Текст книги "Тонкости эльфийской генеалогии"

Глава одиннадцатая
История одной шпаргалки

Андрей

Сессия – головная боль для студентов и полная расслабуха для преподавателей. Данную простую истину я познал на собственной шкуре. Пока мои «колокольчики» парились с экзаменом по алхимии и все дружно готовились к еще более серьезному испытанию – экзамену по големотехнике, мы с Иром как-то незаметно ушли в полный отрыв. И кто сказал, что так называемый шопинг – это чисто женское занятие? Ложь, выпендреж и провокация. Давно я так не отрывался. Хотя помня о почти неограниченных финансовых возможностях Ира и моей нехилой такой зарплатке, ничего удивительного, что мы с ним ушли в подлинный загул, который достиг своего апогея в тот момент, когда мы в четверг – день, когда «колокольчики» сдавали свой последний и самый трудный за эту сессию экзамен, заявились в кабинет не к кому-нибудь, а к Мике. А что? У нас был очень веский повод ее навестить. Даже два. Но обо всем по порядку.

В памятный понедельник, который мог бы стать черным для всего нашего класса, но все же им не стал, общеуниверситетское собрание мы с Иром и Илей благополучно прогуляли. Слишком увлеклись тем, что поправляли здоровье у меня на квартире, и забыли, что не мешало бы выйти и проверить, как там дела у Карла и остальных. Но, увы, запамятовали. Сами не вышли, а ребята, как потом признались что «колокольчики», что Умка со Шмелем, не стали нас беспокоить. Очень уж волновались, что если не Ир, которому крепко досталось, то я не переживу таких треволнений. Разумеется, когда мне об этом сказали, пришлось возмутиться. Я им что, барышня кисейная? Вот только кто бы мне дал рефлексировать?

Разумеется, уже в следующую секунду меня отвлекли, так как ребята принялись каждый на свой манер пересказывать то, что мы по собственной глупости пропустили. Я ничего из их объяснений не понял, зато Иля сориентировалась быстрее всех. Потребовала, чтобы Алый запустил поисковик (до сих пор ума не приложу, почему мой переводчик называл это заклинание-телевизор именно «поисковиком»). Разумеется, светлый и не подумал ей отказывать. Уже привычным жестом выставил вперед руки и, как примерный мальчик, все показал, ничего не утаил.

Зрелище было знатным, причем даже в уменьшенном виде, а уж что говорить про то, как это все выглядело в реальности. Я ведь в мирное время так и не побывал в Большом зале. А именно там во время давешнего нападения на университет произошел переломный момент в моих отношениях с «колокольчиками». И я не преувеличиваю! Но как-то руки не дошли, ноги не докандыбали. Соответственно ничего, кроме ряда исполинских деревьев, растущих по периметру зала, в моих воспоминаниях о внешнем обустройстве этого места так и не отложилось. И уж тем более я так и не удосужился заглянуть за те сосны, которые, как великаны-близнецы, охраняли центральный круг огромного по моим меркам помещения. Так что то, что я увидел, поразило мое воображение.

Оказывается, именно за этими соснами и скрывалось сердце Большого зала – амфитеатр, так я про себя назвал это строение. Оно напоминало огромную плоскодонную чашу, внутри которой по кругу расходились волнами посадочные места, как на какой-нибудь из древнеримских арен для гладиаторских боев. Масштабное строение, ничего не могу сказать. Завораживающее. И что самое интересное, ажурное и парящее прямо в воздухе. Внизу, придавая вес всей этой ажурно-парящей конструкции, находилось плоское дно, а по кругу и ввысь, ярусами, прямо в воздухе парили посадочные места. Их оказалось так много! Правда, как потом мне объяснили, они находились в таком подвешенном состоянии лишь ограниченное время, то есть до того момента, пока не закончится торжественное собрание. Потом все эти скамейки плавненько опускались вниз и складывались в компактный такой шарик. Непонятно, правда, как. Но, находясь в мире магии, как-то привыкаешь не удивляться и не предпринимать бессмысленных попыток приравнивать их мир к нашему. Все равно же здесь совершенно иные законы не то что физики, а вообще бытия.

Алый начал свой показ с того момента, когда все уже собрались, расселись и слово взял Карл, стоявший вместе с рядом других известных в университете личностей в самом низу амфитеатра. Ректор был краток. Он сухо проинформировал собравшихся о причинах, побудивших его собрать экстренное представительство, и не постеснялся назвать вещи своими именами. Так всем стало известно о том, что в стенах университета произошел беспрецедентный случай и для поиска виновных будет организована специальная комиссия из числа преподавателей, сотрудников университета, а также планируется привлечь дополнительные силы со стороны.

Собственно, после упоминания этих сил вперед выступил Камю. Теперь настала его очередь держать речь. Признаюсь, именно в тот момент, когда впервые услышал его, в полной мере осознал, что этот парень на самом деле не просто братик нашего Барсика, а серый кардинал целой империи, ну или Федерации – по мне, как ни назови, суть не изменится. Он говорил мягко, но само звучание его голоса и то, как он строил предложения, завораживало. Так собравшимся была поведана история о нападении на университет. После чего объявили, что, по неподтвержденным данным, нападавшие принадлежали к тайной организации, созданной представителями рас, которым издревле не было доступа к получению университетского образования. Разумеется, по рядам собравшихся прокатился изумленный, а где-то и возмущенный ропот, но Камю одним жестом руки призвал всех к тишине. И вокруг него все смолкло. Эффектно, ничего не скажешь. Вот бы и мне так.

Именно тогда он заговорил уже совсем другим тоном. Чуть более жестким и властным. Сказал, что никому не нужна война ни с мерцающими, ни с драконами, ни с кем-либо еще. Сказал, что, только живя в мире, можно добиться поистине великих высот и вместе прийти к эре равенства и благоденствия. Он зачаровал всех, кто слушал его в тот момент. Даже нас с «колокольчиками», особенно меня. Пусть ненадолго, пусть лишь на время пламенной речи, но ему поверили, потому что хотели верить. Потому что, плывя по волнам его голоса, отчетливо видели то будущее, которое он рисовал для всех. А потом, ненавязчиво и плавно, Камюэль перешел к главному.

Все просто, сказал он и улыбнулся настолько искренне, что трудно было ему не поверить. Уже сегодня он пойдет к императору с просьбой учредить целевую стипендию для нескольких представителей тех рас, которые упоминаются в списке, чтобы они имели возможность уже в следующем году официально поступить в данное учебное заведение. Так нам всем будет проще оценить, насколько верны слухи о том, что большинство из этих народов в своей эволюции достигли той стадии, на которой список запрещенных рас давно уже следует пересмотреть и как минимум укоротить. Мы пока не говорим о полной его отмене, но может сложиться и так, что будет уместнее именно она.

Что было дальше, Алый показать не успел. Потому что на этой воодушевляющей ноте, прозвучавшей в речи Барсика-старшего, Камюэль сам пришел к нам в классную комнату.

Сначала, как я уже говорил, явился Камю, который подтвердил все сказанное на общеуниверситетском собрании, но пришел он вовсе не за тем, чтобы мне об этом сообщить, справедливо полагая, что мои «колокольчики» и сами справятся с этой задачей. Цель у него была несколько иной. И в первый момент, когда он все это озвучил, я не знал, что и сказать. А спрашивал наш славный серый кардинал о том, нужна ли мне финансовая поддержка. Что-то вроде индивидуальной прибавки к зарплате в виде ежемесячной императорской премии. Я где стоял (как всегда, возле моего учительского стола), там и сел. Хорошо, что кресло оказалось под боком.

– Э? – вырвалось у меня нечто невразумительное. Как-то я не ожидал такой лихой постановки вопроса.

Камю окинул меня придирчивым взглядом и пояснил так, словно разговаривал с блаженным.

– Не вижу иного способа понадежнее привязать тебя к этой работе и к нашему миру. Может быть, ты сам подскажешь, как еще тебя можно удержать? – На этих словах эльф улыбнулся так, что у меня волосы на загривке зашевелились. Я не дурак, сразу смекнул, что это как раз то предложение, от которого вроде как не отказываются. Потому что иначе все равно дадут, потом догонят и еще наваляют для верности. Хорошо, что отвечать на столь провокационный вопрос мне все же не пришлось. Не иначе как провидение вмешалось. Я только рот открыл.

– Зато я вижу, – раздалось от двери, и мне, хвала всем местным небожителям, так и не удалось ничего вякнуть в ответ серому кардиналу империи. Прервал нас Карл.

Ректор прошел в класс, остановился рядом со мной и доверительно сообщил, но не мне, а Камюэлю:

– Думаю, универсальный метод темных куда надежнее.

– Вот как? – заинтересовался Камю. – И что же это за метод?

Я сразу же догадался, о чем речь. Так как в отношении меня Ир и даже сам Карл его уже озвучивали, а к Машке и Алому их сметливые родители в лице Ромашки и Вари даже успели частично применить. Но и тут мне не дали вставить слово.

– У вас бы это назвали политическим браком. – И кто, вы думаете, это сказал? Софи! Чтобы ей пусто было!

Нет, я Великую Мать Темного королевства уважаю и все такое. Но политический брак? Нет уж! Увольте!

Собственно, последние две фразы я и озвучил. Тогда меня в буквальном смысле слова взяли в тиски под смеющимися взглядами «колокольчиков», никто из которых не поспешил мне на помощь. Хреновые из них, однако, получились Чипы и Дейялы. Но да ладно. Я бы и сам выкрутился, если бы весь этот беспредел чуть позже не поддержал Ир.

На мое заявление об увольнении Карл ответил таким категорическим отказом, что у меня в горле все аргументы застряли. Софи, подошедшая к нам от дверей, по-акульи очаровательно улыбнулась. А Камю смотрел на меня в этот момент с легким снисхождением, которое, судя по всему, должно было сказать: ты попал, милый, и деваться тебе некуда! Разумеется, меня зло взяло.

– Нет, – повторил я твердо и окончательно. – Не собираюсь я ни на ком жениться!

– Тогда, может быть, ты пожелаешь выйти замуж? – промурлыкала на это Рим-Доль, и мне окончательно стало дурно. Да уж. С одной стороны, я хорошо помнил, каким удачным еще на заре нашего знакомства оказался мой первый откровенный разговор с «колокольчиками», но сейчас отчаянно пожалел о том, что выбрал именно такой способ смутить и дезориентировать моих оппонентов. Вот черт! Зная слухи и домыслы, которые гуляют по этому миру о темных, с них станется предложить мне на выбор сразу несколько кандидатур обоих полов. И что мне с этим прикажете делать? Да не хочу я ни на ком жениться. И уж тем более выходить замуж – это не про меня. Я им что, девица на выданье или первая красавица королевства? Что за идиотизм, вообще, такой?!

– А у вас и такое можно? – пробормотал я, чтобы хоть как-то потянуть время и придумать наиболее аргументированный ответ на столь… хм… щедрое предложение.

– Конечно, – пропела темная.

У меня окончательно пошла голова кругом. Но твердость я сохранил.

– Не надо меня ни к чему привязывать. Я и так с вами. С чего бы вам сомневаться? – попытался вразумить всех и сразу.

– Люди слишком непостоянны, – вдруг выдал Камю и скосил глаза на Карла.

– Да, – сказал ректор с подозрительной задумчивостью в голосе, – как человек, могу подтвердить. Мы слишком подвержены страстям. И до неприличия часто теряем голову по пустякам.

– Но не станете же вы меня насильно женить! – выдвинул я свой последний и самый спорный аргумент. – Без настоящей и пламенной любви все равно никакая жена меня тут не удержит.

Великая троица, по-другому я их и не назову, заговорщицки переглянулась. Все ясно. Дело пахнет керосином.

– Согласен по всем пунктам, но в любом случае это не вам решать, – вдруг раздался из-за спины еще один голос. Я и не заметил, как Ир оказался за спинкой моего кресла и облокотился на него всей тушкой. Вид мерцающий имел донельзя дерзкий и веселый. С чего бы столько радости? Ложку дегтя, что ли, для полного счастья этому пакостнику подсуропить? Чтобы впредь неповадно было так меня кидать. Я ведь не железный. А он, тоже мне, еще друг называется.

– А кому? – тут же спросила у мерцающего темная леди.

– Мне, – заявил Ирирган, и они долго смотрели в глаза друг другу.

– Все уже так далеко зашло? – вывел меня из легкой прострации вопрос Барсима.

– Нет. – Я решительно отверг его предположение, но Ир, зараза, тут же вякнул в противовес мне.

– Но еще зайдет.

– Ир!

– Не надо делать такие страшные глаза, – снисходительно заявил он мне, – ты же сам ко мне в друзья напрашивался, или я что-то не так понял? – Последнее было озвучено весьма легкомысленным тоном, но по тому, как пожелтели его глаза, я быстро смекнул, что лучше ему сейчас не перечить. А то вцепится в горло, я и не замечу, как вознесусь с ангелами на небеса. Хотя вряд ли после всех моих похождений меня определят в рай… так, похоже, кого-то только что куда-то не туда занесло. Пока я справлялся с неподобающими случаю мыслями, Ир отвлекся от моей скромной персоны и посмотрел на великую троицу: – Так что, если не хотите локальных конфликтов, предоставьте все мне, – подвел черту мерцающий и широко улыбнулся.

– И с дедом меня познакомишь? – тут же с подчеркнутой невинностью осведомился Камю. Недаром же все говорили, что они Пестрого давно разыскивают. Думаю, не просто так. Скорей всего, император и его верный кардинал все просчитали и решили заиметь в союзники не абы кого, а всех мерцающих разом.

Улыбка Ира померкла. Вот тут-то и пришло время моей мести.

– Конечно, познакомит. Вот после каникул съездим как-нибудь в Чащу Лис в гости на выходные. Помирится с ним и познакомит.

– С какой стати ты тут решаешь за меня? – зашипел мерцающий, но быстро заткнулся, после того как пересекся со мной взглядом.

– А ты?

– Ну что ж, мальчики, – ласково проворковала Самифле Рим-Доль, – раз такое дело, не станем вам мешать. Но проследим обязательно. – И темная с чувством выполненного долга покинула класс.

Камю напомнил Иру, что после каникул ждет господина секретаря у себя с материалами его диссертационной работы, так как очень заинтересован в его изобретении, и ушел вслед за темной леди. Карл задержался дольше остальных. Он-то нам и поведал о том, что господин Каарь Инойс благодаря моей протекции (что-то я не припоминал ничего такого, но раз сам ректор говорит…), так вот, эмир за прошедшее время развил такую бурную деятельность, что уже успел пообщаться и с Темными Владычицами, и с Камюэлем, и даже Мику очаровать настолько, что она согласилась на каникулах съездить в командировку к ним в пустыню. Дескать, в плане магической мелиорации ифритам есть что ей показать. С собой в качестве сопровождающего она запросила Корешеля, и тот согласился. А довольный жизнью эмир отправился в зал для гневотерапии в компании Рутберга-старшего и Витауса Виттебранда. Во дела!

– А вы тогда чего здесь? – набросился я на «колокольчиков», которые, несмотря на поздний вечер, и не думали расходиться. Спрашивается, зачем утром их нужно было разгонять?

– К экзамену готовимся, – тут же отрапортовал со своей парты Том и по-лисьи улыбнулся. Вот хитрюга!

– Мы просто волновались, – пролепетала Лия, сидящая на вновь выросшей траве в компании Иры и котят, которых Тигра, как я понял, уже успела торжественно вернуть.

Да, что ни говори, зря мы с Иром и Илей у меня до вечера засиделись, надо было раньше выйти, чтобы ничего не пропустить. Зато обо всем поговорить успели и даже кое-что наметили на самое ближайшее будущее.

Собственно, на этой радостной ноте можно было бы закончить рассказ о том памятном понедельнике, если бы, пока мы с «колокольчиками» тихо-мирно обсуждали предстоящий совместный отдых, к нам в класс не ввалилась еще одна делегация. Как и сказал Карл, Вит, Дэн и Каа спелись на раз. И пришли они к нам взмыленными после многочасового боя и довольными до неприличия. И первое, что сделал Рутберг-старший, – кинулся похлопывать меня по плечу и от переизбытка чувств своей тяжелой лапищей чуть не опрокинул на пол. Но я устоял и каким-то чудом умудрился скрыть от боевого мага приступ секундной слабости.

Они, как и Камю, рвались оплатить все и вся.

– Ты только скажи, что тебе нужно, – вещал Дэниз.

И Витаус мягко его поддерживал:

– Действительно, Андрей, если у вас есть какие-то идеи, на которые нужны отдельные финансовые вливания…

А Каа на все это снисходительно так улыбался, но по улыбке эмира было понятно, что пустынник тоже хоть сейчас готов достать чековую книжку – или что у них там вместо нее?

В общем, я их всех послал. Деликатно, конечно, чтобы не обидеть. Но все же. А Ир потом весь оставшийся вечер и часть ночи хихикал надо мной. Его, видите ли, все случившееся забавляло! Вот я в отместку и поднял его в шесть утра. Мерцающий брыкался и отказывался просыпаться, заявляя, что у ребят экзамен и, значит, мне вовсе не обязательно спешить к ним на классный час. Но я его все-таки поднял.

Но, как оказалось, это не вредность моя подсобила мерцающему, а как-то ненавязчиво в очередной раз сработало чутье. Зачем, пробираясь из спальни в ванную, я распахнул ту из входных дверей в своей прихожей, которая вела в мир иной, сам не знаю. Ир уже вовсю гремел посудой на кухне, что-то раздраженно ворчал себе под нос. Я же сунул голову в наш с «колокольчиками» класс и обнаружил пришельцев.

– Тишка? – У меня даже возник порыв глаза протереть, но я сдержался.

Маленький оборотень был обнаружен прямо под дверью. Он лежал прямо на голом полу в своей звериной форме. И узнал я его только потому, что на футбольном матче видел именно волчонком. Иначе запросто мог бы перепутать с любым другим двуликим.

Волчонок поднял голову, душераздирающе зевнул, продемонстрировав полный набор зубов, и только после этого до него дошло, что его запалили. И где, спрашивается, все это время были звериные инстинкты? Спали сном младенца, вот где.

Волчонок как-то совсем не по-волчьи взвизгнул и превратился в мальчишку. Я попытался элегантно (дурное слово, но в тот момент сам себе я представлялся именно таким) поднять левую бровь. Потом вспомнил, что вообще-то только что из койки, даром что додумался первым делом натянуть портки. И вся моя элегантность, о которой не очень-то и мечталось, сошла на нет.

– Ну и? – Прозвучало несколько грубо, но я уже по глазам этого хвостатого обормота понял, что дело пахнет керосином. Вовремя у меня чутье проснулось. Впрочем, как всегда. В ответ Тишка так заискивающе улыбнулся, что я сразу и без обиняков спросил, подозревая, что скоро начну всерьез жалеть, что вообще высунул нос из собственной спальни: – Пора пугаться?

– Нет, что ты! – пропело лохматое чудо и уставилось на меня кристально честными глазами.

Тяжело вздохнув, я покинул свою уютненькую квартирку, осторожно прикрыл за собой дверь и оказался на территории Халяры. Хорошо бы Ир не услышал, как щелкнул замок. Что-то мне подсказывало, что Тишка отчаянно желал пообщаться со мной без свидетелей. Иначе зачем бы ему караулить под дверью?

– Ладно, давай колись, пока Ир не примчался.

Тишка замялся, потом как-то воровато обернулся и подозрительно застыл. Я проследил за направлением его взгляда и понял, в чем дело. Из-под парты, за которой на наших классных часах обычно сидели Фа и Том, поднялся молодой человек с раскосыми эльфийскими глазами. Я предположил, что парень полукровка, но напомню, что полный профан в определении местных рас и народов. Так что легко мог ошибиться. Кроме примечательного разреза глаз у парнишки было субтильное телосложение, светлые волосы, едва прикрывающие лопатки и схваченные на затылке на манер конского хвоста. Одет он оказался довольно традиционно для этого мира, поэтому я легко мог бы сказать, что не увидел в парнишке ничего примечательного, кроме изначально привлекших мое внимание глаз. Кстати, они у него имели настолько насыщенный зеленый оттенок, что можно было залюбоваться. Наверное, обладая весьма заурядной для этого мира внешностью, он покорял девчонок именно этим колдовским взглядом. Но не о том речь.

Парень приблизился, но так и не соизволил представиться. Наверное, ждал, что Тишка его представит. Или я сам навяжусь на знакомство. Но я упрямо молчал. Не захотел идти на поводу у этого странного типа. Рядом с Тишкой он смотрелся уж больно взрослым. Подозрительно, однако. И куда, интересно, Ваникир смотрит?

Первым под натиском обстоятельств сдался Тишка.

– В общем, это Велевудок Тьюздей. Учится на втором курсе и… – Мальчишка замялся. Я медленно перевел взгляд с него на старшего парня и, кажется, кое-что понял.

– Ровесник или все же старше? – Спросил его, пристально разглядывая, словно действительно мог бы проникнуть невооруженным взглядом за завесу, или как оно там у них называется, которая позволяла скрывать этому товарищу свой истинный облик. Похоже, в класс вундеркиндов прибыло. Кого Мика с Карамелькой не нашли, те сами, похоже, непрочь были присоединиться к новообразованному классу. Одно непонятно, почему Тихимир привел этого парня сначала ко мне, а не сразу к своим кураторам. Может быть, секрет какой, а может…

– Младше.

Ясно. И это второкурсник. Если курс у них тут что-то около восьми лет, то сколько же ему было, когда он только поступил? Шикарно. Просто шикарно. Так. Стоп. А если еще что-то есть?

– Мальчик или девочка?

Глаза парня широко распахнулись. Ого. Похоже, я угадал.

– Девочка. Но как ты…

– Мерцающая?

– Нет!

– Тогда кто? Что за раса такая, если нужно прятаться даже сейчас, когда понятно, что таких, как вы, отчислять никто не собирается? – Ребята переглянулись, и я решил поторопить их с откровениями. В любую секунду в класс мог войти Ир. А при нем они вряд ли будут откровенничать, иначе Тишка сразу бы ее ко мне привел. Ему, как и остальным вундерам, уже объяснили, где я живу. – Ну?

Парень тяжело вздохнул и сделал несколько странных пассов рукой. Через пару мгновений с него словно пелена спала. Или это я моргнул и не усек, как все произошло. Банально упустил момент. Фиг его знает. С этой их магией и не разберешь толком.

Передо мной стояла девочка. Но сообразить, почему она не захотела открываться кому-либо еще, было нетрудно. Она была темной. По крайней мере, казалась таковой на мой не особо наметанный взгляд.

– Круто, – непроизвольно вырвалось у меня с резким выдохом. – Ну и как будем с Владычицами объясняться?

– А вот тут ты ошибся. – Она так сверкнула на меня глазами, и я в первый момент не сразу сообразил, что они у нее не красные, как у традиционных темных, а голубые. Да уж. Где-то явно закрался изъян.

– Болекейла-полукровка, – почему-то шепотом пробормотал Тишка и отвел глаза в сторону.

Я напрягся и осторожно уточнил:

– Это проблема?

Девчушка – на вид она действительно выглядела младше Тишки – недовольно поджала губы. Похоже, несмотря на первые удачные догадки, закрепить успех мне так и не удалось. И теперь я стремительно терял очки в ее глазах. Печально, но определенно не смертельно. Все же, раз сама пришла, значит, полдела уже сделано. Осталось выяснить, в чем состоит вторая половина. И можно смело браться решать чужие проблемы. А оно мне надо? – сакраментальный вопрос. Но раз уж речь идет о детях… жалко бросать мелких на произвол судьбы. Как там у классика: мы в ответе за тех, кого приручили?

– Мое существование наглядно свидетельствует о том, что кто-то из Владычиц не уследил за мужчиной своего клана. Позорное свидетельство. – Последнее она сказала, отведя глаза в сторону.

Ну, дела. Что-то мне раньше никто не удосужился объяснить, что полукровки у них тут как бы не в чести. Хотя тот же Шмель живет и, кажется, не чешется. Похоже, что неприятие полукровок относится в большей степени к темным, чем к светлым. Но вообще странно. Чем они им так не угодили? Так. Стоп. Кажется, я понял.

– Твой отец из Великого Дома?

– Не твое дело! – закричал басовитым голосом парень, которого мы трое не сразу заметили.

Похоже, он меньше минуты назад ввалился в нашу классную комнату и успел услышать только несколько последних реплик. Но его появление оказалось для нас настолько неожиданным, что я с ходу не сообразил, что предпринять. А с малышей спрос и того меньше. Поэтому новоприбывшему ничего не помешало подбежать к нам и со всей дури двинуть мне в торец. Я сам не понял, как отлетел к стене и начал заваливаться навзничь, кажется… Но именно этот момент выбрал Ир, чтобы наконец выйти разбираться, где это я застрял и почему игнорирую собственноручно приготовленный мерцающим завтрак. Он-то меня и поймал. А дальше все замельтешило перед глазами. Слишком уж быстро для моего травмированного лобешника стали развиваться события.

Зато теперь совершенно определенно можно было утверждать, что к некоторым мерцающим личностям по утрам лучше не лезть. Покалечит и сам того не заметит, что начинает оправдывать все те нелицеприятные слухи, которые ходят в народе о вспыльчивости их расы. Когда я потряс головой, прогоняя муть перед глазами, и немного очухался, увидел, что Ир уже повалил своего противника на пол и сейчас восседает на нем верхом. От третьего удара по морде лица парня спасло лишь то, что в локоть Ира с отчаянием утопающего вцепилась полуэльфа. Она что-то верещала, – наверное, просила больше не бить парня, но я никак не мог разобрать слов. То ли мой переводчик решил задурить, то ли мой организм был слишком увлечен собственным плачевным состоянием, для того чтобы посредством слуха отвлекать меня от себя любимого. Пришлось еще раз как следует встряхнуться. Сделать глубокой вдох и все же отлепиться от стеночки, к которой меня приставил Ир, прежде чем кинуться разбираться с обидчиком. Его бы заботливость и в мирное русло!

– Ир!

– Уже, – хрипло отозвался он, высвобождая руку из мертвой хватки девчушки, которая была так похожа на чистокровную темную. Если бы не глаза.

У парня, на котором все еще восседал победоносный мерцающий, оказался разбит нос, лицо заливала кровь, но попыток в отместку врезать мерцающему явно не наблюдалось. Напротив, парень взирал на Ирку со священным ужасом. Ох! Кажется, я понял почему.

– Ир, по-моему, у тебя глаза желтые.

– С чего ты взял, ты же не вид… – начал он и осекся. Перевел взгляд на студента, которого только что знатно измордовал, и тоже все понял. – Хорошо же… – зло выплюнул мерцающий и резко поднялся на ноги.

Девочка тут же кинулась к лежащему на полу парню. Но плакать и не думала. Просто улыбнулась и так ласково провела ладошкой по щеке, как никогда не смогла бы, родись она истинной темной. А тот улыбнулся ей в ответ. И тут внутри что-то словно щелкнуло. Кажется, я уже начал привыкать к этим чертовым щелчкам больного подсознания.

– Вы единокровные брат и сестра, так?

– Единокровные? – вскинулся Ир.

– Одна мать, разные отцы, – пояснил и снова посмотрел на живописную парочку. – Так я угадал?

– Да, – спокойно отозвалась девочка, чье имя я так и не запомнил, и поднялась на ноги, протягивая руку брату. Но тот, смутившись от такого жеста, встал сам.

– Ну и за что ты меня так? – спросил я, очень стараясь выглядеть беззаботно. Требовалось срочно разрядить обстановку.

– За сестру, – хмуро бросил парень и почему-то покосился на Ира. Явно хотел что-то спросить, но опасался схлопотать повторно. Ладно уж.

– Да, представь себе, – сказал я, внимательно наблюдая за ним, – Ириргавирус мерцающий.

– Вау! – неожиданно подал голос секретарь ректора и криво усмехнулся. Похоже, он тоже решил, что с повисшим в комнате напряжением надо как-то бороться. – Ты даже выучил мое настоящее имя, без сокращения!

– Ага, – оскалился я, понизил голос до заговорщицкого шепота и пустился в откровения: – В ночной темноте лежу в кровати и зубрю, и зубрю, и…

– Может быть, хватит?! – Голос Тишки, который как-то потерялся из вида на фоне всего произошедшего, звенел и срывался. – Хватит! – повторил оборотень чуть тише, но при этом он тяжело дышал. Похоже, малыш не на шутку испугался. И теперь переживал за исход предприятия, на которое подбил подружку. В хорошем смысле подружку. Мелкие они еще для плохого.

– Так, – решительно начал Ир, поглядывая на все еще шмыгающего разбитым носом парня, – идемте чай пить. Мы как раз завтракать собирались.

Даже для меня в исполнении Ира данное предложение прозвучало почти дико, что уж говорить об остальных. Они так на него уставились, что даже жалко парня стало. Поэтому я не преминул подколоть:

– Это какой же сволочью ты был до недавнего времени, господин секретарь, что народ до сих пор в твоих словах ищет подвох, а?

– Не твое дело! – огрызнулся Ир. А потом гордо развернулся и утопал во все еще распахнутую настежь дверь. Скрылся в глубине квартиры. И только после этого Тишка дернул меня за рукав и рискнул спросить:

– Нам правда можно?

– Только если сами захотите, – ответил я и закандылял следом за мерцающим.

Дверь так и оставил открытой. Минут через десять ребята присоединились к нам на кухне. Похоже, успели обсудить все «за» и «против» и приняли решение в нашу пользу. Обнадеживает.

За чаем, который у Ира в этот раз просто офигенно удался, и плюшками, которыми мы с мерцающим теперь регулярно запасались на случай, если вдруг к нам решат без предупреждения нагрянуть «колокольчики», выяснилось следующее. Болик и Лелик (да-да, я снова извратился, ребят звали по-другому, но мне так было определенно проще их запомнить) действительно были братом и сестрой. Мать Лелика изменила мужу с отцом Болика на одном из буйных университетских празднеств Середины лета. Есть на Халяре такой праздник. И, как я понял, праздновали его буйно. Даже жители Холёбаска, ближайшего к универу городка, получали свободный доступ в святая святых. Праздник же! Чего чураться? Логично, конечно, но получалось, что Болик – дочка одного из учившихся или все еще продолжающих учиться темных. Проблематично. Я спросил ее, что она думает об этом. И получил довольно категоричный ответ. Им втроем с матерью и так хорошо. Почему втроем? Потому что муж бросил неверную супругу, как только у той родилась длинноухая девочка. Подонок? Ну с чисто мужской точки зрения я бы не сказал, мать тоже хороша, но тут уже лучше не встревать в семейные разборки. На выходе мы имели следующее – мать-одиночка с двумя детьми. Разумеется, им приходилось непросто. Лелик рано начал зарабатывать на жизнь наравне с матерью. Но сестру просто обожал и готов был сделать все, чтобы девчонка, оказавшаяся на удивление смышленой, была всем обеспечена. И если бы истинная темная приняла подобное самоотречение со стороны мужчины как должное, то Болик очень рано начала ощущать потребность как-то помочь своей семье и вытащить их из той клоаки, в которой они погрязли. Именно тогда она краем уха услышала о том, что студенты, которым удавалось по специальному конкурсу попасть на целевые места, получают такую стипендию, что не только на жизнь хватает, но еще и остается. Так она оказалась в университете. А через восемь лет – время традиционного курса, решила, что просто обязана перетащить сюда брата. Вот с этого момента и начались те проблемы, которые при попустительстве Тишки привели ее ко мне.