Текст книги "Порядочная дама для беспорядка"

– Любовь не может быть наказанием! – не согласилась с ней Вера Ивановна. – Вы же сами только что говорили, что ради любви можно вытерпеть все. Так почему же вы не рядом с ним? Мартин несчастный человек. Подумаешь, женат, ну и что? Он же не спит с инвалидом, да и еще психически ненормальной? Ему этот крест по жизни нести. А любимой женщины, которая обогрела бы и всегда была рядом, нет.

– Мартин не признался мне в любви и не сказал, чтобы я осталась, – всхлипнула Яна.

– Как же он мог попросить вас взвалить такую ношу? Это вы – форменная эгоистка, думали только о себе. Вы должны были остаться рядом! – сказала Вера Ивановна.

Яна посмотрела на нее расширившимися глазами. Почему-то с такой позиции она о своем расставании с Мартином не думала.

– Эх ты! – продолжала добивать ее Вера Ивановна.

– С этим мы еще разберемся. Сейчас главное – проверить, есть в указанном месте клад или нет? – внезапно сказала Люба, и все замолчали.

Вдова разлила по рюмкам коньяк.

– Ты серьезно?

– Да я все время об этом думаю! А что, если это правда? Чего же добру пропадать? Мы должны проверить.

– И утереть нос твоему Вите? Ты из-за него хочешь ввязаться в эту историю? – захихикала Вера Ивановна.

– Ничего подобного, – парировала Люба. – Просто я люблю деньги и хочу еще!

– Сказали же – психушка там, – вмешалась в разговор Цветкова. – Как мы туда попадем? Да и вообще, как искать будем? Может, клад замурован где. Прикажете стены сносить? Скорее всего, преступник в состоянии стресса ошибся с адресом. Например, название поселения дал верное, а вот номер дома соврал. Когда тебя внезапно спрашивают номер телефона, а ты не хочешь его давать, то по инерции начинаешь говорить верно, а последние цифры специально путаешь. Поэтому предлагаю поехать в это Рыбовецкое и осмотреться на местности.

– А как мы осматривать будем? – спросила вдова. – Заходить в каждый дом и спрашивать, не у вас ли зарыт клад?

– Мы обязательно должны поехать с Яной, – задумалась Люба. – Она одна знает этого бандита в лицо. Если его там увидим, проследим за ним, – давала ценные указания Любовь.

– С ума сойти! – всплеснула руками Яна. – А ничего, что и он меня в лицо знает?

– Ты трусишь, что ли? – удивилась Люба, незаметно переходя с Цветковой на «ты». – Смотри, какая фифа!

– Я не из трусливых! Сама – фифа! Это я лежала на кладбище, придавленная вашим Егоркой, и думала, что всё, конец. А вы меня снова живцом посылаете.

– Точно струсила! А я-то решила поиграть в искателей сокровищ!

– Это тебе коньяк в голову ударил! А я готова ехать хоть сейчас, – ответила Яна. – Только…

– Что «только»? Рюмка водки на столе… – запела Вера Ивановна.

– На железнодорожной станции я бросила одного человека, когда за этим упырем в электричку села. Жениха, между прочим, – кокетливо призналась Яна, словно школьница.

Настал черед Веры Ивановны и Любы замереть с открытыми ртами.

– Мартин? – икнула Вера Ивановна. – Как это – жених? Он уже развелся? Что же ты нам мозги пудришь?

– Его зовут Виталий Николаевич Лебедев, – продолжала «радовать» подруг Яна.

– Жениха зовут Виталий? О ком же тогда была эта слезливая история о любви с Мартином?

– Обо мне, – вздохнула Яна. – Надо же как-то жить дальше. С Мартином быть вместе невозможно, а Виталий много лет был рядом, и вот в минуту отчаяния мы помолвились. Но у меня с ним ничего не было! Мы даже не целовались.

– Да ты с ума сошла, что ли? А как ты жить-то с ним будешь? Мы не целовались! – передразнила Цветкову вдова. – Сумасшедшая!

– Неправда. Я очень даже адекватная, – не согласилась Яна, – просто была в отчаянии. А Виталий… Вдруг он с горя в запой ушел или еще что? – предположила Яна.

– А он что, может уйти в запой? – еще больше удивилась Вера Ивановна.

– Раньше такого не случалось. Но кто знает? Он меня много лет любит, я согласилась наконец выйти за него замуж. У него, может, крышу снесло от радости, а я раз – и сбежала! – пояснила Яна.

– А я смотрю, ты у нас женщина-вамп, – усмехнулась Люба. – Хотя выглядишь супер.

– Спасибо. Я просто не толстею почему-то. А кожа хорошая, потому что не курю!

– Слушай, а ты точно с моим Егором не состояла в любовных отношениях? – прищурила глаза Вера Ивановна.

– Опять ты за свое! Давай закусывай! Да можно и на покой отправляться. Устала я что-то с этой нервотрепкой, – поставила точку в разговоре Любовь.

Глава 8

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Яна у хозяйки дома.

– Поверь, лучше, чем выгляжу, – ответила Люба.

Волосы у нее стояли дыбом, лицо было помятое и заспанное, а под глазами красовались синяки.

Они ехали на джипе в направлении поселка Рыбовецкое. Люба сидела за рулем, Яна – рядом. Вдова с мокрой тряпкой на лбу лежала на заднем сиденье.

– Это ж надо было так напиться и уснуть прямо за столом! – сказала Люба. – Если бы я вас не разбудила, вы так спали бы дальше! А мы, между прочим, упустили время. Ведь этот типчик наверняка сразу же поехал в поселок, думая, что у него есть фора. А мы-то по-бабьи – сначала разговоры, «любовь-морковь» и все дела. Хорошо еще, у меня голова разболелась, а то и не разошлись бы… Слава богу, собрались – кто полностью, кто частично, – и Люба покосилась на Веру Ивановну.

– Ну, плохо мне! Что я могу сделать… – простонала та. – Я последний раз так напилась на поминках мужа. Неделю потом лежала в лежку. А тут – вставай! Поехали за кладом! Нам всем грозит опасность…

– Главная опасность грозит Яне! Мы, конечно, ее замаскировали, но не знаю, насколько удачно, – покосилась на Цветкову Любовь.

И ее опасения были понятны.

Роскошные длинные волосы Цветковой спрятали под париком. Причем решили пойти от обратного. Если некий Вася Киселев запомнил ее длинноволосой блондинкой, то сейчас Яна была жгучей брюнеткой со стрижкой каре. Люба выдала ей из своего гардероба просторную одежду и очки для работы за компьютером.

– Ну? Узнает меня маньяк? – уточнила у Любы Яна.

– Тебя мать родная не узнает, – успокоила ее Любовь.

– А мне кажется, что все только и будут пялиться на Яну, – сказала Вера Ивановна.

– Да ты что? Мы же изуродовали ее как могли, – не согласилась с ней Люба.

– Дело не в уродстве. Она выглядит очень… как бы это сказать, неестественно. Светлые глаза, белая кожа и этот черный парик… Он выглядит как воронье гнездо на безлистном дереве. Да еще одежда на пять размеров больше… Неправильно все это.

– Зато маньяк не узнает! – стояла на своем Любовь. – И вообще, ему не до женщин, он клад ищет. Да и нас все-таки трое! Справимся!

– Мне бы попить, – пискнула Вера Ивановна.

– Молчи лучше. На месте попьешь, – строго посмотрела на нее Любовь.

Яна почесала волосы под париком.

– Сколько еще ехать?

– Думаю, через пять минут будем на месте, – ответила Люба. – И сразу по адресу…

Поселок городского типа Рыбовецкое раскинулся на высоком берегу неширокой, но с достаточно сильным течением реки. На фоне чудесной природы поселок выглядел убого. Дома в основном были частные, деревянные одно– и двухэтажные, огороженные заборами, за которыми виднелись огороды. Дорога, как и везде в глубинке, оказалась разбитой, с глубокими выбоинами. Вообще, поселок с виду казался бедным и неустроенным.

По указанному адресу действительно находилась психиатрическая лечебница. Это было двухэтажное кирпичное здание, находящееся в плачевном состоянии: штукатурка отваливалась, окна были старые, крыльцо покосилось.

Подруги зависли. На крыльцо вышла женщина в белом халате, и Цветкова бросилась к ней.

– Можно у вас спросить? – обратилась Яна, то и дело почесывая затылок.

– Из Москвы, что ли? – спросила женщина.

– Из нее… – подтвердила вдова.

– Чего надо?

– У вас закрытое учреждение? – поинтересовалась Яна.

– В смысле «закрытое»? – не поняла женщина. – Вы что, с проверкой?

– Нет! Мы по личному вопросу. Вообще, я думала, что заведения, подобные вашему, должны быть окружены забором и охраняться.

– Психушка-то? – Женщина посмотрела на старый дом, словно видела его впервые. – А чего ее охранять? Кому она нужна!

– Да она-то точно никому не нужна. А вот если пациенты выйдут на улицу… – сказала Яна, озираясь по сторонам и боясь увидеть Василия, который снова погонится за ней.

– И что? – продолжала тупить женщина.

– Так они же опасны для общества! – выпалила Любовь.

– Кто опасен? Психи? Да вы что! Самые безобидные существа. Фактически овощи на грядке. Кстати, вы не видели нашего главного врача Тихона Олеговича, – понизила голос женщина. – Так вот, он выглядит еще почище любого психа. Круглый год в валенках ходит.

– Психи спокойно ходят по улицам? – переспросила Люба.

– А что им, лежать, что ли? Тихие, спокойные. У нас тут как богадельня. Мы так рады! Вот раньше это была психиатрическая лечебница для людей, совершивших правонарушения. Убийцы, маньяки… Судить их нельзя, вот и отправляли к нам на лечение. Правда, среди них попадались и те, кто просто откосил от правосудия. Вот тогда действительно было страшно. Как темнело, никого из местных жителей на улице не увидишь. Но все равно случались и изнасилования, и убийства. Потом приехала комиссия из Москвы, признала, что здание не приспособлено для содержания пациентов, за которыми нужен строгий досмотр, и вывезли всех отсюда. И теперь у нас тут не психлечебница, а скорее дом престарелых для тех, кто с чудинкой. И никаких тебе ни убийств, ни изнасилований. Ходят туда-сюда, да и все. А вы-то что приехали? Навещать кого?

– Мы так… путешествуем, – ответила Яна, почесываясь.

– У вас вши, что ли? – покосилась на нее сотрудница больницы. – Так пойдемте со мной, я керосина дам. Меня Ниной зовут, я тут медсестрой работаю.

– У меня под париком голова преет, – покраснела Яна.

– Мне кажется, не идет он вам. Лучше уж лысой! Сейчас какие только не ходят, никто и внимания не обратит, – сказала Нина.

– А не подскажете, где у вас можно остановиться? – спросила Любовь.

– Отель у нас есть. По улице прямо, потом налево. Здание похоже на нашу лечебницу. Сразу увидите. Только название громкое – отель, а так все без изысков.

– Удобства хоть не на улице? – испугалась Яна.

– Ну, это уж вы перегнули палку. Удобства там на этаже.

– А вдруг все номера будут заняты? – размышляла вслух Цветкова.

– Да кому мы тут нужны! Ну, может, есть пара постояльцев, так там и номеров-то, пригодных для жилья, раз-два и обчелся. Другие полного ремонта требуют, так нашли выход – заколотили их. Мол, все равно столько номеров не нужно.

– А покушать где можно? – поинтересовалась Любовь.

– Хочется вам ответить – дома! – улыбнулась Нина. – А так, при гостинице, есть кафе на первом этаже. А вот магазина у нас два, и оба на этой улице. Она у нас главная. Но там вы не найдете этих… как же их? Прости господи, санкционных продуктов. Пармезанов там всяких… Овощей тоже мало, потому что у всех свои огороды. В основном хлеб, крупы, конфеты и спиртное.

Яна тоскливо огляделась. Больше всего в этот момент она хотела домой. У Любы с Верой Ивановной тоже энтузиазма не прибавилось.

– А мы можем посетить вашу лечебницу? – спросила вдруг Цветкова, и лицо Нины просветлело.

– Я так и знала, что все не просто так. По вам видно. Что, полечиться хотите? Может, уже консультировались с кем?

Говоря это, Нина смотрела исключительно на Цветкову, и это испугало Яну.

– Что значит – по мне видно? – подняла она брови под смешок подружек и строго посмотрела на них. – Недавно мне говорили, что я шибко красивая.

– Да? – удивилась Нина. – Кто-то вам польстил. А зачем вам экскурсия-то? Все-таки это не музей, не достопримечательность какая. Да и скучно вам будет, все-таки вы еще не старая.

– Ну и на этом спасибо! Я не собираюсь к вам ложиться на лечение, – возмутилась Яна. – Может, я ищу пристанище для своей пожилой тети, которая к старости стала странной, забывчивой, все время разговаривает с невидимым другом.

– Ой, таких у нас полно! Это наш контингентик! Условия хотите посмотреть? Так обычные условия, но зато бесплатно. Кормежка, конечно… – Нина скривила лицо. – Но не захочешь с голода сдохнуть, так и это съешь. Передачи привозить можно, перечень продуктов с длительным сроком хранения вам дадут, если оформляться будете.

Яна протянула ей купюру в тысячу рублей, которая моментально исчезла, а Нина даже глазом не моргнула.

– Ну что же… Если вы хотите ознакомиться с лечебницей, то кто нам помешает? Только давайте сделаем это вечером. Вот Тихон Олегович в девять часов уедет домой, и приходите. Он у нас строгий, поэтому экскурсию лучше проводить без него.

– Мы подойдем сюда после девяти, – сказала Люба. – А сейчас пойдем устраиваться в гостиницу.

– Беда! Беда! Беда! – пронесся мимо них пожилой мужчина, махая в воздухе сморщенными кулачками.

– Это что такое? – остановила его Нина строгим голосом. – Дима, ты чего голосишь? Голубей пугаешь?

Мужчина остановился и втянул голову в плечи.

– Что случилось?

Дима переступал с ноги на ногу.

– Это наш долгоиграющий пациент – Дима, – пояснила Нина, хотя это и так было понятно. – И обычно нас радует. Он спокойный и хороший, – погладила его по голове Нина. – А что случилось, он нам сейчас расскажет. Правильно, Дима?

У Димы, которому на вид было лет семьдесят, задрожали губы:

– Моя Галя пропала.

– Ну, почему же сразу «пропала»? Гуляет где-нибудь. Может, отдыхает.

– Так я везде Галю искал, по всем нашим местам прошел. Нет ее! Беда! Беда! – И Дима побежал дальше.

– Никогда его таким не видела, – пожала плечами Нина. – Дима и Галя – влюбленная пара, мы их зовем «наши неразлучники». А Галя найдется, наверное. Что ж, до вечера. – И Нина скрылась за дверями лечебницы.

Войдя в холл гостиницы, женщины услышали сильный храп, непонятно откуда доносившийся. Яна заглянула за стойку. Там на раскладушке спала полная женщина.

– Уважаемая! – крикнула Цветкова.

– А? Что?!

– Мы постояльцы, – сказала Яна, глядя в ее ничего не понимающие глаза.

– Постояльцы? Да что у нас тут, фестиваль какой, что ли, будет? Почему я не знаю? – Она протерла глаза, размазывая тушь и тени.

– Мы хотим у вас остановиться на неопределенный срок. Но, думаю, что ненадолго, – вступила в разговор Любовь.

– У нас только одноместный номер остался, максимум еще одно дополнительное койко-место впихнуть можно, – ответила администраторша. – А вас, как я посмотрю, трое.

– И что вы нам предлагаете? Спать по очереди? – стала заводиться избалованная Люба. И зря она это сделала, потому что администраторша тут же вспылила:

– Нет мест! Это понятно? Жалуйтесь куда хотите!

– Мы не хотим жаловаться, мы согласны на одноместный номер с дополнительным местом. Как-нибудь разместимся, – миролюбиво произнесла Цветкова.

Администраторша бросила ключ на стойку.

– Номер восемь, сутки тысяча пятьсот, без завтраков и прочих услуг. Удобства в конце коридора. Оплата сейчас. Только наличные.

Люба расплатилась, и они пошли по темному, плохо пахнущему коридору. Их остановил окрик администраторши:

– Эй, так вы сразу возьмите дополнительное место!

Женщины остановились в недоумении, а тётка указала на продавленную раскладушку, на которой только что лежала сама.

– Это дополнительное место? – удивилась Яна.

– Нет, букет цветов! – съязвила толстуха. – Всё, что есть. А дополнительные комплекты чистого белья принесу чуть позже.

– Вы еще и горничная? – продолжала удивляться Люба.

– Мы экономим, – сухо поджала губы толстуха.

Восьмой номер оказался очень маленьким и неуютным. Кровать под клетчатым пледом, обшарпанный стол, допотопный маленький телевизор, тусклая стеклянная ваза, шкаф для одежды с незакрывающимися дверцами, пара стульев с жесткими сиденьями – вот и весь интерьер, который радовал глаз.

– Мне кажется, что я сплю и не могу проснуться, – прошептала Люба.

Вера Ивановна прыснула со смеху.

– Да уж, это не твои хоромы.

– И как мы тут разместимся? – огляделась Люба.

– Что-нибудь придумаем. Надеюсь, надолго мы здесь не задержимся, – ответила ей Яна, почесывая голову.

– Я требую продолжения банкета! – крикнула Любовь. – Не зря же мы пустились в эту авантюру? Предлагаю продегустировать все меню местного кафе в ожидании проникновения в местную психушку. Кстати, все отметили тот факт, что раньше там лежали психические элементы с уголовным прошлым и даже те, кто просто хотел откосить. Можно предположить, что один из откосивших от справедливого возмездия и припрятал здесь деньги?

– Замечание верное. Но, надеюсь, что это не воровской общак, потому что не дай бог кому-то к нему прикоснуться, – ответила Яна.

– Да какой общак? – возразила Люба. – Ясно же сказали – просто награбленное! И про эти деньги знаем только мы и какой-то неудачник из электрички.

– Он же убийца, так, на минуточку… – поправила ее Яна.

– Нам бы самим не оказаться в психушке в качестве пациентов, – усмехнулась Вера Ивановна. – Вон на Яну уже засматривались как на…

– Ну, договаривай! Как на больную, – подтвердила Цветкова. – Нацепили на меня этот вшивый домик… Кстати, вы тут располагайтесь, делайте что хотите, а я в душ. Мне все равно, общий он или отдельный, мне надо согреться и успокоиться. И волосы расчесать!

– Спускайся потом в кафе, мы тебе что-нибудь закажем, – ответила Люба.

– Надеюсь, полотенца здесь есть? – Цветкова порылась в шкафу, нашла два небольших полотенца и отправилась в конец коридора в поисках душа.

Дверь в душевую была приоткрыта, Яна заглянула и обомлела. Душевая больше напоминала свинарник со стойлами. На стенах и полу была самая дешевая белая плитка – кое-где со сколами, подтеками и разводами. На потолке желтели пятна от сырости. По одной стене располагались две раковины и стояло ведро с тряпкой и шваброй. У заклеенного полиэтиленом окна скособочилась лавка на железных ножках. Помещение разгораживали три перегородки, делившие пространство на четыре отсека. В каждой из этих импровизированных кабин было прибито по крючку для полотенца или мочалки и привинчено по ржавой металлической подставке для мыла. Кстати, обмылок лежал только в одной из них. Также во всех кабинах были натянуты капроновые лески, на которых висели веселенькие шторки с дельфинами.

Не успела Яна прийти в себя от предоставляемых услуг, как новая мысль обожгла ее: неужели мужчины и женщины моются вместе и раздеваются на одной лавочке?

Яна закрыла дверь и увидела ответ на свой вопрос. На гвоздике висела деревянная табличка с надписью: «Женщины». Яна перевернула ее и увидела: «Мужчины».

«Классная защита», – подумала она, особенно учитывая, что замка на двери душевой не было. Значит, любая другая постоялица женского пола может также зайти и начать мыться? Яну даже в далекие советские времена пугали подобные общественные бани и душевые комплексы, а уж в наше время… Но делать было нечего, слишком велико было желание принять душ.

«Будем надеяться, что я все-таки помоюсь в гордом одиночестве», – подумала Яна и повесила на дверь табличку с надписью «Женщины». Сняв свой балахон, она аккуратно положила его на лавку. Чувствовала себя Цветкова крайне неуютно. Стоять на холодном и не очень чистом полу тоже было неприятно. Яна не смогла раздеться догола, так и прошлепала в трусах и лифчике в ту кабинку, где лежало мыло, и быстро задернула шторку. Правда, уюта это не прибавило. Далее Яну ждало новое испытание – она попыталась повесить на единственный крючок два полотенца и бюстгальтер. Как только ее руки коснулись трусиков, по ногам резко дунул прохладный ветерок, затем хлопнула дверь. У Яны сердце оборвалось. Случилось то, чего она боялась больше всего. Кто-то еще вошел в душевую. Цветкова застыла, как в детской игре «Замри!». Она услышала шлепающие шаги, какое-то шуршание и звук задвигающейся шторки. Затем потекла вода.

«Господи, да что со мной? – попыталась успокоиться Яна. – Ну, пришла еще какая-то женщина помыться. И что? Она же не в мою кабинку вошла. Что делать, если тут такие правила? Приехали в тмутаракань…»

Яна включила воду и чуть не закричала. Вода оказалась очень холодная, ржавая, с каким-то несносным запахом. Яна прижалась к стенке кабины и попыталась отрегулировать напор и температуру воды. Не сразу, но ей это удалось. Правда, вода все равно текла не такая горячая, как любила Цветкова. Но поняв, что другой здесь не дождешься, Яна стала намыливать плечи и грудь. От холода и страха у нее тряслись руки, в какой-то момент мыло выскользнуло и упало на кафель. Яна нагнулась, чтобы его поднять, невольно бросила взгляд в соседнюю кабинку, где тоже журчала вода, и увидела большие, волосатые, мужские ноги. Цветкову парализовало. За тонкой перегородкой, на расстоянии вытянутой руки стоял такой же голый, как и она, мужчина.

«Как он так спокойно смог зайти?! – с бешеной скоростью закрутилась мысль у Цветковой. – Я же повесила табличку, что моется женщина. О боже! Я не росла в Германии или Австрии. Я совершенно не привыкла к принятию душа вместе с мужчинами!»

Только сейчас она заметила, что ее белье и полотенца промокли. Все желание помыться у Яны как рукой сняло. С ужасом она только и ждала, что сейчас отодвинется клеенчатая шторка и возникнет наглое лицо какого-нибудь типа с предложением порезвиться. С большим трудом Цветкова натянула мокрое белье прямо под душем, боясь выключить воду, чтобы ничем не нарушать атмосферу. Отодвинула шторку и осмотрелась, насколько это было возможно. Она увидела свои платье и обувь. Рядом лежали небрежно брошенные мужские джинсы и темно-серая футболка. Яна решила рискнуть своими вещами и выбежать из душа в чем была, прикрывшись мокрыми полотенцами. В конце концов, платье можно будет и потом забрать, вряд ли оно понадобится этому мужчине. Стараясь не шуметь, она вышла из кабинки и стала двигаться к двери.

– Мадам, вы уходите? Даже спинку не потрете? – раздался смутно знакомый голос за ее спиной.

Яна замерла на полпути, как парализованная цапля. Она была так напряжена, что, когда повернулась на голос, ей показалось, что у нее скрипит шея.

Знакомый мужик из электрички, убийца с кладбища, возник перед ее глазами. Он от удивления вытаращил глаза:

– Ты?! – выдохнул он. – Курва! Следишь за мной!

Звук рвущейся клеенчатой шторки и звериный рык вывели Яну из оцепенения. Она сорвалась с места и кинулась к выходу.

Но около двери бандит схватил ее за волосы. Яна дернулась, и волосы остались в руке Васи Киселева. Дело в том, что перед тем, как пойти в душ, Яна задумалась и забыла снять парик. Пока Вася с ужасом взирал на «лохматое гнездо», которое сжимал в кулаке, Цветкова рванула по длинному темному коридору с воплем: «Помогите!»