Текст книги "Вуду по-берендейски"

– Что и не снилось нашим мудрецам, – закончила я фразой шекспировского Гамлета. – Вновь поразившись эрудиции баюна, я, тем, не менее, насторожилась. – И что дальше?

А далее последовало разъяснение, заставившее меня призвать на помощь силу воли, дабы сохранить серьезный вид и не расхохотаться прямо в наглую кошачью морду, поскольку хитрец решил использовать меня в качестве… личного секретаря. Живо представилось, как я в круглых очках в костяной оправе на носу и с блокнотом в руках всюду следую за котом и, не пропуская ни слова, стенографирую и перепечатываю его высказывания, раскладываю в толстые папки по темам, а потом отдаю в печать и переплет; веду бесконечные переговоры с издателями, занимаюсь организацией пресс-конференций с читателями и представителями многочисленных СМИ и т.д., и т.п. – прощай, учеба, личная жизнь, карьера…

– Так тебе, как я понимаю, очень хочется стяжать лавры Франсуа де Ларошфуко? Весьма похвально! И как же ты планируешь это сделать?

– С твоей помощью я опишу свой жизненный путь – чем я, один из последних представителей легендарного рода, хуже того же принца де Марсийака? – вдохновенно начал кот. – Подумай только: в России, первой из стран вашего большого мира, выйдут в свет многотомные истории о тайнах мироздания и «белых пятнах» в истории человечества, рассказанные самим легендарным Баюном!

А вот этого делать не следует. Пока я не проконсультируюсь с вышестоящим руководством в лице твоей хозяйки, дорогой друг, дальше моих ушей эти байки не пойдут!

– Ты уверен, что работа кошачьего секретаря хорошо сочетается с княжеской честью и будет одобрена моим батюшкой? – Я озабоченно нахмурилась, сделав вид, что серьезно обдумываю предложение. – Надо бы с ним посоветоваться.

– Знаешь, это ведь не более чем размышления вслух – так сказать, планы на перспективу. Так что пока ничего никому не рассказывай, особенно папеньке. – Кот поспешил пойти на попятный. – Знаю я его горячий нрав: чуть что – сразу же в карцер или в ссылку, а разбираться уже потом будет – через год-другой, когда государственные дела позволят.

– Как хочешь! – Отделавшись неопределенной фразой, я с облегчением вздохнула.

Однако забыть об этом разговоре означало рано или поздно огрести кучу проблем. Можно не сомневаться, что деятельный Бай рано или поздно вернется к дельной, с его точки зрения, идее. Страшно представить, что случится, предложи он должность своего личного секретаря той же Марене – да ведь она ухватится за нее обеими руками!

Внимательно посмотрев на временно присмиревшего кота, я подумала, что, пожалуй, знаю, как разрешить эту проблему – удивительно, что Иван еще не заинтересовался подобной авантюрой, надо подбросить ему на досуге перспективную мысль.

От размышлений меня отвлекли три стартовавшие с земли «ракеты» – мои приятельницы-гарпии (вряд ли я когда-нибудь забуду экстремальное знакомство с ними).

– Что, опять похищение? – с улыбкой поинтересовалась я у нежданного эскорта.

Однако крылатые женщины были настроены миролюбиво и спокойно парили вровень с нами. К счастью, пес и его подруга посчитали гарпий кем-то вроде больших птичек, и крылья Семарглов продолжали все так же размеренно рассекать воздух.

– Мы приветствуем тебя, княжна Леля, и просим не пренебрегать советом мудрого Гамаюна – впоследствии ты поймешь, о чем речь, – напомнили они и повернули назад, в свою дубраву.

Подумав, что и моему летуну не помешал бы небольшой перерыв – вон сколько отмахал! – я предложила ему ненадолго прервать полет. Пес с видимым удовольствием согласился и стал снижаться.

Едва мы приземлились, Бай отправился исследовать окрестности, а я устроилась на траве и задумалась: успели ли вылупиться драконы; сумел ли Хранитель собрать для меня их слюну; сможет ли он переправить меня именно в то место, о котором упомянул Гамаюн и…

– Там… Там… Пещера! – кубарем скатываясь с холма, орал кот.

Я сразу сообразила, о чем речь:

– Хочешь в ней переночевать еще разок?

– Рвем когти! Уносим лапы и хвосты!

Не раздумывая над причиной внезапной паники, я бросилась к пантере, и, подхватив кота, скомандовала:

– Взлетаем!

Набирая высоту, Семарглы сделали круг над местностью. Я посмотрела вниз и обомлела: из пещеры Морока выползала, распрямляя бесконечные кольца, огромная змея. Чешуйчатая гадина, подобравшись, прыгнула, раскручиваясь в воздухе, как туго свернутая и с силой подброшенная вверх лента серпантина. Увидев приближавшуюся к моему лицу широко раскрытую пасть с высунутым языком и острыми зубами, с которых капала желтая ядовитая слюна, я едва не запустила в нее первым, что подвернулось под руку – котом!

К счастью (для него!), Соломон вцепился в меня когтями всех четырех лап, так что отодрать его можно было только вместе с кожей. От пронзительной боли я заверещала не хуже сирены на пожарной машине, но быстро опомнилась и попросила пантеру взлететь повыше. Большая черная киса соображала куда быстрее меня, и ламии не суждено было добраться до своего обеда.

Все, на что я была способна в тот момент, – мысленно поблагодарить Рода Милосердного, уберегшего нас от верной гибели. Кот втянул когти и, обессиленный, обмяк. Раны на руке саднили и сильно кровоточили, но я мужественно терпела – глупо ругать того, кто только что спас мне жизнь!

– Спасибо, Бай, – простонала я, превозмогая боль. – Кот что-то горестно и неразборчиво пробурчал в ответ.

– Знаете что, ребята, – обратилась я к крылатым друзьям, – если это возможно, направляемся прямо в замок Хранителя без остановок – во избежание новых несчастных случаев.

СОВЕТ ОТ КОКО ШАНЕЛЬ

Хранитель разрешил посадку сразу: купол пропустил гостей и вернулся на прежнее место.

Оставив кота добираться своим ходом, я на дрожащих от пережитого ужаса ногах направилась в замок. Опустошенная морально и физически, равнодушно миновала длинный коридор с чудесными жуками-светильниками и, опираясь здоровой рукой о перила, поползла на второй этаж, как большая страшно уставшая черепаха, только что переплывшая Атлантический океан. Здесь меня, споткнувшуюся на ровном месте и готовящуюся ближе познакомиться с твердым мраморным полом, подхватил Хранитель. Дальнейшее вспоминается с трудом.

Очнувшись, я обнаружила себя полулежащей в кресле в рабочем кабинете Костанадоса. Он сидел рядом и что-то проделывал с моей пострадавшей конечностью, перебирая длинными пальцами и водя над ней горячими ладонями. Сначала сильно пощипывало, а потом вдруг стало холодно, но боль исчезла. Когда я немного пришла в себя, хозяин заставил меня выпить знакомый напиток, и в голове наконец-то прояснилось.

Что-то блеснуло на мизинце руки, державшей высокий стакан. Хранитель перехватил мой взгляд и поднес руку ближе, давая возможность рассмотреть перстень из червленого серебра: две изящные переплетенные змейки обвились вокруг большого овального серого камушка с вертикальной белой полоской посредине – полудрагоценным кошачьим глазом – наверняка старинный.

– Нравится? – Я кивнула и, не удержавшись, осторожно погладила камень. Змеиные хвостики дрогнули, подавая какой-то знак – показалось, наверное…

Костанадос внимательно посмотрел на меня, а потом снял украшение и надел мне на средний палец правой руки – удивительно, но размер подошел. Я растерянно переводила взгляд с перстня на хозяина замка, не зная, что сказать. Следовало бы отказаться от дорого подарка, но уж больно он мне понравился.

– Оставьте себе на память о пребывании в моем замке – в качестве сувенира. – Костанадос был абсолютно спокоен. – Или расценивайте как награду за успешно выполненное задание.

Почему бы и нет? Не так уж часто за мою короткую жизнь мужчины преподносили мне подарки. Пошевелив раненой рукой, я поняла, что она здорова.

В соседнем кресле, положив голову на мой рюкзак, спокойно дремал Соломон. Но едва я раскрыла рот, чтобы разбудить своего спасителя, как он, не открывая глаз, проворчал:

– Между прочим, нам пора возвращаться, а ты разлеглась тут, как у себя дома.

Проигнорировав незаслуженный выпад, я вопросительно посмотрела на Хранителя, устроившегося за огромным столом, и тот достал из верхнего ящика небольшой пузырек из темного стекла.

– Здесь то, что вам нужно.

Ощутив, как с моего сердца упал один из самых тяжелых камней, я крепко зажала в ладони драгоценный сосуд.

– Гамаюн предупредил меня о необходимости изменить маршрут…

– Я думал об этом, – Хранитель задумчиво побарабанил пальцами по поверхности стола. – Хотите, минуя Зеркальные скалы, сразу попасть к пещере? Что ж…– Откуда он все про меня знает, в который раз поразилась я, но вслух спросить не решилась. – По прибытии сразу же свяжитесь с Йогиней-Матушкой – она знает, как поступить.

Натянув рюкзак, я подхватила тяжелого Баюна и немного помедлила, прежде чем сделать первый шаг в открывшийся проем подземного перехода, в конце которого угадывалась Хрустальная Пещера.

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу отблагодарить тебя за доброту, Костанадос.

* * *

– Тетя, – мысленно позвала я. – Что мне делать дальше?

Через мгновение на мое плечо легла тяжелая теплая рука. Я вздрогнула и оглянулась. Агата стояла рядом и протягивала раскрытую ладонь, в которую незамедлительно перекочевала заветная склянка. Йогиня достала из кармана белого ритуального одеяния Жрицы Огня, еще две – с противоядием, и, откупорив, дополнила их необходимым компонентом, переданным Хранителем.

– Нам пора в пещеру. Сконцентрируйся, Елена, постарайся ради всех нас!

Как и в первый раз, я, с трудом переставляя ноги, направилась к месту, где на прозрачном ложе покоились родители. Агата перемещалась гораздо быстрее и опередила меня, и стояла, ничего не предпринимая, пока я не приблизилась.

– Сейчас я передам тебе склянку, которую ты крепко сожмешь в кулачке горлышком вверх, – мысленно скомандовала она. – Когда я приподниму голову князя, выльешь содержимое ему в рот. Будь предельно осторожна: это наша единственная попытка. – Прозвучало предупреждение в моей голове.

Я все сделала в точности, и мы перешли к маме. Но стоило Йогине приподнять голову княгини, как земля под нами содрогнулась, наверху загрохотало так, будто с небес на гору рухнул метеорит. Опершись о прозрачное возвышение, чудом сохранив равновесие, я наблюдала, как Агата твердой рукой опрокидывает оставшееся лекарство меж чуть приоткрытых и почти бескровных губ мамы – ни одна капля не пролилась мимо!

– Ну, разве мы не молодцы?! – похвала здорово ободрила, радоваться рано. – Теперь поскорее вынесем их отсюда – пещера ждать не будет: как только твои родители начнут приходить в себя, она заберет себе остатки их жизненных сил. У входа ждет помощь. Вперед, девочка!

Вынести родителей? На себе? Может, Агата шутит? Однако пока я стояла столбом, тетя приподняла брата за плечи, аккуратно опустила на пол пещеры и волоком потащила к дверям, в которые медленно, с видимым усилием переставляя ноги, входили низкорослые человечки – слава Роду, успели!

«Раз Агата смогла, то и я сумею!» – промелькнувшая мысль придала мне, и без того страшно упрямой, уверенности.

Собравшись с силами, я потащила маму вниз с ее хрустального ложа – не передать словами, как это было тяжело. И тут на помощь пришла фантазия. Представив себя могучей, как Железный Дровосек и великан Корморан, я изо всех сил вцепилась в неподвижное тело. Не переставая твердить, что мои мускулы сделаны из стали и с каждым мгновением все больше наливаются небывалой мощью, я медленно, сантиметр за сантиметром, продвигалась к выходу со своей драгоценной ношей. Глаза заливал пот, дыхание прерывалось, но я не собиралась сдаваться.

– Леночка, отойди в сторону, пожалуйста, – попросила пришедшая на подмогу тетя, но я, уверенная, что должна сделать это сама, упрямо продвигалась к выходу! Неожиданно стало легче – с двух сторон ко мне присоединились гмуры, а потом и вовсе оттеснили. Мои натруженные руки безвольно опустились вниз.

Не могу вспомнить, как оказалась за пределами Хрустальной Пещеры. Отец лежал на полу: глаза были закрыты, но веки чуть подрагивали, а грудь тяжело вздымалась. Состояние мамы оставалось без изменений. Глядя на нее, бледную и неподвижную, я заплакала от охватившего меня бессилия:

– Ненаглядная моя, неужели я тебя больше никогда не увижу? Как же я буду жить без тебя-а-а…

К действительности меня вернул голос тети:

– А ну-ка, друзья, перенесем их подальше!

Глотая соленые струйки, я с трудом подперла усталое тело подгибающимися ногами и, опираясь руками о стену, попыталась встать. Однако оказалось, что приказ относился не ко мне – многочисленные представители маленького народца и несколько берендеев ловко подхватили княжескую чету и понесли дальше по коридору.

Чтобы не мешать движению, я, прижимаясь к содрогавшейся от ударов извне стене (вот только землетрясения не хватало – нам же еще до Аркаима добираться!) и поплелась за процессией.

– Неужели все было зря? – Сообразив, что разговариваю вслух, я подняла голову и встретилась глазами с взглядами окружающих – недоумевающими, сочувствующими, растерянными, но не было ни одного осуждающего.

– Ты, Лена, маленькая хрупкая девочка, сделала сегодня больше иного взрослого человека. Наберись терпения. Вероника непременно придет в себя, но позже – ей требуется немного дольше времени, чем Василю. – Сегодня Агата отчего-то называла меня не Лелей, а Леной, но поначалу я не придала этому особого значения. Впрочем, по большому счету мне это было безразлично, главное – родители останутся с нами!

Я смотрела на тетушку так, будто увидела впервые. Эта женщина за короткое время открылась мне с разных сторон: деревенская знахарка оказалась Стражем между двумя мирами, могущественной Берегиней, Ведуньей и Жрицей Огня, Йогиней-Матушкой – заступницей сирот и страждущих. Но, несмотря на все возрастающее уважение к необыкновенной представительнице прекрасной половины рода человеческого и восхищение ею, я любила, прежде всего, родную душу. Агата – мой близкий человек, и всегда находит нужные слова утешения, ободряет в трудную минуту, дает хороший совет (но так, что решать, следовать ему или нет, – приходится самостоятельно). Какое счастье, что она у меня есть!

– Простите меня, тетя, за то, что я пренебрегала Вами и так редко приезжала погостить, – прошептала я, вытирая слезы.

– Но мы ведь свое наверстаем, не так ли? – прозвучал оптимистичный ответ. – Вот только немного повоюем!

– С кем? – удивилась я и в недоумении осмотрелась по сторонам.

В пещере стало тесно от прибывающих гмуров с серьезным и решительным выражением на лицах – вокруг происходило что-то значительное, касающееся абсолютно всех, а я все никак не могла уразуметь, что именно.

Из дальнего коридора вышли еще несколько подземных жителей с музыкальными инструментами – трубами, саксофонами и валторнами, а потом еще трое с литаврами, двое с бубнами и один – с треугольником. Да у них тут целый оркестр! Помирать, так с музыкой? Или они сыграют в честь нашей победы?

– Готовы, друзья? – Йогиня встала, выпрямившись во весь рост – так, что ее голова почти уперлась в своды пещеры. По подземным коридорам гулким эхом раскатилось дружное «да» и затерялось в глубине. – Тогда я выхожу, а вы присоединитесь немного погодя, – приказала она. – И сразу же начинайте!

А мне-то что делать – отсиживаться в укрытии, наблюдая за развитием драмы (хорошо бы еще узнать, как она называется)? В ожидании указаний, я наблюдала, как, давая дорогу Йогине-Матушке, расступились музыканты, и та направилась к выходу, за которым ревела непогода.

За хлещущими потоками ливня и сверкающими молниями невозможно было разобрать, день сейчас или ночь, и что там, снаружи – гроза, буря, ураган? Немного пришедшая в себя, я с отчаянной решимостью помочь (даже не зная, как и в чем) высунула нос наружу, и тот немедленно замерз от штормового порыва ледяного ветра, который гнал по земле камни и песок и обрушивал сверху мутные струи холодного ливня.

К остановившейся на середине тропы Агате приближались смерчи, стремясь захватить в клещи, но тетя не двинулась с места, а спокойно смотрела туда, где над вершинами скалистых гор маячила оптически увеличенная проекция мужика с огромной нечесаной головой. Его косматая борода, обрамляющая злое лицо, казалось, жила самостоятельной жизнью и извивалась, распавшись не составные части – так, будто состояла из живых змей. Незнакомец дико хохотал, брызжа слюной – это было страшно, но меня чуть не стошнило от омерзения. А вот Йогиню-Матушку было трудно смутить.

– Ты никогда не победишь, Чернобог! – заговорила она, не повышая голоса, но, как ни странно, перекрыла вой беснующейся стихии. – Убирайся!

В ответ раздался низкий скрежещущий звук – будто по крыше металлического гаража застучали осколки кирпичей (любимая забава мальчишек с нашего двора, которым летом больше нечем заняться).

– Князь мертв! Ты не сможешь в одиночку противостоять мне, а помощи ждать неоткуда – твоя любимая племянница дрожит от страха, запершись в своих покоях. Но ни стены родового дворца, ни витязи-заклинатели, ни вымуштрованное войско Берендея не смогут защитить глупую бездарную девчонку. Совсем скоро она останется совсем одна на всем белом свете, потому что всемогущая Йогиня-Матушка сгинет в землях гмуров. – Мерзавец сделал вид, будто смахнул слезу (тоже мне, актеришка погорелого театра!). – Лучше прикажи своим людишкам сложить оружие и сдаться на милость победителя, пока не поздно. – Повелитель Тьмы внезапно сменил зловещий тон на снисходительный. – И тогда я пообещаю быть милосердным: стану для них родной матерью, заботливым отцом и даже ласковой бабушкой. Как там говорят берендеи: повинную голову меч не сечет? Правда, в моей интерпретации это звучит немного иначе, но я приму к сведению местные традиции. – Он издевательски захохотал.

Да что он о себе возомнил? Как смеет насмехаться над дорогими мне людьми – Ладой, Агатой? С какой стати считает берендеев безвольными тряпочными куклами, с которыми можно делать все, что ему заблагорассудится? Ну, погоди же, лицемер: ты мне дорого за это заплатишь!

«После нас хоть потоп!» – заявила маркиза де Помпадур, утешая Людовика XV после одного из неудачных сражений французской армии. Эти слова на протяжении последующих веков бездумно повторяли многие политические деятели и финансовые олигархи разных стран.

Ну почему во всех мирах в разные времена постоянно происходит одно и то же: борьба за власть, раздел сфер влияния, набивание карманов за счет дешевой рабочей силы, отмывание денег? А как же любовь, совесть, сострадание к ближнему своему, доброта – качества, которыми всех людей в равной степени оделил Бог Род, куда они подевались у таких, как этот, парящий над горами гмуров агрессор, высокопарно величающий себя Чернобогом? С какой такой стати он решил, что берендеи, устрашившись одного только его вида, смиренно поднимут руки и, подобно крысам, зачарованным волшебной дудочкой гомельского крысолова, безропотно выполнят все его требования?

Одна из поведей Берендеева княжества гласит: добро должно быть с кулаками. И это правильно. Ведь если мы не в состоянии отстоять самое дорогое – грош нам цена! Не буду и я отсиживаться в ожидании развязки, какой бы она ни была.

Выйдя из-под сводов пещеры, я встала рядом с тетей и тихонько произнесла первую в своей жизни клятву:

– Я, нареченная Леля Берендей, возвращаю себе силы и способности предков и обещаю отстаивать интересы и свободу родного народа во имя любви, добра и справедливости, и да поможет мне Род Небесный! – и посмотрела вверх.

Трудно передать словами, что я ощущала при виде Повелителя Темных Сил в ореоле из сверкающих вспышек молний и потоков ливня, хохот которого смешался с оглушающими раскатами грома. Страх? Наверное. Но самыми сильными из моих чувств были… веселая бесшабашная злость и упрямство, пересилившие и ужас, и опасность, которую прямо-таки излучал противник. А еще мне очень хотелось его… подразнить!

– Так Вы и есть тот самый хваленый Чернобог? – крикнула я, вкладывая в свои слова все презрение, на какое была способна, в глубине души понимая, что не следовало бы провоцировать и без того озлобленного врага. – Непрофессионально работаете, неубедительно – со спецэффектами перебарщиваете: то мертвецов из могилок поднимете, то джиннов из бутылок выпустите, то парите в воздухе, как захудалое приведение! А выйти и сразиться один на один – слабо, что ли?

Про джиннов я ляпнула спонтанно, но, похоже, угадала. Злодей поперхнулся собственной слюной и несолидно раскашлялся.

– Так-так-так, похоже, я недооценил родственные чувства юной княжны, и она примчалась-таки на помощь тетушке. Ну, тем лучше, тем лучше! – раскудахтался он, неискренне улыбнулся и потер руки от удовольствия. – И вот этот мокрый цыпленок представляет нынче твое доблестное воинство, о, великолепная Йогиня? – деланно удивился злодей. – Склоняю голову перед непоколебимым оптимизмом, но глупость должна быть наказана, и я покараю вас по всей строгости – прихлопну обеих выскочек разом!

Он скосил глаза, стараясь одновременно охватить взглядом нас обеих, что те сошлись у него на переносице. Получилось до того уморительно, что я смеялась, пока не начала похрюкивать. Косматому дяде это пришлось не по нраву, он неожиданно растерял весь свой кураж, покраснел, надулся и вытаращил глаза. Я живо представила, как он закипает, как чайник, и начинает свистеть раздувающимися от гнева ноздрями, а из ушей через равные промежутки времени струйками выходит пар.

– Ты поплатишься за свою дерзость, глупая гусыня! – завопил Чернобог, несолидно сорвавшись на фальцет.

– То цыпленок, то гусыня – остановились бы на чем-нибудь одном, – проворчала я в ответ.

В грязной, облепленной длинными мокрыми волосами девчонке сейчас трудно было признать не то что княжну Лелю, но и прежнюю Дюймовочку. Впрочем, это играло нам на руку – ведь Повелитель Тьмы, если не ошибаюсь, по-прежнему полагает, что у Великого князя Берендея только одна наследница? Вот и пусть заблуждается – и чем дольше, тем лучше. Мне было глубоко безразлично, что он думает лично обо мне (на дураков обижаться не принято!), но уж очень хотелось поквитаться с ним за родителей, а в каком виде я это сделаю – не принципиально.

Во все стороны полетели молнии, громыхнуло так, словно небо упало на землю и раскололось на части. Пришлось зажать уши, чтобы окончательно не оглохнуть. Я робко оглянулась (только бы Агата не приказала мне удалиться!). Однако тетя не спешила с решением (а, возможно, на это уже не было времени). Смерчи, приостановившиеся во время нашей содержательной беседы с Повелителем Тьмы, вновь устремились к нам. Подпускать ближе их было нельзя – нас обеих закрутило бы в воронки и унесло в неизвестном направлении на радость Чернобогу. Впрочем, если тетя возьмет на себя того, что слева, а я рискну заняться правым (хватило бы силенок!) – вот тогда-то мы еще посмотрим, кто кого. И пусть я не такая уж великая чародейка, но в моих жилах течет кровь великих предков, мне есть что терять – например, только что обретенную семью, самое лучшее, самое драгоценное в жизни.

Спонтанно произнесенная клятва придала решимости. Не такая уж беспомощная и бездарная юная княжна, как считает самонадеянный враг – смогла же обычная школьница снять древнее заклятие с волкодлаков, защищалась от гарпий, оставила с носом химер и самостоятельно научилась летать – пусть даже на походном котелке и рюкзаке. Так почему бы теперь не померяться силами с джинном – надо же по мере возможности обогащать свой жизненный опыт и расширять сферу деятельности!

Я вообразила себя одним из могучих атлантов, удерживающих на каменных руках небо, и выставила ладони навстречу вращающемуся смерчу щит. Мои «литые» мышцы напряглись до предела, руки гудели, но, как однажды сказала знаменитая французская модельер Коко Шанель: «Все в наших руках, поэтому их нельзя опускать». Только так и не иначе – причем, в данном конкретном случае в буквальном смысле слова!

Из замершей в нескольких метрах от меня воронки высунулась громадная ступня и стала примериваться, как бы половчее раздавить встретившуюся на ее пути козявку. Изящный металлический доспех на щиколотке здорово напоминал золотое украшение-браслет и оставлял открытыми длинные загорелые до синевы пальцы с ухоженными ногтями, покрытыми незнакомыми кабалистическими знаками (ни дать ни взять – экзотический педикюр!). В моей голове, легкой на самые невероятные фантазии, возникла красочная картинка, как я со всего маху вонзаю в эту наманикюренную конечность двенадцатисантиметровую острую шпильку красной лакированной туфельки из своей любимой, но, увы, единственной, ультрамодной пары – и давлю, давлю, давлю, испытывая при этом неземное наслаждение.

– Вот уж не замечала за собой склонности к садизму – так ведь и маньячкой стать недолго, – укорила я себя, но, не почувствовав раскаяния, мрачно усмехнулась и пропела: – А на войне – как на войне!

Высоко над моей головой раздался пронзительный визг, а затем последовала гневная тирада, состоящая из незнакомых отрывистых лающих слов. Нога с педикюром дернулась и спешно убралась восвояси.

– Наверное, ругается нецензурно – по-своему, по-джиньи, – решила я.

К несчастью, ножища утащила с собой и застрявшую в ней туфельку. Хорошо, что я вовремя успела вынуть из нее, едва не вывихнув, собственную ступню.

Внутри воронки что-то загремело, будто развалилось на составные части. Не теряя времени, я чуть подвинула к себе кисти рук, словно примеривалась перед броском обычного волейбольного мяча, а потом, собрав все силы, оттолкнула ладонями вверх и представила, как он улетает в небо. Смерч развернулся и с ускорением поплыл в обратном направлении, постепенно поднимаясь в небо, а там и вовсе исчез.

Приставив ладонь козырьком ко лбу, я проводила его взглядом и порадовалась: хороший получился бросок. Пару мгновений спустя, не иначе как из стратосферы, на землю спикировала моя родная лакированная лодочка.

– Наверное, размер или цвет не подошел, а, возможно, модель не понравилась, – посочувствовала я, подбирая туфельку и удостоверяясь, что каблук не пострадал. – Да мало ли у прекрасных дам причин для разногласий во взглядах на женскую моду… – Мне по-прежнему казалось, что моим противником была джинния. – На вкус и цвет товарищей нет.

Не удержавшись на ногах, я шлепнулась на пятую точку и оглянулась. Агата, посмеиваясь над устроенным мной шоу, стояла на том же самом месте: руки разведены в стороны ладонями наружу. Ближний к ней смерч продолжал вращаться на месте – это означало, что жрица Огня подстраховала неопытную племянницу и помогла ей. Да какое там – помогла: тетя Йога наверняка почти все сделала сама, даже обидно немного. Хотя чего я, собственно говоря, ожидала – легкой победы над врагом, который, во-первых, во много раз превосходит меня по опыту, силе и хитрости, а во-вторых, долго и тщательно готовил диверсию, используя в своем арсенале самые мерзкие средства и способы?

Поймав мой взгляд, Агата ободряюще кивнула и полностью переключилась на своего противника. Я очень хотела ей помочь, но не сумела даже подняться на ноги – видимо, литые мышцы атлантов оказались непосильной ношей для стройных девичьих ножек. Оставалось только любоваться, как тетя одним отработанным, а потому обманчиво легким движением отправила в дальний полет второго джинна. Я с удовлетворением наблюдала, как он, бешено вращаясь, уносится высоко в небо и постепенно исчезает за линией горизонта.

Тучи вновь опустились ниже, засверкали молнии, а вокруг вновь загрохотало. Опять гроза?

Да, нет же! Это музыканты ударили в свои звонкие литавры. А вслед за ними зазвучал оркестр, выводя божественную, радостно-торжественную мелодию, до боли знакомую и любимую землянами в том мире, где прошла большая часть моей жизни, – симфонию № 9 Людвига Ван Бетховена.

…Ясный лик яви, Ярила,

Тьму лучами разгони!

Без тебя нам жизнь постыла,

Да продлятся Света дни.

Пусть законы мирозданья

К правде нам укажут путь.

Просветленному сознанью

Сердце вторит: «Верным будь,

Чти всегда законы Рода,

Злобу в сердце не пускай,

Береги свою свободу

И живи с ладу с Природой,

Береги любимый край,

Защищай родимый край!

То, что пели стоящие рядом со мной плечом к плечу люди и гмуры, сильно отличалось от известного мне по урокам музыкальной литературы в школе искусств русского перевода «Оды к радости» Фридриха Шиллера. Но разве это так важно? Главное, что всеми участниками развернувшегося в горах гмуров сражения руководило чувство единения в борьбе с захватчиком, а такой народ невозможно ни сломить, ни поставить на колени!

Казалось, поют и земля, и горы, и сами небеса, разоблачаясь и являя взору лазурную глубину.

Лохматый Чернобог исчез, уступив место солнцу, и Ярила усилил маленький оркестр собственными инструментами – солнечными лучами и непоседливыми золотистыми зайчиками. Им вторили птицы, деревья и бегущие с гор ручьи. Звучала настоящая осанна – гимн свободе и единению сердец. На душе сразу стало веселее. К тому же Агата подхватила меня, словно пушинку, и аккуратно поставила на землю.

Гномы и присоединившиеся к ним люди в белых одеждах, пели и обнимались друг с другом. Меня, покачивающуюся на нетвердых ногах, тормошили, обнимали, хлопали по плечам и спине, поздравляли и благодарили, благодарили и поздравляли. Тетя куда-то уходила и снова возвращалась, а потом подошла ближе, прижала меня к себе, и мы перенеслись в тронную залу дворца.

Переполненная впечатлениями последних часов, я перестала что-либо соображать – только сонно хлопала глазами.

– Тебе надо восстановить силы, – сказала Агата и кого-то позвала.

Смутно припоминаю, как пришедшие на ее зов служанки, поддерживая с двух сторон, отвели меня в покои, помогли раздеться и уложили в постель. Откинувшись на мягкие подушки, я ощутила неземное блаженство и погрузилась в спасительный сон.

…Я сидела на лавочке среди сотен благоухающих розовых кустов роскошного сада и с удовольствием ела сочный персик – сок неприлично стекал по подбородку, но вытирать его было лень.

Покачивая стройными бедрами, ко мне неторопливо приблизилась, высокая рыжеволосая красавица с черными бровями вразлет и миндалевидными карими глазами, одетая в полупрозрачные, расшитые драгоценными камнями шаровары сочного зеленого цвета и желтый атласный топик.

– Я пришла поблагодарить тебя, Леля, – очень серьезно сказала девушка, присаживаясь рядом.

– За что? – удивилась я.

– Ты научила меня, как прогнать злобного ифрита, едва не разрушившего наш прекрасный Джималаай!

– И когда же это я успела? – В ускоренном темпе перетряхнула немногочисленные воспоминания о единственном посещении страны волотов-асилков, но ничего подобного там не обнаружила – не помнила, хоть убейте (вот она, память девичья, склеротическая!).