Текст книги "Куда скачет петушиная лошадь?"

Глава 14
Светлой памяти Винни-Пуха

В Искорском городище было шумно. Они обошли с юга, но даже издалека слышались крики и какое-то лязганье.

– Это фестиваль, – поняла Даша. – Это ролевики играют, изображают бой… с кем? Тут кто сражался?

– Легче сказать, кто тут не сражался, – хмыкнул Пера. – Эфиопы точно не сражались. А все остальные отметились. И коми, и русские, и татары, и вогулы – все своей кровью Искорское городище полили.

– Пошли посмотрим!

– Там нет никого. Издали слышатся звуки битвы, а подъедешь – пусто, одни камни да валы земляные, от времени оплывшие. А вот и проход.

Узкая расщелина между скал впечатляла. Из неё тянуло холодком, стены мохнатились лишайниками.

– Ух-ух! – обрадовался менкв. – Лютик ходил! Лютик хорошо! Высоко!

И быстренько протиснулся между скалами: расщелина как раз ему впору пришлась. И исчез по ту сторону.

– Наверное, расщелину делали по таким, как он, – сказал Пера. – Наверное, чуды были такие, как менквы.

– Нет, чуды мелкие были, я помню, – замотал головой Гундыр. – И двумя не наешься… то есть я хотел сказать, чуды меньше менквов. А щель узкая. Я застряну. Я лучше останусь.

– Ничего не узко, не увиливай, – возмутился Пера. – Ты нам очень пригодишься на севере. Мы же собираемся сражаться непонятно с кем, а ты вон какой сильный. Так что пролезай давай.

Гундыр послушно ввинтился в расщелину.

– Ох… ох…

– Ну, поднажми!

Гундыр поднажал. Скалы радостно стиснули чешуйчатое жёсткое тело.

– Ой-ой! Ой, бубули тебя задери, а яг-морт сверху попрыгай, куда ты нас завёл! Ой, горе мне, горе, бедная моя шкурка! Бедная моя талия! – завопил Гундыр, когда понял, что застрял намертво.

– Киккуруллю! – закричали сзади. Гундыр от неожиданности смолк. Все обернулись – никого.

– Это кричит петушиная лошадь, – пояснил Волк. – Тут же чудские клады вокруг. Надеюсь, клады никого не интересуют? Тогда не отвлекаемся и думаем, как достать Гундыра.

– Никак, – сказал Мир. – Он очень качественно застрял. Разве что скалу вокруг него обколупать. Мы динамита с собой случайно не захватили? Синоним взрывчатка, синоним ядерная бомба.

– Не надо, я взорвусь! – перепугался Гундыр.

– Лучше достать Гундыра по способу Винни-Пуха, – вспомнила Даша. – Он застрял и сидел застрятый несколько дней, пока не похудел, без еды.

– Без еды?! – ужаснулся Гундыр. – Несколько дней? Лучше взорваться.

– А если Гундыра по краям обстругать? – предложил Тове. – Немного, по паре сантиметров. Снять верхний слой кожи…

– Пилинг, – подсказала Даша. – Женщины в косметических салонах за это деньги платят, а мы тебе бесплатно!

– Не надо кожу сдирать! Я не люблю без кожи ходить, это неприлично! – совсем расстроился Гундыр.

– Пера, ты же богатырь, что стоишь, как ботаник! – возмутилась Даша. – Раздвинь скалы и спаси бедное животное!

Пера подошел к скале, расставил руки, поднапрягся, аж лицо побагровело. Скалы подались, потом сдвинулись плотнее и даже вроде ехидно захихикали.

– Они не простые камни, – сказал Пера. – Я, конечно, богатырь, но не до такой же степени.

– Это тебе не холодильники таскать по кухне, – подковырнула Дашка. – Тоже мне богатырь! Несчастную зверюшку освободить не может.

Пера обиделся и пнул скалу. Из скалы выпучился гранитный отросток, изогнулся и стукнул Перу в бок. Несильно вроде, но богатырь отлетел шага на три.

– Суперская скала! – восхитилась Даша. – А может, она разговаривать умеет? Уважаемая скала, вы разговаривать умеете?

– А то! – донеслось из глубины камня. Дашка тут же представила интервью со скалой и пристала с расспросами, в чём смысл жизни да каковы ваши планы на будущее. Но скала больше ничего не сказала. Возможно, у неё не было ни планов, ни будущего, одно прошлое.

– А вот когда я прошлый раз здесь проходил, то у Васы в Колве нашлась штучка заграничная, такой аппарат для вытаскивания пробок из бутылок. Штопор называется, – вспомнил Пера. – Если расценить скалу как бутылку, а Гундыра как пробку…

– Это что же, ты меня собрался штопором из скалы выкручивать?! – перепугался Гундыр.

– Заграничным! – подчеркнул Пера.

– Кошмар, – констатировал Змей. – Дожили. Ладно, лучше штопор, чем похудательная диета. Езжайте к Васе.

– Я не могу, – отказался Пера. – Мы поругались. Так что он мне штопор не даст. Езжайте без меня, а я тут посижу, Гундыра поразвлекаю.

– О! – оживился Змей. – Расскажи мне ту историю, самую знаменитую: как ты татарское войско победил, золотое колесо поломал, а потом с Лешим состязался, кто сильнее.

– Да ты её уже наизусть знаешь, – удивился Пера.

– Ну и что, а я люблю!

– Ладно, вы развлекайтесь, а я пошёл к Васе, – сказал Волк.

Тут Даша вспомнила, что ей Ёма говорила про Волка, и стала думать: «Подозрительно всё это. Волк скроется с глаз и позовёт каких-нибудь этих… сил зла. Или донесёт тем, кто на севере землю сворачивает: «Первый, Первый, я Третий! Привёл в квадрат S возможных противников. Обезвредил путём зажимания в скале ракетную установку «СС-300-Дракон», теперь они беззащитны. Начинайте операцию «Январский тюльпан»! Потому что Волк – явно их шпион. Я подозреваю, что у Волка опилки из брюха сыплются не просто так, а показывают дорогу тем… ну, кому это интересно. Так что за Волком проследить надо».

– Я с вами за штопором, – сказала она. – Я ничего не подозреваю, мне просто водяного поглядеть охота.

– Ты же устала? – удивился Волк.

– Я уже отдохнула, – заверила его Даша.

– Мы тоже хотим, – сказал Мир. – Синоним жаждем.

«Если будет возражать против свидетелей, значит, замышляет недоброе», – подумала Даша, но Волк тут же сказал:

– Да пожалуйста. Только я быстро побегу, девочке не успеть. Садись на меня верхом.

– Ой! – вырвалось у Даши. – Я тяжёлая, тебя раздавлю.

– Царевичей носили, да в полном боевом доспехе, – важно сказал Волк и лёг, чтобы Даше удобнее было сесть. Даша залезла – Волк был куда удобнее и мягче, чем Змей.

– Вперёд назад за штопором! – скомандовал Волк. И Даша успела услышать только начало рассказа Перы:

– Жил я тогда с братом в Лупье, и вот прислал князь Перми Великой весть, что подошло к городу несметное войско татарское…

Глава 15
Жемчуг для плова

Берег Колвы хорошо просматривался вверх и вниз по течению с высоты рухнувшего моста. Никаких водяных не наблюдалось.

– А как мы его найдём? – спросила Даша. – Позовём? Или подманим на что-нибудь?

– Лучше подманить, – авторитетно заявил Мир, слезая с Тове. – Вот мы на планете Е-ши-8 ловили кольбунов на зелёных мурмаходов. Знаешь, как клевало! Только успевай подсекать!

Волк принюхался, сказал:

– Странно.

Даша тоже принюхалась. Пахло вкусно и знакомо.

– Пошли на запах, – предложила она.

– Ты умеешь брать след по ветру? – изумился Волк. – Однако человечество сильно продвинулось, пока я торчал в музее. Вон там, ниже по течению, любимый бережок Васы. Но он пуст, хотя пахнет явно оттуда… ах, вот в чём дело! Ах, негодник!

И Волк решительно спрыгнул с моста и двинулся по зарослям ивняка вниз по течению, бормоча при этом:

– Тоже мне, тун недоделанный… «Покров тумана», видите ли, применяет… а про побочные эффекты и не думает! Тьфу, недоучка…

Наконец, уже на берегу, Волк резко затормозил – Даша, Мир и Тове чуть не ткнулись в него на бегу. И рявкнул:

– А ну, прекратить! Что ты себе позволяешь, сicь мыр!

И на пустом вроде бережку тут же обозначились обитатели – будто шапки-невидимки сорвали и проявились. Два крепких мужика расположились вокруг костра, на котором в котле готовилось нечто, пахнущее мясом и специями. Один – невысокий, пузатенький, голый по пояс, с длинными зелёными волосами и бородой – тут же вскочил, угрожающе сжимая в руке дубину. Может, не дубину, а поварёшку, но большую. Второй – не такой толстый, но более мощный, широкий в плечах – не дёргался, только повернул к пришельцам обритую голову. Голова тоже отсвечивала зелёным.

– Заклинание «покров тумана» вредит окружающей среде! – отчитывал дяденек Волк. – Вы что, не знаете, что после этого заклинания вся рыба на две версты окрест пребывает в невидимом состоянии?! Многие особи с хрупкой душевной организацией типа плотвичек не выносят стресса и впадают в невроз! А крупные хищники страдают от голода, ибо не видят добычу! Есть же безопасные средства для невидимости, например лягей лы – порошок из кожи лягушки. Вот когда она в царевну превращается и кожу сбрасывает, надо кожу подобрать и сделать лягей лы. Васа, я от тебя такого не ожидал!

– А что я могу сделать! – развёл руками Толстый-Зелёный-с-Поварёшкой. – Караулишь-караулишь, когда она в царевну превратится, а она никак! Сидит в лягушачьей шкуре как приклеенная. Чувствует, что все царевичи ушли из чердынских земель, а без царевича ей превращения без надобности. А без невидимости нам нельзя. Как начинаем готовить, так на запах слетаются всякие подозрительные… вроде вас. Я вас к столу звал? Нет. А чего припёрлись? Как дам поварё… то есть дубиной, мало не покажется. А бывает ещё хуже: как ужин на столе, так из Камгорта прут какие-то Неназываемые. Летят и летят, не то призраки, не то ещё хуже. Весь плов сожрут.

– Точно! – воскликнула Даша. – А я думаю, чем это так знакомо пахнет! Плов!

– Плов – это что? – спросил Волк. – Это не коми еда. И не вогульская. Это русские придумали? Мне про плов экскурсоводы не рассказывали.

– Нет, это южная пища. Мы что, совсем тёмные, да? Мы просвещению завсегда открыты. Радио слушаем, о вкусной и здоровой пище. И о нездоровой тоже.

– Откуда радио? – удивилась Даша. – Люди же ушли.

Водяной задрал одну зелёную прядь волос вертикально, получилась антенна.

– Замечательно ловит радиоволны, хотя только в пределах Урала и Поволжья, – похвалился он. – Слушаю новости, астрологический прогноз и кулинарные рецепты. Пожалуйте покушать, гости дорогие, плов почти готов.

– Мы по делу, – отказался было Волк, но Васа махнул поварёшкой:

– Сперва плов, потом дело. Видите, какой у меня гость! Водяной Пянтег из Камы прибыл – специально на мой плов!

Второй дяденька – бритый и могучий – приветливо кивнул.

– Вообще-то мы его вместе варим, – пробасил он. – Уже две недели.

– Ой, за две недели рис разварится просто в клей! – всплеснула руками Даша.

– Дак то рис, – сказал Пянтег. – А у нас в Прикамье рис отродясь не растёт. Вместо риса я предложил использовать мелкий речной жемчуг. Вот за две недели он как раз уварился.

– Со специями тоже проблема, – вздохнул Васа. – Барбарис, да перец, да зира, да шафран – нешто они растут в уральской реке? Вместо зиры я зверобоя на опушке надёргал – оба на «з» начинаются, должно подойти. Вместо перца – тину забродившую, ух и ядрёная, с ног валит! А взамен шафрану…

– А курдюк! – перебил его Пянтег. – Кто-нибудь знает, что такое курдюк?

Гости переглянулись – явно не знали.

– Ругательство, – неуверенно предположил Волк. – Неприличное.

– И как его класть, если неизвестно, что это такое? А? – наседал Пянтег.

– Да ладно – курдюк, а вот откуда вы барана взяли для плова? – поинтересовался Волк. – Явно ведь бараниной пахнет. Люди ушли, а баранов на берегу Колвы забыли?

– Не-а, мы щуку перевоспитали, – хмыкнул Васа. – Знаешь, как сложно было убедить щуку отрастить рога и покрыться шерстью?

– Особенно тяжко пришлось, когда мы учили щуку кричать «бе-е!» – опять перебил его Пянтег. – Ладно, хорош болтать, пора обедать. Только у нас посуды нету.

– Мы гостей не ждали, тарелки не запасли, – кивнул Васа.

– У нас есть четыре тарелки, – Тове выступил вперёд и «отклеил» посуду с копыт.

– Ух ты! – восхитился Пянтег. – Давно иранского серебра не видал. Хорошо, что вы с серебром, ребятки, Неназываемые серебра не любят, как и вся дурная нечисть. Не прилетят. Хоть поедим спокойно. А то вчера одной рукой шаурму ешь, другой от Неназываемых отбиваешься. Какое в таких условиях пищеварение, а? Вот именно. А кто вы такие будете, гости дорогие? Ну, этот пятиногий с длинной шеей и золотой башкой – явный полночный морок, а мальчик на нём кто? И девочка? Похожа на человека, но ведь людей больше нет? Девочка, притворяющаяся девочкой… так-так… И волк, притворяющийся волком?

– Это не волк, это какой-то большой начальник, – прошептал Васа тихо-тихо.

– Я не морок! – обиделся Тове. – Я конь Товлынг-лув, а мальчик – это Мир-суснэ-хум, приглядывающий за миром… эй, вы чего?

Водяные захохотали.

– Ну, распотешил, – еле успокоился Васа, вытирая синие слёзы зелёной бородой. – Ну, забавник. Нешто мне не знать Мир-суснэ-хума и его восьмикрылого коня! Скорее уж ты петушиная лошадь. Я её примерно так и представлял. Только с петушиным гребнем.

– Это я так изменился от плохой экологии, – сообразил Тове. – Загрязнение водоёмов, выбросы ядовитых отходов, то да сё. Мы это проходили, то есть я хотел сказать, что я от этого заболел.

– Ну да? – не поверил Васа. – Так давно уже нету ни выбросов, ни загрязнений. Люди ушли и всю грязь с собой забрали. Лес да река сами по себе чисты, их только люди испаскудили. Ну, не будем о грустном. Девочка, подставляй тарелку.

И плюхнул на серебро пятого века огромную порцию плова. Какое-то время было тихо – все жевали. Потом Даша сказала:

– Мне кажется, это очень вкусный плов. И в нём всё настоящее, пловное: не щука, а баранина, не жемчуг, а рис.

Водяные переглянулись.

– Значит, хорошо получилось щуку в барана перевоспитывать, – заметил Пянтег с лукавой усмешкой. – Приезжайте ко мне в гости в Пянтег, это село такое, южнее Чердыни, южнее Редикора, на реке Каме. Люди оттуда ушли, одни духи вогульские да коми-пермяцкие остались. Я вам окуней превращу в филе жирафа, и мы славно подзакусим. Можно прямо сейчас всей компанией отправиться.

– Нет, мы торопимся, – отказался Волк. – Вы в курсе, что на севере творится что-то неладное?

– Я ничего не знаю, – быстро ответил Васа. – У нас всё хорошо. Люди ушли – ну и ладно. Не больно-то и хотелось.

– Я что-то слышал, – задумчиво кивнул Пянтег. – Уже с полгода с верховьев Камы шла перепуганная рыба. Она была в такой панике, что я даже не мог разобрать её безумный лепет. Хотя не хвастаясь скажу, что по-рыбьи хорошо понимаю. А вот уже полтора месяца, как с севера вообще ничего не идёт. Как будто там ничего нету, пустота. Какой-то Неназываемый сожрал всю рыбу… и, возможно, всю реку.

– Вот мы и отправились в разведку на север, – продолжил Волк. – Для скорости пошли коротким путём, через Узкую улочку близ Искорского городища – ведомо вам это место?

Водяные закивали – мол, знаем.

– И наш товарищ, трёхголовый змей Гундыр застрял в расщелине, – закончил Волк. – Дайте штопор, пожалуйста, мы его выковырнем, а то он и сам застрял, и нам дорогу перегородил.

– А я думал, трёхголовый змей – это суеверие, – заметил водяной Васа. – Конечно, я дам штопор, он у меня старый, но в замечательном состоянии. Штопор, знаете ли, прекрасно сохраняется, когда открывать нечего.

– Да мы с вами сходим, может, подмогнём, – поднялся Пянтег. – Только я намочусь. А то если от реки пойдём, я пересохну.

И Пянтег пошел к Колве окунуться. Васа оглянулся на него, подскочил к Волку и зашептал ему на ухо:

– Я вам по секрету, как начальнику. Я же чувствую, что вы начальник, а начальство надо информировать. Не ходите на север, худо там. И девочку не водите – может, это последняя девочка на земле, а вы её в пасть Неназываемому ведёте! Лучше её на развод оставить, на племя, ежели деликатно сказать.

– Так что же, сидеть тут да ждать беды? – возмутился Волк.

– Не надо сидеть, не надо ждать, – ещё горячее зашептал Васа. – Я ведь этого Пянтега для чего угощаю да улещаю? Как беда к нам подойдёт, я в его Каму перееду – эмигрирую, он пропустит. А там по Каме да по Волге, а дальше Каспий… и всякие южные страны. Там всё по-старому, туда Неназываемый не доберётся. Поселюсь в озере Титикака, в тёплой водичке…

– А защищать вверенный тебе участок? Ты же здешний водяной, без тебя река Колва заболотится, пересохнет, умрёт!

– Так это… того… отступление – лучший вид нападения, – замялся Васа. – Надо сберечь силы… и того… ударить на врага… откуда-нибудь из Конго, например. Вот он удивится! Его из Конго ещё точно никто не бил.

– Трус и отступник! – отвернулся Волк.

– А будешь ругаться – штопора не дам, – огрызнулся Васа.

От реки вернулся Пянтег, весь мокрый, посвежевший.

– А ты тоже сбежишь, когда подойдёт этот Неназываемый? – спросил его Волк. – И бросишь свою реку?

– Тише-тише, он не знает о моих планах, я же по секрету вам как начальнику, – испугался Васа.

Пянтег хмыкнул:

– Это ты про то, что наплывает с севера? Ну, мне супротив не сдюжить. Сбегу, коли припрёт… но только вместе с Камой. Я мою реку поднадзорную скатаю в рулон, суну под мышку да и пойду. Потом в безопасном месте расстелю – и потечёт Кама-голубушка по Египту или другому какому Мозамбику. Скажешь тоже – реку бросить! Я своих не бросаю.

– А если догонит – ну, этот, что идёт с севера?

– А догонит – я его этим рулоном по морде! Если струя из шланга в лицо попадёт, и то неприятно, а ежели цельной Камой по морде съездить – ни один враг не устоит. Мы с Камой вдвоём их так уделаем… кстати, а ты кто? Ты ведь не волк.

– Не волк, не волк, – зашептал испуганно Васа. – Я бы сказал… я бы сказал, что ты Во… Во…

– Во-во, – подсказал Волк. – Вообще не важно.

– Ну да, ну да, – закивал Васа. – Как изволите. Где уж нам, убогим, с вами спорить. Пойдёмте, господа, Змея откупоривать, а то вечер скоро. Мы-то с Пянтегом на дне ночуем. А ночевать на суше близ Камгорта живым не ладно. Река помаленьку охраняет, текучая вода от нечисти защита, но как знать, как знать…

Глава 16
Из рубрики «Сделай сам»: расколи скалу драконом

– А ты заткнись, сiсь мыр гнилой да поганый. А то тебе бородёнку-то повыдергаю!

– Ах ты пасьтöм гöна морт тупой, я ж тебя наизнанку выверну да тиной набью!

– Да я тебя, йоя недоразвитого…

– Ой-ой, как страшно, прямо весь боюсь тебя, зывöк чужöм!

Так встретились Васа и Пера, не забывшие старую ссору. Вообще-то Пера собирался пересидеть за кустиком, пока Васа не вытащит Гундыра, и зря ему на глаза не показываться – для нервов полезнее. Но Волк с компанией слишком долго ели плов, Пера соскучился сидеть за кустиком и вылез – а тут они и подошли с Васой.

Мир включил лингвотрансформатор и шёпотом переводил Даше непонятные коми слова. Сначала Даше было неудобно, что ей, коми по национальности, слова родного языка переводит инопланетянин, а потом она увлеклась:

– «Ciсь мыр» – немолодой кусок древесины, оставшийся от спиленного дерева.

– Старый пень! – догадалась Даша.

– «Пасьтöм гöна морт» – совсем не одетый представитель рода человеческого, заросший мехом.

– Это какой-нибудь местный снежный человек, что ли? Не знаю.

– «Зывöк чужöм» – верхняя часть кожного покрова млекопитающего, покрытая мехом и подверженная заразной кожной болезни.

– Ой… что же это? А, знаю, паршивая шкура, парша – это кожная болезнь!

– Йой – человек с плохо функционирующими отделами коры больших полушарий, обеспечивающих высшую нервную деятельность.

– Ага, это понятно, дурак!

Наконец враги устали ругаться.

– Теперь драться будем, – сказал Пера.

– До первой крови, – поспешно предложил Васа.

– Ага, хитрый какой, у тебя крови нет, одна вода. До того, кто первый пощады попросит.

– Нет, это мне невыгодно, – отказался Васа. – Ты упёртый и ни в жисть пощады не попросишь. А я личность деликатная и уступчивая, я нечаянно попрошу, и что – проиграл?

– Ты проиграл уже когда появился на свет! – и Пера засучил рукава, готовясь к бою. Но Пянтег сказал:

– Хватит собачиться, лучше бы помогли. Ваш змей такой твёрдый, что в него штопор не лезет.

Пера отвлёкся, а Васа воспользовался этим, ткнул ему в руку какой-то иголкой и заорал:

– Ага, я выиграл! До первой крови, а вот и кровь!

– Откуда у тебя иголка? – изумился Пера, почёсывая уколотое место. – Вроде ты раньше вышиванием не увлекался.

– Это сувенир! Из России привезли, из муромских лесов. Остаток иглы, на кончике которой была смерть Кощея Бессмертного. Антиквариат! Гордиться должен, что я тебя, недоумка, такой исторической иглой ткнул!

– Волк, а Волк, объясни, пожалуйста, – попросила Даша, пока Пера и Пянтег пытались камнем вколотить штопор в бронированный зад Гундыра. – Вот Ёма говорила, что она-де нечисть и потому железа не выносит, и иголки у неё дома нету. А Васа ведь такая же нечисть, водяной, а железную иголку при себе таскает, и ничего.

Волк облизнулся, помолчал.

– Ёма наврала, – наконец сказал он. – Она вообще врунья. Понимаешь, и она – не нечисть, и Васа – не нечисть. Раньше они были богами. Ёма – женское божество леса, охраняющее границы между Миром Живых и Миром Мёртвых, у русских так же работала та, кого потом назвали Бабой-ягой. Васа – водяной, речное божество, Пянтег – тоже, он божок Камы, ему поклонялись в том месте, где теперь село Пянтег. Вэрса – божество леса, конкретного участка пармы под Чердынью, а в других местах – другие вэрсы. Потом люди стали считать их нечистью, но на самом деле они не боятся ни холодного железа, ни текучей воды, ни серебра. А вот орты, Неназываемые и иные духи, особенно злые, – они железа, серебра и текучей воды не любят. Они – нечисть.

– А почему Ёма наврала? – не отставала Даша. – Она что, не хотела, чтобы я тебе живот зашила?

– Вот именно, – сказал Волк и отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

«Как интересно, – подумала Даша. – Наверное, это кровная месть. Когда Ёма была молодая и красивая блондинка, ее похитила мафия, а волк возглавлял чердынское отделение мафии… нет, это слишком даже для меня. Может, волк загрыз её любимого чёрного кота… или лучше любимого Ивана-царевича? Ёма его воскресила живой водой, Иван-царевич застрелил волка и сделал чучело, на что волк, естественно, обиделся… ну, сам виноват. Вообще-то сто лет назад Иваны-царевичи уже в лесах не водились. Да, точно, это был чудом сохранившийся Иван-царевич, вроде лох-несского чудовища, оставшегося от динозавров. А после воскрешения живой водой он так размок, что его горячее сердце потухло и он разлюбил Ёму… или лучше он растворился в живой воде? Он был нестойким – в таком возрасте. Но как же он растворённый застрелил волка, да ещё и чучело сделал?»

Даша почувствовала, что запуталась, и с облегчением отвлеклась на выковыривание Гундыра.

– Нет, – сказал запыхавшийся Пянтег. – Ничего не выйдет. Мы вашему Гундыру навтыкали от души, но он абсолютно невтыкаемый. Придётся худеть.

– Тебе? – с надеждой спросил Гундыр.

– Нет, тебе, – сказал Пянтег. – Мне, конечно, тоже не повредит, но я не буду. Меня и такого все любят.

Змей всхлипнул:

– Я не хочу худеть! Я люблю поку-у-у-ушать!

Даше стало жаль Гундыра. Она вспомнила, как было ужасно сидеть на диете: Даша в прошлом месяце решила похудеть и почти целый день пила только апельсиновый сок, как кинозвезда. А потом мама сказала, что лучше пусть Дашка будет толстая и весёлая, чем худая и злая. На этом похудение закончилось.

– Есть другой способ! – сказала она. – Надо Гундыра, наоборот, очень сильно кормить. Он растолстеет, скала от него треснет, и он выйдет на свободу.

– Ура! – возликовал Змей. – Это мне больше подходит! Спасибо, мича нывка, ты настоящий друг! Ну, где моя еда?

– Хорошо, что мы плов не доели, – улыбнулся Пянтег, щёлкнул пальцами и приказал:

– Котёл, сюда!

Издалека послышалось слабое жужжание, и с юга прямо по воздуху прилетел котёл с пловом. Он ненадолго завис, выбирая посадочную площадку, а потом облетел Змея сверху и плюхнулся перед его средней мордой.

– Ух, вот это еда! – восхитился Гундыр. – Это всё мне?

И въелся в плов. Котёл очень быстро опустел, облетел Гундыра в обратном направлении и встал у Дашиных ног, ожидая похвалы.

– Мы будем его кормить, – сказал Пянтег. – Я думаю, дня за три он хорошо растолстеет и скалу расколет.

Даша погладила котёл и сказала ему:

– Какой ты молодец! Сам пришёл, Гундыра накормил… просто чудесный котёл. Умница! Красавец!

Котёл заурчал под Дашиной ладошкой. Гундыр тоже заурчал – ему очень плов понравился. А скала негодующе фыркнула – не хотела раскалываться. Даша надеялась, что скала испугается и тут же Змея выпустит. Но скала не испугалась, а только разозлилась.

– Хорошо, а нам-то как быть? – развёл руками Пера. – Гундыр проход закупорил, а нам надо по Узкой улочке.

– Так переберитесь по моей спине – ик! – сытым голосом сказал Гундыр. – Только сильно не топайте, и пусть Тове тарелки наденет, чтобы острыми копытами мне спинку не поцарапать.

– Уже надел, – отозвался Тове и устало прислонил голову к скале.

– Ты что? – встревожился Мир. – Тебе плохо? Синоним тошнит?

– Золотая щетина отросла с прошлой стрижки, – грустно сказал Тове. – Голова очень устала и шея.

– Надо побрить, – сказал Пянтег. Он обернулся к Искорскому городищу, где по-прежнему что-то лязгало и орало, и приказал:

– Меч, сюда!

Почти сразу же с противным свистом к нему в руку прилетел ржавый изъеденный кусок железа.

– Нет! – испугался Тове. – Этим бриться нельзя, оно тупое и ржавое! Вы занесёте инфекцию!

– Как занесу, так и вынесу, а больше тут бритв никаких не наблюдается. – Пянтег ловко зажал между колен Товину голову и – вжик-вжик! – срезал золотую щетину. Тове сразу полегчало.

– А я это лишнее золото заберу, оно вам не нужно, мусор, только территорию засоряет, а я приберусь. Только ради чистоты, а не корысти… – забормотал Васа, подбирая золотую щетину, глаза его воровато бегали.

– Зачем тебе золото? – удивился Пянтег. – Вот уж бесполезная штука. Ну да как хочешь. Меч, обратно!

Меч улетел без возражений.

– Здорово вы умеете, – похвалила Даша. – Когда я буду писать детектив, я сделаю вас главным злодеем. Очень удобно: понадобится кого-нибудь отравить – тут же прилетит котёл плова с цианистым калием, захотел кого зарезать – прилетит меч. Зарезал – обратно меч улетел, и улик нет.

– Да, – улыбнулся Пянтег. – Я вообще замечательный. И плов это я готовил, а Васа только пробовал. Вам пора, ребята, поторопитесь, уже скоро стемнеет. И придут эти, из Камгорта… и однажды не растают с рассветом…

– Даша! – Пера уже стоял на спине Гундыра. – Давай живо! Ты за мной, потом мальчишки, замыкающим Волк.

Даша подбежала, вскарабкалась на крестец змея и оглянулась. Пянтег махал ей рукой, Васа, ворча, распихивал золото по карманам. Она схватилась за руку Перы, сделала два шага вперед… и стало темно.