Текст книги "Цепная реакция"

42

НИККИ

КЕНДАЛЛ СЧИТАЕТ, ЧТО все позади и я пережила самое худшее, но мне так не кажется. Меня подмывает пойти к Луису домой – просто чтобы он обнял меня и сказал, что у нас все будет замечательно.

Ага, я брежу наяву, знаю. Ничего замечательного у нас с ним нет и не предвидится.

– Пап, – я подсаживаюсь к нему поближе, пользуясь тем, что по телевизору идет футбольный матч, – как так получилось, что вы с мамой никогда не возили нас в Мексику?

Он пожимает плечами.

– Мы и так много путешествуем, Никки. Два года назад ты ездила с нами в Бразилию. И в Аргентину, когда я выступал там на конференции. И почти оставила Италию без мороженого, помнишь?

– Но почему не в Мексику?

Отец тяжело вздыхает.

– Потому что, мне кажется, если мы туда поедем, то придется показывать тебе места, где я вырос. А я не хочу оглядываться на прошлое, Никки. Как и твоя мама.

– У многих мексиканских детей в школе родители даже не говорят по-английски.

– У тех, кто с южной стороны, – уточняет папа.

– Да.

– Мы с мамой пытаемся воспитывать вас иначе. Нельзя мыслить в категориях «мы – они», и нельзя оценивать людей по тому, что у них есть и чего у них нет, хотя, боюсь, именно это свойственно жителям южных районов. Мы с мамой долго обсуждали это еще до твоего рождения.

– И получается, что мы не мексиканцы, а белые. Я не ем мексиканскую еду, и среди тех, с кем я общалась в детстве, не было ни одного мексиканца.

– Но мы же не пытаемся притворяться белыми, Никки. Мы ассимилировались. Разве это так ужасно?

– У меня такое чувство, что в процессе поиска для нас «неужасного» вы с мамой забыли научить нас гордиться своим происхождением, своим наследием. Мне нравится быть американкой. Но когда я смотрю на тех, кто живет в южных районах… например, на семью Фуэнтес… я им немножко завидую.

– Чему же там завидовать, милая? У тебя есть все, что нужно, и многое из того, что тебе хочется. Мы живем в воплотившейся американской мечте. А менталитет многих мексиканских семей с южной стороны Фейерфилда я хорошо знаю: пахать как вол, отправлять заработанное родственникам в Мексику и ни на что особо не замахиваться, так как этого все равно не будет. От детей там редко ждут, что они хотя бы поступят в колледж: предполагается, что после окончания школы они должны помогать родителям обеспечивать семью и защищать то, что там называется братством. Мы думаем совсем иначе, Никки.

– Знаю. – Мне хочется поделиться с отцом тем, что донимало меня последние два месяца, с тех пор как я встретила Луиса на яхте у Дерека. – Папа, я бы хотела, чтобы ты рассказал мне о своем детстве. Не сейчас, конечно, а когда вы с мамой будете готовы. Для меня это очень важно. Важно чувствовать себя не только американкой, но и мексиканкой.

– Это как-то связано с тем, что ты столько времени проводишь с Луисом?

– Возможно. Мы разбежались, и я теперь понимаю, что скучаю по его семье, скучаю по людям, которые демонстрируют свое происхождение как какой-то знак чести. Знаю, это глупо, но мне это нравилось. Очень.

А еще я ужасно скучаю по Луису. Так скучаю, что мне становится больно и я плачу в подушку каждую ночь, что миновали со дня его рождения.

– Если ты правда хочешь поехать в Мексику, я поговорю с мамой. На это лето у нас нет планов, раз тебе осенью поступать в университет. – Отец гладит меня по коленке. – Мне кажется, ты правильно все понимаешь. Нам действительно нужно иногда оглядываться назад и осознавать прошлое, чтобы больше ценить будущее.

Он прав. Мне нужно вернуться в свое прошлое, чтобы залечить раны и спокойно смотреть в будущее. И ключ к моему прошлому – Марко.

Выхожу на улицу, чтобы позвонить ему. Когда он не берет трубку, пишу эсэмэс.

Я: Можем поговорить?

Марко: Не можем. Помогаю Луису с посвящением в бандиты.

43

ЛУИС

ЧУИ СТОИТ ПЕРЕДО мной. Он в центре, а вокруг него – около пятнадцати парней. Моего кузена Энрике нет, зато Марко тут как тут. И еще парочка знакомых по школе. Выхватываю среди собравшихся и тех, кто был в банде еще во времена Алекса.

– Вот что мы сейчас сделаем, Луис, – объясняет Чуи. – Мы с mis vatos[68]68
  Мои парни, мои чуваки.


[Закрыть] отведем тебя в заднюю комнату и будем избивать. Ровно тринадцать секунд. Когда все закончится – ты в банде.

– Мне можно бить в ответ? – спрашиваю я.

– Нет. Если попытаешься сопротивляться, станет еще хуже, – терпеливо разъясняет он. – Боль сломает тебя, но ты родишься заново, уже в «Мексиканской крови». Ты станешь сильнее, жестче и злее. Как настоящий мужчина, ese. Когда мы закончим, ты станешь полноправным членом банды.

– Тогда давайте побыстрее разберемся с этим.

– Ха, ты совсем как Гектор. Сумасшедший ублюдок был таким же нетерпеливым, – хохочет Чуи.

Меня ведут в маленькую комнату без окон. Я замечаю на полу засохшие потеки крови. Наверное, нужно испугаться, но я отчего-то спокоен, как удав. Разглядываю парней, и мое внимание привлекает Марко: он аж светится от радости, как будто мое посвящение поднимает его собственные очки в банде.

Несколько НБ встают позади меня – видимо, чтобы подстраховаться, что я не передумаю в последний момент и не сбегу.

– Готов? – спрашивает Чуи.

Киваю. Клокочущая ярость, что несется сейчас по моим венам, отчаянно требует выхода. Не знаю, сколько мне удастся сдерживаться.

Сото хватает меня за подбородок, его пальцы впиваются в кожу.

– Ты напоминаешь мне Алекса, – говорит он. – Мне понравилось, как он стоял на коленях, когда бросал банду. Какая же приятная месть получится.

Выворачиваюсь из его хватки, и в ту же секунду железный кулак Чуи летит мне в лицо. Должно быть, он кольцо носит, потому что я чувствую, как что-то рассекает мне щеку.

– Один, – говорит Чуи, явно злорадствуя, что первым же ударом смог меня разукрасить.

– Два, – слышу я его крик. Остальные парни смыкаются вокруг меня. Быстро прикрываю лицо руками, осознавая, как с каждым ударом становится все труднее выдерживать натиск. Тело болит и просится свернуться калачиком на полу.

– Три.

Удар, попавший в бок, наверное, должен был заставить меня заорать, но я молчу. Я вынесу все что угодно, даже это. Мне хочется пустить в ход кулаки, но слова Чуи эхом звучат в голове: «Если попытаешься сопротивляться, станет еще хуже».

– Четыре.

Я на долю секунды сдвигаю руки, и Марко пользуется этим – заряжает мне в челюсть. Чувствую во рту вкус крови, но толком даже не обращаю на него внимания – все силы уходят на то, чтобы не упасть. Я жду заветной цифры – тринадцать. Когда я ее услышу, все закончится.

– Пять.

Кто-то с силой пинает меня сзади по ноге, и я не удерживаю равновесия, валюсь на пол. Встаю, опираясь на руки и колени, пытаюсь подняться дальше, но не могу. Чувствую, как меня со всей дури ударяют в живот.

– Шесть.

Наконец удается встать на ноги. Удары, что сыплются сейчас на меня, утихомиривают бушующий во мне огонь. Я выдержу. Я справлюсь. С чем угодно справлюсь.

– Семь.

Снова закрываю голову руками, хоть и не уверен, что это принесет результат. Кто-то лупит меня в спину, я морщусь. Быстро теряю энергию, слишком быстро.

– Восемь.

Заблокируй боль, Луис. Отключись от нее и думай о чем-нибудь другом.

Думай о Никки – девушке, которая украла твое сердце и сбежала с ним.

– Девять.

Вот зараза, эти парни дерутся, как профи. Так же жестоко и грубо, как Алекс с Карлосом. Интересно, если бы здесь была Никки, она бы волновалась за меня? Переживала бы, что меня избивают до полусмерти?

– Десять.

Ловлю себя на мысли, что все почти закончилось. Или нет? Не знаю. Пытаюсь сохранить хоть какие-то силы, но постоянные удары и пинки грозят переломать меня целиком, как Сото и предупреждал. Судя по тому, как меня избивают, думаю, что или у одного из парней ботинки с металлическим мыском, или кого-то специально учили пинаться как можно больнее. Ну уж нет. Я не дам им победить. За свою судьбу я отвечаю сам.

– Одиннадцать.

Пожалуйста-пожалуйста, пусть это поскорее закончится. Я чувствую, что силы практически покинули мое тело, и даже ярость больше не может меня поддерживать.

Цифру «двенадцать» я не слышу. Чуи перестал считать и просто стоит, ублюдок, наблюдая, как меня метелят. С каждым ударом я все прочнее связываюсь с «Мексиканской кровью» и все сильнее вычеркиваю себя из жизни Никки – навсегда, – и этого я уже не могу вынести.

Во что бы ни играл Чуи, пошла она в задницу, эта игра! Пускаю в ход кулаки, собираясь уложить на пол любого, кто ко мне приблизится. Слышу сдавленные ругательства – видимо, кого-то я все-таки достал.

Отправляю в нокаут еще парочку парней, пока НБ безуспешно пытаются скрутить меня и прижать к полу. Чуи стоит в стороне и явно наслаждается происходящим. По его лицу бродит насмешливая ухмылка, и мне хочется стереть ее одним ударом, прямо сейчас.

Раскидываю подвернувшихся под руку, вырываюсь из хватки НБ и придвигаюсь к Чуи. Ничего я сейчас так не хочу, как обрушить на него всю свою ярость. Сото замахивается, но я быстрее и увертливее. Мой кулак встречается с его челюстью, и Чуи отлетает назад, а я удовлетворенно перевожу дух. Сразу четверо НБ наваливаются на меня и заламывают руки за спину.

Из угла рта у Чуи бежит кровь. Он не стирает ее… только слизывает, как чертов вампир. После такого меня могут и не оставить в живых, но сейчас мне на это насрать.

– Кажется, у нас возникло небольшое недопонимание, pequeña mierda[69]69
  Здесь: маленький засранец.


[Закрыть]. По ходу, ты решил, что это твое шоу, да? Ну так я тебе напомню: босс здесь – я. Не ты. Или ты считаешь, что мог бы заменить меня, а?

– Да, – бормочу я.

Он пинает меня в живот, и я сгибаюсь пополам. Точнее, согнулся бы, если бы парни не держали меня, будто зажав в тиски.

– Неправильный ответ. Я спрошу еще раз. Ты считаешь, что мог бы заменить меня?

Делаю глубокий вдох, заставляя себя не обращать внимания на боль, разливающуюся по телу, и поднимаю глаза.

– Да, – говорю я.

Чуи лупит меня в лицо, еще сильнее, чем раньше – если такое вообще возможно. Голова взрывается болью.

– Неправильный ответ. Я спрошу еще раз. Ты считаешь, что мог бы заменить меня?

Я пытаюсь пошире открыть глаза, но не могу. Изо всех сил разлепляю веки, хотя все равно вокруг все плывет, как в тумане.

– Да.

Очередной удар, снова в живот и чуть выше. Кажется, Чуи ломает мне ребро, потому что я отчетливо слышу треск.

– Неправильный ответ. Я спрошу еще раз. Ты считаешь, что мог бы заменить меня?

Всё. Всё кончено. Я потерял Никки. Я потерял НАСА. Я потерял всё. Единственное, что у меня осталось, – наследие моего папаши, мудака и сволочи, который никогда не отступал, пока не загремел в могилу. Значит, буду держаться за него так долго, как смогу.

– Sí.

– Дельгадо, притащи мне бритву, – командует Чуи. – И отвертку… поострее.

– Зачем? – спрашивает Марко.

– Делай что велено, идиот безмозглый! И пошевелись, если не хочешь закончить, как этот pendejo.

Очередной удар Чуи – последнее, что я чувствую, прежде чем провалиться в беспамятство.

Прихожу в себя, лежа на ровном бетонном полу.

– ¡Felicitaciones![70]70
  Поздравляю!


[Закрыть] – слышу я голос Сото, а в следующую секунду он садится на корточки рядом со мной. Ловлю отблески золотых колец у него на пальцах. – Теперь ты один из нас.

А мне просто хочется лежать тут, прямо на полу, и спать, пока мое тело не перестанет надрываться от терзающей его боли.

44

НИККИ

Я ПОЧТИ ЧАС НЕПРЕРЫВНО названиваю Марко, и он наконец берет трубку.

– Где Луис? – с места в карьер спрашиваю я.

– Отвез его домой несколько минут назад, – доносится до меня в динамике голос Марко. Он фыркает, и я ловлю себя на мысли, что этот звук меня жутко бесит. – Ему, конечно, хреново, но выживет. Он крутой сукин сын. Я и не знал, что Луис так клево умеет драться. Только Чуи все равно поставил его на колени.

Чувствую, как сердце бьется о ребра, словно птица в клетке.

– Ты же мог остановить его.

– С дуба рухнула? Луис сам этого захотел… сам напросился. Вытащи уже голову из задницы и признай очевидное, Ник. Ты его больше не удержишь. Он в банде.

– А зачем ты тогда предпочел банду мне, Марко? Только не ври.

– Деньги, статус, братство. Мы с тобой все равно бы долго не продержались, и я это знал. Ты была просто временным развлечением на пути к моим целям, вот и все.

Значит, временным развлечением. Что ж, правда действительно причиняет боль, но сейчас это лишь отголосок реальных страданий. Для меня уже все в прошлом – и сам Марко, и наши отношения, и все, что случилось потом.

– В тот день, когда мы расстались, я была беременна, – говорю я, а сама смотрю на фотку, где мы с Луисом танцуем на свадьбе Алекса и Бриттани, – она все еще висит у меня на стене. Когда я гляжу на глупую ухмылку Луиса и вспоминаю, как он пытался заставить меня улыбнуться, у меня невесть откуда появляются силы и решимость довести до конца этот разговор с Марко. – Я два года корила себя за то, что не сказала тебе. У меня был выкидыш, и то, что мы расстались, да я еще и ребенка потеряла, надолго испортило мне настроение.

Замолкаю и жду его реакции. Даже не знаю, чего мне хочется услышать. И не представляю, каким будет ответ.

– Откуда ты знаешь, что это был мой ребенок? – самоуверенным тоном спрашивает он.

Марко знал, что мы были первыми друг у друга. И что больше никого у меня не было. Его вопрос настолько оскорбителен, что я даже не собираюсь отвечать.

Бросаю трубку и перезваниваю Кендалл.

– Луис сегодня вечером прошел посвящение в «Мексиканскую кровь», – говорю я. – Я собираюсь к нему домой – убедиться, что он в порядке.

– Я с тобой, – тут же предлагает она. Слышу на заднем фоне приглушенный голос Дерека, пока Кендалл сообщает ему, что случилось. – Дерек тоже поедет. Будем возле твоего дома через пять минут.

– Только давайте побыстрее, – прошу я.

Стучусь к Луису в дом, но не получаю никакого ответа. Дверь слегка приоткрыта, поэтому мы просто входим внутрь.

– Луис? – зову я.

Тишина. Иду к нему в комнату, зная, что он тут… чувствуя, что Луис где-то в доме.

– Я проверю спальню, – говорит Дерек. – Вы пока не отходите от двери. Если придется уносить ноги, бегите как можно быстрее.

Дерек заходит в комнату Луиса. Я крепко сжимаю руку Кендалл, боясь того, что он там увидит… если вообще там кто-нибудь есть.

– Что, черт побери, с тобой случилось, чувак? – спрашивает Дерек.

Я слышу голос Луиса:

– Что ты здесь делаешь?

– Он тут, – шепчу я Кендалл.

– Никки хотела убедиться, что с тобой все нормально. – Дерек машет мне рукой, приглашая зайти. – Э-э… если что-то понадобится… типа больницы… – я буду тут, за дверью.

Я не могу сдержать ошарашенного вздоха, когда вижу Луиса. Он сидит на кровати, откинувшись спиной на стену и поддерживая руками голову. Я замечаю, что у него все лицо залито кровью. Его обрили наголо. Рубашка Луиса, окровавленная и превратившаяся в лохмотья, валяется на полу.

Гренни сидит рядом, положив голову ему на бедро. Она знает, что Луису очень больно.

Я подбегаю, не зная, можно ли сейчас вообще к нему прикасаться, не причинит ли это еще больших страданий.

– Что они с тобой сделали? – нежно спрашиваю я, изо всех сил стараясь сдержать поток эмоций, которые грозят накрыть меня с головой. Нужно оставаться сильной – ради Луиса.

– Отвали от меня, – стонет он.

– Нет, пока ты в таком состоянии, – шепчу я.

– Ты мне здесь не нужна. И я совершенно уверен, что не хочу тебя тут видеть. Между нами все кончено, забыла? Я не одна из твоих бедных собачек.

– Прямо сейчас ты очень на нее смахиваешь. Засунь свое эго подальше и дай мне тебе помочь.

Они сбрили его чудесные густые волосы. Интересно, Луиса держали, или он сам покорно склонил голову и позволил это сделать? В любом случае они особо не церемонились: кожа головы исполосована порезами.

– Тебя обрили.

До сих пор я этого не осознавала, но вечно взлохмаченная шевелюра Луиса была выражением его индивидуальности и даже… детскости какой-то, наверное. А теперь он выглядит так сурово… как бандит. Я поднимаю ему подбородок и заставляю посмотреть на меня. Луис подчиняется, и я едва сдерживаю возмущенное шипение. Губы опухли, глаза наполовину закрыты из-за отекших век… и куча мелких красных порезов повсюду – на лице, на спине, на груди – вперемешку с синяками и ссадинами.

Смотрю ему в глаза и вижу в них только пустое безразличие. Его взгляд пугает меня. Неужели Луис теперь изменится и станет, как Марко?

– Какую часть фразы «отвали от меня» ты не поняла? – злобно спрашивает он.

Когда Луис снова прячет лицо в ладонях, я боковым зрением вижу выдавленные на его бицепсе буквы М и К.

– Тебе надо в больницу.

– Не надо. Меня спросят, что случилось. – Он поднимает на меня глаза. – А я связан кодом молчания. Знаешь, что мне действительно нужно? Наркотики. Любые, но лучше посильнее. И много. Чтобы я не вылезал из-под кайфа.

– Не мели языком. – Я сажусь на кровать и внимательно его осматриваю. – Вот что мы сейчас сделаем. Ты позволишь обработать свои раны. А потом можешь выгонять меня к чертям, если хочешь.

– Ты что, не слышала? Без обезболивающих можешь ко мне даже не подходить.

– Ну и зря.

Кендалл с Дереком помогают мне намочить бумажные полотенца перекисью. Опускаюсь на колени перед Луисом и осторожно прикладываю одно из полотенец к порезу на его брови.

– Что случилось с парнем, который говорил, что любит меня?

– Он умер, – сухо отвечает Луис.

– Я специально хотела оттолкнуть тебя, – говорю я. – Так я защищаюсь.

– Поздравляю, Никки. У тебя получилось.

Он отдергивает голову, но я заставляю его смотреть на меня и медленно очищаю полотенцем подбородок, промываю неприятный длинный порез на щеке. Когда я перехожу к ране на бицепсе, то понимаю, что выцарапанные там злые буквы навечно оставят шрамы на коже. И кажется, они издевательски смотрят на меня.

Луис берет меня за запястье сильными пальцами и удерживает мою руку как раз в тот момент, когда я собираюсь стереть все еще сочащуюся из ран кровь.

– Не помогай мне, – просит он. – Мне правда нужно, чтобы ты ушла.

– Ну почему, Луис? Ведь мы с тобой связаны и оба это знаем. Хотелось бы мне сказать, что это не так, но я не могу.

Его неземные глаза смотрят прямо мне в душу.

– Не лги себе. И не думай, будто то, что происходило между нами, отличается от того, что было между тобой и Марко.

Качаю головой.

– Я в это не верю. Пусть у нас в будущем нет никаких шансов, но в глубине души я знаю: то, что происходило между нами, – гораздо сильнее и глубже, чем было у меня с Марко.

– И ошибаешься. – Луис крепче перехватывает мою руку, не давая прикоснуться к себе. Кричит: – Эй, Дерек!

Голова Дерека появляется в двери.

– Да?

– Уведи ее отсюда, пока я чего-нибудь не натворил.

Дерек трогает меня за плечо.

– Ник… тебе лучше оставить его в покое.

Сглатываю вставший в горле комок.

– Я люблю тебя, Луис.

Луис зажмуривается.

– Дерек… да уведи же ты ее!

Я отодвигаюсь от него и глубоко вздыхаю. Мне не по силам к нему пробиться. Он выбрал другую сторону и бросил меня здесь одну.

45

ЛУИС

МЕНЬШЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ час после ухода Никки с друзьями я получаю сюрприз – ко мне вваливаются Алекс с Карлосом. Ох, явно уже разлетелись слухи, что я теперь в банде, потому что братья ничуть не удивлены тому, что я весь избит.

– Живо в душ, – командует Алекс. – От тебя несет.

– И не копайся там, – говорит Карлос, хлопая меня по ноге. – Ужин будет готов через сорок пять минут.

Он берет на руки Гренни – все это время бульдожка от меня не отходила.

– Не хочу есть, – упрямлюсь я. – И отдай мне мою собаку.

– Захочешь, когда узнаешь, чтó мы собираемся сделать.

Смотрю на братьев. Наверное, я ожидал, что они накинутся на меня с нравоучениями или будут злиться, но ни Алекс, ни Карлос ничего такого не делают. Они просто… просто торчат в моей комнате.

– У твоей собаки депрессия. Как и у тебя, – возвещает Карлос, опуская Гренни на пол.

Иду в душ и даю горячей воде смыть с кожи засохшую кровь. Увы, ей не под силу стереть тот факт, что я теперь – полноценный член «Мексиканской крови». Или тот факт, что я навсегда оттолкнул Никки – и это приносит гораздо больше боли, чем раны в виде букв МК, что остались на бицепсе от отвертки Чуи.

Я ее потерял. Может, оно и к лучшему. По крайней мере теперь я не буду ее огорчать и разочаровывать. И я не хочу обижать ее еще сильнее, чем уже обидел.

Выхожу из ванной и лицезрею братьев, сидящих за столом на кухне. Они негромко разговаривают, видимо, обсуждая, что теперь со мной делать. Когда я демонстративно прохожу мимо, Алекс с Карлосом столь же демонстративно собирают тарелки и идут следом за мной. У меня в комнате они усаживаются прямо на пол, прислонившись спинами к стене, и продолжают есть как ни в чем не бывало. От запаха мяса со специями рот наполняется слюной, но я не хочу сейчас смотреть в глаза братьям… или ужинать с ними.

– Что вы делаете? – спрашиваю я.

Алекс с Карлосом переглядываются и пожимают плечами.

– Едим, братец, – отвечает Алекс. – Неужели это похоже на что-то еще?

Указываю на дверь.

– Вообще-то у нас есть кухня. Идите есть туда.

– Мне и тут нормально, – говорит Карлос. – А тебе, Алекс?

Старший брат накалывает полную вилку carne guisada[71]71
  Карне-гисада – традиционное мексиканское блюдо, представляет собой небольшие куски тушеной говядины с овощами и специями.


[Закрыть] – они оба знают, что я его просто обожаю.

– Мне тоже все зашибись, – говорит он с набитым ртом. Долго сосредоточенно жует и нарочно стонет от удовольствия. Вот паршивец!

Поужинав, Карлос вытаскивает запасной матрац и растягивается прямо на полу у меня в комнате.

– Ты же вроде собирался ночевать в гостинице вместе с Киарой? – спрашиваю я.

– Не сегодня. И не завтра. Из-за тебя все планы коту под хвост, представляешь?

– А я-то при чем? – возмущаюсь я. – Вали к себе в отель. Ты мне тут не нужен.

Когда мне приспичивает в туалет и я заставляю свои ноющие кости двинуться в ванную, то с удивлением вижу дрыхнущего на диване в гостиной Алекса.

– Иди домой, тебя жена с ребенком ждут. – Я начинаю злиться.

– Извини, но я останусь тут на недельку. С Брит и Пако побудет mi’amá. Это на тот случай, если тебе интересно.

– Не хватало еще, чтобы вы с Карлосом нянчились со мной, как с маленьким. Я в порядке, – злюсь я.

Точнее, буду в порядке, когда сожру горсть «Тайленола». Старший брат окидывает меня изучающим взглядом и фыркает.

– Ну-ну. Ты просто отпадно выглядишь, братец. Шуруй в кровать, пусть тело само себя восстанавливает.

– Ну ладно. И когда же мне ждать лекцию? – Я не настолько туп, чтобы думать, что вот так запросто, без нравоучений, отделаюсь от Алекса с Карлосом.

– Лекцию? Я не собираюсь читать тебе никаких лекций, – удивляется Алекс.

– Угу, я тоже, – кивает Карлос.

– Но вы же понимаете, что я в банде, да? – Я спрашиваю, просто чтобы убедиться, что мы все на одной волне. – Это на меня не в темном переулке напали, это я сам завербовался в «Мексиканскую кровь».

– Спасибо, кэп, – скучающим тоном говорит Карлос.

Алекс берет пульт и включает телек. Они усердно делают вид, что их нимало не заботят мои отношения с бандой, но я-то не идиот. Братья играют со мной. Но зачем?

– То есть вам нормально, и все зашибись? – передразниваю я.

– Ну, настолько серьезные заявления я бы делать не стал, – отвечает Алекс. – Но тебя мы точно поняли.

– И даже дадим тебе время добровольно из нее выйти, – добавляет Карлос.

Ковыляю к себе в комнату, держась за отбитые ребра.

– Иди ко мне, Гренни, – зову я. Собака бежит на голос и врезается головой в стену. Смотрю на нее и в буквальном смысле понимаю, как же ей сейчас больно.

– О, и еще, кстати, – кричит Алекс из гостиной. – Энрике дал тебе неделю отпуска.

Медленно опускаюсь на кровать, стараясь не обращать внимания, как ломает все тело. Я бы все равно не смог работать, даже если бы хотел.

– Ах да, и еще кое-что, – это опять Алекс. – Всю неделю, пока ты лечишься, твоя химичка будет приходить и заниматься с тобой. Потому что, заявись ты сейчас в школу в таком виде – Агирре сразу вызовет копов.

– Пожалуйста, скажи, что ты пошутил насчет Питерсон.

– Да какие уж тут шутки, братец? Она ждет не дождется, когда снова тебя увидит, – издевательски заявляет Алекс.