Текст книги "Искушение и соблазн"

Глава 12

Линдли решил, что может позволить себе роскошь пару минут полюбоваться ею. Софи лежала перед ним почти обнаженная, ее грудь имела ту безупречную форму, которая невольно наводила на мысль об отливающих перламутром жемчужинах, скрывающихся в таинственной глубине раковин, глаза сияли. Она тоже разглядывала его, и в ее взгляде, скользившем по его груди, плечам и всему, что она могла рассмотреть, читалось явное одобрение. Если ей удастся стащить с него бриджи, то ей, черт возьми, будет на что посмотреть, промелькнуло у него в голове. Его плоть затвердела, как камень, – он был в полной боевой готовности еще в тот миг, как выбрался из проклятого кресла.

Но тут глаза их встретились, и Линдли понял, что она тоже готова. Линдли слегка раздражало, что Софи наотрез отказывалась произносить его имя, но с этим он уж как-нибудь справится. Он добьется, что она станет называть его по имени. Судя по тому, как она вздрагивала от его прикосновений, как охотно и страстно льнула к нему, вряд ли ему будет стоить большого труда добиться своего. Софи не просто была готова… она безумно хотела его. И ждет этого с радостью и нетерпением, а не с ужасом и трепетом, как положено девственнице.

Губы Софи подрагивали, как будто им не терпелось, чтобы в них впились поцелуем. Она откинула голову назад, и его губы заскользили по ее шее. Нагнув голову, Линдли припал губами к ее груди – судя по всему, Софи нашла это весьма приятным, поэтому он продолжил, стараясь уделить равное внимание обеим прелестным выпуклостям. Руки Линдли блуждали по ее телу, лаская, трогая, изучая ее, и Софи постанывала, извиваясь под ним, словно довольная кошка. Курчавый треугольник светлых волос цвета свежего меда у нее между ногами терся о его тело, невероятно возбуждая Линдли. Он молча скрипнул зубами, сдерживаясь из последних сил. Оставалось надеяться, что ему хватит выдержки, потому что Линдли поклялся сделать все, чтобы Софи надолго запомнила эту ночь.

Она снова потянулась к застежке его бриджей, однако Линдли, вовремя перехватив ее руку, решительно отвел ее в сторону. Он искренне считал, что с этим пока не стоит торопиться. У Линдли давно уже не было женщины – последние месяцы он занимался исключительно тем, что вершил правосудие.

Как бы там ни было, в одном он был уверен – ни с кем и никогда ему не суждено испытать такого наслаждения, как с этой женщиной. Чем бы все это ни кончилось, она будет не единственной, кто навсегда запомнит эту ночь. Линдли уже сейчас мог бы сказать, что когда с восходом солнца они оба будут вынуждены вернуться к действительности, он будет то и дело ловить себя на том, что глупо улыбается про себя.

Нагнувшись, он проложил цепочку поцелуев вдоль ее живота, кончиком языка пощекотал крошечный пупок. Софи вздрогнула и даже, кажется, негромко хихикнула – впрочем, может, ему показалось. Потом он услышал, как ее дыхание пресеклось, когда он потерся носом о курчавые завитки ее волос внизу живота, потрогал кончиком пальца нежные складки под ними. Линдли сдвинулся вниз, чтобы иметь возможность поцеловать ее там, коснуться языком самого чувствительного места.

Легкая дрожь пробежала по ее телу, и Линдли почувствовал, как вся кровь, текущая в его жилах, скопилась в одной точке и достигла температуры кипения. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, как она чутко отзывалась на его прикосновения. Сдерживаясь изо всех сил, он продолжал целовать Софи, дразня ее – и одновременно мучая себя. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы взять ее, но знал, что торопиться не стоит. У них впереди вся ночь, и Линдли был твердо намерен использовать ее наилучшим образом.

Софи задыхалась, прижимаясь к нему все крепче. И Линдли был благодарен ей за это – чем сильнее она теряла голову, тем острее становилось его желание. Он и раньше хотел ее, но теперь это было уже не просто желанием, а какой-то неистовой, всепоглощающей жаждой.

– Ты такая красивая, – пробормотал он, уткнувшись лицом в ее плечо. Прядь ее светлых волос защекотала ему нос. – Эудора сделала глупость, когда отпустила тебя.

Софи ничего не сказала – только едва слышно вздохнула в ответ. Потом еще раз. И вдруг застонала. Рука Линдли снова скользнула вниз, и очень скоро она уже билась под ним в судорогах наслаждения.

С трудом заставив себя отодвинуться, Линдли стащил с себя бриджи. Он не хотел спешить… даже дал себе слово думать в первую очередь о ее удовольствии, а не о своем собственном, однако чувствовал, что сдерживается из последних сил. Все, чего он хотел, – это ворваться в нее, ощутить, как она содрогается под ним, убедиться, что она наконец принадлежит ему, ему одному.

Потеряв голову, Линдли резко развел ей ноги и одним мощным толчком ворвался в нее. Господи помилуй… какая же она горячая и влажная… и чертовски узкая, пронеслось у него в голове. Ощущение было такое, словно для него это в первый раз… на миг он как будто снова стал неопытным юнцом, впервые оказавшимся с женщиной. Разум Линдли заволокло пеленой, он видел только обжигающий взгляд ее потемневших глаз.

Заскрежетав зубами, он протиснулся дальше… все глубже и глубже, уже понимая, что это может закончиться в любой момент. Какая-то часть его хотела оттянуть этот миг, однако другая – и куда большая – гнала его вперед, отчаянно желая, чтобы это наконец произошло.

Тяжелая и темная кровь, наполняясь тяжелым и темным огнем, медленно разлилась по всему телу, ударила в спину, в ноги и в сердце, которое едва не разрывало ему ребра. Хватая воздух пересохшими губами, Линдли задвигался, моля Бога только о том, чтобы не раздавить Софи. Потом острое наслаждение пронзило его, как горячая пуля, и он ослеп, только в последний момент почувствовав, как его семя вырвалось наружу, – оплошность, которой он никогда прежде не совершал.

До этого Линдли всегда соблюдал осторожность – заботясь о своих любовницах, он никогда не позволял страсти взять верх над разумом. С Софи он потерял голову… и совершенно забыл о возможных последствиях. Господи, и неудивительно! Он еще никогда не встречал такой женщины.

Тяжело вздохнув, Линдли приподнялся на локтях и поцеловал ее.

Софи слабо застонала, и Линдли с ужасом почувствовал, как у него вновь закипела кровь. Дьявольщина, он ведь с самого начала понимал, что в Софи Даршо есть нечто особенное, ухмыльнулся он. Как же здорово, что он никуда не поехал и у них впереди еще целая ночь!

Спохватившись, Линдли осторожно перекатился на бок и устроился поудобнее, приподнявшись на локте и глядя на нее. Бог свидетель, как ему не хотелось отодвигаться… пришлось напомнить себе, что нужно дать Софи возможность отдохнуть.

Софи снова застонала. Линдли насторожился… стон был какой-то странный, совсем непохожий на тот, который он рассчитывал услышать. Он тут же догадался, что происходит что-то непонятное, поскольку за стоном послышался еще один звук, похожий на жалобное поскуливание.

Господи… неужели он сделал ей больно?!

– Софи?

– Благодарю вас, милорд. Это было… эээ… довольно приятно.

– Можем продолжить, если хочешь, – предложил он, проведя рукой по ее бедру. – Если ты еще не…

– Нет-нет! – вскрикнула Софи, поспешно отодвинувшись подальше. – Все в порядке, милорд. Все отлично.

Но Линдли уже понял, что что-то не так. Если все в порядке, почему она судорожно старается отодвинуться, вместо того чтобы прижаться к нему и блаженно жмуриться от удовольствия? Почему изо всех сил сжимает ноги, стараясь прикрыть наготу тем, что она гордо именовала ночной сорочкой? Линдли, слава Богу, не в первый раз оказался в постели с женщиной, чтобы не понять, что что-то случилось. Ни одна из них не вела себя подобным образом.

Проклятие… неужели он ее разочаровал?

– Софи… что-то не так? – осторожно спросил он.

Софи не ответила – просто отвернулась, уставившись взглядом в стену. Дело плохо, решил Линдли. Он сам не понимал, почему его это так беспокоит… но ведь беспокоило, да еще как!

Он осторожно коснулся ее щеки.

– Скажи мне, в чем дело.

– Ни в чем, милорд.

– Вздор. Я же вижу, ты плачешь.

Софи не ответила. Однако Линдли мог бы поклясться, что угадал. Он видел, что ее щека мокрая от слез. Чувствовал, как она дрожит, пытаясь скрыть от него то, что мучило ее.

– Прошу тебя, Софи, скажи, что с тобой? Я не могу смотреть, как ты плачешь!

Господи, неужели он до такой степени обезумел, что потерял голову и сделал ей больно?! Это было совсем на него не похоже. Линдли всегда гордился своим самообладанием. Неужели он действительно такое животное, что даже не заметил этого?!

А он-то всего лишь хотел подарить ей такое же наслаждение, которое испытал сам. Хотел удивить ее, удовлетворить… но уж, конечно, не заставить плакать! Вообще-то, если честно, он до сих пор был уверен, что не позволил себе ничего, что выходило бы за рамки допустимого. Неужели он все-таки причинил ей боль? В конце концов она же не была девственницей, и он…

О нет! Только не это! Вспыхнувшая в голове догадка с размаху обрушилась на Линдли, словно дубина, на миг оглушив его. Он замер, не шевелясь, задержав в легких воздух и слушая собственный обезумевший пульс. Господи, спаси и помилуй… так она действительно девственница! Выходит, Софи говорила правду, когда сказала, что Эудора держала ее в качестве швеи! Она была невинна, а он обращался с ней, как… как…

Как со шлюхой.

Неудивительно, что она плакала. Уже по тому, как она поначалу шарахалась от него, можно было сообразить, что лучше оставить ее в покое, а он, дурак, не понял. Проклиная себя, Линдли осторожно обнял ее. Странно… но она его не оттолкнула. Он бережно прижал ее к себе и коснулся губами ее шелковистых волос.

– Мне говорили, боль скоро проходит, – прошептал он.

– Мне не больно, милорд.

– Я тебе не верю.

– Ну… может быть, немного неудобно, – сдалась она, – но совсем чуть-чуть.

– Значит, ты девственница?

В комнате снова наступило молчание.

– А вы и сейчас сомневаетесь?

Линдли предпочел не отвечать.

– Я должен был поверить тебе. Должен был постараться, чтобы все было лучше…

А она плакала – Линдли слышал, как она жалобно хлюпает носом. Он мог бы поклясться, что девушка расстроена, но не смог бы сказать почему, даже если бы ему к горлу приставили нож.

– Ну же, Софи, скажи, что с тобой? Кстати, ты забыла, что мы кое о чем договорились, милая? – перебил он, решив, что немного веселости ей сейчас не помешает. И как бы мимоходом поцеловал ее плечо. – Думаю, теперь-то ты уже смело можешь называть меня по имени.

– Так ведь я его не знаю, милорд, – простодушно ответила она.

Ох! Бедняжка просто не знает, как его зовут. Ну еще бы… откуда ей знать? Разве что она спросила Эудору, но это вряд ли. И Линдли вдруг почему-то страшно расстроился, что она этого не сделала. Проклятие, почему он был так непоколебимо уверен, что ей известно его имя?

А он еще все время приставал к ней, чертыхнулся про себя Линдли. Нет, он точно животное! Ему вдруг стало до слез жалко Софи – бедняжка отдала ему самое дорогое, что у нее было… и даже постеснялась спросить, как его зовут! Ну ничего, сейчас он это исправит.

Он осторожно повернул ее лицом к себе – теперь они были так близко, что губы их почти соприкасались. Сейчас он не только услышит, но и почувствует, как она произнесет его имя.

– Ричард, – выдохнул он. – Ричард Дармонд.

Потом нежно поцеловал ее – бережно, как святую. И стал нетерпеливо ждать.

– Приятно познакомиться, Ричард Дармонд, – застенчиво прошептала Софи.

Боже, его имя, произнесенное этим нежным, робким голосом, прозвучало так чудесно, что у Линдли перехватило дыхание. Если бы он, движимый раскаянием, не поклялся страшной клятвой поберечь ее, то предпочел бы услышать, как она выкрикнет его в миг наивысшего наслаждения. Вот это действительно было бы впечатляюще!

Но с этим придется подождать. Нужно дать ей время отдохнуть. Он будет терпелив.

Терпелив, как человек, который идет ко дну, с горечью подумал Линдли. Правда и реальность, обрушившись на него с двух сторон, казалось, вот-вот задушат его. Он лежал, баюкая Софи в объятиях, и с ужасом понимал, до какой степени все безнадежно запуталось.

Этой ночью он лишил ее девственности, а завтра утром лишит отца. И если она еще когда-нибудь произнесет его имя, то только с ненавистью.

Софи старалась дышать медленно и размеренно. Плечи затекли, какая-то шишка в перине больно врезалась в тело, но она не осмеливалась шевельнуться. На постоялом дворе стояла тишина, все, видимо, спали, а Линдли был так близко, что она слышала его дыхание.

Она никогда не забудет его… Не забудет, как они занимались любовью. От этого ее будущее – даже если она сможет отыскать отца – выглядело еще более тоскливым. Будущее без Линдли… при одной мысли об этом Софи хотелось умереть.

Кое-как ей удалось незаметно выскользнуть из его объятий. Софи притворилась, что смертельно устала – зевала во весь рот, терла глаза, ерзала, в общем, делала вид, что хочет только одного – спать. Он не протестовал.

В конце концов Линдли повернулся к ней спиной и, похоже, уснул. Во всяком случае, Софи была уверена, что он спит. Вероятно, тоже устал. Странно. Девочки мадам уверяли ее, что мужчины способны заниматься этим часами. Наверняка преувеличивали, решила Софи. Но с другой стороны, откуда ей знать? Когда они с Линдли занимались любовью, ощущение было такое, словно мир вокруг внезапно перестал существовать. Время остановилось – она бы не заметила, если бы это продолжалось дни, не то что часы. Господи, как же ей жить дальше? Какая несправедливость – на миг оказаться в раю только для того, чтобы быть изгнанной оттуда навсегда!

Но назад пути нет. И выбора тоже нет. Отец нуждается в ней – мадам ясно дала это понять. Она должна была это сделать.

Очень медленно и осторожно Софи повернулась. Линдли даже не шелохнулся. Отлично! Она бесшумно выскользнула из-под одеяла и поежилась, почувствовав под ногами холодный пол. Линдли по-прежнему не шевелился, и это придало Софи смелости. Выскользнув из постели, она потихоньку вытащила из-под подушки сорочку, которую сама же туда засунула.

Накануне она намеренно расшвыряла свою одежду по комнате – решила, что Линдли клюнет на этот крючок. И он клюнул. Спрятав улыбку, Софи принялась собирать разбросанные вещи. Потом бесшумно выскользнула из ночной рубашки и натянула сорочку. За ней последовали чулки. Потом корсет. А вслед за ними платье.

Софи уже много лет одевалась сама, без посторонней помощи – с того самого времени, как умерла мама. Она даже переделала застежку корсета так, чтобы можно было самостоятельно затягивать шнурки. Мелькнула мысль о том, сколько еще долгих одиноких лет ей суждено делать то же самое… Но сейчас не время жалеть себя. Нужно действовать. А это значит, что ей необходимо опередить Линдли.

Узелок с ее пожитками скромно дожидался в углу. Софи наспех проверила его содержимое. Все было на месте – в том числе и медальон. Можно было уходить. Все, что ей нужно, – это бесшумно выскользнуть из комнаты. Если ей повезет, пройдет еще несколько часов, прежде чем Линдли проснется и обнаружит, что ее нет. Она встретится с мадам в условленном месте и никогда больше не увидит его. Медальон окажется вне пределов его досягаемости, и отцу больше ничего не будет угрожать.

Софи обернулась, чтобы бросить последний взгляд на спящего Линдли. Она вспомнила, как он целовал ее, и с трудом удержалась от слез. Это было еще совсем недавно! Слава Богу, ей хватило ума поблагодарить его. Может, поцеловать его на прощание? Она заколебалась. Нет, не стоит. В одном она не покривила душой – от усталости у нее действительно подгибались ноги. Коснуться его в последний раз было бы блаженством… но она не могла себе этого позволить.

Если Линдли проснется и прикажет ей остаться, вряд ли у нее хватит духу не послушаться его. Лучше уйти, пока он спит. Софи, с трудом оторвав от него взгляд, бесшумно направилась к двери.

– И что, даже не поцелуете меня на прощание, мисс Даршо?

Софи подскочила, как ужаленная. Господи помилуй, неужели он все это время притворялся спящим, а сам незаметно наблюдал, как она одевается?! Как невежливо!

– Почему вы не сказали, что я вас разбудила?

– А вы и не разбудили меня. Я не спал.

– Но при этом делали вид, что спите, – буркнула Софи. Господи, что же делать?!

– Как и вы. Насколько я понимаю, медальон находится в вашем узелке?

– Нет. Я спрятала его в другом месте.

Линдли уселся на постели, даже не позаботившись прикрыть наготу. Софи смотрела на него во все глаза.

– Не пытайтесь обмануть меня, Софи, – усмехнулся он. – Меня уже тошнит от вашей лжи. Вы ведь решили сбежать, верно?

– Да.

– Даже после того, как на вас только этим вечером напал какой-то негодяй?

– Я буду осторожна.

– Чушь! – рявкнул он. – Все кончится тем, что вас попросту убьют! Или еще хуже. Нет, просто уму непостижимо… о чем вы только думали, когда решились уйти отсюда одна, посреди ночи?!

– Я должна найти отца.

Линдли, похоже, нисколько не удивился; должно быть, уже догадался, что она задумала. Интересно, что он сделает, чтобы ей помешать?

– А мне казалось, что мы договорились уехать вместе утром, – просто сказал он.

– Я передумала.

Она чувствовала его взгляд на своем лице, но так и не смогла заставить себя встретиться с ним глазами.

– Вы открывали медальон, я угадал? – вдруг спросил Линдли.

– Что? – Софи слегка растерялась.

– Пока я вышел узнать, доставили ли мой экипаж. Вы заглянули в медальон и догадались, где искать своего отца. Вот откуда это внезапное желание соблазнить меня, верно? Ох, Софи, вы не перестаете меня удивлять! – вздохнул Линдли.

У нее едва не остановилось сердце, когда она поймала на себе его взгляд. Пришлось напомнить себе, что на кону жизнь ее отца. И не только. Кажется, она лишь сейчас поняла, что если сдастся, то потеряет гораздо больше, чем просто отца. Если она сейчас уступит, то ее сердце будет навсегда разбито.

А потом он коснулся ее щеки, и Софи обреченно подумала, что уже, наверное, слишком поздно…

– Глупая девочка. Ты соблазнила меня и решила, что можешь просто взять медальон и бежать на поиски своего никчемного отца. Но есть кое-что, что тебе нужно знать, – проворчал Линдли. При этом он обхватил руками ее лицо, так что Софи ничего не оставалось, кроме как смотреть ему прямо в глаза. – Понимаешь, я и так уже потерял очень многих людей, которые были мне небезразличны. И я не хочу потерять и тебя.

Боже милостивый… выходит, она ему небезразлична?! От неожиданности Софи на миг даже перестала дышать.

– Беги к своему отцу, если хочешь, – продолжал Линдли. – Но предупреждаю – без меня ты его не найдешь.

– Но ведь вы отправите его на галеры! Я не могу допустить этого, милорд. Поэтому я должна найти его без вас.

– А я не могу допустить, чтобы ты подвергла себя опасности! – отрезал Линдли.

– И как вы собираетесь меня удержать? Свяжете по рукам и ногам и объявите своей пленницей?

Линдли с трудом спрятал улыбку.

– Рассчитываешь снова меня соблазнить, да, Софи?

– Нет. Уже не хочу…

– Я уверен, что пожертвовать невинностью ради такого человека, как твой отец, было неправильно! – отрезал Линдли, смерив Софи взглядом, который подействовал на нее, как ушат холодной воды. – Он этого не стоит.

Софи, покачав головой, взмолилась про себя, чтобы Линдли не заметил слез, застилавших ей глаза. Она даже сама не заметила, как оказалась в его объятиях. Прикосновение его горячей кожи было таким блаженством, что Софи даже в голову не пришло сопротивляться. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, и она с готовностью подставила ему губы. Захлестнувшее ее желание застало Софи врасплох – она снова хотела его, причем даже сильнее, чем раньше. Боже милостивый, растерялась она… неужели такое возможно?

Софи позволила Линдли крепко прижать ее к себе, обвила его шею руками – ее пальцы блуждали по его телу, гладили перекатывающиеся под кожей мускулы, потом запутались в густых темных волосах. Ей казалось, она умрет, если заставит себя оторваться от его губ. Это было блаженство, ничего подобного она…

Внезапно что-то негромко звякнуло, упав на пол между ними. Софи опустила глаза вниз и сдавленно ахнула, сообразив, что произошло.

– Ради всего святого… что ты таскаешь с собой? – прогремел Линдли, нагибаясь, чтобы помочь Софи.

Софи поспешно подбирала с пола свои вещи, трясущимися руками запихивая их в узелок. Не хватало еще, чтобы Линдли увидел, что там. Сейчас она с радостью отдала бы ему этот чертов медальон, только бы он не взялся разглядывать ее пожитки.

– Проклятие… я готов поклясться, меня что-то укололо! – пожаловался он. – Что у вас там, мисс Даршо, кинжал? Вы, часом, не наемный убийца?

– Нет! – оскорбилась Софи. – Всего лишь швейные принадлежности, милорд.

Линдли повертел перед глазами ножницы.

– Вижу. И что же именно вы шьете, позвольте спросить? Может, продемонстрируете мне еще какие-нибудь образцы своего творчества? Признаюсь, ваше вчерашнее ночное одеяние потрясло меня до глубины души.

Софи попыталась помешать Линдли, но он ее опередил. Выхватив из ее рук узелок, он принялся с интересом разглядывать его содержимое. Софи старалась его отнять – кончилось тем, что содержимое узелка рассыпалось по кровати. Софи едва не застонала от отчаяния.

Брови Линдли удивленно поползли вверх. Губы дрогнули в улыбке. Софи почувствовала, как у нее загорелись уши. Потом Линдли нагнулся и, осторожно потянув, вытянул из кучки вещей нечто, напоминающее кусок смятого бархата аметистового цвета. Прищурившись, он потер его между пальцами и заговорщически подмигнул Софи.

– Что-то знакомое. Это, случайно, не точная копия тех самых панталон, которые вы потеряли, когда убегали из дома Фитцгелдера?

Линдли, не выпуская из рук панталоны, продолжал с улыбкой смотреть на сконфуженную девушку.

– Эээ… позвольте, сэр, я соберу свои вещи.

Однако Линдли молча оттер ее плечом и продолжал перебирать разбросанные по кровати вещи, пока не наткнулся на нечто такое, чего, по мнению Софи, ему совсем не полагалось видеть. И это был не медальон.

– А это что такое?

– О… это? Это… эээ… подушечка для булавок.

– Вот это? Очень сомневаюсь. – Линдли выразительно склонил голову набок.

– Ничего особенного! – Софи метнулась, чтобы выхватить вещицу из рук Линдли. Как бы не так! Несколько узких кожаных ремешков с пряжками, пришитых к основному… ммм… объекту, свободно свешивались вниз. А он даже на вид казался тугим. Линдли и ухом не повел – продолжал рыться в ее вещах как ни в чем не бывало. Сунув штуку с ремешками возле бархатных панталон и подушечки для булавок, он вытащил нечто, напоминающее сверток тончайшей газовой ткани.

– Ты взялась делать бинты? – удивился Линдли.

Софи молча кивнула, но он, естественно, ни на миг ей не поверил. Встряхнув сверток, Линдли чуть слышно ахнул, и глаза у него округлились. А потом вдруг заулыбался во весь рот.

– Держу пари, это способно вылечить любую рану на теле мужчины.

– Это ночная сорочка, – поспешно объяснила Софи – как будто название могло сделать покрой менее смелым.

– Вижу, что сорочка. Но где… ммм… остальное? Боюсь, в такой сорочке ты отморозишь некоторые части тела.

Софи молча признала, что Линдли прав. Верхняя часть корсажа была скроена так, чтобы тесно облегать грудь, зато на передней части сорочки красовался длинный, снизу доверху, разрез. Правда, низ сорочки находился, строго говоря, совсем не там, где ему положено быть, а много выше. На уровне бедер она заканчивалась кокетливой оборочкой. Стоит ли говорить, что при этом она была совершенно прозрачной?

И хотя сорочка из почти невидимого газа вряд ли выглядела более шокирующе, чем кожаная штука с ремешками, Софи предпочла бы, чтобы она не попадалась Линдли на глаза. Сказать по правде, она сшила ее для себя, и сейчас ей было неловко, что он разглядывает столь интимные предметы ее туалета. Линдли уже видел ее голой, так что ему бы не составило труда представить ее в этой сорочке. Софи не знала, куда девать глаза. Но если бы она видела его улыбку в этот момент, то, несомненно, была бы польщена.

– Признаюсь вам, мисс Даршо, у вас весьма любопытные швейные принадлежности. Ну, давайте посмотрим, может, найдем еще что-нибудь интересное, вы не против?

Протесты Софи были проигнорированы. Оставив в покое сорочку, Линдли перешел к следующему предмету.

– А это?.. – Он вопросительно глянул на нее.

– Это уж точно не ваше! – Впрочем, и не ее тоже, мысленно добавила Софи. Ей бы в голову не пришло напялить на себя маску наподобие капюшона с заячьими ушками. В отличие от одного из клиентов мадам.

– Весьма… ммм… любопытно. Может, примерите?

– Я не успела дошить ее, милорд, – потянувшись за маской, пробормотала Софи. – Осторожнее, в ней булавки!

Она выхватила маску, и, конечно, одна из булавок не замедлила воткнуться Линдли в руку. Выругавшись, Линдли поспешно спрятал руку за спину. Софи тут же устыдилась.

– О, простите, я не нарочно! Дайте взглянуть. – Не подумав, она схватила его за руку и потянула Линдли к окну, чтобы посмотреть, что у него с рукой.

На кончике пальца, в том месте, где воткнулась булавка, появилась крошечная капелька крови. Порывшись в кармане, Софи вытащила чистый носовой платок и приложила его к ранке. Оставалось только надеяться, что Линдли не рассердится.

– Это… это не для меня, – пролепетала Софи, проклиная себя за то, что опять ведет себя, как идиотка. Мало того, что она заикается, так еще, того гляди, сама бросится ему на шею! – Это для одного из клиентов мадам. Она говорит, какие у них вкусы, а я шью.

Линдли опять принялся внимательно разглядывать сорочку.

– Похоже, кое у кого из клиентов Эудоры весьма экстравагантные вкусы.

– Отдайте! – взмолилась Софи. – Никто не должен этого видеть. Мадам полагается на мою скромность.

– Да, и, кажется, я понимаю почему. Уверен, клиенты Эудоры предпочли бы, чтобы никто не узнал об их… хм… вкусах.

– Еще бы. А теперь позвольте мне собрать мои вещи.

– И не узнать, что там у вас еще?!

– Там ничего нет! – пискнула Софи.

– А медальон? – вкрадчиво напомнил Линдли.

– Почему вы так уверены, что он там? – расхрабрилась она.

– Потому что теперь я точно знаю, что он не на вас.

Софи покраснела еще гуще. Да уж, конечно, знает… еще бы ему не знать! Он ведь ухитрился собственноручно проверить даже самые сокровенные части ее тела. И убедился, что медальона там нет.

– И я очень сомневаюсь, что вы спрятали его в комнате, потому что иначе я бы его нашел, – продолжал Линдли. – Стало быть, он где-то тут.

– Что ж, ладно… вы угадали. Да, он здесь, в свертке с иголками, нитками и прочим.

– Ага, что я говорил? Даже вам иногда случается говорить правду.

– Иначе вы бы наверняка перетряхнули все мои вещи, – буркнула Софи. – Я не могла этого позволить. Когда я отдам их мадам, она хорошо мне заплатит.

– Нисколько не сомневаюсь, – хмыкнул Линдли.

Углядев маленький сверток, он принялся осторожно разворачивать его. Софи тяжело вздохнула. Хорошо хоть ему не пришло в голову вытряхнуть все на кровать, иначе пришлось бы собирать пуговицы по всей комнате. И все же зря она позволила ему рыться в ее вещах. В этом узелке была вся ее жизнь, все мечты о будущем. Ей было неприятно видеть, как он копается в них.

– Ага, вот и он! – воскликнул Линдли, обнаружив медальон. Впрочем, это был только вопрос времени. – Ну и что же в нем? Вы уже узнали, где может скрываться ваш отец?

– Я не заглядывала внутрь.

– Снова ложь, мисс Даршо?

– Это правда! Я решила, что еще успею сделать это, когда уйду. Было слишком рискованно открывать его в комнате – ведь вы могли вернуться в любую минуту.

– Ну что ж, может, сделаем это прямо сейчас? – предложил Линдли.

Крошечная золотая безделушка утонула в его большой ладони. Линдли поднес медальон к глазам – тоненькая золотая цепочка стекла у него между пальцев, в полумраке комнаты золото засветилось теплым светом. Софи закусила губу. Сейчас ему станет известно, где скрывается ее отец… а она ничего не может сделать, чтобы ему помешать.

– Медальон запаян! – вдруг бросил Линдли.

– Запаян? – встрепенулась Софи.

– Вот застежка, видите? Значит, медальон сделан так, чтобы его можно было открыть. Но сейчас он не открывается. Стало быть, он запаян.

– Что ж, неудивительно, что мистер Фитцгелдер пребывал в отвратительном настроении, когда я наткнулась на него в чулане, – хмыкнула Софи. – Помню, он вертел медальон в руке. Наверное, пытался открыть, но у него ничего не вышло.

– Ну, без молотка у него вряд ли бы это получилось.

– Правда? – Софи вытаращила глаза. – Выходит, нам придется разбить медальон?

– Надеюсь, нет! – бросил Линдли. – Что-то мне подсказывает, что эта вещица представляет собой нечто большее, чем просто вместилище секретов. Было бы жаль уничтожить ее.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Софи.

– Я имею в виду, что если мы хотим достать то, что спрятано внутри, то должны действовать более осторожно. Это не просто медальон. Это еще и ключ.

– Ключ? – нахмурилась Софи. – К чему?

– Пока не знаю. Зато вашему отцу это наверняка известно. Значит, нужно его найти.

– Но как мы это сделаем, раз не сможем открыть медальон?

– О, мы отыщем способ его открыть. Кажется, придумал.

Он потянулся за ее ножницами. Софи недовольно скривилась, представив, как ее дорогущие ножницы затупятся или, чего доброго, вообще сломаются при попытке вскрыть медальон. К счастью для ножниц, Линдли помешали. Кто-то постучал в дверь.

Линдли бросил на Софи вопросительный взгляд, словно спрашивая, не ждет ли она гостей. Еще чего не хватало! Не хватало еще, чтобы мадам вздумалось заглянуть – проверить, как у нее обстоят дела, а заодно спросить, почему она еще не уехала, в отчаянии подумала Софи. Опять все усложняется!

Она независимо пожала плечами. Линдли направился к двери. Софи, кусая губы, взмолилась про себя, чтобы Всевышний избавил ее от очередного унижения.

У двери стоял мужчина. Линдли лишь слегка приоткрыл ее, но Софи отчетливо слышала мужской голос. Он был ей незнаком, однако, судя по выговору, обладатель его явно не принадлежал к высшему слою общества. Впрочем, похоже, они с Линдли были на дружеской ноге, поэтому Софи решила, что ей не о чем волноваться.

Она бы так и сделала, но одно коротенькое слово заставило ее насторожиться. Лавленд. Софи уже доводилось слышать про это местечко, и она хорошо знала, что это означает. Этот человек отыскал отца. Какая же она идиотка… только сейчас поняла, к кому он бросился за помощью! Ну конечно, они же в двух шагах от Лавленда! Нужно было как-то отвлечь Линдли… убедить его направить поиски в другое место.

Закрыв дверь, граф повернулся к ней. Лицо его было угрюмым.

– Это один из моих людей, – объявил он. – Мы должны уехать, Софи. Прямо сейчас.

Мчаться сломя голову в Лавленд, чтобы раз и навсегда разделаться с ее отцом? Она этого не позволит. Нужно помешать Линдли… а заодно послать записку, чтобы предупредить отца.