Текст книги "Каролина"

ГЛАВА 24

Рождественский вечер бабушка провела с ними за праздничным столом. За последние несколько дней это была первая трапеза, которую она разделила с молодоженами. Каролина знала, что старушка нарочно оставляет их наедине, и чувствовала к ней благодарность. С той ночи, когда Каролина пришла в спальню к Алексу, она ни разу не разговаривала с бабушкой с глазу на глаз. Однако когда та смотрела на Каролину, ее глаза светились нежностью, и молодая женщина читала в них поддержку и одобрение.

Весь дом сиял огнями, и этот свет словно проникал в душу Каролины. По настоянию бабушки Алекс приготовил праздничную чашу с рождественским напитком из белого вина, взбитых сливок, лимонного сока и тертой цедры. Каролине напиток пришелся по вкусу и еще больше воодушевил ее.

После обеда Алекс перенес чашу в гостиную, и все трое расположились у горящего камина. Бабушка рассказала Каролине, как она в детстве встречала рождественские праздники во Франции, как все члены семьи выставляли на полку над очагом свои деревянные башмаки, чтобы Пэр-Ноэль положил в них конфеты и игрушки.

– Каждый год мы делали из глины santons – маленькие фигурки людей и животных, идущих смотреть на младенца Христа. Эти фигурки мы собирали год за годом, добавляя к ним новые. Я очень любила этот обычай и позаботилась о том, чтобы Жан-Филипп и Антония придерживались его. Алекс улыбнулся:

– Однажды я разбил маленькую фигурку крестьянина, одну из самых старых, сделанную maman еще до моего рождения. Меня охватило отчаяние, и Даниэль предложила мне это скрыть, но я почему-то не смог.

– О, я помню это! – воскликнула старушка. – Жан-Филипп гордился тем, что ты пришел, показал ему разбитую фигурку и сказал: «Papa, я это сделал, но не наказывай меня. Это вышло случайно, и мне очень жаль». Когда сын написал мне об этом, я поняла, что у тебя хорошие задатки.

Алекс рассмеялся и закурил сигару, заметив при этом, что карие глаза Каролины не мигая уставились на изразцовые плитки камина. Казалось, мысли ее витают очень далеко. Он коснулся руки жены, и та вздрогнула от неожиданности.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Алекс с необычной нежностью.

Та вздохнула и удивленно посмотрела на мужа:

– Да. Кажется, я кое-что вспоминала, но не знаю… не уверена, было ли это на самом деле или просто приснилось…

– Расскажи мне, – тихо попросил Алекс.

– Это все очень странно, боюсь, ты будешь надо мной смеяться, но я увидела дверь какого-то дома. Она распахнулась, таинственный человек бросил мне подарок – и тут же исчез. Я была очень маленькой, совсем ребенком. Помню, как я стала разворачивать бумагу слой за слоем. Ее было так много, что я подумала: наверное, внутри нет никакого подарка.

Она умолкла.

– Продолжай, – попросил Алекс.

– Это все. Больше я ничего не могу вспомнить. Он сжал ее маленькую ручку. Глаза его блестели.

– Это удивительное воспоминание, Каро, хотя не знаю, что мы сможем из него извлечь. Но одно скажу сразу: судя по всему, ты шведка, поскольку описала именно шведский рождественский обычай. Он состоит в том, что некий таинственный, сразу же исчезающий человек приносит подарок, упакованный во множество оберток. Это ничего тебе не напоминает?

– Нет… но как приятно узнать о себе хоть что-нибудь! Значит, ты думаешь, я выросла в Швеции?

– Едва ли. У тебя нет акцента, к тому же не так давно все американцы были гражданами других стран. Пересекая океан, каждый привозил с собой обычаи своей прежней родины – возьми, к примеру, бабушку с ее santons.

Каролина улыбнулась, а старушка проговорила:

– Алекс, я что-то устала. Вот посмотрю, как ты зажигаешь святочное полено, а потом, уж не обессудьте, сразу пойду.

Подождав, пока внук отвернется, она подмигнула Каролине. Алекс позвонил Пьеру и, дожидаясь его, налил себе еще один стакан вина со взбитыми сливками, после чего оба исчезли за дверью. Каролина в радостном предвкушении ждала, что будет дальше.

Наконец они вернулись с огромным поленом, которое отнесли в южную гостиную, где камин еще не горел. Лицо старушки осветилось радостью, она взяла Каролину за руку, и они последовали за Алексом и Пьером.

– Любимая, принеси мне несколько сосновых веток, – попросил Алекс.

Каролина, просияв от ласкового слова, бросилась выполнять поручение.

Пока вдоль полена раскладывали зеленые ветки, Пьер созвал слуг посмотреть на торжественный обряд. Алекс подвел Каролину ближе к камину, потом полил полено изрядным количеством хорошего вина. Затем Алексу подали кусок обугленного дерева, и он поднес его к ближайшей свече.

– Традиция, – шепнул он жене. – Это остаток рождественского полена, которое сожгли в прошлое Рождество в доме моих родителей.

Он поднес горящую деревяшку к украшенному полену, и когда то вспыхнуло, все зааплодировали. Внезапно Алекс прижал Каролину к себе и поцеловал. Радостные возгласы зазвучали еще громче, а Каролина залилась счастливым смехом. Потом Алекс взял жену под руку, и они, обойдя всех присутствующих, пожелали всем веселого Рождества и предложили отведать праздничный пунш.

Через несколько минут слуги удалились, унося с собой пиршественную чашу. Бабушка поцеловала Алекса и Каролину и покинула их. Каролина внезапно смутилась, сама не понимая отчего, и стала внимательно разглядывать горящее полено. Алекс подошел сзади и положил руки ей на талию.

– По твоим словам, полено должно гореть все двенадцать дней Рождества, – проговорила она срывающимся голосом.

Алекс коснулся губами ее шеи.

– Надеюсь, так и будет, – ответил он, прижавшись лицом к ее плечу. Почувствовав, как затрепетала жена, Алекс насмешливо спросил:

– Может, это тебе неприятно? И отчего ты так смущена, cherie? Неужели передо мной та же храбрая девочка, которая не колеблясь влепила мне пощечину? Причем, кажется, не один раз!

Каролина отвела взгляд, но Алекс заглянул ей в глаза.

– Не прячься от меня, Каро, – прошептал он, погладив жену по щеке. У Каролины задрожал подбородок. Алекс еще пристальнее посмотрел на нее.

– Надеюсь, ты не боишься? – Он прильнул к ее губам и закрыл глаза, чувствуя, как в нем что-то перевернулось. Открыв глаза, Алекс увидел, что по щекам Каролины струятся слезы.

– Что случилось? – спросил он, осушая поцелуями ее слезы. – Почему ты плачешь?

– Не знаю! То есть знаю, но… – не важно, – с трудом проговорила Каролина.

Алекс рассмеялся:

– Все ясно! Женская душа – потемки. Черт подери, Каро, ты околдовала меня! Я схожу с ума от любви к тебе.

Он неистово впился в ее губы, а его руки стиснули Каролину.

Она слышала биение своего сердца, когда он расстегивал ее платье. Грудь Каролины вздымалась, соски затвердели под рубашкой.

В той части гостиной, куда не падал свет от камина, он уложил ее на роскошный восточный ковер. Они не спали всю ночь, занимаясь любовью со всепоглощающей страстью. Улучив момент, Алекс вышел и вскоре вернулся с маленьким бархатным футляром в руках. Каролина подняла на него глаза, полные надежды.

– Вот, малышка, это мой подарок к Рождеству и к свадьбе. Видит Бог, ты его заслужила!

Открыв футляр, Каролина увидела кольцо неслыханной красоты. Она поднесла его к свече. Это был маленький сверкающий цветок, в сердцевине которого сиял бриллиант, а на лепестках горели изумруды. На внутренней части кольца была выгравирована надпись:

«К., я люблю тебя. А. 1783».

Каролина закрыла глаза, пытаясь унять сердцебиение, и почувствовала, как Алекс надел ей на палец кольцо и нежно прошептал:

– Теперь наш брак – настоящий. Этой ночью мы окончательно соединились.

Каролина бросилась к нему и обняла мужа за шею.

– Алекс, не могу поверить, что все это на самом деле! Я давно мечтала сказать, как люблю тебя!

Он усмехнулся:

– Я знаю, ты мне уже говорила.

– Не понимаю… – Лицо Каролины выражало полное недоумение.

– Боюсь, cherie, что в этом смысле у меня есть перед тобой преимущество. Так уж вышло, что я случайно узнал о твоих чувствах. У меня и раньше были подозрения на этот счет, а пока мы находились в усадьбе Ван дер Патов, ты их подтвердила.

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь первый день, когда к тебе вернулось сознание? Я заглянул в твою комнату и увидел, что ты встала с постели.

– Да, – неуверенно проговорила Каролина.

– Я полагаю, ты не забыла и нашу тогдашнюю ссору? Думаю, она была следствием твоего знакомства с Гретхен.

– Прошу тебя, ближе к делу, – сказала Каролина, услышав это имя.

Алекс рассмеялся, явно довольный ее реакцией.

– Не торопи меня, детка. – Он сделал вид, что задумался. – Ах да! Вероятно, после моего ухода наша разговорчивая хозяйка Катрин нанесла тебе визит. После этого я решил, что, поскольку ты больна, мне следует перед тобой извиниться. Я вернулся в твою комнату, увидел, что ты спишь, подошел к кровати и взял тебя за руку. Вдруг, не открывая глаз, ты совершенно отчетливо произнесла: «О Алекс, я тебя люблю!»

– Не может быть! – воскликнула Каролина. – Ты это выдумал!

– Клянусь, это чистая правда! Не считаешь же ты меня, дорогая, мошенником и лжецом!

Каролина залилась краской.

– О Господи! И что же было дальше?

– Думаю, нет нужды объяснять, что я бросился наутек, ибо впервые в жизни так напугался! Просто затрепетал от страха перед маленькой дерзкой непредсказуемой девчонкой. Признаюсь, я злился на себя самого так же, как и на тебя.

– А я помню ту ночь, когда приходила в библиотеку. Ты был тогда такой сердитый!

– Поверь, радость моя, я чувствовал себя на редкость отвратительно! Кажется, в моей душе была полная сумятица, пока не появился наш «друг» Пилквибиндер. Не знаю, удалось бы мне когда-нибудь взглянуть правде в глаза, обернись все иначе.

– Алекс, пожалуйста, не делай вид, будто потерпел сокрушительное поражение. Ты ведешь себя, как дикий мустанг, которого приручили против воли. Я вовсе не пытаюсь сломить твой дух и ущемить твою свободу, ибо мне как раз больше всего нравится твоя бесшабашность! Но если ты позволишь мне быть твоим другом и разделить с тобой жизнь, я буду самой счастливой женщиной на свете!

Глаза Алекса весело сверкнули, и он потрепал жену по щеке.

– Не обманывай себя, Каро. Ты не менее горячая натура, чем я, так что не изображай скромницу. Конечно, я рад, что ты вошла в мою жизнь, но жду от тебя большего. Пожалуйста, не только дари мне счастье, но и иногда превращай мою жизнь в ад, иначе я потеряю к тебе интерес. Пути любви неисповедимы, но до сих пор это чувство не бывало у меня продолжительным. Однако я ничуть не сомневаюсь в твоих талантах, поэтому не смотри на все так мрачно.

Алекс коснулся плеча Каролины.

– Знаешь, дорогая, по-моему, мы исчерпали эту тему и нам пора загасить свечу и заняться изучением более приятных сторон супружеской жизни.

Каролина задула свечу, повернулась к мужу и заключила его в объятия.

ГЛАВА 25

Праздничный стол ломился от яств. Здесь было все, что может усладить глаз и вкус: огромная, покрытая золотисто-коричневой корочкой индейка, жареный гусь, рождественский пирог, овощи, душистые бисквиты, пышные булочки и, конечно же, самые изысканные вина.

Во главе стола сидела Антония, по обе стороны от нее – Кэти и Николас. Однако, наблюдая за сыном и невесткой, Антония почти лишилась аппетита. Алекс попросил бабушку занять место хозяйки в противоположном конце стола, а Каролину посадил рядом с собой. Уже одно это удивляло, но более того, Алекс и Каролина вели себя так, словно они одни. Алекс почти не выпускал руку жены, что-то нашептывал ей на ухо, и они смеялись над тем, что было известно лишь им одним.

Отношения сына и невестки не только радовали, но и озадачивали Антонию, и, видя их вместе, она каждый раз удивлялась все больше и больше. Лихой и бесшабашный Алекс с его циничной насмешливостью всегда был для нее загадочным, но сейчас она совсем перестала понимать его.

Антония очень сокрушалась, что была с мужем во Франции, когда Алекс впервые привез Каролину в Филадельфию. В отличие от Натали Антония никогда не проявляла излишнего любопытства и понимала: сын сохранил доверие к ней именно потому, что она не вмешивается в его жизнь. Иногда после рюмки-другой бренди Алекс бывал откровенен с матерью, конечно, в той мере, на какую способен. Но на этот раз он хранил молчание.

«Нельзя проявлять любопытство, – одернула себя Антония. – В конце концов, это вовсе не мое дело. Молодые счастливы, а все остальное не имеет значения».

Подали десерт: плум-пудинг в языках голубого пламени и марципановый торт. Кэти шепнула Каролине, что если на протяжении всего Рождества не съедать каждый день по кусочку этого торта, то не видать счастья все следующие двенадцать месяцев. Услышав это, Алекс смеясь, попросил Каролину отрезать кусочки поменьше, ибо он не хочет иметь толстую жену, даже если она и очень счастливая.

После обеда все перешли в южную гостиную. Там было тепло и уютно, стояла украшенная сосна, в камине горело рождественское полено, в комнате пахло хвоей. Но больше всего веселый дух Рождества был заметен в сияющих глазах Каролины и Алекса.

Пьер внес в гостиную огромную серебряную пиршественную чашу, до краев наполненную горячим лэмсвулом – напитком, который состоял из эля, сахара, пряностей, взбитых яиц, ломтиков яблок и густых сливок. Все подняли бокалы, чтобы выпить за Рождество, а потом каждый обнялся с теми, кто стоял поблизости. Алекс наклонился к матери.

– Не хочешь ли пойти со мной взглянуть на омелу?

– Что ж, с удовольствием! – улыбнулась Антония.

Алекс что-то шепнул Каролине, взял мать за руку и вышел с ней вместе из комнаты. Он остановился у дверей северной гостиной.

– Полагаю, maman, ты очень хочешь узнать, что происходит между мною и Каролиной, – сказал он, словно позабыв про омелу. Антония вспыхнула.

– Как ты можешь подозревать меня…

– Как вижу, ты этого не отрицаешь! – рассмеялся Алекс, ввел ее в комнату и усадил на диван. – Признаться, мне немного стыдно, что я не заговорил об этом раньше. Не стану рассказывать тебе всю историю с начала до конца, но кое-что ты должна знать.

– Алекс, ты вовсе не обязан…

– Нет, но это внесет определенную ясность. Каролине нравится моя семья, а тобой она особенно восхищается, поэтому надеюсь, что со временем между вами установятся дружеские отношения. Лгать она не умеет и очень огорчается, если приходится обманывать тех, кого любит. Так что я делаю это как для нее, так и для тебя.

– Что ж, коль ты смотришь на это так… – Антония улыбнулась. – Меня давно интересовало…

Алекс откинулся на спинку дивана.

– Самое главное и самое невероятное в этой истории то, что я действительно влюблен в эту девушку. Возможно, она ведьма, но так или иначе, я полностью покорен. Резкие перепады в наших отношениях, а тебе приходилось их наблюдать, вызваны тем, что я боролся с этим непреодолимым чувством так же отчаянно, как муха, попавшая в паутину, – и так же безуспешно. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что проиграл с самого начала.

– Полагаю, мысль, что поражение нанес столь нежный противник, для тебя хуже горькой пилюли, – заметила Антония с понимающей улыбкой.

– Хорошо сказано, maman. Признаюсь, с тех пор как мы с Каро встретились, я частенько вел себя отвратительно. Конечно, в этом нет ничего необычного, но мое отношение к Каролине, кажется, изменилось. После нашей свадьбы я понял, что необходимо посмотреть правде в глаза, и теперь испытываю огромное облегчение.

Антония не стала расспрашивать сына о причинах столь поспешного венчания и ограничилась словами:

– Она необыкновенная девушка, Алекс. Не могу сказать, как мне приятно видеть, что Каролина так счастлива.

– И не пытайся, maman. Последние восемнадцать часов я только и делаю, что греюсь в лучах ее любви. Меня приводит в восторг то, что я способен дать ей счастье, которого она заслуживает.

Антония поднялась и погладила сына по голове.

– Много лет не слышала от тебя, что ты в восторге. Такое ты мог произнести только с сарказмом. Одного этого достаточно, чтобы я надолго запомнила нынешнее Рождество.

* * *

Рождество заканчивалось шестого января. На двенадцатую ночь Алекс усадил Каролину и бабушку в сани и повез в Филадельфию повидаться с семьей. Старушка привезла с собой великолепный крещенский кекс со специями и сухофруктами, покрытый густой глазурью, украшенный золотыми и серебряными звездами, а также миниатюрными фигурками трех королей. Каролина знала, что, выйдя замуж, женщина каждый год сама печет такой кекс.

Вскоре появилась Мэри Армстронг. Каролина отметила, что общение с этой девушкой доставляет удовольствие не только ей, но и Николасу, глаза которого снова искрились весельем.

Разрезав крещенский кекс и положив кусок Каролине, Жан-Филипп сказал:

– Моя мать запекла в кекс бобовое зернышко и горошину, Тот, кому попадется бобовое зернышко, станет Королем Двенадцатой Ночи, а та, кому достанется горошина, – Королевой.

– А что, если бобовое зернышко найдет женщина, а горошину мужчина?

– Тогда они могут выбрать себе партнера, и у нас будут две «королевские» пары, – рассмеялся Жан-Филипп.

Кэти, нетерпеливо разломив свой кусок, воскликнула:

– Ой, смотрите, смотрите! Я нашла боб! Бабушка улыбнулась:

– Теперь выбирай короля, Кэти.

Девочка вскочила и, не колеблясь, подбежала к Алексу. Тот ласково обнял сестренку и усадил к себе на колени.

– Весьма польщен, ваше величество, – галантно сказал он.

Горошину нашел Николас. Он тотчас привлек к себе Мэри и припал к ее губам.

Каролина радостно повернулась к Алексу.

– Какой чудесный обычай! – воскликнула она. Потом, наклонившись к Кэти, тихо спросила: – Скажи-ка, для кого отложены те два кусочка? Нельзя ли отнести их Пьеру и Розе?

– Нет! Эти ломтики – для Христа и Богоматери! Их надо отдать первому бедняку, который подойдет к нашему дому. Если Пьер беден, они могут достаться и ему, но он обязательно должен прийти за ними сам! Как странно, что ты не знаешь про этот обычай, – удивленно заметила девочка. – Разве у тебя дома не пекли крещенский кекс?

Каролина бросила быстрый взгляд на Алекса, и тот тут же пришел на помощь жене:

– Ваше величество, разве вы не знаете, что это французский обычай? Уверен, что в Филадельфии все, кроме нас, съедают кекс целиком. К тому же, – добавил он, – Каролина – шведка, а в Швеции вообще не пекут крещенский кекс.

Каролина благодарно улыбнулась мужу.

ГЛАВА 26

Когда Рождество миновало, жизнь Каролины изменилась, ибо Алекс стал больше заниматься делами. Поручив своим людям следить за Пилквибиндером, он по-прежнему продолжал охранять жену, и Каролину это вполне устраивало.

В середине января внезапно началась оттепель. Теперь Алекс ежедневно уезжал в Филадельфию вместе с Каролиной, показывал принадлежащие ему корабли, знакомил с делами газеты, в издании которой принимал участие, а также с основами управления земельными угодьями, общей площадью в пятьсот акров, занимаемой Бель-Мезон. Несколько раз Алекс брал жену в кофейню Бредфорда, где торговцы обсуждали последние новости о кораблях, ценах и политике.

Каролина схватывала все на лету и уже вскоре легко поддерживала любую беседу с компаньонами мужа. Друзья Алекса стали все чаще посещать Бель-Мезон.

Постепенно муж стал рассказывать Каролине о войне. Она узнала, что Алекс был в действующей армии, в частности, и в конце 1776 года, когда войска генерала Вашингтона перешли реку Делавер, застигли врасплох гессенских наемников в Трентоне и одержали первую большую победу. Осенью следующего года он сопровождал Костюшко в поездке вверх по реке Гудзон к Бемисским высотам.

– Как инженер Тадеуш не имеет себе равных по таланту и изобретательности, – сказал Алекс. – И он беззаветно предан делу свободы, какого бы народа это не касалось.

О своих скитаниях в ту пору, когда он был американским разведчиком, Алекс рассказывал весьма скупо, ни словом не упоминая о романе с Эмили, а также никогда не объяснял, почему внезапно изменил род занятий и начал плавать с отцом на судне, превращенном в капер перед самым началом британской оккупации Филадельфии. Американский морской флот отчаянно нуждался в кораблях, поэтому многие судовладельцы снаряжали корабли для захвата вражеских судов. Сначала Жан-Филипп построил несколько небольших маневренных кораблей, надеясь, что они превзойдут огромные неповоротливые торговые суда англичан, однако во время войны они послужили другим целям. Отец и сын стали капитанами, и Алекс оставался на своем корабле до 1779 года, когда его сменил восемнадцатилетний Николас. Сам же он после этого отправился в Южную Калифорнию и присоединился к партизанскому отряду Фрэнсиса Мариона.

Однажды Алекс рассказал, как воевал, командуя каперским судном, Филипп Френо, и Каролина возблагодарила Бога за то, что он помогал мужу уходить от врагов.

– Кажется, сама судьба ополчилась на Френо. Когда он построил «Аврору» и стал на ней капитаном, я находился в отряде Мариона, но даже и там слышал о необычайной дерзости его команды. У меня всегда было ощущение, что, если в бою забываешь об опасности, с тобой ничего не случится. Со мной так и было, но, к сожалению, Филипп оказался не столь удачлив. Плавая на капере, он не раз бывал на волосок от смерти, но ускользал от нее, однако потом попал в плен и угодил в плавучую тюрьму. К счастью, корнуолцев скоро окружили, и он был освобожден. – Алекс рассмеялся. – По-моему, после этого Филипп утратил вкус к приключениям.

– Не смейся над ним, – сказала Каролина, – ведь и твоя бурная юность уже в прошлом.

– Это не так, – весело возразил Алекс. – Пока ты делишь со мной постель, монотонная жизнь мне не угрожает.

* * *

Одним снежным февральским утром Алекс сказал жене:

– Мне сообщили, что наш «друг» Пилквибиндер наконец-то покинул Филадельфию и направился в Бостон. Если он рискнет вновь появиться в наших краях, меня сразу же известят.

– Отличная новость!

– Не сомневался, что ты обрадуешься. Отныне тебе необязательно повсюду следовать за мной. – Лицо Каролины вытянулось, но Алекс, не заметив этого, продолжал: – Я уже позаботился о том, чтобы тебе открыли счета в лучших магазинах города. Можешь выбрать для дома все, что понравится. Кажется, недавно были получены большие поставки из Франции. Уверен, maman и Молли Морис с удовольствием составят тебе компанию.

Алекс взглянул на Каролину, сидевшую на кровати с самым несчастным видом.

– Вот что, радость моя, – твердо сказал он. – Мне бы хотелось, чтобы ты почувствовала свободу. Не считай, будто я тебя бросил, – этого не будет. Но ты не должна слишком зависеть от меня, ясно?

Каролина кивнула.

– Но я хочу быть с тобой.

– Я тоже, cherie.

Алекс твердо придерживался убеждения, что у каждого из супругов должны быть свои интересы. К весне у Каролины появилось много новых друзей.

В феврале по настоянию Алекса Каролина, заручившись поддержкой Антонии, решила заняться убранством Бель-Мезон. Свекровь откликнулась на это с энтузиазмом и сообщила, что Уильям Пойнтел предлагает в магазине на Второй Южной улице новые обои.

– Я с удовольствием буду сопровождать тебя в поездках за покупками и охотно отвечу на все твои вопросы. Пойнтел продает современные обои, удовлетворяющие самым изысканным вкусам.

Вскоре Каролина поняла, что современные обои отражают в основном китайское влияние. В последнее время процветала торговля с Востоком, да и в Европе уже начали производить изделия в китайском стиле.

Обои действительно оказались на редкость приятными, и Каролина отобрала два вида для Бель-Мезон.

Верхнюю гостиную, где они с Алексом часто пили днем чай, обновили и перекрасили. Ободренная успехом, Каролина решила оклеить одну из спален обоями с нежным рисунком на светло-сером фоне.

Алекс купил жене новый письменный стол, вместе с которым доставили письменные принадлежности, расходные книги и прочие предметы, необходимые для ведения домашней бухгалтерии. Комнату на втором этаже, примыкающую к библиотеке, переоборудовали в маленький кабинет. Оценив жест мужа, Каролина взяла на себя ответственность за домашнее хозяйство: составляла меню, управляла прислугой, вела бухгалтерские книги. Алекс предоставил ей право свободно распоряжаться деньгами, но Каролина никогда не злоупотребляла его щедростью.

Когда начали поступать счета, Каролина пошла показать их Алексу в его небольшую контору за теплицей. Сумма привела ее в ужас, но Алекс лишь рассмеялся, притянул жену к себе и усадил на колени.

– Знаешь ли ты, сколько мы потратили на ремонт Бель-Мезон! – воскликнула Каролина. – Зачем ты позволил мне делать такие дорогие покупки?

– Значит, ты сомневаешься, что я способен оплатить эти счета? – насмешливо спросил Алекс.

– Нет… но эти цифры…

– Да, цены в наши дни немалые, но подпиши эти счета, Каро, и ни о чем не беспокойся. Разве ты еще не научилась мне доверять?

– Конечно, я доверяю тебе, но…

– Радость моя, пойми же, наконец, что мы богаты.

– Богаты? – изумилась она.

– Именно так. Сейчас Филадельфия процветает. Это естественно после долгой войны. Впрочем, полагаю, скоро разразится кризис, однако не беспокойся, на нас он не очень повлияет.

– Ты уверен?

– Конечно, – сказал он, и Каролина, успокоившись, прижалась к широкой груди мужа.

– Алекс, откуда у тебя богатство, ведь ты еще так молод и последние несколько лет провел на войне?

Алекс засмеялся:

– Я с детства помню, как отец цитировал Эдуарда Юнга: «Трать юность, как деньги, – бережливо». Я никогда об этом не забывал, считая юность самой лучшей и продуктивной частью жизни, и не хотел тратить ее понапрасну. Да, я искал приключения, но при этом знал, что мне никогда не придется думать о средствах к существованию. Меня мало занимают деньги, но только потому, что мои запасы неограниченны. Я умею делать деньги, прилагая к этому минимум усилий. Так вот, никогда не беспокойся из-за этих счетов. У нас достаточно средств, чтобы оплатить их, любовь моя.

Глаза Каролины вспыхнули от радости.

– Что ж, рада это слышать. А теперь, раз уж мне не о чем тревожиться… – Она прижалась к мужу и умолкла.

Алекс изобразил крайнее удивление.

– Надеюсь, ты не предполагаешь, что я соблазню тебя здесь, средь бела дня? Сюда может войти кто угодно!

– Дорогой, советую тебе запереть дверь.