Текст книги "Милые развлечения"

Тобиас закрыл и запер за собой дверь. Не повредит, если их появление в квартире Синтии станет для той полной неожиданностью. А незапертая дверь в любом случае может спугнуть ее.

– Синтия! – позвала Перис.

Тобиас прошел в большую, слишком белую гостиную. Мимо него из кухни в другую комнату прошла Перис.

– Синтия! Ты дома? Это я, Перис.

Кое-что изменилось с тех пор, когда он был тут в последний раз. Пустые полки. Нахмурясь, Тобиас посмотрел на пустые полки, тянущиеся вдоль стены. Потом перевел взгляд на двойной столик у дивана. Его поверхность больше не была загромождена коллекцией хрустальных безделушек.

Нахмурясь еще больше, он прошел вслед за Перис в спальню, которая носила следы вероятной бомбежки.

– Черт… – пробормотал он. – Посмотри… Проклятье. Она сбежала. Она как-то узнала, что ее раскрыли, и смылась. – Все ящики были вытащены, повсюду валялась обувь, одежда, бижутерия, косметика.

– Куда она могла уехать?

Тобиас прижал к груди стиснутые кулаки.

– Куда, ты думаешь, она может поехать? Наверное, вместе с Найджелом.

– Но они же больше не…

– Мы этого не знаем, – Тобиас подобрал кучу нижнего белья, выпавшего из открытого ящика, и запихнул все обратно. – Кто, кроме Найджела…

– Хм, ты ведь не говорил Найджелу, что Сэм сказал про Синтию? – тихо спросила Перис.

– Ты же знаешь, что нет. Я при тебе с ним разговаривал.

– Тогда, может быть, она решила просто поехать развеяться, и к тому, что случилось, это не имеет никакого отношения.

Тобиас понимал, что Перис сама себя пытается убедить в том, во что ей хотелось бы верить. Он указал на мигающий огонек автоответчика у постели Синтии. Он нажал на воспроизведение полученных сообщений и стал ждать, пока перемотается пленка.

– Поступило четыре сообщения, – объявил жестяной голос.

После сигнала мужской голос сказал:

– Позвони мне, – и повесил трубку. Потом опять тот же голос:

– Черт тебя возьми, позвони мне. – Затем еще раз:

– Ты мне должна. Я еду к тебе. Будь дома, – и время, в которое был сделан звонок.

– Похоже, она уехала с ним, – сказала Перис. Она была очень бледна. – Что мне делать?

Тобиас глянул на часы.

– Если она действительно уехала с ним, наверное, мы разминулись с ними, когда подъезжали сюда. Последний звонок был сделан двадцать минут назад.

Хлопнула входная дверь, и тот же голос, что записал автоответчик, позвал:

– Синтия!

За спиной Перис стоял большой платяной шкаф. Дверца его была открыта. Тобиас обхватил Перис за талию, втолкнул в шкаф и прикрыл дверь.

– Не шевелись, – прошептал он ей в самое ухо. Быстрые шаги пересекли гостиную и замерли на пороге спальни.

– Сука, – сказал знакомый голос. – Долбанная сука.

Пальцы Перис впились в руку Тобиаса.

Мужчина вышел из спальни, но из квартиры не ушел.

Они услышали, как он волоком притащил что-то в гостиную и начал стучать по стене. Потом стук прекратился и его шаги замерли в дальнем конце квартиры. По приглушенным звукам нельзя было понять, что он там делает.

– Я хочу, чтобы ты ушла и позвала полицию, – сказал Тобиас.

– Нет. Я не уйду.

– Ну, пожалуйста. Это может оказаться…

– Опасным? Перестань указывать, что я должна делать и чего не должна. Я хочу узнать, что она затеяла.

Они вылезли из шкафа. Тобиас хотел, чтобы Перис шла за ним, но Перис выскочила вперед и осторожно выглянула из приоткрытой двери спальни. Покачав головой, она вышла в гостиную и остановилась.

Тобиас налетел на нее и увидел то, из-за чего остановилась Перис. На одной стене появилась огромная картина без рамы. Изображение нельзя было назвать предметным, но тем не мене оно было весьма реалистичным. Красной краской были изображены спелые помидоры в форме женской фигуры. Женщина совокуплялась со стоявшим позади нее мужчиной.

Перис вздрогнула. Тобиас проследил ее взгляд: в нижней части картины черной краской было написано шестидюймовыми буквами: «Синтия», а рядом, той же красной краской, что и вся картина, – «оттраханная».

Они услышали звук выдвигаемых и задвигаемых ящиков. Перис наклонилась к Тобиасу и прошептала:

– Кабинет.

– Давай, давай, – ворчал мужчина, выдвигая ящики. – Сукина дочь. Ты же оставила его на жестком диске, дурочка. Оставила.

Они услышали, как он включил компьютер и начал тихонько постукивать кнопками клавиатуры.

Тобиас не успел остановить Перис, и она подошла к открытой двери комнаты, которую Синтия называла своим кабинетом. Тобиас встал рядом с ней в тот момент, когда, запущенный командой с клавиатуры, зажужжал лазерный принтер. Через несколько секунд отпечатанные листы один за другим заскользили в принимающий лоток.

Перис двинулась, но Тобиас ее опередил. Он отстранил ее и подошел к мужчине в момент, когда тот только начал оборачиваться. Тобиас кинулся, как вратарь на летящий мяч.

– Твою мать! – вскрикнул Конрад, упав на лакированный пол, и застонал.

Тобиас крепко держал его за руки.

– Слезь с меня, – просил Конрад. – Отпусти.

Конрад был моложе, но Тобиас весил больше и находился в лучшей форме. Решив ничего не говорить, он ударил Конрада кулаком в живот и завел ему руки за спину.

– Что ты делаешь? – закричала Перис.

– Пришло время для окончательных расчетов, – ответил Тобиас. – Думаю, сейчас мы все и узнаем до конца.

– Руки, – пищал Конрад.

Тобиас вытащил ремень у себя из брюк и связал руки Конраду. Потом рывком поднял его на ноги, толкнул в кресло у компьютера и концом ремня привязал его к спинке.

– Когда до тебя доберутся журналисты, ты пожалеешь, что родился, – сказал ему Конрад. Его лицо исказилось от боли. – Перис, останови его. Он становится бешеным. Синтия знала, что он ненормальный.

Перис не слушала его. Она взяла пачку отпечатанных принтером листов и принялась читать.

– Это мое, – сказал Конрад. – Синтия разрешила мне пользоваться ее компьютером для работы.

– Одной работой ты уже украсил ее гостиную. Милая работа, – вяло сказал Тобиас. – Ты делаешь интересные вещи.

Карие глаза Конрада сверкнули.

– Это – личное.

– Подарок, что ли?

– Так и есть.

– Похоже, с подковыркой подарок, да?

Конрад поморщился.

– Это уж как тебе будет угодно.

– Забавно, наверное, было писать такую картину.

– Да уж, – вызывающе ответил Конрад. – Нам обоим понравилось.

– Мне можешь не рассказывать.

– Тобиас, – сказала Перис. – Господи, я ничего не понимаю. Здесь все написано. Все, что случилось. Она даже имена не изменила.

– Это она так шутит, – ответил Конрад тихо. Тобиас понял, что Конрад утратил остатки боевого духа. – В конце она изменила имена. Но все испортила. Эта дура даже медлила, чтобы время совпало, и только в самый последний момент скинула все на дискету и стерла файл с жесткого диска.

– Почему стерла? – сказала Перис, держа в руках пачку листов и подбирая новые с принтера. – Вот оно.

– Она забыла про дублирующий файл, – криво ухмыльнулся Конрад. – Я решил, что она у меня в руках. Она бы до конца жизни мне платила. Мне ведь никогда по-настоящему не везло.

Сидя рядом друг с другом на белом кожаном диване Синтии, не слушая Конрада, который ныл, чтобы они его отпустили, Перис и Тобиас читали не приключенческий роман, а сценарий, написанный Синтией Делайт Квинн и озаглавленный «Чистое наслаждение».

– Действующие лица, – вслух прочла Перис, проводя пальцем по своему имени, именам Сэма, Тобиаса; каждый абзац перечислял их прошлые грехи в глазах Синтии и наказания, которые она для них приготовила. – Она меня ненавидит. Это, оказывается, из-за меня ее семья не видит в ней примерную дочь и внучку, каковой она является. Но она предполагала, что Сэм похитит меня, а не убьет.

– Вормвуд, – прибавил Тобиас. – Бедолага. Она видела, как он снимает мальчика на Второй авеню. Она пригрозила, что все расскажет его любовнику, если он не поможет ей разорить тебя и выселить из квартиры. – Список продолжался, перечисляя ни в чем не повинных людей со знакомыми именами. Синтия назвала их «массовкой». Перис увидела имя Конрада.

– Она хотела, чтобы он тебя убил, – прошептала она. – Она платила ему, покупая его картины.

– У нее даты совпадают, – отозвался Тобиас, не веря тому, что читает: «Этот дурак пошел на дело, куря французскую сигарету. Решил, что это классный ход – выдать себя за Пигги».

– Кто такой Пигги? – спросила Перис.

– Это один парень, который вымогает денежки у братца твоего жестокого приятеля, – ответил ей Конрад. – Это он нанес тебе однажды ночью дружеский визит. Мне Синтия об этом рассказала. Она сама это подстроила. Это и подсказало мне идею с сигаретой, на случай, если что-нибудь не получится.

Тобиас пристально смотрел на Конрада и чувствовал, что теряет над собой контроль. А тот продолжал рассказывать изобличавшие его же подробности с совершенно непонятной гордостью:

– А вчера Сэм не нападал на тебя? – тихо спросил Тобиас. – Ты убил его, чтобы он никому не рассказал про Синтию. Если бы он припутал Синтию, она бы и тебя потянула.

– Ты не докажешь этого!

Переворошив страницы, Тобиас нашел окончание и прочел слова Конрада из сценария: «Я убил его ради тебя, Синтия. Ради нас. Мы в безопасности, теперь никто не знает, что ты была соучастницей Сэма».

– Не сходится, – сказал Тобиас. – К несчастью для вас, Сэм успел сказать свою реплику. Мы позвоним в полицию прямо сейчас.

Перис вздохнула.

– Детектив Как-его-там будет очень рад снова встретиться с нами. – Она встала и медленно подошла к телефону.

Тобиас понимал, как нелегко будет Перис выдать Синтию полиции. Но он также знал, что сейчас она сделает все что было необходимо.

Он вернулся к списку действующих лиц в сценарии и стал просматривать вторую страницу. Взгляд его остановился на последнем абзаце, посвященном «Денежному мешку». Этот человек платил Синтии, чтобы она помогла ему разорить другого мужчину. Через Синтию он платил и ее любовнику, чтобы получать информацию о своем противнике, эта информация и явилась причиной того урона, что нанесла Тобиасу таинственная компания из Калифорнии. Ему удалось добраться и до Скагитского Сумасшедшего и использовать его в своих целях. Легко было уговорить Попса Делайта возобновить старую вражду.

Тобиас слышал, как Перис по телефону говорит с полицией, но не прислушивался к ее словам. Осознав, что «противник» – это он, а «информатор» – Найджел, он тут же понял, что «Денежный мешок» не мог быть никем иным, как Биллом Бауи.

Остальное место в сценарии занимали мечты Синтии о том, как она разоряет Перис и помогает Биллу занять место Тобиаса на рынке недвижимости. Конрад, как и Сэм, сделал свой ход, не дожидаясь распоряжений Синтии. Тобиаса надо было устранить незадолго до того, как Синтия разделалась бы с бедной Вивиан и стала бы новой любовью Билла. Синтия даже записала, как скопировала новое ожерелье Перис и анонимно отправила Вивиан копию, чтобы та надела фальшивое ожерелье к Астору Бэркену.

В повествовании отсутствовали только теперешние координаты Синтии, да еще непонятно было, знает ли Билл о том, что его поймали за руку.

Тобиас глянул на самый нижний лист в пачке и похолодел. Перис вернулась и, сев рядом с ним, заглянула ему через плечо. И вскрикнула. Заголовок гласил: Интродукция. Ночь. Мужской голос за кадром. Медленный наплыв камеры. Его туфли на резиновой подошве ступали по пожарной лестнице совершенно бесшумно. Когда придет время, ему не составит труда подняться этим путем еще раз…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

– Тебе не кажется, что весь мир сошел с ума?

Невидящий взгляд Перис был направлен куда-то мимо плавучих домов, в сторону университетского кампуса. Она посмотрела на Тобиаса. Он закрыл дверцу машины и обернулся к ней. Его волосы были всклокочены, на щеках – двухдневная щетина, на свитере – следы крови из разбитого носа Конрада.

Даже имея под глазами темные тени от усталости, выглядевшие в утреннем свете сине-серыми, он все равно был неотразим.

– Сошел с ума? Весь мир?

Посмотрев на ключи, словно не зная, что с ними делать, Тобиас наконец сунул их в карман мятых джинсов и протянул Перис руку.

– Все с ног на голову. Ложатся спать в совершенно неподходящее время. Как правило, по ночам. А утром встают и идут на работу. Только представь!

Перис так устала, что смогла только слабо улыбнуться в ответ.

– Вообразила. Они все ненормальные.

Они медленно прошли на причал и поднялись на борт плавучего дома Тобиаса. Тобиас открыл входную дверь и сразу отправился наверх. Перис плелась сзади. Она услышала, как Тобиас вошел в спальню, напевая на ходу:

– Душ! Душ! Полцарства – лишь за душ. Надо позвонить в офис, а то они решат, что я уже умер.

Привычка. Вот что это такое, привычка и больше ничего. Слезы вдруг потекли по лицу Перис. Ничего не видя, она повернулась к двери, шаря по карманам в поисках платка.

– Эй! – По ступенькам загрохотали шаги Тобиаса. – Иди сюда, Плакса, пока мы оба не свалились. Я потру тебе спинку, если и ты мне потрешь.

У нее вырвался всхлип. Как глупо!

Ей на плечи опустились его руки, но она скинула их.

– Ты плачешь, Плакса. Плачешь. Милая, поговори со мной. Посмотри на меня. О, какой же я осел. Конечно же, тебе тяжело.

Она прислонилась к стене и опять всхлипнула.

– Господи, да что же это… Билл. Синтия.

В ее руке магическим образом появилась целая пачка салфеток.

– Ну пожалуйста, не надо переживать из-за того, что ты все равно не сможешь изменить, – сказал ей Тобиас. – Я привыкну к тому, что Билл мне сделал. Я даже не знаю, хочу ли я, чтобы его арестовали, пока он не покинул страну. Как бы ни повернулось, я думаю, он пожалеет, что не умер, когда до него доберется Вивиан. А ты, пожалуй, сделала все, что могла, чтобы помочь Синтии. Сейчас ты не можешь ей помочь, и не твоя вина, что она так распорядилась своей жизнью.

– Не в том… дело…

Тобиас погладил ее по спине, а она заплакала громче.

– Ну, ну, успокойся. Давай я уложу тебя в постель. После того, как хорошенько выспишься, все покажется не таким уж плохим.

– Не покажется. Я совсем не разбираюсь в людях. Со мной опасно иметь дело.

– Ну вот. Ты становишься сентиментальной. Пойдем спать.

– Я поеду домой.

– За… Я не буду терять терпение с тобой, потому что ты сейчас немного не в себе. Ты и так дома.

– Это твой дом, не мой, – Перис положила руку на дверную ручку и почувствовала, что у нее вдруг закружилась голова; она едва успела схватиться за Тобиаса, чтобы не упасть.

– Оставь, – сказал он, побледнев. – Это твой дом, пока мы не решим, что будем жить где-нибудь в другом месте. Вдвоем.

– Я ничего, кроме проблем, тебе не принесла.

Он наклонился к ней:

– Мне нравятся такие проблемы.

– Ты как-то слишком резко влюбился. Ты никогда и не смотрел на меня иначе, чем на кого-то из толпы.

– Это было раньше, – в его глазах появился опасный свет.

Но Перис уже ничего не замечала.

– Ты пришел ко мне тогда всего лишь за помощью, а не за пожизненным договором.

Он скрестил руки на груди.

– С твоей стороны нечестно оставаться со мной, основываясь лишь на глупом чувстве долга.

– Долга? Глупо? – Он уже разулся и теперь стоял, покачиваясь на пятках. – Многие люди не решаются мне сказать, что я делаю глупости.

Она склонила голову.

– Ты не глупый. Ты милый, добрый – и теперь ты чувствуешь, что должен остаться со мной, потому что моя семья приняла поспешное решение.

– Черта с два.

– Думаю, я буду права, если буду держаться от тебя на расстоянии.

– Черта с два!

– Ненавижу, когда ты ругаешься.

Он стиснул кулаки.

– Ты любишь меня?

По ее лицу рекой потекли слезы; она была не в силах их остановить. Тобиас сказал громче, чем хотел:

– Я люблю тебя. Я думал, мы все уже решили.

– М-мы не сделали самых обычных вещей.

– Каких вещей, черт возьми?

Перис задрожала.

– Ну, не знаю. Не ездили на пикник. Не танцевали вместе. Ты знаешь, мы…

– Мы ездили на пикник в детстве, – сказал он напряженно. Не сводя с нее взгляд, он сделал несколько шагов назад и нажал кнопку на аудиосистеме. – Ты хотела танцевать? Давай потанцуем.

– Я не хочу танцевать, – слабым голосом ответила она, но он уже притянул ее к себе.

Медленно, гипнотизирующе пели Селина Дион и Клив Гриффен о любви, плавно покачивая ее сердце так же, как Тобиас Квинн покачивал ее тело. Он мурлыкал мотив, делая вместе с ней сложные пируэты. Перис подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Когда я влюблюсь, это будет навсегда, – он остановил ее и качнул из стороны в сторону. – Я влюбился, Плакса, ничего не могу теперь с этим поделать.

Она обвела пальцем его подбородок и пропела в ответ:

– Когда я отдам свое сердце, это будет только однажды.

– Когда?

– Я уже отдала его.

Он прикрыл глаза.

– Хорошо. Мы делаем одну из обычных вещей. Заметила? Мы танцуем. Мне нравится танцевать с тобой.

– Мы пародируем прекрасную песню.

– Раньше она не звучала для меня так хорошо.

Перис приложила указательный палец к его губам.

– И для меня.

Песня кончилась и раздался резкий хриплый голос Тэмми Уайнетт, выражавший тоску женщины по своему мужчине.

Тобиас улыбнулся.

– Да, – сказал он, раскручивая Перис от себя и снова притягивая ее ближе. – Этого и я хочу. Чтобы ты всегда ждала своего мужчину.

Перис слишком устала, чтобы заниматься гимнастическими упражнениями; она положила руки ему на плечи.

– Я люблю тебя, Тобиас Квинн, – сказала она. – Я тебя люблю.

Его тонко очерченное лицо изменило выражение, стало жестче.

– Тебе трудно было это сказать?

Перис взглянула в его глаза.

– Труднее всего было знать, что это надолго, и молчать об этом.

Тобиас отвел ее в спальню, раздел, и Перис смотрела, как он раздевается, потом он обнял ее за талию, и они вместе пошли в душ.

Тобиас помыл спину ей, а она ему, а потом они помыли каждый дюйм на теле друг друга.

Она первой нырнула в постель. Рядом с ней улегся Тобиас. Перис закрыла глаза. Тикали секунды.

Тобиас не выключил магнитофон. Снизу по лестнице плыли грустные звуки туманной песни Ната Кинг Коула.

– Ты спишь? – прошептала она.

– Нет.

– И я нет.

Тобиас нежно провел рукой по ее груди.

– Ты дашь мне пощечину, если я скажу, что хочу быть внутри тебя?

Ее груди были тяжелыми, горячими и очень чувствительными. Перис ощутила, как ее тело наполняется влагой, томлением и желанием.

– Плакса! Ты меня ударишь?

Тыльной стороной ладони Перис провела по его груди, животу; его живот напрягся, и Перис почувствовала ответное напряжение внутри себя. Перис обняла его.

– Я не ударю тебя, – прерывающимся голосом сказала она. – Если ты, конечно, не заставишь меня ждать.

Тобиас не ответил. Он перекатился на живот и оказался между ее бедер. Он скользнул в нее, порывисто вздохнув, когда она скрестила ноги на его спине. Он медленно, долго-долго занимался с ней любовью.

– Это не потому, что ты такая серьезная, – сказал он, целуя ее открытый рот.

– Что? – Перис сейчас могла только ощущать, но не думать.

– Плакса.[4]4
  Игра слов: «Blue» – синий и печальный, грустный (англ.).


[Закрыть] Твои глаза. Только они – самые синие глаза из всех синих глаз.

Может быть, попозже, она скажет ему, как он сладок.

Они смотрели, как закат окрашивает небо в цвета пламени. Тобиас тихо раскачивал качели и перебирал волосы Перис.

Они оба затаили дыхание, услышав шаги с борта, обращенного к берегу.

– Это всего лишь мы, – сказала Мэри. За ней по пятам шла Джинна. – Пришли посмотреть, все ли у вас в порядке.

Тобиас крепко прижал к себе Перис.

– Спасибо, даже больше, чем в порядке, – ответил он. – Просто колоссально.

Джинна кивнула.

– Я заметила. Мэри уговорила меня взять ее с собой. Тем более, у нас дело, которое не может подождать.

– Ты про Сэма?..

– Все хорошо, – сказала Джинна, прерывая Перис. – Жизнь порой преподносит нам тяжелые уроки. Все было как-то не так, неправильно. Может быть, поэтому я не хотела закреплять наши отношения надолго. Но об этом мы поговорим в другой раз. Липс с женой передавали вам горячий привет. Мэри обещала, что надолго она вас не займет. А мне надо вернуться в клуб.

Мэри похлопала Джинну по руке.

– Девочка – просто молодец, – сказала она. Сегодня она была в зеленом спортивном костюме с радужным отливом; в волосах – подходящая по тону ленточка. – Я хотела кое-что у вас выяснить. Например, дату свадьбы.

Перис поперхнулась. Тобиас откашлялся и сказал:

– Мы еще не решили.

– Ну что ж, – ответила Мэри. – Портной ждет. Торт заказан. Нам надо обсудить остальное меню и где все это будет проходить. Как вам сухой лед?

Джинна широко улыбнулась и принялась разглядывать еще светлое небо.

– Если мы положим сухой лед под алтарь или еще куда-нибудь, зрелище получится незабываемое. Как туман, заполняющий сцену. Ну, вы меня поняли.

– М-м-м, я думаю…

Мэри замахала рукой, чтобы Тобиас замолчал.

– Я знала, что вам понравится. Будем считать, что с этим решили. Тыквы готовы. И жезл.

– Здорово, – пробормотала Перис. Она взяла Тобиаса за руку.

– Я так и думала, вам все понравится, – воскликнула Мэри, подпрыгивая в своих серебристых кроссовках. – А что вы скажете насчет трубача, играющего свадебный марш? Я и сама люблю бодрые марши. Хотя, может, лучше придерживаться традиции? Так, теперь освещение, Я подумала, что стробоскопы…