Текст книги "Чувство бездны"

– Имеете что-то против истины?

– Да кому она нужна, ваша истина?! Вы задайтесь для начала этим вопросом! Задайтесь-ка!

– Мне она нужна! – бросил Антон ему в лицо. – Мне нужна эта истина, и я ее добуду! И тот, кто тоже хочет найти ее, тот – мой союзник. А если вы считаете, что таких людей на Ае нет, вы заблуждаетесь. Может быть, вам этого не понять… Хотя это меня настораживает, признаюсь. Ученый, который утратил веру в истину и которому она не нужна, – это не ученый… У такого ученого нет будущего, господин Стоцкий. Вот, что я думаю.

– Только не надо здесь прикладной философии! – Стоцкий поморщился. Его лицо стало медленно разглаживаться. – Он, видите ли, местный борец за истину!.. Господин следователь, милый мой, а вы никогда не спрашивали себя: почему для расследования такого серьезного дела ваше Управление прислало на Аю одного-единственного человечка? Туда, куда обычно вылетает бригада в десяток специалистов! А тут нате вам: один-одинешенек! Полтора года геройски пытается разобраться с неразберихой, что-то усердно ищет… И ни прав у него нет, ни адекватной помощи с Земли. Ответьте-ка, милый мой, неужели вас это не настораживает?! Не поверю! Вы не можете не понимать, что ваша работа – это лишь жалкая имитация следствия! Муляж, кукла!.. Ведь так?

Стоцкий завершил тираду и умолк. Он смотрел на Антона уже не враждебно и нервно, а озадаченно и даже участливо. Пожар в груди Антона погас так же неожиданно, как и начался. Ему не хотелось больше ничего бросать в лицо Стоцкому, задавать провокационные вопросы, на которые все равно не будет ответов. Ему хотелось уйти и больше не видеть это круглое, еще недавно самонадеянное, а теперь озабоченное лицо.

Пауза длилась с минуту. Потом Антон набрал в грудь воздуху и заговорил:

– Видимо, это так. И даже в большей степени так, чем мне бы хотелось… Пусть мое следствие – муляж, придуманный УКБ совместно с ДКИ. Пусть результаты моего следствия не заботят никого, кроме меня. Пусть… Главное, что это волнует меня! Меня и, может быть, еще нескольких человек во Вселенной. Поэтому, господин Стоцкий, считайте, что кукла ожила и зашевелилась. Стала очеловечиваться. Независимо от того, нравится это кому-то на Земле или нет. Я свое следствие не останавливаю и имитацией не считаю. Вот такие вот дела. И если я отыщу истину, которая окажется истиной для меня одного, я все равно буду считать, что прожил этот отрезок жизни не напрасно. Попробуйте это понять, господин Стоцкий. Ведь что-то от ученого в вас наверняка осталось.

Стоцкий молчал, не шевелился и смотрел на Антона исподлобья. Наверное, обдумывал, чем ответить. Антон не стал этого дожидаться.

– Я считаю наш разговор неоконченным, – сказал он. – Надеюсь, что скоро мы увидимся и продолжим его.

Он обошел Стоцкого и быстрым шагом направился к выходу из ресторана. По пути он ни разу не обернулся, хотя затылком чувствовал на себе тяжелый изучающий взгляд.

Глава 18
Антон

Вернувшись в конференц-зал, Антон с ходу свалился в кресло. Что же это такое, черт возьми, думал он лихорадочно, растирая лицо ладонями. Уже второй день подряд! Почему я постоянно теряю контроль над собой, почему? Почему я начинаю делать то, что не собирался делать, и говорить то, чего говорить не должен был? Я даже думаю вовсе не о том, о чем я планировал думать, в конце концов?! Почему?! Что с тобой, старший следователь Сапнин?!

Он опять оказался на ногах и подбежал к окну. Небо знакомо наливалось красками будущего «шторма». Даже находясь за металлической толщей преграды, Антон ощущал нарождающуюся бурю, чувствовал, как электризуется воздух снаружи, слышал, как непоследователен ветер в своих порывах, и какие разные, непохожие друг на друга ароматы он приносит поочередно то с моря, то с гор… Уж не проверяешь ли ты меня, мысленно спросил он, глядя на рваный лесной контур на фоне лилового неба. Не испытываешь ли с какой-то неведомой мне целью? Пытаешься управлять мной или просто играешь? Для чего, скажи? Как понять твой тайный замысел, к чему готовиться?.. Ничего не отвечало окрашивающееся в густые краски небо, молчала высокая лесная чаща невдалеке, безмолвствовала земля внизу, обнимая травами опоры станции… Ая ничем не выказывала желание ответить Антону. Ладно, сказал он себе, прорвемся как-нибудь.

Он подмигнул небу и вернулся к терминалу. Новых сообщений от Ани не поступало. Карл тоже молчал. Арчер по-прежнему был таинственным образом недоступен. Никаких вводных в игру не поступало. Значит, можно было какое-то время поразмыслить спокойно.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза, пытаясь взять разум под контроль. Это получалось плохо, в голову все время лезли посторонние мысли. Видения катлейских пейзажей и сцены событий пятилетней давности перемешивались в сознании со сполохами пожаров из вчерашнего «ролика», фигура Ани возникала перед его взором в одеяниях различных эпох и миров… Ему, наконец, с огромными усилиями удалось подавить мыслительный «шум» и сосредоточиться на главном. Он попробовал еще раз подвести итоги.

Раздел первый. Проект «Сапфир-Х». Авторы и исполнители: Стоцкий и Зордан. По всей видимости, в провале проекта, или же в том, что он потек не в том русле, на которое все рассчитывали, они виноваты персонально. Скорее всего, было какое-то крупномасштабное воздействие на Аю в различных зонах. С высокой долей достоверности можно утверждать, что в эксперименте были задействованы «Слезы Этты», «Пупочная Скважина» и «Цветочный Сад». Очень может быть, что эксперимент той ночи стал причиной общепланетной катастрофы. Также возможно, что продолжение работ на «Саде» после «черного марта» прямо или косвенно явилось причиной третьей айской трагедии и гибели людей в заваленном землей лабораторном модуле. Каким образом к этому причастен Саймон?

Далее по списку загадок: Франко Делла. Каким-то чудом знал о гибели Эммы Зигель и Александра Капаряна на «Пупке» еще до момента, когда это стало известно официально. Кроме того, Делла во время эксперимента на «Слезах» понял нечто такое, что подтолкнуло его к самоубийству. И вообще, как постепенно выясняется, члены проекта «Сапфир-Х» долго не живут, во всяком случае – на Земле. Их судьбы, как правило, засекречены, а причины гибели – в чем-то сходны. Ну или так кажется на первый взгляд. Полный анализ «улетевших с Аи» оказался невозможен по причине полной блокировки доступа Антона к этим данным.

Раздел второй. Онны. Что они делали на Ае все пятнадцать с лишним лет, мало кто знает. А тот, кто знает, не спешит делиться этой инфой. Данными по своим проектам онны не разбрасывались, или же эта информация имела статус секретности по самое-самое… Что заставило оннов уйти после второй айской? Виновны ли онны в том, что случилось в марте 14-го? Предвидели ли они такой исход? Что мешало им предупредить об этом людей? Вернутся ли они сюда повторно и с какой целью? Кроме того, всплывают какие-то секреты с биоблокаторами. Нужны ли они оннам, или биоблокаторы были придуманы исключительно для людей? Чем в данном аспекте люди отличаются от оннов? Ответов практически ноль целых, ноль десятых. М-да.

Раздел третий. Комиссия УКБ во главе с ласковым господином Уэйном. Цели приезда комиссии неизвестны никому. Предполагаемая инспекция деятельности «Сада» ими не производится. Стоцкий нервничает. Габен недоумевает. Следователю Сапнину намекают на отдых и вставляют палки в колеса. Значит ли это, что сферы интересов следователя Сапнина и комиссии совпадают? Или хотя бы пересекаются? Почему комиссия интересуется в первую очередь заброшенными зонами и не торопится лететь в хозяйство Стоцкого? Почему ее волнуют онны и их поведение во время второй трагедии больше, чем люди? Почему, черт подери, комиссия прилетела на Аю только сейчас, по прошествии полутора лет, и что они делали все это время на Земле? Почему, почему, почему… Одни «почему» и ни одного «потому».

А ведь он даже не знает, чем у них занимается Аня, вдруг мелькнула у него мысль. Факт для следователя просто немыслимый! Вопиющий, так сказать, факт! Аня как источник информации им до сих пор не использовалась! Вы только себе вообразите, господа хорошие! Ведь ему даже не пришло в голову поинтересоваться ее работой! Почему-то, когда он видит Аню, то у него напрочь испаряются мысли об айских проблемах и задачах следствия. Когда он видит или слышит ее, то мгновенно переносится туда, туда… господи… за тридевять земель, где дикий ветер неистово поет в тугих кронах и путает волосы… где соленые брызги орошают лица, а мокрый песчаный берег тянется и тянется… И вечернее солнце игриво отражается в Аниных глазах, а сами глаза, сами глаза…

Аня! Что-то толкнуло его в грудь изнутри. Словно сердце проснулось и напомнило о главном. Почему она молчит так долго? Сколько можно торчать там, на этих мертвых «Слезах»? Что там у них, черт побери, случилось?! Словно учуяв тревогу Антона, пропищала служба сообщений, выкидывая на экран уведомление. И одновременно, как и полагалось, бесстрастный женский голос информатора в динамиках коридора и конференц-зала объявил «штормовое». Десять баллов. По всему материку. Десять баллов второй день подряд! Нонсенс!

Его тут же бросило в пот, потом сердце сжалось, и он похолодел от страха. Господи… Да что же это они там?.. Ведь нельзя же так!..

Он прильнул к монитору и забарабанил по клавиатуре. Он иногда промахивался, и это бесило его, ему казалось, что весь мир чинит препятствия, а время предательски замедляет ход до неприличных, безобразно малых величин…

Лицо Ани возникло на экране неожиданно, и он увидел ее круглые испуганные глаза. Она, словно что-то чувствуя, тоже вызывала его, поэтому оказалась за терминалом.

Они выдохнули имена друг друга одновременно. В груди Антона тут же потеплело, и ледяные тиски страха ослабли.

– Аня… – произнес он одними губами. – Я так испугался за тебя!..

– Я тоже! – беззвучно отозвалась она.

Потом она улыбнулась. И он понял, что ничего в мире нет для него важнее ее улыбки. Ровным счетом ничего. Весь мир, вся чертова Вселенная не стоит ее улыбки…

Тревога ушла, просочилась как песок сквозь пальцы. Аня смотрела на него огромными глазами, и все читалось в ее взгляде. Вся правда жизни на веки веков, единая и всеобъемлющая… Правда, которой не нужны были слова. Только она, эта правда, составляла суть всех вещей. Смысл жизни и смерти. Все прочее в мироздании было ничем… Все иное было тленом и ложью.

– Я люблю тебя, Аня, – прошептал он, растворяясь в бездне ее глаз. – Анечка… Люблю…

Она ничего не сказала, только, не мигая, смотрела на него. Потом моргнула несколько раз, и из ее глаз потекли слезы. Она плакала, закусив верхнюю губу и не сводя с него счастливых глаз. С лихорадочной нежностью она осматривала каждую частичку его лица, а слезы все струились по ее щекам… В одно мгновение он возненавидел этот безучастный монитор, равнодушный кабинет и проклятое пространство, разделявшее их.

– Люблю тебя… – проговорил он, глотая комок в горле. – Теперь я это знаю. Господи, Аня… я же люблю тебя! Слышишь?..

Она тонко всхлипывала, улыбалась во весь экран, и беззвучно твердила:– «Да, да, да…» Он вдруг обнаружил, что стоит перед монитором и держит его за края, словно пытаясь приблизить к себе ее лицо. Несколько слез капнуло на клавиатуру.

– Милый… – дрожащими губами сказала она на том конце Вселенной. – Любимый мой…

Он все-таки пришел в себя, расцепил онемевшие пальцы и отпустил монитор. Сел, тяжело дыша, достал носовой платок и промокнул глаза.

– Не могу без тебя… – сказала Аня. – Ни минуты!

– Я знаю… – проговорил он. – Я тоже не могу… Но это… в последний раз! Мы теперь всегда будем вместе! Аня!.. Вместе! Всегда!

– Да-да… – шептала она и улыбалась. – Всегда вместе…

– Я волнуюсь из-за «шторма»! – воскликнул Антон. – Вы же получали предупреждение? Десять баллов – это не шутка!

– Уэйн спокоен, – сказала Аня и отбросила прядь со лба. – Скоро возвращаемся на Базу. Ужас! Не могу столько времени тебя не видеть. Ты прилетай скорей обратно!..

– Аня… Я хочу, но во время «шторма»…

– Прости, Антон! – Она перебила его. – Уэйн требует срочно. Я сейчас… Ты не отключайся, пожалуйста…

Аня исчезла с экрана, оставив после себя бледно-серый, безжизненный интерьер просторной комнаты, которая походила на одну из многочисленных операторских «Слез Этты». Мертвые экраны, не включавшиеся больше года, кресла, позабывшие тепло тел, элементы управления на пультовых панелях, утратившие прикосновение пальцев…

Операторская дрогнула и стала расплываться у Антона перед глазами. Скучный интерьер вдруг раздался и потемнел, стены стали прорастать длинными, вьющимися лианами, пол на глазах покрывался травой. В нос шибанул сладковатый, терпкий запах катлейского леса. Ветер донес издалека протяжный крик. Крик, не предвещавший ничего хорошего.

Он замер и прислушался. Вскинул руку – подопечные послушно застыли и завертели головами по сторонам. Подспудно он ждал повторения, он уже знал по опыту, что могут означать подобные крики на здешних островах. Но крик не повторился, и он дал команду продолжать движение.

Почти все время, пока они продирались сквозь заросли к месту поселения, никто не разговаривал. По пути им попалось еще два блуждающих майгола.

Один сидел под деревом и даже не пытался бежать. Антон подал Кроу знак, и тот, пыхтя и сопя, подскочил к аборигену и стал с ним возиться. Ему помогла Аня, потому что Кроу здорово нервничал и потел, парализатор так и ходил ходуном в его пухлых руках.

Второй майгол сам выскочил из чащи прямо на них, дико взвыл и тут же дал деру. Этого клиента Антон по справедливости поручил Товичу. Стажер ринулся за беглецом и догнал его глубоко в зарослях красных папоротников. Помогать Товичу они не стали, он управился быстро и даже воссиял лицом, когда Антон его похвалил. На парня операция подействовала возбуждающе. Он до самого конца броска не мог успокоиться и во время передышки спросил Антона: «Интересно, господин лейтенант, майголы во время психоза могут напасть на человека?» Антон ответил ему сухо: «Согласно официальным данным представительства Кафса случаев нападения не зафиксировано». Тович хмыкнул и уточнил: «Нападения на кафсиан?» – «Очевидно, да». – «Не очень обнадеживающе звучит… – подключился Кроу. – Кто может знать, чем человек отличается от кафсианина с точки зрения майгола?» «Стажер Кроу, – сказал Антон. – Не захламляйте мозг предположениями! Безопасник всегда и везде должен быть готов к чему угодно. Но только реагировать ему подобает адекватно обстановке. Согласны со мной?» – «А что я… – замялся Кроу. – Я просто спросил…» – «Ты лучше по сторонам смотри!» – посоветовала Аня. Тович хихикнул. Кроу что-то буркнул и стих.

Антон бросил быстрый взгляд на Аню. Она шла слева от него, и автомат у нее съехал стволом вниз. Все-таки не женский это приборчик, что и говорить. Будто почувствовала она тогда его мысль, поправила оружие и бодро улыбнулась. Ей было нелегко, но она старалась этого не показывать. Молодец девчонка, подумал он.

Крик повторился, когда они были всего в нескольких сотнях метров от цели.

Антон сразу понял две вещи: что они, наконец, нашли поселение и что они все-таки не успели.

Крик был явно предсмертным. Антону уже доводилось его однажды слышать в прежнюю свою бытность на Катлее. И он не спутал бы его ни с чем. Слишком хорошо он знал, что последует за этим криком дальше. И дорого бы дал, чтобы стажеры не увидели того, что они могут увидеть. Особенно Аня.

Антон приказал продолжать движение с чуть меньшей скоростью. Они напряженно молчали, не спрашивали его ни о чем. Никто больше не выскочил им навстречу, хотя по расчетам Антона «обезглавленные» аборигены должны были двигаться врассыпную по всем направлениям. Очевидно, чего-то он все-таки про них не знал.

Деревня предстала их взорам почти в том виде, в каком он и предполагал ее застать.

Опустевшая стоянка с десятком откинутых в земле плетеных крышек – в таких «погребах» жили май-голы. Скопление шишкастых, очищенных от коры бревен по периметру стоянки было уложено определенным образом и служило майголам сиденьями. Повсюду с деревьев свисали веревочные лестницы. Хижина «узла» – покатое сооружение высотой в два метра из ветвей, облепленных глиной и травой… Но привлекло их внимание в первую очередь, конечно же, не это.

С десяток тел, неподвижных и голых, в разных позах было разбросано по стоянке. Кто-то распластался на бревнах, кто-то – неподалеку от земляных ям, некоторые лежали в самом центре стоянки среди остатков пищи, веревочных мотков, связок с кольями и рогатинами, битых глиняных горшков. То, что майголы мертвы, было ясно сразу – по открытым глазам на застывших лицах.

Аня не выдержала и закрыла лицо ладонями. Она плакала, хотя и пыталась сдерживаться. Антон подошел к ней и положил руку ей на плечо. «Они не все умерли, – сказал он. – Только те, кто был рядом с ним… В непосредственной близости». «А остальные?..» – выдавил бледный Тович. «Остальные скорее всего сейчас бегут из леса к океану, – ответил Антон. – Они ничего не понимают и не чувствуют опасности…»

Аня вытерла слезы и посмотрела на Антона с болью. Промолчала, но взгляд ее был выразительнее слов.

Нужно было убедиться в гибели «узла». «Я в хижину, – сказал Антон. – Кроу и Тович, осмотреть деревья, где висят лестницы и веревки! Может, кто-то еще остался наверху!» Он прекрасно знал, что никого там на деревьях не было. Просто не хотел, чтобы стажеры смотрели на то, что он ожидал увидеть в хижине.

Антон шагнул к темному круглому проему в полуметре над вытоптанной землей. «Господин лейтенант!..» – крикнула Аня и пошла было за ним. Но он замахал рукой: оставайся на месте. Она в нерешительности остановилась, взглянула на него испуганно. Он сделал ей успокаивающий знак, перехватил автомат и, нагнувшись, нырнул в проем.

В нос ударило затхлостью и горечью. И еще запахом сырого мяса. Он включил фонарь, и луч тут же выхватил из тьмы огромную тушу «узла» в центре хижины. Труп лежал на промасленном полу, живот его был вспорот, рядом повсюду валялись внутренности, виднелись кровавые ошметки и лужи крови, еще не успевшей полностью впитаться в утрамбованную землю. Все было кончено. Вокруг «узла» нашли свою смерть шесть майголов, обильно измазанных кровью и грязью, с остекленевшими взорами и руками, в последнем поползновении протянутыми к телу главаря. В момент смерти «узла» они находились к нему ближе всех, и им досталось на полную катушку. В слепом и яростном безумии они хватали его за конечности, тыкали кольями мертвое тело, выли и резали его костяными ножами и в таком иступленном состоянии умерли в течение нескольких минут.

Антон выключил фонарь и, ступая по липкому, выбрался из хижины.

На стоянке царила тишина, нарушаемая лишь шумом крон да звуками океана, едва доносившимися сюда с невидимого берега.

Аня ждала его у самого входа. Он подмигнул ей, и она кисло улыбнулась. Тович и Кроу бродили где-то среди деревьев, покрикивали друг на друга, трещали сучьями. Он связался с центром спасения и вкратце доложил обстановку. Потом позвал парней. Они подошли, чуть запыхавшись, но уже без первоначальной бледности на лицах.

Когда все сели отдохнуть на бревна, стараясь не смотреть на трупы, он объявил: «Господа стажеры! «Узел» острова мертв. Мы не успели самую малость. План операции корректируется. Радиометки отменяются! Все выжившие майголы сейчас будут выходить из леса и скапливаться на береговых линиях. Они легко могут разбиться на скалах или утонуть… По причинам, которые я вам уже называл. Наша задача: собирать их по периметру острова. Сгонять в кучи на берегу, оказывать первую помощь и присматривать до прихода транспорта центра спасения. Нам придется разбиться на две группы. Кроу и Тович контролируют юго-восточное побережье, я и Венская – северо-западное…»

Потом он несколько раз повторил схему действий и нюансы обращения с «обезглавленными» майголами, предупредил о возможных трупах в прибрежных обрывах, чтобы были готовыми к этому зрелищу… Парни стали совсем серьезными и собранными, поминутно кивали и задавали правильные вопросы. И только Аня все время молчала, еле заметно поджимала губы, и Антон постоянно ловил не себе ее взгляд. Словно она хотела спросить или сказать что-то важное, но никак не решалась.

Когда Кроу и Тович скрылись в зарослях, Антон заглянул в ее опущенное лицо. «С тобой все в порядке?» – спросил он. Она торопливо закивала. «Ты что-то хотела спросить? – поинтересовался он. – Аня…» «Нет…» – обронила она. «Значит, показалось». Он в нарушение инструкций снял с нее автомат и повесил себе на плечо. «Не надо, господин лейтенант… – тихо запротестовала она. – Пожалуйста… Отдайте!» «Надо, – сказал он твердо. – И вообще у меня к тебе просьба. Называй меня Антоном. Пока никто не видит. Я не люблю, когда хорошие девушки называют меня «господин лейтенант». Хоть это не по уставу, но… зачем же нужны уставы, если их изредка не нарушать, а? Ну что, договорились, Аня?» «Спасибо», – произнесла она, улыбнулась и подняла голову.

И он вновь увидел эти глаза, большие, блестящие пронзительно красивые… Они были так близко, что в них отражались темная зелень деревьев и кусочки неба. Он залюбовался ее глазами, словно растворился в них, и время куда-то пропало… Остался только ее взгляд: задумчивый и веселый одновременно, открытый и теплый…

А потом он неожиданно стал тревожным. Глаза Ани глядели на него уже с растерянностью… Краски более не отражались в них, уступив место холодным бликам потолочных светильников. Аня смотрела на него с экрана монитора с отчаянием.

– Боже мой, Антон!.. – беспомощно сказала она. – Они отложили «Сад» на завтра! Представляешь? Они хотят что-то изучать на Базе.

– Аня, ты не волнуйся! – сказал он, встряхнув головой и приходя в себя. – Погоди… Мы что-нибудь придумаем…

– Я не смогу без тебя так долго! – воскликнула она. – Боже… А вы?.. Вы когда обратно?!

– Да мы собирались закончить дела и вернуться сегодня… правда… из-за «шторма» могут не выпустить…

Глаза ее увеличились, и сейчас в них стоял неподдельный ужас.

– Нет!!! – закричала она. – Только не это! Я прилечу сама! Мне наплевать… и на «шторм», и на все эти запреты!..

– Послушай, Аня!.. – лихорадочно заговорил он, чувствуя нарастающее волнение. – Послушай меня. Все будет хорошо, я придумаю что-нибудь!.. Анечка моя. Аня…

– Я прилечу к тебе! У меня такое чувство, что если я не увижу тебя сегодня, то умру!

– Пойми, «шторм» это опасно!.. Это… – Слова давались ему с трудом. Чувства боролись с разумом, мешали друг другу. – Я люблю тебя!.. Почему тебя нет рядом, господи!.. Но… черт побери, нельзя же лететь в «шторм»!..

– «Шторм» еще не начался… – торопливо заговорила Аня. – Я успею, любимый!.. Я ничего не боюсь… Мне плевать на работу, на Уэйна – на все!..

– Да как же ты полетишь?! – выпалил он недоуменно. – Постой!.. На чем… Аня!

– Не волнуйся, Антоша! Я уже знаю, что делать, я придумала… Я же безопасник все-таки!.. Все получится! Правда-правда…

– Аня! Не надо!.. Я запрещаю! Слышишь!..

Она поцеловала монитор на том конце канала, улыбнулась и ободряюще подмигнула ему. Потом шепнула одними губами: «Люблю» и отключилась. Антон ошарашенно замер за столом.

– Ч-черт знает что такое!.. – крикнул он в серый экран.

Он вызвал Аню повторно – она не ответила. Специально, мелькнула у него мысль, специально не отвечает. Чтобы я не мог ее остановить!.. Аня, Аня, ну зачем так, зачем… Господи…

Он поймал себя на мысли, что хочет ее увидеть, отчаянно хочет увидеть… и столь же отчаянно боится подвергнуть ее хоть малейшей опасности. Он обязан что-то предпринять, чтобы обеспечить ее безопасность, не допустить!.. Но как сделать так, чтобы увидеть ее как можно быстрее, обнять, зарыться в волосы?.. Эти желания, столь сильные и противоречивые, обуяли его одновременно. И он застонал, заскрипел зубами от бессилия, от неспособности выбрать решение… Как никогда ранее Антон ощутил себя парализованным, и разум напрочь отказывался помогать ему. Он стоял, тупо склонившись над столом, упершись в него расставленными руками, и не знал, что делать. Не знал! И неизвестно, сколько бы времени продолжался этот ступор, если бы Карл, влетевший в конференц-зал, не привел его в чувство.

– Шеф! – гаркнул он и тут же запнулся. – Что с тобой, Антон?

– А? – слабо отозвался Антон, мотая головой.

– С тобой все в порядке? – спросил озадаченно Карл. – Странно выглядишь… Что такое?

– Ничего… – пробормотал Антон. – Душно как-то здесь…

Он еще раз попытался вызвать Аню, но безрезультатно. Она не отвечала. Вот что тут поделаешь, черт подери, что?!

– Антон… – сказал Карл.

– Ну почему?! – выпалил Антон, хлопая по столу ладонью.

Он медленно выпрямился и поднял глаза на Карла.

– Душно? – удивился Карл, вскидывая брови и окидывая взглядом помещение конференц-зала. Потом втянул носом воздух. – Неубедительно. По-моему, ты просто перетрудился.

– Ладно тебе, – буркнул Антон, Кажется, он пришел в норму. – Давай ближе к делу. Чего принес? Да ты сядь, что ли…

– Некогда рассиживаться! В общем, Антон, круг вокруг Саймона сжался так, что скоро он задохнется. И правосудие вот-вот схватит его за глотку стальной рукой.

Карл сделал театральную паузу, на лице его играла злорадная улыбка.

– Клешней, а не рукой… чего уж там, – пробормотал Антон. – Ну говори, говори!

– София Мирелли, сотрудник лаборатории номер 9/4, – заговорил Карл. – Девушка оказалась весьма приличная. И с формами у нее все в порядке… Нашел я ее в апартаментах. Выходной у нее сегодня. Ну вошел, то да се. Она немного испугалась. Глазами зыркает по сторонам… А глаза, я тебе доложу, очень-таки неплохи. И вообще, обстановка в номере такая располагающая… Полумрак…

– По существу, Карл.

– Сначала вела себя скованно. Так что пришлось применить личное обаяние.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Антон. – Что по сути? Нет у меня сейчас настроения трепаться.

– Короче, по существу дела, – кашлянул Карл. – Эта Мирелли зналась с Саймоном на личном фронте, когда он еще «опылял» цветочки.

– Так.

– В день трагедии Мирелли работала на территории автономного лагеря, вернулась к себе поздно. Говорит, что работы было много, каких-то там образцов была целая телега и надо было успеть их обработать до утра… А вернули их всех на станцию из-за «штормового». Стала она по возвращении на станцию, значится, вызывать Саймона. А он не отзывается! Молчит, вражина! Ну, Мирелли перепугалась. Потопала к нему в номер. А дверь-то не заперта. И в номере никого, представляешь? «Ком» на кровати валяется!

Карл стал взмахивать руками и покрываться розовыми пятнами.

– Мирелли подождала-подождала, да и вернулась к себе. Несколько раз потом она вызывала Саймона и ходила в его номер – никакого эффекта. Пошла искать его по всем ярусам.

– И, конечно же, не нашла? – предположил Антон.

– Именно так! – выпалил Карл и чуть не ткнул Антону в нос указательным пальцем. – Не было его, супчика, на станции во время «шторма»! Не было, ты понял?!

– То, что она его не нашла, вовсе не доказывает…

– Да ты дослушай! Мирелли с полчаса носилась по станции в поисках Саймона. Готова была уже поисковую тревогу объявить… Но напоследок решила заглянуть еще раз в его номер. И вот тут-то он и предстал пред ее очами не в лучшем виде.

Карл снова сделал паузу и хищно потер ладони.

– Продолжайте, фельдфебель. И попрошу без сценических эффектов.

– Руки, лицо и одежда подсудимого были перепачканы землей. На обуви – следы травы, на волосах – какая-то слизь. Сидит, значится, на кровати, скорчившись, и трясется всем телом. Глаза безумные-безумные и весь как полотно белый. Подсудимый ее сначала не узнал, даже закричал, когда она вошла. Ну Мирелли смекнула, что Саймон был снаружи. Ясное дело, что человек попавший в «шторм» отходит не сразу, что ему нужно много спать, потому и выпытывать из него ничего не стала. Увидела, что подсудимый жив, в очевидной медицинской помощи не нуждается, вроде бы засыпает, да и ушла к себе. Но самое интересное, что ни на следующий день, ни на какой другой Саймон ей так ничего и не рассказал. Он просто отказался обсуждать эту тему. Ты понял?

– Интересно.

– И еще попросил Мирелли держать рот на замке.

– Угрожал?

– Нет. Очень попросил, мотивируя тем, что если она не хочет ему зла, то должна молчать и все забыть! Вот ведь как вытанцовывается! Ты понимаешь…

– Погоди-ка! И что же Мирелли? Молчала?

– Молчала, конечно. Ведь она не желала ему зла. – Карл ухмыльнулся. – Только недели через две после катастрофы они с ним расстались.

– По чьей инициативе?

– По ее. Она объяснила это тем, что Саймон очень сильно изменился после той ночи, стал мрачным и замкнутым. Целыми вечерами, мол, сидит один в номере. Про Мирелли забыл напрочь, словно бы ее и не существовало. Короче говоря, тема мутная, и без психолога тут не обойтись. Ну перестала она с ним встречаться, а он и не против был. На том и расстались. Конечно, его просьба хранить молчание осталась в силе. Вот она и молчала целых полгода.

– Пока не появился господин Райнер весь в белом, – усмехнулся Антон.

– Разумеется, босс! – осклабился Карл. – В моем арсенале было два инструмента. Первый, как я уже отметил, это непревзойденное личное обаяние. А второй – это тонкий, но уверенный намек на то, что если госпожа Мирелли что-то знает и утаивает, то это может для нее выйти боком.

– У-у, да вы шантажист, фельдфебель.

– Но-но! – Указательный палец Карла взметнулся вверх. – Я же вам поясняю, сэр: все дело в тонком искусстве сочетания обаяния и суровой буквы закона. Уверяю вас, девушка осталась довольна моим визитом. Да и потом… ты не забывай, что женщина не может в себе полгода носить тайну и ни с кем не поделиться. Рано или поздно ее прорвет, как плотину на речке. И ведь…

– Одну минуту, Карл…

Антон снова вызвал Аню. Она по-прежнему не отвечала. Сообщений о блокировке связи не поступало, значит, «ком» работал, да и как его выключишь? Просто так, не имея спецоснастки, это невозможно. Значит, она сняла «ком» и где-то оставила. Чтобы он не смог ее отговорить, не смог остановить, не смог помешать ее решению лететь сюда! Бросить всех своих коллег и лететь на «Сад», когда объявлено «пред-штормовое» в десять баллов! Проклятье, это же такой риск!..

– Да что же это такое, а?! – в отчаянии воскликнул Антон.

Он ничего не мог поделать. Ничего. Только надеяться и ждать.

– Я тебя первый раз таким вижу, – пробормотал Карл.

Антон сделал несколько глубоких вздохов, беря себя в руки.

– Извини, дорогой, – сказал он Карлу. – Все в ажуре… Ну так что? На сей раз час господина Саймона пробил, я полагаю. Не так ли, коллега?