Текст книги "Куда скачет петушиная лошадь?"

Глава 21
Ноги светятся в ночи…

Ночью Даше опять снился безголовый орт. Он ходил вокруг ёлки, оставляя синие светящиеся следы, и что-то бурчал непонятно о чём: рта у него не было вместе с головой. В конце концов котлу это надоело, он взлетел и поддал орту сзади. Орт зашипел – видимо, котёл ещё не остыл. И исчез. А Даша опять сон забыла.

Утром Мир, который бодрствовал последним, доложил:

– Во время дежурства на вверенном мне посту чрезвычайных происшествий не было.

– А это что? – Пера указал на синеватые пятна на траве вокруг ёлки. Пятна ещё смутно светились в тени, но уже почти погасли под солнечными лучами.

– А это ходил такой зелёный-безголовый со светящимися ногами, синонима нет, – пояснил Мир. – Ну, помните, его ещё убили на рыбном пироге. Вот он и ходил.

– Так почему же ты нас не разбудил?!

– А что такого? – оправдывался Мир. – Ходил и ходил, не безобразил. Я думал, на вашей планете всегда так: кто-то под ёлкой спит, кто-то вокруг ёлки ходит. Я и сам походил вслед за ним, чтобы спать меньше хотелось. Мы вдвоём ходили.

– Так это был не сон! – вспомнила Даша. – Значит, его не убили?

– Я же говорил, орта убить невозможно. Это точно твой предок, Даша. Он тебе ничего не говорил?

– Сегодня ничего, – напрягла память Даша. – А в прошлый раз он сказал что-то по коми. Какой-то мамон… ага, ыджыд мамöн шуысь – вроде так.

– Это означает «внучка», – перевёл Мир с помощью лингвотрансформатора.

– В следующий раз спроси, что он хочет тебе сказать. Обычно мертвецу трудно заговорить первым, зарок такой на них положен. Хотя самых болтливых это не останавливает. Ладно, быстро встаём, доедаем плов (я уже котёл на огонь поставил), и в путь. Надо поискать какую ни есть дорогу. Пешком мы до зимы топать будем. Нужно тайный проход найти.

Когда завтрак кончился, Даша сказала:

– Котёл помыть надо. Я схожу на озеро и заодно умоюсь.

– А мы что, его с собой берём? – удивился Пера. – Я, конечно, богатырь, но тащить такой тяжёлый котёл… не богатырское это дело.

– Да он сам полетит, – сказала Даша. – Полетишь, правда?

Котёл качнулся и в знак согласия облетел Дашу кругом.

– Тогда, конечно, берём, – согласился Пера. – Надеюсь, Пянтег не обидится, что мы у него посуду спёрли.

К озеру подходить было неудобно – болотина. Даша разулась, закатала штаны, но вымокла всё равно. За ней увязался Мир – из любопытства.

– Какой топкий край округлого водоёма, не сообщающегося с морем, – посетовал он.

– Да уж, не пляж в Турции, – согласилась Даша. – Вот тут вроде ничего. Сама умоюсь и котёл вымою… ой, Мир, помнишь, тот монах сказал нам посмотреть в озеро? Чтобы стать самим собой.

– Это будет интересный научный эксперимент, – обрадовался Мир. – Ты – основная исследуемая группа, я – группа контроля. Смотрись!

Даша наклонилась и поглядела в спокойную гладь воды. «Вот сейчас я увижу там… м-м-м… русскую княжну в короне и жемчугах, потому что на самом деле я наследница царского рода Романовых, чью прабабку чудом спасли в революцию и вывезли из России… м-м-м… замаскированную под говяжью тушу в вагоне… нет, это некрасиво, лучше с брёвнами, отправленными на экспорт. Или я увижу дочь миллионера, похищенную мафией… хотя если царскую наследницу можно по короне опознать, то дочь миллионера непонятно чем отличается в полевых условиях».

Но вода невозмутимо отразила только Дашу – ни тебе короны, ни жемчугов. «Значит, я Даша и есть, – огорчилась Даша. – Или озеро сломалось от долгого употребления».

– Ну что, я не изменилась? – на всякий случай спросила она Мира.

– Нет, – развёл руками Мир. – Теперь я.

Он посмотрел в воду… и Даша ахнула. Почти мгновенно мальчишеская фигурка вытянулась, похудела, приняла облик трубки с корнем, с листьями… куст какой-то, а не Мир!

– Эксперимент увенчался успехом, – довольным тоном сказало растение. – Я стал тем, кем являюсь на самом деле.

– Ужас какой! – огорчилась Даша. – Ты на самом деле такой? А в человеческом облике ты был очень красивый.

– Я и в растительном облике ничего, – обиделся Мир. – У нас в классе все девочки за мной бегают… ну, не все, но целых две. Иногда. А тебе не нравится? Смотри, какие листики!

– Хорошие листики, – уныло сказала Даша. – Ты теперь всегда такой будешь?

– Наверное, да, – кивнул Мир левым листочком. – Маскировка всё равно накрылась, а так мне привычнее.

Даша протёрла котёл пучком травы и ополоснула. Не сказать, что идеально чисто, но как походный вариант сойдёт. Котёл ёжился и хихикал – ему было щекотно. Он явно не привык к тому, чтобы его мыли.

Мир попробовал корешком озёрную воду.

– Вкусная какая, – одобрил он. – Синоним питательная.

– Ты пьёшь ногами? – спросила Даша. – Дожили. Что сказала бы моя мама, если бы узнала, что я дружу с мальчиком, который пьёт воду ногами!

– У вас пить ногами считается аморальным? – огорчился Мир.

– Да нет… смотря что пить. Воду, наверное, ничего… Ладно, пошли уж, «клён ты мой опавший».

– Куда упавший? – не понял Мир. – Или имеется в виду моральное падение клёна? Так я порядочный.

Дашка фыркнула и по дороге стала разъяснять значение есенинской строчки. Они уже порядочно отошли от озера, как из воды высунулись здоровенные – не меньше тарелки – выпученные глаза на лысой макушке. Потом счастливый обладатель выпученных глаз подвсплыл повыше и явил миру длинные, почти слоновьи бивни и рыжую слипшуюся шерсть на шее.

– Ушли… ну и ладно. Не больно-то и хотелось. – Чудище развернулось, шлёпнуло рыбьим хвостом и ушло на глубину.

Вэс прошляпил свой завтрак.

Даша и Мир вернулись к ели. Там кроме Перы, Волка и Тове сидел давешний монах.

– Свят-свят! – воскликнул он. – Это что ещё за куст бродячий!

– Это Мир поглядел в озеро, – грустно сообщила Даша. – И стал вот такой дубиной. Волк, Пера, вы не собираетесь проделать тот же аттракцион?

– Мне пока в детском облике удобнее, – отказался Пера. – Силушка не та, зато совершенно не устаю. Дети – такие неутомимые существа. Правда, надоело говорить всякие «круто» и «прикольно». Вечно забываю.

– Я такой и есть, и нечего меня проверять, – щёлкнул зубами Волк и добавил потише: – Глядел уж сто лет назад – толку-то…

– Я бы поглядел, – вздохнул Тове. – Шея надоела. Не могу её сократить никак.

– Ни в коем случае, – возразил Пера. – Ты нам пригодишься в качестве транспорта.

– Ладно, – согласился Тове. – Надо так надо. Кстати, Мир, раз ты стал растением, на твою долю можно не готовить. Всякие пловы, жареные утки, рыбные пироги – это теперь мимо тебя!

– Как это не готовить? – возмутился Мир. – Мне очень нравится принимать пищу!

– А ты снова растение, вот и питайся водой и воздухом, – злорадно сказал Тове.

– Нет, мы так не договаривались, – и Мир быстро принял человеческий облик.

– Кстати, пока вас не было, пришёл монах – проверить, всё ли у нас в порядке, – объяснил Пера Даше.

– Ночь прошла беспокойно, и я опасался за вас, – сказал монах. – А тут ещё, как совсем стемнело, в вашу сторону пролетел какой-то круглый железный предмет, потом прошлёпал безголовый орт. До рассвета я не мог отлучиться с кладбища, а утречком и прибежал поглядеть, как вы устроились.

– Отец, мы начали говорить о тайных тропах здешних жителей, – напомнил Пера.

– Да, да… сам я давно не ходил, это мне невместно, но знаю, что по этому берегу один день ходу – и выйдете на поляну, которая раньше была священной у местных манси… ну то есть поганым языческим капищем. Там уже и идолов нет, ничего нет… это дед мне показывал, когда я ещё не был монахом, а был просто мальчишкой-манси. На этой поляне есть проход очень далеко на север, очень далеко…

– Ты бы проводил нас до поляны, отец, – попросил Пера.

– Не могу, не успею к ночи вернуться… ночью мне надо быть на кладбище… – тоскливо протянул монах.

«А может, монах тоже неживой? – подумала вдруг Даша. – Как странно он это сказал: «Ночью мне надо быть на кладбище». И еловые ветки сквозь него явно просвечивают, днём это хорошо видно… или мне кажется?» Но уточнять не стала.

– Тогда мы пойдём, отец, – поднялся Пера. – Путь наш долог и тёмен.

– Всё будет хорошо, – улыбнулся монах и тоже встал. – Не пускайте пустоту в свои души – и всё будет хорошо.

И поднял руку в благословляющем жесте.

Глава 22
Берёзы, которых нет

– Привидения Чёрного монаха встречаются в фольклоре разных народов, – рассказывала Даша, будто лекцию читала. – В чешском, французском, испанском… Но я не поняла, этот монах настоящий или нет? Живой или мёртвый?

– Монах, конечно, настоящий и очень славный, – сказал Волк, на котором Даша ехала верхом. – А живой или мёртвый – не знаю. Всё перемешалось, не поймёшь, кто жив, кто умер. Пригнись, прыгать буду.

Даша пригнулась, но ветки всё равно хлестнули по макушке. Дороги тут никакой не было, они продвигались через чащу где ползком, где пешком, а где и подъехать удавалось.

– Вот эта поляна, – сказал Волк. – Как же я забыл… Тут стояло святилище – кумирня много сотен лет. Не только вогулы, но и коми чтили это место. Здесь неподалёку и те и те жили.

– Ты в этом месте бывал? – спросил Пера.

– Нет. Но поляну эту знаю. Вот тут находилась избушка махонькая, амбарчик на ножках, в нём были деревянные фигуры. Коми считали, что одна фигура обозначает Войпеля. Вогулы-манси называли фигуру Ворсик-ойка. В разные времена здесь обитали разные идолы разных богов. А какие вкусные были жертвоприношения, какие щедрые дары! В углу лежали медвежьи черепа, висели шкуры зверей, стояли блюда с рыбой и дичиной. В поздние времена приносили папиросы и чай – ну, я не понимаю, какой в них вкус. Ближе к выходу находилось оружие – топоры, луки, стрелы. Хорошее было место… и как я его забыл?

Волк облизнулся.

– А куда делось святилище? – спросила Даша.

– Не знаю, разрушили, разграбили, – вздохнул Волк. – Кому помешало… Давайте искать проход, он где-то на поляне.

– А где – ты не знаешь?

– Говорю же, не был я здесь! Ищите странное место с отверстием, чтобы пройти можно.

«Не был, а описал, будто видел, – подумала Даша. – Снилось оно ему, что ли?»

Они обошли поляну по три раза. Ни тебе скалы с расщелиной, ни остатков ворот с перекладиной, ни иной какой дырки. Даже дерева с расщеплённым стволом нет.

– Ищите, ищите, должно быть, – настаивал Волк. – Может, круг, по которому выросли грибы-поганки. Или дупло большое.

– Ну нету! – развёл руками Пера. – Раньше, может, и было, а сейчас ничего нет. Заросшая поляна – и всё. Может, не то место?

– Вроде то, – заколебался Волк. – Я уверен был, а теперь тоже сомневаюсь.

– Ага!

– Что?

– Есть!

Пера обнаружил огромный старый пень – мимо него Даша два раза прошла и ничего не заподозрила. Когда-то давно дерево срубили – не само упало, а именно срубили, но на полусгнившем пне было видно, что у дерева из одного корня росло два ствола, и пень вышел сдвоенный.

– Священная берёза с двумя стволами, – сказал Пера. – На неё вешали шкурки лисиц и соболей – в жертву. Наши не осмелились бы срубить, это чужие. Между стволами и открывался проход. И как теперь быть?

Волк подошёл, обнюхал.

– Значит, так, – скомандовал он. – Идём по одному, на пень не наступаем, перепрыгиваем, руки прижаты к бокам, как если бы стволы деревьев были на месте. Протискивайтесь между деревьями, которых нет. Я пошёл первым, девочка второй, подстрахую в случае чего, Пера замыкает и прикрывает мальчишек.

– Лучше бы сперва тут пообедали, в безопасном месте, а то неизвестно, кто нас там встретит, на севере, – предложила Даша. Мир и Тове закивали, но Волк торопил:

– Скорее, скорее, нас ждут!

– Всё равно тут охотиться нельзя, заповедное место, – с сожалением вздохнул проголодавшийся Пера. – Ничего, по ту сторону прохода поедим.

– Хватит болтать, выстроились в линеечку и пошли! – и Волк первым перемахнул через пень. И исчез.

– Дальше Даша, – приказал Пера. Даша зажмурилась и прыгнула. Ну и оказалась на той же поляне по другую сторону пня.

– Не вышло чего-то.

– «Не вышло!» – передразнил Пера. – Как оно могло выйти, когда ты руки в стороны растопырила! Сказано же – прижми руки к бокам и протиснись между несуществующими стволами.

Даша вернулась на прежнее место, подошла поближе, поглядела, где примерно росли срубленные деревья – действительно узковато. Она протиснулась… правда ведь, что-то сжимало с обеих сторон, и проходить пришлось боком. И вышла на другую поляну, большего размера и – ой, кого тут только не было! Вон какие-то коренастые мохнатики, вон явный леший, похожий на Вэрсу из-под Чердыни, вон парочка менквов… это что за митинг?

Сзади её подтолкнул выпрыгнувший из портала Тове.

– О-ух! – раздался знакомый скрипучий голос. – Ждать-ждать!

Из толпы вышел Лютик и протянул Тове охапку цветов.

– Нюхать! – сказал он радостно. – Тове любить нюхать сено! Лютик принести! Лютик соскучиться!

Вся поляна уставилась на Тове… а потом разразилась смехом и криками:

– Петушиная лошадь! Петушиная лошадь! Здравствуй, петушиная лошадь!

– Ну почему? – обиделся Тове. – Я скромный и добродетельный Товлынг-лув, а они дразнятся!

– Может, это, наоборот, они тебя похвалили? – предположила Даша. – Мы же не знаем, что такое петушиная лошадь.

– Нет, – замотал остроконечной головой Лютик. – Не похвалили. Петушиная лошадь – йой, глупая. Она любит, когда всё… того… неправильно. Без ума. Без порядка.

– Да, это странный персонаж, – подтвердил Волк. – Не вполне достоверно, что она существует. Я лично её ни разу не видел за… ну, неважно за сколько лет. Но если она реальна – то это олицетворение безумия и хаоса. Мир рухнет – а на его обломках спляшет петушиная лошадь.

– Тогда почему они смеются и так весело приветствуют Тове как петушиную лошадь? – возмутился Мир.

– Они просто дразнятся, как дети, – пояснил Волк. – Ой! А чтоб тебя…

Это из пустоты вылетел котёл, последним прошедший между несуществующими берёзами. Он не рассчитал скорости и больно ткнул Волка.

– Летучий горшок! – восхитился Лютик. – Того… сам летит! Пора кушать!

– Очень умный у нас менкв, – согласился проголодавшийся Мир. – Пора кушать.

Глава 23
Кругосветное путешествие и зубная боль

Лютик, конечно, не производил впечатления академика. Но неожиданно оказалось, что он прекрасный организатор. Пока друзья добирались из Искорского городища, он сумел собрать что-то вроде съезда жителей северной пармы и объяснил им цели похода. И теперь они вместе с осанистым Вэрсой-лешим знакомили Перу и его команду с «делегатами съезда». Леший был похож на своего коллегу – чердынского Вэрсу, только толще, выше и более важный. Первым делом он вгляделся в Волка, поклонился ему до земли и спросил:

– Старшой, разрешишь ли начать?

– Разрешу, – удивился Волк. – Чего не разрешить.

– Ты всегда был милостив, – закивал Вэрса. – Разве что зимой иногда переусердствуешь… ну да ладно. Здравствуйте, дорогие гости! Позвольте приветствовать вашу героическую дружину в парме Югыд ва!

И опять на Волка поглядел.

– Позволяю, – согласился Волк. – И не надо спрашивать у меня разрешения на каждую фразу. Я скромный лесной волк, побитый молью.

– Ну да, ну да, – опять закивал леший. – Как вам будет угодно. Мы собрались здесь – духи коми, вогулов и даже ненцев, чтобы помочь вам в вашей нелёгкой, но благородной миссии. От коми духов пришёл я, да несколько чуклей – лесных духов, да яг-морты – лесные люди, да парочка васов-водяных – с рек Пырсью и Илыч. А вогульских менквов просто толпы набежали. И мисы – лесные люди вогульские тоже пришли. Даже уважаемые нгылеки, злые духи далёких ненцев, почтили нас своим вниманием.

– А вон там медведь! – указала Даша. – И ещё один. Это ничего?

– А как же без медведя? – развёл руками Вэрса. – Медведя считали богом-предком и коми, и вогулы, и ханты, и славяне. Медведи тоже пришли. Мы все обеспокоены положением дел на вверенной нам территории.

– Ишь ты, как политик говорит, – шепнула Даша Пере.

– Штампы всесильны, даже до пармы докатились, – согласился Пера. – Сейчас он скажет: «В этот знаменательный день…» Или: «Мы должны объединить наши усилия в борьбе с общим врагом».

– В этот знаменательный день, – сказал Вэрса. – Мы должны объединить наши усилия в борьбе с общим врагом. Ибо…

– Хватит уж болтать попусту, – выкрикнул кто-то из-под ёлки. – Поговорил – дай другим. У меня важное сообщение.

– Подожди, пока я дам тебе слово, – сказал леший.

– А я его сам возьму, – и некто мохнатый и страшненький вылез на середину поляны, отпихнул Вэрсу и закричал:

– Это не Нга!

Поляна зашепталась.

– Это что значит? – не поняла Даша.

– Лютик сказал, с севера идёт пустота, Нга, – пояснил страшненький-мохнатенький. – Это клевета на благородных ненецких духов. Нга – Страна Мёртвых у ненцев. Я – нгылек, злой дух и полноправный гражданин Нга. Мы иногда выходим в Мир Живых и пакостим там. Вот сейчас, девочка, у тебя вырастет хвост.

– Ой! – перепугалась Даша, схватившись за толстый голый хвост, с усилием высунувшийся из штанов. – Уберите, пожалуйста. Мне хвост не идёт.

– Уберу, конечно, ещё хвосты на тебя, глупую, переводить, – обиделся нгылек. – Ничего ты в хвостах не понимаешь. Это я для примера только.

Хвост исчез, Даша с облегчением вздохнула.

– Так вот, – продолжил страшненький-мохнатенький. – Я как нгылек со всей ответственностью заявляю: то, что идёт с севера, не имеет отношения к Нга. Нга – это нормальная страна мёртвых. Там живут людские и звериные души, и когда они там, в Нга, умирают, то тут, на земле, рождаются. Не было бы Нга – не было бы Мира Живых. А когда люди и звери здесь умирают – там, у нас, они рождаются. И живётся им там неплохо. То, что наступает с севера, – не Нга, и мы, нгылеки, никакой ответственности за это безобразие не несём. И вообще… я боюсь.

– Ты-то чего боишься? – удивился Пера.

– Так ведь Оно съедает и Мир Живых, и Мир Мёртвых, – шёпотом сказал нгылек. – Оно пустое. Словно в дыру всё проваливается. Оно угрожает всем нам – и обитателям страны Нга тоже. Так что говорите, что вам надо, – мы поможем. Дело общее.

– Кабы ещё знать, что надо, – вздохнул Пера. – А то я решительно не представляю, что делать конкретно.

– Покушать, – подсказал Лютик. – Конкретно покушать.

– Да, – кивнул Вэрса. – Я тоже больше ничего конкретного придумать пока не могу. Поэтому заседание плавно переходит в пир. Дорогие гости, представьтесь, пожалуйста, чтобы мы знали, как вас называть.

– Я – Пера-богатырь, герой коми легенд, – сказал Пера.

Часть присутствующих одобрительно зашепталась – явно слышали про богатыря. Другие недоумённо переглядывались – худой мальчишка не был похож на легендарного силача.

– Я – Волк-зубами-щёлк, – сказал Волк.

Присутствующие тут же замолчали и поклонились до земли. «За кого же они его принимают?» – мучилась любопытная Дашка, но тут Пера толкнул её локтем – мол, твоя очередь, представляйся.

– Я – Даша, ученица 10 «Б» класса школы № 15 города Сыктывкара.

Присутствующие озадаченно переглянулись – явно не поняли. Даше стало обидно – Волку вон кланяются, а ей даже простого «здрассте» не досталось. И она решила маленько преувеличить, чтобы её зауважали:

– Я – писатель, пишу книги.

Все на поляне притихли и совсем растерялись.

– А что это такое? – выкрикнул с места какой-то чукля.

– Это сказочница, – пришёл на помощь Пера. – Она сказки сочиняет.

– О-о-о-о! А-а-а-а! – поляна взорвалась приветственными криками. Такая овация – куда там Волку или Пере.

– Ну, Дашка, ты попала, – захохотал Волк. – И вогулы, и коми безмерно уважали сказочников. Например, когда какой-нибудь вогул заболевал, первым делом звал сказочника – как вы в городе скорую помощь. Тот рассказывал сказку, в которой перечислялись симптомы болезни, – и страдальцу становилось легче. Для каждой болезни была своя сказка. Так что приготовься, дорогая, сейчас к тебе очередь выстроится из пациентов.

В самом деле, какой-то мелкий миса – лесной человек, держась за щёку, пробирался сквозь толпу к Даше – видимо, у него болел зуб.

– Караул! – перепугалась Даша. – Я же не умею!

– И коми, и вогулы, и ханты, и ненцы были уверены, что слово материально, – сказал Волк. – Кстати… а ведь это выход, Пера? А?

– Это может быть выходом, – кивнул Пера, и глаза его заблестели. – Но надо всё обдумать и разведать.

– Зубик болит, – проскулил миса, поглаживая щёку. – Расскажи сказку, сказочница.

Даша покраснела и совсем уже было хотела признаться, что наврала, – ну какая она писательница. Но ей стало жалко перекошенного от боли взъерошенного лесного человечка. И она начала:

– В некотором царстве, в некотором государстве, в северной парме на краю земли жил-был миса. Хороший был миса, рыженький, лохматенький. И вот однажды заболел у него зуб. Да так заболел, что спасу нету! И колет, и жжётся, и словно сверлом ввинчивается, и прямо вся челюсть разламывается!

– Да-да! – воскликнул потрясённый миса. – Так и есть! Всё правда! Слышите, она всё про меня знает!

– Миса не знал, отчего у него заболел зуб, – продолжила Даша, увлёкшись сюжетом. – А дело было так: однажды миса спал в лесу и нечаянно открыл рот. Потому что ему снилось, что он ужинает. А в это время мимо проползала Золотая Змейка, знаменитая путешественница. Она совершала кругосветное путешествие. Видит, рот открыт, ей любопытно стало: а что там такое? Может, какая местная достопримечательность? Она и заползла. А миса рот закрыл. Золотая Змейка перепугалась, в темноте тычется, дороги не найдёт. И проползла она в зуб, стала там ходы сверлить, всю челюсть разворотила – ой, больно!

– Ой, больно! – эхом отозвалась вся поляна.

– Так открой рот и выпусти змею! – резко крикнула Даша.

Миса открыл рот (кажется, вместе с ним открыли рты все присутствующие, включая Волка и Перу).

Изо рта мисы показалось слабенькое жёлтое сияние. Потом оттуда выползла изящная змейка и спрыгнула на траву. Она встряхнулась, поморщилась и сказала интеллигентным голосом:

– Фу, как противно! Зубы надо чистить, молодой человек!

И уползла между травинок – продолжать своё кругосветное путешествие.

– Не болит! – заорал счастливый миса. – Спасибо, сказочница!

Все заулыбались, загомонили – одобрили лечебный эффект сказки.

– Это что было? – растерянно спросила ослабевшая Даша.

– Это ты вылечила больного сказкой, – буднично пояснил Пера. – Нормальная работа сказочника, что ты удивляешься. Ладно, теперь пусть наши инопланетяне представляются.

Мир и Тове выступили вперёд и сказали хором:

– Я – Мир-суснэ-хум и его конь Толынг-лув! Кстати, мы проголодались.

Все засмеялись.

– Какая наглость! – раздался голос откуда-то сверху. – Это я – Мир-суснэ-хум, а это – мой конь Товлынг-лув!

И с неба спустился совсем юный всадник на белом коне с золотой гривой и с восемью огромными крыльями.