Текст книги "Цепная реакция"

49

ЛУИС

КОНЕЧНО ЖЕ ГРЕННИ НИКУДА не сбегала вчера вечером. Я опоздал на свидание с Никки, потому что торчал у Дерека. Когда он передал записку, я попросил разрешения залезть в Интернет у него на компе. Заодно не придется отвечать на дурацкие вопросы Карлоса и Алекса.

Через сорок пять минут я получил ответ, который искал все это время.

Цифры, которые я переписал себе на ладонь и запомнил, действительно обозначали код банка и номер счета. Оказывается, Гектор запрятал все деньги в банк на Каймановых островах. А когда я впечатал на странице доступа к счету пароль – КОДМОЛЧАНИЯ – и увидел сумму, появившуюся на экране, то чуть не упал со стула.

Шесть миллионов триста тысяч. Долларов. Приходится несколько раз обновлять страницу, чтобы убедиться, что мне это не снится. А заодно и проверить, что я верно прочитал имя владельца счета. Луис Сальваторе Мартинез Фуэнтес.

Отдам ли я Чуи деньги, или откажусь это делать – я в любом случае не жилец. Выйдя из дома Дерека, я поехал к Никки. Честно говоря, я не собирался вчера вечером заниматься с ней любовью. Я пошел, только чтобы убедить Никки, что порвал с ней ради ее же блага – и навсегда. Я собирался строить из себя поганца чтобы легче было уговорить ее оставить меня в покое, забыть обо мне. Я собирался сказать, что уже встречаюсь с Марианой, но так и не смог произнести эту ложь. Потому что я люблю Никки.

Утром я всерьез хотел предложить ей сбежать со мной и никогда не возвращаться. Но так и не смог это сказать и просто бросил Никки одну. Миссис Круз и так думает, что я недостаточно хорош для ее дочери. И мне вовсе не хочется доказывать, что она права.

Иду к складу «Мексиканской крови», готовый встретиться с Чуи лицом к лицу. Может быть, я не тот парень, который достоин Никки, но и, мать его, не тот, кем меня хочет видеть Чуи… Я не Гектор и никогда им не буду.

Я Луис Фуэнтес. Никки вселила в меня веру, что мне по силам справиться с чем угодно. Пока что я настроен скептически, но уже прикидываю, как можно повысить свои шансы. И понимаю, что единственный способ сделать это – довериться тому, кому раньше не доверял. Довериться человеку, который может оказаться врагом.

Достаю сотовый и набираю номер офицера Рейеса.

– Слушаю, – говорит он.

Глубоко вдыхаю.

– Это Луис Фуэнтес. Я знаю, что вы хотите добраться до Чуи Сото, и могу помочь. Но сначала мне нужно знать, для кого я стараюсь: для полицейского или для «Фремонта-5».

– Что за хрень ты несешь? – интересуется он. Напряжение в голосе Рейеса я ощущаю даже через трубку.

– Рейес, я знаю, что mi’amá тебе доверяет. Но я видел твои фремонтовские наколки и должен знать, что происходит. Полицейский – это просто прикрытие, чтобы можно было получать нужную для вашей шайки информацию?

– Луис, я ни от кого ничего не скрываю. Я был членом «Ф-5», когда учился в школе. И чертовски глубоко в этом завяз. – Он делает паузу, а когда снова заговаривает, его голос звенит от гнева: – Пока однажды не сорвалась сделка и мой лучший друг не лег под пулями свихнувшегося наркомана в грязной подворотне. Его жизнь стоила куда больше, чем выручка, которую банда получала от торговли наркотиками. В тот день я пообещал себе, что найду способ соскочить… а когда сделал это – стал копом, чтобы не давать другим совершать ошибки, которые чуть не угробили мою жизнь. Я пытался добраться до Сото, но он, гаденыш, умеет заметать следы. Приезжай ко мне в участок, расскажи все, что знаешь.

Проверить, правду ли сказал Рейес, я не могу, но нутром чую, что ему можно доверять. Его история до боли похожа на то, что уже было в моей семье.

– Я не могу приехать в участок, потому что все произойдет прямо сейчас, – говорю я. – Просто запишите наш с ним разговор, и вы получите убойные доказательства и сможете посадить его далеко и надолго.

– Только не делай глупостей, – начинает говорить Рейес, но я отключаю звук в динамике и кладу телефон в задний карман.

У меня с собой рюкзак, полный налички. Никто из охранников не топчется у ворот склада, так что я просто захожу внутрь.

– Почти вовремя, – говорит Чуи. – Я ждал тебя, Луис. Вчера вечером ты умудрился оторваться от моих ребят. Где ты был?

– Если бы это касалось тебя, Чуи, я бы не стал от них отрываться.

Последнее, что мне сейчас нужно, чтобы Чуи или Марко догадались, что я был с Никки. Банда и моя девушка – разные части моей жизни, они никак не пересекаются, и я сделаю все возможное, чтобы так оно и оставалось.

– Смотри-ка, умник выискался, – цедит Чуи. – Ты, кстати, так и не доказал свою преданность. – Он кивает на рюкзак. – Или доказал?

Бросаю ему рюкзак. Чуи на секунду отвлекается, расстегивая молнию и роясь внутри, и в это самое мгновение на склад, что твои спецназовцы, врываются мои братья. Оба тут – и Алекс, и Карлос, – и оба готовы драться.

А вот это уже не очень хорошо. Я еще не все выяснил, а братцы могут пустить мои планы псу под хвост. Лучше бы им свалить куда подальше, особенно если ввалится полиция или начнут свистеть пули.

– Так-так… Какое трогательное воссоединение семьи Фуэнтес, – произносит Чуи. – Как это мило с вашей стороны, что вы почтили нас своим присутствием.

Ага, как же! Какого вообще черта тут творится? Как они меня нашли? Если только Рейес стуканул… Поворачиваюсь к братьям и говорю:

– Алекс, выметайся отсюда, и Карлоса с собой забери. Вы мне тут не нужны.

Карлос, припадая на больную ногу, подходит ко мне и встает рядом.

– Неужто ты думал, что мы дадим тебе вот так запросто встретиться с Чуи тет-а-тет? Не дождешься.

Черт.

– Предполагалось, что все будет немножко иначе.

Чуи достает пистолет и наводит его на Алекса.

– А может, и нет, – невозмутимо говорит он. – Какой у меня сегодня удачный день. Можно пристрелить всю семейку Фуэнтес.

– Ты забываешь, что у меня есть такие важные для тебя миллионы, Чуи, – говорю я. – И я еще не решил, кому их отдать: то ли тебе, то ли копам.

– Я знаю, – кивает Чуи. – Поэтому убью тебя последним, чтобы ты видел, как умирают братья. Или можешь спасти свою шкуру… если отдашь то, что мне нужно. Господь Бог в Фейерфилде – это я. Если не веришь, спроси своего кузена Энрике… Ах, да, забыл. Его уже ни о чем не спросишь. Я пристрелил его сегодня утром. Видишь ли, он не захотел говорить, где тебя искать. Это вопрос верности, ребята. Если вы не верны банде – вы трупы. Точка. Преданность банде важнее, чем преданность семье.

О нет! Только не Энрике. Мой желудок сжимается от гнева.

Свободной рукой Чуи вытаскивает телефон и показывает нам фотографию… Энрике лежит на полу в своей мастерской, а вокруг его головы уже натекла целая лужа крови.

– Энрике не знал, где я был! – ору я. – Он был самым преданным членом «Крови»! Преданней его у тебя, pendejo, никого не было!

Алекс достает оружие и целится в Чуи.

– Опусти пистолет, или я тебя пристрелю.

Чуи хохочет.

– Не пристрелишь, Алекс. Я же тебя знаю. Ты и мухи не обидишь, не говоря уже о том, чтобы кого-нибудь убить. Кроме того, у меня тут есть chica, которую зовут Никки и которая очень просит сохранить ей жизнь.

Что за!.. Я задыхаюсь, словно Чуи только что пнул меня в живот и выбил из легких весь воздух. Мне жутко больно думать, что Никки попала в лапы этому ублюдку.

– Только тронь Никки, и, клянусь, я тебя собственными руками урою, – рычу я.

Чуи пожимает плечами.

– Опусти пистолет, Алекс, а то маленькая подружка крошки Луиса сильно пострадает от какого-нибудь несчастного случая. Если я не позвоню своим ребятам и не подтвержу, что деньги у меня, она окажется в Де-Плейнс-ривер… привязанной к бо-ольшому камню, который совершенно точно утянет ее на дно.

Алекс медленно опускает оружие и пинком отправляет его к Чуи. Тот глядит на Карлоса:

– Будь хорошим мальчиком, последуй примеру брата.

Карлос, бледный от бешенства, достает из-за ремня пистолет и швыряет его Чуи на стол.

– Ну а ты чего застыл, Луис? – цедит Чуи. – Я ведь давал тебе пистолет.

– Дома оставил, – отвечаю я.

– Докажи. Подними рубашку и повернись, очень медленно. – Я подчиняюсь, и, убедившись, что я не вру, Сото заявляет: – Пора уже сказать мне то, что нужно, Луис.

– Сначала отпусти братьев, – говорю я. – Разборки наши с тобой, их это не касается.

– Нет, – он качает головой. – Разборки наши, да. Но я разбираюсь со всей семейкой Фуэнтес. Если я правильно понимаю, у вас все равно один за всех и все за одного.

Нет, этого быть не может. Я столько рисковал собой, чтобы родным ничего не угрожало, а в результате не только сам подставился, но и братьев с Никки втянул.

– Я скажу тебе коды, но только если ты пообещаешь отпустить моих братьев и Никки.

– Ну, положим, насчет Никки я блефовал, – хихикает Чуи. – Видимо, стоит почаще играть в покер, да? Первый закон драки, Луис, – знать слабые места своих противников. Твое слабое место – это Никки. Не стоило тебе так откровенничать о ней с Марко. Он же не дурак. Кстати, я тебе кое-что подскажу… Марко тебе не друг. Он втерся к тебе в доверие, потому что я приказал это сделать.

– Твое слабое место я тоже знаю, – говорю я.

– Интересно, и что же это?

– Деньги. Тебе нужны бабки, но у тебя их нет, а у меня есть. Тронешь моих братьев хоть пальцем – не увидишь ни цента.

– О'кей. Проверим, хорошо ли ты блефуешь? – шипит Чуи и целится в Алекса.

Я чувствую, как дыхание в груди перехватывает, когда Алекс жестом велит нам с Карлосом не приближаться к нему. Он знает, что мы сделаем это, знает, что подставимся под пули и умрем за него.

Алекс стоит, развернув плечи, и смотрит прямо в дуло направленного на него пистолета.

Раздается выстрел. Вот черт, только не это! Хотя… стоп. Алекс как стоял, так и стоит. Но даже он, кажется, изумлен тем, откуда на рубашке Чуи взялось красное пятно и почему оно становится все больше и больше. В Чуи попали. Он хватается за плечо, а потом медленно оседает на пол.

Смотрю на Карлоса в полной уверенности, что у этого паршивца припасен где-нибудь еще один ствол. Но он, ошарашенный не меньше моего, тупо пялится на Чуи. Никакого пистолета у него в руке нет.

Оглядываюсь. Она стоит в дверях, и еще дымящийся пистолет мелко подрагивает у нее в руке.

Никки.

Моя девушка роняет пистолет и часто-часто дышит. Я хватаю ее в охапку и крепко, изо всех сил сжимаю.

– Я не могла допустить, чтобы тебе причинили боль… Я должна была… – И Никки разражается рыданиями.

– Да он жив, не переживай, – говорит Алекс, вынимая пистолет из руки Чуи.

Слышу завывания полицейских сирен и крепче прижимаю Никки к себе. Нашептываю ей на ухо, что все будет хорошо, хотя меня самого трясет не меньше, чем ее.

На склад с пистолетом в руках влетает Рейес. С него градом льется пот, и наш сосед облегченно переводит дух, когда лицезреет открывшуюся картину. Его напарники окружают Чуи и вызывают «скорую».

– Чтоб тебя, Луис. Каким местом ты думал? – напускается на меня Рейес, когда медики забирают носилки с потерявшим сознание, но живым Чуи. – Вы же могли погибнуть, все трое! – Он яростно тычет пальцем в Алекса. – Я велел тебе назвать мне адрес этого места, а не вмешиваться самому. Какого хрена ты тут делаешь?

Алекс пожимает плечами.

– Слушай, Рейес, как только мы поняли, в чем дело, решили, что не можем оставить братишку один на один с Чуи.

– Он же наша кровь, – объясняет Карлос и хлопает меня по спине. – А это дорогого стоит.

– Надо проверить, как там Энрике, – говорю я. – Что, если он…

– Патрульные уже были у него в мастерской, – отвечает Рейес и опускает глаза. – Новости плохие.

Крепко зажмуриваюсь. В этом мире хоть когда-нибудь придет конец насилию и издевательствам? Иногда я думаю, что Бен прав: жить в фантазии гораздо лучше, особенно по сравнению с отстойной реальностью… Но потом гляжу на Никки и все-таки решаю дать этому миру шанс исправиться.

Рейес заставляет нас всех поехать в полицейский участок – дать показания. Затем мы долго ждем, пока вызовут окружного прокурора, чтобы прослушать записанный на мой телефон разговор, и только потом нас наконец отпускают по домам. Никаких обвинений никому из нас не предъявляют, и все деньги из рюкзака и данные об офшорном счете я передаю в полицию. Никки объясняет, где взяла пистолет: оказывается, это был один из тех стволов, которые ей в свое время показал Марко – похвастался арсеналом «Мексиканской крови», спрятанным возле железной дороги. А еще Марко рассказал Никки, что был в автомастерской, когда Сото убил Энрике, и понял, что Чуи собирается на склад. Ему тоже пришлось наведаться в полицию, и теперь Марко грозит обвинение в соучастии в убийстве.

– Ты дрожишь, – говорю я, обнимая Никки. Со стрельбы на складе прошло две недели, мы сидим на диване в ее гостиной, и время от времени к нам заглядывает миссис Круз – проверяет, все ли в порядке. Она не особо довольна тем, что мы с Никки по-прежнему вместе, но понемногу уже свыкается с этим. А Бен вообще заявил, что мы вдохновили его на новую игру… с нами в главных ролях, конечно, и он уже вовсю над ней трудится.

– Я счастлива, что ты рядом, – Никки обнимает меня и крепко прижимает к себе. – Кстати, у меня есть еще один секрет, о котором я тебе не говорила. Пока не говорила. – Она смотрит на меня, и я ловлю себя на мысли, что в завораживающих шоколадных глазах моей девушки можно прочесть всю ее душу, душу настоящей мексиканки. Они настолько затягивают, что я не могу отвести взгляд. Да и не хочу вообще-то. – Неделю назад я отправила документы в Пердью.

– Серьезно? – спрашиваю я и улыбаюсь – наверное, впервые с того утра, когда оставил Никки на берегу озера и поехал к Чуи.

– Ага. Разве кто-то другой сможет уберечь тебя от неприятностей?

Эта девушка – мой ангел. С первой секунды, как увидел ее, я знал, что Господь послал Никки на землю специально для меня. Она верила в меня даже тогда, когда я сам уже в себя не верил.

– Ник, я люблю тебя.

– Я знаю, – говорит она и стучит себе пальцами по груди, в том месте, где бьется сердце. – Я чувствую это вот здесь. И мне не нужны слова, чтобы доказать то, что ты и так уже продемонстрировал. Наглядно. Знаешь, если бы было можно, я бы проделала этот путь еще раз. Все, что с нами было, хорошее и плохое… оно все того стоило.

– Я бы тоже, только… только если это вдруг случится, не стоит повторять твой фирменный трюк. Ну, этот, с коленкой и моими яйцами. Уверен, наши будущие дети это оценят.

Никки чуть отстраняется от меня и вскидывает брови.

– Наши будущие дети? Луис, не беги впереди паровоза.

– А что такого? – удивляюсь я. – От мысли, что ты выйдешь за меня замуж, сразу адреналин бежит по венам, согласись?

– Да, – говорит она. – Да, соглашусь. Помнишь, ты как-то недавно сказал мне, что я заставляю тебя верить в невозможное. А ты заставил меня поверить в любовь тогда, когда я практически вычеркнула ее из своей жизни. Спасибо, что превратил волшебную сказку в реальность.

50

НИККИ

С ТЕХ ПОР, КАК я стреляла в Чуи, прошло семь месяцев. До окончания школы остается всего три недели. Идет урок химии, мы стоим за лабораторным столом, и я не свожу с Луиса взгляда. Дерек пытается о чем-то заговорить с моим парнем, но тот не слушает, и я даже знаю почему. Луис только что откровенно и нагло мне подмигнул – точно как в тот день, когда мы впервые встретились. Да, я уже тогда знала, что этому парню палец в рот не клади.

Чего я не знала – так это того, что влюбилась в него уже тогда, с первого взгляда.

– Никки, ты вообще обращаешь внимание хоть на что-нибудь? – Миссис Питерсон, теперь уже мама очаровательной девочки, машет рукой у меня перед глазами.

– Да, конечно. А на что?

Луис фыркает.

– Что смешного, мистер Фуэнтес? Вы работаете с кислотой. Внимание в этом случае жизненно необходимо. Пожалуйста, по возможности оставляйте свои отношения за пределами моего класса.

– Прошу прощения, миссис Пи, – бормочет Луис и сосредотачивается на задании.

Мы с Марианой берем мензурку и принимаемся отмерять нужные количества веществ.

– Поверить не могу, что вы все еще вместе, – ворчит она. – Ну ничего, долго это не продлится.

– На твоем месте я бы не особо на это рассчитывала, – говорю я, хватаю пипетку, капаю маленькую каплю на листок бумаги и наблюдаю, что происходит.

Чувствую, что Луис на меня смотрит, и поднимаю взгляд. Он дразняще облизывается. По-хорошему, надо бы закатить глаза, но я внезапно решаю ответить ему его же фирменной наглой ухмылочкой, да еще и сама провожу языком по губам, чтоб уж наверняка подействовало.

– Чувак! – орет Дерек. – Ты себе кислоту на руку пролил!

Изумленно таращу глаза, а Луис, со свистом втянув воздух сквозь сжатые зубы, изощренно ругается по-испански и кидается к душевой зоне в углу класса. Я в панике бегу следом.

– Ты в порядке? – спрашиваю.

Он стоит под душем и тщательно смывает с кожи кислоту.

– Ты меня отвлекла, chica.

– Извини. Я не хотела.

Луис улыбается.

– Да нет, хотела. Но не волнуйся, со мной все будет в порядке.

С облегчением выдыхаю.

– Я бы не простила себе, если б ты из-за меня покалечился.

Рядом, словно из-под земли, появляется миссис Питерсон.

– Вызывать «скорую» или пока не нужно? – интересуется она, осматривая руку Луиса и покрасневшие отеки в тех местах, где кислота коснулась кожи.

– Не нужно, – отвечает Луис. – Я уже в норме. Всего-то капля попала.

– Я отстраняю вас от практики по этой теме. Вместо опытов напишете мне двадцать пять страниц на тему «Кислóты». – Химичка тычет пальцем в меня. – Вас это тоже касается, юная леди. И я вас пересажу, чтобы не пялились друг на друга на моих уроках. Вы двое вообще когда-нибудь перестанете влипать в неприятности? Хотя о чем это я… Хорошо, что скоро все закончится. И хорошо, что мой ребенок уже появился на свет, а то с вас сталось бы напугать меня так, что роды начались бы раньше времени.

С этими словами она убегает прочь.

– Иди сюда, – Луис жестом предлагает мне присоединиться к нему.

Ступаю под горячие струи. Через несколько секунд я такая же мокрая, как и он.

– Что, если миссис Пи вернется и застукает нас тут? – спрашиваю я, когда Луис наклоняет голову, чтобы поцеловать меня. – Ты же знаешь о ее политике нулевой терпимости. Кстати, об этом даже в школьных правилах написано.

Луис целует меня, не обращая внимания на льющуюся сверху воду.

– Мне кое-что известно о политике нулевой терпимости нашей миссис Пи, – говорит он, дразня губами мои губы.

– Неужели? – шепчу я, когда до нас доносится звонок с последнего урока. – И что же именно тебе известно?

– Она блефует, – отвечает Луис. – На самом деле она хочет, чтобы мы все окончили школу.

Я уже собираюсь спросить, откуда ему это известно, когда в двери снова появляется миссис Питерсон.

– Вы что, все еще здесь? – Она закатывает глаза, лицезрея нас под душем. Потом вздергивает бровь. – Кое-кто всерьез решил испытать мое терпение. Луис, вытирайся вот этим полотенцем и живо топай к медсестре, она осмотрит твою руку. Никки… – Химичка вздыхает. – Что ты делаешь здесь с ним?

– Очень хороший вопрос, – бормочу я.

– Никки мне помогает, – говорит Луис.

– С чем это, интересно? – на автомате выпаливает миссис Питерсон, но уже в следующую секунду поднимает руку. – Нет уж, лучше не отвечай.

Она укоризненно качает головой, глядя на Луиса.

– Ох уж мне эти мальчишки Фуэнтесы… Ходячие занозы в заднице. Если вы с братьями обзаведетесь потомством, умоляю, пусть ваши дети идут в другие школы.

– Фейерфилд – наш дом родной, – задорно ухмыляется Луис. – И самое лучшее место, чтобы растить малышей. Не удивлюсь, если все наши дети будут учиться в «Фейерфилд». Да признайте уже, миссис Пи, вам самой этого хочется.

– Да, но… – Химичка возводит глаза к потолку и складывает ладони вместе, как будто вознося молитву.

– Да не переживайте вы заранее, – советует Луис. – У вас есть еще примерно шестнадцать лет, прежде чем мой племянник Пако окажется в вашем классе.

– И каковы шансы, что химия будет интересовать его больше, чем девочки? – спрашивает миссис Питерсон.

– Нулевые. – Луис обнимает меня за талию. – Он же Фуэнтес.

Эпилог

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

К НОВОСТИ, КОТОРОЙ ОГОРОШИЛ их врач-репродуктолог, Луис с Никки не приготовились: Никки была беременна тройней. И уж тем более они не ожидали, что все трое окажутся мальчиками. Но благодаря этому их жизнь последние восемнадцать лет была богатой на события. Особенно учитывая, что сыновья родились совершенно разными по характеру.

Первый, Энрике, с головой ушел в игру на скрипке и мечтает стать самым молодым членом Чикагского симфонического оркестра, так что у него просто нет времени, чтобы влипать в неприятности. Второй, Хуан, очень похож на дядю Бена: он тоже геймер и книгочей и предпочитает проживать свои приключения не в реальности, а в фантастических мирах, придуманных создателями игр.

Зато третий сын – самая большая головная боль Никки и Луиса. Луис-младший, или просто Младший, как зовут его все, – задиристый и вспыльчивый парень, похожий по характеру, как замечает его отец, на дядю Карлоса. А еще он очаровательный и очень симпатичный: когда Луис-младший заходит в комнату, головы всех присутствующих невольно поворачиваются в его сторону, и этим он напоминает дядю Алекса. К сожалению, как будто этого мало, Младший умен и чересчур самоуверен – прямо как его отец в восемнадцать лет.

А еще Младший оказался талантливым хоккеистом. В пять лет он, увидев, как «Чикаго блэкхокс» выиграли Кубок Стэнли, выпросил у родителей коньки. В десять лет стал вратарем в одной из топовых команд детской хоккейной лиги. Сейчас, в выпускном классе, Луис-младший вместе с командой уже участвуют в чемпионате штата.

В день, когда должна состояться решающая игра, Луис-младший сильно нервничает. Куда сильнее, чем нервничал два года назад, когда его отец четыре месяца провел на Международной космической станции. Младшему до чертиков хочется выиграть этот матч. Он знает, что на игру приглашены представители разных университетов, и отчаянно надеется, что кто-нибудь заметит его и пригласит в свою команду. А там и до НХЛ недалеко…

Сегодня Луис-младший специально пришел на каток пораньше, чтобы потренироваться до того, как на льду появятся другие игроки. Одежду он уже снял, но в хоккейную форму пока не влез и просто сидит на скамье в раздевалке, размышляя. Эта игра будет важнейшей в его карьере. Младший это знает, и его семья это знает – все приедут посмотреть, даже дядя Карлос с тетей Киарой и кузенами уже прилетели из Колорадо, чтобы поболеть за него. Луиса-младшего ждет адская ночка, и закончится она либо безумной гулянкой в честь победы его команды, либо столь же безумной депрессией из-за проигрыша.

Он лезет в спортивную сумку за экипировкой, но в это мгновение открывается дверь и в раздевалку, даже не постучав, буквально врывается незнакомая Младшему девушка. Будь он позастенчивее и не таким уверенным в себе, наверняка схватился бы за форму, чтобы прикрыться.

Но застенчивостью Луис-младший никогда не отличался.

У сексапильной крошки, что стоит в дверях, длинные прямые волосы, падающие на лицо, и пухлые надутые губки, которым позавидовала бы даже кинозвезда. Младший поставил бы на что угодно, что девушка – из толпы фанаток, которые хвостом ходят за вратарем основного состава «Гигантов», Дейлом Джейкоби. Не зря же он вечно хвастается, сколько уже девушек пали жертвами его чар в раздевалках хоккейных центров по всей стране. В детстве Луис-младший играл с Джейкоби в одной команде. Теперь они – противники: их команды выступают за разные школы и сегодня должны схлестнуться в финале чемпионата штата.

Совсем недавно о Дейле гудели все газеты: тренер олимпийской сборной отобрал его для подготовки к Олимпиаде. Младший не завидовал ему. По крайней мере, именно это он говорил сам себе, когда услышал новости.

А красотка, застывшая в дверях, явно либо перепутала раздевалку с женским туалетом, либо думает, что именно здесь Джейкоби встречается перед игрой со своими поклонницами.

– Раздевалки – только для игроков, – раздраженно говорит ей Луис-младший.

– Без тебя знаю, – самоуверенно заявляет девчонка и идет в глубь комнаты. Младший провожает ее взглядом и замечает, что незнакомка несет с собой большую спортивную сумку, а с плеча у нее свисают вратарские щитки.

– Что, Джейкоби не мог сам притащить свой экип? – не удерживается он от сарказма.

Девушка сгружает сумку и щитки на пол посреди раздевалки – прямо перед Младшим.

– Наверняка мог бы, если бы вчера на вечеринке не сломал ногу.

Чего? Джейкоби сломал ногу? Он ни о чем таком не слышал. Хотя и о вратаре из второго состава «Гигантов» – команды соперников – Луис-младший ничего не знает.

– И кто тогда играет вместо него?

Незнакомка расстегивает сумку и вытаскивает из нее защиту.

– Та, которая стоит перед тобой.

Младший смеется – просто не может удержаться.

– Но ты же девушка.

Она косится на выпуклость его трусов.

– А ты парень. И раз мы с этим разобрались, так уж и быть, объясню тебе, что обычно я пользуюсь женской раздевалкой, но на этом катке ее нет. А во второй раздевалке идет уборка… ближайшие полчаса точно. По ходу, утром там устроили соревнование… хм… на дальность струи, поэтому, уж извини, переодеваться меня отправили сюда. И нечего пялиться.

Луис-младший не сводит с нее оторопелого взгляда.

– А разве вратаря второго состава у «Гигантов» зовут не Фрэнки Йейтс?

– Никогда не слышал о девчонках-хоккеистках? – Незнакомка начинает раздражаться. – Или всю жизнь из пещеры не вылезал? Меня зовут Франческа Йейтс… Фрэнки – сокращенное имя.

– В пещере я не жил, chica, – отвечает Младший. – И ровным счетом ничего не имею против девчонок-хоккеисток. Особенно когда они такие секси.

– Ты что… клеишься ко мне? – Франческа морщится, словно ей пришлось понюхать что-то очень противное, и подходит к нему вплотную. Ростом и мышцами она Младшему уступает, но держится очень прямо и уверенно. Ему вообще-то нравятся уверенные девушки, но вот эту очень хочется спустить с небес на землю. В конце концов, важная составляющая хоккея – психологическое воздействие на соперника до игры и всякая ненужная болтовня во время матча. Это уже стало традицией. И то, что Фрэнки Йейтс – девушка, не означает, что она избегнет участи, которую Младший готовил Джейкоби.

Просто доставать он ее будет по-другому. Именно потому что она девушка.

– Не хочешь встретиться после игры? – Луис-младший протягивает руку и накручивает ее волосы на палец. Фрэнки реагирует на него точно так же, как и любая другая… Он замечает, как сбивается дыхание у девушки, когда его пальцы случайно задевают ее щеку. – Успокою тебя, чтобы не переживала из-за проигрыша.

Младший не успевает даже моргнуть – в лицо ему врезается кулак. Хорошо так врезается: костяшки сильно ударяют по губам. М-да, у новой знакомой, похоже, есть братья. Кто бы еще научил ее так драться?

– Какого черта… – шипит он. Проводит по разбитым губам тыльной стороной ладони и видит на ней кровь.

Фрэнки отступает на несколько шагов и пожимает плечами.

– Не шути со мной, Фуэнтес. А если считаешь, что твою команду ждет легкая победа, то советую хорошенько подумать. Я видела, как ты играешь, и не особо впечатлилась.

– Ну, тебя-то я в деле вообще не видел. Не привыкла играть с большими мальчиками, да?

Она задиристо смеется.

– Я приехала сюда по обмену из Миннесоты, Фуэнтес. Из Миннесоты, сечешь? Если ты не в курсе, это такой маленький штат, где рождаются великие игроки НХЛ. Хоккей у нас в крови. Я с самого детства играла с девчонками, которым ты и в подметки не годишься. Как бы тебя самого не пришлось успокаивать после игры. А то, что тебя побьет девушка, так это даже полезно – может, твое эго хоть немножко сдуется.

– Давай, вперед и с песней, – огрызается Младший, кое-как напяливает экипировку и выходит на каток. Кто она вообще такая, черт побери? Он никогда не видел ее в деле, но, судя по тому, что сказала Франческа, она очень даже неплоха.

Отец и оба дяди ждут его возле раздевалки.

– Что с губой? – спрашивает дядя Алекс. – У тебя кровь течет.

Дядя Карлос звонко смеется.

– Я думал, хоккеисты дерутся на льду, а не в раздевалках.

Младший не успевает ответить – из раздевалки выходит Йейтс в полной игровой экипировке.

– Удачи, Младший, – подначивает она и, проходя мимо, клюшкой стучит Луиса-младшего по наплечному щитку. – Она тебе понадобится.

Он тычет в сторону девушки пальцем.

– И вот с этой стервой мне придется играть. Можешь ты себе такое представить?

– А что ты ей сделал? – интересуется отец, не сводя взгляда с рассеченной губы сына.

– Да ничего. – Отец явно не очень верит, и Младший добавляет: – Ну ладно, кажется, я нес всякую чушь… и прикоснулся к ее волосам.

– А она преподала тебе урок, так? – продолжает отец.

Вот только уроков от вратаря команды-соперника Младшему сейчас и не хватает до полного счастья. Он смотрит, как девушка идет по коридору к катку, как раскачиваются над надписью «Йейтс» на ее форме длинные светлые волосы, стянутые в хвост. Надо же, Младший и не подозревал, что в хоккейной форме и коньках можно вышагивать по коридору как модель на подиуме, но у Франчески это, черт возьми, получается. Да еще как получается!

Его отец обменивается с братьями понимающими взглядами, и все трое весело смеются.

Луис-старший познакомился с Никки, когда ему было пятнадцать, влюбился в нее в восемнадцать и женился в двадцать три. В первую же их встречу Никки заехала ему коленом в пах. Глядя на разбитую губу сына и видя, как резко его Младший отреагировал на девушку, Луис понимает: между ними уже есть связь. Только сын пока даже не догадывается об этом.

Напряженные, страстные отношения – совершенно обычное дело в их семье. Старшие Фуэнтесы точно это знают.

Луис-младший выкатывается на лед, а Алекс хлопает его отца по плечу.

– Ты ведь знаешь, что теперь будет, да?

Тот кивает.

– Посмотри на это с другой стороны, – вмешивается Карлос. – Удар у нее поставлен что надо. С такой-то девушкой в команде твоя семья просто обязана победить в ежегодном турнире «Метание трусов».

И трое братьев Фуэнтес идут на трибуны – гордые отцы и мужья, посвятившие всю жизнь своим семьям.

Они даже не догадываются, что мать, сидящая рядом с их отчимом, Цезарем, плачет от счастья каждый раз, когда ее мальчики с семьями собираются вместе. Когда-то, давным-давно, она даже не надеялась, что ее сыновья будут жить счастливо. Но мрачное, тяжелое прошлое осталось теперь у них за плечами…

…А впереди ярче, чем когда-либо, сияет будущее семьи Фуэнтес.