Текст книги "Собрание творений. Том V. Приношение современному монашеству"

«Умиление, – говорит преподобный Симеон Новый Богослов, – есть плод делания заповедей и причина всех духовных плодов. Оно – творец и содетель всех добродетелей, о чем свидетельствует все боговдохновенное Писание. И потому желающий отсечь страсти и стяжать добродетели должен, прежде всех добродетелей и со всеми добродетелями, прилежно взыскивать умиление. Без него он никогда не увидит души своей чистою; если же он не стяжет души своей чистой, то никак не стяжет тела чистого. Оскверненная риза не может быть вымыта без воды: и без слез невозможно душе омыться и очиститься от скверн и нечистот. Не будем представлять извинений душевредных и суетных, правильнее же, вполне ложных, служащих причиною душепогибели, но вседушно взыщем царицу добродетелей. Кто ищет ее от всей души, тот находит ее; правильнее же, она приходит и находит взыскавшего ее с болезнью и, если он имеет сердце более жестокое, чем медь, чем железо, чем камень, соделывает его своим приходом мягче всякого воска. Она есть Божественный огнь, разрушающей горы и камни, все углаждающий и претворяющий, изменяющий в вертограды (сады) те души, которые примут ее. Она соделывается в недре этих душ источником, источающим воду жизни. Вода эта непрестанно, как бы из какого водоема (бассейна), нисходит на ближние и дальние (места сада) и преисполняет души, приемлющие Слово с верою. Во-первых, она измывает причастников своих от скверн; потом отмывает страсти, оттирает их, как струпы, которыми покрываются раны, и отвергает их, – говорю, отвергает лукавство, зависть, тщеславие и все другие, за этими следующие. Не только делает это, но и как некий пламень, обходящий всюду, мало-помалу истребляет их, пожигая и попаляя их ежечасно, как терния. Сперва она возбуждает в нас желание совершенных свободы и очищения от страстей, потом желание Богом отложенных и уготованных благ любящим Его. Все же это соделывает Божественный огнь умиления при содействии слез, правильнее же – слезами. Без слез, как мы сказали, ни одно из этих благ никогда не было и не будет ни в нас, ни в ком другом. Невозможно найти в Божественном Писании, чтоб кто когда из человеков, без слез и всегдашнего умиления, очистился или соделался святым или приял Святого Духа, или узрел Бога, или ощутил Его вселившемся внутри себя, или приял Его жителем в сердце свое. Ничего этого не могло совершиться, когда не предшествовало покаяние и умиление, когда слезы, изливаясь как из источника и постоянно наводняя очи, не вымыли душевной храмины и самой души, орошая и прохлаждая душу, объемлемую и воспаляемую неприступным огнем. Говорящие, что невозможно проливать слез и плакать каждую ночь, каждый день, свидетельствуют о себе, что они чужды всякой добродетели. Если наши святые отцы произнесли такое определение: хотящий отсечь страсти плачем отсекает их и хотящий стяжать добродетели плачем стяжавает их, то из сего явствует, что не плачущий ежедневно ни страстей не отсекает, ни добродетелей не совершает, хотя и думает, обманываемый самомнением, совершать их. Что пользы, скажи мне, в орудиях какого-либо художества, когда нет художника, который бы знал дать должное употребление и орудию, и веществу? Какая польза от садовника, если он возделает весь сад, насадит и насеет в нем всякого рода растений, а не прольется свыше дождь на сад, и он не будет напоен водою? Конечно, никакой пользы. Так и тот, кто совершает другие добродетели и трудится в них, не получит никакой пользы без этой святой и блаженной владычицы и совершительницы всех добродетелей. Как царь без подведомственного ему войска бессилен и всеми удобно побеждается и даже не признается царем, но обыкновенным человеком, так, наоборот, многочисленное войско, без царя и военачальника их, удобно расстраивается и истребляется врагами. Таково и отношение между плачем и прочими добродетелями. Под подобием войска разумей собрание всех добродетелей новоначального; под подобием царя и военачальника – блаженное рыдание и плач, которыми все войско устраивается в порядок, воодушевляется, поощряется, укрепляется, научается действовать оружием сообразно времени, обстоятельствам, врагам… Плач всем этим распоряжается; без него множество людей (прочие добродетели) удобно побеждаются. Итак, братия, прежде всех деланий и со всеми деланиями, да будет для всех нас деланием покаяние, с покаянием соединенный плач и плачу сопутствующие слезы. Нет плача без покаяния; нет слез без плача: эти три друг с другом соединились и связались, и невозможно одному из них явиться без двух других»[1283]1283
  Преподобный Симеон Новый Богослов, слово 6.


[Закрыть].

Мысленный путь покаяния и плача имеет то важное достоинство, что он безопасен от бесовского обольщения, или так называемой бесовской прелести. Падший дух, чтоб обольстить подвижника, старается сперва уверить его о достоинстве или достоинствах его, что видно из примеров, помещенных в предшествовавших советах: как же он обольстит того, кто всеусильно ищет открыть свою греховность, рыдает над тою, которая открылась ему, по причине ее возжигается к открытию еще большей, кто все стремление свое заключает в том, чтоб увидеть в себе одно и единственное достоинство грешника, чтоб и внешнею, и внутреннею деятельностью приносить Богу сознание и исповедание своей греховности. «Когда диавол, – говорит преподобный Григорий Синаит, – увидит кого-либо живущим плачевно, не пребывает при нем, отвращаясь смирения, производимого плачем»[1284]1284
  Главы зело полезные. Глава о прелести. Добротолюбие, ч. 1.


[Закрыть]. Хотя враг искушает и плачущих, но удобно познается ими и отражается. Самомнительный, признающий в себе какое-нибудь достоинство, не может отразить бесовского обольщения извне, будучи объят и окован им внутри[1285]1285
  Преподобного Лаврентия отцы Киево-Печерского монастыря не допустили вступить в затвор, опасаясь, чтоб он не подвергся бесовской прелести, как подверглись ей преподобные Исаакий и Никита. Для затворнической жизни Лаврентий перешел в монастырь великомученика Димитрия, где «вся стрелы лукаваго разженныя водою слез погашая, благодатию Божиею уязвления бесовскаго странен пребысть». Патерик Печерский.


[Закрыть].

Невежественные и лицемерные подвижники признают себя достигшими своей цели, когда они увидят себя святыми, когда такими признает и провозгласит их мир; они радуются входящему в них самообольщению и самомнению, не понимая, как бедственно самомнение, не понимая, что похвала человеческая служит признаком лжепророка. Признак этот необыкновенно важен: он дан Самим Богочеловеком. Горе, сказал Господь, егда добре рекут вам вси человецы: по сим бо творяху лжепророком отцы их[1286]1286
  Лк. 6, 26.


[Закрыть]. Горе, душевное горе и бедствие, вечное горе! – Истинный инок радуется тогда, когда он начинает усматривать грех свой, когда он по мнению своему о себе соделается ниже и грешнее всех ближних своих, когда начнет потрясать его страх суда Божия и страх вечных мук, когда явится в нем чувство преступника и осужденника, когда при молитвах его начнут изливаться потоки слез и исторгаться из груди воздыхания и стенания, когда ум его, очищенный слезами, будет предстоять пред Богом лицом к лицу и видеть Невидимого при посредстве сильнейшего ощущения Божия присутствия. О, блаженное видение! При нем преступник может принести истинное раскаяние в соделанных преступлениях, умилостивить Всемилостивого обильными слезами, смиренными глаголами, обнажением своего горестного состояния, испросить у человеколюбца Бога прощение, а с ним и множество бесценных, вечных, духовных даров. Величайший успех инока – увидеть и признать себя грешником! Великий успех инока – доказывать всею своею деятельностью искреннее и действительное признание себя грешником! «Когда ум начнет зреть согрешения свои, множеством подобные песку морскому, то это служит началом просвещения души и знаком ее здравия», – сказал священномученик Петр Дамаскин[1287]1287
  Кн. 1, гл. 2. Добротолюбие, ч. 3.


[Закрыть]. Тогда ум может увидеть грехи свои, когда прикоснется к нему благодать Божия; омраченный падением, сам собою он не способен видеть их. Зрение грехов и греховности своей есть дар Божий. Святая Православная Церковь научает чад своих испрашивать этот дар у Бога при посте и коленопреклонениях, преимущественно в дни святой четыредесятницы. Дар зрения грехов своих, своего падения, общения падшего человека с падшими ангелами, непостижимо обиловал в великих преподобных отцах и, несмотря на множество духовных даров, ясно свидетельствовавших об их святости, возбуждал их к непрестанному покаянию и плачу, к непрестанному омовению себя слезами. Изречения, произнесенные отцами из этого состояния, непостижимы для плотских умов. Так, Пимен Великий говаривал сожительствовавшим ему братиям: «Братия! Поверьте: куда будет ввержен сатана, туда ввергнут и меня»[1288]1288
  Алфавитный Патерик.


[Закрыть]. Всяк возносяйся смирится: смиряяй же себя вознесется[1289]1289
  Лк. 18, 14.


[Закрыть], сказал Господь.

Заключение
Об удобоприменимости изложенных правил к положению современного монашества

Внимательно читавший сочинения святых отцов о монашестве удобно заметит, что отцы составляли свои наставления, применяясь к обстоятельствам времени и к положению тех иноков, которым они посвящали труд свой. По этой причине почти все монашеские сочинения святых отцов имеют свою особенную цель, свою односторонность. По этой причине и в цветущие времена монашества невозможно было каждому иноку приложить к себе сряду все, что написали отцы; тем более такое приложение невозможно в наши времена, и многие, попытавшиеся сделать его, потрудились много, приобрели очень мало. Приведем в пример книгу святого Иоанна Лествичника. Этот угодник Божий написал свои сочинения для общежительных иноков, которых главною добродетелью должно быть послушание; по этой причине он говорит с осторожностью, кратко и как бы нехотя о безмолвии, предохраняя от безвременного и неправильного вступления в него, а о послушании говорит очень подробно, восхваляя и превознося это жительство. Так поступает святой не потому, чтоб безмолвие, при известных условиях, не было душеспасительно, но чтоб не ослабить усердия общежительных иноков, чтоб укрепить и ободрить их в подвиге послушания, который они восприяли на себя, чтоб не дать им повода к двоедушию, к стремлению вступить в жительство, для которого они еще не созрели, чтоб не дать повода ко впадению в самообольщение и бесовскую прелесть, столь близкую к юным и не юным самочинникам и самомнителям. Очевидно, что иноку, проводящему жительство вне общежития, от чтения святой Лествицы должно придти в смущение и последовать расстройство: ему непременно представится, что вне общежития и послушания нет монашеского преуспеяния. Такое действие этой боговдохновенной книги доказано опытом: преподобный Антоний Новый, живший отшельником в глубокой пустыне, прочитал Лествицу: вследствие этого чтения он оставил пустыню и вступил в общежительный монастырь[1290]1290
  Алфавитный Патерик, буква А.


[Закрыть]. Не всякому возможно переменить свое наружное положение! Что ж из этого? Инок, оставаясь по необходимости в своем положении и потеряв доверенность к положению, как неудобному для спасения, впадает в уныние, охладевает к монашескому подвигу и начинает проводить жизнь нерадивую. В наше время, когда мы отделены многими веками от обычаев и положения, в недрах которых жительствовали и произнесли свое учение отцы, применение учения их к современному положению иночества в нашем отечестве представилось особенно нужным и обещающим принести пользу. Такова была цель при изложении предложенных здесь советов. Уповаем, что они могут служить руководством для иноков нашего времени, по тому положению, которое им предоставлено Промыслом Божиим. Уповаем, что убогий труд наш может быть с пользою приложен и в общежительном, и в штатном монастырях, и к жизни инока на подворье или при часовне, и к жизни инока, странствующего на корабле по требованию и обычаю государственному, и к жизни инока, находящегося в долговременном послушании посреди мира, и к жизни инока, постриженного в монашество при духовном училище, занимающего при нем какую-либо ученую или административную должность, – даже к жизни мирянина, который захотел бы среди мира с особенным тщанием заняться своим спасением. Исполнение евангельских заповедей всегда составляло и ныне составляет сущность иноческого делания и жительства. Всякое место и положение представляют много удобств для этого делания и подвига. Братия! Примите приношение духовное и не осудите за скудость его. Скудость приношения свидетельствует о скудости имущества. Вашею верою и усердием восполните эту скудость, а молитвами и благословением вознаградите потрудившегося для своего и вашего спасения. Богатый Домовладыка дал роскошный обед Своим многочисленным друзьям и знакомым, и множеству тех, которых захотел пригласить к обеду, – и тем включить их в число друзей и знакомых Своих. Безмерное количество духовных яств невообразимого и немыслимого достоинства предстояло на духовной трапезе. По окончании ее гости щедро одарены духовными дарами. Когда приглашенные почетные лица вышли, Домовладыка заглянул за врата чертога и увидел[1291]1291
  Образ изложения заимствован из евангельской притчи, Мф. 22, 11.


[Закрыть] у этих врат толпу голодных нищих, которые были бы рады попользоваться крохами, оставшимися после чудной трапезы. Многомилостивый Владыка приказал слугам остановиться, не убирать стола. Он пригласил нищих, несмотря на то, что нищие были в грязи и рубищах, не соответствовавших великолепию чертога, предложил им остатки яств. Робко и в недоумении взошли нищие в обширную залу, приступили к столу, встали около него как случилось, каждый взял и употребил то, что попало ему. Они подобрали все крохи. Разумеется, никто из них не вкусил ни одного цельного блюда, не видел ни стройного служения прислуги, ни той драгоценной посуды и утвари, которые были употреблены при столе, не слышал огромного хора певчих и громкого хора музыки, звуки которых оглашали вселенную и возносились до неба. По этой причине никто из нищих, хотя между ними и были люди с природным умом, не мог составить себе ясного, точного понятия об обеде. Удовлетворившись крохами для насыщения, они должны были удовольствоваться понятием гадательным и приблизительным о блистательной и насладительной трапезе, которою воспользовались почетные гости. Очистив со стола все съестное, нищие пали ниц пред Домовладыкою, благодаря за пишу, которой они до сих пор не едали и не видали. Он сказал им: «Братья, при распоряжении Моем об обеде, Я не имел ввиду вас[1292]1292
  Образ изложения заимствован из евангельской притчи, Мф. 22, 11.


[Закрыть], поэтому Я не представил вам обеда в должном виде и не даю вам подарков, которые все разошлись по прежде сделанному расчету, постижимому для Меня одного». Нищие воскликнули в один голос: «Владыка! До подарков ли нам! До пышного ли обеда! Несказанно благодарим за то, что Ты не возгнушался нами; нас, истерзанных всякого рода недостатками, впустил в Твой чертог, спас от голодной смерти!» Нищие разошлись, продолжая благодарить и благословлять милосердого Домохозяина. Тогда Он, обратясь к слугам, сказал:

«Теперь уберите стол и заключите мой чертог. Уже гостей не будет, – и что можно было предложить в пищу, предложено.

Все кончено!»[1293]1293
  Лк. 18, 8.


[Закрыть]

О глубина богатства и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его, и неисследовани путие Его. Кто бо разуме ум Господень? или кто советник Ему бысть? или кто прежде даде Ему, и воздастся ему? Яко из Того и Тем, и в Нем всяческая: Тому слава во веки. Аминь[1294]1294
  Рим. 11, 33, 36.


[Закрыть].

Окончено 20 апреля 1861 года. Ставрополь Кавказский

Плач инока о брате его, впадшем в искушение греховное
Сочинено другом для друга и для брата братом, к взаимной пользе и сочинителя, и читателя

Введение

И бысть, по внегда в плен отведен бе, Израиль и Иерусалим опустошен бяше, седе Иеремия пророк, плачущ, и рыдаше рыданием над Иерусалимом[1295]1295
  Надпись над «Плачем пророка Иеремии», гл. 1. – Статья «Плач инока» заимствована в значительной степени из Плача, произнесенного пророком, почему и самая форма, в которой изложен «Плач инока», соответствует форме, в которой изложен «Плач святого Иеремии».


[Закрыть].

Один я в келии; заперты двери; густым занавесом завешено окно; скромная лампада в углу келии теплится пред святыми иконами, разливает по келии слабый, томный свет. Не нужно мне освещения более яркого: оставил я все занятия. Сижу на одре в недоумении, в безотчетливом молчании. У меня как бы отнято существование. Не могу размышлять ни о чем: печаль наполняет душу; слезы, струясь по ланитам и одежде, заменяют для меня всякое иное занятие. Не входите, не входите ко мне, не нарушайте моего безмолвия! Не способен я к беседе с друзьями. Необходимо мне одиночество: способен я к одному плачу. Чем больше объемлет меня плач, тем больше жажду его, тем больше вдаюсь в него. Насыщает он меня, утешает он меня, несмотря на то, что горек он. Тоскующая горлица перелетает с одной иссохшей ветки на другую иссохшую ветку, на ветку зеленеющую не садится: так и я перехожу от мысли печальной к мысли печальной, от чувствования печального к чувствованию печальному; мысли и чувствования приятные не приближаются к страждущему сердцу.

Когда опустошен и разрушен был Иерусалим, а народонаселение его отведено пленником в страну дальную, тогда пророк Иеремия, тщетно предвещавший бедствия Иерусалиму за беззакония жителей его, тщетно призывавший к покаянию ожесточившихся и ослепших беззаконников, остался на развалинах Иерусалима, остался оплакивать свое пророчество совершившееся. Рыдал он рыданием неутешным на пепелище сожженного храма: храм этот признавался чудом зодчества, был единственным храмом на земле, посвященным истинному Богу. Рыдал пророк рыданием неутешным на развалинах города: город этот был единственным городом на земле, в котором поклонники истинного Бога могли воздавать поклонение Богу, установленное Богом, единое благоприятное Богу.

Не на груды камней и пепла падают мои слезы; оплакиваю не храм, воздвигнутый руками человеческими из мрамора, порфира и древ негниющих[1296]1296
  Такие древа были употреблены при строении храма Соломонова. Негниющими древами считались кедр, сосна и кипарис. Поведание о построении храма Соломонова читается в третьей книге Царств.


[Закрыть]; рыдаю не на развалинах города, который строился веками, строился могучими мышцами царей, народов, золота; не летят мои воздыхания вслед за многочисленными толпами иудеев, которые влекутся многочисленным воинством в гражданское рабство. Причина моего плача – причина нравственная, и область моего плача – область духа. Оплакиваю сожжение невидимого и нерукотворенного храма, созданного Богом для невидимого, возвышеннейшего богослужения; оплакиваю разрушение таинственного города, назначенного в обитель для помыслов и ощущений благодатных; оплакиваю плен души, плен ума и сердца, побежденных грехом. Окованы они, окованы эти пленники, окованы цепями страстей, уведены в рабство. Уведены они в царство и столицу царя Вавилонского: во власть архангела отверженного, господствующего сурово и жестоко над всеми отверженными разумными тварями, – над Ангелами и человеками.

Плачу плачем покаяния и любви. Погружаюсь в печаль спасительную – не в ту, которая наводит смерть человеку[1297]1297
  2 Кор. 6, 10.


[Закрыть]: печалюсь не о чем-либо суетном, тленном, преходящем. Объемлет меня плач – наследство прародителя моего, Адама, который обратился к плачу, начал искать в нем утешения после утраты сладостей райских. Этот плач – отблеск вечного блаженства; этот плач – свидетельство, что вечное блаженство было некогда достоянием человека: этот плач – средство к возвращению потерянного блаженства. Как отблеск блаженства, как воздыхание и воспоминание о блаженстве, плач заключает в себе наслаждение: уязвляя сердце скорбию, вместе орошает и помазует его утешением. Благословил Богочеловек всесвятыми слезами Своими душеспасительный плач покаяния и любви. Пролил Богочеловек всесвятые слезы о четверодневном мертвеце, Лазаре; пролил Богочеловек Божественные слезы о многолюдном городе, о народе, который не познал, или притворился непознавшим, посещения Божия. Не только блудница употребила для омовения грехов слезную воду[1298]1298
  Лк. 7, 38.


[Закрыть]; не только прибегали к слезам все грешники, желавшие примириться с Богом посредством покаяния: признал слезы необходимым врачевством для себя, спасительным орудием, верховный апостол. Плакася горько[1299]1299
  Мф. 26, 75.


[Закрыть] великий Петр по отречении от Христа: исцелил он смертельную греховную язву плачем и слезами. И кто, приступавший к Богу с плачем, не был услышан Богом? Окропился немногими слезными каплями нечестивый царь израильский, Ахаав, умилился на короткое время, после которого опять продолжал прогневлять Бога нечестием. Скудные слезы, умиление кратковременное и малоплодное не остались без последствия: изреченная казнь на служителя идолов, обагрившегося кровью неповинных, отменена. Видел ли еси, вещал Божественный глас Илье-пророку, чрез которого объявлено наказание царю, видел ли еси, яко умилися Ахаав от лица Моего? сего ради, ради умиления ничтожного, ради непродолжительных, малозначащих слез, не наведу зла во днех его[1300]1300
  3 Цар. 21, 21–29.


[Закрыть], несмотря на то, что Я уже назначил и объявил ему ужаснейшую казнь за ужаснейшие беззакония. Не могу Я видеть плачущего и не помиловать его.

О, брат мой! О, брат возлюбленный! Болезнует о тебе сердце мое; плачу о тебе и не могу престать от плача. Привлекают меня к плачу и человеколюбие Господа Иисуса, и постигшее тебя несчастье. Из слезы скорбящего и плачущего о грехах светится надежда спасения, как звезда из окружающей ее тьмы ночной. Соедини с плачем моим плач твой, со слезами моими твои слезы. Не презрит нас Господь, молящихся Ему, рыдающих пред Ним, усиливающихся исцелиться покаянием. Он, податель истинного покаяния, дарует нам могущественное покаяние; Он, податель слез, отверзет в нас источники слез; Он, единый способный очищать нечистоту души, очистит нас покаянием, слезами, Божественною благодатью. Грех – родитель плача и слез: он наветуется, умерщвляется чадами его – плачем и слезами.

Начну же я произносить мои вопли! Стенаниями и воздыханиями облегчу и разрешу тесноту моего сердца! Не ранами, не укоризною послужат тебе слова плача моего; они – выражение любви, знаки участия и сострадания, утешения и ободрения, кроткий голос, призвание к оставлению греховной жизни, призвание к вступлению снова на поприще святого иноческого подвига, призвание к свержению греховного ига, призвание к мужественной борьбе за духовную свободу с началами и властями поднебесной. Плач мой о тебе есть вместе и плач о мне: и я преисполнен грехами, и на мне звучат тяжкие цепи греховных навыков и впечатлений. Если дозволяю себе восплакать о тебе, то и ты восплачь о мне. Соединим сердца наши в плач! Облеченные в плач как бы в одежду, необходимую для прикрытия наготы душевной и стыда, явившихся от преступления заповеди Божией, предстанем пред Господа: принесем Господу не пустое и гордое оправдание себя, которым всегда печатлеется греховность и погибель человеков, – принесем исповедание из сердца сокрушенного и смиренного. Исповеданием решительным и искренним согрешений наших, нашего падения, нашего бедственного состояния войдем в покаяние и спасение. Покаяние – врата к Богу. Внидите во врата Его во исповедании[1301]1301
  Пс. 99, 4.


[Закрыть], объявляет и завещавает всему человечеству пророк, приглашая к покаянию все человечество.