Текст книги "Хищник цвета ночи"

Последний шаг между нами, и вот я уже почувствовала его сильные руки на своих плечах, тепло тела и огонь желания, беснующийся в груди.

– Тор-р-р-ри.

И последние остатки разума канули в Лету.

Глава пятнадцатая

В этот раз все вышло по-другому.

Никакой романтики, сводящих с ума поцелуев, ласковых прикосновений и жаркого шепота. О нет, полумеры сейчас были не для нас. Грань между наслаждением и болью стала тонкой как никогда.

Испытывала ли я страх? Нет. Словно это вовсе не я. Безумие страсти передалось мне, вспыхнуло в крови и быстро распространилось по жилам.

Болезненные поцелуи, почти укусы. Крепкие объятия, оставляющие на коже отметины. Судорожные стоны, тихий рык, идущий из глубины души.

Кажется, мы что-то свалили и даже разбили, когда кружились по комнате, не в силах оторваться друг от друга, пока Ник не впечатал меня в стену.

Глухой удар и мой слабый стон.

Холод по ногам, когда мужчина стащил с меня штаны. Я неловко переступила, пытаясь избавиться от ненужных вещей, но осталась при этом в носках.

Рывок – и вот я уже обхватила ногами его бедра, удерживаясь на весу лишь благодаря силе мужских рук.

Все быстро. Слишком быстро, чтобы я смогла осознать происходящее и начать сопротивляться.

Мгновение, и я почувствовала его в себе. Одно резкое движение.

Тихий вскрик и его животный стон.

Движения – быстрые, яростные. И пальцы на ягодицах, сжимающие так сильно, что точно останутся синяки.

Но и я не отставала, царапалась и даже кусалась.

Разрядка была такой же быстрой и яростной, как и прелюдия. Мне кажется, я даже на секунду потеряла сознание, не выдержав столь ярких ощущений.

А когда очнулась, все еще прижатая к стене, едва дыша, все еще ощущая Ника в себе, вернулась память.

И, видимо, не только ко мне.

Я сразу почувствовала, как мужчина задрожал всем телом и тут же медленно опустил меня на пол, стараясь не смотреть в глаза.

Ощутив под ногами твердую поверхность, я пошатнулась, но устояла. Сразу же схватила штаны и, не глядя, принялась одеваться. Надо бы сначала сходить в душ, но сейчас мне больше всего хотелось уйти отсюда, сбежать.

– Вика, – голос тихий и такой виноватый, что, кажется, еще немного – и я не смогу это выдержать.

– Я не хочу тебя больше видеть. – Молния на джинсах не поддавалась, и я никак не могла их застегнуть. Или все дело в дрожащих пальцах?

– Вика…

Сейчас я больше всего боялась, что он вновь меня коснется и все начнется сначала. Опять. И воспротивиться этому безумию я не смогу.

– Если ты или твои родственники подойдут ко мне ближе, чем на пять метров, я подам на вас в суд.

– Вика.

Ну зачем? Зачем он произносит мое имя? Снова и снова? Думает, это меня остановит?

Молния все-таки поддалась, и я поспешно поправила задравшуюся водолазку, чувствуя себя при этом страшно грязной.

– Ребенка не будет. Так что вся твоя затея зря. Я сделаю аборт. А ты… – Ком у горла сделался совсем большим, стало трудно дышать. – А ты навсегда исчезнешь из моей жизни.

Я все-таки заставила себя посмотреть на него. Прямо в глаза, которые уже вернули привычный зеленый цвет.

Боль, тоска, безнадежность и сожаление.

Но что это даст мне? Как уймет боль? Как излечит от предательства? Или он думает, что сможет меня разжалобить одним взглядом?

– Давай поговорим.

– Нет.

Я бросилась к сумке и начала проверять документы и кредитки.

Все на месте.

– Ты не можешь так просто уйти. Вик, ты же умная девушка. Ты же должна…

– Должна?! – Голос сорвался, но я быстро взяла себя в руки. Повернулась к нему, прижала сумочку к груди. – О нет, Н’Ери, я ничего тебе не должна. Ни тебе, ни кому бы то ни было. Ты просил довериться, и к чему это привело? Разговора и задушевных бесед не будет. Я… никогда тебя не прощу!

Его лицо вновь исказилось от боли, вот только удовлетворения это не принесло.

Бросив еще один взгляд в его сторону, я дернула плечом и быстро выбежала из комнаты, чтобы уже на лестнице услышать полный гнева рык и грохот ломающейся мебели.

– Виктория? – внизу меня все еще ждал старший З’Ерн. – Выслушайте меня. Прошу.

Я замерла всего на мгновение.

– Я уже сказала Нику, но повторю и вам, – безэмоционально ответила ему. – Если кто-то из вашей семьи подойдет ко мне или попытается каким-либо образом повлиять… Я обращусь в суд. И дойду до конца.

Его рука безвольно опустилась, а я побежала дальше и буквально влетела в коридор, где едва не наткнулась на Ольгу Ивановну. Женщина будто постарела на десяток лет, осунулась и потемнела, стали заметны морщины, которые некрасиво изрезали ее лицо.

– Бежишь? – тихо спросила она, глядя, как я быстро накинула пуховик на плечи, пытаясь дрожащими пальцами завязать шарф на шее.

– Не вам меня осуждать.

– Я прошу лишь выслушать.

– Зачем? Чтобы вы вновь начали мне лгать? Нет, спасибо. Хватит. – Я присела на пуф, чтобы завязать ботинки.

– Но куда ты собралась? Ночью.

– Я вызвала такси.

– И когда оно приедет? Вика, не спеши.

Но я уже подошла к двери, поскольку не в силах была оставаться здесь ни на минуту. Мне требовался воздух, кислород, и как можно быстрее.

– Знаете, – я замерла, но поворачиваться не стала, – я еще могу понять их. Они звери, хищники, но вы… Вы же человек. Как вы могли согласиться на такое? Как вы могли допустить, чтобы со мной так поступили?

Я не ждала ответа и уже открыла дверь, чтобы выйти, когда услышала тихое:

– Он мой сын. Я просто хотела, чтобы он был счастлив. Я знаю, когда-нибудь ты поймешь.

Мотнула головой и вышла, вдыхая чистый морозный воздух, задыхаясь от боли и тоски. Но слез не было.

Нет, я не могла позволить себе расклеиться и удариться в истерику.

Потом. Все потом. А сейчас надо быть сильной.

Такси все еще не приехало, а морозец крепчал, пощипывал щеки, рисуя не слишком радужные перспективы.

Ждать еще часа два на холоде, пойти пешком или все-таки вернуться в дом?

Ну, нет. Третий вариант меня совершенно не устраивал. Уж лучше замерзнуть насмерть, чем вернуться туда.

Стоило мне так подумать, как из гаража неожиданно выехала машина и затормозила рядом со мной. Дверь приглашающе открылась, и показалась Кила.

– Садись.

Мотнула головой и засунула руки поглубже в карманы куртки.

– Садись. Я отвезу тебя в аэропорт. А то замерзнешь еще и заболеешь.

Я снова покачала головой, но уже не так решительно.

– Вика, я не знала. Клянусь тебе, что не знала, – тихо, но уверенно произнесла она. – Я не буду обсуждать правильность или неправильность произошедшего. Просто хочу помочь. Садись.

И я согласилась.

Всю дорогу до аэропорта мы молчали. Уже подъезжая к городку, я увидела такси, которое ехало нам навстречу, и порадовалась тому, что согласилась принять помощь хищницы. Ведь совсем бы заледенела, пока ждала.

– Спасибо, – произнесла я, когда машина остановилась у здания аэропорта.

– Вик, я понимаю, ты сейчас подавлена. Тебе больно. Я не знаю, каково это, но понимаю, – тихо произнесла Кила. – Но прошу об одном. Не сегодня и не завтра – потом, когда эмоции утихнут и разум возьмет верх. Обещай, что ты подумаешь обо всем и согласишься выслушать Ника. Я просто не могу поверить, что он на такое способен.

– Ты просто его не знаешь. И я не знаю, – ответила ей, открывая дверцу.

– Но ты все равно подумай.

Мне повезло, желающих улететь отсюда было гораздо меньше тех, кто прилетал, так что билет до Москвы я купила без труда.

В два часа ночи была уже в столице, оттуда, не останавливаясь, отправилась в родной городок.

В дверь отчего дома я позвонила в семь часов утра.

Уставшая, вымотанная, не выспавшаяся, едва стоящая на ногах, обняла встревоженную маму. Потом, ни слова не говоря, отправилась в свою комнату. Упала на кровать и уснула, свернувшись комочком и глотая горючие слезы.

Казалось, что я спала целую вечность, но, открыв глаза, увидела, что на улице светло, а будильник показывает половину второго последнего дня этого года. Надо было бы еще поспать, но не получалось. Сон уже ушел.

Повернувшись на спину, закинула руки за голову и уставилась в потолок.

Слез не было, эмоций тоже. Зато я могла четко, спокойно и обстоятельно вспомнить все события минувших дней и понять, где ошиблась и все ли так однозначно, как мне представляется.

Сожалений о том, что поспешно сбежала, я не испытывала. Даже состояние, близкое к истерике, меня мало волновало. Мне надо было уехать оттуда. Хотя бы для того, чтобы остыть, прийти в себя и побыть наедине со своими мыслями.

Отец и сын З’Ерн. Такие разные и в то же время одинаковые. Оба преследуют свои цели, лгут и выкручиваются, пытаясь добиться желаемого. То, что Берт сказал правду, с которой семья согласилась, не означает, что все настолько очевидно. Я сомневалась, что этот хищник действовал в интересах Ника. Скорее наоборот. А если я невольно подыграла ему?

Я вспоминала и старших Н’Ери. Их разговор, случайно услышанный мной.

«– Не уверена, что он простит нас…

– Простит. Ты же понимаешь, что это для его блага».

Он – это Ник? Какое благо они имели в виду?

А если это правда? Если Ник был не в курсе? Но как такое возможно?

Одно дело я, меня можно обмануть. Это ведь не так сложно. Но другое – Ник. Он же хищник, вырос с ними. Неужели не понял, что родные нас обманывают?

Был и другой вопрос. Шаери.

Они знали об этой особенности наших отношений. Но откуда? Если Ник сказал, что отследить другим хищникам это невозможно, то выходит, что он сам им сообщил? Тогда получается, Н’Ери был в курсе, участвовал в заговоре и виновен в обмане. Или, возможно, родственники узнали сами? Тогда где мы прокололись? И, главное, когда?

Я села на кровати, обхватила голову руками.

Все упирается в сроки! Полторы недели назад! Морозов потребовал вернуть деньги более десяти дней назад, как раз когда Ник предложил мне контракт. А ведь тогда я не была знакома с родичами Ника. Этот момент я бы точно забыть не смогла.

Но тогда как? Господи, как?! Как, не видя меня, они узнали о том, что я шаери, но не затронули при этом Н’Ери?

Ответа не было. Совсем. И чем больше я думала, тем сильнее запутывалась. Либо Ник с самого начала мне врал, либо существовало что-то такое, о чем нам неизвестно. Как бы сердце ни желало, разум настойчиво шептал, что первый вариант более вероятен.

Захотелось пить.

Спустившись вниз, я застала на кухне всю женскую половину нашей семьи, которая занималась приготовлением праздничного ужина. Бабушка, мама, сестра и две тети. Только Милы не хватало, но ее в это время обычно укладывали спать.

Мужская часть, скорее всего, отправилась в баню, которую папа построил пару лет назад.

Увидев меня, женщины сразу замолчали и неловко переглянулись.

– Ты проснулась, – натянуто улыбнулась мама. – Кушать хочешь?

От одной мысли о еде немного затошнило и сразу же заштормило от страха. Это ведь не может быть симптомом? Ведь рано? Пытаясь разобраться в хитросплетениях наших с Ником отношений, я как-то забыла, что могу быть немножко беременна. А ведь подумать об этом стоило.

Наверное, я побледнела, потому что Дашка вдруг усадила меня на стул и протянула стакан воды.

– Рассказывай, – приказала младшая сестра, уперев руки в бока и нависая надо мной.

– Что? – сделав пару глотков, спросила у нее.

– Они тебя не приняли! – обвиняюще рыкнула она. – Эти хищники. Не приняли, да? Ну и ладно. Подумаешь, какие цацы. Чего ты переживаешь? Это ведь не главное. Вместе с Н’Ери вы выстоите против целого мира. – Секундная заминка и растерянное: – Или вы с Ником поругались?

Вот и как им сказать, что его родственники меня приняли, и все получилось с точностью до наоборот. И не поругались мы, потому что мой крик в этом скандале был единственным. А все остальное очень и очень сложно.

– Все нормально.

– Где нормально? – снова набычилась сестра.

– Даш, не приставай к ней, – вмешалась бабушка, не отрываясь от резки лука. Тети что-то прогудели и синхронно закивали.

– Ба, да на ней лица нет! Приехала бледная, синяки под глазами. Смотреть страшно. – Тут у сестренки глаза стали огромными. – Вик, а ты, случайно, не того? Не беременная?

Я даже икнула от неожиданности и невольно задумалась.

«Если все получилось, то меня можно уже считать беременной? Или еще рано?»

Уроки биологии никак не хотели вспоминаться.

Мое молчание родственницы восприняли по-другому.

– Вика? – схватившись за сердце, простонала мама, и Дашка тут же побежала к ней со стаканом. – Это правда?

– Мам, успокойся. Все нормально. Это просто перелет и усталость. Я всю ночь не спала, поэтому и выгляжу так плохо, – дипломатично ушла я от ответа.

– Точно? – Мама смерила меня подозрительным взглядом, который я смогла выдержать.

Так или иначе, прошло слишком мало времени, чтобы с уверенностью можно было сказать о моем интересном положении.

– Да.

– Мы в любом случае тебя поддержим и поможем, – неожиданно вклинилась бабушка. – Подумаешь, не ты первая, не ты последняя. Поднимем ребеночка.

– Да, Вик. – Дашка неловко меня обняла. – Не переживай. Мы же вместе.

– Спасибо, – прошептала я, проглотив ком, стоящий у горла. – Спасибо. Но это просто усталость.

– Иди, полежи в зале, – предложила мама. – Телевизор включи, комедии посмотри. Сегодня весь день крутят. А мы тут сами справимся. Немного осталось.

– Может, нужна помощь?

– Мама правильно сказала. Отдыхай, – подала голос тетя Лиза.

Я действительно перебралась в зал, легла на диван, обняла подушку, включила телевизор и бесцельно защелкала по каналам.

Там меня через полчаса и нашел Андрей.

– Привет, – произнес мужчина, присаживаясь в кресло и впиваясь в лицо странным взглядом.

– Привет.

Я тут же выпрямилась, попыталась пригладить спутанные волосы.

– Не ожидала тебя здесь увидеть. А где Инна?

Мужчина замялся и неловко почесал затылок.

– Да так… Вик, можно с тобой поговорить?

– Конечно.

– Давай выйдем, прогуляемся?

Вставать не хотелось, диван так и манил вновь упасть в его объятия и не двигаться, но раз Андрей просит – значит, это важно. Вдруг Морозов опять что-то придумал?

– Хорошо.

Солнце слепило, и я не сразу привыкла к новому освещению, подслеповато щурилась и вытирала выступающие слезы. Снег приятно хрустел под ногами, и легкий парок слетал с губ.

– Что ты хотел?

Я шла впереди, спрятав руки в карманы и рассматривая заснеженный поселок.

– Ты вернулась.

– Здесь мой дом.

– Он все-таки бросил тебя.

– Андрей, вот это тебя точно не касается, – резко ответила ему.

– Последние дни я много думал о нас, – неожиданно заявил он, и я едва не споткнулась от неожиданности.

– О нас? – резко обернувшись, поинтересовалась у него и хмыкнула. – Андрей, уже давно нет никаких нас. Или ты забыл?

– По твоей вине.

– Моей? Серьезно?

– Это была просто ошибка. Ошибка, которую ты не захотела понять и простить.

«Да он издевается!»

– Андрей, насколько я знаю, на этой «ошибке» ты собираешься совсем скоро жениться.

– Все можно изменить. – Мужчина подошел ближе и протянул руку, касаясь моих волос, которые выбились из шапки. – Ты ведь очень дорога мне. Нас столько связывает.

Голос стал проникновенным, глаза заблестели. Раньше ради этого я была готова на многое. Но это раньше, теперь его присутствие просто раздражало.

– Ты похож на ребенка, у которого забрали игрушку, что была ему не нужна до этого момента, а сейчас стала экстренно необходима. То есть, пока я занималась карьерой, работала и оставалась одна, все было нормально. А тут вдруг ты понял, что, оказывается, не единственный мужчина на Земле и я не собираюсь вечно по тебе страдать.

– Вик, зачем ты так. Я же хочу помочь. Хочу быть с тобой.

– А как же Инна? Ваша свадьба? Или мне выпала великая честь стать твоей любовницей?

– Зачем ты так? Я ведь хочу как лучше, – совершенно искренне расстроился он. – Наверное, я поспешил. Ты сейчас слишком расстроена после того, как этот хищник тебя бросил, и не готова посмотреть фактам в глаза.

– С чего ты взял, что он меня бросил?

Снисходительная улыбка и невозмутимый ответ:

– Вик, это и так понятно. Он же зверь, а ты просто человек. Это нормально. Мы все знали, что так все закончится.

Раздражение усиливалось, сдерживать его уже не было никакого смысла.

– Даже так. Значит, ты решил облагодетельствовать брошенку?

– Вик, – Андрей расстроенно покачал головой, но меня уже было не остановить.

– Может, и ребенка признаешь? – выпалила я на одном дыхании.

– К-какого ребенка?

Надо же, мне все-таки удалось его удивить.

– Маленького. Ручки, ножки, складочки. Пеленки, распашонки, памперсы. Как тебе такая перспектива, а? Укладывается в концепцию идеальной жизни?

– Ты шутишь? – Глаза мужчины недобро сощурились. – Издеваешься? Хищник никогда не позволил бы тебе забеременеть.

– Ты в этом так уверен? – издевательски хохотнула я и сморщилась от боли, когда он неожиданно схватил и сильно сжал мою руку. – Мне больно.

– Играешь, Виктория? Цену себе набиваешь?

– Да что ты знаешь обо мне?

Ответить он не успел.

Смазанное движение, глухой нечеловеческий рык, и Андрей отлетел от меня прямо в сугроб.

Крутанувшись на пятках, встретилась со злым взглядом ярко-зеленых глаз.

– Н-ник?

Надо сказать, что ступор у меня был совсем недолгим, всего долю секунды. А потом появилась злость вперемешку с отчаяньем.

– Ты! – Я ткнула указательным пальцем в его грудь, обтянутую тонким шерстяным свитером. Этот хищник выскочил на улицу без куртки и без шапки.

Тоже мне, теплокровный!

От неожиданности мужчина даже пошатнулся или просто заскользил по снегу, я так и не поняла, слишком была занята собственными чувствами и болью.

– Ты! – Я снова его ткнула и сделала шаг вперед, вынуждая попятиться. – Ты что здесь делаешь? Я же просила оставить меня в покое!

Фраза была произнесена, и тут же все изменилось.

Ник поймал мою руку и притянул к себе. Несмотря на мое сопротивление, расстояние между нами уменьшилось до катастрофического.

– Вика, ты серьезно думаешь, что я просто так отпущу тебя? После всего, что между нами было?

– Только попробуй приписать сюда контракт! – процедила в ответ. – Я лучше выплачу неустойку, всю жизнь горбатиться буду, чем вновь приму участие в этой игре!

– Никакой игры нет, Измайлова, – неожиданно серьезно ответил тот. – И ты сама это понимаешь.

– Если ты сейчас начнешь признаваться мне в любви, я тебя ударю, – пообещала ему, сверкнув глазами. – Очень больно.

А он улыбнулся. Просто улыбнулся – мягко и искренне, а в уголках глаз появились мелкие морщинки.

– От тебя я вытерплю все что угодно, Тор-р-р-ри.

Вот зачем он так? Зачем включает обаяние на полную мощность? И мне так хочется ему поверить, наплевать на факты, аргументы и прочее. Просто поверить.

– Вик, он пристает к тебе? – За моей спиной зашевелился Андрей, пытаясь выбраться из снега. – Я сейчас… Черт, он меня ударил. Я и в суд могу подать.

– Подавай, – ответил Ник, даже не удостоив соперника взглядом. Все его внимание было полностью сосредоточено на мне.

– Думаешь, если ты хищник, то тебе все можно?

Судя по возне, Андрей уже почти выбрался из сугроба.

Я едва заметно покачала головой.

«Даже не думай, Ник!»

– Компенсация? – Н’Ери отпустил мою руку, которую сжимал до сих пор, полез в задний карман джинсов, вытащил оттуда толстую пачку валюты. – Держи. Этого должно хватить.

– Покупаешь? – оскорбился Андрей, но деньги взял.

«Я пытался, Вика…» – говорил его взгляд.

– Андрей, иди домой, – тихо произнесла я, хорошо понимая, чем это может закончиться.

– Вик, ты не должна. Мы вместе…

– Андрей! – Голос пришлось повысить. – Иди домой! Со мной все в порядке. Нам с господином Н’Ери надо поговорить.

Секундная заминка, мужчина потоптался рядом с нами, неловко переступая с одной ноги на другую, повздыхал, но все-таки отошел, не забыв бросить напоследок:

– Я за тобой слежу… Вика, ну ты… шуми, если что.

После его ухода прошло секунд двадцать, а мы все продолжали молчать.

– Действительно будешь кричать? – спросил Ник, с любопытством оглядывая меня.

– Не думала об этом. Надень куртку, а то смотреть на тебя больно.

– Мне не холодно, – Н’Ери равнодушно пожал плечами.

– Зато мне холодно, когда я на тебя смотрю. Ник, я серьезно, надень куртку и шапку.

– Пошли в машину. Там тепло.

– Нет.

– Я не собираюсь тебя увозить, – тяжело вздохнул он. – Могу даже ключи отдать и пустить на водительское место. Ты действительно не очень хорошо выглядишь. Бледная, синяки под глазами.

– А ты ждал, что я буду сиять от счастья? – произнесла в ответ и потерла виски. Надо было разрешить эту проблему, и как можно быстрее. – Хорошо. Ты прав, нам надо поговорить. После чего ты уедешь.

– Этого пообещать не могу, – упрямо поджал он губы.

– Н’Ери, пожалуйста, не усложняй, я и так пытаюсь быть очень вежливой.

– Пошли в машину, Вик.

В машине действительно было тепло. Ник оставил ключи в зажигании, и климат-контроль работал отлично.

Стянув шапку, я расслабила узел шарфа, поудобнее расположилась на сиденье.

– Ты как себя чувствуешь? – осторожно спросил Ник, включая радио и убавляя громкость почти до минимума. Вроде музыка звучала, и в то же время она не мешала разговору.

– А ты как думаешь?

– Понимаю, тебе сейчас трудно. И вся эта ситуация… Но я правда ничего не знал.

– А как тогда твоему дяде стало известно о шаери две недели назад? Как он подкупил Морозова? – с трудом выдавила из себя и отвернулась к окну. Смотреть на Ника не было сил. – Я с ним не встречалась, сказать ему мог лишь ты.

– Но это был не я. Мне бы тоже очень хотелось узнать ответы на эти вопросы. Очень хотелось. – Мужчина с силой сжал руль так, что он заскрипел. – Дядю вчера на вертолете экстренно увезли в больницу. Осложнения. Врачи говорят, что состояние ухудшилось и долго он может не протянуть.

Двоякое чувство.

С одной стороны, мужчину было жалко. А с другой – а если это опять игра? С такими деньгами можно даже свои похороны организовать и потом торжественно воскреснуть на них в самый разгар поминок.

– Разве ты не должен сидеть у его постели и сторожить свое наследство? – невесело хмыкнула в ответ. – Мало ли что может случиться. Ты тут со мной, а твой двоюродный братец ломает все твои планы.

– Вика, – пророкотал Ник неожиданно зло, – прекрати!

– А что не так? – Я все-таки повернулась к нему, состроив невинное личико. – Разве ты не этого хотел? Отомстить за свою смерть? За жизнь бабушки, которая умерла из-за тебя? Ты не подумай, я не осуждаю, имеешь полное право. Только меня не впутывай во все это.

– Мне плевать.

– На что? – уточнила я.

– На наследство, на месть. Пусть все катится к черту. Для меня важнее всего ты и…

Его взгляд опустился ниже, на мой живот, который я тут же прикрыла рукой.

– Еще ничего не известно. И вообще, я ничего не решила, даже не думала, не могу пока.

– Так тяжело?

Неопределенно пожала плечами и быстро сменила тему разговора:

– Ник, что это было за вино? Которое мне дал твой дядя вчера вечером. Там было что-то подмешано?

Устало прикрыл глаза и глухо произнес:

– Брачное вино. Пьется молодоженами в первую брачную ночь. Для усиления эффекта.

– Господи, З’Ерн же тоже его пил, – выдохнула я, чувствуя, как к горлу подкатила тошнота.

Это что такое получается? А вдруг бы я с ним в кабинете… Ой, мамочки.

– Не пил, – поспешил разуверить меня Ник. – Делал вид. Его бокал остался нетронутым в кабинете. Прости меня, я во всем виноват. Уехал и оставил тебя там, думал, что ты в безопасности…

– Господи, зачем я вообще пила. Не надо было этого делать, а я присосалась к бутылке, как алкоголичка.

– Ты не казни себя, Вик. – Ник подался вперед, словно хотел меня коснуться, и застыл. – Ты не смогла бы отказаться от вина. Один раз попробовав, остановиться невозможно.

– И меня им напоили для того, чтобы…

– Чтобы снести все мои стены и замки. Я ведь нашел средство, блокирующее зверя, принял его, но… Один вдох, аромат твоего тела с нотками священного вина, и все рухнуло.

– И ты был не в курсе всего этого? – недоверчиво уточнила у Н’Ери.

– Нет.

– Тогда почему ты так рано вернулся? Собирался ведь приехать на следующее утро.

– Узнал, что Берт направился к вам, и ринулся следом. Почти успел.

– А твои родители?

Он заметно помрачнел.

– Про вино не знали, – отрывисто бросил Н’Ери. – Кирк не стал посвящать их в такие детали. Сообщил им о том, что ты шаери и нам надо помочь быть вместе. Подтолкнуть.

– И как давно они знают?

Почему-то я была уверена, что ответ мне не понравится. И ведь не ошиблась.

– Полгода.

– Ч-что?

– Мама сказала, что они знают об этом полгода. И Мээрин начали сватать тогда же.

– Но как? Зачем? – Я пятерней впилась в волосы. – Это какой-то вселенский заговор. У меня просто в голове все не укладывается.

– Остальное она отказалась мне говорить. Вся информация у дяди Кирка.

– А ты с ним говорил – или к нему сейчас никого не пускают?

– Пускают. Он в сознании, но я с ним не разговаривал. Когда был на полпути сюда, позвонила мама и сообщила, что он хочет поговорить с тобой.

– Со мной? Зачем?

– Видимо, желает покаяться или просто что-то сказать. Я не знаю. Вик, но неужели ты не хочешь узнать правду? Или тебе легче винить во всем меня?

– Не знаю, – призналась ему. – Мне бы очень хотелось, чтобы это был сон. Чтобы я проснулась утром и все стало иначе.

– Насколько иначе? Меня в твоей реальности быть не должно? А нашего ребенка?

– Про это сейчас рано говорить, – упрямо повторила я. – И вообще, еще пару дней назад ты утверждал, что в твоей жизни нет места семье, любви и детям. Или это была ложь?

– Несбыточная мечта, о которой больно даже думать. А она внезапно начала обретать черты, запахи, вкусы и звуки.

– А я? Какое место в ней занимаю я? Инкубатор для детей? И, кстати, почему твой хищник молчит? – спросила я, неожиданно поняв, как изменились наши отношения. – Ты на наркотиках? Почему он не реагирует на меня?

– Потому что уже не надо, – тихо, но твердо ответил Ник. – Потому что все уже произошло.

– Что произошло?

– Беременностью назвать нельзя, но… оплодотворение состоялось. Дальше все зависит от твоего организма.

Как я себя чувствовала после этого? Сложно описать и сравнить не с чем, но было не очень хорошо.

– Как мило, – в конце концов произнесла я, пытаясь хоть как-то сдержать боль в груди. – А сюда ты приехал зачем? Убедиться, что получилось, или закончить начатое?

– Вик…

– Ник, ты серьезно думаешь, что после такого я начну тебе верить? Что это был не обман с твоей стороны, а лишь стечение обстоятельств?

– Это не было стечением обстоятельств. Нами воспользовались, – поправил меня мужчина.

– А ты такой наивный, что этого не понял. Одно дело я, Ник. Но ты хищник, тебе скоро пятьдесят лет, и ты не понял, что с тобой играют? И кто из нас дурак, Н’Ери?

Слова были резкими, обидными, даже вне себя от злости и отчаяния я понимала, что немного хватила лишку, но остановиться не могла. Мне хотелось сделать ему больно. Хотелось причинить страдания. Чтобы Ник испытал хоть капельку тех чувств, которые сейчас терзали меня.

Испытывал, я видела это в его глазах. И с замиранием сердца ждала ответа, злости или еще чего-то. Но Ник лишь нахмурился и отвел взгляд в сторону.

– Я дурак. Ожидая подлянок от остальных, все время оставался начеку, а расслаблялся только с родными. Только с ними я мог быть настоящим, свободным и спокойным. За это и поплатился. Это моя ошибка, Вика. Я просто не ожидал от них удара.

– Чем ближе человек, тем тяжелее удар, – заметила я, чувствуя, как гнев уходит, уступая место жалости.

– И тем труднее поверить в предательство, – кивнул хищник. – Прости, я, наверное, резок, но мы же договорились быть честными друг с другом. Говорить правду.

Договорились, но кто же предполагал, что все так повернется.

– Я не знаю, что мне делать, – тихо призналась ему, обняв себя за плечи. – Просто не знаю. Мне хочется тебе поверить. Правда. Но слишком много неясного и непонятного.

– Понимаю, тебе сейчас очень трудно, то, что произошло между нами, не означает, что я перестал чувствовать тебя. Наоборот, – Ник глубоко вздохнул, осторожно коснулся моего плеча, словно боялся, что я его оттолкну, – я никогда так ярко не ощущал тебя. Не знаю, с чем это связано. Если честно, я никогда не интересовался шаери и всем остальным. Зачем, ведь этот дар мне никогда не получить… Еще одна моя ошибка. Если бы знал, то не сделал столько ошибок, не потерял тебя.

– И что ты чувствуешь? – с трудом произнесла я, замечая, как потихоньку оттаивает сердце. Руки опустились вниз, коснулись живота.

Как же мне хотелось ему верить.

– Твои эмоции, чувства, боль, тоску и разочарование… Теперь понимаешь, почему я сорвался на этом типе? Он схватил тебя, сделал больно. У меня едва крышу не снесло. Клянусь, мне хотелось его убить.

Бедный Андрей.

– И как долго это продлится? Это из-за… – Господи, как же сложно произнести это вслух. – Ребенка?

– Не знаю. – Его рука слегка сжала мое плечо, поднялась к шее, стала перебирать короткие локоны, едва касаясь подушечками пальцев щеки. – Мне хочется верить, что нет. Что это лишь составляющая моих чувств, а на самом деле они глубже, сильнее.

– Ник…

– Ты ведь уверена, что мной управляет зверь, что его желание и страсть бросают нас друг к другу? – со смешком произнес хищник.

– Ник, не надо. Не говори так, – взмолилась я, но мужчину уже было не остановить.

– Я ведь тоже почти в это поверил. Знаешь, как это легко? Спихнуть ответственность на других, а самому стоять в сторонке? Но я так больше не хочу, Тори. – Горячая ладонь коснулась щеки и нежно ее погладила, вызвав дрожь. – Я ведь до сих пор не верю, что внутри тебя уже растет наш ребенок. Это невероятно, удивительно, изумительно. Мысль о малыше вышибает воздух из легких и вызывает тахикардию. – Губы вновь скривились в усмешке. – Прекрасное чувство, но оно не главное. Я чуть с ума не сошел, когда понял, что теряю тебя. Что ты исчезаешь из моей жизни. Не шаери, избранная зверем. А Вика Измайлова. Моя Вика.

– Ник, – пытаясь выбраться из омута его и своих чувств, прошептала я, – ты не понимаешь, что говоришь.

– Понимаю. Вик, сейчас я как никогда хорошо понимаю, что говорю и что делаю. – Мужчина взял мое лицо в свои ладони, поймал взгляд, не давая спрятаться в скорлупу. – Дело не только в сексе, ребенке и этом чертовом контракте. А в тебе. Я люблю твою улыбку, иногда снисходительную и немного раздраженную, но все равно такую яркую. Люблю, как ты хмуришься и кусаешь губы, когда пытаешься сосредоточиться. Люблю смотреть, как ты просыпаешься по утрам, потягиваясь и сонно улыбаясь.

– Ник…

– Я тебя люблю. И готов доказывать это снова и снова, добиваться тебя любыми способами. Только не проси уйти. Не смогу. Никогда не смогу. Так что ругайся и рычи сколько угодно… Теперь я как никогда понимаю отца, его отказ от зверя и привычной жизни. Ради тебя я готов на многое.

В голове все смешалось, мысли путались, ускользали, не давали сосредоточиться.

– Я хочу тебе поверить. Правда хочу, но боюсь, – отворачиваясь, ответила я.