Текст книги "8 Основ обретения жизненной силы. Как выиграть в кальмара с Киай Цигун"

11. Растерянность. 1988

1988-й был важным годом, изменившим мою дальнейшую жизнь коренным образом. Благодаря распространению видеомагнитофонов в середине 80-х годов по всей стране открывались видеосалоны. Люди массово получили доступ к разнообразным зарубежным фильмам. До того подавляющее большинство зрителей довольствовалось отечественным кинопрокатом и скуднейшим репертуаром двух программ Центрального телевидения.

Я воочию увидел различные школы и техники боевых искусств, о которых знал лишь понаслышке. К тому времени я уже посвятил боевым искусствам существенную часть своей жизни. Но это были главным образом только более или менее доступные формы: бокс, карате, дзюдо, самбо, вольная борьба. Для меня боевые искусства в то время были не просто увлечением, но и способом выживания. Мне было жизненно необходимо и психически важно полагаться на свое умение защитить себя. И я уже начал чувствовать себя достаточно уверенно. Но то, что я увидел на экране, испугало – я осознал, что не понимаю ни кунг-фу с его невероятным разнообразием стилей, ни технику ниндзя с их странными движениями.

Случись мне столкнуться с бойцами таких стилей, я не буду знать, что делать, как защищаться. Там, где я вырос, насилие было почти нормой и могло настигнуть любого человека где угодно и когда угодно. Слабых не жалели и не оставляли в покое. Мои навыки неоднократно позволяли мне не только защищать свою честь и достоинство, но и сохранять жизнь и здоровье. И я приложил немало сил, пота и крови, чтобы обрести уверенность в способности защитить себя. Но, видимо, это была иллюзия уверенности, и она разлетелась от первой же встречи с неизвестными доселе видами боевых искусств, которые я увидел в боевиках, наводнивших видеосалоны.

На мой взгляд, любой человек, занимающийся всерьез боевыми искусствами, невольно примеряет происходящее в бою на себя. Это может быть чемпионат боевых искусств, сцена из фильма, если там реалистично показан бой. Во мне сопоставление включается автоматически: смог бы я сделать такое атакующее движение или, напротив, отразить его? Это один из элементов развития в себе глубокого знания боевых искусств. Важно прежде всего понимать движения, стоящие за техникой. Если же понимания нет, то реакция на движения может оказаться неэффективной и привести к поражению. Без понимания начинается хаос, теряется стратегия и исчезает эффективность. Даже при наличии понимания надо еще суметь осуществить правильное и точное ответное действие. До начавшегося видеобума я понимал практически все, что видел, и легко мог противостоять. И вдруг я оказался в сумеречной зоне, где перестал понимать. А с утратой понимания снова всплыл страх. Я не устранил его, а только успокоил.

Гораздо позже я научился не бояться страха, а использовать его. Но в 1988 году до этого было еще очень далеко.

12. Роль страха

Страх – не только состояние сознания. Он материализуем в теле. Он может разрушить тело, парализовать его на время или расстроить его функции. Но еще страх – это энергия, которая может стать движущей силой.

Страх многолик, но есть всего два исхода: блокировка, приводящая к параличу, или движение, которое может усиливать физические и психические силы, подвигать человека к раскрытию скрытых возможностей, пробуждению дремлющего потенциала. Этот выбор – сдаться страху или действовать – делает человека либо его жертвой, либо героем. Поэтому я и рассказал о некоторых эпизодах моей жизни, где страх был прямо или подспудно одной из главных действующих сил.

Страх может стать тем будильником, который пробуждает дух, вскрывает дремлющие способности, обостряет интеллект. Но если он никуда не ведет, то в нем нет ни смысла, ни пользы. Для меня страх становился движущей силой, энергией, ведущей меня к самому себе, к своей глубинной сути, к пробуждению души, а вместе с ним к пробуждению глубинной памяти, содержащей знания, приобретенные в далеком прошлом. В череде воплощений может потеряться связь с этим источником. Но эта связь может восстановиться в момент насущной необходимости при условии должной интенсивности волевых усилий.

Кому-то может показаться странным такое мое отношение к страху, как и к собственной безопасности и способности защитить себя. У всех своя карма и свой путь. Но сегодня я полагаю, что страх был не причиной, а поводом к вспоминанию полноты самого себя, к связи с самим собой. На этом пути человек сталкивается сначала с наведенными представлениями, заблуждениями, полученными в процессе воспитания и образования. Затем с собственным подсознанием, в содержании которого оказывается все, что мы не смогли постичь ментально или переварить эмоционально. В самом конце человек неизбежно сталкивается со страхом, точнее – со страхами. У каждого они свои, но их природа едина: прежде всего, это страх перед неизвестностью и неопределенностью, которые угрожают нам потерей жизни, здоровья, комфорта, репутации, объектов нашей привязанности.

Болезнь, травма, угроза могут стать причиной страха. И этот страх может остановить преодоление и восстановление, стать настоящим врагом. Правда, есть и другой, еще более серьезный враг – лень. Страх и лень – два главных препятствия в жизни большинства людей. Тем, кому удается преодолеть эти препятствия, открываются все двери, что может предложить жизнь.

13. Подсознание и тень

Глубины нашего подсознания и бессознательного отличаются от обычного сознательного пространства восприятия. Пространство подсознания подобно океану, тогда как пространство бессознательного можно уподобить самому космосу. Восприятие содержания этих пространств окрашивается, фильтруется, искажается и трансформируется энергиями, в них содержащимися. Эти энергии невозможно контролировать, но в них можно научиться ориентироваться.

Когда человек открывает свое сознание просторам подсознания и бессознательного, ум все равно пытается интерпретировать увиденное в привычных или хотя бы узнаваемых образах. Подсознание содержит весь наш жизненный опыт текущего воплощения, который мы не смогли или не успели интегрировать в сознание. Это и подавленные эмоции, и недодуманные мысли, и нерешенные вопросы и проблемы. Порой это и боль или удовольствие, а также те ощущения, которые мы пытаемся забыть из-за их связи с негативными переживаниями. Но это не просто информационные следы – это еще и энергии, которые накапливаются в подсознании.

Когда эти энергии находят выход, они могут перехватывать у сознания контроль над нашими действиями, словами и мыслями, поскольку их сила способна перевесить силу нашего сознания. И тогда мы совершаем поступки, о которых потом сожалеем. Говорим что-то, что может нам навредить, или же жестоко кого-то обижаем. Или становимся одержимыми какими-то мыслями и идеями. Мы складываем в подсознание все, что нам не нравится в себе или в других, подавляя импульсы и отворачиваясь от всего, с чем не справляется сознание. Образуется теневая личность, тщательно скрываемая не только от других, но и от самого себя.

Рано или поздно человеку приходится столкнуться с собственной тенью, распознать и интегрировать ее в сознание. Процесс непростой и настолько болезненный, что большинство людей предпочитают не встречаться с ней, тем самым зачастую попадая под ее влияние, но не ведая об этом. Мои отношения со страхом – пример попытки встретиться лицом к лицу с частью тени и интегрировать ее.

Поначалу невольно содрогаешься от собственной мути и грязи, накопившейся в подсознании, испытываешь тяжелейший дискомфорт, пропуская эти энергии через себя. Сочетание сильнейшего протеста к принятию собственной тени с отчаянием от осознания масштабов бедствия и собственного бессилия заставляет сознание избегать встречи с тенью. Очищение и интеграция тени по трудности подобны подвигу Геракла, очистившего Авгиевы конюшни. Но интеграция тени является необходимым условием для встречи с куда более серьезным препятствием на пути к собственной душе – территорией бессознательного.

Когда тень перестает быть тайной и врагом, она наделяет нас колоссальной энергией. Но она лишает нас всех иллюзий о самих себе, всех преувеличений и приукрашиваний своих качеств, всех фантазий на тему превосходства и реализации. Все маски, ретушь, одежды и аксессуары персоны должны быть сняты. Только максимальная честность и искренность, абсолютная обнаженность того, что есть и как есть, являются исходным условием для интеграции тени. Зато становится гораздо проще видеть и чужую тень, без осуждений и содрогания. Чужие недостатки перестают раздражать, как и свои. Терпение и понимание становятся естественными, как и сочувствие. Тень из дикой необъезженной лошади, которая может сбросить и затоптать, становится верным спутником и помощником, источником энергии и вдохновения.

Чтобы продолжить следить за историей моего восстановления и отработки метода «8 Основ», можете перейти сюда.

Если вам интересно узнать, как для меня открывалось пространство бессознательного через первые мистические опыты, как я двигался по Пути Целителя, а не только Воина, просто переверните страницу.

Часть третья. Свет и звук

1. Границы реальности

Подобно тому, как мы видим физическое тело человека, но не видим его эмоционального состояния или содержания мыслей, мы не видим и пространства подсознания, а тем более пространства бессознательного. Но эти пространства незримо и неотъемлемо являются частями сознания и влияют на поведение и поступки. Когда человек начинает видеть и воспринимать эти пространства, ему надо научиться четко различать границы реальности. Когда границы реальности размываются и человек не различает эти пространства, его могут признать психически больным. Поэтому жизненно важно не терять связь прежде всего с физической реальностью.

Когда человек видит сны, он – за редким исключением – не осознаёт, что спит. Измерение сновидения кажется ему полностью реальным. Но точно так же человек принимает свое ментальное и эмоциональное восприятие как точное отражение происходящего, пока не получит объективных подтверждений его ошибочности. Мысли и эмоции человека подменяют реальную картину воображаемой и нередко диктуемой подсознанием. Человек как бы спит наяву, принимая свое восприятие за реальность. Поэтому во многих духовных учениях эту реальность уподобляют миражу, сну, иллюзорному видению. И наоборот, получая необычный медитативный опыт, можно принять видения за реальность.

Несомненно, науке еще предстоит открыть или объяснить огромное количество явлений реальности, на сегодня непонятных и поэтому кажущихся мистическими. Познания человека все еще остаются ограниченными. Тайны подсознания и бессознательного также в значительной степени находятся под покровом неизведанности. Вопросы же бессмертия, непрерывности жизни и непрерывности сознания остаются спорными в зависимости от воззрений человека и степени его духовной продвинутости и уровня знаний о реальности.

Я расскажу немного о событиях, связанных непосредственно с получением тех знаний, которые открывались мне не через обычные каналы обучения и передачи информации, а через тот внутренний опыт, который кто-то сочтет мистическим, а кто-то – плодом моего воображения. Мне было непросто принять или даже самому себе рационально объяснить пережитое и воспринятое мною в моих видениях и сновидениях. Я посвятил последующие 33 года проверке и исследованию достоверности и практической пользы полученных таким образом знаний и методов. Первый мистический опыт вызывал у меня больше всего сомнений и вопросов из-за полного отсутствия на тот момент адекватных знаний об устройстве реальности и месте человека в этой реальности, а также о свойствах и функциях сознания и методах его исследования и раскрытия.

2. Воин горы. 1988

Столкнувшись с проблемой непонимания новых для меня движений, я был глубоко потрясен собственной уязвимостью и тем фактом, что по-прежнему не могу быть уверенным в способности защитить себя. Пятнадцать лет я посвятил тому, чтобы обеспечить себе хоть какую-то безопасность на случай необходимости защищаться. Имея немалый опыт столкновений с агрессией и насилием независимо от моих благих намерений или моего доброго отношения к миру, я не чувствовал себя в безопасности и не доверял потоку жизни оберегать меня от напастей. Мне было жизненно необходимо быть уверенным в том, что я не стану случайной жертвой в жерновах жизни. Я насмотрелся на то, какому унижению подвергаются слабые и неспособные постоять за себя. Безопасность была необходимым фундаментом полноты жизни, и тогда я понимал ее именно как способность защитить себя. Это было частью моей свободы, без которой нормальная жизнь была немыслима.

Я чувствовал себя сброшенным с той опоры, которую так долго выстраивал, и мне надо было срочно найти возможность восстановить ее. Страх перед неизведанным оказался куда сильнее, чем страх перед силой и ненавистью. Я не мог ни о чем думать, кроме как искать выход из возникшей в моем сознании ситуации. Не то чтобы я впал в депрессию или стал странно вести себя, но мысль об этом постоянно занимала мое сознание.

Первым делом я попробовал изучить информацию, благо мои друзья имели выход на те источники, которые появлялись в стране вместе с интересом к боевым искусствам, возникшим с подачи кинематографа. Оказалось, что в Китае около 300 базовых стилей, каждый из которых человек с обычными способностями осваивает всю жизнь. Человек же с незаурядными способностями может освоить два стиля, с феноменальными – не больше трех. Учитывая, что мой уровень способностей был ниже среднего, это ставило крест на возможности изучить все стили – а значит, возможность чувствовать себя в безопасности исчезла навсегда. Я был так потрясен этим фактом, что уволился, не отработав положенные три года по распределению после института, и ушел в себя.

Я ходил в лес на горе перед многоквартирным девятиэтажным домом, где в то время жил, и тренировал удары и техники защиты, пытаясь избавиться от эмоционального напряжения путем физической разрядки. Усталость сглаживала эмоции страха и тревожности, заставляя забывать обо всем. Я оставил немало капель пота в том лесу, доводя себя до изнеможения попытками заглушить страх и обрести пошатнувшуюся уверенность, и постепенно вновь ощутил силу и скорость своих ударов, восстановил растяжку и прыгучесть. Я набивал кулаки, ладони, предплечья и голени о деревья. И еще я пытался воспроизвести движения, увиденные мною в китайских боевиках, чтобы хотя бы через тело ухватить то, что мой ум был не в состоянии понять.

Со временем какие-то движения стали мне понятны, а какие-то были отброшены как явно киношные. Это немного успокаивало, но все же я не мог быть абсолютно уверен, что этого достаточно. Я понимал, что в кино в массе своей актеры, а не мастера боевых искусств. Поэтому задача разгадать тайны китайских боевых искусств, основываясь на увиденных фильмах, была изначально неразрешимой.

Временами я просто сидел в лесу, ожидая какого-то озарения, как это происходило в историях о мастерах. Они уходили в лес или в горы и что-то там открывали для себя. Но со мной ничего такого не происходило…

3. Входит дракон

Однажды мне приснился сон, в котором я встретился лицом к лицу с настоящим драконом. Кстати, много лет спустя я узнал его образ в сериале «Игра престолов». Я видел не в точности такого, но очень похожего. Сон был настолько реалистичный и яркий, что даже сегодня я помню его, как и те переживания, которые происходили во мне во время этого сна.

Дракон был внушительных размеров и стоял почти спиной ко мне, немного боком. Его тело покрывала темная, почти черная чешуя. Уже не помню, были ли на голове рога, – тогда я просто не обратил на них внимания. Впечатляли четыре мощные лапы и довольно длинный хвост, который слегка извивался. Крылья были сложены и почти сливались с линией тела. В темноте я едва мог разглядеть все детали – да и не особо разглядывал, боясь, что дракон меня увидит.

Я потихоньку пятился назад, чтобы увеличить дистанцию между нами и исчезнуть в темноте или куда-нибудь спрятаться. Но дракон почувствовал мое присутствие и немедленно, не разворачиваясь целиком, повернул ко мне голову, слегка потянувшись ко мне шеей и вытягивая верхнюю часть туловища. Голова мне показалась размером с меня во весь рост, пасть была закрыта, а глаза – живые и осмысленные, не похожие по форме на человеческие – всматривались прямо в мои глаза.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Дракон не нападал, но и не отворачивался. Было похоже, что он хочет развернуться ко мне полностью, но медлит, как бы не желая испугать меня. Я никогда не видел драконов ни во сне, ни, разумеется, наяву, но в том сновидении он выглядел совершенно так же правдоподобно, как если бы это было в реальности. Поэтому у меня не было никакого желания выяснять, чего же он хочет от меня. Я запаниковал, развернулся и бросился бежать. Я не оглядывался, но слышал, что дракон последовал за мной. Сделав рывок, я забежал за угол высокого здания и увидел что-то похожее на въезд в подземный гараж.

Меня не покидало чувство, что все это происходит где-то рядом с моим реальным домом. Я забежал через широкий вход в гараж. Гараж был похож на бомбоубежище, которое располагалось рядом с домом, только намного больше. Так же, как в бомбоубежище, рядами стояли квадратные колонны. Я устремился насколько мог быстро на другой конец строения и оказался на площадке, в конце которой зияла глубокая пропасть. Я чуть не упал в нее по инерции. Отбежав от края площадки к стене, я затаился. Решил, что дракон, который, судя по звуку шагов, все быстрее бежал по гаражу, точно так же по инерции добежит до края площадки и свалится в пропасть. Я замер, затаив дыхание, надеясь на придуманный мной исход.

Я был прав: дракон на большой скорости выбежал из гаража и по инерции понесся к краю площадки. Но тут произошло непредвиденное: вместо того чтобы упасть, он резко, без торможения развернулся почти у края площадки, погасив скорость не лапами, а самим этим маневром. Повернув голову ко мне, он приблизился и вдруг сказал ясным человеческим голосом: «Кремнийорганические существа не подчиняются законам инерции». И снова пристально посмотрел на меня, как бы насквозь. На этом месте я проснулся со все еще колотящимся от страха вперемешку с удивлением сердцем.

В то время я зачитывался книгами Карлоса Кастанеды, и первой мыслью после пробуждения было: то ли кремнийорганические существа действительно существуют, то ли сон навеян впечатлениями от прочитанного у Кастанеды. Мое сознание пыталось до меня донести: есть другие реальности и другие формы жизни, о которых мы не знаем и потому не верим в их существование. Но главным последствием этого сна были не запомнившиеся слова дракона, а энергия его присутствия и его взгляд, которым он словно размыл для меня границы между обычной реальностью и чем-то запредельным. Или между моим сознанием и бессознательной областью моего сознания.

Вскоре после этого сна со мной начали происходить довольно странные вещи. Я мог средь бела дня просто сесть или лечь, закрыть глаза и переместиться в сновидение. При этом я осознавал, что это сон, так как не было потери сознания, как это происходит при засыпании. Я мог уйти в сон в любое время дня и ночи – и столь же быстро вернуться. Вскоре дни и ночи смешались, так же как сны и явь. Пожалуй, сны казались мне более реальными, чем явь, – она была заурядной и однообразной: я находился в своей квартире, которая ничем выдающимся не отличалась. А вот сны были куда интереснее. Поначалу я совершенно не управлял ими и попадал туда, куда меня заносило.

Я выпал из жизни и сидел в своей квартире посреди наступившего лета. Единственной связью с внешним миром оставалось окно, через которое была видна гора и деревья, росшие на ней. Я смутно помню, чем я тогда питался, так как вся память о том периоде заполнена видениями.

4. Битва с духом леса

Однажды днем я решил снова пойти в лес и потренироваться, так как совсем перестал заниматься своими практиками. Я вошел в лес на горе, и в голове вспыхнула странная мысль: вызвать духа леса и сразиться с ним. Середина дня, я чувствовал себя вполне нормально и обыденно. Я не был голоден или пьян, не находился под действием наркотиков, которых совершенно не признавал. Поэтому эта мысль мне самому показалась весьма странной. Ни в каких духов леса я не верил и, конечно, не сталкивался с ними. Возможно, я видел нечто подобное в каком-то фильме или прочел в легендах. Мне казалось – если я сражусь с духом леса, то получу ответы на так и не решенные вопросы, касающиеся практики боевых искусств.

Сам себе не веря, я громко вслух произнес: «Дух леса, если ты есть – приди и сразись со мной! Я вызываю тебя на поединок!» Эти слова вырвались сами собой – у меня не было никаких намерений их произносить. Ничего не произошло. Я огляделся, прислушался. Лес наполняли ароматы лета, шепот листьев, шелест трав. Был яркий солнечный день, и лучи солнца пробивались сквозь листву. Я был совершенно один.

Я почему-то не успокоился и дважды громко повторил: «Явись, дух леса, и сразись со мной!» И вдруг – то ли я перешел прямо в сон, то ли это стало происходить наяву – я увидел, как картина леса, которую я только что отчетливо видел, стала размываться, как если бы краски на картине растворялись. Лес надвигался на меня со всех сторон, теряя очертания и превращаясь в подобие жидкости, в которой бурлили зелено-желтые цвета. Мне показалось, что кто-то или что-то из этой стены, переливавшейся разными цветами, нападает на меня. Я инстинктивно стал уклоняться, перемещаться и наносить ответные удары руками и ногами. Нападения следовали со всех сторон, и мне приходилось то отпрыгивать, то кувыркаться, то отталкивать от себя какие-то движущиеся массы, которые я не мог различить визуально, но вполне ощущал тактильно. Я не успевал думать или оценивать реальность происходящего – просто реагировал и изо всех сил пытался отбиваться.

Я не знаю, сколько длился этот бой и происходил ли этот бой вообще. Я пришел в себя совершенно изможденный, глаза разъедал липкий пот – что говорило о том, что сражение – или видение – длилось достаточно долго. Поляна была изрыта, трава местами утоптана, местами вырвана. Сухие деревья поломаны, а давно упавшие на землю – сдвинуты, судя по следам. Но в памяти ничего не осталось, кроме непрерывного хаотичного движения, словно я оказался в толпе и изо всех сил бился со всеми сразу.

Я так и не знаю до сих пор, что это было. Но что-то произошло со мной тогда в лесу. Что-то фундаментально успокоилось. Я полностью выложился, сражаясь не просто с неизвестным, но еще и с невидимым противником. Я не отступил и не остановился, пока все само собой не закончилось. Я вынес два простых, но сущностных урока, как дар духа леса. Первый: «Сделай, что сможешь, и будь, что будет». Второй: «Доверься телу».