Текст книги "Раненая страна"

– Старые барды рассказывали, что во времена Кевина у древних Лордов была легенда о Первом Дереве, – торжественно и значимо произнес Бринн. – Из его ветви Берек Полурукий сделал Посох Закона. Юр-Лорд Кавинант, ты взялся за смелое дело. Мы поможем тебе исполнить его. Но как ты найдешь это Первое Дерево? Мы ничего не знаем о нем.

"Ничего не знаем, – повторил про себя Кавинант. – Но зато о многом догадываемся”. На юге Страны лежала безжизненная Серая Пустыня. На севере долгая зима превращала горы в непроходимую преграду. На западе, где жили харучаи, люди ничего не знали о Первом Дереве. А если бы Берек в поисках Дерева шел на запад, то наверняка повстречался бы с народом Бринна. С усилием Кавинант ответил:

– У меня тоже нет конкретного знания о Первом Дереве. Но мы пойдем на восток – к далекому морю. “Туда, откуда пришли Великаны”.

– Прежде всего нам надо скрыться от Верных. Что будет потом, я не знаю. Бринн кивнул:

– Это хороший план. Харучаи тоже пойдут на восток. Стилл, Кир, Герн, Хигром и я будем защищать тебя и твоих спутников. Двадцать харучаев вернутся к нашему народу и расскажут о том, что происходит в Стране. – Его голос зазвенел от гнева. – Пусть наши братья услышат о подлости Верных и подготовят достойный ответ! Остальные харучаи отведут деревенских жителей к их домам – если только такая помощь им необходима.

Девять освобожденных пленников тут же выразили свое желание принять предложение Бринна.

– Старые барды сохранили истории о Великанах – об их верности и задоре, об их печальной гибели, – продолжал харучаи. – Мы готовы отправиться с тобой на их родину – к огромному морю, на берегу которого они жили.

«Давай же! – подбадривал себя Кавинант. – Из-за тебя их племя сорок веков находилось в плену зависимости и долга. Если ты намерен отказать харучаям, то сделай это сейчас. Время пришло!»

Однако он не мог. Он даже не мог стоять без помощи Бринна.

"Разве мало того, что я разрушил Посох? – со стоном подумал Кавинант. – Разве не достаточно того, что из-за меня над Страной властвует Солнечный Яд? Неужели мне придется сделать еще и это?” Но он нуждался в харучаях. Он не мог им отказать.

Ночь закружилась кувырком, и Кавинант устало закрыл глаза. Почувствовав легкое прикосновение к груди, он поднял голову и увидел Сандера, который стоял перед ним. Гравелинг отбросил прядь волос и приоткрыл израненную шею, словно клялся своим кровавым рубцом. Свет костра отражался в его зрачках, делая их похожими на раскаленные угольки.

– Кавинант! – сурово произнес Сандер, используя имя, а не титул. Возможно, он хотел продраться через благоговение и авторитет к тому человеку, который однажды поразил его своей любовью к Стране. – Я долго путешествовал с тобой и намерен идти дальше. Но меня тревожит один вопрос. Эг-бренд предсказала чумное солнце – и это лишь после двух дней дождя. Освобождая нас, ты повредил силу Верных. И теперь цикл Солнечного Яда ускоряется! Возможно, ты нанес им такой вред, что Верным больше никогда не удастся усмирить злое солнце! Что, если твои действия поставили Страну на грань гибели?

В вопросе Сандера звучали боль и настоятельность. Но Кавинант на какое-то время потерял силу духа и не мог ему ничего ответить. Сомнения гравелинга задевали его самолюбие, однако вены были пустыми, и мышцы больше не хотели поддерживать торс. Даже теплота крилла перестала согревать живот.

Тем не менее Сандер заслуживал ответа. Он пожертвовал всем ради Страны и человека, который заявил, что собирается спасти ее. Нащупывая в куче бренности первый ответ, Кавинант прошептал:

– На-Морэм находится под властью Опустошителя. Он стал чудовищем, как и Марид.

Однако его слова не успокоили Сандера.

– То же самое сказала нам и Линден Эвери. Но Верные усмиряли Солнечный Яд. Они старались на благо Страны! А теперь их контроль ослаб!

– Нет! – Где-то внутри себя Кавинант обнаружил зернышко силы. – Верные не усмиряли Солнечный Яд. Они использовали его во вред Стране и питали это Зло вашей кровью. Вот уже века, как они служат Лорду Фоулу.

Сандер смотрел на него, открыв рот. Недоверие превратило его лицо в кривую, некрасивую маску. Слова Кавинанта ниспровергали с пьедестала все, во что он верил.

– Кавинант! Это уж слишком! – Отчаяние исказило его голос до хриплого шипения. Ладони сами собой сложились в молитвенном жесте. – Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня?

– Потому что я всегда говорил тебе только правду! – Сила иссякла, оставив Кавинанта задыхаться от смертельной усталости. – Я заплатил за предсказание собственной кровью. И я здесь для того, чтобы спасти Страну. Мои глаза видели, какой прекрасной и чистой она была четыре тысячи лет назад! А то, чему вас учат Верные, – ложь, придуманная для того, чтобы оправдать пролитие крови.

Кавинант поморщился, недовольный произнесенными словами. Он отождествлял себя с истиной и тем самым принимал ответственность за нее. Ни один человек не мог сдержать такого обещания. Хайл Трои попытался и в конце концов отдал душу Лесному старцу.

– Тогда… – Сандер все еще пытался собрать осколки разбитой веры. Гримаса ужаса на его лице постепенно превращалась в яростный оскал. – Тогда почему ты не сражался до конца? Почему не уничтожил Верных и не покончил с их Злом?

Ноги Кавинант подкосились, и он упал в объятия Бринна.

– Потому что я слишком слаб. – Он едва расслышал свой голос. – Потому что я уже убил…

Спазм горя сжал его горло. “Двадцать одного человека!"

– Хотя клялся, что никого не буду больше убивать. – Взглянув на Сандера, он еще раз попытался выразить основу своей веры:

– Я не хочу сражаться с ними, пока не перестану их ненавидеть.

Гравелинг кивнул и отступил назад. Треск костра заполнил всю вселенную. Выходя из пике головокружения, Кавинант на мгновение увидел в Сандере Нассиса – старика с рассудительными молодыми глазами.

Вокруг них суетились люди. Отряд харучаев готовился к долгому переходу через Западные Горы. Отважные воины прощались с ним; но он лишь кивал в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Они ушли к подножию холмов, а он даже не посмотрел им вслед. Его сознание повисло над черной бездной беспамятства. В какой-то миг взгляд скользнул по языкам огня, и Кавинант почувствовал, что Бринн помогает ему повернуться. Царапая веки о песок усталости, он широко открыл глаза и увидел Мемлу.

Она стояла перед ним, как грозное изваяние из камня. Ее риза исчезла. На мантии виднелись опаленные места, а на щеке – волдыри от ожогов. Поседевшие волосы в беспорядке разметались по плечам. Она сердито взглянула на Кавинанта и приподняла рукх.

За ее спиной скалили пасти пять огромных Рысаков.

– Мемла на-Морэм-ин, – с поклоном приветствовал ее Бринн. – Юр-Лорд ожидал тебя.

Она холодно кивнула харучаю и вновь посмотрела в глаза Кавинанта. Ее резкий голос дрожал от нескрываемого гнева:

– Я не могу жить во лжи, Полурукий. И я пойду с тобой.

У Кавинанта не осталось слов. Он молча коснулся правой рукой своей груди, а затем протянул ей ладонь.

– Я привела Рысаков, – продолжала она. – Их не охраняли. Но, когда мы выходили из Замка, нам попытались помешать. Мне удалось вывести только пятерых животных. Видел бы ты, сколько на меня набросилось на-Морэмов-кро!

Животные были нагружены провиантом.

– Это Дин, Клэнг, Клэнгор, Аной и Клэш. Кавинант кивнул. Его голова упала на грудь, как у дряхлого старика. Поймав его взгляд, Мемла тихо сказала:

– Однако нам надо прояснить один вопрос. Мой рукх окажет нам помощь в путешествии по Стране. Верные не могут помешать мне использовать Ядовитый Огонь. Но и я в свою очередь не могу помешать им следить за нами через мой железный рукх. Вот так-то, Полурукий. – Ее тон напоминал мольбу. – Что бы ты ни решил по этому поводу, я не расстанусь с той единственной силой, которой обладаю. Подумай, прежде чем брать меня с собой.

Честность и отвага Мемлы требовали ответа. От усилия у Кавинанта вновь закружилась голова, но он произнес:

– Оставь его себе. Я иду на риск.

На ее лице появилась благодарная улыбка.

– Когда мы впервые встретились, – сказала она, – твое недоверие было оправданным, хотя тогда я не знала этого. По теперь ты можешь во мне не сомневаться. – Внезапно в ее голосе снова появились грубые нотки. – Нам надо убираться отсюда. Гиббон собирает Верных к Ядовитому Огню. Если мы промедлим, они нашлют на нас Мрак.

"Мрак!” Кавинант почувствовал порыв отчаяния. Страх оборвал тонкую нить сознания, и он, как камень, полетел в темноту.

Падая в бездну беспамятства, он услышал вопль, который исходил из Ревелстоуна. Этот крик, похожий на плач великого Замка, сулил потерю и смерть. А может быть, он шел из сердца Кавинанта?

Глава 21
Мрак

Где-то посреди ночи Кавинант пришел в себя. Он покачивался на спине Рысака, и чьи-то руки обвивали его грудь, поддерживая в сидячем положении, – смуглые руки харучая.

– Разве ты не целительница? – послышался чей-то напряженный шепот. – Ты должна помочь ему.

– Нет.

Ответ Линден прозвучал тихо и исчерпывающе. Она тяжело застонала.

Луч рукха слепил глаза. Отвернувшись, Кавинант снова погрузился во мрак.

Когда он очнулся во второй раз, его взору предстал серый рассвет в прорехах зеленого свода джунглей. Над головой мелькали осколки неба. Он сидел на спине Дина между Мемлой и Бринном, который поддерживал его. Следом, по борозде, проложенной рукхом Мемлы, бежали остальные животные.

Кавинант постепенно приходил в себя. Их путь пролегал под сенью огромных рододендронов, и растительность не буйствовала здесь так яро, как в других местах. Мемла решила немного передохнуть.

– Не сходите с Рысаков! – крикнула она, обернувшись. – Они защитят вас от Солнечного Яда.

Где-то за спиной Кавинанта послышалось бормотание Линден:

– Значит, это правда…

Однако Хигром, вопреки приказу Всадницы, спрыгнул на землю и принялся сгружать с Рысака припасы, которые подавал ему Кир.

– Харучаям не нужна защита – сказал Бринн.

«Неужели они невосприимчивы к Солнечному Яду? – подумал Кавинант. – Да, похоже, что так. Иначе как бы столько харучаев добралось до Ревелстоуна?»

Солнце вставало над землей, пронзая зеленый полог листвы злыми малиновыми лучами. И вновь эг-бренд верно предсказала очередную ипостась Солнечного Яда.

Когда первые лучи солнца осветили седоков, Мемла приказала Рысакам опуститься на колени. Отряд спешился.

С помощью Бринна Кавинант сполз на землю и попробовал встать прямо. Ему это удалось. Он был бледен и слаб, как ребенок, но его ноги уверенно держали вес тела.

Утвердившись в вертикальном положении, Кавинант в тревоге посмотрел на запад вслед уходящей ночи, ища глазами хоть какие-нибудь признаки Мрака на-Морэма.

Но горизонт выглядел чистым.

Рядом спускались на землю Сандер, Стилл, Холлиан и Герн. Кайл, приставленный к Линден, помогал своей подопечной сползти с Рысака. Едва держась на ногах, Кавинант обернулся к ней, но она отвела взгляд, закрывшись в своем одиночестве, как устрица в раковине. Она будто стыдилась того, что с ней произошло.

Кавинант оставил Линден наедине с самой собой. Он чувствовал себя слишком слабым и не знал, что делать в такой ситуации.

Пока харучаи раскладывали еду – сушеное мясо, хлеб, фрукты и метеглин, – Мемла достала из дорожного мешка большой кожаный мех с соком вауры, которым Кавинант с друзьями однажды спасались от насекомых под чумным солнцем. Она тщательно намазала едким снадобьем каждого члена их маленького отряда, лишив своей заботы только Вейна. Заметив это, Кавинант кивнул. Быть может, пламя рукха и могло повредить юр-вайлу, но только не Солнечный Яд.

Он ел медленно и с охотой, понемногу насыщая ослабевшее тело. Все это время его терзало мрачное предчувствие беды, и он то и дело поглядывал на запад. Кавинант своими глазами видел подкаменье Дюринга и знал, на что способен Мрак. Сделав над собой усилие, он поинтересовался у Мемлы, сколько времени необходимо, чтобы Мрак успел собраться и подготовиться к своей зловещей “работе”.

Всаднице тоже было не по себе.

– Всегда по-разному, – пробормотала она. – Все зависит от его размеров и расстояния, которое ему придется преодолеть. – Ее взгляд хлестнул Кавинанта по лицу, оставив на щеке почти осязаемый след тревоги. – Я знаю обо всем, что они делают. Вот, – сказала она и потрясла своим рукхом. – Этот Мрак будет огромным.

"Огромным… – подумал Кавинант. – А я еще так слаб”. Он стиснул покрепче крилл и попытался успокоиться.

Подкрепившись и отдохнув, путешественники вновь сели на Рысаков. Мемла опять призвала на помощь Ядовитый Огонь, и тот пропахал им путеводную борозду. Отряд двигался цепочкой: впереди Всадница, Кавинант и Бринн на Дине, за ними Хигром и Кир на Аное, Кайл и Линден на Клэнге, Сандер и Стилл на Клэше, Герн и Холлиан на Клэнгоре. Кавалькаду по своему обыкновению замыкал пеший Вейн.

Кавинанта то и дело одолевала дремота. Он так измучился, что не мог все время пребывать в бодрствующем состоянии. Всякий раз, когда отряд делал привал, он покорно съедал и выпивал то, что ему предлагали, понимая, как это необходимо для восстановления сил. Однако, оказываясь на широкой спине Рысака, он опять впадал в забытье, чему немало способствовала неспешная и слегка тряская трусца огромного животного.

Первым, что он видел, время от времени пробуждаясь, была прямая спина Мемлы. Похоже, Всадницей владело единственное желание: двигаться, двигаться и двигаться вперед, не тратя времени на всякие там привалы. Она прекрасно знала, что такое Мрак. Но к вечеру и Мемла выбилась из сил. Под кроной огромного золотая отряд расположился на ночлег.

Здесь было настоящее царство насекомых. Пока Мемла разводила костер, они жужжали, звенели, носились в воздухе и грызли сочную листву. Однако путников надежно защищала ваура. Постепенно, по мере того как под зеленые своды просачивались сумерки и сила Солнечного Яда иссякала, насекомые куда-то исчезали. Наконец их басовитое жужжание затихло. Мемла устало сидела у костра, отпустив Рысаков пастись и предоставив харучаям заботы об отряде.

Сандер и Холлиан тоже казались усталыми, словно не спали несколько дней. Но они были физически крепкими людьми, и запас их выносливости, как видно, еще не подошел к концу. Кроме того, они все еще находились под впечатлением своего чудесного спасения, и никакие мрачные предчувствия не омрачали их оживления. Совместные испытания сблизили гравелинга и эг-бренд. Сандер тянулся к Холлиан, словно та наполняла спокойствием его измученную душу и утоляла боль внутренних конфликтов. Ее чистая юность и непосредственность, как чудодейственный бальзам, исцеляли гравелинга, который во имя долга убил жену и сына, а затем ради Кавинанта предал свой народ. Холлиан, в свою очередь, брала от Сандера мужество, находчивость и неукротимую настойчивость в достижении цели. Глядя на них, Кавинант облегченно вздыхал. Эти люди так много потеряли и, как все обездоленные, искали – и находили – друг у друга понимание и поддержку. К сожалению, он не мог дать им чего-то большего.

На фоне их единения Линден выглядела одинокой и потерянной. Опустошитель что-то сделал с ней, и Кавинант, раздираемый привычными противоречиями, боялся спросить ее об этом. Хотя он боялся еще и того, к чему могло привести подобное незнание.

Покончив с едой, он вдруг понял, что больше не может пребывать в неведении. Тяжело вздохнув, Кавинант посмотрел на своих товарищей. Рядом с ним сидела дремлющая Мемла. С другой стороны расположились Сандер и Холлиан. Четверо харучаев несли дозор. Бринн и Кайл время от времени обходили маленький лагерь, бдительно всматриваясь в темноту. Неподалеку, на границе света и тьмы, неподвижно стоял Вейн, словно воплощение всех злобных тайн мира. Линден сидела напротив, съежившись, обхватив руками колени и вперив застывший взгляд в пламя костра.

При виде ее маленькой жалкой фигурки у Кавинанта дрогнуло сердце. Он не знал, что с ней происходило, и хотел выяснить, чем она так ужасно напугана. Это требовалось узнать во что бы то ни стало, но Кавинант не находил повода, чтобы вызвать ее на разговор. Он боялся ненароком задеть рану, которая скрывалась в ее душе. Наконец, собравшись с духом, Кавинант откашлялся и.., принялся рассказывать свою историю.

Он ничего не утаил. Он рассказал ей все: как встретился в Анделейне с Мертвыми, как попал в настволье Каменной Мощи, а потом оказался среди вейнхимов и бросился вдогонку за ней через Центральную Равнину. Он поведал о жестокости Вейна и о том, как Мемле удалось разоблачить Верных. Кавинант описал ритуал предсказания и то, что он извлек из него. Рассказывая о своих видениях, Кавинант жестикулировал, дергал себя за бороду, сжимал кулаки и нервно потирал пальцем обручальное кольцо. А спутники слушали его, открыв рты от изумления.

Теперь он понимал, почему Опустошитель позволил ему постичь историю Страны. Лорд Фоул хотел, чтобы Кавинант ужаснулся своим поступкам и их последствиям, чтобы он не смог выбраться из уз своей вины. Презирающий пытался взвалить на его плечи непосильное бремя ответственности за разрушенный Посох Закона, за Солнечный Яд и гибель каждого, кто был принесен в жертву Верными. Ему хотелось, чтобы Кавинант, проклиная собственную беспомощность и изнывая от презрения к себе, по доброй воле отдал заветное кольцо. У тебя не осталось выбора. И подтверждением этих слов служил яд, струящийся в жилах Кавинанта. Он давал ему силу, которую тот не мог контролировать, – силу убивать людей.

Он усугублял ощущение вины и тем самым становился не только проклятием, но и карой.

Исповедуясь, Кавинант все ждал, что Линден взглянет на него и попытается понять. Напрасно. Линден сидела, строго поджав губы, и по-прежнему смотрела на огонь. Тогда Кавинант сказал, что после беседы с Мертвыми решил найти Первое Дерево и сделать новый Посох Закона, чтобы противостоять Лорду Фоулу и бороться с Солнечным Ядом. Но и это откровение не возымело действия. Линден молчала. Красноречие Кавинанта иссякло, и он тоже умолк.

Молчали все. Вопросов никто не задавал. Казалось, что каждый боялся усугубить боль, которую испытывал Кавинант. Наконец тишину нарушил Сандер. Он стал рассказывать о том, что случилось с ним, Холлиан и Линден после того, как Кавинант ушел в Анделейн.

Он говорил о Сантонине и Каменной Мощи, о том, как их с Холлиан старались принудить совершить предательство по отношению к Кавинанту, а они пытались убедить Гиббона в том, что их спутник пропал без вести или погиб. Больше рассказывать было не о чем. Он не находил ничего особенного в том, что сидел в своей камере без еды и надежды. Сандер взглянул на Холлиан, но та покачала головой – она ничего не могла добавить к его рассказу. Оба они услышали голос Кавинанта, когда тот случайно очутился в подземной тюрьме, – вот, пожалуй, и все.

Кавинант ожидал, что теперь заговорит и Линден. Только ее часть истории осталась нерассказанной. Но он опять ошибся. Она все так же сидела, уткнувшись лицом в колени и съежившись, будто пряталась от хлестких ударов памяти.

– Линден!

Как он мог оставить ее в таком состоянии? Кроме того, ему нужна была правда.

– Теперь ты знаешь, как чувствовал себя Кевин. Кевин-Расточитель был последним из рода Берека. Линден говорила: “Я не верю в Зло!” Кевин тоже пытался не верить в него. Но, не распознав истинной сущности Презирающего, он предал Страну и тем самым поставил Лорда Фоула на путь победы. В ходе Ритуала Осквернения он вызвал Презирающего, надеясь погубить его, однако потерпел поражение, опустошил любимую Страну и, потеряв Посох Закона, впал в отчаяние. Кавинант с волнением и тревогой рассказал об этом Линден.

– Неужели ты не понимаешь? – умоляюще воскликнул он. – Нельзя жить отчаянием. Презирающему только этого и нужно. Что бы с тобой ни случилось, нельзя терять надежды!

«Слушай меня, Линден! Слушай!»

А она смотрел на огонь и даже виду не подавала, что слышала его. Если бы не печаль, таящаяся в глубине ее глаз, Кавинант мог бы подумать, что она по-прежнему находится под чарами Гиббона.

Сандер сердито переводил взгляд с Линден на Кавинанта, словно не мог выбрать, чью сторону ему принять. В темных глазах Холлиан блестели слезы. Бринн и Кайл стояли неподвижно рядом с Вейном и казались его подобиями. Никто из них не мог помочь Кавинанту.

Тогда он решил действовать по-иному:

– Посмотри на Вейна! “Линден! Очнись!"

– Скажи мне, что ты видишь. Она не отвечала.

– Я не знаю, можно ли ему доверять. У меня нет твоего зрения. Скажи мне, что он собой представляет.

Линден не двигалась. Однако ее плечи напряглись в апогее жестокой внутренней битвы.

– А тот старик… – Голос Кавинанта дрожал от нетерпения. – Около “Небесной фермы”, помнишь? Ты спасла ему жизнь, и он сказал тебе: “Будь честной!"

Линден вздрогнула и, резко подняв голову, взглянула на него. В ее горящих глазах отражалась невысказанная мука души. Она вскочила на ноги, будто подброшенная пружиной.

– Ты! – гневно закричала она. – Ты все толкуешь об осквернении. А ведь это твоя работа. Почему ты продал себя за Джоан? Зачем ты втянул нас в свои сражения? Разве это не осквернение?

– Линден!

Кавинант отшатнулся. Он хотел, но не мог подойти к ней. Между ними полыхал костер ее ярости.

– Конечно, ты не понимаешь. Ты не можешь видеть. Не можешь знать!

Она схватила себя за горло, точно ей не хватало воздуха.

– Ты думаешь, что сделаешь благое дело, если отправишься на эти дурацкие поиски Первого Дерева? Гнев помутил ее рассудок.

– Но ты же ничего не знаешь! Куда ты пойдешь? Кавинант еще раз назвал ее по имени. Сандер и Холлиан поднялись на ноги. Мемла приподняла рукх, а Кайл подошел поближе. Казалось, Всадница и харучай ощутили какую-то опасность, носившуюся в воздухе.

– Что он с тобой сделал?

«Что этот ублюдок сделал с тобой?»

– Он сказал, что тебя можно не брать в расчет! Она швыряла слова ему в лицо, словно он был причиной всех постигших ее бед.

– Им нужно только твое кольцо. Остальное они решили получить от меня. Он сказал: “Ты избрана для особого осквернения. Ты будешь главенствовать в Стране, как главенствует железо, превращая Землю в руины”.

Ее голос стал тоньше.

– Потому что я могу видеть. Вот какое они придумали для меня будущее. Потому что я вижу, чувствую и слышу. А ты заставляешь меня делать то, что они хотят!

Линден внезапно сникла и закрыла лицо руками, будто хотела прогнать страшное видение. Ее тело напряглось, как в конвульсии; из груди вырвался стон. Потом она пошатнулась и отрешенно прошептала:

– Он прикоснулся ко мне. “Прикоснулся?!"

– Кавинант… – Она опустила руки. Ее лицо исказила гримаса страха. – Ты должен забрать меня отсюда. Вернуть туда, где я жила. Где моя жизнь имела хоть какой-то смысл. Поспеши, пока они не заставили меня убить тебя.

– Хорошо, – сказал он, потому что она ждала ответа. – Это еще одна причина, по которой я хочу найти Первое Дерево.

Кавинант почувствовал себя калекой. Тебя можно не брать в расчет. Он так надеялся, что грязные помыслы Фоула не коснутся Линден. И вот теперь эти надежды рассыпались, как карточный домик.

– С помощью Посоха древние Лорды вызвали меня сюда. “Одним махом у меня отняли все”.

– Посох – единственный предмет силы, которая может вернуть нас домой.

"Они отняли все, кроме крилла и упорства”. Избрана для особого осквернения… Ад и кровь! Кавинанту хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Но Линден с отчаянной надеждой смотрела ему в глаза, пытаясь поверить его словам. Сандер и Холлиан инстинктивно прижались друг к другу, охваченные необъятным страхом. Суровое лицо Мемлы выражало сочувствие: уж она-то знала, каково это, когда тебя не берут в расчет. И только харучай оставались спокойными и бесстрастными – харучай и Вейн.

– Твое кольцо.. – промолвила Линден и замолчала.

– Оно мне неподвластно, – тихо ответил Кавинант.

Мемла вздрогнула, словно он сказал что-то ужасное. Но Кавинант не обратил на это внимания. В глазах у него стояли слезы. Он вытянул вперед руки и, не смущаясь присутствием своих спутников, привычно и внимательно осмотрел себя с ног до головы.

О, ты все еще упрям.

"Да. По воле Бога я упрям”.

Бринн услужливо подал Кавинанту мех с метеглином. Тот взял его и, запрокинув голову, опустошил до дна. Потом он ушел за ствол золотая, закутался в ночь, как в одеяло, и закрыл глаза.

***

Бринн поднял его на рассвете и велел обуться. Харучай уже знал о чудесных свойствах обуви из мира Кавинанта. Остальные члены отряда тоже проснулись. Мемла, Сандер и Холлиан стояли на обломке скалы, готовясь встретить восход чумного солнца. Харучаи готовили пищу. Линден стояла неподалеку и смотрела на небо, откуда вот-вот должны были сверкнуть первые алые лучи. Ее лицо омрачала печаль. Заметив Кавинанта, она поначалу оживилась, но тут же нахмурилась, вспомнив их давешний конфликт.

Впрочем, Кавинанта это не смутило. Он чувствовал себя значительно бодрее. Но вместе с ощущением бодрости пришел и страх, когда он подумал о Мраке на-Морэма.

Мемла, похоже, всю ночь не забывала об этой опасности. Ее усталое и враз постаревшее лицо покрывали морщины недоброго предчувствия. Руки, сжимающие рукх, дрожали. Отвечая на вопросительный взгляд Кавинанта, она прошептала:

– Уже скоро. Он поднимает Мрак, но тот еще не готов. Он поднимает Мрак, который погубит наши души.

Она посмотрела на Кавинанта, будто искала поддержки, но, не найдя ее, отвела взгляд и принялась покрикивать на спутников и торопить их.

Вскоре отряд тронулся в путь, придерживаясь борозды, пропаханной Ядовитым Огнем. Страх Мемлы передался ее попутчикам, и всем было не по себе. Люди ехали молча. Им казалось, что Мрак уже навис над ними, как карающий меч.

Глядя на непроходимую чащу, Кавинант все более укреплялся в мысли, что беда неминуема. В воздухе, как предвестники несчастья, носились мириады насекомых. В кустах и в ветвях деревьев копошились уродливые жуки. Некоторые стволы, изъеденные термитами, походили на тела прокаженных. Запах гниения становился тошнотворным и все более отвратительным. На миг ему показалось, что если какая-нибудь ветвь сломается, то его обдаст фонтаном гноя.

А время шло. Слабость медленно, но настойчиво распространялась по его телу. Стало смеркаться. Кавинант едва ворочал одеревеневшей шеей: весь день он то и дело оглядывался назад, ища признаки надвигающегося Мрака.

Мемла решила остановиться на ночлег в роще громадных эвкалиптов. Дрожа всем телом, Кавинант сполз с Рысака в надежде, что ощущение твердой земли подкрепит его силы. Однако конечности занемели настолько, что просто уже не могли ничего ощущать.

Вокруг него друг за другом спешивались остальные. Спустившись со своего Рысака, Линден подошла к Холлиан. Ее лицо выглядело бледным и осунувшимся.

– Насекомые… – бессвязно зашептала она. – Запах… Он хуже всего. Хуже, чем при любом другом солнце… Я больше не могу его выносить.

Линден замолчала, глядя на свои судорожно сцепленные руки. Наверное, ей казалось, что, разожми она пальцы, и тело ее развалится на куски.

– Я не могу… Какое солнце будет завтра? Сандер подошел и встал рядом с Холлиан. Когда Линден замолчала, он мрачно кивнул:

– Никогда в жизни я не путешествовал так долго под чумным солнцем, от которого было бы так мало вреда. – Его голос его звучал уверенно и спокойно. – Вся Страна боится и ненавидит это солнце, а Верным оно совершенно нипочем. Я не знал, что они настолько подготовлены к нему. Значит, юр-Лорд говорил правду: мощь Верных растет вместе с усилением Солнечного Яда, а не с ослаблением его. – Сандер помрачнел, словно вспомнил тех, кого когда-то сам принес в жертву. – Я уже не верю своим глазам. Но мне тоже хотелось бы знать, какое солнце будет завтра.

Мемла пожала плечами: дескать, каким бы оно ни было, опасность, грозящая им, все равно не уменьшится. Но Кавинант мысленно присоединился к Сандеру и Линден. Его вдруг как громом поразило: а что, если предсказание было розыгрышем, придуманным Гиббоном ради того, чтобы ввести его в заблуждение? Если за двумя днями чумного солнца следуют два дня дождевого солнца… Он с трепетом ждал ответа Холлиан.

Та не заставила себя упрашивать. Ее светлая улыбка напомнила Кавинанту, что между даром эг-бренд и даром гравелинга – огромная разница. С помощью лианара она управляла Солнечным Ядом и обращала его на пользу людей без человеческих жертв. В отличие от Сандера, у нее не было причин проклинать свои способности.

Холлиан отошла в сторону, вытащила лианар и нож, а затем уселась на устланную листьями землю. Ее тело замерло в предельной концентрации чувств. Кавинант, Линден и Сандер завороженно следили за ней. Она положила лианар на колени, сжала нож в левой руке и направила его острие на правую ладонь. С ее губ сорвались слова заклинания. Зрители застыли в тревожном ожидании. Даже харучаи бросили свои дела и уставились на Холлиан. Мысль о том, что она сейчас порежет свою руку, заставила Кавинанта нахмуриться, но, к сожалению, ничего другого он ей предложить не мог.

Холлиан медленно надрезала свою ладонь и, когда из ранки закапала кровь, крепко сжала рукоятку лианара. Ее стройная фигура едва виднелась в сумерках позднего вечера. Однако даже Кавинант с его ослабленным восприятием уловил сгущающуюся вокруг нее силу. Несколько секунд ничего не происходило. Но потом Холлиан запела, и лианар озарился сиянием.

Красное пламя расцвело, как орхидея. Языки огня взвивались в воздух и стекали по ее рукам на землю. Темно-красные усики обвивались вокруг тела, словно росли из него. Они казались яркими, но не озаряли ночь, которая по-прежнему оставалась темной.

Кавинант интуитивно догадывался, каким будет ее ответ. Песнопение, кровь и лианар помогали Холлиан дотянуться до завтрашнего солнца, и огонь принимал его оттенок. На сей раз пламя вспыхнуло цветом чумного солнца.

Чумное солнце. Кавинант облегченно вздохнул. По крайней мере сейчас у него не было причин сомневаться в предсказании.

Но не успела эг-бренд расслабиться и выйти из состояния транса, как огонь резко изменился.

Из лианара вылетел еще один язык, цветом напоминающий кожу Вейна. На ярком пламени появился эбонитовый рубец. Чернота начала быстро распространяться в разные стороны, пожирая огонь, как гигантская амеба. Трепещущие пламенные языки стали гаснуть один за другим.

Внезапно черная пелена ночи накрыла место действия. Кавинант ничего не видел и чувствовал лишь слабый запах дыма, как если бы это тлел лианар.

Он хрипло выругался и, вытянув руки, коснулся Бринна с одной стороны и Линден с другой. Они услышали шорох листвы под ногами Сандера и его крик:

– Холлиан!

В следующий миг раздался дикий вопль Мемлы:

– Они послали его! – Из ее рукха вырвался огонь, который ярко озарил все вокруг. – Они послали Мрак!