Текст книги "Демон Максвелла"

24. Показания, данные Эндрю Блэком сержанту Клейборну

Клейборн начал рассказ: однажды утром Эндрю Блэк распахнул шторы в гостиной и увидел пожилую женщину, лежащую на животе на садовой дорожке. Она не двигалась, а содержимое сумочки разлетелось по каменным плитам.

Он выбежал на улицу.

Старушка дышала, но была без сознания, один глаз опух, на лбу зияла ужасная рана. Блэк не хотел оставлять ее одну, но его жена в это время была в больнице в связи с осложнениями после… – Клейборн с трудом подбирал слова, – печальная ситуация у них случилась, поэтому Блэк сбегал в дом, вызвал скорую, а затем вернулся к старушке и стал вместе с ней ждать медиков.

Он не был знаком со старушкой, но не придал этому значения – в наше время часто незнакомцы в дверь стучат. Внезапное происшествие потрясло Эндрю, и он очень беспокоился о благополучии женщины, так что не сразу заметил странности. Сначала он предположил, что старушка разносила по району листовки или газеты, но заметил, что ее сумочка пуста: кошелек, ключи, зонтик, маленькая пудреница для макияжа и полдюжины другие вещиц валялись вокруг. Не было ни реклам, ни листовок, ни бумаг, ни визитных карточек. И что она тогда разносила?

Эндрю начал собирать пожитки старушки в сумочку, осматривая каждую в надежде найти зацепку, узнать что-нибудь о незнакомке. В сумке нашлась желто-белая карточка, на которой неровным, дрожащим почерком было написано «Собственность Элизабет Шоу». И больше ничего – ни номера, ни адреса, куда нашедшему возвращать вещи. В сумке также не оказалось ни банковских карт, ни водительских прав, ни других документов, удостоверяющих личность.

Решив, что собрал все вещи, Эндрю вернулся к старушке, как тут увидел лежащий в клумбе черный блокнот. Блэк пролистал его в поисках полезной информации – контактов друзей, семьи, опекунов, – но в блокноте была всего пара записей. Страницы с января по март содержали несколько односложных, обыденных напоминаний вроде «продукты» и «стрижка». Блэк уже хотел убрать блокнот в сумку, как тут наткнулся на необычную запись, помеченную звездочкой. На следующей странице звездочка тоже присутствовала. Блэк принялся пролистывать страницы. Изначально звездочки появлялись то раз в неделю, то раз в две. Однако к середине августа частота возросла, и звезды старушка рисовала каждые пару дней, а к началу сентября звездочки появлялись уже ежедневно. Блэк перелистнул блокнот на середину месяца – на белой бумаге красовалась целая россыпь из сотни звездочек, перекрывающая напечатанный текст и выходящая за поля.

Он собрался перевернуть страницу, как вдруг поймал взгляд женщины.

– Они близко, – прошептала она.

Тут раздался вой сирены.

* * *

Через три часа четырнадцать минут после ухода полиции в дверь Эндрю Блэка снова позвонили.

Шагая по коридору, он увидел одинокую фигуру, ожидающую на пороге, – мужской силуэт за матовыми стеклянными вставками двери. Странного в этом было мало – Блэк привык к очертаниям ожидавших на пороге гостей, – но как только он увидел этот силуэт – «в тот самый момент», сказал Клейборн, – его охватил внезапный сильный приступ головокружения, головной боли и тошноты. Блэк пошатнулся, упал на колени; тело сотрясали позывы.

Спустя какое-то время он оклемался, поднялся на ноги, и тут понял, что за дверью уже два силуэта.

Снова прозвенел звонок.

Эндрю открыл дверь.

Перед ним стоял толстый мужчина в ярко-синем галстуке и тощий мужчина в ярко-красном галстуке. Лица расползлись в широких – «неестественных», как сказал Клейборн, – улыбках.

– Что вам нужно?

– Кто оставит? – спросил тощий.

– Что оставит?

– Кто оставит? Мы пойдем в обход.

Блэк прижал ладонь к губам, стараясь подавить новый приступ тошноты.

– В обход? – сказал он.

Изможденное величавое лицо, ястребиный нос, аккуратно уложенные седые волосы и заостренная бородка. Толстяк рядом с ним был смуглее и ниже ростом, с короткими коренастыми руками и ногами и коротко подстриженной черной бородой. Оба одеты в простые, невзрачные костюмы, безупречно белые рубашки, туфли были начищены до блеска, а идеально завязанные галстуки – красный и синий – сделаны из блестящего яркого шелка. Блэк описал их «неприятно четкими и резкими». Из-за этого весь окружающий мир казался «плохо пропечатанным», а боль в голове нарастала, словно «вот-вот грянет гром». Что еще странно, Блэк не сомневался, что знаком с мужчинами; и не просто знаком – он их знал. Когда-то очень близко с ними общался; очень-очень давно они были для него важны. Ему стало страшно. Непонятные мужчины заявились на порог. Все было неправильно, «решительно противоестественно», но он не понимал почему.

– Вы кто такие? – снова спросил Блэк.

Мужчины переглянулись и расплылись в улыбке.

– Мы из полиции, – сказал толстяк в синем галстуке. – Можно зайти? Нам надо закончить работу.

– Сомневаюсь, – заявил Блэк. – Сомневаюсь, что вы из полиции.

– Мы – офицеры полиции, – снова сказал толстяк, делая шаг вперед.

– Сомневаюсь, – повторил Блэк.

И захлопнул дверь прежде, чем мужчины успели ответить. Мгновение спустя он выглянул в окна гостиной на втором этаже, но мужчин и след простыл.

* * *

Заперев все двери и зашторив окна, Блэк принял несколько таблеток от головной боли и лег на кровать.

Он хотел просто полежать, но почти сразу же заснул. Через пару часов проснулся и почувствовал, что боль полностью прошла. Чтобы избавиться от тумана, оставшегося в голове, Блэк решил принять душ и как раз намыливал волосы, думая о чем-то совершенно постороннем, как вдруг понял, что за парочка к нему приходила.

Он не стал вытираться, а сразу бросился в старый кабинет и начал водить пальцем по корешкам в поисках нужной книги.

Клейборн объяснил, что во время беременности жены Эндрю Блэк усиленно скупал новые экземпляры книг, которые были у него в детстве. Книга, которую он искал, являлась одной из самых ценных и ранних – «Сервантес для детей», подарок матери на четвертый день рождения. Блэку так понравилась книга, что он просил Урсулу читать ее каждый день в течение месяца, двух, трех, пока не выучил каждое слово наизусть и не запомнил каждую иллюстрацию в деталях.

Он нашел книгу. Отнес ее к столу, открыл.

Вот они, такими он их и запомнил: тощий мужчина с аккуратной белой бородкой, рядом с ним – невысокий толстяк.

Дон Кихот и Санчо Панса.

Да, на тощем не было доспехов, а у толстяка в синем галстуке не было широкополой шляпы и мула, но больше они ничем не отличались от нарисованных в книге неуклюжего рыцаря и наивного оруженосца.

Как такое возможно? Книга «Сервантес для детей» была напечатана в 1974 году. Даже если между мужчинами и книгой существовала хоть какая-то связь, за сорок лет с момента публикации они не могли не измениться.

Но мужчины были почти точной копией иллюстрации.

Эндрю Блэк удалился в мастерскую – как и всегда, когда ему нужно было что-то обдумать или избавиться от мыслей.

Память у него была отличная, но он все равно удивился, что смог так точно воспроизвести образы персонажей. Он вспомнил три коротких, выбившихся из бороды волоска на щеке толстяка. Маленький белый шрам справа от губ тощего и отсутствующие зубы – Эндрю заметил дырки, когда тот задал бессмысленный вопрос. Блэк знал, откуда взялся шрам и как тощий потерял зубы. Шрам – реальный, обычный шрам, который Блэк видел собственными глазами, – мужчина получил, когда разбилась емкость с «целебным бальзамом», который он пил во время знаменитой битвы со стадом овец, ошибочно принятым им за армию. Пастухи начали швыряться в него камнями, разбив сосуд и выбив Дон Кихоту зубы. Блэк вспомнил рисунок в книге; камень, врезающийся в челюсть Дон Кихота, разбитая банка, небольшой порез, комичная гримаса боли, шока и удивления, взлетевшие в воздух три зуба. Блэк вспомнил шрам на коже мужчины, маленький белый серпик у самого края губ, рядом с подстриженной и аккуратной бородой. Реальный шрам, нанесенный в вымышленной битве, на печатной странице одного из самых известных романов в мире.

Блэк пришел к выводу, что тощий мужчина не просто похож на Дон Кихота. В тот день на его пороге стоял настоящий Дон Кихот.

* * *

Но что-то не сходится, да? Помимо очевидного.

Блэк был одержим причинно-следственными связями и точными фактами, так что никак не мог прийти к подобному выводу. Как правило, в первую очередь он определял абсолюты. В данном случае – двое мужчин на пороге абсолютно точно не могли быть Дон Кихотом и Санчо Пансой. Затем он бы сопоставил все последующие выводы с этим единственным неоспоримым фактом. Но Блэк так не сделал. Он должен был сделать вывод, что человек, сильно похожий на Дон Кихота из детской книжки, имевший друга, очень похожего на Санчо Пансу из той же книги, а также имевший те же шрамы из книги, – все это одно большое совпадение; и хотя вероятность такого совпадения крайне мала, она все же есть, а вот альтернатива совершенно невозможна. Тощий мужчина никак не мог быть Дон Кихотом. Но Блэк так не думал, что наводит на мысль о том, что Блэк верил в существование обстоятельств, при которых мужчина мог быть Дон Кихотом, а его друг – Санчо Пансой или, по крайней мере, мужчины могли каким-то образом иметь их лица.

Блэк поделился с Клейборном, что тщательно все обдумал, прежде чем решил, что ответа тут всего два: либо у него был какой-то психотический эпизод, либо появление Кихота и Пансы стало тем самым другим вариантом развития событий.

– Другим вариантом развития событий? – спро-сил я.

Клейборн посмотрел на меня.

– Вы хотите знать, что я думаю или что он мне сказал?

– Что он вам сказал.

– «В мире полно дыр, поэтому он разваливается на части».

– Все из-за электронных книг? Из-за Интернета?

Клейборн не ответил.

– И вы согласны?

Клейборн надолго задумался.

– Я знаком с мистером Блэком уже пять лет, и никогда не видел его таким напуганным, как в день, когда он позвонил, чтобы сообщить о произошедшем. Его всего трясло.

– Так вы ему верите?

– Раньше не верил, но… – Он взглянул на меня. – Я видел.

– Дон Кихота?

– Нет.

– Так кого?

– Мориса Амбера.

Меня как замкнуло; шок холодным звоном отозвался в висках.

– Что?

– Убийца из «Двигателя Купидона» в подпаленной шляпе…

– Я знаю, кто такой Морис Амбер. Вы видели его? Своими глазами?

– Да. И еще… – произнес Клейборн через силу. – Я знаю, кто он такой на самом деле.

– Офицер Клейборн, я не хочу указывать, как вам работать, но если вы знаете, кто разгуливает в костюме Мориса Амбера, то, может, его и надо подозревать в первую очередь? Его следует запереть здесь, внизу, как можно скорее. Вы так не считаете?

– О, я уверен, это он забрал Эндрю.

– Вы… что?! Тогда почему вы ничего не делаете?

– А что я могу сделать?

Я уставился на него.

– В каком смысле «что я могу сделать»? Вы ведь полицейский!

– Вам знакомо слово «хайот», мистер Куинн?

Я уставился на него.

– Вы шутите. Издеваетесь надо мной. Вы… Вы – полицейский и говорите, что Эндрю Блэка похитили ангелы?

– Нет, мистер Куинн.

– А что тогда?

– Я говорю вам, что его забрал дьявол.

25. Акты творения

Двери отеля «Уирби» со свистом распахнулись, и я вошел в вестибюль, весь в поту, растрепанный; наверное, выглядел я так, словно провел добрых двадцать четыре часа за решеткой. Хотя, собственно, так оно и было. Я кивнул работнику за ресепшеном – уже другому, и он выдавил улыбку, отчаянно перебирая бумажки на стойке.

«Преступник, – подумал я. – Личность, представляющая интерес для следствия».

После всего что Клейборн наговорил мне в полицейском участке, было бы странно, если бы он не отпустил меня по первому же требованию. У меня было железное алиби благодаря камерам видеонаблюдения в отеле, а когда в диалоге всплыл дьявол, я тут же поинтересовался, что думают другие офицеры по поводу данной версии. Клейборн встревожился и моментально выпроводил меня за дверь, а я был только рад – задерживаться в подвале мне совершенно не хотелось.

«Вы настоящий? Настоящий человек?»

Боже.

Я направился к лифту, планируя забрать сумку и ноутбук-сканер Чесапика и убраться из отеля как можно скорее. Отсканировал я книгу не полностью, но того, что есть, может быть достаточно. Вдруг издательству хватит и этого. В любом случае рискнуть стоит. Что-то случилось с Эндрю, и из-за полиции и всего остального мне никак не попасть к нему еще раз. Слишком опасно, как говорят в фильмах про ограбления. Безнадежное дело. Раз Эндрю пропал, пусть Чесапик сам попытается достать остальную часть книги. Если, конечно, Чесапик не причастен к исчезновению. Хотел ли я помочь Эндрю? Конечно. Но как? Что я мог сделать? Он просто… исчез, а я едва не оказался виновным. Слишком опасно, слишком опасно, слишком опасно.

Дзынь!

Двери лифта разъехались, и я, не глядя, сделал шаг. В этот самый момент из кабины вылетела «Привет, я Джанет» – официантка, что дала мне салфетку утром, – и мы чуть не столкнулись.

Она резко остановилась и начала в страхе оглядываться по сторонам, дабы удостовериться, что мы не привлекли нежелательного внимания.

– Что… – начал я, намереваясь спросить ее о записке на салфетке.

– Не здесь, – прошипела она. – Верхний этаж. Через 10 минут.

Затем она проскользнула мимо меня и исчезла.

Дзынь. «Шестой этаж».

Я выскочил из лифта, прошагал по коридору, едва не срываясь на бег, и сунул карточку-ключ в дверь номера.

Все было на своих местах.

Слава тебе господи.

Я вытащил ноутбук-сканер Чесапика из сумки и крепко прижал его к груди. Незаконченная книга точно чего-то да стоит. Даже пара тысяч поможет нам ненадолго выбраться из финансовой ямы.

Пара тысяч поможет отсрочить визит приставов, которые хотят отобрать у нас все.

«А Эндрю? Что будет с Эндрю? Что?»

– Заткнитесь, – прошипел я вслух.

Я сложил ноутбук и все вещи в сумку и выбежал из номера. Сначала я решил послать все к черту и спуститься в вестибюль, но передумал.

В лифте палец завис над кнопкой первого этажа, а потом, будто сам по себе, он нажал…

Дзынь. «Седьмой этаж».

Верхний этаж отеля представлял собой огромное открытое помещение. Банкетный зал, которым уже много лет не пользовались. Пыльные древние стулья, стоящие кругом, будто для встречи анонимных алкоголиков, казались дешевыми реликвиями давно забытой культуры гостеприимства; на некогда цветастом, но теперь пыльно-сером ковре стояли, сложив хрупкие коричневые листья, давно сгнившие и засохшие растения – папоротники и коротколистные юкки. У дальней стены располагался бар в стиле тропики.

В панорамных окнах Оуторн раскинулся во всей красе – и именно там она стояла, ожидая меня.

«Привет, я Джанет» даже не обернулась, когда я появился на этаже, и не начала говорить, пока не встал рядом.

– У меня мало времени. Этого… Раньше этого здесь не было. Этого отеля. Полицейского участка. Целого города. Ничего не было, понимаешь? Блэк все это сделал. Блэк все это создал.

Я открыл рот, чтобы спросить, что это значит, но вместо этого уставился на ряд магазинов на дальнем конце города и поймал себя на мысли, что думаю о миниатюрных домиках Эндрю Блэка из папье-маше; витрине магазина, семейном доме в его мастерской; книжных страницах, превращающихся в кашицу в чанах. Я думал об умершем ребенке Блэка и о двух раввинах, соединяющих буквы, чтобы приготовить на ужин теленка. Я думал о деловом партнерстве Гутенберга с Фаустом и о том, что сказал Клейборн, когда я спросил его, чего дьявол хочет от Эндрю Блэка. «Возможно, Эндрю ему задолжал».

Глубокое, нарастающее беспокойство сковало все внутри.

Я уже было открыл рот, как тут ярко-красный «Воксхолл Астра» с ревом влетел на парковку отеля и с визгом остановился у главного входа, на секунду исчезая в облаке дыма.

В кармане зазвенело. Я вытащил телефон и нажал зеленую кнопку.

– Томас, – сказала Софи Алмондс. – Быстро в машину. Сейчас же.

26. Софи Алмондс

– Итак, что думаешь?

Машина с ревом мчалась по пустой проселочной дороге под просторным небом.

Софи смотрела прямо перед собой.

Ангелы и письма, Морис Амбер и дьявол, миниатюрные домики Блэка, миссис Блэк, «Привет, я Джанет», офицер Клейборн, статья об исчезновении Блэка за двадцать четыре часа до самого исчезновения, энтропия, время, конец света – все это я выложил ей как на духу, начав рассказ, как только мы отъехали от отеля.

– Тебе не кажется, – я с трудом подбирал слова, – что… Не знаю. Что в этом что-то есть? Я не про все вообще, но…

– Что я у тебя спросила? Помнишь? Из чего состоит мир: камней, травы и деревьев или из банковских выписок, статей, сертификатов, записей, файлов и писем? Из почвы, рек и песка или из мыслей, идей, верований и мнений?

– Так думаешь, в этом что-то есть?

– В чем? Ты считаешь, что Морис Амбер, который, возможно, также является дьяволом, затаился в глубинке и похищает писателей? Очень сомневаюсь. Думаю, ты веришь в свою теорию. Но только потому, что это Эндрю Блэк, я права? Я ведь сказала тебе к нему не соваться. Однако же…

Я уставился в окно.

– Ты хочешь знать, верю ли я, что ты прыгнул назад во времени, каким-то образом прибыл в это забытое богом место за день до того, как покинул Лондон, прочитал статью о похищении Эндрю в четверг, а затем непонятно как сообщил об этом в полицию за день до, в среду? Мой ответ – нет. Нет, не верю. Ничего из этого не было.

– Да уж, звучит нелепо.

– Неважно, как звучит. Я точно знаю, что ничего подобного не было.

Я посмотрел на нее.

– Точно знаешь?

– Да. Я знаю, что действительно произошло. Все более прозаично. – Она скосилась на меня. – Никаких путешествий во времени.

– Продолжай.

– Хорошо, – Софи заерзала. – Ты кое-чего не знаешь: «Сакс и Таттл», которые издали «Двигатель Купидона», находятся сейчас в непростой финансовой ситуации. Их может выкупить компания под названием «Бартон Грин».

– Не понимаю, какое отно…

– Дослушай до конца. Так вот, компания Майка Чесапика, которая в настоящее время владеет «Сакс и Таттл», была готова продать контрольный пакет акций по очень невыгодной цене, но тут, словно гром среди ясного неба, явился ты и объявил, что Эндрю Блэк написал вторую книгу. Это все меняло. «Сакс и Таттл» с продолжением «Двигателя Купидона» – это не то же, что «Сакс и Таттл» без него. Давать заднюю было поздновато, но Чесапик уже не хотел соглашаться на первоначальное предложение «Бартона Грина». Если рукопись и правда существовала и если он хотел ее заполучить, нужно было действовать быстро.

– Поэтому он пришел ко мне с деньгами и настоял, чтобы я сел на ближайший поезд.

– Да. Однако партнеру из «Бартона», с которым Чесапик вел переговоры, это не понравилось. Он против того, чтобы «Сакс и Таттл» заполучили рукопись Блэка, по крайней мере так скоро, потому что хочет выкупить их за гроши. Как только сделка состоится, «Бартон Грин» намерены взяться за книгу и сорвать куш. А если твоя поездка увенчается успехом, им это будет совсем не на руку.

– Ясно.

– Плохая новость в том, – сказала Софи, – что «Бартон Грин» владеет сайтом книжных новостей под названием Book brief. Ты подписан на их рассылку?

Я кивнул.

– Понятно. Итак, мы подходим к самой неэтичной части. Когда в «Бартоне» прознали про тебя, то выслали тебе фальшивую рассылку. То есть только ты получил то письмо, в котором говорится, что Эндрю Блэка похитили.

Я уставился на нее.

– Что?

– Да, знаю. Отправили тебе фиктивную ссылку на фиктивную статью, чтобы не дать тебе встретиться с Блэком и заполучить рукопись. Хотели, чтобы ты сдался и вернулся домой.

– Господи.

– Да уж. Не все в «Бартон Грин» одобрили это решение, как ты понимаешь, и когда Майк Чесапик узнал, что они сделали, тут же позвонил мне. А потом ты вдруг позвонил мне из полицейского участка. Я звонила куда только можно, но никакой информации не получила, так что прыгнула в машину и поехала за тобой.

– Спасибо.

За окном проносились пустые поля и пустое небо.

– Книга у тебя? – спросила Софи после недолгой паузы.

– Да, но не вся. Мы хоть что-нибудь получим за почти полную книгу?

Софи задумалась.

– Мы сможем доказать, что полный текст существует, – поэтому да. Но явно не ту сумму, о который вы изначально договаривались. Про нее можешь забыть.

Прошло несколько мгновений.

– Эндрю ведь так и не нашли, да? – спросил я. – А я возвращаюсь в Лондон. И как тогда объяснить, что Эндрю пропал именно так, как описывалось в фиктивной статье?

– Мне тоже интересно, – сказала она, не отрывая глаз от дороги.

– Как это возможно?

– Не знаю. Никто, кроме тебя, эту статью не читал. Ну, кроме тебя и того, кто ее послал из «Бартон Грин». Но они похищениями людей не занимаются. И даже если бы и занимались, какая им выгода в случае с Эндрю?

– Верно. И?

– И значит, кроме как от тебя узнать о содержании статьи никто другой не мог. Том, ты кому-нибудь рассказывал про статью?

– Полиции. Офицеру Клейборну.

– И стал его главным подозреваемым. Кому еще?

Я прочесал память.

И ощутил, как ухнуло в животе.

Тихо, не отрывая глаз от дороги, я сказал:

– Разворачивайся, Софи.