Текст книги "Вуду по-берендейски"

Ни в чем больше не уверенная, я помолчала, трясясь от страха как осиновый лист на ветру, и неуверенно проскрипела:

– Дд-да…

– Не волнуйся, я буду рядом и помогу, – успокаивающе шепнул Рослав и положил на мое плечо большую теплую ладонь.

– Вот и славно, – одобрил Иван. – Делай все, как я сказал, и ничему не удивляйся.

Он расправил плечи, выскочил на площадку и, схватив шамана в охапку, приставил к его горлу нож. Эффект неожиданности сыграл свою роль, так что дядя, не успев проникнуться важностью перемен и перестановкой центральных фигур, продолжал монотонно лупить колотушкой в барабан и потрясать бубном. Наконец осознав, что происходит что-то незапланированное, он исторг какой-то звук, напоминающий одновременно визг и хрип.

К большому сожалению «режиссера-постановщика», мохнатые сподвижники не смогли прийти в себя так быстро, как тому требовалось, и лишь спустя несколько минут, пошатываясь, стали неловко подниматься с мест, чтобы потом с утробным воем попытаться отбить ряженого. Но шаману и самому как-то удалось вывернуться. Споткнувшись на ровном месте, он упал и резво уполз в кусты. Почувствовав себя в относительной безопасности, истошно завопил:

– Убейте его, недоумки!

На Ивана со всех сторон набросились чудища, и вот тут-то началось самое интересное. Пристально наблюдая за происходящим, я, тем не менее, пропустила момент, когда братишка вдруг разительно переменился: раздался вширь и подрос в высоту, его торс стал крупнее. «Картинка» дернулась и на какую-то долю секунды стала нечеткой, смазанной. А когда вернулась резкость зрения, оказалось, что враги, как груши, висят на… огромном буром медведе! Лес содрогнулся от его громоподобного рыка. Матерый зверь отряхнулся, и оборотни посыпались с него, как перезревшие груши с дерева. Пока он раздавал тумаки направо и налево, я ошарашено хлопала глазами: неужели это мой брат?!

Воспользовавшись беспамятством оглушенных оборотней, медведь скрестил лапы на груди. На мгновение мое зрение вновь утратило резкость, и я пропустила момент, когда зверь вновь обернулся человеком, только совершенно голым – наверное, во время превращения одежда, не рассчитанная на более крупный размер, распоролась по швам и распалась на составные части. Не обращая внимания на досадное недоразумение, Иван бросился к Ладе, быстро перерезал путы и уложил девушку на плечо.

– Энергетик, быстро! – скомандовал он, и я, как во сне, шагнула в центр площадки, где недавно отплясывал «буги-вуги» шаман, машинально сотворила и подняла над головой светящийся шар – не иначе как с перепуга он получился размером с футбольный мяч.

Оборотни постепенно приходили в себя – одни, пошатываясь, вставали на четыре лапы, другие оседали на задние и с недоумением осматривались.

– Ты все делаешь правильно, – ровный голос Рослава за моей спиной подействовал успокаивающе (помедли он еще немного, и я бы бросилась наутек, зашвырнув шар в ближайшие кусты). – Попробуй как-нибудь привлечь к себе внимание волкодлаков, – подсказал он.

– На колени, неверные! – срываясь на фальцет, завопила я первое, что пришло на ум.

«Неверные», как это ни странно, послушались и распростерлись у моих ног.

– А теперь поговори с ними. – Рослав, как профессиональный режиссер, уверенно руководил моими действиями.

Чем же, интересно, я могу заинтересовать существ, о которых сама узнала не далее как полчаса назад – разве что прикинуться каким-нибудь божеством? К счастью на помощь пришла неуемная фантазия. Нахмурив брови, я как можно более сурово произнесла:

– Вы прогневили свою покровительницу Луну-Селену страшными обрядами и заслуживаете кары. Богиня послала меня, свое земное воплощение, чтобы воздать вам по заслугам! – «Подданные» горестно взвыли и принялись колотить себя лапами в грудь. Переживают, поганцы, – уже хорошо.

Луна, временно исчезнув за тучками, сыграла мне на руку – стала хорошей декорацией к разыгранной мизансцене, и я, уже немного вжившись в образ могущественного божества, временно сменила гнев на милость:

– Поведайте мне, любящей справедливость во всем, как вы докатились до жизни такой? Чем вам не угодила невинная девушка, над которой вы собирались совершить злодеяние?

Вой сменился стенаниями, послышались глухие удары – волкодлаки, признавая вину, бились лбами о землю. Это было очень кстати, потому что в данный момент у меня возникли собственные проблемы, требующие безотлагательного решения.

Энергетик потому так и называется, что создается с помощью собственной энергии (чем больше ее вкладываешь, тем, соответственно, быстрее слабеешь) – а уж учитывая размеры моего шарика… Ноги, и без того не слишком крепкие после пережитого кошмара, подкашивались, отказываясь служить подпорками слишком тяжелому, по их мнению, телу, а руки предательски дрожали. Я многозначительно покосилась через плечо на Рослава, вроде бы обещавшего мне всемерную поддержку – заснул он, что ли, и не замечает, что я выдохлась?

Тем временем, крайний справа представитель местной фауны взял на себя роль ответчика и отрывисто заговорил, будто залаял, но, вопреки моим ожиданиям, вполне членораздельно. Впрочем, мой свежеиспеченный гуру по прозвищу Соломон не так давно разъяснил, что в случае нужды я смогу общаться даже с деревьями и камнями, не говоря уже о сойках, сороках и прочих живых существах.

– Прости нас, о, луноликая дева, мы не хотели никого прогневить. Но человек, пришедший вчера с наступлением темноты передал нам твою волю: в полночь принести ей в жертву прекрасную девушку, на которую он укажет, и тогда Лунная Богиня освободит нас от проклятия. В противном случае нас ожидает мучительная кара. А мы хотим жить!

– Напомните-ка мне, в чем состоит суть проклятия? – попросила я, стараясь унять дрожь в конечностях и мечтая лишь о смене положения тела.

Интересно, может богиня выслушивать откровения своих подданных сидя? Вздохнув, я наплевала на все существующие этикеты и нормы поведения и уселась на землю, скрестив ноги – вот теперь можно спокойно продолжить разговор и до конца прояснить суть вопроса.

…Сотни лет назад предки волкодлаков, тогда еще имевшие вполне человеческий облик, поклонялись Луне-Селене. Они молили ее о процветании племени и преподносили в дар благоухающие плоды, ягоды и мед, и ночная небесная богиня благосклонно внимала им.

Волкодлаки были сведущи в воинском искусстве. Народы, жившие как по соседству, так и в дальних землях, ценили и уважали их за таланты, заказывая оружие, доспехи и снаряжение и нанимали в качестве бойцов, щедро оплачивая услуги.

Однажды во главе племени волкодлаков встал жестокий вождь. Он принес Селене кровавую жертву, чем страшно прогневил, и Богиня прокляла их род. Ее посланник опоил мужчин горькой настойкой до беспамятства, а потом надел на лица звериные маски, а на руки – меховые рукавицы. С тех пор у волкодлаков рождались только полулюди-полузвери: вместо рук – лапы, а на месте лиц – мохнатые клыкастые звериные морды. Лишь в конце каждого года и всего лишь на одну ночь к волкодлакам возвращался человеческий облик – как напоминание о возможном снисхождении Лунной Богини, которое еще надо заслужить.

С каждым веком племя становилось все малочисленнее, жило обособленно, постоянно кочуя и выбирая для своего стойбища самые уединенные и отдаленные от человеческого жилья места. Но люди все равно ненавидели полулюдей-полуволков, охотились на них и убивали, как словно диких животных.

– Наш Род вымирает и вскоре, должно быть, совсем исчезнет с лица Земли… – Говоривший поднял голову и горестно завыл, и сородичи дружно подхватили его тоскливую песню.

– Передай мне шар и завершай свою пламенную речь. – Рослав (дошло наконец-то!) перехватил у меня энергетик.

– Но я же не навечно прокляла вас? – уже гораздо спокойнее спросила я.

Как ни странно, волкодлаков не смутила такая забывчивость – наверное, им слишком сильно хотелось реабилитироваться в глазах обвинителя.

– От предков до нас дошло предание о том, что однажды Луна смилостивится над нашим родом и предупредит об этом через своего посланника. Мы терпеливо ждали его появления, теряя и вновь обретая надежду. Вчера к нам пришел колдун и от твоего имени потребовал вновь принести кровавое жертвоприношение. Выслушав отказ, он пригрозил, что мы обречем наших детей на верную и мучительную смерть. Ради своего потомства мы были вынуждены подчиниться. Дальнейшее тебе известно.

Оборотни вновь распростерлись ниц, признавая себя виноватыми и готовыми смиренно принять приговор, каким бы он ни был.

Скорбно молчавшие волкодлаки вызывали во мне почти материнскую жалость: какими же доверчивыми иногда бывают разумные существа! Недаром говорят: зови человека свиньей постоянно, и он захрюкает. Но если сила воздействия простого слова и впрямь так велика, то почему бы в данном конкретном случае не использовать ее во благо? Что же мне делать с мохнатыми бедолагами?

Очень кстати вспомнился рассказ о ратном прошлом волкодлаков. А-а, была – ни была: попытаюсь совместить приятное с полезным.

– Внемлите гласу земного воплощения Богини Селены, дети мои! – патетически начала я. – Всегда следуйте моим заветам, и волкодлаки возродятся к новой жизни, как птица Феникс из пепла, а я буду благосклонно взирать на вас с небес. – Помедлила секунду, соображая, как бы половчее закруглиться, и решила оставить «верноподданным» четкую инструкцию на будущее. – Вот вам моя воля: стремитесь к продолжению рода, но женитесь только по большой любви; никогда не обижайте своих детей и всегда говорите им, что они самые лучшие на свете; не причиняйте зла другим без крайней на то необходимости и не забывайте, что только любовь и доброта спасут этот мир! – Едва не произнесла «аминь», но, к счастью, вовремя притормозила.

Оборотни почтительно внимали, затаив дыхание, – наверное, боялись пропустить хоть одно слово.

– Забудьте кровавые обряды – они противоестественны самой жизни. Если еще когда-нибудь кто-то от моего имени потребует, чтобы вы убили человека, гоните его… в шею! Разрешаю даже выпороть в профилактических целях, чтобы впредь неповадно было морочить головы честным людям. Вы должны достичь величия духа мирным путем. – Рослав из последних сил сдерживал смех. Я и сама понимала, что мой не в меру болтливый язык пора остановить. – Когда я уйду, вместе со мной исчезнет многовековое проклятье – вы станете нормальными людьми и сможете в полной мере использовать данные вам Богом таланты. – Готовясь к отступлению, я поднялась на отдохнувшие ноги. – Когда-то великим воинам вашего племени не было равных в силе, ловкости и отваге. – Слушатели одобрительно зашумели, но я требовательно подняла руку, и вновь наступила тишина. – Вот и идите служить в войско славного князя Берендея. Ратном дело – достойное занятие! А теперь закройте глаза, мне пора уходить.

К счастью, сообщница-Луна вновь скрылась за тучкой. Рослав забросил энергетик в кусты, где тот благополучно взорвался, и мы поспешно убрались под грохот «канонады» с места разыгравшейся драмы со мной, любимой, в главной роли богини Луны-Селены (Иван с Ладой на плече ретировался еще в начале первого акта).

Отойдя от стойбища на приличное расстояние, мы на минутку остановились – перевести дух.

– А почему волкодлаки выбрали источником поклонения именно ночное светило?

– Белая энергия луны успокаивает сердце и сознание, позволяет погрузиться в тишину и покой, дать отдых усталому уму, что совершенно необходимо таким горячим рубакам, какими эти существа были когда-то. – Казалось, у Рослава готов ответ на все вопросы.

Вновь выглянувший из-за тучки земной спутник был вполне доволен происходящим на вверенном его заботам земном пространстве и, как мне показалось, даже заговорщически подмигнул мне, но вздохнуть с облегчением не успела – из покинутого нами стойбища раздались дикие вопли, слившиеся в однородный гул голосов: то ли радостных, то ли яростных – не разобрать.

А не прибавить ли нам ходу – вдруг волкодлаки одумались и решили устроить за нами погоню? Однако Рослав посчитал иначе:

– Похоже, тебе удалось снять с них проклятие.

Я лишь недоверчиво махнула рукой (скажешь тоже!), но окончательно успокоилась, лишь оказавшись возле уютно потрескивающего костерка на стоянке рядом с друзьями.

Гордому успешно выполненной миссией по охране общественного имущества Соломону, переодевшемуся в запасную одежду Ивану и рыжему атаману не терпелось услышать о том, что случилось в стойбище волкодлаков, и мы оправдали их ожидания. Умолчали лишь о способности брата перевоплощаться в матерого лесного зверя – ни к чему всяким неблагонадежным личностям, вроде Кудеяра, быть в курсе чужих семейных секретов. Лада не принимала участия в мирной беседе по самой прозаической из причин – крепко спала.

Сейчас я понимаю, как рисковала, примеряя на себя роль древнего Божества. Но тогда мне, заигравшейся в опасную игру, и деваться-то было некуда. Да и легковерным волкодлакам, полагаю, до смерти надоела роль вечно гонимых и презираемых всеми существ, вот они и ухватились за мое обещание, как утопающий за соломинку. А настоящая вера, как известно, творит чудеса.

Наверняка не последнюю роль в этой мистической истории сыграло полнолуние, которому люди с древности приписывают магические свойства. По поверьям в это время природа настолько переполнена энергией, что все заклинания обязательно достигают желаемого результата. И пусть я спонтанно придумала обряд превращения неких существ в людей, но, творя его, ощущала себя настоящей кудесницей, от всего сердца жалея несчастных оборотней и желая, чтобы их грустная история завершилась благополучно.

Впоследствии я часто с нежностью вспоминала свой маленький гордый народ. Очень хотелось верить, что полулюди-полуволки превратились в людей. А если так – вняли ли волкодлаки наставлениям Луноликой Богини? Что ж, поживем – увидим, как любит повторять мой братец.

Надеюсь, свою первую и пока единственную звездную, в буквальном смысле слова, роль я сыграла убедительно. Жаль, некому было оценить мое мастерство по достоинству – ни Никите Михалкову, ни Вуди Аллену, ни Квентину Тарантино не повезло стать первооткрывателями актерского дарования и свидетелями неожиданного триумфа не ведомой широкой публике российской школьницы Елены Берендей. А жаль!

* * *

Хмурое от низких тяжелых туч небо при полном безветрии – первый признак приближающейся грозы. Попасть под ливень не хотелось, и мы торопили коней, спеша добраться до места. Но я чувствовала себя неуютно еще и по другой причине. С момента отъезда из скита меня не оставляло ощущение недоброго взгляда в спину. Временами я нервно оглядывалась назад, ерзая в седле. Размышляя, что бы это значило, так глубоко задумалась, что отстала от спутников, и тем пришлось остановиться и подождать меня.

– Аленка, к тебе в штаны муравей не заполз? – поинтересовался брат, отлично изучивший мои повадки. – Какая-то ты беспокойная в последнее время. Выкладывай! – потребовал он.

– Тебе не кажется, что за нами… следят?

– Опять тати? – Он покосился на Кудеяра, но тот только отрицательно покачал головой.

– Вот! – Иван поднял вверх указательный палец, словно призывал небеса в свидетели. – Прислушайся к мнению авторитетного специалиста.

Кудеяр тут же надулся от гордости, как индюк на деревенском подворье, а я неохотно кивнула, вроде бы соглашаясь, но в глубине души осталась при своем мнении и направила лошадку вслед за остальными.

Сразу за большим лугом начинались гладкие скалы, любовно отполированные ветрами – не иначе для того, чтобы сменяющие друг друга небесные светила могли поочередно любоваться своим отражением в их поверхности. И впрямь – зеркальные!

– Спешиваемся! – скомандовал Иван, когда мы остановились у подножия.

– А лошади? – Мне было жаль расставаться с Лиской.

– Кони не лазят по скалам, – рассмеялась Лада.

– Это они зря, – пробормотала я, погладив свою четвероногую подружку. – Береги себя, моя золотая. – Лошадка удивленно покосилась на хозяйку, а я, вздохнув, отошла в сторону.

– Эге-гей! Бегите на луг! – закричала Лада и хлопнула в ладоши.

Кони, обрадованные возможностью погулять на воле без седоков и надзора, умчались. Осталось попрощаться с рыжим попутчиком. Грусти от предстоящего расставания никто из нас не испытывал – скорее уж, облегчение.

– Прощай, бродяга, – мурлыкнул кот и поднял вверх лапу. – Надеюсь, ты найдешь себе более достойное занятие и не станешь боле…

– Торропитесь, рребята? – наставление баюна прервал знакомый грассирующий голос.

– Только не это! – дружно выдохнули мы и обернулись.

На осиновой ветке, прогнувшейся под тяжестью упитанного птичьего тела, покачивался пернатый артист разговорного жанра и по совместительству домашний любимец Агаты. Недавно он с блеском исполнил роль легендарного Соловья-разбойника и верного ординарца атамана Кудеяра, чем произвел на нас неизгладимое впечатление и навлек на себя гнев сына своей хозяйки.

– А вот и наша мудрая птичка! – воскликнула Лада.

Ворон немедленно приосанился и гордо вскинул голову.

– Скорее – наглая! – возразил Иван.

Мне стало интересно: а какой род деятельности по душе самому искателю приключений?

– Симург, скажи честно, положа руку – вернее, крыло! – на сердце, кем ты сам себя считаешь? – поинтересовалась я.

– Орракул! Прредсказатель гррядущего!

– Лихо загнул! – удивленно присвистнул Иван.

Атаман, не покидая верного пони, с любопытством ожидал продолжения. А мы с Ладой, переглянувшись, дружно прыснули от смеха.

– Напррасно! Напррасно! – Ворон обиженно нахохлился.

Я тем временем оценивающе присматривалась к Симургу и прикидывала: а может быть, мы его все-таки недооцениваем – ведь во всех сказках ворон слывет вещей птицей! Вдруг он и нам присоветует что-нибудь дельное, если расспросить его по-хорошему?

– О, мудрый прорицатель, – начала я со всем возможным почтением и склонила голову. – Ворон так удивился, что чуть не свалился, но, к счастью, вовремя вспомнил, что у него есть крылья, которые можно расправить, и, сбалансировав, удержался на ненадежной опоре. Спутники уставились на меня в предвкушении развлечения, и я не подкачала. – Поведай же отважным путешественникам перед дальней дорогой: чего нам опасаться и от чего спасаться в неведомом мире?

Симург распушил перья, покрутил головой в разные стороны – ничего стоящего там не разглядел и задрал клюв кверху. Милосердные небеса ниспослали провидцу озарение, и на нас обрушился поток информации – увы, беспросветно негативной:

– Пррризрраки! Гаррррпии! Хррранитель! Пррредатель! – выдал «оракул» и с видом победителя обвел нас немигающим взглядом черных глаз-бусинок.

– Ну, спасибо тебе, Сима, за полный набор мистических персонажей на наши ни в чем не повинные головы, – Иван отвесил ворону шутовской поклон. – Неужто нам не светит ничего более реалистичного?

– Смерррч! – каркнул тот. Прикрыл глаза, помолчал и продолжил перечень: – Черррнобог! Зеррркало! Дурррдом!

– Причем, абсолютный, – на этот раз согласился с ним Иван и, махнув на ворона рукой, заявил. – Будем считать, что на сегодня предсказания исчерпаны.

Ворон обиженно нахохлился, но сдаваться не собирался:

Крристалл! Крристалл! – завопил он.

– Что еще за кристалл? – удивилась я: ни в одном из наших разговоров ничего подобного не упоминалось – вот древняя и чрезвычайно ценная книга – да, и не раз! И уставилась на Симурга в ожидании продолжения.

– Дрревний! – конкретизировал тот и качнулся на ветке, готовый тронуться в путь.

Я почувствовала себя разочарованной, но от расспросов удержалась – опасалась, что продолжение сеанса «ясновидения» окажется еще более туманным, и в результате мы попросту «запрограммируем» себя, по-своему истолковав невнятные предсказания (собственно говоря, именно это часто происходит с людьми, слепо доверяющими гаданиям разных шарлатанов).

– Спасибо, о, мудрая птица! – почтительно склонив голову, я выразила «оракулу» общую благодарность.

Ворон, удовлетворенно каркнув, стартовал в небеса. Мы провожали его взглядами, пока тот не превратился в едва различимую точку.

– Беррегитесь химерр! – донеслось издалека, после чего Симург окончательно скрылся из виду.

Кудеяру тоже не терпелось откланяться. Пони, недовольно мотая мордой, топтался на месте и упрямо тянул хозяина в противоположную от нас сторону. Иван не стал затягивать сцену прощания.

– Вот теперь нам действительно пора.

– Не поминайте лихом, люди добрые, – поклонился нам рыжий хитрец. – Мир тесен – авось встретимся когда-нибудь на… большой дороге.

– Боже упаси, – пробурчала я себе под нос.

– Заезжайте в Малые Горшки, я вас со свояком познакомлю, окрестности покажу!

Предводитель шайки лесных татей, оседлав и развернув «богатырского» коня, отправился восвояси. А мы – пешим ходом вверх по узенькой тропе, берущей свое начало у подножия скал. Возглавил восхождение вездесущий Соломон. За ним двигались Иван, Лада, Рослав и, замыкая цепочку, я.

ЗА ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТОЙ

Вход в Навь надежно скрывала завеса водопада. Едва последний островок поросшей зеленью земли остался позади, послышался рев, а вскоре показалось озеро, куда сплошной завесой ниспадал водный поток – прозрачный, чистый и, как мне представлялось, ледяной. Больше всего волновало, сумею ли я, неискушенная в скалолазании городская девчонка, преодолеть без страховки сначала крутой спуск, а потом – узкое подобие берега. Однако друзей подобные вопросы, похоже, не занимали.

– Внимание: продвигаемся очень осторожно, – предупредил Иван. – И, пожалуйста, берегите конечности – они еще пригодятся.

Подбадривая друг друга, мы миновали опасный путь без потерь и оказались на крошечной площадке сбоку от водопада.

– Набирайте воздуха в легкие и – вперед! – прокричал командир, подхватил на руки кота и шагнул прямо в поток.

За ним последовали Лада и Рослав. Пришла моя очередь. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и сделала шаг вперед, но, вопреки опасениям, ощутила приятную прохладу обычного летнего дождика – очень сильного, но кратковременного.

– Осторожно, здесь темно, хоть глаз выколи!

Предупреждение запоздало. Оказавшись во мраке, я растерялась, споткнулась и упала на что-то мягкое и шевелящееся – подо мной копошились друзья, устроившие «кучу-малу», как когда-то в раннем детстве мы с одноклассниками на большой перемене (естественно, еще в начальной школе). Придушенно шипел оказавшийся внизу кот.

Кое-как расползшись в стороны, мы уселись на землю. Глаза, постепенно привыкавшие к темноте, начали различать смутные очертания предметов. Из-за дымки облаков на нас с любопытством поглядывали далекие звезды, заинтересовавшиеся эффектным появлением чужаков.

– Лен, ты ведь не изменила своим туристическим привычкам? – с надеждой поинтересовался брат.

Мог бы не спрашивать: в составе моего походного неприкосновенного запаса (НЗ) кроме расчески, складного ножика, компаса, мотка веревки и прочих полезных мелочей, имеется фонарик со сменными батарейками, который один и мог выручить нас в данной, темной в буквальном смысле слова, ситуации. Я сняла рюкзак, на ощупь отыскала круглый металлический корпус и протянула Ивану. Через секунду яркий лучик немного разогнал темноту.

– Вставайте, девчонки, мальчишки и коты – двигаемся дальше, – последовала команда.

Со светом фонарика жить стало значительно веселее. Однако тревога не исчезла – совсем рядом по-прежнему чудилось чужое присутствие.

– Ребята, вы слышите?

– Кого?

– Что?

– Где? – посыпались на меня вопросы встревоженных друзей.

– Голоса. – Я поежилась не то от прохлады, не то от нервного озноба. – Они что-то шепчут.

– Паранойя прогрессирует: то следят, то нашептывают! – Помятый в давке Иван был не в духе. – Елена, возьми себя в руки – нам некогда отвлекаться на твои глупые подозрения.

Я обиделась: не верите – ну и не надо! Больше вообще ни слова не скажу.

– Иван, остановись, – в голосе Лады прозвучало предостережение, и брат замер на месте. – Прислушайся.

– Да это заразно: теперь мне тоже мерещится чей-то разговор.

– Они предупреждают, что мы пришли сюда слишком рано. – Рослав перевел обращение невидимых собеседников на понятный нам язык.

– И кто они такие, эти они? – не утерпела я – а почему бы и не спросить, раз уж реабилитирована?

– Духи говорят, что живым здесь не место: мы пришли в этот мир раньше положенного срока и тем самым подвергаем себя опасности.

– Они могут нам чем-нибудь помешать? – Иван терял терпение.

– Нет, конечно. Чем могут помешать духи?

– Тогда не будем отвлекаться и продолжим путь.

Скорее почувствовав, чем разглядев у самых ног воду, почти слившуюся с ночной темнотой, брат затормозил так резко, что мы на него налетели.

– Боитесь промочить ноги? – проворчал Соломона. – Тогда воспользуйтесь транспортным средством. Да вот же оно, справа от вас, не видите, что ли?

– Мы – люди, а не коты, дружок, и в потемках свободно не ориентируемся! – Я попыталась осадить кота, но тому любые замечания – что о стенку горох.

– А жаль! – заявило зарвавшееся животное. – Это значительно облегчило бы наше взаимопонимание!

Тут уж и остальные набросились на баюна с укорами, так что ему волей-неволей пришлось пойти на попятный.

– Шуток не понимаете? – оправдывался тот. – И почему, спрашивается, я должен безропотно сносить ваши оскорбления? Нет, чтобы просто попросить о помощи? Ворона, между прочим, по-хорошему спрашивали…

Пришлось примириться с действительностью, и, ориентируясь на подсказки Бая и свет фонарика, искать покачивающуюся на волнах лодку. Убедившись, что все погрузились, Иван взялся за весла:

– Надеюсь, река окажется неширокой.

Едва мы отчалили от берега, как на меня навалилась всепоглощающая тоска, в голову полезли грустные мысли. Как там meine liebe mutter? Она же до сих пор пребывает в полном неведении, куда запропастилась любимая дочурка, а папы, который мог бы ее утешить, давно нет рядом. Кто поддержит мою ненаглядную мамочку, если еще и я сгину в неведомом мире? Из глаз хлынули непрошеные слезы, горло сдавили рыдания – горе, еще не случившееся, но уже подступившее вплотную, захлестнуло, словно волна, и я окончательно перестала что-либо соображать. Последнее, что мне запомнилось, – ласковые слова Лады и «медвежьи» объятия Ивана, из которых я вырывалась, что-то крича. Далее – забытье.

Я очнулась на мокром речном песке, голова покоилась на коленях сестры. А не слишком ли часто я теряю сознание в последнее время, не замечала раньше за собой ничего подобного: может, пора проконсультироваться с неврологом? Почувствовав себя не слишком уютно, дала себе честное слово навестить узкого специалиста сразу же по прибытии домой и открыла глаза.

Светало. Вокруг меня на корточках сидели встревоженные спутники. Наскоро проведенная ревизия собственных ощущений подсказала, что нашептывающие голоса угомонились, а тоска бесследно исчезла.

– Что случилось? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Ты пыталась утопиться в Смородине – реке забвения, разделяющей миры живых и мертвых, – пояснила Лада и погладила меня по волосам. – Твоя живая душа, соприкоснувшаяся с потусторонним миром, обнажена и особенно уязвима: ей больно от разлуки с любимыми, оставшимися за последней чертой. Это состояние призвано отпугивать тех, кто пытается попасть сюда раньше положенного срока. Все мы когда-нибудь окажемся здесь, но каждый – в свое время. И отсюда же через два поколения вернемся обратно на Землю, в Явь.

– Но с вами-то все в порядке, и в отличие от меня вы не собирались свести счеты с жизнью? – Раздраженная собственной мягкотелостью, я принялась активно вытряхивать из-за воротника песок и отжимать волосы.

– Лада и Рослав прошли специальную подготовку в ските, а в моих жилах течет кровь моей матери, Жрицы Огня, так что тебе не на кого и не за что обижаться, – ответил Иван.

– А почему я больше не слышу духов?

– Они выполнили свою миссию, предупредив нас о возможных последствиях. – В голосе Рослава звучало сочувствие. – Кроме того, мы уже миновали пограничную черту. Встретимся со Стражем, и можно отправляться на поиски Хранителя.

Утро вступило в свои права. Вдалеке, за холмом, виднелся лес, где, возможно, и обосновался вышеупомянутый Страж или Привратник, а кто он – мужчина или женщина? – роли не играло. Мы наскоро привели себя в порядок и продолжили путешествие.

* * *

Дорога в гору казалась бесконечной – самое время задавать вопросы и выслушивать ответы.

– А почему реку назвали Смородиной? Не встретила на берегу ни одного куста с ягодами.

– В старинных легендах часто упоминается смоляная река, разделяющая миры живых и мертвых: «Не вода в реке бежит, а огонь горит, выше леса пламя полыхает». – Мой эрудированный брат, знающий множество народных сказаний, привычно пустился в объяснения. – Как правило, при жизни в Навь попасть не стремятся – разве что какому-то искателю приключений вроде нас с вами очень уж приспичит. Но толком про это место ничего не известно – вот люди и сочиняют фантастические истории, наделяя их жуткими подробностями. Слово «смородина» – скорее всего, производное от «смрад». Смерть для большинства людей ассоциируется с тленом, разложением, гниением, которым сопутствует неприятный запах – смрад, вот реку и назвали Смородиной.

Мы с Ладой непроизвольно сморщили носы, но воздух вокруг оставался необыкновенно свежим и чистым – особенно в сравнении с тем, которым дышат на улицах городов моего мира горожане: табачный дым, выхлопные газы, выбросы промышленных предприятий составляют неповторимое «амбре». Берендеи, попав туда, в лучшем случае, потеряли бы сознание, а мы ничего – привыкли.

– Вода в реке и впрямь была черная, как смола. Но если в сказках упоминается река Смородина, то где-то должен быть и Калинов мост? – спросила я, припомнив сказку про Чудо-Юдо и Ивана – крестьянского сына.

– Возможно, он и существует, но мы до него, слава Роду Всемилостивому, просто не дошли: ведь если верить сказаниям, э тот самый мост и есть тот последний рубеж, который минуют людские души, чтобы попасть в царство мертвых. Калинов мост, как говорят предания, охраняется трехголовым змеем. Так что мы уж лучше как-нибудь своими силами, на лодочке.

В этом я, как никогда, была солидарна с братом. Остальные тоже согласно помалкивали – даже кот, как это ни странно – устал, наверное, бедолага. Оглянулась, чтобы подбодрить Баюна и с удивлением отметила, что тот весьма энергично переставляет лапы, голова гордо запрокинута, уши топорщатся, хвост трубой – все признаки нешуточной обиды налицо.

– Что случилось, Баюшка?

Кот, выдерживая положенную паузу, помалкивал и шагал вперед, но в конце концов не выдержал:

– Существует куда более простое объяснение: Смородина – пограничная река между миром живых и царством Бога мертвых Мора. Недаром говорят «Мор напал»! А Калинов мост лично для меня ассоциируется с Черной Матерью-Кали – Богиней разрушения и Смерти.