Текст книги "Цепная реакция"

35

ЛУИС

ВИЖУ ПОТРЯСЕННОЕ ЛИЦО Никки, когда она слышит, что Сото искал меня, и понимаю: она в курсе, что означает визит Чуи. Моя девушка подхватывает с земли рюкзак, сумочку и вскакивает на ноги.

– Мне нужно домой. Прямо сейчас.

– И куда ты так торопишься? – лениво интересуется Чуи. – Или у тебя какие-то проблемы из-за того, что я разговариваю с твоим парнем?

– Нет у нее никаких проблем. Пошли поговорим внутри, – говорю я. Кошмар. Мне сейчас еще не хватало, чтобы Никки снова стала задавать вопросы.

Чуи не спеша, вразвалочку, уходит в мастерскую. Марко топает следом за ним. Убедившись, что они исчезли из поля зрения, поворачиваюсь к Никки.

– Я сейчас вернусь. Это не то, что ты подумала.

Она смотрит на меня как на чужака, а не своего парня.

– Я хочу домой.

– Я отвезу тебя через пару минут. Просто… побудь тут, – прошу я. – Пожалуйста.

Захожу в мастерскую, больше всего на свете желая вышвырнуть и Чуи, и Марко вон.

– Куда делся Чуи? – спрашиваю Энрике. Иза все еще тут, болтает с ним, пока он копается в ее тачке.

– Пошел ко мне в кабинет, – отвечает он. Энрике никогда ничего не возразит Чуи и не выступит против него – из-за непоколебимой честности и верности, в которых он давным-давно поклялся банде.

Чуи сидит за столом, развалившись, словно это его кабинет, а не Энрике. Марко стоит рядом и чуть сзади, будто телохранитель.

Прикрываю дверь – на тот случай, если Никки решит, что ей хочется подслушать наш разговор.

– Ладно. Чего вам надо?

Чуи сбивает с сигары пепел – прямо на стол Энрике.

– Этот парень должен мне пять кусков. Вы с Марко заберете долг. Сегодня вечером.

Он лезет в карман и достает бумажку. Смотрю на адрес: Аугуста-лейн.

– Это же почти в центре территории «Фремонта-5».

– Ага.

Все, о чем я сейчас могу думать, – обиженное, уязвленное предательством лицо Никки, которую я оставил ждать у машин.

– Я не смогу заехать на территорию «Ф-5», если не хочу, чтобы мне отстрелили башку, – говорю я.

– Можешь. И заедешь. – Чуи жестом указывает на дверь. – Та твоя цыпочка, знаешь, очень даже ничего. Такие горячие девочки мне пригодятся… например, в Де Поле[60]60
  Де Поль – частный университет в Чикаго. Основан в 1898 году французскими лазаристами как католический институт и назван в честь Венсана де Поля. Является крупнейшим в мире римско-католическим университетом и одним из десяти крупнейших частных университетов США.


[Закрыть]. Богатеньким университетским мальчикам нравится покупать дурь у симпатичных милашек, правда, Марко?

Дельгадо кивает.

– Правда. Мариана там кучу бабла сшибает.

Ну, это фигня полная.

– Ты не тронешь Никки, – говорю я громко и четко, чтобы даже мысли не возникло записать мою девушку в «актив» банды. Будь я проклят, если по моей вине Никки окажется в «Мексиканской крови».

– Знаешь, – задумчиво говорит Чуи, не трогаясь с места, – мне кажется, пора открыть тебе маленький секрет. В Общинном банке Чикаго есть ячейка, на которой написано твое имя. Когда тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь ее открыть. Ключ от нее – у меня. – Он достает из кармана блестящий серебристый ключик и запускает его ко мне по столу. – После дня рождения пойдешь и принесешь мне то, что лежит в ячейке. Неважно что. Вот вернешься сегодня из «Ф-5», и я увижу, что ты умеешь держать удар. Верность, Луис. Сначала ты ее доказываешь, и только потом пожинаешь плоды.

Забираю ключ и кладу его в карман.

– Кто написал на ячейке мое имя?

– Это неважно. Важно, чтобы ты доказал преданность банде. – Он длинно затягивается и выпускает дым. – Сделаешь это – и у тебя будет денег больше, чем ты когда-нибудь смел мечтать, малыш.

Чуи выходит из кабинета, Марко следует за ним. Пропускаю Сото и заступаю приятелю дорогу, не давая открыть дверь.

– Что ты собираешься с этим делать, Марко?

– Ничего. Я просто соблюдаю правила.

– Значит, вот ты кем хочешь быть? Молчаливым исполнителем чужой воли?

– У меня нет другого выбора. У тебя, кстати, тоже. Здесь все по-взрослому, Луис. Я это знаю. Чуи знает. Пора и тебе подключаться. – Он протискивается мимо меня. – И чем быстрее ты порвешь с Никки, тем лучше. Она только усложнит тебе жизнь. Жду тебя на складе через час.

Марко уходит, а я еще раз смотрю на бумажку с адресом. Чувствую, что нервы натянулись до предела и вот-вот лопнут.

Никки ждет меня в гараже – разговаривает с Изой. Я не хочу больше ей лгать – и так уже наплел ерунды, – но и не хочу терять ее.

– Как ты? – спрашиваю я, подходя к ней.

– Отвези меня домой, Луис, – приказывает Никки. – Мне нужно было догадаться, что тебе не следует доверять.

36

НИККИ

ДОВЕРЯТЬ. ОН УМОЛЯЛ меня доверять ему, а сам все это время входил в «Мексиканскую кровь»… как и Марко. Нет, мое сердце не замерзло. Оно просто разбито.

Я буквально вылетаю на улицу и забираюсь на заднее сиденье его мотоцикла.

– Можно я все объясню? – просит Луис.

Качаю головой. Мои подозрения возникли не на пустом месте, и обидно, что я к ним не прислушалась.

– Это не то, что ты думаешь, – говорит он.

Да уже понятно. Это не любовь. Видимо, это просто слово, которым парни пользуются, чтобы манипулировать девушками?

– Неважно, что ты хочешь сказать, я не стану тебя слушать. Если не отвезешь меня домой, пойду пешком, – отвечаю я и слезаю с мотоцикла. Луис вполголоса чертыхается.

– Никуда ты не пойдешь. Я отвезу тебя.

Снова сажусь на байк и хватаюсь за спинку сиденья. Не хочу, не могу держаться за Луиса. Если я прикоснусь к нему, то растеряю всю свою решимость и точно позволю объяснить, почему все указывает на то, что он в «Мексиканской крови». И я боюсь верить ему – потому что хочу верить. Ведь он же сказал: «Это не то, что ты подумала».

Луис останавливается возле моего дома.

– Ник, – говорит он, когда я слезаю с мотоцикла и иду к двери. – Ник!

Останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– Ты родом из богатой семьи и живешь в богатом квартале. Я – нет. Парни, такие как Марко и Чуи, они… это мой народ.

– Я тоже, – бормочу я.

– Да, но по-другому. – Чувствую, как его ладони ложатся мне на плечи. – Я не в «Мексиканской крови», Никки. – Он разворачивает меня к себе лицом, протягивает руки. – Вот, смотри сама, я не помечен «Кровью», на мне нет татуировок. Я не могу сказать, что не общаюсь и не тусуюсь с бандой, но я не один из них, точно.

– Я не хочу, чтобы ты с ними общался.

– Это все равно как если бы я попросил тебя не общаться с Кендалл.

Не могу не признать, что Луис прав, хотя мне очень хочется, чтобы это было не так. «Мексиканская кровь» – своего рода часть пейзажа, нечто неотъемлемое от южных районов Фейерфилда, где он живет.

– Я уже ничего не понимаю, Луис, – говорю я, отступая от него, чтобы мыслить ясно. – У меня такое чувство, что ты не говоришь мне всей правды. Я нуждаюсь в тебе, но боюсь, что ты уже в банде.

– Я просто тусуюсь с ними, вот и все.

– Помнится, я такое уже слышала. И говорил мне это Марко. Мы оба знаем, чем все закончилось.

– Никки, я не Марко. Я не в банде. И я тебя не брошу.

Смотрю ему в глаза и вижу в них только искренность. Ни обмана, ни недомолвок.

– И никакой торговли наркотой, Луис, иначе между нами все будет кончено.

– Ни за что на свете, – говорит он. – Обещаю.

37

ЛУИС

ВАГОННАЯ АЛЛЕЯ НАХОДИТСЯ в самом паршивом из западных пригородов Чикаго. Дома здесь ютятся на задворках заброшенного вагонного депо, и это настоящий рай для наркодилеров, бомжей и торчков.

Отвезя Никки домой, я, не теряя ни минуты, заглядываю к себе, забираю из шкафа пистолет и еду к Энрике. Он дает мне совет – не особо трепаться о делах банды даже среди родных. Энрике знает, о чем говорит: он ни слова никому не сказал даже тогда, когда не выдерживали другие парни. Он верен коду молчания «Мексиканской крови».

Я сказал Никки, что не буду торговать наркотой. Терпеть не могу ей врать! Но если это поможет мне завоевать доверие Сото и защитить мою семью, разве я могу поступить иначе? Я не желаю делать для Чуи грязную работу – особенно зная желание Никки, чтобы я не связывался с бандой, – но я должен.

Однако я был честен, когда сказал, что я не в банде. Чуи может сколько угодно считать меня членом своей шайки – это не так. Я просто играю по его правилам, чтобы узнать, что замыслила «Мексиканская кровь». И мне придется гнуть свою линию, иначе ничего не сработает.

Энрике сидит за столом и смотрит на меня.

– Вот черт, кузен. Вагонная аллея – паршивое место. Самая территория врага.

– Со мной Марко пойдет, – отвечаю я. – Прикроет.

– Может, мне тоже с тобой пойти? Проблема только в том, что меня там знают. И если кто-то из НБ «Фремонта-5» пронюхает, что я на их территории, получится стремно.

– Нет. Не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще.

– Как скажешь. Только обязательно следи за тем, что сзади, Луис, все время. И возьми мой «мустанг». Так хоть есть шанс смыться оттуда, если pendejos из «Фремонта-5» вздумают устроить вам неприятности. Большинство тамошней молодежи и стрелять-то толком не умеет. – Он хлопает меня по спине. – Ствол есть?

Я киваю.

– Мы оба знаем, что я не стану пускать его в ход.

– Да, но не дай случайно себя убить. – Энрике смотрит мне прямо в глаза и говорит: – Если выбор будет между тобой и ими, надеюсь, ты не станешь колебаться.

С Марко мы встречаемся на складе и на приличной скорости несемся к Вагонной аллее. По пути нам попадаются районы и городки куда хуже, чем наш родной Фейерфилд. Я натягиваю на себя черную толстовку, напяливаю солнечные очки – так есть шанс, что никто не обратит внимание на чужака, забравшегося куда не просят.

Марко явно уже бывал здесь, потому что, припарковавшись, приказывает мне топать следом за ним. Мы проходим мимо винного магазина, перед его дверью сидит пьяница и о чем-то разговаривает сам с собой. Дальше замечаем на встречном курсе несколько парней – они, похоже, собираются нас перехватить, в их движениях читается совершенно ясное намерение как минимум устроить нам проблемы. Мы заскакиваем в аптеку и скрываемся с глаз преследователей, дожидаясь, пока они пройдут мимо. Я практически уверен, что с тремя-четырьмя мы бы справились, но, когда речь идет о десяти против двоих, я бы не поставил на нас с Марко ни цента.

Теперь мы плетемся по улицам позади бывшего вагонного депо, и только когда добираемся до нужного дома, я поднимаю голову. Марко сразу подходит к двери, словно он каждый день по территории «Фремонта-5» шляется.

– Может, хоть проверим, все ли чисто? – спрашиваю я. – Или у тебя план есть?

Марко машет рукой, отметая мои тревоги.

– Да забей, все круто.

Дверь открывают.

– Чего надо? – грубо спрашивает нас парень, видимо, хозяин дома.

– Деньги. А если ты, блядь, не собираешься их отдавать, то готовься к худшему ночному кошмару в своей жизни, – рычит Марко сквозь сжатые зубы, выпучив глаза, как шибанутый на всю голову ублюдок. Мне кажется, что он переигрывает, но в следующее мгновение понимаю, что это вовсе не игра – потому что Марко достает пистолет и приставляет его к голове парня. – Живо притащил пять кусков, или я отстрелю твою тупую башку. Ты понял, нет?

– Эй, Марко, – зову я, – ты бы полегче, что ли.

– Куда уж легче. Оставайся на стреме. Не давай никому войти в дом.

Парень вскидывает руки и пятится внутрь, Марко идет следом за ним. Я остаюсь на улице, не понимая, что мне, черт побери, теперь делать. Дельгадо явно упивается своей властью. Твою ж мать, если он начнет стрелять в людей… Я всерьез задумываюсь, что могу угодить за решетку – первый раз в жизни.

А ведь все должно было быть совсем не так. Я собирался вернуться в Фейерфилд, окончить школу, поступить в универ, записаться в космическую программу НАСА… На временнóй шкале моей жизни существовала четко определенная цепь будущих событий, и каждое из них было тщательно спланировано и продумано чуть ли не поминутно.

Сейчас же… сейчас единственное место, которого я в самом деле заслуживаю, если выживу, – это тюряга. Поднимаю глаза на темнеющее небо. Я вот-вот потеряю все, что у меня есть… включая Никки.

Через несколько минут, когда я уже собираюсь постучать в дверь, наплевав на все, и заявить Марко, в каком месте я видел Чуи с его гребаными заданиями, Дельгадо выходит из дома.

– Ты забрал деньги? – спрашиваю я.

– Угу.

– То есть все норм?

– М-м… Кажется, нам нужно уносить ноги. И побыстрее.

Мы несемся по лабиринту, который представляет собой Вагонная аллея. Оглядываюсь и вижу толпу парней у нас на хвосте. Они размахивают пистолетами, и мы пробуем оторваться от них в бывшем депо, теперь превратившемся в настоящее кладбище ржавых старых вагонов.

Бесполезно.

Мы ныряем под один из вагонов. Марко высовывает голову – оценить обстановку, – и тут же слышен звон срикошетившей о металл пули совсем рядом с нами.

– Надо отсюда выбираться, – шепчет он. – Если будем сидеть на месте, нам конец.

Мне не приходилось самому бывать в перестрелках, но я много раз наблюдал за ними. Вытаскиваю пистолет, но держу его у бока, частично пряча ствол. Марко делает то же самое.

– Наша машина – вон там. Видишь? – спрашиваю я, чувствуя, как по венам на полной скорости несется адреналин.

Дельгадо кивает.

– Бежим прямо туда и уматываем, не оглядываясь.

– Понял, – отзывается Марко.

– Если начнут стрелять – лупи по вагонам, это должно их напугать. Надеюсь, они будут прятаться от пуль и нам хватит времени добраться до машины.

Плана «Б» у нас нет, да и разрабатывать его некогда – нас уже практически окружили. Если не смоемся прямо сейчас – мы в заднице.

– Пошли! – ору я, и мы не бежим – летим к «мустангу» Энрике.

Пульс ускоряется, словно сорвавшись с тормозов, когда я слышу выстрел и свист пуль, потом еще один. И еще… Запрыгиваю в машину, завожу двигатель, проверяю, как там Марко. Он плюхается на пассажирское сиденье и, выставив пистолет в окно, разряжает в темноту ночи всю обойму.

С визгом шин срываюсь прочь, осознавая, что мы были на волосок от смерти, но все-таки выбрались.

– Убери стволы в бардачок, – прошу я, передавая Марко свой пистолет. Высматриваю копов в зеркале заднего вида, но все чисто. Машину наполняет только рев мотора да наше тяжелое дыхание.

– Еле ушли, – Марко откидывается на спинку сиденья, а в следующую секунду я слышу: – Вот дерьмо. Луис?

– Что?

– Тебя, кажется, подстрелили, чувак.

Кошусь на руку. Кровь течет по предплечью и заляпывает сиденье. Стягиваю с себя толстовку и прошу Марко перевязать мне руку рукавом.

– Да я в норме, – говорю. – Это просто царапина.

– Из царапин кровь обычно не хлещет, знаешь ли. Ты уверен, что все в порядке?

С ужасом представляю, каким будет лицо mi’amá, если она увидит меня в таком состоянии.

– Переночую у Энрике. Он наверняка знает, что делать с раной.

– Тебе повезло, что выбрался живым, – говорит Энрике, когда через полчаса я подъезжаю к мастерской. – Руку здорово зацепило…

– Нарвался на пулю «Фремонта-5», – отвечаю я.

Он кивает.

– Твоя мама взбесится. Дважды. А потом лично тебя пристрелит. Но отправлять детей на территорию «Ф-5»?.. Чуи, сукин сын…

– Угу, я и без тебя это знаю.

Я принимаю душ в квартире Энрике – она над автомастерской. Пуля прошла навылет, но оставила пятисантиметровую рваную рану, и когда я вижу это вывороченное мясо, становится еще больнее, хотя и так ноет адски. Спрятать рану будет нетрудно, даже перевязанную, – надо только носить толстовки и футболки с длинным рукавом, пока не затянется.

– А куда Марко делся? – спрашивает Энрике, закрыв мастерскую и поднявшись в квартиру.

– На склад поехал. – Я надеваю рубашку, одолженную кузеном. Он уже позвонил mi’amá и сказал, что эту ночь я перекантуюсь у него. – Ты знаешь что-нибудь о том, что я благословлен «Мексиканской кровью», а? – спрашиваю я Энрике, когда он достает из холодильника банку пива.

– Я ничего об этом не знаю, – отвечает он, окинув меня напряженным взглядом. – И даже если бы знал, то скорее всего не смог бы ничего тебе сказать. ¿Comprende?

Что-то он точно знает. Я киваю. Вытащить из него информацию не получится, даже пытаться бесполезно. Если Энрике поклялся молчать, то все, что он знает, уйдет в могилу вместе с ним.

Код молчания «Мексиканской крови».

Пока что я не взломал этот код, но намереваюсь рано или поздно пустить по нему трещину.

38

НИККИ

ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ после разговора с Луисом, когда он сказал, что не входит в банду, наступает его восемнадцатый день рождения. Я знаю, что родители уехали в город, на званый обед, а брат умотал на какой-то игровой турнир в Висконсине, так что решаюсь пригласить Луиса на праздничный ужин к себе домой.

Повар из меня никудышный, но сделать все, как указано в рецепте, я вполне в состоянии. Иду в книжный и покупаю кулинарную книгу с мексиканскими блюдами. Мы очень редко едим что-то по-настоящему мексиканское, поэтому большинство рецептов для меня в новинку. Если не считать завтрака, мы вообще дома редко готовим – родители предпочитают заказывать еду навынос или ужинать в «Брикстоуне». Когда мама все-таки готовит, то это обыкновенная паста или полуфабрикат с мясного рынка, заранее замаринованный и упакованный, чтобы просто кинуть его в духовку, и все.

Луис приезжает в шесть, точно вовремя, с букетиком желтых нарциссов в руке, перевязанным широкой желтой ленточкой.

– Привет, – говорит он.

– Привет.

Он разглядывает облегающее черное платье, которое я выбрала для ужина. Тонкая ткань четко очерчивает все мои изгибы.

– Черт тебя побери, Ник. Смотришься просто отпадно. – Он косится на свои джинсы и морщится. – Надо было мне тоже приодеться.

– Не надо. Ты и так выглядишь как настоящий мачо. – Беру у него букет. – И не стоило приносить мне цветы. День рождения – у тебя, а не у меня.

– Мне просто захотелось, – говорит Луис и, по ходу, нервничает, глядя, как я подношу нарциссы к носу, чтобы вдохнуть аромат. – Я не знал, понравятся ли они тебе. Карлос сказал купить тебе красные розы, но я подумал, что тебе больше пойдет желтый. Нарциссы напоминают мне тебя. Они такие яркие и освещают все вокруг… как и ты сама.

Протягиваю руку и глажу его по колючей от щетины щеке. Интересно, как я вообще могла думать, что он хоть чем-то похож на Марко? Нежный взгляд Луиса пронзает меня до глубины сердца.

– Я их обожаю. Заходи. Я приготовила ужин, – с гордостью заявляю я.

– Что это? – спрашивает он, замечая на столе коробку, перевязанную лентой.

– Твой подарок на день рождения.

– Ты не обязана была мне ничего дарить.

– Знаю. Мне просто захотелось. Давай, открывай же, – прошу я, чувствуя, как перехватывает дыхание.

Луис вынимает из коробки нечто, больше всего похожее на перекрученную черную железяку или камень, но я знаю, что это не просто камень. Он крутит непонятную вещь в пальцах, изучая со всех сторон. Интересно, Луис догадывается, что это такое? Надеюсь, он хотя бы не подумал, что это дешевое пресс-папье.

– Это метеорит, – быстро объясняю я. – Из Аргентины. В коробке есть документы, подтверждающие, где и когда он был найден.

Луис совершенно ошарашенно смотрит на меня.

– Я знаю, что это такое. Видел в музеях. И в книгах. Но никогда не держал в руках. И уж тем более не владел ничем таким. – Он осторожно разглядывает метеорит со всех сторон, пробегая пальцами по его многочисленным изгибам и трещинам. – Не могу поверить, что он был в космосе. Это так круто… просто невероятно.

– Он твой.

– Я даже не знаю, что сказать. Должно быть, он стоит кучу бабок. Просто… просто вообще. Наверное, мне нужно было попросить тебя вернуть его и забрать деньги обратно, но я просто не могу с ним расстаться.

Я целую его в щеку.

– Все хорошо. Мне все равно эти сбережения на универ не пригодятся. – Луис изгибает бровь, и я задорно усмехаюсь. – Шучу. Накопила денег с дней рождений и пока с малышней сидела. – Провожу пальцем по его груди, сверху вниз. – К тому же ты достоин такого подарка.

– Спорное утверждение, mi chava. – Он берет меня за руку. – Но это самый крутой подарок, который я когда-либо получал.

– Хорошо. Значит, миссия выполнена.

– Еще нет.

Луис аккуратно убирает метеорит обратно в коробку и целует меня, горячо и страстно, пока я не начинаю хотеть большего, чувствуя, как расплавляюсь под его напором. Дышать не получается, останавливаться не хочется ни за что на свете. А зная, что мы одни и что у меня приготовлен для Луиса еще один подарок, я уже мечтаю забить на ужин и сразу перейти ко второй части.

– Спасибо за подарок, – шепчет Луис мне в губы.

– Не за что. Мне самой приятно. – Засуетившись, я отступаю от него и жестом указываю в сторону столовой, где уже все накрыто. – Я приготовила настоящую мексиканскую еду.

– Ага, а рецепты, видимо, передала тебе abuelita[61]61
  Бабуля.


[Закрыть]?

– Вообще-то нет. Я испытала кулинарную книгу, которую купила в торговом центре.

Луис смеется.

– В следующий раз, когда решишь приготовить настоящую мексиканскую еду, позвони мне. Mi’amá с детства учила нас с братьями готовить.

Положив ему на тарелку энчилады[62]62
  Энчилады – традиционное блюдо мексиканской кухни – тонкая лепешка из кукурузной муки, в которую завернута начинка, чаще всего мясная, но может состоять и из яиц или овощей. Свернутые энчилады обжариваются на сковороде или запекаются под соусом в духовке. Традиционно их поливают соусом моле из чили и какао.


[Закрыть] с гуакамоле[63]63
  Гуакамоле – традиционная мексиканская закуска: пюре авокадо, размятое до состояния густого соуса, часто подается с разнообразными добавками.


[Закрыть], я понимаю, что все-таки надо было последовать рецепту в точности и разминать авокадо не в блендере, а вручную, вилкой. Теперь оно похоже на суп и совершенно безвкусное. На десерт я приготовила открытый пирог с ягодами, но когда кладу его Луису, пирог разваливается на совершенно неаппетитные желеобразные куски.

– Ты здорово потрудилась, – говорит Луис, пытаясь поймать ложкой ускользающий от него десерт.

– Ты врешь. Получился отстой. Посмотри в лицо реальности, Луис. Лучше бы я еду навынос заказала. Будь ты миссис Питерсон, влепил бы мне за эту гадость два с минусом.

Он смеется.

– И пять с плюсом за приложенные усилия. Кукурузные чипсы были обалденные.

– Это потому что я купила готовые в мексиканском магазине в Уилинге, – говорю я.

Когда с ужином покончено, Луис помогает мне убрать со стола и загрузить тарелки в посудомойку. Включив ее, я оборачиваюсь и вижу, что он стоит, прислонившись к кухонному столу, и наблюдает за мной.

– У тебя есть какой-то план на остаток вечера, или будем импровизировать?

Я беру его за руку и сплетаю пальцы с его.

– У меня есть еще один подарок на твой день рождения.

– И что же это?

Наклоняюсь ближе и шепчу Луису на ухо:

– Я.

Он тяжело сглатывает, мышцы челюсти дергаются.

– Хочешь пойти наверх… ко мне в комнату?

Луис медленно кивает.

– Я не думал, что что-то способно превзойти метеорит, но ты умеешь удивлять.

Беру его за руку и веду к себе. Сердце колотится не переставая, но оно весь вечер так бьется, потому что я заранее готовилась к этому. Говорю себе, что все в порядке, потому что мне самой хочется этого не меньше, чем Луису. Все под контролем. Просто нужно держать себя в руках и не давать эмоциям сносить мне крышу.

Луис ходит по комнате, рассматривает фотки, что висят на стенах. Большинство из них – это снимки меня и моих друзей. Иногда попадаются собаки из приюта. Луис останавливается, выхватив из общей массы фотку, на которой изображены мы с ним – тогда, на свадьбе Алекса с Бриттани, два года назад. Я и понятия не имела, что фотограф поймал нас на камеру. Луис, по ходу, тоже.

Он указывает на снимок.

– Откуда это у тебя?

– Бриттани принесла, когда они как-то ужинали у нас дома.

Он смотрит на выражение моего лица на фотке.

– Ты была такой злой. Да и я не особо смотрюсь с этой дурацкой тупой ухмылкой. Мне тогда казалось, я жуть какой крутой. – Луис качает головой и изучает остальные фотки.

Когда он поворачивается ко мне, я завожу руку за спину и медленно расстегиваю молнию платья.

– Ты правда крутой, Луис, – дразняще говорю я.

– Ни фига, я…

Он замирает на полуслове, глядя на меня и наконец осознав, что именно я делаю. Во рту у меня становится сухо, когда я медленно сбрасываю с плеч бретели, и платье мягко оседает на пол у моих ног.

Его глаза не отрываются от меня. Мои – от него.

– Так что ты хотел сказать? – спрашиваю я.

– Забыл. – Взгляд Луиса путешествует по мне. Я надела розовые кружевные трусики и лифчик в тон – специально выбрала, потому что знала: сегодня ночью мы будем вместе. – Mi chava… – Он шагает ко мне. – Я и не предполагал, что ты можешь быть красивее, чем когда открыла мне дверь сегодня вечером. Но тебе удалось.

Затаиваю дыхание от ожидания и предвкушения, а пальцы Луиса легонько скользят по моим плечам и нежно отодвигают в стороны бретельки лифчика.

Все в порядке, уговариваю я себя. У меня получается наслаждаться происходящим и оставаться эмоционально закрытой – все как мне хотелось.

На смену пальцам приходят губы. Луис целует меня в плечо, его теплые губы проходят по моей шее и целуют другое плечо. Я цепляюсь за него в поисках поддержки – от теплого дыхания Луиса на моей коже у меня начинает кружиться голова. Я хочу, чтобы он был здесь, со мной, хочу прижаться как можно ближе… но это просто секс. Это должен быть просто секс.

Хватаю Луиса за джинсы, расстегиваю молнию.

– Эй, полегче, детка, – изумленно говорит он и обнимает меня, не давая упасть, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать. И это не просто поцелуй. Губы Луиса медленно двигаются по моим губам, чуть прикасаясь, а потом в дело вступает язык. Я чувствую, как его горячее дыхание сливается с моим, когда наши языки соприкасаются и медленно изучают друг друга, так медленно, что моя кожа покрывается испариной. Его руки неторопливо движутся по моей спине, вверх и вниз – в унисон с поцелуем.

Искушение настолько невыносимо, что мне хочется отправить куда подальше все свои ограничения и запреты и поддаться ему.

Луис стягивает рубашку через голову и отбрасывает в сторону. На его руке краснеет длинный шрам.

– Откуда это? – спрашиваю я, проводя по отметине пальчиком.

– Порезался, когда работал в гараже, – торопливо и неохотно отвечает он.

– Как ты умудрился?

Он медлит довольно долго, и я спрашиваю себя, собирается ли Луис говорить правду.

– Не важно. – Он снова меня целует, явно стараясь вымести из моей головы мысли о таинственном шраме. На какое-то время это срабатывает.

Мы раздеваемся полностью и перемещаемся в кровать. Но вместо того чтобы сразу накинуться на меня, Луис наслаждается, изучая каждый сантиметр моего тела, словно пытается запомнить его в мельчайших подробностях, чтобы потом нарисовать.

Я следую его примеру – скольжу ладонью по его горячей коже, вывожу на ней медленные мучительные узоры, и Луис начинает хватать ртом воздух. Склоняюсь над ним и продолжаю исследовать его тело, только уже губами и языком. Он впивается пальцами в простыни с такой силой, что костяшки белеют, и я с удовлетворением понимаю, что вся власть сейчас – у меня, а не у него.

Но потом наступает его очередь изучать меня. Я стараюсь быть спокойной, но это нереально трудно. Мысленно готовлюсь к тому, что все-таки не выдержу и сорвусь. Луис отводит волосы от моего лица и смотрит прямо в глаза.

– Я оказался в собственной фантазии, – говорит он.

– И что это за фантазия?

– Быть с девушкой, которую я люблю. Я люблю тебя, Никки, ты знаешь об этом?

М-м-м…

– Да. Я тебя тоже, – тупо отвечаю я, изо всех сил стараясь не дать эмоциям прорваться на поверхность и накрыть меня с головой.

Большим пальцем Луис обводит мои губы, и, клянусь, его глаза темнеют и туманятся все сильнее.

– Я никогда такого ни с одной девушкой не чувствовал, – шепчет он.

О нет. Я не хочу слышать слова любви. Луис опасен, он может высосать меня целиком, если я зазеваюсь. Такого я не могу допустить. У него есть тайны, у меня тоже. Мы не делимся секретами, но можем поделиться телами. Как сейчас.

– Давай займемся сексом, – выпаливаю я и открываю ящик прикроватной тумбочки. Там лежат презервативы, которые я специально купила в выходные. Достаю один и протягиваю ему. – Вот, держи.

– Lo único que quiero es hacerte el amor, mi vida[64]64
  Единственное, что я хочу, так это заняться с тобой любовью, жизнь моя.


[Закрыть]. Я хочу заняться с тобой любовью, Никки. Больше всего на свете. Но ты же говорила…

– Забудь, что я говорила. Давай сделаем это.

Он склоняется, чтобы поцеловать меня еще раз, но я кладу ладонь ему на грудь и отталкиваю.

– Надень резинку.

– Что, сейчас?

– Да, сейчас.

Луис, кажется, немного разочарован моей торопливостью, но все-таки слушается – я слышу треск разрываемой упаковки. Если мы сделаем это быстро и я смогу не поддаться эмоциям, то все будет в порядке. Сегодняшняя ночь вымоет у меня из головы плохие воспоминания о нас с Марко.

Теперь Луис возвышается надо мной, упираясь кулаками в подушку по обе стороны от моей головы. Гляжу, как его загорелое тело прижимается к моему.

– Ну давай же, – подталкиваю я его.

Его губы замирают в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Честно говоря, Ник, я не так себе все представлял.

– Все нормально. Давай просто сделаем это. Побыстрее.

Зажмуриваюсь изо всех сил. Я не могу смотреть на него. Только не сейчас, когда я решила не поддаваться эмоциям. Луис колеблется, потом неразборчиво ругается себе под нос и отстраняется от меня.

Холодный воздух пробирается под одеяло, когда он садится на краю кровати.

– Что не так? – спрашиваю я. – Почему ты остановился?

Луис снимает презерватив и кидает его в мусор.

– Я так не могу.

– Да почему?

Он сердито смотрит на меня.

– Блин, Ник, ты ведешь себя так, словно это перепихон на одну ночь между незнакомыми людьми. Я пытаюсь заняться с тобой любовью, а ты лежишь, закрыв глаза, да так сильно, черт побери, словно хочешь, чтобы на моем месте был кто-то чужой.

– Нет… я ничего такого не хочу.

– Неважно, проехали. – Он поднимает с пола трусы. – В следующий раз, когда твой парень скажет, что он тебя любит, попробуй придумать в ответ что-нибудь более убедительное, чем «Да, я тебя тоже».

– Я не хочу, чтобы ты меня любил, – хрипло выдавливаю я.

– Слишком поздно, mi chava.

Сажусь на кровати.

– Любовь – это не для меня, Луис.

– То есть тебе нужен тот, с кем можно просто трахаться, так, что ли? – огрызается он, натягивая джинсы. – Тогда было бы здорово, если бы ты меня предупредила, чтобы я не позорился тут как дурак со своими чувствами.

– Ты не позорился как дурак. Не психуй, Луис. Я просто не хочу, чтобы мне снова было больно. И не стану повторять то, что было между мной и…

– Марко, – заканчивает он за меня. – Видишь ли, я сыт по горло тем, что у нас всегда все возвращается к тебе и Марко. Ты все еще его любишь?

– Не… нет, не люблю. Но ты понятия не имеешь, через что я прошла. – Чтобы сказать что-то еще, мне не хватает слов.

– Ну так поделись со мной. Расскажи, чтобы мы могли уже двигаться дальше.

– Не могу.

Он хватает с пола свою рубашку и смотрит на меня совершенно серьезно.

– Ты любишь меня?

Я прижимаю одеяло к груди и произношу единственное, что могу сейчас произнести:

– Нет.