Текст книги "Вуду по-берендейски"

– В первую же ночь после вашего отъезда ты явилась мне во сне и потребовала, чтобы я немедленно освоила парочку полезных приемов самообороны для собственной безопасности, – пояснила девушка, – заставила меня одеться в одежду, которая лежала рядом, и заверила, что в ней нам будет удобнее заниматься, и мы отправились на садовую лужайку. – Кажется, я начинала понимала, к чему клонит Ориана. – Ты продемонстрировала мне в действии «зеркальный щит» и показала, как удерживать противника на расстоянии, не позволяя приблизиться к себе, а затем отбросить его куда подальше – причем, заставляла повторять урок снова и снова, до тех самых пор, пока я не затвердила его до автоматизма. А еще привела в пример слова неизвестного мне великого воина: «Тяжело в учении, легко в бою». Это и впрямь было трудно, но ты такая строгая наставница: сразу же заявила, что никаких поблажек не будет, – вздохнула девушка. – Хорошо, что я почти не ушибалась, когда падала, потому что трава на лужайке густая и мягкая.

– «Тяжело в учении – легко в бою!» любил повторять великий полководец Александр Васильевич Суворов, выигравший немало сражений, – припомнила я школьные уроки по истории России.

– Очень правильные слова, – обрадовавшись, что я наконец-то заговорила, подтвердила девушка. – Я их запомню и передам отцу – ему тоже понравятся.

А потом Ориана рассказала, что произошло на самом деле.

…Когда на площади перед дворцом появился разъяренный, как шайтан, джинн, Октавиандр выставил заслон из двух сотен закаленных в сражениях воинов и придворных волшебников.

Ориана незаметно пробралась следом, рассчитывая просто посмотреть, но сразу же поняла, что никакого толку от них не будет. Вооруженных до зубов стражей сдуло ветром, как прошлогодние сухие листья с земли! Чародеи кое-как устояли, но было понятно – они не смогут долго сдерживать облаченного в доспехи могучего джинна. Так и вышло: один за другим они теряли точку опоры, опрокидывались на спину и катились по земле. И никому не даже не пришло в голову отразить заклинание злого существа на него самого!

Наследнице Повелителя асилков было очень страшно, но девушка отлично понимала, что кроме нее противостоять монстру некому. Она вспомнила уроки княжны Лели и, преодолев страх, выступила вперед, приняла боевую стойку (теперь и я буду знать, что исходное положение «ноги на ширине плеч» называется боевой стойкой!) и выставила перед собой зеркальный щит. Как и предупреждала подруга Дюймовочка, это оказалось трудно, но Ориана твердила себе, что она сильная, как… Кариатида!

– А кто она, кстати говоря, такая, эта Кариатида?

Я смешалась: слишком уж быстро с моей легкой руки лексикон параллельного мира пополнялся привычными для меня словами. С другой стороны, может быть, это не так уж и плохо – все-таки я девушка образованная и стараюсь выражаться на литературном языке.

– Потом объясню, продолжай, пожалуйста!

– У меня очень умный отец, – с гордостью похвалила Ориана Правителя асилков. – Он не стал вмешиваться и посылать навстречу джинну еще три сотни воинов – чем бы они помогли… Я и сама справилась: представила, что играю в валоан, вложила в удар по оперенному шарику всю свою силу и отправила джинна туда, откуда он пришел. А потом был большой праздник, и меня все хвалили и называли избавительницей!

Похоже, Ориане удалось усовершенствовать прием берендеев, и в данный момент между представительницами двух разных народов (и миров) состоялся первый в истории Вселенной обмен методологическим опытом в борьбе с врагами, не принадлежащими к людской расе.

– Так кто такая Кариатида? – преспросила любознательная подруга.

Пришлось напрячь память, вспоминая зачитанные когда-то до дыр «Легенды и мифы Древней Греции».

– Кариатидами называли жриц храма богини охоты Артемиды в местечке Кария в Греции (по слухам, замечательной и красивой страны с древней историей, в которой мне пока не довелось побывать). Их давно не существует – сейчас кариатидами в память о тех сильных духом и телом прекрасных жрицах называют каменные изваяния женщин, которые поддерживают руками балконы зданий. Поняла? А теперь объясни мне, что такое валоан.

– А разве ты не знаешь? – Ориана так искренне удивилась, что мне стало неловко, однако я быстро призвала себя к порядку. Все – в пределах разумного: мы же живем в разных мирах, в разных странах. У асилков – одни традиции и порядки, у нас – другие.

– Это игра, когда двое отбивают небольшой утяжеленный шарик обтянутыми сеткой овальными щитами на коротких ручках. Шарик-валон украшают разноцветными перьями, оттого забаву так и прозвали: валоан!

– В нашей стране эта игра называется «бадминтон», щиты – ракетками, а ваш валон – по-нашему «волан», устроен немного по-другому, но принцип игры тот же.

– Здорово, – восхитилась Ориана. – А ты научишь меня еще чему-нибудь полезному – для самообороны страны и собственной безопасности.

И тут я спохватилась.

– Надеюсь, ты не назвала отцу имя своего «гуру»? А то ведь он, чего доброго, оторвет мне голову за то, что я подвергла риску жизнь его единственной наследницы.

– Не считай меня глупой, – обиделась девушка. – Я сказала, что научилась всему во сне.

– И он поверил?

– Мой отец – проницательный человек и легко отличает правду ото лжи, – гордо заявила Ориана. – А я говорила правду – ведь твои уроки мне приснились, разве не так? – Она лукаво улыбнулась. – Не сердись, Леля, пусть это будет нашим секретом.

– Ладно уж, – буркнула я и посетовала, что обрастаю тайнами, как куст крыжовника ягодами с наступлением лета. – Только и ты, будь добра, держи язык за зубами.

– Буду, – заверила она. – Белолапый передает тебе привет, и ему страшно интересно, где можно найти загадочного Ваксу-Гуталина, которого ты упомянула при расставании. Он, наверное, невероятно вкусный и питательный, как шоколад, хоть и плачет все время из-за горячего блина на носу. Вот бы его попробовать! – мечтательно добавила она и облизнулась…

– Даже не вздумай! – пробормотала я, просыпаясь.

Видение закончилось, но вставать не хотелось. Мысли крутились вокруг упорхнувшего сна.

Как же непостоянна так называемая народная любовь. Еще вчера одинокая и несчастная Ориана была никому не нужной, ее называли чудовищем, о ней сплетали небылицы одну страшнее другой, а сегодня – превозносят до небес. Однако стоит лишь немного оступиться, и она легко покинет пьедестал, на который ее вознесла переменчивая людская молва, а о былых заслугах вчерашней Плаксианы никто и не вспомнит…

ДРУГ ИЛИ ВРАГ?

В дверь осторожно постучали. я крикнула, чтобы входили, и в комнату ввалились Лада, Иван, Рослав, Миканоэль и, конечно, Соломон – куда ж без него! При взгляде на кота я сразу же вспомнила о данном себе обещании подыскать секретаря-референта для «восходящей звезды» современной философии и моралистики, подозвала Ивана и шепнула, что у меня есть к нему серьезный разговор, как раз по его профилю. Братец так же тихо заверил, что непременно выкроит в своем плотном графике минутку для любимой сестренки, и уступил место следующему визитеру.

Похоже, друзья и впрямь заранее обговорили очередность общения со мной, но я на корню пресекла это безобразие, попросила их на минутку отвернуться, быстренько оделась, и мы переместились в трапезную, дабы достойно подкрепиться и одновременно обменяться мнениями о недавних событиях.

Несмотря на несостоявшийся государственный переворот, общее настроение нельзя было назвать особенно приподнятым. Во-первых, наши с Ладой родители все еще были слишком слабы, чтобы принимать посетителей, хотя и шли на поправку. Во-вторых, враг хотя и отступил, но рано или поздно повторит попытку вторгнуться в пределы страны, чтобы захватить власть, и к этому надо быть готовыми.

Пока я приходила в себя после сражения у Лысой Горы, до Аркаима дошли слухи о том, что Повелитель Тьмы использовал аналогичные методы в большинстве земель княжества в расчете на быструю и легкую победу. Но его берендеи готовы были любой ценой отстоять свою веру и независимость, так что попытки оказались неудачными. Конечно, не обошлось без жертв, но их могло быть больше, гораздо больше! Так что у нас все-таки был повод хотя бы передохнуть от напряжения последних часов, дней, недель или, может быть, месяцев…

С некоторых пор мне казалось, будто недавнее прошлое (до момента появления в Берендеевом княжестве) принадлежит не мне, а с какой-то другой девчонке – немного наивной и не верящей в то, что выходит за рамки представлений обычных людей об окружающем мире.

Интересно, будет ли теперь повзрослевшая за короткий срок старшеклассница откликаться на смешное прозвище Дюймовочка? Трудно ответить однозначною Но вряд ли в мир, оставшийся по ту сторону старого дуба, отправится прежняя Лена – скорее всего, ее место займёт очень похожая внешне, но изменившаяся внутренне Леля, гордящаяся своим подлинным именем, которым ее много лет назад нарекли в честь Богини Весны и Вечной Молодости.

Задумавшись, я едва не пропустила повествование Соломона о наших с ним совместных похождениях в Нави: как он перехитрил коварного Морока; в одиночку справившись с огромной ламией, спас от неминуемой нерасторопную гибели княжну, перенес ее из замка Хранителя в Хрустальную Пещеру, а потом – в меру своих слабых сил – участвовал в неравной битве схватке с джинном. Изложенная Соломоном версия так напоминала страшную, но увлекательную сказку, что я невольно заслушалась.

– Уж больно ты серьезна с самого утра, сестрица Аленушка! – воспользовавшись последующим обсуждением подвигов кота-баюна, Иван тронул меня за локоть, возвращая к действительности. – Может, поговорим, пока есть возможность?

И я рассказала брату о грандиозных планах мохнатого хвастуна, возжелавшего примерить на себя славу великого французского философа, и поделилась опасениями, что тот вольно или невольно разгласит какие-либо тайны.

– Да какие он знает секреты! – отмахнулся Иван. – Не бери в голову, займусь я идеей издания кошачьих баек – избито, конечно, но мы что-нибудь придумаем. – Брат давно планировал попробовать себя в роли писателя: не зря же столько лет скитался по деревенькам и собирал рассказы бабушек и дедушек, а теперь к ним можно будет добавить еще и поучительные истории кота Соломона, так что с моего сердца упал еще один камень. – Кстати говоря, тебе известно, что означает «байка»?

Стремление брата пополнить мой интеллектуальный багаж младшей сестры, не особого энтузиазма вызвало: к тому времени я была по горло сыта общением с мохнатым всезнайкой, а потому посоветовала не углубляться в лингвистические тонкости, а незамедлительно заняться подготовкой «Преданий старины глубокой», предварительно проконсультировавшись с Йогиней-Матушкой.

Предполагалось, что мы втроем (я, Иван и Агата) вернемся в Кукареки и там обстоятельно обо всем поговорим. Но оказалось, что у Жрицы Огня осталась масса незаконченных дел, и мне пришлось буквально на ходу, не откладывая в долгий ящик, рассказать ей об экстраординарных способностях дочери Правителя асилков. Тетя похвалила меня и успокоила:

– Все идет так, как предопределено.

– Кем?

– Божественным промыслом, судьбой, кармой – называй так, как тебе удобно. Суть – одна.

– Знаете, у нас говорят, что судьба ведет за собой послушных, а упрямых и непокорных – влачит или тащит.

– Как бы там ни было, выбор есть всегда, – возразила мудрая Йогиня-Матушка. – Существует определенный набор жизненных обстоятельств или уроков, которые человеку необходимо преодолеть, ведь все мы приходим на Землю учиться. Однако каждому дано право решать предложенную задачу по-своему, не отказываясь при этом от выпавшего на его долю испытания (что ты, Леля, кстати говоря, не раз доказывала). – Она внимательно посмотрела на меня и поторопилась свернуть разговор. – И давай закончим разговор на этой оптимистичной ноте, иначе твоя бедная голова лопнет от переизбытка информации, а я прослыву детоубийцей, и даже моя непоколебимая репутация порядочной женщины не поможет.

Ее послушать, так у меня впереди еще уйма времени!

– Да какие твои годы… Тебе, деточка, предстоит окончить школу и определиться, чем заниматься дальше.– Агата, конечно же, услышала мои мысли, но уловила разочарование и добавила: – Вот сдашь экзамены, поступишь в вуз, и добро пожаловать в скит – будешь на практике осваивать премудрости, соответствующие княжеской чести.

Приглашение вернуло мне хорошее настроение, и я засмеялась. Но так и не осмелилась спросить: а стоит ли вообще возвращаться в другой мир, если се мои родные находятся здесь, в Берендеевом княжестве? Впрочем, раз Агата не затронула этот вопрос, то и мне стоит повременить.

Меня, Ладу и Ивана – наконец-то допустили к князю и княгине, и радости обеих сторон не было предела.

– Мои девочки, показали себя истинными берендейками! – похвалил нас отец.

– Ну, коли князь шутить изволит, значит, скоро воссоединится со своим троном! – подытожил Иван.

Мы с Ладой готовы были бесконечно целовать маму в бледные щеки, выражая свою горячую любовь и признательность за то, что она нашла в себе силы выжить, не бросила нас на произвол судьбы, да тетя не позволила.

– Еще намилуетесь. Больным покой нужен, а вы его смущаете! – сурово заявила она и прогнала нас.

Мы с Иваном вернулись домой одни, а тетя Агата осталась пестовать брата и невестку, пообещав непременно известить о своем возвращении. Кот-баюн после обстоятельного обсуждения вопроса об издании его воспоминаний и философских размышлений проникся важностью возложенной на него миссии и… тоже остался в Аркаиме.

– Надо срочно привести в порядок свой архив, – надувшись от гордости, объяснил Соломон.

Мы не возражали: Ивану было чем заняться и без грандиозных планов кота, а я мечтала отдохнуть от приключений в привычной, далекой от Аркаима городской квартире, хотя точно знала, что очень скоро начну тосковать по чудесам, свободно разгуливающим на просторах Берендеева княжества.

Незадолго до отъезда мою голову посетила дельная мысль: а не внести ли нам с сестрой посильную лепту в укрепление веры местного населения в древние легенды? Раздобудем метлы и полетаем в лунную ночь над Лысой Горой – исключительно для пользы дела, дабы отучить местных любителей мистики от привычки совать любопытные носы, куда не следует (заодно потренировалась бы в левитации!). Вот только что на это скажет моя драгоценная близняшка, воспитанная папой Берендеем в лучших дворцовых традициях? Вдруг она сочтет данный поступок не соответствующим княжеской чести?

* * *

Дни стали короче, зеленую листву деревьев тронула желтизна.

– Скоро осень, за окнами август! – предупредила телезрителей гостья «Субботнего вечера» – молоденькая победительница шоу-конкурса «Голос», выступающая под псевдонимом «Туя».

На страницах газет замелькали однотипные заголовки, предупреждающие о необходимости без потерь собрать урожай зерновых и успеть своевременно закончить подготовку теплотрасс к зиме. Студенты и школьники, как водится, высказывали недовольство короткими каникулами. Раньше я согласилась бы с ними, но теперь обстоятельства переменились, и мне не терпелось сесть за парту.

– Чем раньше начну учиться, тем раньше закончу, – уговаривала я себя. – А потом наступит лето, и я, как обещала Агата, поеду в скит.

Средняя школа, где мне предстояло завершить обучение в выпускном классе, привлекла особое внимание горожан после давней истории с пожаром, случившегося в последние годы существования СССР по причине банального замыкания электропроводки. Случайное совпадение возгорания с забастовкой польских рабочих дало повод запрещенной в Советском Союзе радиостанции «Голос Америки» сообщить, что в знак солидарности с польскими рабочими русские дети подожгли собственную школу. Байка, подслушанная радиолюбителями и со скоростью света распространившаяся по городу, области и за ее пределами, была на слуху даже спустя два десятилетия: бабушки и дедушки, поджидавшие внуков у школьного входа, с удовольствием вспоминали свои младые годы и вышеупомянутую историю – в частности. В остальном же данное учебное заведение ничем не отличалась от прочих.

Училась я на твердые четверки, среди которых нет-нет, да и проскальзывали то тройки, то пятерки. В числе предметов, с которыми я не особенно дружила, были точные науки. Кто кому был несимпатичен – не суть важно, но насмотревшись кинофильмов про космос и межпланетные путешествия, я внезапно «заболела» астрофизикой, контактами с внеземными цивилизациями и стала относиться к алгебре, геометрии и физике более внимательно. Они в свою очередь тоже присмотрелись ко мне, и тройки в аттестате зрелости за школьный курс мне больше не грозили. Однако после экстремальных летних каникул я решила в дальнейшем изучать русский язык и литературу и со временем докопаться до подлинной истории родного народа, его корней и традиций, о которых до сих пор было известно возмутительно мало, поступив на подготовительные курсы при филологическом факультете государственного педагогического университета. В конце августа меня порадовали приятной новостью о зачислении – так что, вопреки пессимистическим сетованиям СМИ и однокашников, осень именно в текущем году наступила весьма своевременно.

Будучи общительной, я быстро завожу знакомства, однако поддерживаю их только по мере необходимости и наличия интереса: одни люди мне любопытны, другие – нет. Это соответствует тотемному гороскопу, к которому я приохотилась у берендеев. Мой знак – Лось, одиночка, прокладывающий новые пути, считается знаком восхождения и Высшей Силы (лестно, хотя и накладывает определенную ответственность за собственную судьбу). В характере Сохатого присутствуют стремительность, гордость, ощущение собственной отмеченности судьбой и некоторое одиночество, связанное с непониманием близких, а еще – неудовлетворенность достигнутым, желание создать нечто новое и при этом вести за собой других. Но, если верить составителям гороскопа, чем меньше Лось будет подвергать все вокруг сомнению и долгим раздумьям, тем больше пользы принесет миру…

На подготовительных занятиях в университете я познакомилась с зеленоглазой длинноволосой красавицей-брюнеткой: экстравагантной личностью и начинающей актрисой молодежного театра. Звали ее так же, как и меня, Леной, но представлялась она как Элен, считая данное имя более звучным, романтичным и загадочным, старалась выделяться среди сокурсников одеждой и манерой поведения и быстро стала популярной среди немногочисленных представителей мужского пола, что чрезвычайно льстило ей и раздражало других девчонок.

– У нас новый преподаватель по старославянскому, – сообщила приятельница. – Такой красавчик – Бред Питт может уходить на заслуженный отдых!

– А что случилось со старым?

– Загремел в больницу с высоким давлением, бедолага, и, скорее всего, надолго. Жаль старикана, зато нам сказочно повезло – будет приятно не только слушать, но и смотреть.

– Метишь к нему в любимчики? Тогда садись в первом ряду и гипнотизируй – тогда он тебя непременно заметит, – посоветовала я.

В тот день нашей немногочисленной группе отвели аудиторию № 17 на втором этаже старинного здания в переулке имени революционера Каракозова – весьма просторную, рассчитанную на большое количество слушателей: куда ни сядь, все равно будешь на виду. Я заняла место в «золотой середине», сроднившейся со мной по жизни (третья парта в среднем ряду в школе, третий подъезд и третий этаж в типовой пятиэтажке, тридцать первая квартира). Приготовила тетрадь, пару шариковых ручек и в ожидании начала лекции предалась воспоминаниям о последнем летнем месяце, когда втайне от родителей и под строгим контролем старшего брата ко мне в гости наведалась сестренка.

Все, что мы успели сделать – переодев ее в мои запасные джинсы и футболку, пройтись по Театральной улице, стилизованной под московский Арбат. Постояли рядом с памятником основоположнику отечественной космонавтики Константину Эдуардовичу Циолковскому, которого местный скульптор увековечила в металле вместе с его любимым велосипедом, и отправились в кафе, тогда «Пражанка», где с большим трудом уговорили старшего брата купить сестричкам по кружечке пива, заказали по легкому салату и шоколадному мороженому на десерт. Отдувающиеся и захмелевшие, мы выползли на улицу с намерением отправиться домой, но тут Ладу потянуло на подвиги.

Сначала сестренка вознамерилась выкупаться в фонтане, затем – приласкать милую и смелую птичку, оставшуюся сидеть на его бортике в то время, когда другие в испуге разлетелись, но металлическое пернатое, призванное служить декоративным украшением, наотрез отказывалось покидать обжитое место и даваться в руки незнакомой девице. Махнув рукой на строптивого голубя – ну и сиди тут! – княжна переключила внимание на бронзовую скульптуру возле широкой лестницы областного драматического театра и попыталась пожать холодную твердую руку хрупкой с виду девушки-театралки.

– За какую тяжкую провинность безжалостный чародей обрек несчастную стоять здесь в любую погоду – под солнцем, дождем и снегопадом?! – возмутилась Лада.

Ничего не уяснив из моих объяснений (что скульптура отлита из металла как символ популярности театрального искусства), сердобольная сестренка предложила в качестве акта княжеской благотворительности немедленно выкупить билеты на все представления на ближайший год и вручить их бедняжке.

– Так будет справедливо! – упрямо твердила она.

Вокруг начали скапливаться алчные до бесплатных развлечений прохожие, привлеченные «аттракционом неслыханной щедрости». Заработал «сломанный телефон»:

– Говорят, билеты на спектакли будут раздавать просто так, но не больше двух в одни руки, так что занимайте очередь, а лучше всего записывайтесь!

Народ можно понять: в последние годы достать билеты в наш театр, да еще и на хорошие места, стало трудно, и виной тому, вероятнее всего, стала та самая бронзовая девушка у входа, материализовавшая мечту театральной труппы о собственной популярности. Вот он, «Симорон» в действии!

Иван, укоризненно взглянув на меня (дай ему волю, он бы обвинил меня во всех творящихся в мире несправедливостях!), сгреб княжну в охапку и на руках понес домой.

Август выдался на редкость жарким, и Лада, довольная тем, что не надо идти своими ногами и потеть, против такого вида транспортировки не возражала. Проспав дома два часа, она встрепенулась и заявила, что бодра и готова продолжить экскурсию по городу, но… время, к сожалению, вышло – пора возвращаться во дворец.

Мама все еще набиралась сил в Аркаиме. Василь Берендей, оправившийся быстрее супруги, возжелал взглянуть, в достойных ли условиях изволит проживать его ненаглядная беглянка-дочь?

Оказавшись в тесной прихожей моей родной хрущевки, князь сморщился и раскрыл рот, чтобы разразиться очередной моралью, но передумал – только жалостливо посмотрел на меня, обнял и долго-долго гладил по волосам, да еще пробормотал что-то о необходимости введения в государственном бюджете новой статьи расходов «На неотложные нужды членов княжеской семьи».

Наш городок отцу не понравился: зелени мало, суетливо, шумно и дымно. Справедливости ради стоит отметить, что в последнее время на улицах стали вырубать старые деревья, не особо стремясь заменить их новыми посадками, а поклонников табака и впрямь развелось многовато – особенно после принятия государственного закона о табу на курение в общественных местах (запретный плод, как известно, сладок!). Не избалованным чистым воздухом горожанам до сих пор вполне хватало выхлопных газов от постоянно растущего количества автомобилей, к которым они худо-бедно притерпелись. Кстати говоря, в соответствии с гипотезой современных ученых, легендарные атланты и гипербореи, они умерли бы от удушья, попав в современный мир. А мы с все еще живы. Пока…

Единственное, что пришлось отцу по душе – мороженое. За короткий срок он успел перепробовать немыслимое количество всевозможных сортов и к вечеру осип. Виноватой же, по мнению Ивана, оказалась я: недоглядела, вовремя не остановила, не объяснила и т.д. И все же, несмотря на начинающуюся ангину, отец возвращался домой страшно довольный.

Поначалу князь решил купить и переправить в Аркаим большую морозильную камеру с полюбившимся лакомством, но, хорошенько поразмыслив, принял более мудрое, как и положено правителю великой державы, решение: прислать сюда дворцового кондитера – для обмена опытом.

В аспирантуре МГУ начались занятия, и брат отбыл в столицу. Мне пришлось срочно подтягивать успеваемость в школе, дабы не позорить свою именитую фамилию оценками ниже «отлично», и усердно осваивать новые предметы на подготовительных курсах.

Хлопнула дверь, впуская в аудиторию нового преподавателя. Поздоровавшись, он занял место за кафедрой и приступил к знакомству с будущими студентами – в аудитории, на восемьдесят процентов состоящей из девчонок, стояла такая тишина, что было слышно, как пролетело какое-то насекомое – то ли муха, то ли оса.

Мне было жаль расставаться со счастливыми воспоминаниями. Не успев вовремя согнать с лица улыбку и даже не взглянув на него, я опустила голову и сделала вид, что все еще готовлюсь к предстоящей лекции: открыла на первой странице толстую тетрадь и поменяла местами шариковые ручки.

– Перестань сидеть с отсутствующим видом и предаваться воспоминаниям о прошлом. На мой взгляд, настоящее ничем не хуже. – Знакомый голос прозвучал в моей голове неожиданно, как удар колокола. По инерции продолжая улыбаться, я подняла голову и удивленно уставилась на… Костанадоса – синеглазого, темноволосого и ироничного, в строгом костюме стального цвета и васильковой рубашке с модным матовым галстуком. – Так-то лучше! И, пожалуйста, перестань таращиться, будто перед тобой диковинный музейный экспонат. Мне вполне достаточно красотки в первом ряду, стреляющей глазами, как опытный снайпер – того и гляди попадет.

– Можно подумать, тебе неприятно, – ревниво проворчала я, но тут же исправилась и мысленно представила подругу. – Это Элен – во всех отношениях выдающаяся личность: начинающая актриса, поэтесса, и амбиции у нее имеются.

– Это я понял и без твоих комментариев. – Да уж, чтение чужих мыслей для Хранителя – не проблема. Знай я, как скоро нам придется увидеться вновь, озаботилась бы защитой собственных. – Если не возражаешь, поговорим вечером, при встрече?

Сердечко сладко замерло, а потом затрепетало в радостном предвкушении, но я постаралась взять себя в руки и перестала ерзать от нетерпения. Едва заметно кивнула в знак согласия и постепенно успокоилась: что нового, скажите на милость, может узнать тот, кому обо мне все давным-давно известно – разве что несколько незначительных подробностей!

Далее все шло своим чередом: краткий экскурс в историю предмета, первая лекция и задание на дом. А через два часа после окончания занятий старый знакомый, облаченный в обычный джинсовый костюм, позвонил в мою дверь и протянул букет из разноцветных астр.

– Здравствуй, Дюймовочка! Надеюсь, для приема гостей не поздно?

Я отступила, освобождая ему дорогу.

– Извини, но с недавних пор предпочитаю, чтобы меня называли Леной, – заявила прямо с порога и сразу же об этом пожалела – старое прозвище звучало гораздо теплее.

– Как скажешь! Хотя, на мой взгляд, Дюймовочка тебе очень подходит. – Он прошел в гостиную. – Можно присесть?

– Пожалуйста, располагайся!

Включив новостной канал телевидения, чтобы гость не скучал, я отправилась на кухню, по дороге призвав к порядку возбужденные чувства и мечущиеся мысли. Совсем скоро я получу ответы на все вопросы: как поживает Макошь, хорошо ли чувствуют себя драконы и, главное: за каким лешим в наш заштатный, далекий от тайн мироздания, городишко принесло могущественного Хранителя?

Нацепив на лицо равнодушную маску, я разливала чай в чашки из маминого любимого сервиза – красного в белый горошек. Но гость, всецело поглощенный происходящим на экране телевизора, ничего вокруг не замечал. Я прислушалась и остолбенела.

– В качестве почетной гостьи на бал в Букингемском дворце по случаю празднования юбилея королевы Великобритании Елизаветы II была приглашена представительница старинного русского дворянского рода, известная ясновидящая и экстрасенс Марианна Чернофф, – вещал диктор. – Совсем недавно ей удалось продемонстрировать свой редкий дар в действии, разыскав похищенного русской мафией сына одного из членов Конгресса США.

С экрана очаровательно улыбалась Марьяна – главная героиня заговора против Великого князя Берендея – она же Марена и Моранелла (сколько еще имен у этой ехидны?). Рука предательски задрожала. Чтобы ненароком не уронить чайник, я поставила его на стол и пристально посмотрела на гостя: кто ты, Костанадос, – друг или враг? На чьей стороне ты играешь сегодня?

Почувствовав мой пристальный взгляд, Хранитель с явной неохотой оторвался от телевизора.

– Что тебя интересует, Елена? Задавай свои вопросы – я же вижу, тебе не терпится начать. Если смогу – отвечу.

ЧАСТЬ 3

ВУДУ ПО-БЕРЕНДЕЙСКИ

РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

Непривычно вялая и апатичная, я лежала на спине и, казалось, целую вечность пялилась в потолок. Вокруг стояла непривычная тишина, а в голове царила первозданная пустота. Неведомое шестое (или седьмое?) чувство подсказывало, что такое состояние мне совершенно несвойственно, а вот почему – непонятно. Пришлось тихонечко прикрикнуть на попрятавшиеся по закоулкам мысли:

– Ау-у, голубушки, куда вы все подевались? Возвращайтесь, все прощу! – но те уплывали, как скользкие серебристые рыбки в мутной воде – вроде бы мелькнул совсем рядом знакомый хвостик, а ухватить невозможно.

Я повернула голову, и щека утонула в мягком боку подушки. Пошевелила конечностями под натянутым по самый подбородок одеялом, с удовлетворением отметила, что те свободно подчиняются командам – и на том спасибо.

Неведомым образом сохранившаяся ассоциативная память услужливо подсказала: подобная атмосфера царит в музеях, книжных залах библиотек и гробницах (Боже, упаси!) и в… больнице.

– И каким же лихим ветром меня сюда занесло? – спросила я себя, но дождалась не ответа, а звука шаркающих ног.

– Проснулась? – надо мной склонилось незнакомое морщинистое лицо. – Вот и хорошо. Вставай, Танюша! Пора умываться, скоро позовут на завтрак, а там и врачебный обход начнется, – звонкий, почти девчоночий, голос, не вязался с семенящей старушечьей походкой.

Поскольку врачебный обход бывает только в лечебном заведении, вывод напрашивался сам собой: я – одна из пациенток и, к счастью для меня, ходячая: руки-ноги-голова – целы, мозги… вроде бы присутствуют – уже неплохо!