

Рядом со мной Карлос жмет руку какому-то чуваку, которого я вижу первый раз в жизни.

– Передавай сестре привет от меня, – говорит брат этому парню.

Я дожидаюсь, когда незнакомец отойдет подальше, и спрашиваю Карлоса, кто это.

– Брат Дестини, – отвечает он.

Дестини. Его бывшая. Понятия не имею, виделись ли они или разговаривали хоть раз с тех пор, как разбежались много лет назад. Но я совершенно точно знаю, что Карлос с ума сходил по этой девушке, даже расклеивал над кроватью ее фотографии. Он здорово расстроился, когда Дестини порвала с ним, и тогда сделал бы все что угодно, чтобы вернуть ее. Правда, это все случилось задолго до того, как в его жизни появилась Киара.

Оглядываюсь вокруг – ищу Никки – и наконец вижу ее на трибунах. Она болтает с кем-то из своих подружек.

– Эй, Ник! – кричу я, чтобы привлечь ее внимание.

Никки коротко косится на меня и отводит глаза. Какого черта?

Я иду к ней, по-прежнему с Пако на руках.

– Никки, в чем дело?

Ее подружки скомканно здороваются и убегают.

Никки скрещивает руки на груди – высокомерно, как настоящая мексиканка. Все-таки как бы она ни старалась, ее происхождение нет-нет да и дает о себе знать, процарапывается на поверхность.

– Честно говоря, я успела взревновать, пока ты трындел с Марианой.

– Что, вот прямо серьезно ревнуешь? – забавляюсь я. – Здóрово.

Значит, ей не плевать на меня и наши отношения.

– Ничего смешного, Луис. Ты с ней заигрывал.

– Это не я. Это Пако. Ты будешь обвинять ребенка, которому и двух лет не исполнилось? – Чуть наклоняю голову набок и меняю тему: – Видела два гола, что я для тебя забил?

– Для меня?

– Неужели не видела, как я показывал на тебя, когда забивал их?

– Ты показывал на небо, Луис. В сторону бога.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же, и ты это знаешь. – Она забирает у меня Пако, и племянник сразу принимается играть с ее волосами. Теперь ревную уже я. – Как ты вообще можешь шутить о таких вещах? – продолжает Никки.

– Потому что это полная тупость, Ник. У меня за весь день не было ни минутки свободной, чтобы думать о ком-то еще, кроме тебя. – Пако несколько раз слюняво целует девушку пухлыми губами в щеку. – Смотри-ка, он к тебе подлизывается.

– Ну хоть кто-то.

– То есть ты собралась со мной ругаться? Прежде чем ты ответишь, предупреждаю: ты потрясающе сексуальна, когда вот так злишься на меня.

– Я просто… ладно, проехали. Что толку об этом говорить, если ты даже не осознаешь, что с кем-то заигрываешь.

Мои братья ржут, видя, с каким холодным равнодушием Никки со мной разговаривает.

– О нет, – издевательски тянет Карлос. – У нашего маленького братишки большие проблемы.

Он обнимает нас с Никки за плечи.

– Ребят, поцелуйтесь и помиритесь уже. Киара будет тут меньше чем через час, а у меня есть для вас ужасно важное задание. Тебя это тоже касается, Алекс.

– И что же это за задание? – спрашиваю я.

– Откопать мамину шкатулку с украшениями.

Что, опять? Нет, только не это. Когда Карлос был маленьким и глупым, он обожал притворяться пиратом, спрятавшим где-то свои сокровища, – ему это казалось жутко прикольным. Его добычей стали и украшения mi’amá – они хранились в специальной шкатулке. Закончилось все далеко не прикольно – Карлос забыл, где именно зарыл свой «клад». А ведь в шкатулке хранились мамино обручальное кольцо и все ее нехитрые драгоценности и бижутерия. Несколько лет подряд мы перекапывали крошечную рощицу возле нашего дома, но уходили с пустыми руками.

– Вряд ли Никки рвется на охоту за сокровищами, – кривлюсь я.

– А я не против, – улыбается она. – Где зарыт клад?

– Хороший вопрос. Где-то в овраге рядом с нашим домом. – Карлос трет остриженную ежиком макушку и морщится. – Эта долбаная шкатулка нужна мне до зарезу. Киара вот-вот приедет, и мне обязательно нужно отыскать чертов клад. Я сегодня утром уже сам попытался порыть там, но проклятая нога подвела.

Возвращаемся домой. Карлос уезжает в аэропорт встречать Киару, а мы все, захватив лопаты, топаем в чертов овраг. Никки заставила меня заглянуть в приют и привезти немецкую овчарку по кличке Хэнк. Предполагается, что он нам поможет, – Никки клянется, что в жизни до приюта этот пес был натаскан на поиск различных предметов.

Приходим на место, и Алекс делит площадь на квадраты. Ни он, ни я, ни Бриттани особо не рассчитываем на успех. Но нам всем с лихвой хватает оптимизма и энергии, которыми так и лучатся Хэнк и Никки. Овчарка возбужденно нюхает воздух и шастает вокруг, шурша листьями и сухими ветками, а мы с Никки беремся за лопаты.

Бриттани вскидывает над головой маленькую садовую лопатку – ну прямо школьница на уроке, поднявшая руку.

– Глубоко копать-то? – кричит она.

– Понятия не имею, – отвечает Алекс. – Но, думаю, не особо. Карлос ведь был ребенком, а мелким быстро все надоедает.

Я принимаюсь за раскопки, разметив выделенную площадь на десятидюймовые квадраты, чтобы ничего не пропустить. Шкатулка была белой, и пусть даже она долго пролежала в земле, увидеть ее будет несложно. Я смотрю на Никки. Она о чем-то разговаривает с Хэнком и дает собаке команду: «Ищи!» Да ладно, неужто пес правда понимает, что это значит?

Я смеюсь, глядя, как Хэнк сосредоточенно вынюхивает воздух. Наконец он садится на землю, и Никки принимается копать именно в том месте, которое указала ей овчарка. Она так увлечена делом, что даже не смотрит никуда – только под ноги. Значит, можно безнаказанно за ней наблюдать.

Я примерно понимаю, о чем думает Никки. Согласно ее представлениям о жизни, она нужна Карлосу. Он уже отчаялся найти дурацкую коробку, а для Никки нет лучшей мотивации, чем чужое горе, которому она в силах помочь. Я не удивлюсь, если она теперь до ночи будет раскапывать каждую точку, которую укажет ей Хэнк. Моя девушка на задании, она помогает людям. У меня не хватает духу сказать Никки, что Хэнк, может быть, всего лишь вынюхивает себе местечко поудобнее, чтобы пристроить туда свою задницу, а не ищет мамину шкатулку. И мне очень интересно, что бы сказала моя девушка, если бы услышала от меня, что мне она тоже нужна.

Минут через двадцать, раз пять сорвавшись на ложную тревогу, я слышу крик Никки:

– Кажется, Хэнк ее нашел!

Вскидываю голову. Никки стоит на коленях и отчаянно машет руками, подзывая нас. Я подхожу ближе и вижу: она вправду откопала какой-то предмет. Виден только светлый угол, но это скорее всего именно то, что мы ищем. Хэнк заливается радостным лаем.

– Это не собака, а чертов гений, Никки, – говорит Алекс, хватается за лопату и откапывает «клад» целиком. Через пару минут я помогаю ему достать шкатулку.

– Напишу эсэмэс Карлосу, скажу, что мы ее нашли, – говорю я, а Алекс, покопавшись немного, поднимает сгнившую за эти годы крышку.

Никки широко улыбается, подзывает Хэнка и принимается хвалить и гладить его, угощая лакомством, которое прятала в кармане. Я до сих пор в ступоре и не могу поверить, что собаке реально под силу проделать такое. Может, Хэнку просто повезло? Но когда я снова смотрю на пса, мне кажется, на его морде тоже сияет гордая довольная ухмылка.

Алекс достает из шкатулки обручальное кольцо mi’amá, поднимает его к рассеянному свету, пробивающемуся сквозь кроны. Бриллиант ярко вспыхивает в солнечных лучах.

Мы возвращаемся домой, и Никки радостно делится с mi’amá хорошим и новостями. Моя мама открывает шкатулку, достает оба кольца – обручальное и венчальное, надевает их, а по щекам ее текут слезы.

– Сколько же времени прошло, – с трудом произносит она, тяжело сглатывая на каждом слове.

Пако немедленно интересуется: раз она плачет, значит, ей бо-бо?

– Да, – отвечает mi’amá. – Мне очень бо-бо.

Она убирает кольца обратно в измазанную землей шкатулку как раз в тот момент, когда в дом входят Карлос с Киарой. Киара сердито кричит на Карлоса, чтобы он со своей больной ногой не смел тащить ее багаж, но на ее возмущение мой братец не обращает ни малейшего внимания. Хотя кому, как не Киаре, знать, что Карлос – тот еще упертый засранец. Позже они собираются поселиться в отеле неподалеку, но брат не хочет оставлять недешевые вещи Киары в машине, раз она просто припаркована перед домом.

– О, да у вас настоящая война, – смеется Алекс. – Ничего, что вы почти год не виделись?

– Нам нравится ругаться, – огрызается Карлос. – Это одна из двух вещей, которые мы делаем лучше всего. Правильно, mamacita?[55]55
  Крошка.


[Закрыть]

Киара вздыхает.

– Нап-п-помни, с чего вдруг я снова в тебя влюбилась?

Карлос озорно улыбается и привлекает ее к себе.

– Я тебе потом покажу.

Ответ Киару, видимо, устраивает, и она бросается обнимать меня, Бриттани и Алекса.

– Это моя девушка, Никки, – говорю я, знакомя их, и указываю на перемазанного землей пса. Он сидит на полу и тяжело дышит. – А это Хэнк из собачьего приюта.

Никки явно не готова, что Киара кинется ее обнимать, словно они сестры, которые давно не виделись. Свою долю объятий получает и Хэнк – и тут же переворачивается на спину, чтобы ему и живот почесали, для полного счастья.

Наконец Бриттани с Алексом уезжают – им нужно забрать Шелли, сестру Бриттани. Она живет в пансионате для людей с ограниченными возможностями, но почти все выходные проводит в гостях у Алекса с Брит. Пако обожает ездить на ее инвалидной коляске и скорее всего даже не догадывается, что Шелли не может ходить сама. Никки тоже знакома с Шелли – видимо, они пересекались на совместных семейных ужинах, – и поэтому, когда сестра Бриттани оказывается в доме, девчонки сразу же принимаются болтать о собаках и приюте. Моя девушка обещает когда-нибудь взять Шелли к своим подопечным. Шелли повизгивает от счастья, и Бриттани благодарно улыбается Никки.

Мы ужинаем, за столом наконец-то собралась вся семья, и тут до меня доходит окончательно: мы с Никки действительно теперь пара. Моя рука лежит на спинке ее стула, а Никки приваливается ко мне плечом. Мне жутко не хочется признавать, что я, кажется, влюбился, но меня убивает даже мысль, что я могу потерять Никки – из-за банды. А когда на телефон падает эсэмэс от Марко с требованием встретиться с ним поздно вечером на складе, мне становится еще хуже.

Беру Никки за руку под столом и пожимаю ее ладонь. Она повторяет мою ласку и поднимает на меня глаза.

– Ты в порядке? – еле слышно спрашивает она, пока остальные наслаждаются едой. – Ты молчишь с тех пор, как мы вошли в дом.

– Я просто думал.

– О чем?

Наклоняюсь ближе и шепчу ей на ухо:

– О том, чтобы повторно обсудить условия наших отношений.

Лицо у Никки становится свекольно-красным. Я слышу ответный шепот:

– Мы их обсудим, но попозже.

– Угу. Просто чтобы ты знала: за умение вести дискуссию у меня всегда была пятерка.

Она смотрит на меня, и ее сексуальные губы кривятся в задорной ухмылке.

– У меня тоже, не переживай.

32

НИККИ

В ПОНЕДЕЛЬНИК ПОСЛЕ ФУТБОЛЬНОЙ тренировки Луис вваливается ко мне домой.

– Мог бы просто эсэмэс написать, – удивляюсь я.

Луис пожимает плечами.

– Мог бы. Но я подумал, тебе понадобится репетитор по математике. Предлагаю свои услуги… – Он делает паузу и добавляет с еле заметной дерзкой усмешкой: – Бесплатно.

О черт, похоже, у меня реально проблемы. Чем больше времени я провожу с Луисом, тем сильнее хочу быть с ним. Заставляю себя держать хоть какую-то дистанцию, говорю себе, что не позволю ему подойти слишком близко… хотя мне и хочется. Очень хочется. В его объятиях я чувствую себя защищенной – настолько, насколько это вообще возможно. Разум говорит мне, что это ощущение ложное, но я и так постоянно пытаюсь разобраться, какие из моих эмоций реальны, а какие нет. Получается не очень.

Мне даже кажется, что, когда Луис говорит о своей работе у кузена в автомастерской, на самом деле он занимается чем-то другим. Наверное, я параноик. Ведь я же попросила его быть честным со мной, а значит, должна ему доверять… хочу доверять. Но меня грызут сомнения. Избавиться от них удается, только когда я с Луисом. В одиночестве они нападают на меня с новой силой.

– Помощь с математикой мне не помешает, – признаюсь я.

– Привет, Луис, – здоровается моя мама, когда я подвожу Луиса к кухонному столу, заваленному моими учебниками.

– Здравствуйте, миссис Круз, – очаровательно-вежливо отвечает он.

– Вы теперь много времени проводите вместе, как я погляжу. – Мама просто констатирует очевидное.

Луис кивает.

– Да, мэм.

– Что ж, надеюсь, это не серьезные отношения. Никки нужно сосредоточиться на поступлении в университет и налечь на учебу.

От ее бестактности я слегка морщусь.

– Мам, не позорь меня.

– Да все нормально, Ник, – отзывается Луис. – Моя мама говорит мне то же самое.

Мне очень хочется доказать родителям, что наши отношения с Луисом никак не влияют на будущий университет, но я сдерживаюсь.

– Мам, можно Луис поужинает с нами? – выпаливаю я, торопясь сменить тему, прежде чем мама начнет задавать неудобные вопросы. Я знаю, она за меня переживает и не хочет повторения того, что случилось между мной и Марко. Стоит мне теперь упомянуть о каком-нибудь парне, неважно о каком, как родители тут же устраивают форменный допрос. Но они не в курсе, что вся моя дружба с мальчиками после разрыва с Марко была всего лишь дружбой – и ничем больше. А вот с Луисом… с ним все по-другому. Но ради собственного спокойствия я сказала маме с папой то же самое, что говорила до сих пор, – что мы просто друзья. Так они хотя бы психовать не станут.

– Мы заказываем китайскую еду, Луис, – говорит мама. – Ты ешь такое?

Он пожимает плечами.

– Я ем все что угодно.

– Мы будем очень рады, если ты присоединишься к нам за ужином. – Она произносит эту фразу даже без намека на улыбку – обычная формальная вежливость, никакой сердечности. Надеюсь, Луис не обратит на это внимания.

Мама смотрит на учебники, разбросанные по столу.

– И с заданиями вам лучше бы поторопиться, ребята.

Мы с Луисом садимся за уроки. Он помогает мне разобраться с математикой, а потом сдвигается на противоположную сторону стола и принимается за свою домашку. По словесности мне задали написать стихотворение, и я сосредоточенно над ним размышляю. Учитель сказал, что мы должны рассказать о человеке, который оказал большое влияние на нашу жизнь, неважно, хорошее или плохое. Мне хочется написать о Луисе, потому что именно он заставил меня измениться… благодаря ему я снова хочу любить. Конечно, я сдерживаю свой порыв… хотя, честно говоря, меня так и подмывает посвятить стихотворение ему.

Смотрю на Луиса в поисках вдохновения. Встречаюсь с ним глазами и понимаю, что он тоже не сводит с меня взгляда. В голове у меня вспыхивают картинки, что было бы, останься мы наедине, и в животе принимаются порхать взволнованные бабочки.

Жду, что он отвернется, но это бесполезно.

– Почему ты на меня пялишься?

– Хотел задать тебе тот же вопрос, – отвечает Луис.

– Занимайся своей домашкой, – нарочито сурово говорю я, стараясь ничем не показать, что больше всего мне сейчас хочется сесть к нему на колени и обнять за шею.

Луис переключается на задание по обществознанию, которое лежит перед ним, но ненадолго.

– Я чувствую, когда ты на меня смотришь, – заявляет он через минуту.

– Ну извини.

Утыкаюсь глазами в пустой лист и начинаю писать стихотворение. Первая попытка – про героя, который пришел и спас меня, прежде чем мое сердце превратилось в лед и раскололось на миллион кусочков, которые уже никак нельзя было бы склеить заново. Нет, это слишком пафосно и ненормально. Я, конечно, надеюсь, что наши с Луисом чувства реальны, что они – правда, но после прошлых ошибок не очень доверяю своим инстинктам.

– Хочешь приехать к нам в воскресенье? – спрашивает он. – Mi’amá будет на работе, и братья решили устроить барбекю.

– Отличная идея.

– Но я должен предупредить. Меня уже известили, что планируется развлекалово под названием «Метание трусов». – Луис смеется, видя, как я ошарашена. – Это не то, что ты подумала. Это игра такая, с теннисным мячиком и колготками. Трудно описать. Чтобы оценить по достоинству, это надо видеть.

– Не сомневаюсь. – Правда, его слова меня не особо убеждают. – И как, трудно выиграть у твоих братьев?

– Скажем так, я подозреваю, что Карлос давно начал готовиться к этой милой домашней забаве, еще когда его за границу отправили. Обычно выигрывает Алекс, но теперь намечается парный разряд, и я думаю, у нас с тобой неплохие шансы победить. Бриттани – легкая добыча, когда дело доходит до того, кто сильнее.

– И на что вы играете?

– На интерес. Просто чтобы можно было потом погордиться. – Он пожимает плечами. – Такая семейная традиция… очередная.

Мама идет к дверям, чтобы забрать у курьера наш заказ, и я прикусываю губу, волнуясь, как начать задуманный разговор, да и стоит ли вообще это делать. Смотрю на Луиса и понимаю, что оставить в силе прежние условия наших отношений, которые я выдвинула, будет ох как непросто.

– М-м-м… слушай, а тем вечером, когда ты говорил о дискуссии… ты… то есть ты серьезно хочешь бросить мне вызов?

Он вскидывает голову.

– Ну да. Я готов.

– К чему? – смеюсь я.

– К дискуссии или… ну ты знаешь… в общем, все, что пожелаешь. Я только за.

– Это же тебе не Мировая серия покера.

– Я прекрасно знаю, что это такое, chica.

Я нервно перебираю волосы.

– Должна признаться, я очень много думала о том, что мы с тобой теперь вместе.

– Я тоже. Иди-ка сюда. – Луис подсаживается ко мне вплотную и перетягивает меня со стула к себе на колени. Изо всех сил молясь, чтобы не вошла мама, я уступаю и обнимаю его за шею. Смотрю в его темные завораживающие глаза. – Ник, я не обижу тебя. И уж точно не брошу после всего.

– Я знаю. Просто для меня это очень трудно, и я… я боюсь.

Луис ласково гладит меня по спине.

– Чего именно? Расскажи мне, – просит он.

Но я не могу пока произнести то, что терзает мои мысли. Марко. Выкидыш. Предательство. Секреты, которые прячет от меня Луис. Я боюсь, что скажу это – и тем самым сделаю себя уязвимой. Поэтому просто утыкаюсь лицом ему в шею и обнимаю крепко-крепко. Несмотря на все мои запреты и подозрения, я все-таки влюбляюсь в Луиса. И противостоять ему физически становится просто невозможно.

– Ты должен знать… Я не принимаю таблетки или что-то такое, – говорю еле слышно.

– У меня есть презервативы, – смущенно улыбается Луис. – Не с собой, конечно. Я не из тех pendejos, которые таскают с собой пачку резинок «просто на всякий случай».

Если уж преодолевать призраки прошлого, то лучше делать это с тем, с кем хочется быть… с тем, в кого я, кажется, начинаю влюбляться. Я склоняюсь ближе и шепчу Луису на ухо:

– Я волнуюсь.

Он ласково берет мое лицо в ладони.

– Доверься мне.

– Не знаю, смогу ли.