Текст книги "Милые развлечения"

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Ах, – Перис повернулась достаточно быстро, чтобы остановить Тобиаса, который уже тянулся через нее снять трубку звонящего телефона.

Тобиас сонно моргал.

– Звонят.

– Не твой телефон. Ты еще спишь. Вот и наслаждайся. – По его виду нельзя было сказать, что он с ней согласен, но все же он откинулся на подушку и закрыл глаза. Перис сняла трубку, повозилась и улеглась поудобнее.

– Алло? – сказала она, до подбородка натягивая простыню.

– Я поговорила с Вивиан.

Синтия? Перис бросила взгляд на Тобиаса и наклонила голову, чтобы посмотреть на часы.

– Ты еще не встала…

– Я еще не ложилась. Слишком много дел. Нам, писателям, лучше всего работается по ночам.

Перис посмотрела на спокойное лицо Тобиаса.

– А я еще сплю, – странно было лежать в постели рядом с Тобиасом и разговаривать с Синтией по телефону.

– Вчера вечером Билл меня хотел.

Ресницы Тобиаса были гуще, чем вообще бывают у мужчин, рот имел почти обаятельный обвод. Его волосы, мокрые к тому времени, когда они добрались до постели, высохли волнистыми локонами.

– Ты же видела, как он на меня смотрел, – сказала Синтия.

– Хм… Что?

– Билл Бауи. Он тебе разве не понравился? Подтянутый и сильный. Спорим, он может заниматься этим часами?

– Син… Ты иногда говоришь препротивные вещи.

Синтия хихикнула:

– Мне бы хотелось все выяснить, и я непременно этим займусь. Если бы Вивиан вчера не появилась, я думаю, он бы попросил меня переспать с ним.

Перис испугалась.

– Но ты же не станешь… Они с Вивиан…

– Не женаты. Да и какое это имеет значение?

– Ради… – Перис не стала ничего говорить.

– Ну не будь такой ханжой. Все, что тебе нужно, – это мужчина, и я не имею в виду Тобиаса Квинна. Расскажи мне, что было после того, как ты с ним рассталась вчера вечером, а потом я расскажу тебе, что сказала Вивиан.

– Ничего не произошло, – выразительно сказала Перис и скрестила пальцы; она ненавидела ложь. – Зачем ты звонила Вивиан?

– Не так быстро, – сказала Синтия. – Я не могу поверить, что ты позволила ему увести тебя из гостей.

– Ты, надеюсь, не забыла, что я не люблю, когда меня ставят в затруднительное положение, особенно на публике.

Синтия громко вздохнула.

– Ты слишком беспокоишься о том, что о тебе подумают. Я полагаю, до дому он тебя довез?

– Да.

Синтия немного помолчала и спросила:

– А потом?

– Тобиас озабочен… Ты знаешь, чем он озабочен.

– С трудом верится. В конце концов, дорогая, он никогда не был особенно внимателен к тебе, пока ему не потребовалась твоя помощь в проблеме с Попсом, не так ли? Как помнится, он вообще не обращал на тебя внимания.

Это правда. Перис не могла отогнать появившиеся сомнения.

– Давай вернемся к Вивиан, – Перис надо бы забыть старое. Тобиас не мог подделать свои чувства вчера вечером или ночью. Он просто не мог…

– Он говорил что-нибудь про Попса?

– Нет. Когда я вернулась домой, у меня был еще один посетитель, – она не могла объяснить все сейчас, но обещала, что расскажет Синтии все, что той следовало знать. – Позже поговорим. С чего ты решила позвонить Вивиан?

– Дорогая, я не такая уж рассеянная, – ответила Синтия. – Я сообразила, что эта штука на шею была как раз та, которую ты меняла, да?

– Да.

– А теперь она у Вивиан.

– У нее копия.

Синтия замолчала.

– Оригинал по-прежнему у меня. Кому-то пришлось, наверное, изрядно поработать, чтобы по наброску сделать то, что мы видели вчера. Я сама хочу поговорить об этом с Вивиан.

– Мне кажется, будет интереснее, если ты не станешь этого делать.

Тобиас повернулся к Перис и положил на нее свою тяжелую руку. Перис подождала, пока его дыхание успокоится, и произнесла:

– Почему бы тебе не сказать мне, что ты об этом думаешь? А я послушаю.

– Вивиан не знает, что у нее копия, – сказала Синтия. – Честно говоря, я думала, что ожерелье украли. Хорошо, правда?

– Очень.

– Все, что я сделала, так это дружески поговорила с ней. Как замечательно снова встретиться, ну и так далее.

Перис вспомнила, что мелькнуло в ярко-зеленых глазах Вивиан, когда она увидела Синтию с Биллом.

– Должно быть, приятный был разговорчик.

– А ты не знаешь, как вести себя со взрослыми? Вивиан и в голову не может прийти, что мы с Биллом в дружеских отношениях.

– Ну, если ты так говоришь…

– Ты будешь гордиться, когда узнаешь, как я подала твою работу. Я сказала, что не знала, что у нее есть твои украшения, а она сказала, что раньше у нее не было. Весьма сухо. Но когда я спросила, откуда оно у нее, она замолчала. Что ты на это скажешь?

– А что я должна сказать?

– Она не покупала его. Кто-то купил ей, только она не говорит, кто, но я-то знаю. И им так и скажу. Они все четко рассчитали, правда?

– Ты меня запутала.

– Терпение. Ты иногда такая глупенькая, Перис. Ты хоть знаешь, что у Тобиаса и Вивиан кое-что было?

Перис еще раз внимательно посмотрела на лицо спящего мужчины. Она многого не знала о нем, но поспешным суждениям она больше не будет доверять. Последняя ночь изменила ее навсегда.

– Да-да, – продолжала Синтия. – Ты можешь пообещать мне, что сама не пойдешь к Вивиан? Мне кажется, что я смогу добиться от нее большего, если ты разрешишь мне помочь.

– Не знаю, что и сказать.

– Ну не будь… Разве я не могу быть старшей сестричкой хоть раз и позаботиться о тебе? Мне очень хочется тебе помочь. Понимаешь?

– Ты никогда… – Ведущую роль всегда играла Перис, как более уравновешенная. – Кажется, понимаю, – может быть, забота о ком-то другом впервые в жизни будет для Синтии полезна.

– Вот что я думаю, – оживленно продолжала Синтия. – Тобиас поставил новые замки, так? Хорошо, он же заказал ключи. Как всегда, чтобы за всем проследить. Он знал о нападении, и знал также, что вы собирались обезопасить здание, и ему легко было всех убедить, что именно ему и надо поручить эту работу.

– Я не…

– Зато я все поняла. Кто-то для него забрался и перерисовал твое ожерелье уже после того, как ты изменила его. Затем он заказал копию, и когда узнал, что ты идешь в гости, велел Вивиан надеть ожерелье, чтобы испугать тебя еще раз.

– Почему бы тебе не писать фантастику?

– Жизнь более удивительна, чем любая фантастика, – совершенно серьезно ответила Синтия. – Поверь мне. Если ты опишешь некоторые события, которые действительно произошли, все скажут, что ты их придумала.

– У тебя не все гладко, – Перис старалась говорить потише.

– Я так и думала, что ты это скажешь. Кажется, Вивиан не ожидала встретить Билла. Мне Билл сказал, что он заглянул на минутку, только потому, что Астор его просил. Он был на какой-то вечеринке сигарного клуба во «Временах года». А потом, по пути домой, передумал и завернул к Астору.

– Ты, кажется, забыла, что… Только ты знала, что я собираюсь пойти.

– Нет. Ты же сказала Тобиасу.

– Не сказала, к кому и куда.

– Подумай, Перис, он ведь пришел. Он узнал, куда ты идешь.

Перис прищурилась, глядя на картину на противоположной стене – поле диких цветов; без очков картина виделась ей беспорядочным смешением ярких красок.

– Ну? Он же приехал, так? Явно разыскивая тебя. А Вивиан, в ожерелье, появилась сразу за ним. Он хочет, чтобы ты от него зависела. После событий в долине Скагит вся пресса у него на хвосте. Там у него завязаны огромные деньги, а дело ни с места.

Постепенно страх, охвативший Перис, стал уменьшаться. Тобиас сказал, что, похоже, кому-то выгодно, если они станут подозревать друг друга. И еще он говорил ей, что они должны притворяться, будто так оно и есть. После сообщений прессы и слухов, которые пойдут широкими кругами из-за вчерашних событий на вечере, история о том, что Перис Делайт и Тобиас Квинн враждуют, должна обойти весь Сиэтл.

– Перис? Ты понимаешь, к чему я клоню?

Синтия всего лишь говорила вслух, забегая несколько вперед, то, о чем многие думали.

– Перис?

– Понимаю, да, да, – Тобиас пошевелился, и Перис погладила его по волосам.

– Бригады там не работают – по тем или иным причинам. Ему необходим в друзья кто-нибудь из Делайтов, но он не унизится до того, чтобы прийти ко мне. Ты – его единственный шанс.

Тобиас повернулся на спину и открыл глаза.

– Он предложил тебе ссуду?

Перис глянула в ясные серые глаза, затененные черными ресницами. Он поднял руку и погладил ее по щеке. Она почувствовала биение крови в тех местах, до которых он дотрагивался, а также во многих других, до которых он не дотронулся.

– Перис? Да или нет?

– Может, я тебе попозже перезвоню?

– Перис… О Господи… – Голос Синтии упал до театрального шепота. – Он что, с тобой?

Она не могла ответить, не могла сделать ничего, – она смотрела на Тобиаса и терлась лицом о его пальцы.

– Точно. Господи, Перис. Ты с ума сошла? Не говори ему, что это я, хорошо?

– Брось волноваться, – Перис попыталась избежать пристального взгляда Тобиаса, но не смогла.

– Черт, мне надо идти. Только будь осторожна, ладно? Скажи просто, что будешь.

– Да.

– Так будет лучше. Я знаю его, а ты нет.

Перис отвернулась, чтобы положить трубку.

– Кто это был? – спросил Тобиас.

Оставаясь к нему спиной, она скользнула в постель.

Сопротивляться руке, которая потянула ее в уют мужского тела, Перис не могла. Тобиас утвердил ее голые ягодицы у себя на коленях и потерся своими покрытыми шершавой растительностью бедрами о гладкую тыльную сторону ее бедер.

– Я попробую угадать. Синтия. Да? Мне бы лучше не произносить это имя здесь – или где бы то ни было.

– Я не говорю о Синтии. То есть, я о Синтии ничего не скажу.

Тобиас поцеловал затылок Перис.

– Ты, любовь моя, одна из достойнейших представителей человечества. Ты из избранных. А я хочу должным образом о тебе позаботиться.

Перис крепко закрыла глаза.

– Как ты вчера узнал, где меня можно найти?

– Глэдис, моя секретарша, настоящий сыщик. Она выяснила, где что происходит и, просмотрев списки гостей, нашла Синтию.

– И ты пришел без приглашения?

– Нет, приглашение у меня было. Я получаю его каждый год. Просто обычно не хожу.

– Ты ходил туда с Синтией?

– Да.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– То все уже в прошлом. А вот это нет, – он нежным движением убрал волосы с ее лица. – То, что сейчас с нами происходит, мы не позволим никому испортить. Мы сами должны решить за себя, Перис. Радость моя, я не хочу тратить время на взаимные обвинения, но я же не чудовище. Я такой, какой я есть с тобой. Вот чего я ждал, сам об этом не подозревая.

Перис вертелась, пока не легла на спину, и стала смотреть в потолок.

– Ты по-прежнему боишься мне доверять, да? – спросил он, подпирая голову рукой. – Я думал, что ты начала…

– Да, – ответила Перис. – Это так ново. В это почти невозможно поверить. Почему ты захотел меня?

Его смех заставил ее внимательно на него посмотреть. Тобиас с трудом успокоился и поцеловал ее в нос.

– Конечно, ты не могла не спросить об этом. Почему я… Почему я захотел прелестную, честную женщину, которая к тому же оказалась самой сексуальной?

Она покраснела.

– Будь серьезным.

– Я серьезен, – он легко касался ее щеки. Он изучал ее, как изучал бы редкую марку – пристально. – Я никогда еще ни о чем не говорил так серьезно. Ты не представляешь, как я хотел, чтобы ты сказала мне, что веришь в меня. Спасибо тебе, Плакса. Можно я обниму тебя?

У него была ужасная привычка доводить ее до слез. Перис повернулась в его объятиях и спрятала лицо у него на плече. Он накрыл ее затылок своей большой ладонью.

– Ты плачешь?

– Нет.

– А, ну конечно нет, – он подтянул ее так, чтобы она лежала на нем, и накрыл простыней. – У тебя очень милая манера не плакать.

Она задышала чаще. Быть с ним, как сейчас, например, давало ей ошеломляющее ощущение эротической чувственности и удивительного естественного спокойствия. Он был возбужден, но обнимал ее по-прежнему осторожно, успокаивая, потому что сочувствовал ей и вполне мог сдерживать свою страсть.

Сдерживаться становилось все труднее.

– Думаю, я не буду спрашивать Вивиан про ожерелье, – ей хотелось рассказать ему, почему, но надо было дать Синтии шанс, о котором та просила. – Это только удивит ее.

– Так или иначе, мы должны будем выследить твоего фальсификатора.

– Да. А после я найду способ сделать так, чтобы у Вивиан оказалась настоящая вещь. А пока не говори ей ничего, хорошо?

Тобиас погладил ее плечи:

– Я не уверен, что ты не переменишь свое мнение, подумав, но обещаю тебе. Если и ты мне кое-что пообещаешь.

Перис не хотелось думать о том, как ей выкручиваться, объясняя Тобиасу теорию Синтии.

– Да, если смогу, – ответила она.

– По крайней мере, честный ответ. Я не хочу, чтобы ты постоянно чувствовала угрозу. Как ты думаешь, ты согласишься?

– Это то, что я должна тебе пообещать? Не чувствовать угрозу?

Его подбородок упирался в ее макушку.

– Я хочу, чтобы ты пообещала верить мне, когда я скажу, что люблю тебя.

Тобиас ничуть не успокоился, шагая рядом со странноватым квартиросъемщиком Перис. Конечно, он видел Вормвуда прежде всего пару раз, но не замечал, что этот парень был весь коричневый.

Коричневый снаружи и обладающий такой личностью, которую лучше всего можно было бы охарактеризовать как «сумрачная, серовато-коричневая».

Вормвуд в третий раз, после того, как ответил по новому переговорному устройству в квартире Перис, сказал, что «идет как раз туда, где она сейчас», и Тобиас попробовал, наконец, вызвать его на разговор.

– Как хорошо, что ты взял меня с собой.

Вормвуд пожал плечами. На самом деле, Тобиас просто дождался, когда Вормвуд выйдет, и присоединился к нему без приглашения.

– Ты давно живешь у Перис?

Тот искоса посмотрел на Тобиаса.

– Давно.

– Ты художник…

Костлявые плечи приподнялись в красноречивом жесте.

Они неторопливо шли по тротуару мимо паба дока Мейнарда, мимо бюстов отцов-основателей Сиэтла. Жаркий день собрал огромную толпу за столиками перед старым пабом. Холодное пиво утоляло жажду опаленных глоток; раскаты смеха взлетали над громкими нестройными разговорами под выпивку с закуской на скамейках вдоль улицы.

Тобиас проводил взглядом вспорхнувших голубей и еще раз попробовал заговорить с Вормвудом.

– Я мог видеть что-нибудь из твоих работ?

Тот провел тыльной стороной кисти по губам.

– Я расписываю мебель. Стулья. Столы. Все, что притягивает мое воображение, – он невыразительно посмотрел на Тобиаса. – Все, что может заинтересовать других. Перис делает вещи, которые можно носить. Я делаю вещи, которыми можно пользоваться. Мне нравиться делать что-нибудь для детей. Поросята, прыгающие через луну.

– Коровы, – автоматически поправил Тобиас. Мелькнула и пропала быстрая улыбка.

– Поросята. Дети лучше понимают, что к чему. Им нравятся парадоксы. Им нравится объяснять, как все должно быть.

Тобиас представил презрительные личики, пытающиеся что-то втолковать этим взрослым.

– Пожалуй, ты прав, – Тобиас не знал, какое мнение составить о художнике, но в нем определенно было нечто, не проявлявшееся с первого взгляда. – А ты уверен, что Перис будет в этой «Голубой двери»?

– Будет.

Он немного расслабился. Одна мысль о том, что он увидит ее, смягчала края раны, нанесенной его профессиональной гордости тогда, когда он покинул ее несколько часов назад. Тобиас осознал, что улыбается. Не то он сходит с ума, не то сердце его смягчилось от любви.

Любовь. Он был человеком, не допускавшим это слово в свою душу, и уж никогда не произносил его вслух. Он был человеком, объявившим любовь мифом. Но сегодня он сказал женщине, что любит ее.

Он сказал еще одной Делайт, что любит ее.

Неважно, насколько сумасшедшим казалось все это дело, но Тобиасу требовалось быть рядом с Перис. Делиться с ней своей жизнью стало для него необходимым, как дыхание.

Сначала ему надо будет уговорить ее переехать из этой квартиры.

– Вы с Перис, – монотонно сказал Вормвуд, – спите вместе.

– Чертовски странный вопрос, – нахмурившись, сказал Тобиас.

– Это утверждение.

– Она тебе сказала?

– Я и так знаю. Все знают. Она переменилась.

– Это плохо?

Вормвуд свернул на Почтовую аллею. Он посторонился, пропуская ватагу мотоциклистов в необычайно скудных, но ярких одеждах.

– Ничего об этом не знаю, – сказал он, когда они снова пустились в путь. – Она, кажется, хорошо ко мне относится. Перис – не такая, как все.

– Тебе не надо меня в этом убеждать.

Художник сунул руки в карманы своих широких коричневых штанов.

– Мне бы не хотелось, чтобы она была несчастлива. Она добра ко мне.

Вормвуды этого мира были для Тобиаса сплошной загадкой, но чувства этого парня в данном случае ему были близки.

– Говорят, что ты не очень-то хорошо обращался с Синтией.

Тобиас сдержался, чтобы не ответить, как привык отвечать на подобные вопросы.

– Синтия – сестра Перис. Я так понимаю, что она в хороших отношениях со всеми вами. Поэтому мне трудно защищаться. Скажем, я имею репутацию человека не слишком мягкого, но вполне честного и воспитанного. Может, на этом и закончим?

– Подходит.

Тобиасу показалось, что они не скоро добрались до «Голубой двери». Внутри здания без окон горели только светильники вокруг сцены.

Сэм, или Саманта, или как там еще его звали, развалившись на стуле, скрестив ноги, обращался с монологом к Перис и Джинне. Одет он был как любой другой средний американский мужчина, и пристрастие к парикам с сединой, и показные манеры противоречили ею явно мужественной внешности.

Он рассуждал на тему о том, что принц Великобритании Чарльз может последовать примеру своего двоюродного деда и отречься от трона.

– Это был Эдвард Восьмой, дорогие мои, – говорил Сэм. – Чарли сам говорил мне, что я напоминаю ему Уоллис Симпсон. А отсюда следует, не правда ли… Его сделают герцогом чего-нибудь прелестного, а меня можно называть Герцогиней.

Джинна и Перис засмеялись, а Сэм посмотрел поверх их голов и увидел подходящего к ним вместе с Вормвудом Тобиаса. Тогда импровизатор закинул руки назад, за спинку стула и сказал:

– У нас гости, – ухитрившись произнести слово «гости», как «аплодисменты».

Обе девушки обернулись и заулыбались. От улыбки Перис сердце Тобиаса забилось. Она подошла поприветствовать его, – неожиданно было увидеть ее в белых шортах и рубашке, завязанной на талии. Ему хотелось большего, чем просто взять ее руки и легко поцеловать ее в щеку.

– Надо издать закон, запрещающий тебе закрывать такие ноги, – сказал он тихо. – Мы должны поговорить наедине.

– Скоро, – ответила она ему. – Тобиас, я кое-что выяснила. По крайней мере, я почти в этом уверена. Я хочу всем об этом рассказать. Хорошо?

Ему это не понравилось, но у него не было права сказать что-либо, кроме:

– Хорошо. Я тоже должен рассказать тебе кое о чем. Только тебе. Как много времени тебе нужно?

– Сейчас выйдет Конрад, и Липсы тоже должны подойти.

Тобиасу нелегко было скрывать нетерпение.

– Они про нас все знают, да?

Перис посмотрела на остальных.

– Вормвуд сказал что-то на эту тему?

– Да.

– Догадываюсь… А вот и Конрад с Липсом.

Тобиас разглядывал вновь прибывших со смешанными чувствами. Смуглый и слишком красивый, чтобы Тобиас относился к нему спокойно, Конрад двигался со скрытой силой и смотрел на Перис так, словно был голоден, а она была единственной пищей, способной его насытить.

– Хэй! – сказал Конрад всем вместе и отдельно Перис. – Ты звонишь. Я прихожу. Липс сказал, что миссис Липс может закрыть лавочку вместо меня, – Липс возвышался за его спиной, как башня; Конрад пошевелил бровями и сказал Перис: – Мы тебя внимательно слушаем, дружок.

Перис потянула Тобиаса за собой к столу Джинны и показала ему, чтобы он садился.

– Сядьте все, – сказала она, и Тобиас заметил, как участилось ее дыхание.

Сняв парик, Сэм слез со сцены и присоединился к сидящим за столом.

Перис осталась стоять.

– Я постаралась раздобыть как можно больше копий своих украшений, – она подняла холщовую хозяйственную сумку, висевшую на спинке стула. – Как можно больше явных копий. Большинство копий не очень хороши – по моему мнению.

Все слушатели подались вперед.

– Взгляните, – она не стала высыпать вещи из сумки, а вытащила полную пригоршню пакетиков, завернутых в салфетки, и протянула им. – Посмотрите на них очень внимательно и скажите мне, если что-нибудь заметите.

Две непарных золотых сережки, золотая с серебром булавка и простая серебряная цепочка с плоскими звеньями, в которые были вправлены плоские диски пурпурной яшмы – вот что предстало их глазам.

Тобиас отметил, что Вормвуд и Конрад совершенно погрузились в поставленную перед ними задачу, вертя украшения и покачивая головами. Липс, Джинна и Сэм просто смотрели. Тобиас и не знал, куда смотреть.

– Ну, – нетерпеливо сказал Сэм. – Скажи нам, что мы должны увидеть?

Перис по-прежнему смотрела на Вормвуда и Конрада.

– Фантастика, – произнес, наконец, Конрад, переводя взгляд с Перис на Вормвуда. – Или я ошибаюсь, или… – Внезапно ко всеобщему удивлению он покраснел.

– Да, – сказала Перис, – ты прав. Я чуть не пропустила их. Сначала я подумала, что они мои.

Вормвуд молча положил ожерелье на стол.

– Ну, – сказала ему Перис, – и что ты думаешь?

– Кто-то должен умереть за это.

Наступила пауза; Тобиас был шокирован.

– Дерьмо, – сказал Сэм. – Я надеюсь, должна же быть совесть у человека. Я с тобой, друг. – Он протянул Вормвуду руку, которую тот не заметил.

– Не думаю, что нам следует заходить так далеко, – сказал Конрад. – А организоваться действительно надо. С чего мы начнем? Наверное, с розысков этого парня, или женщины?

– Это мужчина, – сказала Перис.

Все лица повернулись к ней.

– Прежде всего мое внимание привлекло то, что они чуть было не обманули меня. А потом я нашла вот это, – она положила на ладонь булавку и указала на клеймо «D». – Это его выдало. Он очень гордился этими украшениями. Вмешалось его самолюбие.

Все внимание было приковано к ней.

– Помнит кто-нибудь человека, который называл себя «Кер»?

Джинна наморщила лоб:

– Пожалуй, нет.

Сэм и Липс покачали головами.

– Твою мать! – Конрад покачал пальцем, – Кер… Вормвуд, это не он…

– Да, – Вормвуд вскочил на ноги, – Пушер на улицах Сиэтла. Около… Около пяти лет назад. Некоторое время у него была модная галерея. У них были лучшие в городе изделия.

– Торговля наркотиками, – сказал Конрад. – Его арестовали за распространение. Господи, я был еще сопливым выпускником школы искусств, но я и то помню.

Вормвуд резко отодвинул свой стул.

– Спорим, что его сейчас нет в городе, и денег у него нет?

Терпение Тобиаса лопнуло:

– Кто-нибудь объяснит мне, о чем это вы все разговариваете?

– Кер делал ювелирные изделия, – ответил ему Вормвуд; вся его вялость куда-то пропала. – У него были хорошие вещи. Некоторые говорили, что самые лучшие. Это не его стиль, но его работа, – он держал двумя пальцами золотую сережку. – И я не вернусь, пока не узнаю, где он работает.

Сэм потянулся, чтобы взять Вормвуда за руку, но Перис сказала:

– Сэм, пусть он идет. Если кто-нибудь может разузнать, где сейчас Кер, так это Вормвуд. Он знаком с большим количеством людей в нашем деле, чем кто-либо другой из нас.

– Хорошо, – сказал Сэм с большой неохотой. – Пусть он идет играет в следопыта, а ты пока объясни дуракам, как ты вычислила этого бедолагу?

Перис показала клеймо на внутренней стороне ожерелья:

– Это не «D», видите? Он влюбился в некоторые вещи и не мог не поставить на них свое клеймо. Его знак – незамкнутый, перевитый вверху, суженный книзу. Почти мой знак, но не совсем.

– Ой, – сказала Джинна, наклонившись, чтобы получше рассмотреть. – Сердце!

– Ты правильно поняла, – сказал Вормвуд уже на ходу. – Сердце. Так он маркировал свои работы. Сердце вместо своего имени. По-французски – кер.