Текст книги "Планеты"

– У нас еще есть шанс все исправить, если мы найдем этих непрошеных незнакомцев.

Марион принялся мерять шагами комнату – признак нервного напряжения.

– Клянусь, я перерою весь Камарлен, но им от меня не уйти! – он резко остановился. – Ведь, если им нужны камни, они столкнутся с камарленцами, а для них камни – это святое, и они будут защищать их. Великий космос, нужно, во что бы то ни стало предотвратить кровавые стычки! Утром летим к ихлакам, мне нужно переговорить с ними.

– Боюсь, они озвереют, узнав, что кто-то пытается посягнуть на камни.

Марион снова ходил взад-вперед.

– Проклятье, какая жалость, что нет связи с Деллафией! Если бы нас было больше, было бы гораздо легче. Джанулория, а если это вовсе не пираты? Что, если мы ошибаемся?

Тот серьезно посмотрел на трайда.

– Разве это имеет значение? Наша задача от этого не меняется. Мы все равно должны узнать все, что здесь произошло.

– Да, ты прав, – согласился тот. – Мы втроем должны узнать все. И с нами империта, это тоже нужно учитывать.

– Я не понимаю, как Император отпустил ее на Камарлен без присмотра, без телохранителей и стражей, – недоуменно произнес т, ахьянец.

– Понятия не имею, – отозвался трайд, впервые сказав неправду. – Во всяком случае, империта с нами и мы обязаны всячески защищать и оберегать ее.

На самом же деле он прекрасно знал причину, по которой империта так неожиданно решила отправиться на Камарлен. Знал, потому что сам Император ввел его в курс дела за день до вылета «Эндора».

«Трайд, – говорил Фидель, когда они шли по тенистой аллее Вечернего Сада. – Видимо, я плохой Император, раз не могу совладать с собственной дочерью. Еще ни один наследник не говорил нет, а она сказала, и с тех пор нет мне покоя. Как она посмела, дерзкая самоуверенная девчонка!

– Не вините себя, Император, – отвечал Марион. – Быть отцом всегда непросто, а быть Правителем и отцом – вдвойне тяжело. Может я не прав, но я думаю, что империта просто еще очень юна и не осознает в полной мере всей ответственности, что должна лечь на ее плечи. Дайте ей немного времени, и она сама поймет, что нужна Деллафии. Простите, Император, что пытаюсь давать вам советы, будучи всего лишь офицером, просто я сам когда-то был мальчишкой, и мне хотелось играть и веселиться, а отец заставлял меня заниматься, чтобы я смог поступить на курсы «Звездного бойца». И я сбегал из дома и ненавидел отца, но со временем я понял, что эти курсы могут пригодиться мне в жизни. А впоследствии я пошел на службу в ПаРаСКоН, о чем ничуть не сожалею. Империта тоже поймет это, может чуть позже, но обязательно поймет, я уверен.

– Да, трайд, мне хочется верить вашим словам, и, клянусь Деллафией, я в них верю! – вскричал Император. – Завтра Филадельфия поднимется на борт «Эндора», что летит на Камарлен. Не перечьте ей и не пытайтесь остановить, трайд, ибо это бесполезно. Но, ради космоса, берегите ее! Мне нужна живая и здоровая наследница! С той минуты, как «Эндор» покинет пределы Деллафии, империта будет под вашим началом и под вашим присмотром. Вашим, трайд, и вашего экипажа. И, если хоть волос упадет с ее головы, вы и ваш экипаж поплатитесь своими жизнями.

– Да будет так!

– Ни империта, ни ваши люди не должны знать об этом разговоре, трайд.

– Разумеется, Император.

– Спасибо, трайд. Да пошлет мне Великий космос побольше таких друзей, как вы!»

Энод-арон раскрыл было рот, чтобы сказать что-то, как вдруг из комнаты империты раздался пронзительный вопль. Двумя молниями офицеры метнулись в коридор, выхватывая бластеры. С другого конца мчался Тасури.

Дели забилась в угол кровати, кусая дрожащие кончики пальцев. Ее глаза напоминали блюдца, наполненные до краев смертельного ужаса. Едва завидя офицеров, она кинулась к ним, крича:

– Оно в моей комнате! Я видела его! Оно хотело съесть меня! О, Деллафия, оно здесь!

– Куда оно делось? – сурово спросил Марион, быстро оглядывая взглядом комнату.

– Я открыла глаза, а оно – раз! – и под кровать! Я же говорила, что меня съедят! Мы все умрем в этом проклятом Центре!

Не слушая ее плаксивые причитания, Марион осторожно приблизился к кровати, нажал кнопку, и та бесшумно начала исчезать в стене. Офицеры наставили бластеры, целясь в неизвестное еще чудовище, но их ожидала приятная неожиданность. В самом дальнем углу, вжавшись в стенку, сидело милейшее существо и испуганно таращилось на них глазками-бусинками. Под смех облегчения, вырвавшийся у офицеров, Марион подхватил тварюшку, которая начала возмущенно и яростно брыкать всеми шестью лапками и издавать смешные чихающие звуки, пытаясь вырваться.

– Это оно хотело вас съесть, империта? – самым серьезным тоном поинтересовался трайд.

Дели растерянно хлопала ресницами, глядя на беспомощное маленькое существо в его руках.

– Не знаю… Я проснулась и увидела какую-то злобную безобразную тварь, которая нагло сидела на моей кровати и скалила зубы! Я чуть не умерла от страха! А это очень даже симпатичная зверюшка.

– Так как в вашей комнате больше никого нет, кроме этого перепуганного кархарота, а я думаю, что вы видели именно его, то бояться вам нечего. Должно быть, он и сам едва не умер сперепуга.

– Так вы знаете, кто это? – удивилась та. – Вы уверенны, что он безвреден?

– Абсолютно, – заверил трайд. – Это местный зверек – кархарот. Скорее всего, он сбежал из лаборатории и теперь хочет выбраться наружу.

– Так давайте его выпустим! Его, наверное, совсем замучили здесь. Дайте его мне, трайд, а то вы держите его, словно тряпку!

– Мы выпустим его завтра, империта, – строго осадил ее тот. – До утра он побудет у меня. А сейчас всем отдыхать!

– Я не буду больше в этой комнате! – заявила Дели.

– Что еще? – довольно-таки резко спросил Марион.

– Мне не нравится этот Центр. Здесь страшно, неуютно и вообще это нехорошее место.

– Мы улетаем завтра, империта, так что будьте добры, потерпите немножко.

– Не хочу терпеть нисколько! Я хочу улететь прямо сейчас!

Трайд гневно спрятал бластер и неприязненно посмотрел на девушку.

– Вам не кажется, империта, – начал он, чеканя каждое слово, – что нужно считаться и с мнениями и желаниями других? Мы устали и нам всем нужен отдых. Мы вылетаем завтра утром, это всем ясно? -Последний вопрос он адресовал всем присутствующим, но, не отрывая глаз от девушки, и было понятно, что обращается он именно к ней.

– А вам не кажется, трайд, что вы могли бы сказать это более учтиво? – с вызовом спросила Дели. – Не забывайте, что перед вами не кто-нибудь, а империта деллафийская.

– Я это прекрасно осознаю, империта, – несколько насмешливо произнес тот, – но, как офицер и трайд, имею право требовать подчинения. Итак, приказываю всем отдыхать! – громко подвел итог Марион, оканчивая разговор, и, не обращая внимания на возмущенное лицо девушки. С этим офицеры и вышли, быстро пожелав ей доброй ночи.

– Все же вам не следовало так резко разговаривать с империтой, – сказал Джанулория, прощаясь с трайдом.

– Энод-арон, разве я похож на воспитателя, чтобы утирать носы капризным, избалованным девчонкам? – устало удивился тот. – Я офицер, а не нянька.

Утро встретило их ослепительным горячим солнцем, которое нещадно и победно освещало пустынную местность, слепя глаза. Катер был готов к взлету.

– Хорошо-то как! – мечтательно промурлыкал Джанулория, чему-то улыбаясь. – Вот к чему я так долго стремился – покой и тишина.

– Только что таит в себе эта тишина и этот покой? – озабоченно протянул Марион, вглядываясь вдаль.

– Что бы они ни таили, не будем думать о плохом, – ответил т, ахьянец.

– Ну что ж, в путь! – Марион сел в катер, остальные последовали его примеру.

И снова внизу проносились удивительные пейзажи, сменяя друг друга, как рисунки калейдоскопа. Офицеры негромко переговаривались между собой.

– Там ли еще Юл-Кан? – хмурясь, спрашивал Марион.

– Только конец света может согнать его с обжитого места, – проговорил Джанулория. – Юл-Кана не так-то просто напугать, разве только Большой Водой.

– Кто знает, что здесь случилось, энод-арон? – вмешался имберианец. – И, честно говоря, что-то на сердце у меня тревожно.

Марион мрачно и обеспокоенно вглядывался в местность.

– Странно, – пробормотал он. – Мы пролетели уже достаточное расстояние, а я так и не увидел ни одной хижины. В прошлый раз здесь было не менее двух луйхаров77
  Луйхар – племя, поселение (камарл.)


[Закрыть].

– Я тоже это заметил, согласился Джанулория. – На Большую Воду не похоже: нет канав, оврагов, упавших деревьев.

Дальше летели молча, лишь три пары настороженных офицерских глаз зорко всматривались в проносящиеся деревья, реки, луга. Наконец тишину разорвал возглас энод-арона:

– Луйхар!

Марион слегка прищурился, напрягая зрение и пытаясь разглядеть то, что так легко увидел т, ахьянец.

– Верно, луйхар, – облегченно вздохнул он, когда и его взгляд различил далекие крохотные хижины аборигенов.

Катер приземлился недалеко от поселения, похожий на чужеродную комету рядом с небольшими легкими хижинами. Не успели они коснуться земли, а уже собралась толпа камарленцев, которые, задрав вверх головы, неотрывно наблюдали за кораблем и, кажется, ничуть его не боялись. А из катера на них во все глаза смотрела Дели, как ребенок, впервые увидевший непонятную игрушку.

– Идемте, империта,– мягко позвал ее Джанулория.

Их было много. Они удивительно походили друг на друга, хотя, наверное, и для них все деллафийцы на одно лицо. На них смотрели возбужденно – радостные огромные глаза без капли страха и недоверия. Так могут смотреть только очень доверчивые, чистые, искренние существа, или дети. На макушках безволосых голов подрагивал на стебельке еще один третий глаз – круглый, любопытный, беспокойно вертящийся из стороны в сторону, словно живя независимо от хозяина. И все вместе эти дополнительные глаза напоминали стрелы молодой травы, что только-только показались над землей.

Огромные складчатые души, которые либо сворачивались, походя на нераскрывшиеся бутоны цветка, либо раскрывались во всю ширь и становились похожими на ракушки, которые в изобилии лежат на берегах морей Имберии, поражали больше всего.

– Миндур ша цирхарр охно трорк! – Громко произнес трайд, останавливаясь.

Из большой толпы выбрался высокий абориген мощного телосложения с открытым спокойным взглядом темных глаз. На его широкой груди, обтянутой гладкой темно-коричневой кожей, висел кулон на толстой цепочке, изображающий сплетение непонятных символов. На широком кожаном поясе – добротные ножны, из которых виднелась рукоятка меча, за плечами – арбалет и колчан со стрелами. Его голос прозвучал внушительно и раскатисто:

– Кнот ррах ма одони! Ша гор ррах ту зонк-во!

– Хи луйхар ювони чулар, – улыбнулся Марион и добавил на контарта88
  Контарта – древнейший язык, пришедший с Т, ахьяна. Распространен по всему внутреннему космосу, как всеобщий, благодаря офицерам КС и аронам Т, ахьяна.


[Закрыть]: – Надеюсь, ты еще не забыл мои уроки, Сира-Мадок?

– Как видишь, не забыл, рахим Эрадорх, – добродушно отвечал тот тоже на контарта, сильно выделяя согласные, что немного резало слух.

– Позволишь ли ты, уважаемый Сира-Мадок, ступить нам на твои земли и найти ночлег в твоем гостеприимном доме? – Спросил Марион, соблюдая правило «странника» по древнему обычаю камарленцев, хотя и знал прекрасно, что им не откажут, войди они хоть даже без спроса.

– Мой дом – ваш дом, – почтительно отозвался Сира-Мадок и взмахнул трехпалой рукой в направлении луйхара.

– Благодарим, – и офицеры непринужденно зашагали за камарленцем.

Со всех сторон на них были устремлены открытые и радостные глаза. Они устроились у хижины Сира-Мадока.

Заботливая хозяйка – статная, по-своему красивая, увешанная украшениями, – хлопотала возле гостей, бросая на Дели любопытные робкие взгляды.

– Вы прилетели в нужное время, и я этому очень рад. – Сказал Сира-Мадок и Марион понял, что тому есть, что сказать им, но решил немного отложить с расспросами, поинтересовался:

– А где же малютка Мира-Лор?

Из груди камарленца вырвался вздох.

– Он вместе с сильными моего луйхара отправился в луйхар До-Граха два солнца назад, и я никак не могу дождаться их.

– Что-то случилось в луйхаре До-Граха? – насторожился Марион.

– Страшные времена настали, – глухо пророкотал Сира-Мадок, и пальцы его крепко сжали рукоять меча. – И, если ты не против, я все расскажу после трапезы. Духи услышали наши молитвы, и вы прилетели. Это меня успокаивает.

Между тем на большой поляне между хижинами вовсю шло приготовление к трапезе. А через несколько минут они уже сидели кругом на горячей земле вместе со всем луйхаром. Было много рыбы или чего-то очень похожего на рыбу, пресные лепешки, овощи, фрукты с непередаваемым вкусом, похлебки, мясо, медоподобные сладости и напиток, очень крепкий, но невероятно ароматный.

Разговоры шли на отвлеченные темы: о жизни луйхара, о детях, о животных, но ни слова не было упомянуто о тревогах, что так мучили Сира-Мадока. Хотя офицеры прекрасно видели в лицах и глазах камарленцев какой-то затаенный страх, даже ужас. Марион сидел, как на иголках, почти ничего не ел и мало говорил, а по лицу его ходили мрачные тучи недобрых предчувствий.

Наконец, трапеза подошла к концу. Офицеры и Сира-Мадок сразу же куда-то удалились.

– Так что случилось? – накинулся Марион.

– Позволь все рассказать по порядку, рахим Эрадорх. – Они уселись под большим, раскидистым деревом с огненно-красной листвой, что росло немного в стороне от поселения. – Ничто не предвещало беды, все шло своим чередом. Но однажды до нас дошел слух, что на луйхар Маро-То напали. Потом напали на луйхар Эл-Йона. Погибло множество ихлаков99
  Ихлаки – коренные жители Камарлена (камарл.)


[Закрыть]. И многие луйхары ушли в более безопасные места или объединились между собой. И вот как-то на восходе к нам прискакал ихлак из луйхара До-Граха – израненный, еле живой и сказал, что на них напали, и уже немного осталось живых ихлаков славного луйхара и просил помощи. И мой сын Мира-Лор собрал сильных и тотчас же помчался на подмогу. А мне сказал: «Береги наш луйхар и, если случится беда – защищай его до последнего вздоха. Обо мне не волнуйся, я нужен там, а ты здесь». А, когда солнце перевалило далеко за полдень, на нас напали, неожиданно, внезапно. Это были сами духи тьмы – безобразные, кровожадные, ужасные. Даже женщины взяли оружие и бились наравне с сильными, и мы сломили их, а сами не пострадали. Может потому что нас было больше их, а может потому, что не растерялись мы и не поддались страху. Но с тех пор мы в постоянном ожидании беды. Мы не решаемся идти на охоту и оставлять луйхар. Я жалею, что отпустил Мира-Лора и думаю, что напрасно жду его, ведь я видел, что за демоны напали на нас и на До-Граха. Впервые в жизни я боюсь – не за себя, а за сына и ихлаков. Но вы прилетели, значит, все будет хорошо.

Офицеры слушали его очень внимательно, ловя каждое слово. Тасури нервно покачивал кончиком длинного хвоста. Джанулория сидел, прикрыв глаза, и со стороны казалось, что он заснул – так неподвижна и спокойна была его худощавая фигура. Марион мрачнел, как грозовая туча, глядя прямо перед собой в одну точку, а дослушав до конца, вскочил на ноги, невольно сжав пальцами бластер, словно собирался кого-то немедленно расстрелять, спросил у Сира-Мадока:

–Ты можешь показать мне этих тварей, что напали на вас?

Тот покачал головой:

– Нет, рахим Эрадорх, мы немедленно сожгли их. Сейчас даже косточки не найдется.

– А ты видел их раньше?

– До вчерашнего дня – никогда. Я думаю, это действительно злые духи во плоти: рыжие, клыкастые, рогатые, красноглазые, вонючие.

При этих словах Джанулория открыл глаза и посмотрел на трайда. Они обменялись странным, тревожным взглядом.

– Сира -Мадок, – повернулся к ихлаку т, ахьянец, – ты не знаешь, где сейчас луйхар Юл– Кана? На старом ли месте или и он ушел в безопасные места?

Ихлак как-то горько взглянул своими глазами на энод-арона, что тот сразу понял, что случилось что-то непоправимое.

– Страшные времена настали, – повторил Сира-Мадок. – Нет больше луйхара Юл-Кана, да и самого Юл-Кана больше нет, не миновала и его беда, рахим Дентр.

Марион так и подскочил к нему, глаза его лихорадочно блестели, он почти крикнул, на мгновение даже забыв, что перед ним добрый друг.

– Ты что болтаешь, Сира-Мадок?! – Но почувствовав на плече легкую руку Джанулории, немного остыл: – Прости, просто я не верю.

– Я и сам не верю, рахим Эрадорх, – произнес ихлак, – но ведь вы знаете, что обманывать вас мне нет нужды. Насколько я знаю, и на его луйхар напали те существа. Они не смогли отбиться, ведь их было очень мало. Пали все, даже сам Юл-Кан. Самое древнее, уважаемое и малочисленное племя исчезло, погибло.

– Почему же никто не пришел им на помощь? – Кричал Марион. – Почему Юл-Кан не ушел в другое место? Почему он не попросил помощи?

– Вы несправедливы к Сира-Мадоку, трайд, – упрекнул его Тасури. – Сира-Мадок не может помочь всем, он и так послал сына на верную смерть. Что вы еще хотите? Вы же знаете характер Юл-Кана, он бы никогда не попросил помощи, даже перед лицом смерти. Прошлого не вернешь.

Марион с трудом взял себя в руки, произнес:

– Я прошу прощения, Сира-Мадок. Это была тяжелая весть.

– Это для всех тяжелая весть, – отозвался тот.

Когда офицеры ушли, не сказав ни слова, Дели не знала, куда себя девать. Идти за ними она считала ниже своего достоинства, ведь ее никто не удосужился пригласить, а завязывать знакомство с аборигенами было боязно. К тому же на нее постоянно пялились украдкой их любопытные глаза, а это раздражало. Поэтому она уныло бродила меж хижин, словно призрак, потом ее внимание привлекли какие-то существа, что паслись недалеко от поселения.

Это были странные создания, короткое, почти круглое тело которых было покрыто жесткими, как панцирь, пластинами. Тонкие суставчатые ноги с мощными когтями сгибались весьма непривычно и своеобразно, но, судя по всему, эти ноги не знали усталости и были сильными и крепкими. На длинной шее сидела круглая смешная головка с огромными фасеточными глазищами, такими черными и непроницаемыми, что казалось, будто это два осколка мрака, которые видят все, а в них увидеть что-либо невозможно. Челюсти представляли собой острые, как бритва, жвалы, которыми существа ловко срезали высокую траву, словно ножницами.

Дели не решалась подойти ближе, не зная, на что способны эти длинноногие твари, но те, завидя ее, не выказали ни малейшего беспокойства и, глянув на чужачку осколками мрака, продолжили мирно жевать траву.

Поглазев на непонятных существ, Дели направилась к реке, что протекала совсем близко от луйхара. Спустившись с крутого песчаного берега, девушка подошла к самой воде. Река была полноводной, с серой невыразительной гладью и тихим течением. Голые берега, лишенные какой-либо растительности, кроме травы, обильно освещались ярким солнцем, и его блики плясали ослепительными чертиками на мягких перекатах, завораживали и очаровывали, походили на упавшие звезды, уносимые куда-то вдаль, в неизвестность, продолжая победно блистать.

Вода была очень теплой и Дели, присев на корточки, набирала ее в пригоршню и смотрела, как она струйками стекает меж пальцев, словно смеясь и играя. Почему-то вспомнилась Имберия с ее бездонными, зелеными, прозрачными морями и подводными городами. Наверно констату Тасури эта мутная серая река кажется отвратительной после морей его родной Имберии. А на Деллафии вода голубая. А для камарленцев должно быть эта их река кажется самой прекрасной в мире…

И еще много непонятных мыслей кружилось в голове империты, пока она смотрела на тихий бег безымянной реки. Но неожиданно ее внимание привлекло какое-то движение. В нескольких фионах от нее, у самой воды, настороженно и враждебно глядя на нее большущими желтыми глазами, стоял зверь. Его иссиня-черная шерсть блестела и лоснилась на солнце, словно смазанная жиром, а бока тяжело вздымались и опадали, будто зверь пробежал немалое расстояние. В зловеще приоткрытой пасти торчали острые клыки, ясно говорящие, что их обладатель явно нетравоядный. Низко опустив голову с фонарями глаз, он словно принюхивался к незнакомому запаху. Во всем его облике чувствовалось враждебное выжидание и готовность броситься на жертву в любой момент.

Дели, словно остолбенела под взглядом этих неподвижных немигающих злобных глаз, и стояла, как вкопанная. Зверь тоже не шевелился. Наконец он сделал несколько решительных шагов в ее сторону. Дели отшатнулась. Еще шаг зверя, и тут оцепенение спало, и девушка с воплем бросилась прочь, чувствуя, что ее вот-вот схватит зубастая пасть и разорвет в клочки. Уже почти взобралась на песчаный берег, как неожиданно под ногой поехал рыхлый пласт земли, и она с отчаянным визгом кубарем слетела в воду.

– Помогите! – в ужасе заорала Дели, глотая противную теплую воду, вдруг почувствовав, что ее ноги обвили чьи-то щупальца. – Тону! Спасите! А-А! Убивают!

На берегу показались офицеры и несколько аборигенов. Тасури с разбега нырнул, почти не подняв брызг, в два взмаха подплыл к барахтавшейся девушке и уже хотел плыть обратно, как она истошно закричала:

– Ноги! Мои ноги! Кто-то держит мои ноги! Там чудовище! О, космос, я умираю!

– Сейчас разберемся. – Констат ловко выудил из-за пояса кинжал и, зажав его в зубах, грациозно скрылся под водой.

– Не отрежьте мне ноги! – Вдогонку крикнула Дели, не замечая, как на берегу пытается сдержать улыбку Марион, а Джанулория откровенно хохочет.

Показалась голова Тасури.

– Все в порядке – водоросли, империта, – он показал ей клок лохматых красных растений, зажатых в руке.

– Скорее, на берег! – Взмолилась Дели. – Мне сейчас будет плохо! Мне кажется, у меня внутри плещется вся эта река.

Ей помогли взобраться на берег, дали отдышаться.

– Вы целы, империта? – спросил Марион, глядя на насквозь промокшую девушку, похожую сейчас на маленького птенчика.

Та кивнула головой.

– Как же вы оказались в реке? Или вы хотели искупаться? – Чуть насмешливо поинтересовался трайд.

Дели вскинула голову, услышав насмешку.

– Можете верить, трайд, можете – нет, но меня хотел сожрать дикий зверь с огромными желтыми глазами и черной шкурой. Он гнался за мной, но я оступилась и оказалась в воде.

– Случайно не этого зверя вы имеете в виду, империта? – Трайд посмотрел в сторону, где сидел, как ни в чем не бывало, тот самый желтоглазый зловещий хищник с самым невинным видом и щурился на солнце.

Дели ахнула и невольно отшатнулась.

– О-он…Это он гнался за мной!

– Ну, что ж, познакомьтесь. Этот зверь называется лонг, а зовут его Калирон. И принадлежит он Сира-Мадоку. Не бойтесь, он не дикий, но чужаков не любит и опасается.

– Почему же вы раньше не сказали мне, что у аборигенов есть эти звери? – обвиняюще спросила Дели. – Сказали бы раньше, и я не тряслась бы от страха, не барахталась в этой вонючей реке, не рисковала бы жизнью, в конце концов! Вы обязаны отвечать за меня, как офицеры!

– Во-первых, мне было некогда рассказывать вам в подробностях о жизни ихлаков; во-вторых, не смейте называть реку Хора вонючей; и в-третьих, вы должны были предупредить меня, куда направляетесь.

– Так как вы ушли вместе с Сира-Мадоком, ничего мне не сказав, я не знала, где вас искать. И вообще вы не имеете никакого права оставлять меня одну среди чужих мне существ!

Глаза трайда слегка смягчились.

– Прошу прощения, но у нас был чрезвычайно важный разговор.

– Как легко сказать «прошу прощения, империта», а из-за вашей безалаберности я чуть не умерла.

Марион внимательно посмотрел не девушку, в его глазах колыхнулась волна раздражения. Он повернулся к Джанулории, тихо попросил:

– Энод-арон, вы не могли бы оставить нас с империтой наедине?

– Не лучше ли закончить этот разговор, трайд? – спросил беззвучно тот. Но Марион покачал головой, и т, ахьянец, вздохнув, произнес на камарленском несколько слов, после чего аборигены и двое офицеров удалились.

Марион снова повернулся к девушке.

– Вы изволили назвать меня безалаберным, империта? – почти спокойно спросил он.

– Да, вам следовало бы посерьезней относиться к тому, что с вами империта Деллафии, – заносчиво выпалила Дели.

– Как вы себе это представляете? – Задал он простой вопрос. – Видите ли, я еще ни разу не был удостоен чести даже лицезреть вас, поэтому, как вы можете понять, я затрудняюсь в обращении с вами.

– Что? – изумилась та. – Я попала в руки не только безалаберных офицеров, но и совершенно несоответствующих?

– Не соответствующих чему? – искренне полюбопытствовал трайд.

– Моим требованиям!

– Вашим требованиям? – удивленно присвистнул офицер. – Неужели появилось и такое приложение к Своду правил и обязанностей офицеров КС? Почему же я не слышал о нем?

– Не смейте насмехаться, трайд! – вспыхнула Дели. – Я требую, чтобы вы обеспечили мою полную безопасность на Камарлене! Вы, констат и энод-арон!

«Ах ты, маленькая диктаторша! – с горечью подумал Марион. – Я буду не я, если не собью с тебя эту спесь!»

– Разве не сегодня констат спас вам жизнь, когда вы тонули, империта? Разве не мы примчались в вашу комнату в Исследовательском Центре, едва заслышав ваш крик? Кто, наконец, спас вас из бездыханного «Эндора», разве не мы? Что же вам еще нужно? Чтобы мы и денно и нощно сидели возле вас?

– Вы раздуваете свои поступки до геройских, трайд…

Но тот не дал ей договорить. Усталость, напряжение, раздражение, нервозность и потрясения всего дня, наконец, вырвались наружу.

– Я начинаю думать, империта, – произнес офицер глухо, силясь сдержать себя. – Что вы прилетели на Камарлен лишь для того, чтобы всячески мешать нам работать. Я не звал вас лететь сюда, но раз вы здесь, сделайте одолжение, ведите себя благоразумно, не усложняйте нашу работу, и тогда мы сможем добросовестно защищать вас от всех возможных опасностей.

– Это даром для вас не пройдет, трайд! – задохнувшись от такой наглости, вполголоса произнесла Дели и убежала прочь.

Марион вернулся в катер. После жары снаружи здесь было прохладно. Он упал в кресло. Ему нужно было хоть немного побыть одному и обо всем подумать. Мысли сразу закружились вокруг Юл-Кана.

Юл-Кан…Огромный ихлак, рядом с которым Марион чувствовал себя подростком. Они подружились много лет назад, когда трайд и думать не думал о службе в КС, а Юл-Кан был еще малорослым сыном вождя Нэл-Адона. И на протяжении всех этих лет Марион не переставал удивляться широте души полудикого друга, его детской доверчивости, открытости, любознательности и незаурядному уму. Юл-Кан был первым настоящим другом Мариона.

Был случай, когда Юл-Кан спас трайда, вырвав его из когтей озверевшего от голода хищника, кинувшись на него с голыми руками. А потом произнес простую и гениальную фразу:

– Теперь я в ответе за того, кого спас.

Он был верен дружбе, как ему был верен его лонг – Эвиро. Порой он засыпал Мариона ворохом разнообразных вопросов, начиная с «почему трава растет» и, заканчивая «а как устроен мир». Иногда он мог прийти среди ночи и сказать:

– Я все не могу заснуть, все думаю, что ты мне сказал. Ведь не может быть, чтобы это Ихлакит1010
  Ихлакит – так называют Камарлен ихлаки.


[Закрыть] вращался вокруг солнца, а не наоборот. Ведь солнце каждый день восходит, и вечером заходит, значит, это солнце вращается вокруг Ихлакита. К тому же, если бы Ихлакит вращался вокруг солнца, то у меня бы перед глазами все крутилось бы. И я бы чувствовал, что верчусь вместе с Ихлакитом. А я ведь не чувствую.

И приходилось Мариону спросонок объяснять ихлаку, что почем. И порой эти объяснения заканчивались бурным спором, который, бывало, растягивался до утра, и даже выходило так, что Юл-Кан начинал поправлять Мариона.

И было в нем столько непосредственности, глубины, силы и необъяснимого очарования, что одна только мысль о том, что его может коснуться длань смерти, казалась дикой.

Мариону вспомнилось, как однажды они сидели на берегу реки Эрадорх и Юл-Кан сказал:

– Может быть, настанет день, и я увижу своими глазами твой дом – Деллафию, золотые деревья, голубые реки, дворцы. Увижу звезды близко-близко, как ты их видишь. Обещай, что я все это увижу.

И Марион обещал.

А теперь Юл-Кана нет, и он так и не увидел ни звезд, ни лесов, ни рек Деллафии, в которые он влюбился по рассказам трайда…

Марион вздохнул и постарался думать о чем-нибудь другом. Постепенно его мысли прояснились, вернувшись в привычное русло. Он начал обдумывать план дальнейших действий, анализировать каждое слово, произнесенное Сира-Мадоком, строить догадки и предположения, стараясь из ничтожных крупиц полученной информации извлечь, как можно больше. Это было невероятно трудно, и трайд, выдвигая одно предположение, осматривая со всех сторон, отбрасывая его, и снова выдвигая другое, разбирая по косточкам, незаметно для себя заснул.

Проснулся, как обычно, рывком, как бывает, когда чувствуешь опасность даже во сне. Но вместо опасности увидел Джанулорию, что сидел в соседнем кресле и задумчиво смотрел куда-то в обзорный экран.

–А я вас везде искал, трайд.

– Что-то случилось? – по солнцу Марион определил, что спал где-то с час.

– Пока все спокойно. Сира-Мадок хотел отправиться в луйхар До-Граха. Он совсем, бедняга, отчаялся.

Трайд молчал.

– Чувствуете себя виноватым? – спросил энод-арон, внимательно поглядев на него.

– Ты угадал, Джанулория. Тяжело мне как-то, паршиво, и не только из-за Сира-Мадока и Мира-Лора, но и из-за Юл-Кана, погибших ихлаков. Словно это я их убил. Джанулория, а если мы сейчас полетим в луйхар До-Граха? – Марион с надеждой смотрел на т, ахьянца, а в голосе его прозвучали странные нотки, словно он просил у энод-арона разрешения.

– У одной птички родились птенчики, – немного помолчав, заговорил Джанулория. – Она очень любила своих птенцов, приносила им лучшую пищу, холила их, лелеяла и всячески защищала от напастей. Но однажды на соседнее гнездо напала огромная хищная птица. Родители отчаянно отбивались, защищая свое потомство, а враг наседал все сильнее. Тогда они бросили клич о помощи, и птичка услышала этот клич и ринулась на подмогу. Втроем они одолели хищника, и он сбежал. А когда птичка вернулась в свое гнездо, то увидела, что оно разорено, птенчиков нет, осталось лишь несколько перышек…

Трайд задумался.

– Думаешь, будет так? – Спросил он. – Думаешь, лучше быть здесь, с Сира-Мадоком, чем лишиться и его, и До-Граха?

– Да, трайд. К тому же сейчас мы мало чем поможем До-Граху: там наверно уже все решилось.

По лицу собеседника пробежала мрачная туча. Он вздохнул мучительно и задумчиво, повторил:

– Все решилось… Да, там уже все решилось. Мы прилетели слишком поздно.

– Всегда есть место надежде, трайд, – негромко и успокаивающе проговорил т, ахьянец. – Надежда – вещь упрямая, она теплится даже тогда, когда все другие чувства в полном отчаянии. Не забывайте об этом.

– Я не забываю, друг мой, ведь именно это странное свойство – надеяться – спасало меня не раз. – Слабо улыбнулся трайд. – И я ему верю.

– Вот и хорошо, – одобрил его слова Джанулория, но, взглянув на собеседника, сказал уже серьезным, чуть напряженным голосом, вернувшись к мучавшей их проблеме: – Послушайте, трайд, я тут размышлял обо всем случившемся и вдруг подумал, а могут ли напавшие на Исследовательский Центр и на луйхары ихлаков быть одними и теми же существами? Собственно, я и искал вас для того, чтобы обсудить это с вами, – добавил он.