Текст книги "Хищник цвета ночи"

Глава девятая

Ночнушка, как всегда, обернулась вокруг тела и комком задралась к самой груди. Мои попытки вернуть ее во сне на место и прикрыть филейную часть успехом не увенчались. Стоило повернуться, и она все равно задиралась. И хотя тело было укрыто теплым одеялом, спокойствия это не возвращало. А все из-за хищника, который прижимался ко мне всю ночь. Под утро его достоинство (я уже была большой девочкой, чтобы понять, что это не нож и не пистолет) так упиралось мне в бедро, что волей-неволей пришлось просыпаться.

Эх, сюда бы мою пижамку с бегемотами или ту, шелковую, которую вручил Жорик… Хоть какую-нибудь.

Пижамки не было, сорочка задралась, а большая и очень-очень горячая рука мягко, но весьма настойчиво поглаживала мое бедро. Вверх-вниз. Иногда она останавливалась, чуть сжимая ягодицу, и указательный палец пробирался под резинку трусиков (хоть убейте, не помню, какие они были!), оттягивал ее и снова возвращал на место.

Поглаживание продолжалось, с каждым разом завоевывая все новые и новые территории. Достоинство упиралось, а я пыталась притвориться спящей и совершенно ни на что не реагирующей. А сердце стучало гулко, дыхание сбивалось и укус (проклятый укус!) вызывал в голове такие фантазии, что я невольно начинала краснеть от одной только мысли, что могу сделать с Ником.

А ведь это совсем не сложно. Надо просто повернуться, одной рукой схватить его за шею, притянуть к себе для жадного поцелуя, а другой опуститься вниз по мускулистому животу и…

Ой, мамочки.

– Тор-р-р-ри, – прошелестело над ухом, и я еще сильнее зажмурилась. – О чем ты думаешь?

«Так, что там было? Облачка? Лед? Кремень… ой-ой-ой!»

Рука хищника переместилась на живот и принялась выводить круги вокруг пупка по спиральке – от меньшего к большему.

– Я ведь знаю, что ты не спишь.

– Сплю, – просипела я и едва не застонала, уж очень чувствительной стала грудь, малейшее соприкосновение с тканью вызывало сладкую боль.

– Врушка.

Пружины старенькой кровати всхлипнули под его весом, когда Н’Ери повернулся на бок, прижимаясь своими бедрами к моим.

Мама дорогая…

– Ник, не надо, – прошептала едва слышно и прикусила губу, когда его рука, бросив выводить узоры на животе, опустилась к кружевному треугольнику и принялась мягко поглаживать, усиливая и без того яркие ощущения.

– Тор-р-р-ри, ты же хочешь меня.

– Это все метка. – Дыхание сбивалось, с тихим вздохом я выгнулась и еще сильнее прижалась к нему бедрами, всхлипывая от желания.

Тело меня предало, эмоции словно взбесились, а разум канул в небытие, уступив место порочной страсти и безумным желаниям.

– Черт с ней, – выдохнул Ник, прижимаясь губами к шее, к тому самому месту, где огнем горел укус.

– Ах…

Пока одна рука продолжала поглаживать лоно, другая накрыла грудь, задрала сорочку еще выше и сжала чувствительное полушарие.

– Как же ты вкусно пахнешь, шаери. Ты меня с ума сводишь… Не могу больше ждать. Скажи, что хочешь меня… Скажи! – Он требовал, злился, и я едва не вскрикнула вновь, ощущая прикосновения его зубов.

– Ты… что?

Господи, он что, обновил метку?

Страсть никуда не делась, как и желание, но сейчас самой главной эмоцией был шок. Я кубарем слетела с кровати, прижимая руку к шее и окрашивая пальцы капельками крови. Хорошо хоть ее было немного.

Он снова меня укусил. И ничему меня жизнь не учит.

– Н’Ери! – громким шепотом прорычала я.

– Иди сюда. – Хищник призывно похлопал по матрасу рядом с собой, а глаза, и без того желтые, вспыхнули яркой поволокой. Да такой сильной, что у меня во рту все пересохло.

– Ты меня укусил!

Я отступила к двери и опустила взгляд ниже, прямо на обнаженную грудь. Главное сейчас не смотреть Н’Ери в глаза. Он же хищник, заманит, и не отвертишься.

– Но тебе же понравилось.

Никогда не понимала садистско-мазохистские наклонности, плетки, ошейники и наручники, предпочитала классические отношения. До этого самого момента. А сейчас мысль об укусах вызвала новую дозу эндорфина в крови. Если бы не страх перед последствиями…

– Это не имеет значения!

– Уверена?

Поняв, что утащить меня в постель не удастся, Ник сел, и одеяло медленно сползло вниз, вызвав новый приступ тахикардии.

– Ты спал голый?!

– Как будто это для тебя новость, – фыркнул он и взъерошил волосы.

– Не новость, конечно, – беспомощно пробормотала я, всеми силами пытаясь не смотреть на неприкрытые части тела. – Но ведь это я, то есть мы… Я хочу сказать… Черт, Ник, так же нельзя.

– Почему?

Глаза, вернувшие привычный зеленый цвет, были обманчиво невинными.

– Потому что это неприлично!

– Мы жених и невеста.

– Фиктивные!

– Давай сделаемся настоящими. Я только за!

Ответить я не успела, неожиданно дверь за моей спиной заскрипела и открылась, явив на свет заспанное чудо в розовой пижаме.

– Тетя Вика, – потирая кулачками глазки, произнесла племяшка.

Этого времени хватило, чтобы Ник упал на кровать и прикрылся одеялом по самую шею, сделав страшные глаза. Я ответила ему не менее выразительным взглядом:

«Какого черта ты не закрыл дверь?!»

«Я не думал, что к тебе входят без приглашения».

Пробормотав под нос весьма нелестную умственную характеристику шефа, я присела на колени и взглянула на малышку.

– Доброе утро, принцесса.

– Пливет.

Мила обхватила меня за шею и уткнулась носом в плечо.

– Ты чего не спишь?

– Плоснулась.

– Кошмар приснился? – Я подняла племянницу и прижала к себе.

– Нет. Папа маму щекотал и лазбудил.

– Щеко… – недоуменно начала я и прикусила губу.

Ник в кровати громко хрюкнул и спрятал лицо в подушке.

– Да, щекотал, а мама охала.

Убью Дашку, и Лешку убью. Детский сад, честное слово. Другого времени не нашли, идиоты. Да еще рядом с ребенком.

– Кушать хочешь? – Я попыталась перевести разговор с опасной темы.

– Хочу.

– Тогда подожди, сейчас я надену халат, и мы спустимся вниз, будем завтракать. Что ты хочешь?

Опустив племянницу на пол, быстро подошла к креслу и схватила халат.

– Ладушки.

– Значит, будем делать ладушки, – завязав пояс, я поправила воротник, так, чтобы скрыть свежий укус (жаль, волосы теперь короткие, придется внизу искать лейкопластырь в аптечке), обула тапочки и вновь взяла Милу на руки. – А дядя Ник спустится потом. Да?

Ник насмешливо глянул на меня, потом на малышку и выдал:

– А пощекотать?

Молча продемонстрировав ему комбинацию из трех пальцев, я вышла из комнаты.

Только спустившись вниз, вспомнила незнакомое слово, произнесенное хищником в пылу страсти: «шаери».

И что это такое?

Внизу уже хозяйничала мама. Она всегда вставала раньше всех, даже когда болела.

– Привет. – Я поцеловала ее в щеку и поудобнее перехватила Милку, которая завертелась, пытаясь разглядеть, что такого вкусного готовит бабушка.

– Ты чего так рано? Мила разбудила?

– Нет, сама встала, – прогоняя подступающий зевок, ответила ей. – Мы хотим оладушки.

– Сейчас сделаю, – тут же засуетилась мама, но я ее перебила:

– Нет, я сама.

И вручила ей Милку.

Не то чтобы я сильно любила готовить, с моим графиком работы это была непозволительная роскошь, но сам процесс всегда успокаивал и давал подумать, а сейчас этого так не хватало.

Я сама себя не узнавала в последние дни, и это мне совершенно не нравилось. Будто невидимый кукловод дергал за ниточки, заставляя думать и делать вещи, которые раньше были противны.

Сколько раз я насмехалась над глянцевыми куколками Ника, которые преданно заглядывали ему в глаза, ловили каждую улыбку и таяли от любого прикосновения, как кошки, одурманенные валерьяной. И вот тебе, пожалуйста, сама стала такой же.

Нравилось ли мне это? Разумеется, нет. И с этим надо было что-то делать.

Через полчаса, оставив Милку уплетать пышные оладушки с клубничным вареньем, я, сжав кулаки, собрала остатки былой гордости и чести и отправилась наверх.

Хищник так и не спустился, ожидал меня в кровати, значит, предстояло вновь попасть под его магнетизм, увидеть совершенное тело и, глотая слюну, добиваться свободы.

– Справлюсь, – пообещала себе, замерев на пару секунд у двери, и взялась за ручку.

Н’Ери лежал на спине, закинув руки за голову и рассматривая потолок. Поза была очень эффектной. Мышцы на руках и груди красиво бугрились, уголок одеяла прикрывал лишь бедра, выставляя на обозрение голую ногу, согнутую в колене, а сам хищник будто сошел с картины эротического содержания.

Меня ждал. С его слухом и нюхом несложно было почувствовать мое приближение. Вот он и приготовился. Разлегся, как кот на солнышке: ленивый и самоуверенный.

Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной и попыталась унять бешено стучащее сердце. Чертов наркотик снова вспыхнул в крови, уговаривая забыть все тревоги, скинуть халатик, за ним и сорочку, оставшись в одних трусиках, шагнуть к кровати, чтобы попасть в плен сильных рук.

Но это были не мои мысли, чужие. И желания тоже. И от этого стало только больнее.

– Как оладушки? – не отрывая взгляда от потолка, спросил Ник.

– Отлично. Одевайся, пошли завтракать.

– Может, сразу приступим к десерту? – Голос упал на пару тонов ниже, став бархатным и вкрадчивым.

– А после завтрака ты уедешь, – припечатала я и выдохнула.

Смогла, сказала, теперь осталось отстоять свои позиции.

– Не понял. – Ник забыл об игре в соблазнителя и быстро сел на кровати, растерянно глядя на меня.

– Я сказала, что сразу после завтрака ты уедешь.

Голос не дрогнул, взгляд был твердым и решительным. Я даже мысленно похвалила себя за сдержанность и выдержку. Ведь могу, когда хочу.

– Ты хотела сказать – мы уедем?

– Нет, я сказала, что уедешь только ты. Один.

– И как это понимать?

– Ты нарушил наше соглашение, Н’Ери. – Я опустила воротник, показывая ему свежий укус. – Об этом разговора не было. И о сексе между нами тоже.

– Желания изменились.

– Нет, – покачала головой и вновь сжала кулаки, впиваясь ноготками в кожу на ладонях. – Это лишь действие укуса. Без него все это жалкий пшик. Я понимаю, тебе хочется затащить секретаршу-недотрогу в постель. Инстинкт охотника и прочее. Но этого не будет.

– У нас соглашение. За эти дни мы должны обговорить дальнейшие действия, научиться выглядеть парой.

– Поверь, тренировка нам уже не нужна, мы так наигрались, что хватит надолго, – сухо оборвала его и скрестила руки на груди. – Мои поверили, Морозов поверил, так что обмануть твоих родственников не составит труда.

– У нас соглашение, – вновь напомнил Ник.

– Ты сам его нарушил.

– А если я потребую вернуть аванс?

На мгновение закрыла глаза и тихо ответила:

– Я все тебе верну… вместе с заявлением об уходе.

Зеленые глаза опасно сузились.

– Даже так. Играешь с огнем, Измайлова. Не думал, что ты опустишься до угроз.

– Уже пару дней как играю, – ответила я, пропуская мимо ушей последнюю фразу. – С того самого момента, как приняла твое предложение.

– Значит, ты уверена, что всему причиной укус?

Неопределенно пожала плечами в ответ.

– И ты хочешь, чтобы я уехал, – продолжил Ник, – боишься, что не совладаешь со своими чувствами?

– Нет, боюсь, что яд победит разум и я превращусь в одну из твоих глупых однодневных дурочек, которых так ненавижу, – призналась ему, совершенно не стыдясь.

– Ты не они.

– Но я чувствую себя именно так. Ник, – я вздохнула, – пожалуйста, не надо уничтожать все то, что мы строили эти два года. А оно будет разрушено, и восстановить не получится.

Ник некоторое время меня изучал, от пристального взгляда зеленых глаз на душе будто кошки скребли.

– Это твое решение? – уточнил Н’Ери.

– Да.

– Хорошо.

Он резко поднялся, одеяло окончательно сползло, открыв мужчину во всей красе. Я быстро отвернулась, чувствуя, как пылают щеки.

– Я уеду.

Мне все было хорошо слышно. Как Ник подошел к стулу, где лежали вещи, и начал одеваться, как шуршала одежда и тихо скрипел пол под ногами.

– Тридцатого утром жду тебя в Москве в своей квартире. – В голосе проскальзывала злость, которую хищник пытался скрыть, но я все равно ее чувствовала.

– Хорошо.

– Вещи не забудь.

– Конечно.

Я все еще не могла поверить, что выиграла и получила долгожданную передышку.

Все то время, что Ник одевался, я простояла у двери, внимательно рассматривая узор на обоях, будто от этого зависела сейчас моя жизнь. На самом деле не жизнь, а свобода.

Дуновение ветерка, и Н’Ери внезапно оказался рядом, так близко, что я чувствовала тепло его тела. Сердце сделало кульбит и замерло.

Пальцы осторожно касались моих волос, заправляя пряди за ушко, неуловимо дотрагиваясь до щеки, очерчивая абрис лица.

– Мой номер у тебя есть. Позвони, и я приеду.

Слова обещания и приглашения, которые так хотелось принять.

– Ты же знаешь, что этого не будет. – Я все-таки взглянула в его глаза, прямо, открыто.

– Знаю, – грустно усмехнулся он.

От завтрака Ник отказался. Поблагодарил за приют, пожелал удачи и счастливого Нового года, сослался на срочные дела и вышел на улицу. Я отправилась его провожать, схватила пуховик и уже начала надевать, но была остановлена.

– Не стоит, – покачал головой хищник. – Куда собралась с голыми ногами? Там мороз. Заболеешь ведь. Сам дойду.

Он был прав, но я почему-то чувствовала неловкость.

– Спасибо, Ник.

– Всегда рад помочь.

Надев пальто, он последний раз посмотрел на меня долгим непонятным взглядом, кивнул чему-то и повернулся, собираясь уйти.

– Ник, – быстро произнесла я, вспомнив, что не давало мне покоя. – А кто такая шаери?

Плечи заметно напряглись, и сам он словно застыл.

– Шаери, – неожиданно хрипло произнес мужчина, хмыкнул, но оборачиваться не стал. – Расскажу потом. Удачи, Измайлова.

И ушел, оставив меня в коридоре, сжимающую пуховик со странным чувством, что что-то я упустила. Что-то очень важное и серьезное.

Остаток дня прошел нормально. Дашку и Леху я не убила, но провела разъяснительную беседу, вдоволь наигралась с Милкой, помогла маме по хозяйству, отказалась от очередного важного разговора с Андреем, на котором он настаивал, вновь и вновь названивая по телефону.

А вечером за мной приехали.

– Виктория Измайлова? – В дверях стоял высокий худощавый мужчина в кожаной куртке нараспашку, в его волнистых русых волосах серебрился снег.

– Да, – растерянно ответила я, смотря прямо в нечеловеческие глаза желтого цвета.

Хищник.

– Вас хочет видеть господин Лиам К’Аури.

И отказ не предусмотрен.

– Прямо сейчас? – уточнила я, чувствуя, как меня вновь затягивают в ловушку, из которой только выбралась.

– Да.

– Я могу переодеться?

Ехать к главе хищников города в домашних штанах и толстовке с котенком было неудобно.

– Да. Я буду ждать вас на улице.

– Я быстро.

– Вика, что происходит? – спросил отец, как только я закрыла дверь и вернулась в гостиную.

– Ничего. Я еду в гости.

– Я с тобой, – тут же вскочил он.

– Нет. Все нормально.

Мне они ничего не сделают, Ник обещал, что метка спасет меня от любых посягательств со стороны хищников, сделает равной им. Вот только что К’Аури нужно?

– Это же хищники, – вмешалась мама.

– А я невеста одного из них, – ответила, направляясь к лестнице. – Мам, я уже большая девочка и знаю, как быть. Это просто дань вежливости, обычаи двуликих. Ничего серьезного.

– Виктория, – не отступал отец, – мне все равно, какие у них обычаи, но одна ты никуда не поедешь.

– Папа, – вздохнув, произнесла я, – в этом случае я не могу гарантировать безопасность моего сопровождающего.

– Тогда ты вообще никуда не поедешь. Мы вчера с твоей матерью чуть с ума не сошли, когда Андрей позвонил. Нельзя было тебя отпускать с ними. Сегодня этой ошибки я не повторю.

Наверное, даже в сорок лет я останусь для них маленькой и беспомощной девочкой.

– Папа, я прекрасно понимаю твои чувства, но я уже все решила. Мне ничего не грозит. – Я отодвинула в сторону воротник толстовки, продемонстрировав свежий укус. – Это мой пропуск в их мир. Понимаю, вам сложно понять это, но там действуют другие законы. Я вам обещаю, со мной ничего не случится.

В конце концов, с трудом, но удалось их убедить отпустить меня одну, с условием, что я буду отправлять маячки каждые полчаса.

А впереди маячили ужин с хищником и новые проблемы.

Господи, как же на самом деле трудно играть эту роль до конца. Оставаться спокойной и уверенной. Смотреть им прямо в глаза и лгать, пытаясь отгородить от проблем, которые неожиданно свалились на мою голову. Потому что это только мои проблемы, и решать их должна я.

Малейшее отступление, запинка или неловкий взгляд – и все рухнуло бы как карточный домик. Родители никогда не были дураками и раньше читали нас с сестрой как открытые книги, зная, какие мысли роятся в наших головах. Например, мне ведь когда-то так и не удалось скрыть, где и с кем я была всю ночь после выпускного и чем мы там занимались. А потеря невинности – это не та тема, которую мне хотелось обсуждать с родителями, но ведь пришлось.

Только сейчас все было иначе. Мне было не семнадцать, я отучилась краснеть, бледнеть и заикаться, перестала отводить взгляд и уже достаточно давно жила вдалеке от родителей, чтобы они не смогли распознать, когда дочь им врет, а когда говорит правду. Хотя я и ходила сейчас по тонкой грани, балансируя и едва удерживая равновесие, но получилось. С трудом, но получилось. Отчасти благодаря Нику и работе с ним. Именно там я научилась держать лицо и скрывать истинные чувства от всех, даже от близких.

Спокойно подняться по лестнице, преодолеть коридор, сохраняя невозмутимое выражение лица. Войти в комнату, закрыть дверь на замок, кинуться к телефону, который забросила в комнате, не желая отвечать на любые звонки и сообщения. Но все было зря, никто про меня так и не вспомнил.

Дрожащими пальцами нашла знакомый номер и нажала вызов. Замерла, вслушиваясь в длинные гудки, и мысленно молила только об одном: чтобы он ответил.

– Измайлова, ты издеваешься? – сухо поинтересовался Н’Ери, когда я почти утратила надежду, что он мне все-таки ответит.

Ведь сама прогнала. Сама заставила уйти, попросила хотя бы на время оставить меня в покое.

– Ник, послушай, – быстро-быстро заговорила, боясь, что он сейчас передумает, отключится, оставит меня один на один с проблемами, решения которых у меня не было. – За мной приехали.

Секундная тишина и суровое, немного злое:

– Кто?

А ведь мог бы догадаться, что я никогда бы ему не позвонила без веской причины.

– Хищник, – заправив короткие пряди за ушко, ответила я, подошла к шкафу и коснулась резных дверей. Стоять на месте не получалось, и сердце болезненно билось в груди, то ли от тревоги, то ли от тоски по Нику. – Сказал, что от К’Аури, который приглашает меня на ужин. Сейчас. Ты можешь объяснить, что мне делать? Какого черта тут происходит и как быть дальше?

– Успокойся.

Я пыталась, но как же это было сложно.

– Успокоиться? – громким шепотом переспросила у него и покосилась на дверь. Главное, чтобы никто нас не услышал. – Поздно вечером меня зовут в гости к хищникам. Одну. Как я могу быть спокойна?

– Как родственники отреагировали?

– А ты как думаешь? – сев на кровать, ответила вопросом на вопрос. – Запретили, конечно. Они после вчерашнего еще не отошли, а тут неразумная дочь опять в неприятности влезла, – взъерошила волосы на затылке и с отчаянием выдохнула. – Ник, что им от меня нужно? Я могу как-то избежать этой встречи?

– В любом случае тебе не причинят вреда.

– Это должно меня утешить?

Сидеть долго было невыносимо, снова встала и прошлась по комнате, прижимая телефон к уху.

– Немного, – отозвался он.

– Ты это уже говорил. Мне пришлось солгать родителям, сообщить, что это какие-то очередные ваши традиции, – призналась ему.

– Растешь.

– Было бы легче, если бы я на самом деле знала эти самые традиции, а не блуждала в потемках, – с намеком ответила хищнику.

– Ничего страшного, люди вообще мало знают о нашей жизни, так что можешь спокойно обманывать и дальше. В конце концов, ты не так далека от истины.

Вот редиска.

Закрыв глаза, я мысленно досчитала до пяти и выдала:

– Ник, я совершенно не горю желанием ужинать в компании десятка хищников и очень хочу избежать этой участи.

– Думаю, ужинать ты будешь с меньшим количеством двуликих.

– Без разницы. Я не могу туда ехать, – упрямо повторила шефу и добавила уже тише: – Без тебя.

Признание далось тяжело, и Н’Ери некоторое время молчал, а потом равнодушно ответил:

– Я в любом случае не успею к ужину. Меня нет в стране.

Если и была какая-то надежда, то теперь она стала таять как дым.

– Я могу отказать?

Подойдя к окну и осторожно отодвинув занавеску в сторону, взглянула на машину у наших ворот.

– Это будет воспринято как неуважение.

– А разве ответное уважение не подразумевает приглашение невесты хищника только в присутствии этого самого хищника? Тем более что я человек.

Ник тяжело вздохнул:

– Ты сейчас где?

– У себя в комнате. Переодеваюсь. Точнее, с тобой разговариваю, им сказала, что надо переодеться… Ник, это же неправильно.

– Я сейчас позвоню К’Аури и все выясню. Поверь, для такого поведения должны быть веские причины.

– Какие?

– Мне пока приходит на ум только любопытство.

– Любопытство? – недоверчиво переспросила я. – И все?

Конечно, невеста-человек у хищника – это неожиданность, но не нонсенс, не та веская причина, чтобы нарушать правила приличия и идти на необдуманный риск. Или я чего-то не знаю?

Бросив еще один взгляд в сторону машины, вернулась к кровати.

– Сложно объяснить. Это не телефонный разговор. Я сейчас поговорю с К’Аури и потом сразу же позвоню тебе. Без моего звонка никуда.

– Я поняла.

Ждать было трудно.

Сжимая в руке телефон, ходила из одного угла в другой, замирала у окна – машина продолжала ожидать гостью, а я подходила то к шкафу, то к чемоданам, которые так и не успела разобрать. Да и смысла уже не было. В конце концов, я все-таки достала то самое изумрудное трикотажное платье, которое надел на меня Жерар в Париже. Но собираться не спешила.

Звонок от Н’Ери прозвучал через десять минут. Я тут же села на кровать, такие новости лучше встречать сидя.

– Да? – выдала на одном дыхании и застыла, ожидая ответа, как приговора.

– Ну что, Измайлова, пляши, мне удалось договориться.

– Я никуда не еду?

Поверить было трудно и немного страшно.

– Не совсем. Ты никуда не едешь сегодня. Я отсрочил поездку до утра. К’Аури действительно не имел права приглашать тебя без меня.

– И что теперь?

– Завтра нас ждут на торжественный обед.

– Нас? – переспросила я, потирая ладонью шею, где вновь вспыхнул огнем укус.

А ведь я так надеялась, что влечение пошло на спад.

– Да, нас. Избавиться от меня не так просто, Тор-р-ри. Как бы сильно тебе этого ни хотелось.

Прикрыла глаза, вслушиваясь в рычащие нотки его голоса, и тихо ответила, стремясь сменить тему разговора:

– Значит, завтра?

– Да. Я за тобой заеду после десяти. Будь готова.

– Хорошо. Спасибо, Ник.

– До завтра.

Я еще некоторое время молча сидела на кровати, рассматривая узор ковра под ногами. Потом встала и нерешительно подошла к окну. Машины уже не было.

Вроде бы и полегчало, но вместо одной проблемы нарисовалась другая. И еще неизвестно, что хуже.

Снова Н’Ери! Опять Н’Ери!

…Всегда Н’Ери.

Для начала я спустилась вниз, чтобы сообщить родным о том, что поездка отменяется и ехать мне никуда не придется.

Волна облегчения и следом недоуменное и немного настороженное: «Почему? Как?»

– Небольшая ошибочка вышла, – непринужденно рассмеялась я. – Они думали, что Ник здесь, и поэтому пригласили. Теперь ситуация разрешилась.

– И что дальше? – быстро спросил отец. – Они от тебя отстанут?

«Если бы…»

– Завтра мы приглашены на обед.

– Кто мы? – тут же уцепился отец за слово.

– Я и Ник.

– Он прилетит? – догадалась мама, и они с папой многозначительно переглянулись.

– Да. Завтра, – все так же спокойно ответила я, сложив руки на груди.

Непринужденность исчезла, в воздухе запахло серьезным разговором.

– Вика, доченька, – начала мама таким тоном, что сразу стало понятно: они хотят сообщить мне нечто очень неприятное.

– Мам, не надо, – покачала головой и схватилась рукой за перила.

– Мы с отцом никогда не вмешивались в твою жизнь, но ты уверена, что все это нужно?

– Что именно?

– Он хищник, – вставил отец, бросив очередной короткий взгляд в сторону жены, будто ждал поддержки. Ясно, пока я искала способы избавиться от приглашения на ужин, тут уже обсудили мою личную жизнь и даже решили, как жить дальше. – А ты человек.

Я молчала, переводя взгляд с одного на другого и ожидая продолжения.

– Они никогда тебя не примут, понимаешь? – Снова мама, и взгляд такой сочувствующий, что в горле начало першить. – Никогда не станешь равной им. Разве это жизнь? Чувствовать постоянные насмешки, шепотки за спиной? Знать, что ты чужая?

Одно дело, когда сама знаешь о том, что не стоишь даже пылинки на ботинке хищника, а совсем другое – когда тебе об этом говорят другие. И не кто-нибудь, а самые родные и близкие люди. Понятное дело, что они хотели как лучше, но удар по самооценке был аховый.

– Спасибо, я поняла, – и начала подниматься по лестнице к себе в комнату.

– Вика, – тут же виновато сказал отец, – мы хотим как лучше. О тебе беспокоимся. Мы понимаем, что он богатый, красивый, но он хищник.

– А я человек, – подытожила и грустно улыбнулась. – Я понимаю. Спасибо за беспокойство.

– Вика! – вскрикнула мне вслед мама, но я покачала головой и продолжила подъем. – Все хорошо.

Ведь знала, что они правы, но как же больно.

Этой ночью я уснула поздно. Причина заключалась не в снах с обнаженным хищником в главной роли. Дело было во мне и том правиле, которое я решилась нарушить впервые за два года. Оно не было строгим, но было лично моим. И, несмотря на любопытство, я старалась ему неукоснительно следовать. До этой самой ночи.

Меньше знаешь – лучше спишь.

Даже ажиотаж вокруг личности Н’Ери в офисе никогда не подталкивал узнать больше нужного, это помогало сохранить дистанцию и сосредоточиться на работе. Сначала действовала защитная реакция – расставшись с Андреем, мне меньше всего хотелось вновь попадать в зависимость от мужчины. Затем это стало привычкой, отступать от которой не хотелось, как бы ни был красив хищник.

Ноутбук, всемирная паутина и чашка обжигающего кофе – вот что нужно сейчас.

Найти информацию о хищниках оказалось не так сложно, сколько же существовало сайтов, посвященных двуликим, – не пересчитать. Проблема заключалась в том, что никто не гарантировал, что написанное там правда. Мало того, большая часть той ерунды, которую я прочитала, оказалась именно сладкими сказками для наивных девушек, сходивших с ума по «Лунной любви».

Я минут пять хихикала от форума, где девушки на полном серьезе выставляли на суд общественности свои рецепты специальных духов, содержащих феромоны, с помощью которых можно очаровать любого двуликого. Ведь всем давно известно, что свою пару они вынюхивают. Еще один стереотип, который благодаря Нику был давно развенчан и предан забвению.

Полным шоком для меня стал сайт «Следопыт», где несколько сотен девушек устроили слежку за объектом своего поклонения. Я молчу про своеобразные алтари в их домах (фото прилагалось), они буквально осаждали хищников, стараясь поминутно описать каждый день их жизни. Тщательно поискав, я обнаружила двух поклонниц Ника, которые жаловались, что тот опять куда-то сбежал, помешал их деятельности и спутал все карты.

Рассказы, истории, описания сексуальных игр (на что только не пойдешь ради славы), жалобы, слезы и мечты. Сколько же их было в сети, и так мало правды и фактов. Лишь откровенные эмоции, пропущенные через субъективное восприятие.

И это казалось очень странным. Хищники уже полвека живут среди нас, работают, общаются, а мы так мало знаем об их обычаях. Разве только то, что они могут обращаться в зверей, и поэтому у них стоит сдерживающая лунная метка на шее. Они молниеносны, стремительны и очень опасны. Крайне скрытны, живут обособленно. Дружны между собой. Ник сказал правду – тронешь одного, будешь отвечать перед всеми.

Так много и в то же время так ничтожно мало. Даже обычные человеческие девушки, вступив в брак с хищниками, не думали приоткрывать тайны своей новой жизни в резервации. Они становились так же замкнуты и молчаливы, когда кто-то касался их личной жизни, как и сами хищники.

Это не могло не подогревать любопытство. Когда люди не знают правды, они начинают додумывать. А людская фантазия способна на такие выверты, что мало не покажется.

И в этом мне пришлось убедиться ночью.

«Альфа», «беты», «омеги». Интересно, если для волков это деление еще имеет смысл, то как быть с кошками, ягуарами, тиграми и мишками? Разве у них тоже есть подобное деление?

Единственная пара навсегда. Тот же миф, что и унюхивание этой самой пары. Нет, я прекрасно понимала всех девушек и женщин, которые верили в эти сказки. Как же волшебно, когда любят только тебя, одну-единственную, не замечают никого другого и готовы умереть с любимой в один день. Никаких измен с лучшей подругой накануне свадьбы.

Прикрыла глаза, вспоминая вереницу девушек Ника. Сколько их было и сколько еще будет, и, наверное, каждая верила, что она и есть та самая, которая может наставить его на путь истинный и стать для него целым миром.

Ложь. И это ложь.

Я упала на подушки, закинула руки за голову и стала разглядывать потолок. Ноутбук мягким светом освещал кровать, заменяя ночник.

А что я, собственно, знаю о Нике Н’Ери? Кроме того, какую еду он любит, какие напитки предпочитает, какой марки белье носит? Что еще я узнала о нем за два года работы бок о бок? Что он обаятельный и щедрый начальник, но в то же время требовательный? Что его мать – человек, и сам он уже лет тридцать живет вдали от резервации, что у него есть старший брат и, кажется, еще парочка младших? Хищники очень плодовиты.

Сев в кровати, я постаралась уцепиться за ускользающую мысль, которая вспыхнула и исчезла.

Ник сказал, что К’Аури двигало любопытство. И дело явно не во мне. Конечно, человеческая невеста – большой такой сюрприз, но не шок. Особенно если учесть, что в их семье это не первый случай.

Как говорит герой известного мультика: «Это ж-ж-ж-ж неспроста…»

Дело в Нике. В том, кто он такой.

Сердце забилось сильнее, я точно была уверена, что сейчас нахожусь на правильном пути. Вот что не давало мне покоя.

Повернувшись к ноуту, быстро набрала в поисковике «Ник Н’Ери». Сотни фотографий, парочка даже топлес. Или это фотошоп?

Ник на работе, Ник в костюме. Ник улыбается, разговаривает по телефону, пожимает руку премьер-министру. Ник с блондинкой, с брюнеткой, с рыжей, с двумя мулатками (извращенец!), снова блондинка, но уже другая. Много снимков, много сплетен и обсуждений его личной жизни и ни слова о том, кем хищник является в резервации.

А ведь это важно. И тот родственник, который собирался лишить Н’Ери наследства, если Ник не обзаведется семьей. Кто он такой?

– Черт, – прорычала едва слышно.