Текст книги "Искушение и соблазн"

– Получается… мистер Фитцгелдер рассчитывал воспользоваться этим списком, чтобы навредить отцу?

– Вряд ли. Насколько я знаю, они сообщники.

– Что?! – взорвалась Софи. – Мой отец ни за что бы не опустился до того, чтобы иметь дело с таким человеком, как Фитцгелдер!

– Неужели? Тогда почему он допустил, чтобы вы жили в его доме?

– Потому, что он ничего об этом не знал! Он ведь умер, или вы забыли?

– Он не умер, и он прекрасно обо всем знал.

Тут он прав. Отец ведь действительно не умер. Кстати, он ведь и сам признался, что знал, что она поселилась у мадам, так что ему наверняка стало известно, что она ушла от Эудоры и поступила в услужение к мистеру Фитцгелдеру. В самом деле, почему же отец допустил, чтобы она оказалась под одной крышей с этим ужасным человеком?

Линдли, выразительно фыркнув, отошел к окну.

– Знаю, он ваш отец, и, естественно, вы считаете, что ваш долг – выгораживать его. Но, поверьте, мисс Даршо, Филипп д’Аршо – дурной человек. Вам лучше держаться от него подальше.

– В самом деле? – фыркнула Софи. – По-вашему, мне безопаснее остаться здесь, в каком-то Богом забытом городишке, где порядочная девушка даже днем не может появиться на улице, чтобы на нее не напал грабитель?

– Позвольте напомнить вам, что был уже вечер. И я уже говорил вам, мисс Даршо, человек, который напал на вас, знал, кто вы. Он охотился за медальоном.

– Еще одна веская причина, почему мне хочется поскорее найти отца.

– Послав меня к черту, я угадал?

– Или просто куда-нибудь подальше.

Вот лгунья! Софи вдруг поймала себя на том, что ни о чем так не мечтает, как снова очутиться в объятиях Линдли. Бог свидетель, она действительно не хочет, чтобы он уходил!

– Я никуда не уеду. Я не оставлю вас, мисс Даршо.

– Конечно, уедете. Вы просто ждете, когда медальон окажется в ваших руках. А когда это случится, вы снова приметесь выслеживать моего отца. Скажете, нет?

– Конечно. Но это будет потом. Я уеду, но лишь после того, как позабочусь о вас.

– Позаботитесь? Обо мне? Бог мой, вы говорите об этом, словно я какой-то букет, который нужно поставить в вазу с водой.

– Вы знаете, что я имел в виду. Может, вы и считаете меня чудовищем, мисс Даршо, но, уверяю вас, у меня и в мыслях не было гоняться за вашим отцом, зная, что я бросил вас тут умирать с голоду. Так что нет… я вас куда-нибудь пристрою.

– Вы собираетесь найти мне место?

– Да, если вы именно этого хотите.

– А если нет?

– Но, позвольте, вы же сами только что сказали…

– Просто я имела в виду, что на этот раз буду очень разборчива!

– Конечно. Я позабочусь об этом.

– Вы ведь не отошлете меня к мистеру Фитцгелдеру, нет?

– Проклятие, что вы такое говорите? Я бы даже собаку ему не доверил!

Софи засомневалась, стоит ли ей понимать это как комплимент.

– Что ж, рада слышать, что в ваших глазах я имею не меньшую ценность, чем собака. Очень вам благодарна, милорд.

– Перестаньте дерзить, мисс Даршо. И дайте мне наконец взглянуть на медальон.

– Нет! – отрезала Софи, обхватив себя руками с таким видом, будто боялась, что платье само собой сползет с ее плеч, тем самым дав возможность Линдли без особого труда завладеть медальоном. – Если вы не намерены отобрать его у меня силой, тогда я хотела бы знать, что я получу взамен?

– Решили поторговаться, значит?

– А почему бы и нет? Одна ночь! – объявила Софи таким тоном, что Линдли при всем своем желании не смог бы притвориться, что не понимает, что она имеет в виду.

– Что?!

Вероятно, у нее не получилось выразиться так ясно, как ей хотелось.

– Одна ночь. Вы останетесь здесь на одну ночь. Это позволит моему отцу выиграть время, а вам… Вы получите свой медальон.

– По-моему, вы уже согласились, что я могу просто отобрать у вас медальон?

– Тогда к чему весь этот разговор? Вы могли отобрать его у меня сразу же, как только убедились, что он при мне.

– Вот именно, при вас. Вы надели медальон на шею.

– Что? Как вы догадались?

– Если вы заметили, мисс Даршо, я мужчина. И весьма искушенный в подобных вещах.

– Вот как? Ну, значит, тогда вы зря тратите время, милорд. Сказать по правде, я считала, что столь искушенный мужчина мог бы давным-давно оставить меня без платья и завладеть медальоном.

– Я решил, что вы будете признательны, мисс Даршо, если я не стану торопиться! – отрезал он, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние. Боже милостивый, он набросился на нее, как… как дикий зверь! – Что ж, теперь я намерен действовать быстро.

Что он и доказал, схватив Софи в объятия. Девушка ахнула – Линдли с такой силой стиснул ее, что она почувствовала, как ее ноги оторвались от земли. Как ни странно, он не поцеловал ее… хотя Софи со стыдом призналась себе, что не возражала бы, если бы он это сделал. Вместо этого Линдли просто смотрел на нее… и очень сердито, надо сказать.

– Со мной опасно играть в подобные игры, мисс Даршо. Вы и понятия не имеете, насколько далеко я способен зайти, чтобы добиться своей цели.

– Так вы обещаете? Одну ночь?

– А вы обещаете, что отдадите мне медальон, если я соглашусь? – осторожно спросил он. – Кстати, а где вы собираетесь сами быть этой ночью? Наверное, сбежите, чтобы предупредить отца?

– А где вы хотите, чтобы я была, милорд?

– Здесь, разумеется.

– Тогда я буду здесь.

– Я не был бы джентльменом, мисс Даршо, если бы заранее не предупредил вас, что наша с вами сделка весьма выгодна для меня.

– Польщена, что вы так считаете, милорд. Должно быть, вы до сих пор так и не поняли, что свобода моего отца мне дороже всего. Уверяю вас, мысль о том, что я смогла ему помочь, доставит мне куда больше удовольствия, чем вы рассчитываете получить от… эээ… от меня.

Теперь Линдли уже откровенно забавлялся.

– Позвольте вам заметить, что вы очень, очень ошибаетесь, дорогая!

Наконец он все-таки нагнулся и поцеловал ее. Ооо… кажется, она начинает постепенно к этому привыкать, пронеслось в голове Софи. Да уж, Линдли не соврал… он действительно весьма искушен в подобных вещах. И Софи, отдавшись наслаждению, обвила руками его шею.

Боже милостивый, если ради того, чтобы спасти отца, нужно было обречь себя на столь восхитительную пытку, подумала Софи, то она сделает это с радостью. Оставалось только надеяться, что и Линдли в этот момент испытывает нечто подобное. Судя по отрывкам из разговоров девушек, подслушанных ею еще когда она жила у мадам Эудоры, среди джентльменов иной раз встречались и такие, кто не спешил покончить со всем поскорее. Софи решила, что подобные торопыги вряд ли бы ей понравились. Этой ночью она не намерена была спешить.

Да уж, будь на то воля Софи, она была бы рада, если бы эта ночь никогда не кончалась. Ради отца, разумеется, поправилась она. Каждая минута, которую ей удавалось выиграть для него, означала, что он все дальше от Линдли. А сама Софи – все ближе.

Она попыталась отогнать страх, грозивший нахлынуть на нее и подорвать ее решимость. Конечно, потом она будет горько жалеть о том, что произошло, в этом нет сомнений… но пока, решила Софи, она постарается забыть обо всем, кроме поставленной перед собой определенной и ясной цели. К счастью, Линдли в этот момент завладел ее языком, а его умелые руки, ласкавшие и гладившие ее спину, еще больше укрепили ее в этом решении. Софи мысленно поблагодарила Линдли.

Она докажет, что она покорная дочь. И будет терпеть… сколько бы времени это ни продолжалось!

Глава 10

Она дразнит его, пытается его отвлечь, обратить его желание против него самого. Линдли был не дурак – он прекрасно понимал, что задумала Софи. Просто ему было все равно.

Если она готова на все, чтобы помешать ему немедленно броситься в погоню за ее отцом, то кто он такой, чтобы спорить? Линдли и в голову бы это не пришло. Вероятно, потому, что в данный момент в голове у него осталась только одна мысль – до чего же она хороша, эта мисс Даршо!

И как же приятно ее трогать! Круглая попка, которую он обхватил рукой, оказалась тугой и упругой – в точности как ей и положено быть. И сама она была так покорна, так уступчива… с такой готовностью льнула к нему, как будто наслаждалась его прикосновением. Впрочем, может быть, так и было. Во всяком случае, сам Линдли готов был сделать все, чтобы это было так. Возможно, для них обоих это было частью игры, но, будь он проклят, поклялся Линдли, если, проснувшись утром, Софи пожалеет о том, что произошло между ними.

Хотя скорее всего пожалеет, с горечью подумал он. Девушка явно не из тех, кто с готовностью уступает мужским домогательствам, иначе с чего бы ей тогда отвергать Фитцгелдера? Линдли вдруг вспомнилось, как Софи кусалась и царапалась, словно дикая кошка, когда ее хозяин попытался овладеть ею в чулане. Будь она такой, к чему бы ей тогда уходить от Эудоры? То, что она с такой готовностью уступила ему, скорее уж говорит о преданности отцу, чем о неразборчивости или легкомыслии девушки, решил Линдли.

Ясно было одно – никаких терзаний, ни душевных, ни физических, Софи в данный момент не испытывает. Впрочем, как и сам Линдли. Так что эта ночь явно будет не самой худшей для них обоих.

За исключением одной маленькой детали – сам Линдли не собирался торчать тут до утра. Может, сейчас Софи и готова с радостью отдаться ему, но вскоре она будет проклинать его на чем свет стоит – Линдли готов был голову дать на отсечение, что так и будет. Нет, он доведет ее до полного изнеможения, а когда она уснет, заберет этот чертов медальон и постарается поскорее исчезнуть, чтобы отправиться в погоню за этим мерзавцем, ее отцом.

Это д’Аршо заставил их обоих через это пройти. И Линдли поклялся, что он дорого заплатит за это унижение.

Она вся пылала – с головы до кончиков пальцев, а в некоторых местах даже внутри. Ощущение оказалось настолько божественным, что Софи без особого труда заставила себя забыть о том, что происходит на самом деле. Еще теснее прижавшись к нему, она попыталась представить себе, как почувствует сквозь тонкую ткань элегантного сюртука все изгибы его твердого, словно каменного, тела. Что ж, подумала Софи, раз уж она решилась пожертвовать собой ради спасения бросившего ее отца, остается утешаться тем, что ей по крайней мере хватило ума выбрать для этого самого привлекательного и опытного мужчину во всей Англии.

Собственно говоря, он был настолько опытен, что ей, к счастью, даже не пришлось ничего делать самой – оставалось только улыбаться да таять от наслаждения. От его поцелуев Софи охватила слабость. У нее подкосились ноги, и когда он на минуту перестал ласкать ее, она уже была в таком состоянии, что ему осталось только подхватить ее на руки и отнести на кровать.

Господи… но уверена ли она, что готова пройти через это?! Все эти годы, что она прожила у мадам, Софи не позволила ни одному мужчине даже пальцем коснуться ее. И вот теперь сама предложила лорду Линдли провести с ним ночь. Немыслимо! Но был ли у нее выбор? Могла ли она поступить по-другому? А сейчас одно его прикосновение заставляло ее изнывать от желания. И если это единственное, что она может сделать, чтобы спасти отца…

Нет, нужно быть честной, одернула себя Софи. В том, что сейчас происходит с ней, виновато не стремление помочь отцу, а умелые ласки Линдли. Хоть и неохотно, но она все же призналась себе, что согласилась лечь с ним в постель не только ради спасения отца. Если честно, она просто не смогла справиться с собой.

Линдли хотел ее… и, Бог свидетель, она и сама хотела этого ничуть не меньше, чем он.

И все же девушка немного нервничала. Стоило ему только опустить ее на старый, продавленный матрас, как решимость едва не покинула ее. Софи передернуло – ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не сорваться с постели и не обратиться в бегство. К слову сказать, этому немало способствовал тот факт, что рядом был Линдли. Его руки были сильными, губы ненасытными – одного этого было достаточно, чтобы желание бежать тут же пропало.

Но потом она вдруг почувствовала, как ее юбка поползла вверх. В то же мгновение рука Линдли скользнула вниз, и Софи окаменела. Господи, спаси и помилуй, она уже на добрых шесть дюймов выше ее колена, пронеслось у нее в голове. Ни одному мужчине в мире еще не было дозволено увидеть ее коленку! Не говоря уже о том, чтобы коснуться ее. Софи вдруг припомнила, как незадолго до этого сама упрекнула Линдли в том, что он, мол, только зря тратит время… и невольно пожалела, что у нее не хватило ума промолчать. Все это и так уже зашло слишком далеко. Задрожав, она оттолкнула его руку.

Похоже, он догадался, что она смущена, потому что сел, слегка отодвинувшись, и Софи сразу задышала свободнее. Стоявший в голове туман моментально развеялся. Боже… она едва не совершила роковую ошибку! Какое счастье, что Линдли оказался джентльменом и не попытался пустить в ход силу!

Оставалось надеяться, что так будет и дальше. Беда только в том, что, взглянув ему в лицо, она была уже не столь уверена в этом. В глазах Линдли разгорался огонь, а по губам блуждала улыбка, довольно странная для человека, который весь вечер раздражал ее своей невозмутимостью.

В ответ на ее взгляд Линдли небрежно пожал широченными плечами и принялся неторопливо стягивать с себя сюртук. Под тонкой тканью рубашки, плотно прилегавшей к груди, рельефно выступали мускулы, губы растянулись в натянутой улыбке, взгляд словно прожигал ее насквозь. Живот Софи свело судорогой – да, насчет его невозмутимости она явно погорячилась, промелькнуло у нее в голове. Помоги ей, Боже… судя по всему, Линдли не собирался отступать.

– Ну а теперь, раз уж вы объявили, что этой ночью командуете вы, мисс Даршо, не будете ли вы столь любезны проинформировать меня о своих намерениях? Желаете ли вы, чтобы мы, не тратя времени даром, сразу сбросили с себя одежду? Или предпочитаете ограничиться теми ее деталями, которые будут мешать… ммм… в процессе?

Софи молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, о чем он говорит. Боже милостивый, как он может говорить об этом с такой циничной прямолинейностью?! Хватит ли у нее сил, чтобы подстроиться под него и казаться такой же равнодушной и безразличной, как и он? О Господи… какое уж тут равнодушие, в отчаянии подумала она, когда тебя бьет неудержимая дрожь, а тело горит, как в огне, и плавится, словно воск, при одном только взгляде на его плечи под тонкой рубашкой? Остается только гадать, что с ней будет, если она увидит его обнаженным…

Однако это позволит ей выиграть немного времени, промелькнуло у Софи в голове. Может, действительно попросить его раздеться… для нее? Не спеша, снимая не более одной вещи зараз? Наверняка Линдли начнет с галстука – сначала неторопливо развяжет пышный узел, потом медленно стащит его с себя, и она увидит его шею в вырезе рубашки. Интересно, будет ли он и тогда казаться таким же холодным и невозмутимым, если предстанет перед ней в облике эдакого древнеримского воина с обнаженной грудью, вроде той древней статуи, которую она видела как-то раз? Она сможет рассмотреть его грудь. Какой она окажется – гладкой? Или будет покрыта курчавыми завитками волос, к которым так и тянет прикоснуться рукой?

О Господи… как же хочется узнать! Софи так и подмывало попросить Линдли снять с себя рубашку, увидеть его обнаженным до пояса, полюбоваться, как его кожа будет блестеть в лучах заходящего солнца, пробивающихся через окно. Слава Богу, света пока достаточно, чтобы хорошенько разглядеть его… а в том, что зрелище окажется захватывающим, Софи нисколько не сомневалась.

Ну а потом Линдли наверняка поспешит стянуть с себя бриджи, этот последний барьер, мешающий ей увидеть…

Нет! Боже милостивый, нет! Она не может этого сделать. Нужно держать себя в руках, найти способ выбраться из западни, в которую она сама загнала себя… и как-то отделаться от Линдли. Что-то подсказывало Софи, что бежать от обнаженного Линдли будет куда сложнее, чем сейчас, когда он еще полностью одет.

– Думаю, нам пока стоит оставаться одетыми, милорд, – сипло пробормотала она, чувствуя, что горло как будто заржавело и не повинуется ей. Наверное, это все из-за корсажа, который вдруг неожиданно стал невероятно тесным, решила Софи.

К ее удивлению, Линдли не перестал улыбаться. В глазах его разгорался огонек.

– Очень хорошо, моя дорогая. Постараемся начать с основ.

Его рука скользнула вверх по ее ноге, погладила колено, переместилась на бедро и снова двинулась вверх. Софи дернулась, стараясь отодвинуться, но на этот раз попыталась, чтобы получилось не так резко. Из груди Линдли вырвался странный звук – то ли смешок, то ли рычание. Сердце Софи судорожно заколотилось, почему-то вдруг стало нечем дышать. А потом он наклонился и снова прижался губами к ее губам. Этот поцелуй… он тревожил Софи куда меньше, чем рука Линдли, лежавшая на ее бедре. Она покорно закрыла глаза, позволив себе раствориться в его поцелуе.

Линдли прижимал ее к постели – его тело обжигало Софи, заставив ее на какое-то время забыть о необходимости дышать. Да и так ли уж нужен воздух, когда рядом Линдли, который вполне в состоянии дышать за двоих? Глаза Софи закрылись сами собой. Мысли куда-то ушли, остались одни ощущения – его запах, вес его тела, прикосновение его щеки… и это сводящее с ума прикосновение его пальцев, когда рука его вновь скользнула вверх по ее бедру к…

Софи резко дернулась, словно обжегшись. Зубы ее клацнули, прикусив Линдли язык. Замычав от боли, Линдли подскочил, при этом его подбородок пришел в соприкосновение с носом Софи. Из глаз у нее посыпались искры, она конвульсивно сжала ноги, чтобы помешать его руке пробраться в святая святых своего девичьего тела, и… произошло неизбежное. Стоило ей только согнуть колени, как они с силой врезались в… хм… тело Линдли. Даже с большей силой, чем хотелось Софи.

– Боже милостивый, мисс Даршо, – прохрипел он. – Да вы, никак, хотите меня прикончить?!

– Нет! О… простите, милорд! Я сделала вам больно?

Судя по всему, фатальных последствий на этот раз удалось избежать – кряхтя, Линдли сел и, склонив голову на плечо, с любопытством и некоторой опаской уставился на нее.

– Поверьте, милорд, я не собиралась…

Линдли, с отвращением покачав головой, встал и, не глядя на Софи, принялся приводить в порядок свою одежду.

– Некоторые женщины не обладают страстной натурой, – продолжал он. – Вероятно, вы просто не смогли сдержаться. Что же делать… я не стану винить вас за то, что вы повели себя не так, как любая нормальная женщина на вашем месте.

Ах вот, значит, как? Она теперь не просто замарашка – по его мнению, она еще и не способна вести себя, как любая нормальная женщина?! И все потому, что ему не понравилось, как она отреагировала на его… его поползновения?!

– Могу вас заверить, милорд, что я абсолютно нормальная женщина! – запальчиво объявила оскорбленная Софи. – И если бы вы вели себя, как джентльмен, вместо того чтобы тянуть свои бесстыжие руки к… ну, словом, туда, куда вы их тянули, то я бы и вела себя нормально!

– Стало быть, вы не пытались намеренно лишить меня моего главного достояния?

– Естественно, нет! Просто вы… эээ… Мне было щекотно.

Теперь он уже откровенно смеялся.

– Многим нравится, когда их щекочут, – может, вам покажется странным, но это так, мисс Даршо. Уверяю вас, любой нормальной женщине понравилось бы то, что я делал с ней.

– Но мне понравилось! Просто я…

– Просто вы холодная, бесчувственная женщина, лишенная всех тех чувств, которыми обладает нормальная женщина!

– Вовсе нет! У меня такие же чувства, как и у любой другой женщины!

– Неужели? Я тоже думал, что это так. Но когда я попытался проверить, так ли это, вы сильно усложнили мне задачу.

– Если я действительно причинила столь сильный вред вашему здоровью, как вы уверяете, милорд, тогда почему вы смеетесь?

– Потому что если я перестану смеяться, то, боюсь, я приду в такое бешенство, что просто опрокину вас на кровать и продолжу то, что мы начали.

– А вы этого не хотите?

– Напротив, мисс Даршо. Боюсь, я очень этого хочу. А вот вы, похоже, нет. Я прав?

Увы, нет. Ее тело изнывало от желания доказать, что он ошибается. Зато здравый смысл, похоже, придерживался противоположного мнения. В итоге Софи предпочла промолчать.

– Именно так я и думал, – пробормотал Линдли после долгой паузы, достаточно долгой, чтобы дать Софи возможность передумать.

Нагнувшись, он отыскал свой сюртук, валявшийся именно там, где он его и бросил, а именно на полу, и принялся неторопливо отряхивать его от пыли. Итак, на ее надеждах увидеть, как он стаскивает с себя одежду, можно смело поставить жирный крест, уныло подумала Софи. Не говоря ни слова, Линдли всунул руки в рукава, и через мгновение перед ней снова стоял элегантный джентльмен, который держал в руках жизнь ее отца. Вернее, будет держать, подумала она, и случится это, как только он заполучит медальон.

– Куда вы? – спохватилась Софи, только сейчас заметив, что Линдли собирается уходить.

– Собираюсь спуститься вниз – посмотреть, как там мой экипаж. Должно быть, его уже подали.

– Значит, вы уезжаете? – упавшим голосом спросила она.

– Да. Я найду вашего отца, мисс Даршо. Можете не сомневаться.

Софи заколебалась. Может, стоит поплакать? Вдруг это поможет разжалобить его? Но, покосившись на Линдли, решила, что, пожалуй, не стоит.

– Ну-ну, успокойтесь, – проговорил Линдли, присаживаясь на край кровати. – Я ведь дал слово, что постараюсь вас пристроить, и сдержу его. Не бойтесь, мисс Даршо. О вас позаботятся.

О ней позаботятся! Можно подумать, это поможет бедному папе! Стало быть, все остается по-прежнему – ей не удалось ничего добиться. Она подвергла себя унижению, едва не лишилась девичьей чести – и все напрасно. Мужчина, подобный лорду Линдли, всегда получит все, чего хочет, тогда как девушка вроде нее лишится единственного близкого человека. Отца. Все, как всегда.

– Что вы имели в виду, милорд, когда сказали, что обо мне позаботятся? – кусая губы, спросила она, глядя, как Линдли поправляет сбившийся галстук.

– Не волнуйтесь, дорогая, решать вам, – бросил Линдли, направляясь к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся. – Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.

Да уж… конечно, он вернется. Он даже не позаботился отобрать у нее медальон, подумала Софи, машинально нащупав висевшую на шее крохотную золотую безделушку. Какое унижение! Мужчина, в постели которого перебывала, наверное, половина женщин Лондона, до такой степени равнодушен к ней, что даже не сделал попытки расстегнуть ей корсаж, чтобы добраться до медальона!

Тысяча чертей! Он до такой степени потерял голову, подпав под очарование нежной кожи мисс Даршо, гладкой, как слоновая кость, что напрочь забыл о медальоне! Что с ним творится?! В конце концов, она ведь просто женщина, черт бы ее побрал! У него были десятки женщин. Ну, может, не в последнее время, но все же… он не должен был терять голову, как зеленый юнец! А вместо этого он даже забыл, для чего все это затеял.

Он-то решил, что мисс Даршо обрадуется тому направлению, которое принял их разговор, и ему без особого труда удастся увлечь ее, заставить ее забыть обо всем… и, как выяснилось, ошибся. А если уж быть совсем честным, то она пришла в себя куда быстрее, чем это удалось ему, угрюмо признался Линдли.

И вот теперь она сидит в его комнате со своим драгоценным медальоном. А он, как дурак, оставил ее там, и у нее в распоряжении достаточно времени, чтобы изучить то, что внутри – что бы это ни было.

Линдли даже остановился, гадая, не вернуться ли назад. Потом, решив, что это бесполезно, направился в конюшню посмотреть, готов ли к отъезду его экипаж. Даже если мисс Даршо и воспользуется его отсутствием, чтобы удрать из Уорика и отыскать кого-то из тех, чьи имена значатся в спрятанном внутри медальона списке, подумал Линдли, вряд ли ей удастся опередить его, ведь кареты у нее нет. Впрочем, как и денег тоже. Если – благодаря какому-то чуду – окажется, что его экипаж ожидает его, все равно это даст ему несколько часов форы.

И все же нужно приглядывать за ней, напомнил себе Линдли, – просто на тот случай, если мисс Даршо решит попробовать опередить его. Он сильно подозревал, что до сих пор недооценивал эту девушку – в конце концов ей удалось обвести его вокруг пальца, и притом настолько ловко, что он до сих пор не мог прийти в себя от удивления. Судя по всему, мадам Эудора преподала ей несколько уроков на тему, о которой он мог лишь догадываться.

А может, он просто постарел… или начал терять навыки.

Слава Всевышнему, у Линдли хватило ума оставить эту ужасную мысль при себе. Постаравшись забыть о постигшем его поражении, Линдли отыскал конюха, которому приказал узнать, не прибыла ли его карета, и с радостью узнал, что чудо все-таки произошло и ее только что доставили. Как его заверили, лошадей выпрягли, накормили и отвели в стойло, так что он может уехать с первыми лучами солнца.

Линдли не стал говорить конюху, что не имеет ни малейшего желания торчать тут всю ночь. Мчаться в погоню, не имея даже представления о том, куда направилась его жертва, было бессмысленно. Кроме того, у него оставалось еще одно небольшое дельце к мисс Даршо, которое Линдли намеревался уладить до отъезда.

Он поклялся, что позаботится о ней, и был твердо намерен сдержать слово. Софи Даршо, разумеется, заслуживала того, чтобы кто-то о ней позаботился. Он мог бы подыскать ей новое место у кого-то из своих знакомых, подумал Линдли… или снабдить ее небольшой суммой денег, достаточной, чтобы она продержалась какое-то время. Можно было бы, конечно, купить ей место в почтовой карете, чтобы она добралась до Лондона, но это значило бы, что бедняжка будет вынуждена вернуться в бордель… или, чего доброго, снова окажется в лапах Фитцгелдера. Нет, гораздо лучше, если он постарается уговорить ее остаться здесь – по крайней мере тут она будет в безопасности.

Что маловероятно, вдруг спохватился Линдли, вспомнив о грабителе. Он подстерегал ее на улице, и Линдли до сих пор не мог избавиться от ощущения, что это так или иначе связано с медальоном. А если это так, то, значит, опасность угрожает ей и здесь.

Что ж, тогда он возьмет ее с собой.

Что за вздор! Это же смешно, рассердился он. Она наверняка будет путаться у него под ногами… и уж совершенно точно сделает все возможное, чтобы расстроить его планы. Тащить девушку с собой, если он собрался выслеживать ее отца, было бы верхом идиотизма! Нужно срочно придумать, куда деть мисс Даршо, пока он будет отсутствовать.

А это еще что такое? Мужчина, завидев его, поспешно укрылся за дальним углом дома. Линдли заметил его в тот момент, когда оказался на открытом месте между конюшней и постоялым двором. Все мысли о Софи мигом вылетели у него из головы, и Линдли насторожился, почуяв приближение опасности. Какого черта он делает там… может, выслеживает его?

Линдли незаметно окинул цепким взглядом двор, прикидывая про себя способ обмануть незнакомца. Самое лучшее было бы бесшумно обойти дом и подкрасться к нему сзади, чтобы выяснить, что происходит. Но двор, как на грех, словно вымер, чертыхнулся Линдли. К тому времени, как он войдет на постоялый двор, снова выйдет через черный ход, пройдет несколько минут. Его преследователя наверняка и след простынет.

Линдли мысленно взвешивал другие возможности, когда темная фигура неожиданно зашевелилась. Выскользнув из-за угла, мужчина рысцой потрусил через двор, явно направляясь к нему. Линдли весь подобрался, ожидая нападения, когда вдруг узнал знакомое лицо. Физел! Вот черт!

– Эта твоя манера следить за людьми, а потом неожиданно выскакивать из-за угла когда-нибудь будет стоить тебе жизни, Физел! – прорычал он. – Если бы у меня был при себе пистолет, я бы уже успел проделать в тебе дырку!

– Если ваша меткость не изменилась в лучшую сторону со времен последней охоты в Дармонд-парке, милорд, то это вряд ли, – ехидно ухмыльнулся Физел.

– Проклятие! Уж ты бы, кажется, мог знать, что я бы смог подстрелить эту чертову лису, если бы захотел!

– Ну да… если бы вы не расчувствовались до слез и не пожалели бедную зверушку!

– Да, я не вижу особой нужды истреблять несчастных лис. Во всяком случае, до тех пор, пока моей птичнице удается и близко не подпускать их к моему курятнику.

– Я всегда говорил, что у вас доброе сердце, милорд. Жаль, что все ваши приятели до сих пор считают, что стрелок из вас никудышный.

– Не приятели, а исключительно мои враги! Ничего, придет день, когда я заставлю их горько пожалеть о том, что они считали меня плохим стрелком.

– Вообще-то я имел в виду ваших друзей, милорд, а вовсе не врагов.

– Как тебе удалось так быстро меня найти? – спросил Линдли, радуясь возможности перевести разговор на другое.

– О, так ведь я приглядывал за вами, сэр. Кто-то же должен это делать.

– Что ж, я рад. Дело слегка… ммм… усложнилось.

– Так ведь так всегда и бывает, разве нет? Ну и что же произошло на этот раз? Боитесь, что ваш приятель Растмур снова напьется до положения риз и вляпается в какие-нибудь неприятности?

– Ты тоже уже заметил его?

– Угу. Думаете, он выследил вас?

– Необязательно. Для видимости он пообещал родственникам мисс Даршо, что разыщет ее, так что, думаю, он здесь из-за нее, а я тут ни при чем. Честно говоря, я еще не решил, можем ли мы ему доверять.

– Стало быть, эта цыпочка с вами, я угадал, милорд?

– Ну… эээ… я решил, что было бы недостойно джентльмена бросить ее без всякой помощи, так что… Да, она тут.

– Разумеется, милорд! – хохотнул Физел. – Держу пари, достаточно на минуту оставить ее без присмотра, и девчонка поспешит вернуться к своему муженьку!

– По-моему, я говорил тебе, кто такой на самом деле ее муж.

Физел снова захохотал.

– Это верно, милорд, говорили. Да только сдается мне, у мисс Даршо появилась соперница. Вернее, соперник. Похоже, этот ее «муж» без ума от лорда Растмура. Догадываетесь, кто это может быть?

– Неужели спутница Растмура – та самая авантюристка? Бывшая актриса?

– Угу, милорд, она самая и есть… и по-прежнему в штанах.

Вот так номер! Что ж, это придает ситуации дополнительную остроту. Какую же роль во всей этой истории играет эта женщина? Может, решила помочь Растмуру выследить Софи, чтобы отобрать у нее медальон? Да уж, мисс Даршо не позавидуешь – куда ни глянь, вокруг сплошные «рыцари плаща и кинжала», усмехнулся Линдли.

– Проклятие! – выругался он. – Боюсь, без твоей помощи, Физел, мне не справиться!

– Разве я когда-нибудь отказывался помочь, милорд?

Теперь уже пришла очередь Линдли смеяться. Добродушно хлопнув верного слугу по плечу, он кивнул, указывая на ту часть дома, где тень от стены была гуще и куда не выходило ни одно окно. Нужно было посвятить Физела в некоторые подробности этого дела, а времени у них уже почти не осталось. К тому же следовало постараться, чтобы не попасться на глаза Растмуру – во всяком случае, в пределах постоялого двора. Или этой странной актрисе, предпочитавшей носить мужское платье. Чем меньше они будут знать, тем лучше, решил Линдли.