Текст книги "Вуду по-берендейски"

Мы умолкли, но ненадолго.

– Аленка, а что ты вообще знаешь о гмурах-гномах? – спросил Иван.

Я напрягла память, вспоминая все, что когда-то читала о маленьком народце и начала перечислять:

– Они добрые, трудолюбивые, отличные строители: возводят под землей целые города и дворцы. В оружейном деле им, по слухам, нету равных: могут зачаровать оружие, поставив на нем клеймо в виде руны-оберега, а еще…

– Вполне достаточно для начала. Мы оценили ваше доброжелательное отношение к своему народу, – раздался ворчливый басок. Чувствовалось, что незнакомец доволен.

Мы вздрогнули и оглянулись. Двое низкорослых – «метр с кепкой» – бородатых крепышей в полном боевом облачении снисходительно посматривали на нас снизу вверх.

– Берендеи? От Йогини? – строго спросил один.

Мы одновременно кивнули.

– Следуйте за нами, – приказал второй. – И лучше бы вам спешиться.

Мы не стали спорить и примерно через тридцать метров завели коней в пещеру, где оставили на попечении одного из провожатых. Второй повел нас низким коридором вглубь скал.

Коренастый дядя с бородой свободно шагал там, где моим спутникам приходилось пригибаться под низкими сводами. Он зажег факел исключительно для нашего удобства – я знала из книг, что подземные жители отлично ориентируются в темноте.

Суровый гмур долго молчал. И лишь когда мы потеряли счет времени, подал голос:

– Зовите меня Гвеном. Наземные жители редко посещают наши владения, и наш Повелитель Глоин был бы рад побеседовать с вами, но просьба Йогини-Матушки священна – мне велено без промедления доставить вас в Хрустальную пещеру.

Мы передвигались в тишине, пока не достигли какого-то подобия стеклянной по виду двери. Пламя от факела причудливо преломлялось в ней, будто попавший на ребристую поверхность хрустального кувшина яркий свет.

– Внутрь войдет только один из вас – решайте без проволочек, кто именно, – приказал Гвен. – И помните, что живое существо может находиться там всего несколько минут.

Я, не раздумывая, шагнула вперед.

– Ты уверена? – в голосе Ивана прозвучала тревога.

Коротко кивнув, я вопросительно посмотрела на гмура:

– Инструкции, командир?

Тот одобрительно хмыкнул:

– Дыши коротко, избегай глубоких вдохов и выдохов, передвигайся с осторожностью, очень медленно, без резких движений. А вот соображать постарайся быстро, чтобы суметь выйти самостоятельно. – Лаконично изложив правила поведения в необычном месте, он отворил дверь и посторонился, уступая дорогу.

* * *

Оказавшись внутри, я спохватилась, что забыла фонарик, однако проникавшего сверху спокойного света оказалось достаточно, чтобы освоиться – глаза быстро привыкли к сумраку, и через минуту я уже различала очертания предметов.

Здесь было невозможно нормально дышать – воздух был вязким, как кисель, и мне по совету Гвена приходилось делать короткие вдохи-выдохи. Передвигалась я с большим трудом – будто в этом странном месте действовала какая-то другая, отличная от других мест на нашей планете, сила гравитации. Совершая самые обычные движения – поднимая ногу или поворачиваясь – мне приходилось преодолевать сопротивление потяжелевшего в несколько раз собственного тела.

Пещера оказалась не такой уж большой, и в нормальных условиях я обошла бы ее за несколько минут. Повернувшись спиной к двери, чтобы иметь больший обзор, я остановилась взглядом на небольшом возвышении с неподвижными телами. Это были мои родители: мама, такая же бледная, худенькая и осунувшаяся, как в моем страшном сне в пещере Морока, и папа, совсем недавно обретенный и почти сразу же потерянный. Судорожное движение вперед едва не стоило мне жизни: я едва не задохнулась и чудом удержалась на ногах.

Более или менее адаптировавшись к новым условиям, усилием воли как можно глубже задвинула рвущиеся наружу эмоции, наказав впредь без особого разрешения не высовываться, после чего вновь более детально осмотрела пещеру. Взгляд наткнулся на большие, размером с футбольный мяч, овальные камешки, горкой лежавшие справа от меня ближе к стене (наверное, это и были драконьи яйца). Вы-то мне и нужны, голубчики!

Радость оказалась преждевременной: в одиночку доставить их наружу из этого зачарованного места невозможно. Даже если подоспеет помощь, транспортировка займет уйму времени – каждое яйцо наверняка весит здесь чуть ли не тонну!

– Думай, Елена, – мысленно приказала я себе, хотя очень хотелось по привычке поговорить вслух. – Ты неисправимая фантазерка и уже так много преодолела, что просто не имеешь права отступать: на кону – жизнь родителей (а может, и благополучие всего Берендеева княжества!). Но ведь должно же быть что-то такое, что непременно поможет решить проблему!

Стараясь следовать совету и не задерживаться в пещере, я напряженно размышляла, скользя взглядом по ее полупрозрачным сводам, скрывающим внутри себя загадочную полутьму и мое собственное, причудливо преломляющееся отражение. Вот оно! Робкая догадка, оформившись в конкретный образ, подтолкнула к единственному верному в данной ситуации решению.

С трудом добравшись до ближайшей стены, такой же гладкой и холодной на ощупь, как остальные, я закрыла глаза и коснулась ладонью поверхности, представив, что передо мной – зеркало, которое через мгновение засветится изнутри, и появится Кощей. Сердце помимо воли радостно встрепенулось.

– Приветствую вас, княжна. – На меня с любопытством смотрел Хранитель, наверняка недоумевающий, что на сей раз потребовалось от него приставучей девчонке из другого мира?

Мне было абсолютно безразлично его мнение. Низкий голос показался таким родным, что я едва сдержала крик радости. К счастью, наученное горьким опытом тело вовремя напомнило, чем закончилась предыдущая попытка пойти на поводу у эмоций. Но как объяснить Костанадосу, что именно сейчас я нуждаюсь в его помощи, как никогда?

Помнится, во время пребывания в замке у меня возникло подозрение, что тот умеет читать мысли. А не попробовать ли настроиться на одну с ним волну? Он могущественный кудесник и, надеюсь, сможет понять собеседницу, пытающуюся поговорить с ним, используя всего лишь грубую имитацию зеркала. Глядя в глаза Хранителю с отчаянием приговоренного к казни, у которого имеется всего один шанс на спасение, я постаралась думать как можно громче и короткими фразами – будто разговариваю с ним самым обычным образом.

– Я в Хрустальной Пещере. Здесь мои родители. – В надежде, что он поймет, скосила глаза в сторону. – Они отравлены. В состав противоядия входит слюна дракона. В углу (я указала взглядом, где именно) – спрятанные асилками яйца. Их успела отложить перед гибелью последняя самка равнинного дракона. Возможно, они тоже последние в этом мире. Сможешь забрать их и приготовить противоядие? Рецепт – у Жрицы Огня…

Хранителю потребовалось не больше минуты, чтобы открыть портал и перенести «камешки» в Междумирье, после чего я вздохнула с облегчением – естественно, мысленно.

– Вас, к сожалению, забрать не смогу, – прозвучало в голове. – Это жадное место поглощает слишком много энергии. Добирайтесь обычным путем, как и в прошлый раз. Семарглы будут ждать… – Окончание фразы осталось за пределами моего, погасшего вместе с «зеркалом», сознания.

Было холодно и… мокро. Я дрожала на ледяном полу возле входа в Хрустальную Пещеру, но зато могла дышать полной грудью. От встревоженных лиц друзей хотелось плакать. Впрочем, сырости и без того хватало – кот старательно вылизывал мое лицо шершавым мокрым языком, искренне полагая этот способ наиболее действенным для приведения человека в чувство – и, как я однажды убедилась на собственном опыте, выпав из дупла по другую сторону дуба и потеряв сознание, так оно и было на самом деле.

– Как в старые добрые времена, – прошептала я и попыталась оттолкнуть Соломона.

Ничего не получилось – я не чувствовала ни рук, ни ног, будто те были сделаны из ваты. Хранитель не зря назвал пещеру жадной – она питалась энергией живых существ, редко попадавших внутрь, вот и запасалась впрок. Это означало, что мои родители в большой опасности, и друзей следовало срочно предупредить об этом. Я заворочалась, пытаясь встать. К сожалению, брат истолковал мои телодвижения по-своему, а поговорить мысленно мы отчего-то не сообразили.

– Не двигайся, душа моя, ты и так потратила много сил. – Иван ласково погладил меня по волосам. – Здесь немного душновато, но тебе необходимо немного полежать и набраться сил. Придется потерпеть!

Потерпеть? Я кинула на заботливого братца негодующий взгляд – захотелось посоветовать ему прилечь рядышком и «насладиться» так называемым «отдыхом».

– Тебя вытащил Гвен, когда понял, что время, отведенное для безопасного пребывания человека внутри пещеры, на исходе… – Тут брат, к счастью, наконец-то догадался внимательнее присмотреться к бледному цвету моего лица (впоследствии он определил его как синюшный) и сжалился: – Давай-ка выбираться на свежий воздух! – Взвалил меня на плечо, разлучив с холодным полом, за что заслужил бесконечную признательность страдалицы, и мы двинулись в обратном направлении.

Кажется, я снова отключилась (надо же бедной девушке, успешно выполнившей сложное спецзадание, отдыхать!), а очнулась уже под сумрачным небом на поросшей травой земле, принадлежащей славному народу гмуров. Наш гид скромно стоял в сторонке – на его ранее бесстрастном лице читалось сострадание. Я поблагодарила его тенью слабой улыбки, но мой болтливый язык постепенно обретал способность ворочаться во рту, чем я незамедлительно воспользовалась.

– Надеюсь, у нас еще будет возможность познакомиться поближе. – Слава Богу, бородач Гвен разобрал мой тихий лепет и согласно кивнул. – Когда-нибудь я сумею отплатить вам за доброту.

Приподнявшись на локтях, я перевела взгляд на друзей:

– Ребята, нам надо попасть к Зеркальным Скалам!

Более всего я уважаю мужскую часть нашей команды за понятливость и конструктивность: надо – значит надо, и никаких лишних вопросов. А поскольку за время совместных приключений мы не просто сблизились, а научились понимать друг друга с полуслова, через несколько минут я уже сидела в седле впереди Ивана, а Рослав привязывал уздечку Лисички к своему поясу. Соломон выдвинулся своим ходом.

Мы попрощались с Гвеном и поскакали к водопаду, чтобы через него попасть в Навь, а оттуда – в Междумирье, где в неприступном замке обитал Хранитель.

* * *

Почувствовав себя лучше, я пересела на свою лошадь. Как назло, погода быстро портилась: шквальные порывы ветра заставляли придерживать коней, видимость стремительно ухудшалась, а небо на горизонте практически слилось с землей в единое серое пространство. Пришлось остановиться.

– Гроза что ли собирается? – Я смотрела на темные низкие тучи с раздражением. – Нет, чтобы здешнему аналогу Гидрометцентра заблаговременно передать штормовое предупреждение!

– А разве это что-нибудь изменило бы? – Иван, как и я, с трудом сдерживал досаду.

Мы развернули лошадей так, чтобы оказаться лицом друг к другу, и разговаривали, щурясь и прикрывая ладонями рот и нос, чтобы не наглотаться песка и пыли. В голове юрким головастиком упорно крутилась какая-то мысль, способная вызвать зрительную ассоциацию. Пытаясь ухватить ее за скользкий «хвостик», я отвлеклась, оглянулась – к счастью, весьма своевременно! – и от ужаса едва не свалилась с лошади: вдалеке вращалась расширяющаяся к небу гигантская воронка, напомнившая появившийся в Аркаиме смерч.

Не тратя драгоценное время на раздумья о том, справимся ли мы с монстром, которого совсем недавно так красочно расписала Лада, я развернула коня и скомандовала:

– Возвращаемся, быстро!

Друзья без лишних вопросов последовали за мной и влетели под спасительные своды пещеры. Через пару минут мимо убежища, вращаясь на приличной скорости, промчалась гигантская «юла» – была у меня в детстве похожая забавная и яркая полосатая игрушка, совершенно безобидная в отличие от настоящего смерча: страшно представить, что сталось бы с путниками, оказавшимися на ее пути!

– Похоже, добраться до Зеркальных Скал в ближайшее время не удастся, – констатировал Рослав.

– Выходить из укрытия равносильно самоубийству, – поддержал Иван. – Если только не найдется других соображений, пусть даже самых фантастических.

– Телепортироваться? – предположила я, на что парни лишь неопределенно пожали плечами, а кот благоразумно промолчал.

Неужели в скиту не обучают перемещению на большие расстояния? Или Рослав с Иваном не до конца уверены, что это получится в условиях разгула стихии? Что до моей скромной персоны, то я представления не имела, можно ли отсюда попасть непосредственно в Навь. Со временем у меня, несомненно, откроются способности к телепортации, а также третий глаз, третье ухо и еще что-нибудь не менее выдающееся и полезное (говорил же мудрый Баюн, что они пробуждаются постепенно), но пока… чего нет – того нет. А посему единственная надежда – на более образованных и опытных спутников.

Я с надеждой смотрела на друзей, но те, судя по залегшей между бровей глубокой складке, размышляли над очередной свалившейся на наши горемычные головы задачкой. Пусть себе думают на здоровье, а я пока потренируюсь в передаче мыслей на расстоянии: представила единственную и неповторимую тетушку – такой, какой встретила ее на пороге домика в д.Кукареки, и немедленно получила отклик.

– Проблемы, племянница? – Агата, как всегда, была предельно лаконична.

– Возле Лысой горы неожиданно активизировался смерч, подобный тому, что хулиганил недавно на столичной ярмарке. Не могут ли гмуры провести меня подземным путем (если, конечно, таковой имеется) к Зеркальным Скалам? Надо срочно попасть в Навь, куда Кощей только что забрал яйца драконов. Ребята же, дождавшись благоприятных метеоусловий, вернутся во дворец своим ходом.

– Хочешь обмануть врага? – догадалась Йогиня. – Хорошая идея. Территория гмуров пронизана ведущими в разные стороны подземными ходами. Ничего не предпринимай, пока я не свяжусь с Глоином. – После короткой паузы в моей голове вновь зазвучал ее голос. – Один из переходов как раз ведет в нужном направлении, но одна туда ты не пойдешь – отправишься к Хранителю с Баюном. Мальчикам я все объясню сама. Хорошей дороги, Леля.

Иван и Рослав дружно уставились на меня – похоже, тетя общалась с нами одновременно, но я не особенно удивилась – Жрица Огня способна еще и не на такие чудеса!

Из туннеля бесшумно появился наш новый знакомый – невозмутимый бородач с факелом в руке. Коротко глянув на меня, буркнул:

– Пошли, что ли?

Парни едва успели спешно обнять меня на прощание и сунуть в руки кота, а проводник уже скрылся из виду. Я ссадила мохнатого плута на пол (и на своих четырех дойдет!), подхватила рюкзак и бросилась догонять Гвена, радуясь, что матушка-природа не наградила меня высоким, как у подруг, модельным ростом: там, где девушка с модного подиума согнулась бы в три погибели, невысокая Дюймовочка свободно шагала под низкими сводами подземного перехода. Что касается кота, то у него и вовсе не было проблем – в темноте он видел отлично, замкнутостью и молчаливостью не отличался. Поравнявшись с проводником, Соломон сразу же завел беседу о преимуществах уединенной жизни маленького народа перед царящими наверху – в мире людей – суетой и неразберихой. Тот, польщенный ловко завуалированным комплиментом, постепенно разговорился и провел для нас краткий экскурс в историю своего народа.

…Когда-то гмуры, как и все остальные народы Берендеева княжества, жили на поверхности Земли и первыми из разумных существ научились добывать руду и плавить металлы, но рассорились с конкурентами – чудью белоглазой – и ушли жить под землю. Людей маленький народец тоже не жаловал, обвинял в жадности и считал обманщиками, хитростью вымогающими у гмуров добытые нелегким трудом драгоценные камни и минералы, золото и другие металлы. Вот почему при встрече с человеком они до сих пор пугают его громким криком…

За разговорами время летело незаметно, да и сам путь оказался нескучным. Привыкнув к полумраку подземных коридоров, я любовалась многообразием известняковых наростов – сталактитов и сталагмитов – возле подземных озер, которые мы миновали, и многочисленными вкраплениями разноцветных драгоценных и полудрагоценных камней в стенах и непременно постаралась бы отколупнуть парочку на память, вот только ждать меня никто не собирался. Как большинство женщин, я неравнодушна к украшениям, но в обычной жизни мне доступна лишь скромная бижутерия или поделки из полудрагоценных камней. Meine liebe mutter всегда посмеивается над моей любовью к побрякушкам, приговаривая:

– Сорока ты моя, сорока!

Подземный ход вывел нас прямо к подножию Зеркальных Скал. Я осторожно высунула нос наружу – вроде бы ничего подозрительного (смерч, видимо, получил инструкции караулить нас только в горах) – и сердечно попрощалась с проводником, а кот даже пообещал навестить его при первой же удобной возможности.

Пока я машинально поправляла лямки вещмешка, голову посетила дельная мысль, заслуживающая того, чтобы хорошенько ее обдумать.

Мы очень устали: после долгого перехода у меня гудели ноги, а у кота – лапы. Так почему бы не преодолеть расстояние до водопада по воздуху – сяду на рюкзак (в прошлый раз во время левитации я использовала в качестве опоры более тяжелый походный котелок!), а кота возьму на руки. А не получится – что ж, пойдем пешком.

Соломон, недовольный внезапной заминкой, заворчал, но выслушав мое предложение, осторожно заметил:

– Рискнуть, пожалуй, стоит, хотя меня терзают смутные сомнения: а ты мимо не пролетишь? Не хотелось бы упасть в озеро или, того хуже, на скалы – что может быть хуже жесткой посадки!

Заверив Соломона, что постараюсь быть предельно точной, я подготовилась к воздушному аттракциону: сняла рюкзак и оседлала его, продев ноги в лямки. Одной рукой придерживая вещмешок, а другой так крепко прижав к себе кота, что тот придушенно мяукнул, припомнила в деталях ощущение полета во время ночевки возле Русалочьего озера, представила, как встречный ветерок обдувает лицо и треплет волосы, оттолкнулась ногами и к собственному удивлению оторвалась от земли, набрала высоту и полетела…

БАЮН-ФИЛОСОФ

Результат эксперимента был вполне предсказуем, независимо от того, на чем я собиралась лететь – пылесосе, метле, походном котелке или садовой тележке: конечно же, я промазала. Какая-нибудь сказочная Баба Яга с гораздо большим, чем у меня, опытом передвижения по воздуху приземлилась бы в своей ступе прямо на тропинке перед водопадом. Я же верхом на рюкзачке проскочила водную завесу насквозь и растерялась. Соответственно, и посадка, как опасался баюн, оказалась жесткой, с кувырком через голову, после которого мы с котом с трудом разомкнули тесные объятия и повалились на землю.

– Черт бы побрал эту темень! – простонала я, поднялась, потирая поясницу, и принялась искать в вещмешке фонарик.

– Выражаешься, как пьяный лапотник, а с виду – интеллигентная образованная девица и даже, если не ошибаюсь, титулованная особа, – укорил кот. – Что б ты знала: черти, которых люди частенько упоминают – это вовсе не рогатая и хвостатая нечисть, а духи, стоящие за чертой или границей между мирами (Навью и Правью), не позволяющие переходить ее всем, кому захочется, и предупреждающие о последствиях. – Ты же помнишь голоса, которые слышала возле Смородины и во время переправы через нее?

Еще бы мне не помнить свой первый злосчастный переход через Зеркальные Скалы – я же тогда едва не утонула! Настроение окончательно испортилось.

– Будь так добр, избавь меня от нотаций – нашелся тут Ларошфуко на мою голову, – огрызнулась я.

– Как ты меня назвала? – в свою очередь оскорбился Соломон. – Я порядочный Баюн и требую уважительного отношения.

С включенным фонариком я почувствовала себя увереннее и направилась к реке, надеясь быстро отыскать лодку. Рядом с гордо поднятой головой шествовал разобиженный и непривычно молчаливый кот.

– Между прочим, я сделала тебе комплимент: герцог Франсуа де Ларошфуко – знаменитый французский писатель и философ, в свое время носивший титул учтивости

принц

де Марсийак. Лучше бы поблагодарил вместо того, чтобы скандалить.

– Титул учтивости, говоришь? – Соломон приосанился. – А чем он еще знаменит, этот Франсуа?

Сразу ответить не удалось, потому что луч фонарика наткнулся на знакомый «утлый челн». Но едва мы загрузились и отчалили от берега, Баюн потребовал продолжить ознакомительную лекцию из серии «Жизнь замечательных людей».

– Ларошфуко обобщил свой жизненный и философский опыт в сборнике афоризмов «Максимы», а еще издал «Мемуары», где описал события времен Фронды…

Излагая материал, заученный на внеклассных уроках по зарубежной литературе, я старательно налегала на весла. На мой взгляд, гребля – абсолютно не женское занятие (а уж грести в темноте – удовольствие более чем сомнительное). Но приставучий кот здорово отвлекал меня – тем более в голове как раз зазвучали (правда, довольно глухо) предупреждения, вздохи и всхлипы духов предков, которые в прошлый раз едва не довели меня до самоубийства. В благодарность я готова была пересказать Соломону все, что знала о временах, когда жил и творил знаменитый француз.

– А Фрондой звали его достойного учителя?

– Фронда – это общественное движение во Франции, приверженцы которого боролось против абсолютной монархии, – пояснила я. – Основные силы Фронды составлял народ, восстания которого были направлены против притеснения его богачами и власть имущими.

– Да понял я, понял! Лучше поведай еще что-нибудь про учтивого принца, не томи! – заныл от нетерпения кот.

– Ларошфуко считал, что основа всех человеческих поступков – самолюбие, тщеславие и личные интересы. А потому изображал честолюбцев и эгоистов в язвительной манере. – Я с удовольствием отметила, что большую часть водного пути мы преодолели, и вдалеке показался краешек другого берега. – Правда, философ обличал в основном современников своего круга. Как тебе понравится, к примеру, его изречение «Все мы обладаем достаточной долей христианского терпения, чтобы переносить страдания других людей»?

– Готов с ним поспорить, – задиристо заявил кот. – Ты просто обязана свести нас при первой же возможности!

Я засмеялась:

– Увы, Франсуа де Ларошфуко жил в

XVII

веке, и нас с ним разделяют столетия!

– И поэтому ты о нем больше ничего не знаешь? – расстроился Соломон.

– Да нет, еще кое-что известно. – Я была удивлена интересу Баюна к философским измышлениям неизвестного ему автора: коту, как мне до сих пор казалось, с лихвой хватало собственного интеллектуального багажа. – Не знаю, известен ли тебе знаменитый роман Александра Дюма «Три мушкетера», – осторожно начала я.

– Да за кого ты меня принимаешь? – возмутился Соломон. – Знаю я эту занятную книжицу. Только ее название не соответствует содержанию – речь там идет не о трех, а о четырех мушкетерах Атосе, Портосе, Арамисе и Д’Артаньяне.

Я не стала спорить и продолжила:

– Так вот, историю о подвесках королевы Анны Австрийской, положенную в основу романа, Александр Дюма позаимствовал из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко. В продолжении «Двадцать лет спустя» автор вывел самого французского моралиста под его титулом принца де Марсийака в качестве персонажа, пользующегося благосклонностью главной героини и пытающегося убить Арамиса.

– Надо бы почитать, – пробормотал кот, выпрыгивая из ткнувшейся в прибрежный песок лодки.

Я последовала за ним, оттащила плавучее средство подальше от воды, надела рюкзак и с удовольствием размяла ноги.

Облака поднялись, звезды стали ярче, а освобождение от гребли окончательно настроило на оптимистичный лад – настроение не портили даже ноющие от напряжения руки и поясница.

– Ну что, двигаемся в направлении «Изнакурнож»?

До сих пор ломаю голову над тем, почему моя невинная шутка неожиданно вызвала у Баюна такую бурю эмоций.

– Очень надеюсь, что в дальнейшем твои слова и выражения будут не только соответствовать действительности, но и отражать твой собственный внутренний мир! – надменно заявил поклонник французской и прочей мировой литературы. Называй вещи своими именами или изобрети что-нибудь свеженькое, если не хочешь прослыть плагиатором! – возмущался Бай. – Мы направляемся не к музею при научно-исследовательском институте Чародейства и Волшебства – в просторечии «ИИИЧАВО», которым заведовал вымышленный персонаж Наина Киевна Горыныч, а к дому уважаемой Привратницы Яги! – Баюн обогнал меня и обернулся. Мне показалось или на усатой морде и промелькнула усмешка? – «Если требуется большое искусство, чтобы вовремя высказаться, немалое искусство состоит в том, чтобы вовремя промолчать!», – изрек напоследок кот, задрал хвост и, не спеша, двинулся дальше.

В других обстоятельствах я бы посоветовала наглецу воспользоваться собственным советом, но тут попросту растерялась: во-первых, плут намекнул на близкое знакомство с творчеством обожаемых писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких, написавших мою любимую повесть «Понедельник начинается в субботу», а во-вторых, не моргнув глазом, процитировал самого Ларошфуко. Что ж он мне голову-то морочил? Или это было сделано… специально?

На подходе к избушке на деревянных пеньках-сваях послышались отдаленный собачий лай и повизгивание.

– Наверное, хозяйка решила обзавестись четвероногими сторожами, – предположила я вслух, а кот насторожил ушки.

Попросив избушку повернуться к лесу задом, а ко мне передом – естественно, в интерпретации Ивана – я вновь с удивлением понаблюдала, как стена подернулась дымкой, а на месте окна проявилось крылечко. Через пару минут к нам, приветливо улыбаясь, спустилась Яга. Я доверчиво прижалась к ней в поисках ласки и утешения, как к родному, хорошо знакомому человеку. Привратница обняла меня и погладила по волосам.

– Нелегко пришлось тебя, Лелечка? – Я устало кивнула в расчете на сочувствие, но его не последовало – во всяком случае, в привычной форме. – Но ведь ты сама выбрала свой путь, девочка, значит, придется запастись терпением! Пойдемте в дом – вам с Баем надо набраться сил перед дальней дорогой.

Кот облизнулся. Я тоже не возражали против перекуса, но вот насчет отдыха имелись соображения в пользу… отказа от него.

– Мы очень спешим, – начала я, – и…

– Два часа сна ничего не изменят, – возразила Привратница, и я послушалась.

Яга будто ждала гостей: на уютной кухоньке вкусно пахло выпечкой, на столе стояли самовар и блюдо с горкой маленьких румяных пирожков.

– А мне чем питаться? – обиженно прошипел кот. – Я нормальное млекопитающее из отряда хищников, а не какое-нибудь парнокопытное, пернатое или водоплавающее. И уж тем более – не человек, а посему совершенно равнодушен к тесту, независимо от его вкусовых качеств!

Соломон удостоился моего неприязненного взгляда: ворчит, поучает, намекая на мои плохие манеры и невежество, а сам!.. Впрочем, гостеприимная хозяйка не выказала недовольства и поставила на пол плошку с ароматным мясным рагу, так что коту пришлось заткнуться и заняться делом. Я с завистью понаблюдала, как тот с жадностью поглощает угощение, а когда повернулась к столу, обнаружила тарелочку для себя.

После сытного обеда потянуло в сон, и в кровать я улеглась без возражений.

…От высоты захватывало дух. Гарпии бережно несли меня в крепких объятиях, а я наслаждалась полетом – любовалась природой, счастливо улыбалась и знала наверняка: происходит нечто запланированное и безопасное для меня.

Вот и большое гнездо в развилке старого дуба – на этот раз я оказалась в нем одна, без Лады. Компанию составил Гамаюн – все такой же привлекательный, как Марчелло Мастроянни в молодости – темноволосый, кареглазый, с тонкими усиками над верхней губой, он пристроился сбоку от меня. Я даже веки сомкнула, приготовившись услышать ласковое убаюкивающее пение и позабыть обо всех тревогах и проблемах, но не тут-то было.

– Проснись, княжна, – начало настроило меня на серьезный лад. – Ты должна хорошенько запомнить, что возвращаться в свой мир тебе придется другой дорогой.

– Само собой, – удивленно сказала я. – Хранитель отправит меня прямо к Зеркальным Скалам.

– Тебе необходимо попасть сразу к пещере!

Гамаюн был настойчив и отчетливо выговаривал каждое слово, будто втолковывал несмышленому первокласснику условия простой задачи, которые тот никак не мог усвоить. Стало обидно.

– Да поняла я, поняла: мне необходимо оказаться возле Хрустальной Пещеры!

– Отпусти гнев, княжна, будь предельно собранной и внимательной в пути. – Гамаюн по-прежнему излучал спокойствие. – Сейчас от твоих действий зависят жизни многих людей – в том числе, и твоя собственная.

Голос птицы, становившийся все тише, перекрыл другой, смутно знакомый…

– Просыпайся, Леля, тебя ждут друзья.

Я удивилась: почему она говорит о коте во множественном числе? Но покинув избушку, увидела резвящихся у кромки леса Семарглов и обрадовалась: так вот что имел в виду Хранитель – я доберусь до его замка с их помощью.

– Не пренебрегай советами, которые услышала во сне, – шепнула на прощанье Яга.

Я устроилась на спине пса, а пантера полетела порожняком – по-видимому, она должна нести меня, когда ее крылатый друг устанет. Кота во избежание непредвиденных происшествий устроили у меня на коленях, привязав для надежности большой шалью Яги. Но, несмотря на принятые меры предосторожности, я посоветовала Соломону вести себя смирно:

– Свалишься на землю – будешь добираться своим ходом, на «топтобусе».

– Разве здесь ходит транспорт? – удивился кот и тут же деловито осведомился, дорого ли берут за доставку к месту назначения.

– Спроси у своих лап, – усмехнувшись, посоветовала я.

* * *

Как и в прошлый раз, на взлете захватило дух, но в этот раз я адаптировалась гораздо быстрее – тем более что приходилось постоянно отвлекаться на Бая, поначалу испуганно стонавшего и проклинавшего момент, когда он позволил этой «недоделанной телеге с крыльями» довезти его, единственного и неповторимого, до нужного места. Правда, после предложения Семаргла сбросить лишний балласт в виде чрезмерно нервного и плохо воспитанного кота, не дожидаясь остановки, ворчание прекратилось. Впрочем, надолго Баюна не хватило.

– Не соблаговолит ли досточтимая княжна уделить толику своего бесценного времени своему преданному слуге? – вкрадчиво начал он. Удивившись витиеватости вступления (с чего это он так разошелся?), я согласно кивнула.

– Обращаюсь к Вам, представителю мира, где ценят словесность и учат молодежь вековой мудрости, воплощенной не только в книгах, но и размещенной во «всемирной паутине» под названием Интернет. – Кот повернул голову и попытался заглянуть мне в глаза. – Я немало пожил и повидал на белом свете такого…