Текст книги "Хищник цвета ночи"

Глава семнадцатая

Не знаю, каких сил это стоило Нику, но мою просьбу он выполнил: привез домой в целости и сохранности (я уже сбилась со счета, в который раз) и отпустил, пообещав напоследок, что все равно будет поблизости и не позволит долго думать и погрязнуть в жалости к самой себе.

После его ухода пустота только увеличилась.

Глупо было на него злиться. Ник такой же заложник, как и я. Мы оба стали пешками в этой игре.

По сути, я и не злилась, но вот возвращаться к прежним отношениям не спешила. Где гарантия, что это не просто страсть и желание зверя? А если, позволив ей развиться, мы всю жизнь будем несчастливы, потому что настоящих чувств не возникнет? Я уже однажды обожглась и теперь так боялась довериться!

И ребенок.

Перед сном я долго лазила по интернету, изучая все о ранних сроках беременности. Да и беременностью мое положение сейчас сложно было назвать. Просто набор клеток, который пока плавал внутри, еще не успев прикрепиться. Даже анализ крови не дал бы никаких результатов. И как Ник это унюхал?

Еще оставался вопрос с работой. Не уверена, что смогу быть его помощником при любом раскладе.

Все второе января я провела дома, играя с Милкой, которой так понравился подарок хищника, что она даже пыталась засунуть огромный домик к себе в постель и спать с ним. Дашке удалось уговорить ее ограничиться куклой.

Меня никто не трогал, не приставал с расспросами, не требовал излить душу. Мама лишь тяжело вздыхала и качала головой, папа хмурился, но вмешиваться не решался. А сестра… У нее были свои переживания.

– Вика, я, кажется, беременна, – доверительно прошептала она мне, когда мы вдвоем сидели у камина, попивая горячий чай.

– Кажется? – поставив кружку с чаем на столик, чтобы избежать риска ошпарить себя кипятком, поинтересовалась я.

– Почти уверена, – улыбнулась сестренка и расцвела на глазах. – Мы с Лешкой давно хотели подарить Милке братика или сестренку, да все не получалось. А тут вот… задержка две недели, и тест утром сделала. Две полоски.

– Поздравляю.

– Я еще никому не говорила, но мама, кажется, начала догадываться. У нее, наверное, радар стоит на такие вещи, – хихикнула Дашка. – Так что совсем скоро ты снова станешь тетей.

– Я очень за тебя рада, – искренне улыбнулась ей, стараясь не думать о возможном двойном пополнении.

Для таких откровений я была еще не готова. И неизвестно, есть мне что рассказывать или нет. Тест в любом случае делать рано.

А еще я жутко скучала по Нику. Рука периодически сама собой касалась метки на шее, прохладной, зарубцевавшейся и молчаливой. От нее больше ничего не исходило, жара и желания не было. Но тоска сковывала сердце, воспоминания будоражили разум. Поэтому и продержаться дольше суток я не смогла.

Проснувшись третьего января, сразу же схватилась за телефон, набрала номер, не думая о том, что сейчас семь утра и Ник, возможно, еще спит.

– Привет, – выдохнула я.

Н’Ери ответил почти сразу, словно ждал моего звонка.

– Привет. Ты как?

«Скучаю по тебе…»

– Хорошо, а ты?

Пара секунд тишины и тихое, но уверенное:

– Мне плохо без тебя.

И снова молчание: тягучее, болезненное.

Надо было что-то ответить, сказать ему, но слов не находилось, да и не телефонный это разговор.

– Ты сейчас где?

– В гостинице, которая стоит у вас на центральной площади.

Я помнила эту гостиницу, которая только открылась после капитального ремонта и обзавелась огромными колоннами, стеклянным фойе и мраморным полом.

– Какие планы на сегодня?

– Собирался ехать к тебе, хотя и обещал, что дам время, – спокойно признался он.

Улыбка сама собой появилась на губах, робкая, нежная.

– Я хочу заглянуть к папе в магазин, посмотреть, как там дела. Недалеко есть кафе, можем посидеть, выпить кофе.

– Кофе – это отлично. Во сколько?

– В двенадцать будет нормально?

– Да.

– Тогда до встречи?

– До встречи, – согласился Ник. – Вика?

– Что? – спросила я и затаила дыхание, ожидая ответа.

– Что бы ты ни надумала, к какому бы решению ни пришла, я не дам тебе сбежать.

– Я понимаю, – ответила ему и отключилась.

Почему-то страха не было. Наоборот, впервые за пару дней все стало хорошо и даже прекрасно.

Не отказался, не сбежал, несмотря на все мои сомнения и желание оказаться подальше. Не отступился. И почему-то мне думалось, что это не из-за ребенка. Мне хотелось в это верить.

– Мам, я возьму машину? – найдя родительницу в гостиной, спросила я. – Хочу съездить к папе в магазин.

– Что-то случилось? – Мама оторвалась от чтения книги и подняла на меня обеспокоенный взгляд.

– Нет, просто хочу посмотреть, как они там устроились. Давно не была. Так я возьму машину?

– Бери, конечно.

Доехала я быстро. Припарковав машину, вошла в магазин, поискала глазами папу.

– Он в офисе, – ответил один из продавцов.

– Как у вас дела?

– Народ начал просыпаться. Но пока вяло.

– Ясно. Удачи, – и поспешила к отцу, кабинет которого располагался тут же, в отдельной комнате.

Чуть дальше находились крохотные каморки бухгалтера и Андрея, а еще дальше – большая комната для менеджеров, занимающихся оптовыми продажами и интернет-магазином, который папа открыл примерно месяца три назад.

– Папуль, привет. К тебе можно? – приоткрывая дверь и заглядывая внутрь, спросила я.

– Вика? – Папа оторвался от изучения какого-то каталога и рассеянно взглянул на меня. – Ты здесь?

– Здесь. Не помешаю?

Открыв дверь пошире, вошла внутрь.

– Конечно же нет. Проходи. Чем обязан?

– Я что, не могу соскучиться по собственному отцу?

– Можешь, но мы виделись вчера вечером, и ты такой активности не проявляла, – заметил папа, вызвав у меня краску смущения.

– Решила исправиться.

Всегда считалось, что именно я займу в будущем место отца в магазине. Мне нравилось бывать здесь, в чисто мужском царстве, полном инструментов и товаров для ремонта и строительства. Я различала ламинат по классам, умела пользоваться краскопультом и шуруповертом и так далее. За те годы, которые провела в Москве, почти забыла о своих умениях и навыках.

Господи, сколько же всего мне пришлось потерять и от чего отказаться! Я не только промолчала о романе Инги и Андрея, но и позволила бывшему жениху разрушить мое будущее, к которому шла столько лет. И только сейчас начала понимать, какую глупость совершила.

Но во всем надо искать плюсы. Иначе мы с Ником никогда не встретились бы, и еще неизвестно, что бы со мной стало. Наблюдать за романом бывшего – не очень приятное занятие. Так что, наверное, все действительно к лучшему.

Следующий час мы разговаривали о магазине, папа провел для меня экскурсию по расширившемуся помещению, показал новинки, рассказал о будущем и планах, которые непременно осуществит.

Я снова почувствовала себя дома.

– Так ты не хочешь поведать, что задумала, дочь? – спросил отец, когда мы стояли перед огромными стендами-книжками с наборами плиток для ванных комнат.

– Два года не прошли даром, и время не стоит на месте. Столько всего поменялось. Новые товары, партнеры, функции.

– Все меняется.

– Как думаешь, у меня имеется шанс наверстать упущенное?

– Решила вернуться?

– Еще не знаю, – призналась ему, пристально рассматривая яркий узор глянцевой плитки.

– Но мысли такие есть?

– Есть.

– А как же Н’Ери?

Я тяжело вздохнула, касаясь пальчиком выпуклой поверхности рисунка.

– Все сложно, пап, и слишком шатко.

– В любом случае я буду рад твоему возвращению. Мне спокойнее, когда ты под присмотром и рядом со мной. Мама тоже обрадуется, и Дашка.

– Спасибо, пап. – Я обняла отца, прижалась к нему и почувствовала знакомый до боли запах стружки и строительных материалов. Годы прошли, а все осталось как прежде. – Мне пора. У нас в двенадцать встреча с Ником в соседнем кафе.

– Будь осторожна.

– Я всегда осторожна, – сообщила ему и поцеловала в щеку.

Забрав куртку, которую оставила в кабинете, направилась к выходу. Быстро просунув руки в рукава, поправила шарф, надела шапку, но молнию застегивать не стала.

Сбежав по ступенькам, с легкой улыбкой на губах вдохнула морозный воздух и пошла вперед. Надо было всего лишь перейти дорогу и завернуть за угол.

Занятая своими мыслями, я совершенно не заметила огромную черную машину с заляпанным номерным знаком, которая неслась по оживленной дороге. Завизжали тормоза, заставив меня испуганно охнуть и отступить назад. Машина затормозила совсем рядом, изрядно вильнув задом, едва не снеся ограждения. Дверь отъехала в сторону, выпустив парочку бугаев в масках, которые шустро схватили меня за шиворот и очень быстро затолкали внутрь, даже не дав опомниться.

Все, как в дешевых боевиках. Только по-настоящему. И в разы страшнее.

Внутри салона было темно, и рассмотреть ничего не получилось. Да и не вышло бы, даже если бы захотелось. Меня, как мешок с картошкой, швырнули на заднее сиденье. До него я не долетела, приземлилась где-то в проходе и больно ударилась коленями о пол. И в ту же секунду, когда машина сорвалась с места, полетела вперед.

– Идиотка, – припечатал один из похитителей, так же, за шиворот, поднял и отправил в кресло. – Заткнулась и сидишь.

Я ведь и так молчала. От страха и напряжения горло сковало намертво. Казалось, что я вообще разучилась говорить. Поэтому на подвиги совсем не тянуло.

Не выйдет из меня Мэри Сью, которая может одной левой раскидать стокилограммовых мужчин. Я ведь даже взгляда поднять не могла, рассматривала в темноте грязные ладони.

Страшно.

Наверное, никогда в жизни мне не было так страшно.

И еще очень хотелось жить. До этого момента я как-то не придавала этому значения и не понимала ценности своей жизни, она воспринималась как данность. То, что всегда будет. До этого момента. Я ведь столько не сделала, столько не успела. А сейчас все это у меня могли легко отнять. Всего-то и надо – приставить пистолет к голове и нажать на курок.

И ребенок. Я впервые почувствовала его как что-то материальное. Раньше он был лишь неясной тенью, возможным будущим, о котором я старалась не думать. А сейчас обрел плоть и кровь. И мне захотелось, чтобы он родился. Не важно, чем это закончится. Он должен родиться.

Но для этого надо выжить мне.

Я сглотнула горькую слюну и подскочила на следующем повороте, ударившись головой о соседнее кресло.

Похитители не разговаривали, изредка перебрасывались незначительными фразами. Давая мне возможность осмыслить и осознать происходящее.

Это Берт.

У меня ни на секунду не возникло сомнений, кто устроил это похищение. Скорее всего, хищник каким-то образом узнал об изменении завещания и решил помешать отцу.

Что ж, в данный момент я была готова отдать ему все что угодно, даже сверх положенного, лишь бы он отпустил меня.

Конечно, я думала о том, как мне спастись и выжить. Реально оценивая свои возможности и осознавая, что самой такое сделать не по силам, я пыталась понять, сможет ли меня найти Ник. Именно на Н’Ери я надеялась. Мне плохо были известны его способности и тонкость звериного нюха, но надежда никуда не делась. Вдруг свою шаери хищники находят как-то по-особенному? Других шансов спастись и выжить не предвиделось.

Сложно сказать, сколько мы ехали. Время будто остановилось. А я так сосредоточилась на стуке собственного сердца, что вообще все пропустила. Очнулась, только когда машина резко остановилась и дверь с грохотом отъехала в сторону.

– Встала! – Меня грубо подняли и вытолкнули наружу.

Тяжелая рука опустилась за голову, заставив смотреть вниз. Так я и шла, пригнувшись и глядя на бетонный пол гаража. С одной стороны, это было даже хорошо – чем меньше увижу, чем больше шанс спастись. То, что мне не завязали глаза, страшно напрягало. Если они не боятся, что я могу увидеть лишнее, то участь моя крайне незавидна.

Грубо подталкивая в спину и все так же удерживая голову, они вели меня дальше.

Ковры, мрамор, блеск, позолота, ступени вверх. И пусть в таком положении разглядеть можно было очень мало, но увиденное совершенно не нравилось.

Сомневаюсь, что Берт снял целый особняк для встречи со мной. Это, конечно, шикарно и ему по карману, но крайне глупо и недальновидно. Этот хищник ассоциировался у меня с темными казематами, изощренными пытками и психическими атаками.

В сердце закрались сомнения. Вспомнился Морозов. Вполне в его стиле: похитить, запугать, угрожать. И повод отомстить мне у него был. Но тем не менее все происходящее выглядело слишком топорно и картинно. А Морозов не производил впечатления дурака, действующего на эмоциях.

Одна из дверей открылась, меня грубо впихнули внутрь и закрыли на замок.

В комнате царил полумрак. Плотные шторы на окне были задернуты и не давали солнечному свету проникнуть внутрь. Почти всю площадь помещения занимала огромная двуспальная кровать.

Ни стола, ни стула, на который можно было меня усадить, направив в лицо свет лампы. Просто кровать. И она меня испугала гораздо больше всего остального.

Дрожащими руками я застегнула молнию на куртке. Уж лучше свариться от жары, чем лишиться хоть одного слоя одежды. Но шапку сняла, от нее толку мало, и от изнасилования она меня спасти вряд ли сможет. Только сейчас заметила, как намокли от пота волосы, как неприятно они облепили шею.

Бросив взгляд на закрытую дверь, осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума, подкралась к окну.

Второй этаж, внизу широкая дорожка, выложенная серой плиткой и кем-то тщательно расчищенная от снега. Подергала ручку окна. Закрыто. Можно, конечно, разбить стекло, только толку от этого никакого. Прыгнув вниз, я точно себе что-нибудь сломаю и убежать не смогу. Этот вариант побега отпадал.

Но и сдаваться не хотелось.

Для начала я отдернула в сторону гардину, пропустив свет в комнату и разогнав гнетущий полумрак, который сильно давил психологически. Затем осмотрела каждый уголок, ища хоть какой-то предмет для самозащиты.

Тяжелый подсвечник с трудом удалось удержать двумя руками. Мощное оружие, но бесполезное. Ни замахнуться, ни ударить. Пришлось поставить его на место. Фарфоровая статуэтка была гораздо легче и хорошо легла в руку.

Если подкрасться и встать у двери, ожидая прихода похитителя, то, когда он войдет, можно обрушить статуэтку на его голову и потом…

Я вздохнула. Сбежать вряд ли получится, народу в доме много, охранники точно есть. Так что побег отменяется, но время можно выиграть. А там, вероятно, и Ник подоспеет.

К сожалению, осуществить задуманное не получилось. Стоило мне сделать шаг, сжимая в руке импровизированное оружие, как в замке повернулся ключ, и дверь медленно открылась.

Я тут же отскочила к окну, пряча статуэтку за спиной и впиваясь взглядом в посетителя.

– Вика-Вика-Виктория, – омерзительно сладко пропел мужчина, входя и захлопывая за собой дверь. – Скучала по мне?

– Морозов, – выдохнула в ответ. – Ты что, с ума сошел?

Вернулась былая уверенность. Я всегда знала, как общаться с этим отморозком. По крайней мере, думала, что знаю.

– Надо же, а гонора не убавилось. Еще не поняла, во что вляпалась, Викуля?

– Я? Или ты? Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, когда Ник узнает?

На него мои слова не произвели никакого впечатления.

– Измайлова, я ведь был о тебе лучшего мнения. Всегда такая холодная, уверенная, недоступная московская штучка. И что в итоге? Подстилка для зверя? Не противно давать этому облезлому?

– А почему мне должно быть противно? Он такой же человек…

Закончить я не успела, Морозов-младший вдруг подобрался и заорал, заставив меня испуганно замолчать:

– Заткнись, дура! Он не человек! Даже не смей сравнивать его с нами!!

От крика на мгновение заложило уши, но мужчина довольно быстро взял себя в руки и продолжил:

– Как же вы все стелетесь перед ними! Хищники, двуликие, чуть ли не боги. – Он едва не захлебывался от яда, которым было пропитано каждое слово. – Ублюдки, не достойные жизни. Это мы венец эволюции! Мы – люди! Но ничего, недолго осталось. Игра запущена.

Я совсем запуталась в его словах и поступках, поэтому осторожно спросила, пытаясь прояснить свою дальнейшую судьбу:

– С моей помощью?

Короткий издевательский смешок, от которого все внутри похолодело.

– Ты еще не поняла, Виктория?

– Не поняла чего?

Ладони вспотели, и статуэтка, которую я продолжала сжимать, готова была вот-вот выскользнуть из рук. А ведь я все еще на что-то надеялась.

«Может, швырнуть ее через всю комнату и попытаться попасть амбалу прямо в голову? Не получится. Промахнусь. Несмотря на габариты, отморозок наверняка уклонится от удара и еще больше разозлится».

– Что я прощу тебе унижение. Думаешь, это сойдет тебе с рук? О нет, я умею ждать, притаившись в засаде. Месть всегда подается холодной, и я дождался своего часа. Ты, конечно, подпорчена, но ничего, я потерплю.

– Что тебе нужно?

– Раздевайся, Вика-Виктория. Давно хотел тебе вставить. Вот теперь поиграем.

Сглотнула и покачала головой:

– Нет.

Морозов достал из заднего кармана штанов огромный пистолет и лениво взмахнул, направляя на меня черное дуло.

– Я сказал, раздевайся.

Смотреть в лицо смерти было жутко.

– Ты не выстрелишь, – прошептала я. – Хочешь запугать меня, да?

– Надо же, какая уверенность.

– Или ты некрофил? Один выстрел, и вставлять придется трупу.

Меня передернуло от отвращения.

– Ты такая наивная. – Его крохотные глазки горели фанатичным огнем. Кажется, мои слова не произвели на бандита никакого впечатления. Морозов упивался своей властью. Пистолет снова сделал небольшую дугу в его руке. – Зачем мне тебя убивать? О нет, у нас с тобой сегодня запланирована совершенно другая программа. Я ведь могу попасть тебе в руку или в ногу. Будет больно, очень больно. Возможно, ты даже потеряешь сознание. Но ненадолго. Ощутить, как я вхожу в тебя, как имею во все дырки, ты сможешь. Я дам тебе насладиться этим мгновением… Подумаешь, немного крови, онемение в теле, жар и озноб. А будешь непослушной девочкой, я отстрелю тебе еще что-нибудь. Ненужное. Ты же знаешь, что я на это способен.

Знала и покрывалась холодным липким потом с головы до ног.

– Так что, детка, отставь в сторону ту безделушку, которую прячешь за спиной. Хотя, если тебе хочется, можешь швырнуть ее в меня. Так даже интереснее, это необычно. А потом раздевайся. Медленно. Я хочу насладиться зрелищем. Давно ждал.

– Ты ненормальный, псих.

– Да, – равнодушно пожал он плечами и глухо рассмеялся. – И это так круто.

Я не могла избавиться от мысли, что Морозов принимает наркотики. Просто по-другому его поведение и состояние было сложно охарактеризовать. Нормальные люди не могут себя так вести.

– Знаешь, в чем ваша ошибка? – продолжил мужчина как ни в чем не бывало. – Твоя, отца, Н’Ери и К’Аури? Вы сразу списали меня со счетов, не восприняли всерьез. Дурачок и дурачок. Решили, что Морозов-младший только и годится девок мять и у отца на побегушках бегать? Но вы ошиблись. Все ошиблись. Ты ведь не знаешь последние новости, да, бейба?

Я покачала головой.

– Я теперь главный! Я! Круто? – радостно сообщил он мне и почесал дулом пистолета небритую щеку. – Я главный. И К’Аури следующие на очереди, а там и до твоего блохастого доберусь. Я власть и сила. Я!!! Ну что, Измайлова, не передумала? Подстилка для хищника или шлюха криминального авторитета? Я могу быть очень ласковым и добрым. Отсосешь, и жизнь твоя наладится, оставлю в живых.

– Что ты сделал с отцом? – спросила я, стараясь побыстрее сменить тему.

– Ничего. Просто показал, кто из нас круче, у кого яйца крепче. Сдал папочка, утратил власть, когда прогнулся под хищников. Это многим не понравилось. Равновесие, дружба – полная хрень. Город снова будет нашим, а этих двуликих на кол. Утопим улицы в их крови… Но ты мне зубы не заговаривай, Викуля. Раздевайся.

Статуэтку я поставила на столик. Осторожно, боясь, что она от любого моего движения может упасть и разбиться. Затем медленно потянулась к молнии на куртке, расстегнула замок.

– Давай, детка. Медленно, чувственно. А я посмотрю. Даже музончик тебе врублю. Потряси попкой.

Морозов сел на кровать, продолжая сжимать в руке пистолет. Другой рукой достал из кармана телефон и, не глядя, включил мелодию. Что-то громкое, стихийное, металлическое и бренчащее, когда солист не поет, а тупо орет в микрофон.

– Другого нет, – бросая мобильник рядом с собой, произнес мужчина. – Но сойдет и так. Ты уж постарайся, Вика. Мне должно понравиться. Или будет больно. – Голос прозвучал угрожающе.

– Выстрелишь? – равнодушно спросила у него.

Молния все-таки расстегнулась, и я повела плечами, давая пуховику сползти с плеч и пытаясь хоть немного вильнуть бедром.

«Господи, какая мерзость!»

Унизительно, страшно и безумно.

«Может, мне все это снится? Жуткий кошмар, после которого я проснусь?»

– Могу выстрелить, – не стал отрицать мужчина. – Могу и пальчики сломать. Один за одним. Как тебе такая идея? А могу быть и очень щедрым. Хочешь шубу? Колье с брюликами? Что еще такие шлюхи берут? «Мерс»? Алый кабриолет? Что дарил тебе Н’Ери?

– Ничего.

Пальцы не слушались. Все никак не получалось расстегнуть ремень, и танцевать перед этим уродом я не могла.

Руки безвольно опустились, я признала поражение.

– Не надо. Не могу… не надо, – прошептала, уже не сдерживаясь.

– Не зли меня, Вика. Я сказал, раздевайся!

Я покачала головой.

– Не могу.

– Сука! – рыкнул он и выстрелил.

Пуля попала прямо в ковер под моими ногами. Оглушив, заставила подскочить на месте и с жалобным криком прижать руки к ушам. Слезы сдержать не получилось. Смысла не было: я одна, неизвестно где, и играть в сильную женщину бесполезно.

Неуверенная, слабая, беспомощная. Противопоставить вооруженному отморозку мне было нечего.

– Ты будешь делать, как я сказал, поняла, тварь?

Мужская ладонь, не давая опомниться и прийти в себя, больно схватила за волосы, задрала голову и обнажила беззащитную шею, по которой он с нажимом провел дулом пистолета, прижал его к подбородку, надавил и впечатал в кожу.

– Нет, я не стану тебя убивать. Будешь жить, сучка. Долго будешь жить. Выделю тебе отдельную комнатку и цепочку на шею. Будешь, как собака, сидеть на цепи и ждать своего хозяина. Голая. Как тебе такая перспектива?

Я зажмурилась еще сильнее, не в силах даже дернуться, так сильно он схватил меня за волосы.

– Что молчишь, сука? – Морозов дернул рукой, с корнем вырывая короткие пряди.

– Ненавижу, – всхлипнула едва слышно и поплатилась за это.

Лицо вспыхнуло от боли, в голове зазвенело, а перед глазами будто пелена появилась. Рыкнув, отморозок ударил наотмашь. С тихим вскриком упала на пол, чтобы вновь задохнуться от боли, когда тупой нос ботинка со всей силы ударил в живот. Потом еще раз и еще.

– Я научу тебя уважать меня! Научу! – кричал он в перерывах между ударами.

Я пыталась укрыться, свернуться калачиком, но ублюдок все равно находил уязвимые места.

Боль была такой сильной, что в какой-то момент сознание просто отключилось. Но ненадолго.

Все происходило так, как обещал Морозов: кровать, тяжелое тело на мне, не дающие пошевелиться руки, лихорадочно сдирающие одежду, и зловонное дыхание.

– Нет, нет… нет.

Еще не придя до конца в себя, я отчаянно пыталась оттолкнуть его, отпихнуть, вывернуться. Кусалась, царапалась и пиналась. За что получила еще один удар по лицу.

– Да, давай, сопротивляйся. Меня это так заводит, – шептал он, разрывая на мне водолазку, сжимая до боли грудь.

«Не получается».

От мысли о том, что я никак не могу помешать этому ублюдку, внутри что-то оборвалось, и все эмоции просто исчезли. Абсолютно все. Ни слез, ни истерик. Руки безвольно упали, а я замерла, широко раскрытыми глазами глядя в потолок, признавая поражение и мечтая только о смерти.

Это состояние до такой степени завладело сознанием, что я не сразу заметила изменения. Только что Морозов лежал сверху, покусывая грудь, бюстик с которой успел сорвать, и вдруг стало легко и свободно дышать. Исчезла давящая тяжесть.

Но пришла я в себя не от этого.

Звук выстрела, потом еще один, и я села в кровати, прижимая руки к груди, лихорадочно оглядываясь, пытаясь понять причину происходящего.

В дверях, оскалив клыки, стояла огромная черная пантера.

– Сдохни, тварь! – проорал Морозов, пытаясь одновременно прицелиться и удержать спадающие штаны.

Получалось у него не очень хорошо, или дело в том, что Ник был очень ловкий. Потому что новый выстрел тоже не достиг своей цели. Черная пантера ловко отклонилась в сторону, еще сильнее оскалилась.

– Я король! Я власть! Ты должен сдохнуть! Живучая тварь! – брызгая слюной, прокричал Морозов.

Я, закусив губу, старалась не мешать своим криком. Не стоило сейчас отвлекать Ника. Совсем не стоило. Мне только и оставалось что сидеть в кровати, сжимать кулаки и молчать, мысленно взывая к Богу.

Следующая пуля пролетела над головой зверя, он резко пригнулся, злобно рыкнул, не сводя яростного взгляда со своей жертвы.

– Сука! – рявкнул Морозов, вновь нажимая на курок.

Осечка…

Этого хватило, чтобы Н’Ери прыгнул на него, повалил на пол и лег сверху.

«Победа!» – пронеслось в голове.

Я уже собиралась встать с кровати, когда услышала хриплый булькающий вопль, который вдруг резко погас. На смену ему пришли хруст ломающихся костей и довольное урчание зверя.

«Нет. Не может быть!»

Я привстала на колени, пытаясь разглядеть, что происходит на полу. И в эту самую минуту зверь поднял морду, впился в меня внимательным взглядом. Ярко-красные ручейки крови сползали по усам вниз. Я не могла разглядеть лица Морозова, но отчетливо представляла, что с ним стало.

Тошнота подкатила к горлу, перед глазами закружилось, и я в очередной раз потеряла сознание.