Текст книги "Цепная реакция"

27

ЛУИС

Я ВТОРОЙ РАЗ СОЛГАЛ – теперь уже своей девушке. Пообещал, что буду честен с ней. Первой ложью стало утверждение, что я не в банде. Если бы Никки узнала, что отныне мне придется выполнять поручения «Мексиканской крови», если бы узнала, что я взял у Чуи пистолет, чтобы доказать свою верность, я бы потерял ее в ту же секунду. Понимаю, что веду себя как эгоистичный ублюдок, но мне хочется, чтобы Никки стала частью моей жизни, и не стану лишать себя такого шанса.

Задняя дверь открывается, и я слышу чье-то изумленное восклицание. Это Бриттани с Пако на руках.

– Ой, прошу прощения! – Она пятится обратно. – Не хотела вам мешать. Пако искал тебя, Луис, и твоя мама сказала, что ты на улице. Я не знала, что ты не один. – Она в замешательстве щурится, будто не веря своим глазам. – Никки Круз?

– Да, я. – Никки отступает от меня на шаг.

– Ого. То есть… все в порядке. Я просто не знала, что вы с Луисом… хм-м… дружите.

– И даже больше, – говорю я невестке.

– Больше? Вы что, встречаетесь?

Я обнимаю Никки за плечи – просто чувствую, это будет правильно, да и мне банально хочется, чтобы она была рядом. Никки поднимает на меня взгляд. Боже, клянусь, в ее выразительные темно-карие глаза я мог бы смотреть вечно.

– Да, мы встречаемся, – говорю я, не сводя с нее взгляда. – Так ведь, mi chava?

Мы едим друг друга глазами, не отрываясь, и Никки лишь улыбается и кивает.

– Угу. А твоя мама знает?

– Пока нет.

Бриттани хихикает.

– Ну, думаю, кое-какие мысли по этому поводу у нее уже есть. Она выглядывала в окно кухни раз десять – и это только за то время, пока я была там. Я и понятия не имела, что ты тут с девушкой… но теперь понимаю, почему она так любопытствовала. Mamá Фуэнтес защищает своих мальчиков, как наседка цыпляток. Хотя, подозреваю, когда мой сын дорастет до девочек, я не сильно буду от нее отличаться. Запомни это, Пако.

– Уиз! – Пако визжит и извивается, пытаясь выбраться из объятий матери.

– Пако, Tío Луис занят, ты же видишь, – увещевает его Бриттани. – Он не может поиграть с тобой прямо сейчас.

– Нет-нет, все нормально, – говорит Никки, отводя от меня глаза. – Мне все равно пора домой.

Бриттани спускает малыша на землю, и Пако тут же бежит ко мне.

– Ну, как поживает мой маленький taquito? – спрашиваю я, подхватывая его на руки и давая пять крошечной ладошке. – Разве тебе не пора уже бай-бай?

– Пора, конечно, – раздраженно вздыхает Бриттани. – Но по ночам мой сын предпочитает куролесить. А спит он исключительно днем… прям как его папаша. – Она кладет руку на выросший живот. – И этот тоже ночью покоя не дает. Боже, помоги мне.

– Ну он же Фуэнтес, – говорю я, гордясь племяшкой. – Правильно, Пако? Вот появится у тебя скоро младший братик, и будешь ты его воспитывать, да?

Мелкий кивает. Бриттани качает головой.

– Надеюсь, это будет девочка. Засилье мужчин в семье Фуэнтесов меня уже достало. Как только твоя мать умудрилась выжить, с тремя-то парнями под одной крышей?

– Зато нескучно. – Слышу приглушенный стенами смех Карлоса. – До сих пор.

Алекс зовет Бриттани, и она убегает, оставив Пако на мое попечение.

– Помнишь меня? – Никки щекочет племяшке животик. – Я Никки.

– Ки-ки! – вопит Пако. – Ки-ки-ки-ки. Ки-ки-ки-ки. – Он качает головой, словно напевает песенку.

– Да, до идеала ему еще далеко, – со смехом замечаю я.

Она нежно гладит его по волосам.

– Он идеален. Маленькое совершенство.

– Ты тоже. – Наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, и на мгновение у меня в мозгу вспыхивает картинка, почти полностью повторяющая то, что происходит сейчас: я, Никки и… ребенок. Наш ребенок.

Никки спохватывается:

– Слушай, мне правда пора. Нам завтра в школу, если ты не забыл.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– У тебя завтра вроде тренировка по футболу? Я могу прийти поболеть после уроков. А потом еще куда-нибудь сходим.

– После тренировки мне надо кое-что сделать. – То самое маленькое задание, которым меня нагрузил Чуи. Но Никки об этом знать ни к чему. – Но позже мы сможем встретиться.

– Хорошо, – кивает Никки. Не могу понять, поверила она мне или нет.

Мы возвращаемся домой. Увы, вся моя семейка все еще торчит на кухне. И увы, никто не сводит с нас глаз.

– Я провожу Никки до машины, – во всеуслышание заявляю я. Пако перекочевывает на руки к Алексу.

– До свидания, – Никки прощается, смущенно улыбаясь – видимо, поддалась общей нервной атмосфере. Она подходит к mi’amá. – Было приятно вновь увидеться с вами, миссис Фуэнтес.

– Благодарю, – вежливо отвечает mi’amá. – Передавай от меня привет родителям.

«Передавай от меня привет родителям»? Когда это mi’amá успела превратиться в утонченную светскую львицу? Или перед Рейесом притворяется? Впрочем, это неважно. Какова бы ни была причина, я этому только рад.

Мы с Никки идем к ее машине, припаркованной у дома. Но она не открывает дверь, а прислоняется к ней спиной и смотрит на меня.

– Эй, – говорит она, нервно прикусывая нижнюю губу.

– Что такое?

– Знаешь, а ведь теперь это станет рутиной. – Никки задумывается. – Ты всегда будешь говорить мне «привет», «эй», «как дела», и я буду говорить тебе то же самое.

Я улыбаюсь. Только Никки стала бы обращать внимание на такую мелочь. Не могу отвести взгляда от ее пухлых губ – мне умереть как хочется снова попробовать их на вкус.

– Эй, – шепчу я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Никки сначала мычит что-то неразборчивое мне в губы, но потом упирается ладонью в мою грудь и отстраняется.

– М-м-м… прежде чем мы продолжим… целоваться, думаю, тебе стоит знать, что твоя семейка за нами наблюдает.

Я оглядываюсь на дом. Свет гаснет, но я успеваю заметить в окне силуэты дорогих родственничков. М-да, за нами беззастенчиво шпионят.

– Позорище какое, – бормочу я себе под нос, не совсем понимая, кого имею в виду – их или себя.

– Позвони мне, – говорит Никки и открывает дверь машины.

– Подожди, так мы не будем целоваться, что ли?

Этого еще не хватало! Нет уж, теперь у меня есть девушка, и я собираюсь наслаждаться этим на всю катушку. Блин, да я бешусь от одной мысли, что уже неделю не прикасался к ее губам.

Никки чмокает меня в щеку.

– Вот.

– Знаешь, Ник, даже тупые поцелуйчики моей кузины Елены и то лучше, чем этот жалкий чмок. Давай, mi chava, кинь косточку голодающему.

– Я же сказала, на нас смотрят.

Пожимаю плечами.

– Да плевать. Раз такое дело, давай покажем им то, на что реально стоит посмотреть. Все равно моя спина тебя от них закрывает, не так уж много они и увидят.

Еще немного поколебавшись, Никки наконец обнимает меня за шею. Я еле слышно стону, наслаждаясь ощущением ее тела, вжавшегося в меня.

На улице темно и тихо, только фонари, выстроившись вдоль тротуара, льют на землю тусклое желтое сияние. Никки знает, как заводят меня еле заметные прикосновения ее губ, и вовсю этим пользуется: ее губы порхают над моими, прижимаясь, только чтобы в следующее мгновение снова исчезнуть. Потихоньку эти порхания превращаются в настоящие поцелуи, и я отвечаю ей, радуясь, что моя спина скрывает от родных наши жаркие объятия.

Машина, медленно едущая по улице, вдруг несколько раз сигналит и останавливается возле автомобиля Никки. Момент испорчен. Из приоткрытого окна тачки доносится знакомый до чертиков голос:

– Наслаждаешься, Фуэнтес?

Это Марко.

Никки на мгновение замирает и утыкается лицом мне в грудь, пытаясь сделать так, чтобы ее не узнали. Бесполезно – хотя бы потому, что машина выдает ее с головой. Упираюсь ладонями в дверь автомобиля, защищая девушку, хоть и понимаю, что это тоже бесполезно.

– Чего тебе, Дельгадо? – сердито спрашиваю я.

Он высовывается в окно.

– Уже ничего. Все, что мне было надо, я и так увидел. Дам тебе совет: Никки нравится, когда ее лижут за ухом.

– Спасибо, чувак, но как-нибудь сам разберусь, – отвечаю я. – Убирайся отсюда на фиг.

Марко ржет и стартует так, что визжат шины. Мне кажется, я слышу его смех даже тогда, когда тачка скрывается за углом.

– Он уехал? – Голос Никки звучит приглушенно, она по-прежнему утыкается лицом мне в грудь.

– Да. Не дергайся. Я сказал, чтобы он отвалил и оставил тебя в покое. – Кончиком пальца приподнимаю подбородок Никки, чтобы снова утонуть в проникновенных омутах ее глаз. – Вот увидишь, я заставлю тебя вообще забыть, что ты с ним встречалась.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать ее еще раз, но Никки отстраняется.

– Знаешь, мне нужно еще кое-что тебе сказать, прежде чем я уеду. Не хочу всю ночь переживать, если промолчу.

– Ну давай, удиви меня.

– Я не буду заниматься с тобой сексом, – выпаливает она.

Да уж, вот это называется удивила. От ее слов меня накрывает ледяной волной, еле сдерживаю шипение, словно я – костер из тестостерона, на который выплеснули ведро воды. Кажется, у меня даже член дергается в знак протеста.

– Что, никогда?!

– Просто я не хочу, чтобы наши отношения строились только на сексе, – поясняет Никки. – Наоборот, если мы сможем убрать из них всяческие сексуальные ожидания, будет намного лучше.

Лучше? Интересно, кому же тут от такого будет лучше?

– Я и сам не хочу, Ник, чтобы все ограничивалось сексом, но, если честно… Я надеялся, что секс тоже станет частью наших отношений.

Она косится влево-вправо, словно проверяя, что наш разговор никто не подслушивает.

– Я просто не могу. Знаешь, сейчас все… все слишком сложно.

Нет, я не знаю. Да и хочу ли вообще знать? Вот блин. Это из-за Марко? Или из-за меня?

– Если тебя это категорически не устраивает, я пойму, – смущенно шепчет Никки.

На этот раз я врать не стану. Даже когда просто смотрю на нее, я возбуждаюсь до жути, но в то же время мне хочется чего-то большего. Никки мне нравится. Очень нравится. Настолько нравится, что я хочу во всеуслышание объявить ее своей девушкой. Мне нравится и просто сидеть и болтать с ней. Что ж, пусть пока так и будет. Остальное придет, когда она будет готова.

– Ладно, – говорю я. – Значит, никакого секса? Хорошо, я согласен. Но… э-э… мы хотя бы можем вернуться к этому разговору в будущем? Вдруг ты передумаешь?

– Можем, конечно. – Она легонько целует меня в губы. – Но не рассчитывай, что я передумаю. В любом случае мы можем заниматься и другими вещами.

Заинтригованно поднимаю бровь.

– Это какими же?

– Я тебе потом покажу. – Лицо Никки озаряет улыбка, и она поспешно прикрывает рот ладонью. – Не могу о таком разговаривать, когда твоя мама на нас смотрит. Завтра увидимся.

Она садится в машину и уезжает. Я оборачиваюсь. Mi’amá стоит в дверях.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спрашивает она, не давая мне пройти в дом и оказаться лицом к лицу с родными.

– Хочу. У меня есть девушка.

– Ты не думаешь, что девушка усложнит тебе жизнь?

– Sí, Mamá. Это усложнит мне жизнь. – Но не так, как она думает. Над моей головой висит туча куда чернее и опаснее – «Мексиканская кровь». Хотел бы я узнать, что задумал Чуи, не вступая в банду, но теперь уже ничего не поделаешь. – Все будет хорошо, мам.

– Университет важнее всего остального, – говорит она. – Уж точно важнее девушек. Не позволяй ничему сбить тебя с цели, Луис. Иначе всю жизнь будешь об этом жалеть.

Прямо сейчас моя цель – каким-то образом прожить завтрашний день. Завтра после тренировки мне придется поехать в Эванстоун. Это первое поручение, которое дал мне Чуи, и очередное доказательство, что я готов рисковать собой ради «Крови».

И я совру, если не признаюсь, что какой-то части моего существа очень нравится брошенный мне вызов.

28

НИККИ

УТРОМ, ЕДВА ПРОСНУВШИСЬ, я хватаюсь за телефон – вдруг Луис прислал эсэмэс? Даже от мысли, что он подумал обо мне, когда проснулся сегодня, бабочки в животе принимаются порхать, как сумасшедшие.

Текст всплывает на экране. Да, от Луиса. Не могу удержаться от ухмылки, читая его тщательно продуманное сообщение.

Луис: Привет.

Сообщение отправлено двадцать минут назад. Быстро печатаю единственный возможный в данном случае ответ и нажимаю «Отправить».

Я: Привет.

Бегу в ванную, но телефон беру с собой – вдруг он ответит, пока я умываюсь. Чищу зубы и слышу звук пришедшей эсэмэс. Торопливо заканчиваю, полощу рот и проверяю телефон.

Луис: Все в порядке?

Я: Ты о чем?

Луис: О нас. Обо мне.

Я: Да. А что?

Луис: Просто проверяю.

В школе мы с Луисом усаживаемся на пол перед моим шкафчиком.

– Я вчера не сделала домашку по математике, – говорю я ему, доставая листок с заданиями, которые нам в пятницу раздал мистер Гаспер. – Вернулась домой, села, но сосредоточиться так и не смогла. Вообще с трудом понимаю, что тут написано. Мой мозг не предназначен для матанализа. Не представляю, зачем надо его учить. Неужели все это правда пригодится в жизни?

– Зависит от того, чем ты будешь заниматься. – Луис забирает у меня листок и изучает его. – Так, у нас десять минут до звонка. Я помогу тебе доделать задание.

Я пытаюсь сосредоточиться на чем-то еще, кроме Луиса, но получается плохо. Беру его за руку и кончиками пальцев рисую невидимые круги на тыльной стороне его ладони.

– Ты меня отвлекаешь, – говорит Луис.

– Знаю.

Он смеется и выдергивает руку.

– Тебе что, не нужна оценка за домашку, mi chava?

Целую его в губы.

– Нужна. Но я бы лучше побыла с тобой, чем делала эту тупую домашку.

– А я не хочу, чтобы моя девушка завалила математику и угодила на летние курсы. Так что сосредоточься.

– Ладно, ладно. – Заношу карандаш над листом с задачами. – Я сосредоточилась.

Мы разбираем задания, пока до первого урока не остается всего минута. Теперь я знаю, что у Луиса просто ангельское терпение. Он смог объяснить мне все чуть ли не на пальцах – так, чтобы я поняла. Да, это не мистер Гаспер, в объяснениях которого фиг разберешься.

Я убираю заполненный лист в папку.

– Спасибо.

– Сядешь сегодня на ленче со мной? – спрашивает Луис.

– С твоими друзьями?

– Да. – Он смотрит, как его пальцы переплетаются с моими.

– Я не особо с ними общаюсь. Они меня терпеть не могут.

– Все будет в порядке, обещаю.

Навстречу нам попадаются Кендалл с Дереком. Подруга задорно интересуется:

– Значит, вчера вы со всем разобрались, да?

Я крепче сжимаю руку Луиса.

– Как видишь, да.

Мы расстаемся, когда звенит звонок на урок. Знаю, что теперь не увижу его до большой перемены, – зато вижу Марко. У нас общая физкультура, и обычно мы просто делаем вид, что не замечаем друг друга. Но не сегодня.

– Ну что, нашла себе наконец очередного парня? Будешь теперь ему мозг выносить? – спрашивает Марко, когда мы все бежим по дорожке вокруг футбольного поля.

Я ускоряюсь, но он не отстает. Мистер Харрис, учитель физкультуры, поднимает секундомер, когда мы проносимся мимо.

– Хороший темп, так держать! – кричит он.

– Долго у вас с ним это не продлится, ты же понимаешь, – продолжает Марко. Замолкает на несколько секунд, давая парочке бегунов нас обогнать. – Когда он тебя бросит, ты его, как меня, тоже с дерьмом смешаешь и всех с северной стороны настроишь против него, а?

Я никого не настраивала против Марко. Мы разбежались в то же самое время, как он вступил в «Мексиканскую кровь». Бандитские наколки, с которыми он в школу приперся, не особо снискали ему популярность среди тех, с кем я общаюсь. Да, я знаю: когда мы с Марко расстались, ребята из северных кварталов перестали обращать на него внимание. Но не думаю, что это как-то связано с нашим разрывом. Скорее уж с тем, что Марко стал выставлять свою принадлежность к банде напоказ.

Бегу дальше, стараясь даже не слушать, что там Марко болтает. Жаль, что у меня в ушах нет наушников – тогда можно было бы совсем его не слышать.

– Если расскажешь Луису о нашем разговоре, я везде расклею фотку, где ты голая. Ту, с телефона, помнишь? – Он наклоняется ближе. – Я соврал, когда сказал, что стер ее.

Слезы жгут мне глаза, но я стараюсь сдерживаться. Когда физра наконец заканчивается, я бегу в раздевалку, мысленно молясь, чтобы Марко просто блефовал. Может, все-таки нет у него моей фотки? На большой перемене я успеваю перехватить Луиса в коридоре, ведущем в столовую.

– Привет, – улыбается он.

– Привет. Я поем в библиотеке, – говорю я. – Мне надо готовиться, а я не могу сконцентрироваться, когда вокруг столько народу. Увидимся на химии, ладно?

Нужно как можно быстрее спрятаться от Марко и его угроз. Луис идет следом за мной.

– Я пойду с тобой в библиотеку.

– Нет. Ты отвлекаешь меня сильнее всего. А мне нужно сосредоточиться.

– Правда? – Похоже, я его не убедила.

– Правда. – Целую его, наслаждаясь ощущением, которые дарят мне его губы, и на секунду даже забываю о Марко и его угрозах. Когда я с Луисом, мне кажется, что все в конце концов непременно будет хорошо.

– Эй, вы двое. Никаких обжиманий в школе, – слышим мы чей-то голос. О, нет. Это миссис Питерсон. Она нетерпеливо хлопает нас по плечам. – Хватит.

Химичка дожидается, пока мы разомкнем объятия, и скрещивает руки на груди.

– Никки Круз, я предупрежу директора Агирре, чтобы он отправил вас домой, снабдив очередным экземпляром правил школы «Фейерфилд». Свой вы, видимо, потеряли или просто забыли, что в нем написано. Впрочем, если вам хочется остаться после уроков, могу это устроить. – Она смотрит на Луиса и вздергивает бровь. – Вас это тоже касается, мистер Фуэнтес.

– Миссис Пи, неужели вы никогда не нарушали никаких правил? – спрашивает Луис.

– Нет, – отрезает она и задумывается. – Хотя, пожалуй, было один раз в старших классах… – Химичка замолкает, не договорив. – Неважно. Не хочу снова видеть, как вы целуетесь в коридоре. Не я установила эти правила, но я должна следить, чтобы они выполнялись.

Ну ни фига себе! Миссис Питерсон только что призналась, что сама тоже нарушала школьные правила. И что с некоторыми из них она, может быть, даже не согласна. Луис явно доволен, что заставил ее это сказать.

– Увидимся позже, – говорю я и поворачиваю к библиотеке. – Иди поешь.

Зайдя в библиотеку, сажусь за свободный стол, кладу перед собой обед и книгу, которую только что сняла с полки в разделе беллетристики. На самом деле мне не нужно ни к чему готовиться. Просто не знаю, как сказать Луису, что я не могу общаться с его друзьями.

29

ЛУИС

НА ХИМИИ ПИТЕРСОН зорко, как ястреб, следит за нами. Вот черт. Может, эта женщина и не составляла школьные правила, но она явно кайфует, когда заставляет учеников им следовать.

Сегодня у нас не лабораторная, а общая лекция для всего класса. Я украдкой кошусь на Никки и вижу, что она тоже смотрит прямо на меня. Смотрит и улыбается. Зашибись, я самый счастливый чувак на этой планете. И просто бешусь, когда думаю, что сегодня после тренировки мне придется на какое-то время оставить Никки одну.

Наконец звенит звонок. Мы с Никки вместе идем к нашим шкафчикам.

– Встретимся на поле, – говорю я и притягиваю ее ближе.

Никки отпихивает меня.

– Ты же слышал, что сказала миссис Питерсон. Никаких обжиманий в школе.

– Да она не смотрит. И, кстати, уроки все равно закончились.

Она грозит мне пальчиком и выдает, передразнивая химичку:

– Мистер Фуэнтес, вы живете на грани. – Потом, чуть помолчав, просит обычным своим голосом: – Пообещай мне, что больше не получишь выговоров.

– Я просто не смогу, mi chava.

В раздевалке, едва я успеваю натянуть футбольную форму, подходит Дуган.

– Никому не нравится, что вы с Никки вместе, – цедит он сквозь сжатые зубы. – Ну, кроме Кендалл с Дереком.

– Меня не колышет, кто что думает, – отвечаю я, сажусь на скамейку и принимаюсь за бутсы, надеясь, что Дуган просто уйдет.

Ага, как же.

Он плюхается на скамейку рядом со мной.

– Ее родителей удар хватит, когда они узнают, что их любимая дочь встречается с чуваком из банды. А ты в банде, я знаю… можешь отпираться сколько хочешь. В общем, просто чтобы ты знал: когда Никки поймет, что ты – просто очередной мексиканский ублюдок, я буду рядом с ней и утешу ее.

Зашнуровываю одну бутсу и принимаюсь за вторую. Не хватало мне еще, чтобы кто-то, особенно Дуган, вмешивался в наши с Никки отношения. Но я знаю, что у Алекса с Бриттани в свое время были те же проблемы. Все друзья предупреждали: их отношения закончатся катастрофой, но оказалось, что мнения других людей не имели никакого значения. Мне хочется, чтобы так было и у нас с Ник, – плевать на всех, а между собой мы как-нибудь разберемся.

– Ни черта ты не знаешь, Дуган.

– Я знаю больше, чем ты думаешь.

Заканчиваю с бутсами и оглядываюсь – убедиться, что мы одни.

– А теперь послушай меня, Дуган. Если ты хоть словом Никки проболтаешься, клянусь, «Мексиканская кровь» спустит с тебя шкуру.

И, не дожидаясь, что он там вякнет в ответ, иду на поле. Тренер уже гоняет команду на разминке, и парни бегают, высоко задирая колени. Никки сидит на трибунах вместе с Кендалл и кучкой других девчонок и смотрит на нас.

Марко подбегает ко мне.

– Как делишки, Фуэнтес? – Он кивает в сторону трибун. – Вижу, у тебя появилась поклонница.

– Если у тебя есть какое-то мнение о моей девушке, держи его при себе. Серьезно, хватит ее доставать. Иначе будешь иметь дело со мной.

– А ты ей кто, парень или телохранитель? – издевается Марко.

– И то и другое. – Я оглядываюсь на трибуны. Никки видит, что я разговариваю с Марко, и, кажется, не особо этому радуется.

– Забавно все-таки, что у тебя получилось подцепить Никки. – Марко хлопает меня по плечу. – Ну, в любом случае наслаждайся… пока можешь.

Я не успеваю ничего ответить – он убегает на поле, к тренеру. В нашей команде Дерек – полузащитник: я никогда не видел, чтобы кто-нибудь бил по мячу с такой силой и точностью. Марко и я – форварды, и когда мы в паре, то читаем игру так, словно у нас один мозг на двоих. Мы инстинктивно знаем, чего ожидать друг от друга, и даже догадываемся, о чем думает другой.

Никки – единственное, что меня отвлекает. Каждый раз, когда мяч улетает в аут, я ловлю себя на том, что стою и смотрю на трибуны, где она сидит.

– Фуэнтес, ты с нами? – кричит тренер. – Сэл только что перепасовал тебе мяч, а ты словно в облаках витаешь.

– Простите, тренер, – бормочу я.

– Убирайся с поля и не появляйся, пока не придешь в себя! – приказывает он и дает знак другому игроку выйти мне на замену.

Выбегаю с поля и останавливаюсь возле крана с водой. Пью, полощу рот и обдаю голову, чтобы хоть немного охладиться.

– Я тебя отвлекаю, да? – слышу голос Никки.

Оборачиваюсь: она стоит, оперевшись о невысокую разделяющую нас ограду. В ее темных волосах играет солнце, отчего они вспыхивают красными бликами. Отвлекает ли она меня? Вот черт, да, конечно.

– Я засмотрелся на тебя и пропустил мяч.

– Обидно, – Никки качает головой. – Может, мне лучше уйти? Ничего страшного, что не увижу тренировку, зато твой тренер не станет злиться.

Задорно подмигиваю ей и отвечаю:

– Ты же знаешь: я не хочу, чтобы ты уходила.

– Никки Круз, прекратите отвлекать моего игрока, иначе я сделаю тренировки закрытыми и вышвырну всех зрителей вон! – орет тренер.

– Пойди забей уже гол, успокой беднягу, – улыбается Никки. Я улыбаюсь в ответ.

– Слушаюсь.

Остаток тренировки проходит спокойно – мне все-таки удается сосредоточиться на футболе и не обращать внимания на Никки. В раздевалке мы с Марко обсуждаем стратегию следующей игры, а когда выходим, я вижу, что Никки ждет меня в коридоре.

– Привет, – говорит она.

– Привет. – Я хлопаю Марко по спине. – Подожди меня в машине.

Дельгадо вздыхает.

– Ладно, но не задерживайся. Нам надо ехать.

Я обнимаю Никки и склоняю голову, чтобы поцеловать ее, но она отступает от меня.

– У тебя какие-то дела с Марко?

– Ну да. – Я пожимаю плечами. – Просил помочь ему с чем-то, сам не знаю с чем.

– А почему мне не рассказал?

– Потому что не хотел, чтобы ты знала, вот и все. Просто я в курсе, что у тебя с ним проблемы, и не хочу огорчать тебя еще больше. Я приеду сразу, как закончу, клянусь.

– Извини. Не хотела тебя допрашивать. – Никки притягивает мою голову к себе и целует. – Я плохо доверяю людям.

– Знаю. И сделаю все, чтобы это исправить.

Я обнимаю ее за талию, и мы идем к парковке. Марко ждет у самого выезда и, когда видит меня, яростно сигналит.

– Давай живее, pendejo! – раздраженно кричит он, высунувшись в окно.

– Увидимся, – говорю я Никки, целую ее на прощание и сажусь в машину Марко.

Мы выезжаем с парковки и несколько минут едем молча.

– Открой бардачок, – наконец командует Марко.

Я подчиняюсь и вижу в глубине пять маленьких пакетиков с белым порошком, упакованных в синий целлофан.

– Чуи хочет избавиться от этого дерьма по семьдесят пять баксов за штуку. Двадцать пять баксов – наши.

С грохотом захлопываю бардачок.

– Чувак, это же кокс. Меня в выходные и так из-за него чуть не замели.

– А то я не знаю. Вот, держи, – Марко вытаскивает откуда-то клочок бумаги с накорябанным на нем адресом: «Эванстоун, Ньюбери-драйв, 2416». – Чуи сказал, можно сплавить дурь этому culero.

Мы пересекаем Фейерфилд по Шеридан-роуд и сворачиваем на извилистое, обсаженное деревьями шоссе, что ведет в Эванстоун. Всю оставшуюся дорогу я молчу, разглядывая людей на улицах. Интересно, что они о нас думают? Вот видят они двух мексиканцев в машине и, наверное, сразу понимают, что мы наркоту толкаем? Что ж, сегодня они бы не ошиблись. Дури у нас, конечно, не так много, чтобы загреметь в тюрягу лет на десять, но ее точно хватит, чтобы нас арестовали.

Я вновь вспоминаю об угрозах Сото. «Либо ты будешь с нами, либо против нас. Ты же хочешь, чтобы твоя семья жила в безопасности, правда?»

Да, правда. Я хочу, чтобы моя семья жила в безопасности. А значит, я должен сделать это – ради братьев, ради племянника, ради невестки… и ради mi’amá. Видимо, торговля наркотой – неизбежная плата за возможность узнать нужную информацию и подобраться к Чуи Сото как можно ближе. Я почти уверен, что Алекс тоже продавал наркотики по указанию «Крови», и совершенно точно знаю, что это делал Карлос… значит, теперь моя очередь.

На улице еще светло, и найти нужный адрес удается без труда. Марко подъезжает к дому, глушит двигатель. Я разглядываю куски искореженного металла и какие-то доски, кучами сваленные во дворе.

– Да это помойка просто.

– Я подожду в машине, – говорит Марко.

Рассовываю по карманам пакетики с дурью. Никогда не занимался ничем таким и оттого чувствую себя полным придурком.

– А может, ты сходишь? – спрашиваю я Марко. – Ты же вроде привычный к таким делам.

– Чуи велел, чтобы ты сам это сделал. Типа, чтобы верность доказал и все такое. – Он смотрит в зеркало заднего вида. – И, кстати, я не удивлюсь, если этот парень окажется каким-нибудь приятелем Чуи. С него станется проверить, что ты сделал все как нужно.

Ну я и влип.

– Ты хоть меня прикроешь, если что?

– Угу… Да прикрою, прикрою. – Марко ведет себя так развязно, словно он уже тысячу раз такое проделывал и ему это раз плюнуть. – Иди уже. Не тяни кота за яйца.

Я вытаскиваю с заднего сиденья небольшой рюкзак, который сегодня утром специально оставил в машине Марко, и достаю пистолет. Засовываю его за ремень, выхожу из машины и иду к дому. На двери красуется наклейка: «Торговым агентам вход запрещен». Ага, а я торгую наркотиками. Это тоже считается? М-да, можно было бы наваять обалденное эссе на эту тему, со всеми аргументами «за» и «против».

Так, я определенно тяну время. Говорю себе: «Ты сможешь это сделать», – чувствуя, как тяжело и часто бухает в груди сердце. Нажимаю на звонок и слышу в доме шаги – кто-то подходит к двери. Наконец мне открывают.

На пороге стоит бритый наголо парень. Глядя на него, я вспоминаю о боях без правил, которые как-то видел по телику. И, кажется, хозяин дома не мылся как минимум неделю – такой вонью от него несет.

– Кто ты, черт тебя побери, такой? – спрашивает бритый.

М-м-м… и как мне представиться? Нелегко придумать такое на ходу.

– Э-э-э… У меня есть кое-что такое, что тебе нужно.

Идиотская фраза.

– И что именно? – спрашивает парень, ничуть не смутившись тем, как странно звучит наш разговор.

За уголок вытягиваю из кармана один из пакетиков, но не успеваю достать его полностью – бритый хватает меня за футболку и втягивает в дом.

– Никогда больше так не делай, понял? Здешние полицаи только и ждут, чтобы прижучить парней вроде тебя. Если они прознают, что ты кокос притащил, загребут нас обоих. Ладно… – Он несколько раз тянет носом, словно принюхиваясь, и я вижу, как у него от нетерпения дрожат руки. – Показывай, что там у тебя.

Я вытаскиваю из кармана пять пакетиков.

– Семьдесят пять баксов каждый. Триста семьдесят пять за всё.

Ага, с математикой я всегда был в ладах.

– Может, триста пятьдесят, и по рукам? – предлагает он.

Да ладно, мы еще и торговаться будем? Он явно думает, что я новенький. Ну, то есть я и правда новенький, но если это подстава от Чуи, отступать нельзя. Если прогнусь, у банды точно возникнут вопросы.

– Я тебе что, чертов оптовик? – цежу сквозь зубы я, сам удивляясь, как легко мне дается роль конченого отморозка. – Триста семьдесят пять, или я ухожу. – Раз уж я в это ввязался, надо стребовать с него все бабки. – У меня еще с десяток парней найдется, кто и четыре сотни за такую чистую дурь выложит. Не тебе, так им кокс достанется, мне-то какая разница?

И с экономикой у меня тоже все в порядке, спецкурс даром не прошел. Закон спроса и предложения – мощная хрень. Если этот бритый будет думать, что предложение ограничено, а спрос высок, шансы, что он поведется и будет играть по моим правилам, резко увеличиваются. Он еще мнется пару секунд. Я решаюсь на блеф: разворачиваюсь и иду к двери.

– Ладно-ладно, хорошо! – вопит парень. – Сейчас принесу деньги. Просто… просто жди тут.

Беру все пакетики в одну руку, а второй тянусь к ремню и вытаскиваю пистолет. Если этот парень собирается в меня пульнуть, лучше быть готовым выстрелить первым или смыться от греха подальше.

Вот дерьмо, в кого же я превращаюсь? В бандита, который торгует наркотой, да еще и крутого из себя корчит? Как, оказывается, просто можно поменяться, стать полной противоположностью себе прежнему! Но я понимаю, что иначе не смогу узнать, какой козырь Чуи прячет в рукаве, и это единственная причина, почему я сейчас здесь торчу. Сото явно замыслил что-то, касающееся меня, я уверен в этом на сто процентов. И в полицию не пойдешь – у Чуи глаза и уши на всех окрестных улицах, он даже намекал, что прикармливает каких-то копов в Фейерфилде. Впервые в жизни я не могу поступить так, как должен поступить и как будет правильно.

Мне приходит в голову, что чувак, к которому мы приперлись, может оказаться переодетым полицейским. Но нет, судя по тому, с какой тоской он смотрел на кокс и как втягивал воздух, предвкушая скорую дозу, это обычный наркоша со стажем.

Парень возвращается в комнату с пачкой купюр и протягивает мне баксы.

– Вот, – говорит он.

И что, черт возьми, мне делать с деньгами? Пересчитать прямо тут? Или это будет оскорблением? Понятия не имею, как следует поступать, поэтому просто забираю баксы, где-то секунду их разглядываю и протягиваю бритому пакетики.