Текст книги "Искушение и соблазн"

– Судя по всему, на этот раз вы решили обойтись без помощников?

– Точно, сэр. С этим я справлюсь и сам.

Мужчина многозначительно похлопал по карману, давая понять, что у него там нечто такое, что поможет выполнить приказ Фитцгелдера. Подмигнув Линдли, он провел его в полутемный зал с низким потолком и проводил к столу, стоявшему в самом дальнем углу. Линдли чуть помедлил, давая глазам возможность немного привыкнуть к полумраку, после чего последовал за ним.

– Вообще-то, – продолжал его неопрятный собеседник, – я намерен позаботиться, чтобы на этот раз все пошло, как надо. Конечно, без помощника в подобном деле не обойтись, только теперь я подыскал такого, которого бы даже вы одобрили, милорд.

С этими словами мужчина вытащил из кармана нож и с размаху ткнул им в бок Линдли.

Похоже, это было всего лишь предостережение – пожелай он избавиться от Линдли, мог бы с легкостью это сделать, поскольку тот не ожидал нападения. Проклятие, выругался Линдли, отшатнувшись, он ведь с самого начала знал, с кем имеет дело! Почему, ради всего святого, он позволил себе ненадолго расслабиться? Если бы подонку удалось воткнуть в него нож, пришлось бы признать, что ничего другого он не заслуживал.

Слава Всевышнему, он его не убил. Пострадало только пальто… но крови не было… пока не было. Линдли, взяв себя в руки, без сопротивления позволил усадить себя за стол.

– На этот раз вам тоже предстоит работа, милорд! – прошипел мужчина. – А теперь гляньте, какого помощничка я себе раздобыл.

Боже милостивый… Том! Вынырнув из-за его спины, Том Физел приветствовал Линдли кроткой улыбкой. Застенчивый вид парнишки как-то не вязался с пистолетом, который он держал так, чтобы Линдли мог его видеть.

Да, с горечью подумал Линдли, похоже, день закончится так же скверно, как и начался… или даже хуже.

– Какого дьявола… что происходит?!

– Ваш юный друг, милорд, – прорычал мужчина, кольнув Линдли в бок ножом и слегка скосив глаза в сторону Тома, – рассказал нам, что вы путешествуете с одной маленькой шлюшкой, а у нее при себе есть золотая побрякушка, которая ей не принадлежит.

– Вижу, мои друзья лучше приглядывают за мной, чем я – за ними, – пробормотал Линдли, взглядом давая Тому понять, что такой подлости он от него не ожидал.

– Ну и где она? – осведомился его собеседник.

Проклятие… ему не следовало оставлять Софи одну! Если Фитцгелдер решит, что медальон все еще у нее, жизнь Софи в его глазах не будет стоить и ломаного гроша. Оставалось надеяться только на то, что его собеседник – единственный, кому удалось подобраться так близко к Хейвен-Эбби. Конечно, Том наверняка не откажется показать ему дорогу, но если Линдли удастся убедить их, что им там нечего делать…

– Я забрал у нее то, что мне было нужно, после чего велел ей отправляться восвояси, – небрежно бросил Линдли. – Она же шлюха, не так ли? Если шлюхе как следует заплатить, она сделает все, о чем ни попросишь.

Линдли даже представить себе не мог, как мучительно ему будет говорить так о Софи. Но ради ее спасения он и не то готов был сделать. Выразительно пожав плечами, он посмотрел мужчине прямо в глаза.

– Медальон у меня. Вы ведь за ним охотитесь, верно?

Его собеседник молниеносным движением сунул руку в карман Линдли. Даже не успев ни о чем подумать, тот брезгливо оттолкнул его… и услышал неприятный треск рвущейся материи. Судя по всему, один из его элегантнейших сюртуков, непревзойденное творение рук одного из мастеров, которых можно найти только на Бонд-стрит, серьезно пострадал.

Проклятый идиот!

– Я не ношу его с собой, тупица! – рявкнул он. – Учитывая, что кругом одни карманники да такие ублюдки, как ты, неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы таскать его в кармане?!

Жаль, что он не подумал о карманниках и им подобных, когда утром сунул медальон во внутренний карман сюртука. А сейчас оставалось только уповать на то, что этому недоумку не придет в голову его обыскивать.

– Вам бы лучше сказать мне, где он, милорд, – проворчал мужчина, не делая больше попыток шарить по карманам Линдли, за что тот был искренне ему благодарен. – Тем более что он не ваш.

– Но и твоим он тоже не будет… особенно если ты будешь и дальше тыкать в меня этим своим дурацким ножом. Будь любезен, веди себя как цивилизованный человек, и давай поговорим спокойно.

Его собеседник, похоже, заколебался. Линдли уже собирался наплевать на принципы, отбросить приличия в сторону и отобрать у него нож – при условии, конечно, что Том не решится стрелять, – когда мужчина вдруг неожиданно сдался. Отодвинувшись от Линдли, он неохотно сунул нож за пазуху. Линдли сразу стало легче дышать.

– Я решил пока оставить медальон в безопасном месте, – пояснил он.

– Вот как? А как насчет того, чтобы забрать его оттуда и отдать нам?

– Ну да… чтобы ты отвез его Фитцгелдеру и он смог сам завладеть сокровищем? – хмыкнул Линдли.

Его собеседник застыл с открытым ртом. Похоже, упоминание о сокровище произвело на него сильное впечатление. Том в отличие от него и глазом не моргнул.

– Что за сокровище? – проворчал он. Линдли чертыхнулся, почувствовав, как острие ножа снова уткнулось ему под ребра.

– Неужели Фитцгелдер не рассказал тебе, что представляет собой этот медальон? – деланно удивился он. – Что это ключ к сокровищу? Нет? Он ничего тебе не сказал? О, понимаю… похоже, он не собирался с тобой делиться.

Линдли от души надеялся, что не ошибся, упомянув о сокровище… учитывая, что он сам практически ничего о нем не знал. Сведения об этом чертовом медальоне, за которым все охотились, были, мягко говоря, неполными. Если Фитцгелдеру известно больше – а это так, иначе с чего бы он из кожи вон лез, чтобы вернуть медальон, – тогда безделушка ни в коем случае не должна снова попасть ему в руки.

– Я не намерен отдавать вам медальон. – Линдли с решительным видом скрестил руки на груди.

Возможно, его поведение выглядело глупо и самонадеянно – чего, он, собственно говоря, и добивался. Но этот жест позволил бы ему защитить грудь, если бы мерзавцу вздумалось пустить в ход нож, чтобы завладеть медальоном. Но если Том решит воспользоваться пистолетом и всадить в него пулю, даже это ему не поможет.

– Ты отдашь нам медальон, или я сделаю так, что твой шикарный галстук намокнет от крови! – прорычал его собеседник.

Теперь острие ножа было в дюйме от горла Линдли. Куда катится эта страна, если какой-то головорез и юнец с пистолетом в руках среди бела дня могут угрожать графу, в жилах которого течет голубая кровь, с горькой иронией подумал Линдли. Но надо как-то выходить из положения. Он зашел слишком далеко, чтобы так легко поставить крест на своих планах. И к тому же у него сейчас не то настроение, чтобы дать задний ход.

– Я сам охочусь за сокровищем, – процедил он сквозь зубы. – И будь я проклят, если отдам медальон тебе или… или этому щенку, который имел наглость меня предать!

– Нет, ты его отдашь! – прорычал его собеседник, поднося нож к самому горлу Линдли.

– Лучше бы вам сделать, как он велит, милорд, – неожиданно вмешался Том. – Мой приятель не из тех, с кем можно шутить. Мистер Фитцгелдер велел нам добыть этот медальон, и мы его добудем, даже если придется взять его с вашего мертвого тела, сэр.

– А кто вам скажет, где его искать, если вы меня прикончите? Мое мертвое тело, что ли? – хмыкнул Линдли.

Губы его собеседника ощерились в неприятной ухмылке.

– Зачем? Держу пари, твоя шлюшка с радостью все нам расскажет. А мы уж постараемся ее убедить.

При одной мысли, что этот ублюдок может сделать с Софи, кровь в жилах Линдли разом превратилась в лед. Эта парочка тупиц прикончат его, а потом, даже не позаботившись проверить его карманы, прямиком отправятся искать ее. Хотя почему искать? Том, будь он проклят, сразу же приведет мерзавца к ней.

Поэтому Линдли просто тянул время в надежде, что в последний момент ему удастся что-то придумать.

– Ладно. Ваша взяла. Я отведу вас туда, где спрятан медальон.

– Ага, стало быть, вы все-таки поумнели, милорд. – Его собеседник самодовольно ухмыльнулся, явно ставя себе в заслугу то, что ему так быстро удалось уломать Линдли. – Ладно, поехали. Покажете, где вы его спрятали.

– А чем ты докажешь, что не убьешь меня сразу же, как я отдам тебе медальон?

– Ничего с тобой не случится. Даю слово.

– Что-то не очень верится, – вздохнул Линдли. – Ладно, предлагаю компромисс. Ты убираешь нож, и едем за медальоном. Только вдвоем, ты и я. И никакого оружия.

– Ты совсем спятил, если надеешься, что я на это пойду! – Похоже, этот ублюдок расценил предложение Линдли как оскорбление.

– Ладно, черт с тобой, оставь нож. Но мальчишка пусть ждет тебя тут.

– Нет! Я возьму и нож, и мальчишку.

– Тогда не получишь медальон.

– Что ж, тогда тебе конец!

– Хатч, – улучив момент, поспешил вмешаться Том, – только не здесь, хорошо? Мы тут как на ладони: уронишь ложку – вся деревня услышит. Если ты его прикончишь, нас мигом заметут и мы не сможем отыскать медальон. Думаю, мистер Фитцгелдер будет очень недоволен.

Похоже, его слова возымели нужный эффект. Хатч моментально заткнулся и даже перестал тыкать Линдли ножом в шею. И вовремя, а то Линдли уже боялся дышать. Хотя ему сейчас было не до этого – навострив уши, он боялся упустить хоть слово. Было ясно, что Том затеял какую-то игру… знать бы еще какую!

– Его милость не доставит нам никаких хлопот, – продолжал гнуть свое Том. – Уж слишком он изнеженный, чтобы сопротивляться. О нем слишком заботились, вот он и привык, что с него пылинки сдувают. Ты лучше убери нож, а то гляди, как бедняга перепугался, ничего не соображает. А я буду держать его на мушке. Отведет нас к медальону и пусть себе идет своей дорогой. Он никому не скажет про нас, просто духу не хватит. Небось не хочет, чтобы кто-то пронюхал, что он охотится за французским сокровищем и ради этого даже связался с той шлю… с той девушкой, – поспешно поправился он.

Дьявольщина… что затеял этот мальчишка?! Ему ли не знать, что Линдли не был ни трусливым, ни изнеженным… не говоря уж о том, что он давно уже привык заботиться о себе сам. И ему было отлично известно, что Линдли при первой же возможности поспешит сообщить властям все, что ему известно о медальоне, о сокровище и об ублюдке, который испортил ему сюртук. Что же все-таки у Тома на уме?

Может, парнишка раскаивается, что поспешил предать Линдли? Отрадно. Однако Линдли не собирался вмешиваться – ни сейчас, ни после, когда разгневанный Физел спустит с мальчишки шкуру, чего тот, без сомнения, заслуживает. Само собой, потом, когда все закончится.

Но Хатч, судя по всему, склонен был прислушаться к совету Тома. Какое-то время он молча жевал губу, потом неохотно кивнул:

– Ладно. Я уберу нож, но Том будет держать тебя на мушке. Попытаешься подложить нам свинью, и парнишка проделает у тебя в животе дыру. Ясно?

Линдли благоразумно смолчал.

– Не беспокойся, Хатч, – опять вмешался Том, однако взгляд его живых глаз был прикован к Линдли. – Я знаю, что делаю. Поверь мне.

Господи… оставалось надеяться, что он верно истолковал его слова.

– А теперь пошли за медальоном, – буркнул Хатч, всадив нож в стол.

Линдли кивнул, глядя на Тома.

– Хорошо. Выйдем через заднюю дверь.

Том посторонился, чтобы пропустить Линдли вперед, но тот неожиданно прыгнул в сторону. Схватив нож, он повернулся лицом к Хатчу. Все, что оставалось Тому, – это слегка отвести руку в сторону, так что дуло пистолета теперь смотрело в грудь Хатча. Слава Богу, он все понял!

– Пристрелить его, сэр? – невозмутимо спросил Том.

Линдли немного помолчал – очень уж хотелось полюбоваться, как ублюдок взмок от пота.

– Хм… нет. Думаю, не стоит. Во всяком случае, не здесь. Давай выведем его из дома.

– Хорошая мысль, сэр, – одобрил Том.

Да уж, подумал Линдли, куда лучше, чем предыдущий вариант, который предлагал Хатч. Собственно говоря, его бы устроил любой, главное – остаться в живых. Может, и не стоит ничего говорить Физелу, внезапно смягчился он.

Глава 17

Вернувшись в залитый солнечным светом будуар, куда ее притащила мадам, Софи еще более остро почувствовала, до какой степени она тут не к месту. Отсутствовали они недолго – сначала дошли до конца одного коридора, потом другого, и тут мадам вдруг объявила, что пора пить чай. Но даже этой небольшой экскурсии хватило, чтобы понять, насколько красив этот дом, являвшийся неотъемлемой частью самого прекрасного периода в жизни Линдли.

– Ну похоже, Энни уже приготовила чай, – объявила мадам, даже не позаботившись понизить голос, хотя Софи знала, что Энни старается убаюкать малышку.

Мадам подвела их к низкому столику, на который миссис Ви поставила поднос. В комнате оставался всего один свободный стул, поэтому Эудора уселась на него и кивком головы предложила Софи присесть на край кровати. Энни так и осталась сидеть у окна, прижимая к груди уснувшего ребенка.

– Энни, ты будешь пить чай? – осведомилась мадам.

– Я отнесу ей чай, – предложила Софи, потянувшись за чашкой.

Мадам шлепнула ее по руке.

– Успеешь. Сиди, Софи. Энни, какую чашку ты налила для Софи?

Честно говоря, Софи не видела особой разницы, из какой чашки кому пить. Для чего заставлять Энни вставать с места, недоумевала она, ведь малышка может проснуться? Она и сама в состоянии положить в чашку сахар и добавить молоко – совершенно необязательно просить Энни это сделать. Но Энни послушно вскочила, осторожно положив ребенка на постель. Малышка продолжала сладко посапывать, и Энни поспешно присоединилась к остальным, уже сидевшим за чайным столиком.

– Эта вам, – пробормотала она, указывая на одну чашку. – А эта – для Софи, – кивнула она на другую.

Софи сделала глоток. Нужно признаться, чай был действительно такой, как она любила. С признательностью улыбнувшись Энни, она снова поднесла к губам чашку и отпила.

– Ну вот и хорошо. – Удовлетворенно кивнув, мадам поднялась из-за стола. – Вы отдыхайте, а я спущусь вниз – нужно обсудить с миссис Ви обед.

– Обед? – удивилась Софи. – Вы хотите остаться до вечера? А я думала, что нам нужно поскорее вернуться в Лондон.

– Знаешь, у меня кое-какие дела в этих местах. Так что мы немного задержимся.

– Дела, мадам? – удивленно переспросила Софи.

Господи… какие дела могут требовать присутствия мадам в Хейвен-Эбби, гадала она. Да еще в отсутствие Линдли?

– Итак, дамы, пейте чай и отдыхайте, – повторила мадам, грациозно выпорхнув из-за стола. – Энни, позаботься, чтобы Софи непременно отдохнула, – распорядилась она.

– Да, мадам, – пролепетала Энни. – Я понимаю.

Мадам выплыла из комнаты – Энни, воспользовавшись этим, тут же вернулась на свой стул у окна. Софи задумчиво поднесла чашку к губам и вдруг поймала на себе ее взгляд – ощущение было такое, словно Энни чего-то ждет. Ободряюще улыбнувшись подруге, Софи отпила еще глоток.

– Ты обязательно должна выпить чаю, Энни, – сказала она, чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание. – Ты неважно выглядишь. Плохо спала?

– Н-нет. Все в порядке. – Энни по-прежнему старалась не смотреть на нее, упорно разглядывая сложенные на коленях руки.

– Наверное, вы уехали с постоялого двора и ждали меня в условленном месте? Мне так жаль, что я вас подвела. Я не хотела, но Линдли…

Энни вдруг вскинула на нее глаза – на ее нежном лице была написана такая мучительная тревога, что Софи даже испугалась. Уж не из-за нее ли волнуется Энни? Что-то подсказывало ей, что это именно так.

– Мадам беспокоилась за тебя, – сказала девушка, – поэтому мы остались на постоялом дворе. Потом мы догадались, что Линдли тебя увез, а вскоре начался пожар.

– Господи… Пожар?!

– Его быстро потушили, но нам пришлось среди ночи перебраться на другой постоялый двор, тот, что через дорогу, помнишь? Роузи, конечно, проснулась и стала плакать, а я ужасно волновалась за тебя.

– Ты настоящий друг, Энни. Я сделаю все, чтобы помочь вам с Роузи начать новую жизнь. Ведь ты мне как сестра. И ты это знаешь. И вообще я так рада, что ты здесь. Хорошо, что вы меня нашли.

Энни затрясла головой.

– Не говори так, Софи! – пробормотала она. – Я тебе никогда не говорила. Я хотела, но… Да, мне следовало тебе сказать!

– Сказать что?

– Я не твоя сестра, Софи.

Софи с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Ну конечно, на самом деле ты мне не сестра, Энни. Думаешь, я этого не знаю?

Она снова поднесла к губам чашку. Но едва не выронила ее из рук, услышав следующую фразу Энни:

– Софи, Роузи – твоя сестра.

– Что?! – очень тихо переспросила Софи. Комната вдруг закружилась у нее перед глазами.

– Я никогда не говорила тебе, кто был моим любовником, потому что он умолял меня не делать этого. Сказал, что ты будешь в безопасности только до тех пор, пока не знаешь о нем. Но это правда… отец Роузи – он и твой отец, Софи.

Сквозь звон в ушах Софи с трудом разбирала, что она говорит. В голове стоял туман, перед глазами все плыло. Может, Энни бредит? Ее любовник – отец Софи?! Вот так новость! У Софи вдруг закружилась голова.

Или это комната кружится?

Что с ней такое? Софи была твердо уверена, что сидит на кровати напротив Энни, но вдруг ей показалось, что ее голова отделилась от тела и, медленно кружась, взмыла к потолку.

– Ну, ну, Софи, – забормотала Энни. Бросившись к Софи, она обхватила ее за плечи. – Выпей еще чаю, и тебе сразу станет лучше.

Софи послушно выпила… но это не помогло. На самом деле ей стало только хуже. Лицо Энни вдруг задрожало и стало расплываться у нее перед глазами. Софи почувствовала, как вокруг нее смыкается мрак. Казалось, она постепенно погружается в темную воду.

– Спи, Софи, – пробормотала Энни. Голос ее стал удаляться, с каждой минутой становясь все тише. – Это все ради твоей же пользы. Твой отец поможет нам, если сможет. Знаю, что поможет.

– Он мертв? – спросил Том.

Хатч, уткнувшись лицом в грязь, лежал в пустынном переулке за таверной.

– Нет, я не так уж сильно его стукнул, – отозвался Линдли. – Нисколько не сомневаюсь, он скоро очнется и захочет нас убить. А ты обзавелся довольно неприятными друзьями, мой юный друг. Что-то подсказывает мне, что ты будешь рад подольше их не видеть.

– Это один из людей Фитцгелдера, – объяснил Том. – Но клянусь вам, милорд, я не собирался помогать ему добыть для его хозяина этот медальон!

– Иди сюда, помоги мне его связать, – велел Линдли, заметив валявшийся под ногами моток бечевки. – У тебя еще будет время объяснить, как ты дошел до жизни такой.

Внезапно Том просиял, будто в голову ему пришла отличная мысль.

– Если ищейки Фитцгелдера будут уверены, что вы мертвы, милорд, они не станут охотиться за вами. Нужно имитировать вашу смерть.

Поразмыслив немного, Линдли пришел к мысли, что идея, пожалуй, не такая уж безумная, как ему показалось на первый взгляд.

– Что ж, ладно, Том. Когда твой друг Хатч очнется, скажи ему, что тебе удалось втереться ко мне в доверие. Ты выведал у меня, где спрятан медальон, потом убил меня и избавился от тела. Уверен, что сможешь убедить его? Главное, чтобы он поверил и сообщил об этом Фитцгелдеру.

– Я об этом позабочусь, милорд. А что мне сказать ему насчет медальона? Где вы его спрятали?

Линдли задумался.

– Скажи ему… скажи ему, я отправил его на хранение моему дорогому другу мадам Эудоре.

В глазах Тома на минуту вспыхнуло удивление. Потом, видимо, сообразив, что к чему, он широко улыбнулся:

– Здорово, милорд! Просто гениально!

– Спасибо, Том, – кивнул польщенный Линдли. – А теперь нужно поспешить. Что-то мне подсказывает, что твой приятель скоро очнется. Нужно представить все так, будто ты постарался избавиться от моего бренного тела.

– А если я скажу, что швырнул ваш труп в реку?

– Где ты видел тут реку, Том? – поморщился Линдли. – Нет уж, прошу тебя, выбери что-то более правдоподобное.

– А как насчет тюков соломы? – с энтузиазмом предложил Том. – Могу сказать, что закинул ваше тело на телегу и затолкал его между тюков с соломой, а возница ничего не заметил и поехал себе в Ковентри.

– Хм… Ну, не знаю…

– Или в навоз? В смысле – в бочку с навозом? И сейчас ваш труп плавает в навозе, а я и знать не знаю, куда его повезли. Уж тогда ему точно не захочется вас искать. Это ж какая морока – вылавливать из навоза, обыскивать…

Линдли, не выдержав, расхохотался.

– Ладно, навоз так навоз. Держу пари, Фитцгелдеру это понравится.

– Это точно, особенно если он поверит, что скоро заполучит обратно свой медальон. А он до жути хочет его отыскать, милорд. Сказал, что вы наверняка выманите его у девчонки, поэтому и послал нас за вами, но я слышал, как он говорил, что поручил кому-то заняться и ею – просто на всякий случай.

При мысли о том, какую участь Фитцгелдер уготовил для Софи, губы Линдли побелели от гнева. Слава Богу, Софи в безопасности. И все же, даже зная, что она в Хейвен-Эбби и Физел не спускает с нее глаз, Линдли чувствовал, что ему не по себе. Он понимал, что не будет знать покоя, пока все не закончится… пока он собственными глазами не увидит, как Фитцгелдер отправится на виселицу. И все, что для этого нужно, – лишь найти д’Аршо.

– Из Лавленда никаких вестей? – спросил Линдли, прислонив Хатча к валявшемуся неподалеку ящику. – Я так до сих пор и не знаю, встречался ли д’Аршо с теми актерами.

– Увы, милорд. Ничего не могу сказать.

– Тогда я отправляюсь туда и буду следить, а ты, как появится возможность, присоединишься ко мне. Твой приятель вот-вот очнется. Уверен, что справишься?

– Все будет в порядке, сэр.

– Ну, тогда пора готовить декорации для нашего спектакля.

Руки налились свинцом. Было не вздохнуть – грудь словно придавила каменная плита. Она попыталась повернуть голову, чтобы оглядеться, и не смогла – тело почему-то не повиновалось ей. Даже просто открыть глаза стоило невероятного труда.

В голове была какая-то каша. Хорошо бы Линдли был здесь. Он бы помог ей… наверняка ему известно, что происходит. Она попыталась поискать его глазами, но они упорно отказывались открываться. Отец? Где он? Здесь? Она уже совсем ничего не понимала.

Чья-то рука мягко легла ей на лоб. Рука была прохладной – это было так приятно, что Софи даже застонала от наслаждения. И тут она вдруг услышала голоса.

Они явно приближались… вот они уже совсем близко. Кто-то склонился над ней… может, ангелы? Один из голосов был таким мягким, таким нежным, что вполне мог принадлежать ангелу. Но нет… ангелы вряд ли станут разговаривать такими грустными голосами. Та же рука снова коснулась ее лба, приподняла ее голову над подушкой. Господи… как такая маленькая рука смогла приподнять ее голову, тяжелую, словно пушечное ядро?

Внезапно она услышала тихий и очень печальный голос над самым ухом.

– Она спит, мадам. Думаю, больше не нужно.

– Нет, нужно дать ей еще, – возразил второй голос. – Нам ведь не нужно, чтобы она вдруг встала и подняла шум, верно? Никто не должен знать о том, что происходит. Ни одна живая душа… во всяком случае, пока.

Нежная рука поднесла что-то к ее губам, и Софи была вынуждена глотнуть – какая-то горьковатая, странно пахнущая жидкость попала ей в рот и потекла в горло. Чай? – удивилась она. Господи, что за отвратительный чай тут подают! И что за манера насильно вливать его в рот! Софи была уверена, что бабушке это бы не понравилось. Интересно, что по этому поводу скажет Линдли? Надо будет непременно ему рассказать, решила Софи.

– По-моему, она кого-то зовет, – проговорил у нее над головой негромкий нежный голос. – Линдли, кажется.

В ответ раздался скрипучий смех.

– Пусть зовет сколько хочет! Все равно он ее не услышит. Я заплатила кучу денег, чтобы он больше никогда не услышал ни ее, ни кого-то еще.

Какая-то бессмыслица, удивилась Софи. Почему Линдли никогда не услышит, как она его зовет? Но тот, второй голос говорил так уверенно… Может, что-то случилось? В голове мелькнуло неясное воспоминание. Она вдруг вспомнила, как беспокоилась о чем-то… о чем-то важном. Но о чем? Может, о Линдли? Неужели он попал в беду?

Софи поперхнулась – в рот опять полилась какая-то жидкость. Голова словно налилась свинцом, комната вновь принялась кружиться… кружиться вместе с ней. Ей показалось, она куда-то плывет… ощущение было такое, будто ее относит течением. А потом ей внезапно стало все равно.

Линдли бесшумно подкрался поближе. Он уже несколько часов следил за тем, что происходит в Лавленде… а там, как на грех, не происходило ничего. Судя по всему, актеры предпочитали оставаться в доме – все выглядело так, словно они намерены задержаться тут на какое-то время. Никто не входил и не выходил из помещения. Д’Аршо тоже не показывался.

Может, он уехал? Или вообще не приезжал? А может, прячется в доме? Будь сейчас ночь, Линдли попробовал бы подкрасться поближе, чтобы выяснить это наверняка, но днем это было бы рискованно. Линдли с трудом дождался вечера. Наконец стемнело, и он решил, что можно попробовать подойти поближе.

Не прошло и нескольких минут, как он подобрался к самому дому. Нащупав рукой покрытую облупившейся штукатуркой стену, Линдли юркнул за чудовищно разросшуюся глицинию, оплетавшую дом до самой крыши. Прямо у него над головой оказалось окно. Бесшумно приподнявшись на цыпочках, Линдли осторожно заглянул внутрь.

В комнате горел камин – вокруг него столпились несколько мужчин. Линдли обежал глазами их лица. Д’Аршо среди них не было. Черт, куда же он делся?

Впрочем, судя по доносившимся до него голосам, собравшихся это не слишком печалило. В особенности одного, в котором веселье било через край. Линдли с первого взгляда заподозрил в нем француза. «Актеришки», – скривился Линдли.

И по-прежнему ни намека на присутствие в доме д’Аршо. Линдли вдруг пришло в голову, что он мог пропустить его, – возможно, д’Аршо уже побывал здесь, отыскал сокровище и уехал, оставив приятелей отмечать это событие, с ужасом подумал он. Неужели судьба посмеялась над ним, когда он был уже на волосок от цели? Но если так, то д’Аршо к этому времени уже наверняка на полдороге к Франции.

Вдалеке послышались приближающиеся голоса, и Линдли, скорчившись в три погибели, забился под исполинский розовый куст. Какого черта… кого еще сюда принесло, с досадой гадал он. Насколько он мог судить, всадников было несколько. Линдли прислушался.

Двое мужчин верхом на лошадях рысью подъехали к дому и спешились. Линдли, выбрав удобный момент, когда луна выглянула из-за туч, осторожно высунулся из своего укрытия. Он был почти уверен, что увидит д’Аршо. Но увы, мужчины, державшие под уздцы лошадей, были одеты в ливреи, которые носили слуги лорда Дэшфорда. Это стало для Линдли полной неожиданностью. Забыв об осторожности, он разглядывал их, тщетно пытаясь понять, что происходит.

Один из приехавших остался приглядывать за лошадьми, второй, направившись к дому, вежливо постучал в дверь. Смех и громкие голоса моментально стихли.

За дверью послышался голос, что-то спросивший по-французски, – судя по всему, собеседники были настроены довольно мирно. Линдли, навострив уши, прислушался.

Слуга сообщил французу, что дом является собственностью виконта Дэшфорда, – по его словам, Дэшфорду сообщили, что в его доме остановилась на ночлег труппа актеров, и он послал своих людей выяснить, так ли это. Однако вместо того чтобы приказать слугам вытолкать их взашей, его милость просил передать, что был бы рад, если бы актеры утром приехали в его поместье, чтобы дать представление для нескольких друзей, которые собираются погостить у него некоторое время.

Развлекать его гостей? Кстати, что еще за гости, спохватился Линдли. Конечно, когда он приезжал в Хартвуд, чтобы присутствовать на свадьбе, дом был битком набит гостями, но это было пару дней назад. Неужели бедняга Дэшфорд не заслужил хоть немного покоя?

Нет, будь у него возможность остаться наедине с Софи в огромном родовом особняке, уж он бы не стал тратить время и развлекаться с гостями…

Господи помилуй, что за бред пришел ему в голову, одернул себя Линдли. Софи – в его доме?! Нет… это невозможно. Он не может так поступить. Джентльмену не пристало вводить в дом женщину подобного сорта. Хейвен-Эбби одно – но привезти Софи в Дармонд-парк, родовое поместье их семьи? Нет, никогда. Возможно, когда-нибудь он поселится в нем с женой, порядочной девушкой из приличной семьи, но Софи?!

При одной мысли об этом Линдли прошиб холодный пот.

Порядочная девушка из приличной семьи?! Какая-нибудь ледышка, в жилах которой течет голубая кровь? Да он спятил, если думает, что будет счастлив с женой, с детства привыкшей в первую очередь думать о том положении в обществе, которое она сможет занять благодаря браку, а уже потом – о своем месте в сердце будущего мужа!

Ну нет, черт побери, если уж ему когда-нибудь придется ввести в фамильный особняк молодую жену, то это будет Софи Даршо! Он уж позаботится, чтобы проводить с ней побольше времени наедине. И – никаких гостей! Тем более бродячих актеров!

Линдли без сил привалился спиной к стене, даже не замечая, как розовые шипы впиваются ему в кожу. Что толку обманывать себя – он ведь по уши влюблен в Софи, разве нет?

Ну что ж, теперь все будет по-другому. Он вернется к ней и постарается загладить свою вину. В лепешку расшибется, но заставит ее забыть, как он обращался с ней. А потом отыщет ее отца и…

Звук чьих-то шагов прервал мысли Линдли. С некоторым опозданием он сообразил, что уже не один. Встрепенувшись, Линдли заметил, как в кустах мелькнул чей-то темный силуэт – неизвестный человек, свернув с проезжей дороги на тропинку, быстро приближался к дому.

Насколько можно было судить, это был юноша, и в отличие от слуг Дэшфорда он пришел пешком. Ливреи на нем было, а бесшумная походка и стремление держаться в тени говорили о том, что он старается остаться незамеченным. Подкравшись к двери, он тенью проскользнул внутрь, даже не позаботившись постучать. Линдли метнулся к окну и принялся наблюдать.

Появление нового лица не прошло незамеченным. Новоприбывшего встретили с таким восторгом, что было ясно – его приезд стал для всех неожиданной радостью. К счастью, все поспешили вернуться в комнату, что позволило Линдли беспрепятственно наблюдать за происходящим.

Впрочем, Линдли тоже ждал сюрприз – и тоже неожиданный. И минуты не прошло, как он сделал поразительное открытие. Незнакомец не был юношей. Это была женщина – та самая молодая актриса, которую он впервые увидел в доме Фитцгелдера, впоследствии выдававшая себя за мужа Софи. Он не раз спрашивал себя, куда она направилась после того, как они расстались на постоялом дворе, и вот сейчас наконец ему представился случай это узнать.

Как выяснилось, все это время она была в доме Дэшфорда. О Растмуре не было сказано ни слова – оставалось только гадать, что она с ним сделала.

Актриса объявила, что Фитцгелдер в настоящее время находится в Хартвуде. Видимо, он и был одним из тех гостей, ради которых Дэшфорд пригласил к себе бродячую труппу. К чести актеров, ни один из них не обрадовался этой новости. Впрочем, как и Линдли.