Текст книги "Король Артур и рыцари Круглого стола"

Глава XI. Как три непорочных рыцаря узрели чашу Святого Грааля

Чародей Мерлин

Много лет счастливо правил Артур Британский, а его двор в Камелоте славился во всех отдаленных уголках земли. Лучшие рыцари стекались сюда, чтобы учиться силе и мужеству, благородству и учтивости, чтобы испытать себя на верность рыцарскому званию и прославиться своими подвигами. И столь велика была слава рыцарей Круглого стола, что забылись в Камелоте пророческие слова, сказанные Мерлином в дни юности короля Артура. А предсказал Мерлин следующее: с воцарением на троне сына Утера Пендрагона возрастет сила и слава Британии, а ее рыцари превзойдут всех других доблестью и чистотой помыслов своих; однако впоследствии они возгордятся и, не встречая равных себе доблестью соперников, станут злоупотреблять своей силой.

И действительно, до Артура стали доходить вести о том, что бароны в отдаленных частях государства враждуют между собой, отнимают друг у друга замки и забывают добрые христианские обычаи.

Глубокая тоска охватила душу короля: он недоумевал, почему сердца его баронов и рыцарей обратились ко злу. Удрученный Артур решил попросить совета у архиепископа Британии и написал ему письмо, которое вручил надежному рыцарю по имени сэр Брюс. Архиепископ, проживавший у Западного моря и служивший в большом соборе Святого Асафа, приходился королю родственником и прославился своей праведной жизнью.

Через месяц рыцарь Брюс вернулся с ответом. Архиепископ писал:

Приближается время испытаний и Божьего суда над Британией. Скоро явятся к тебе три добрых рыцаря. Молись, государь, чтобы – дух их огнем проник в сердца всех твоих рыцарей. Я же непрестанно молюсь о тебе, король мой, и прошу, скажи своим рыцарям: «Бодрствуйте и молитесь!»

Несколько дней спустя, когда король Артур в холодный зимний день сидел в своем дворце перед пылающим очагом, дверь вдруг распахнулась и в зал вошли три воина, неся на щите раненого рыцаря. Воины опустили свою ношу, и все присутствующие в зале узнали в раненом сенешаля сэра Кэя. Угрюмо осмотревшись, сэр Кэй приказал воинам сопроводить его до постели и разыскать лекаря.

– Кто тебя ранил? – обратился сэр Гавейн к Кэю, когда того выносили из зала.

– Дурак, которому я снесу голову с плеч, как только поправлюсь, – буркнул в ответ сэр Кэй.

Мгновение спустя в зал вошел трольд, а за ним рыцарь в белых доспехах. Приблизившись к королю, рыцарь преклонил колено.

– Государь, – обратился он к Артуру, – я прошу тебя посвятить меня в рыцари.

– А кто ты? – спросил король.

– Я единственный оставшийся в живых сын своей матери, вдовы графа Еврока.

– А он не из числа ли тех лордов, – спросил, нахмурясь, король, – которые воюют на севере и грозят гибелью моему королевству?

– Нет, государь, мой отец умер двадцать лет тому назад, – возразил юноша.

– Как тебя зовут и что ты сделал, чтобы удостоиться посвящения в рыцари? – сухо спросил король, прогневанный ранением своего друга и названого брата сэра Кэя.

– Государь, я – Персиваль, убивший рыцаря Дракона; но до сих пор я еще не посвящен в рыцари.

Услышав это, все обрадовались, а король поднял юношу с колен и поцеловал его в обе щеки.

– Достойный юный витязь, я не знал, кто ты, – проговорил он, – и раскаиваюсь в неласковом приеме. Мы наслышаны о твоих подвигах. Я страстно желал тебя видеть и неоднократно упрекал сэра Кэя за его грубость, лишившую нас твоего общества.

– Государь, – сказал Персиваль, – я поклялся не возвращаться к тебе, пока не отомщу за удар, который сэр Кэй нанес Тоду, оруженосцу моему и другу. Счастливый случай свел меня с сэром Кэем, а может быть, такова воля неба. Сегодня утром я засмотрелся на белый снег, окрашенный свежей кровью дрозда, растерзанного ястребом. Я стоял, размышляя о непорочной чистоте Христа, пролившего свою кровь ради нашего спасения, и думал: неужели пролитая им на кресте кровь так мало ценится людьми, что в нашей дорогой Британии зло укореняется?! Я спрашивал себя, когда же наша родина освободится от зла и сравняется белизной со снежным покровом, одевающим ее поля и дороги. Вдруг кто-то ударил меня плоской стороной меча по руке. Обернувшись, я увидел рыцаря, который обратился ко мне с вопросом, почему я как баран уставился на растерзанную птицу. «Таково мое желание», – ответил я. Тогда он спросил, не желаю ли я сражаться с ним, но я сказал, что предпочитаю размышлять. Рыцарь, однако, не оставлял меня в покое. Тогда я обнажил меч и в раздражении поверг его наземь. Мой оруженосец снял с рыцаря шлем, узнал в нем сэра Кэя и предложил проходившим мимо воинам отнести его во дворец. Так я отомстил ему за обиду, нанесенную моему другу и оруженосцу и мне самому.

Все восхищались спокойной речью и благородством Персиваля, о чьих подвигах гремела молва.

– По правде говоря, юный витязь, – сказал сэр Гавейн, – ты мог бы и убить сэра Кэя, и он должен благодарить тебя за то, что ты пощадил его.

Все другие рыцари согласились с мнением Гавейна.

Артур посвятил Персиваля в рыцари и устроил в честь него большой пир.

Король предчувствовал: Персиваль – один их трех рыцарей, о которых архиепископ возвестил его в своем письме, и раздумывал, кто же остальные двое.

Случилось, что за семь дней до приезда Персиваля сэр Борс покинул двор короля Артура и отправился, в радостном предчувствии чего-то особенного, на поиски подвигов и приключений в северную сторону.

Снег еще не выпал, и стояла теплая, мягкая погода, невольно навевавшая воспоминания о весне. Через несколько дней рыцарь оказался в пустынной стране с торчавшими тут и там голыми утесами. Местность казалась совсем обезлюдевшей, как будто все поселяне покинули свои поля.

За весь день сэр Борс не встретил ни замка, ни кельи отшельника, где бы он мог провести ночь. В сумерки рыцарь выехал на обширную равнину. Холодные лучи месяца освещали видневшиеся вдали горы.

Вдруг посреди равнины проступили очертания массивного строения, похожего на замок, и сэр Борс пришпорил коня.

Перед ним действительно стоял замок, но стены его обвалились и поросли мхом, как будто века прошли с тех пор, как в нем жили люди.

По подъемному мосту рыцарь въехал на большой двор; вместо приветствия раздалось эхо, повторившее топот его коня.

Осмотрев верхние комнаты, он нашел в одной из них постель из листьев папоротника и, поужинав из своих запасов, улегся спать, радуясь, что наконец нашел ночлег и кров, который защитит его от холодного ветра, бушевавшего за стенами замка.

Утомленный дорогой, сэр Борс скоро заснул, однако около полуночи внезапно пробудился. Было совсем темно, и только одинокая ласковая звездочка смотрела в стрельчатое окно. Вдруг в комнате блеснул красный луч, и из него грозно протянулось копье, похожее на длинный язык пламени. Копье устремилось на рыцаря и остановилось перед ним. Острие копья сияло ослепительно синим светом.

Рыцарь в недоумении наблюдал за чудным явлением. Копье между тем отодвинулось. Но едва он схватился за лежавший с ним рядом меч, огненное копье ринулось на него и, ранив в плечо, выскользнуло в окно. Комната снова погрузилась во мрак. Сэр Борс стонал от боли, и о сне нечего было и думать. Поднявшись на заре с намерением ехать дальше, он вышел во двор, чтобы оседлать своего коня, и с изумлением увидел на месте обвалившихся ворот большую черную дубовую дверь, заколоченную и закрытую на засов.

Как ни старался рыцарь выбраться из замка, ему это не удавалось. А замок, по-видимому, был совсем необитаем; обходя его, он всюду находил одни лишь развалины и запустение.

Так прошло три дня. К страданиям от раны присоединился томительный голод. Сэр Борс сидел подле своего коня в конюшне, когда до него вдруг донеслось бряцание оружия. Выйдя во двор, он увидел рыцаря в латах, со щитом и с обнаженным мечом в руке.

Не говоря ни слова, рыцарь ринулся на него, и сэр Борс едва успел схватить свой щит. Полдня бились они, нанося друг другу мощные удары. Сэр Борс получил несколько серьезных ран, сквозь щели в его латах сочилась кровь. А противник Борса оставался невредим и, казалось, даже не утомился. Наконец сэр Борс пришел в такую ярость, что загнал противника к двери, выходившей во двор. Неизвестный рыцарь, падая навзничь, раскрыл собой дверь, но она тотчас же захлопнулась за ним.

Сколько ни кричал сэр Борс, называя противника негодным трусом и вызывая его на поединок, он не вышел и даже не отозвался ни единым словом.

Подождав немного, сэр Борс, раны которого горели и ныли, решил идти в конюшню к своему коню. Но едва он повернулся, неизвестный рыцарь бесшумно накинулся на него сзади, собираясь сразить коварным ударом в затылок. Сэр Борс вовремя разгадал его намерение и успел отразить удар.

Отчаянно бился сэр Борс, и скоро ему удалось повалить противника. Он уже хотел прикончить его, но рыцарь вдруг вытянулся словно мертвый, и латы его с глухим звуком, как пустые, стукнули о землю.

Разрубив застежку шлема и откинув его, сэр Борс с ужасом увидел, что доспехи были пустые. Значит, он сражался с самим дьяволом!

Рыцарь сотворил крестное знамение, прочел молитву и, изнемогая от усталости и страха, направился к конюшне, дивясь, как ему удалось остаться в живых, имея дело с нечистой силой.

Вдруг из темной норы выбежал огромный вепрь с загнутыми, острыми как мечи клыками и яростно ринулся на Борса. Могуч оказался дикий зверь, но сэр Борс, с трудом собрав все свои силы, мощным ударом снес-таки вепрю голову и вслед за поверженным животным замертво упал наземь, лишившись чувств от слабости и голода.

Придя в себя, он побрел в конюшню, где перед пустыми яслями лежал его голодный конь.

Не надеясь дожить до утра, сэр Борс, покаявшись в грехах и вручив свою душу Господу, приготовился к смерти, как подобало доброму рыцарю, и спокойно заснул.

На заре он пробудился от голода и решил отрезать кусок мяса от убитого вепря, однако, войдя во двор, рыцарь несказанно изумился, не обнаружив его там. Вместо убитого зверя он увидел большой котел с жареным мясом, подсушенный хлеб и горячее молоко.

Сэр Борс бросился к котлу. Но, поднося кусок мяса ко рту, он опомнился и, сотворив крестное знамение, убежал в конюшню. Все эти яства, как догадался рыцарь, были поставлены нечистой силой, чтобы ввести его в искушение, и, стоило ему дотронуться до них, он навеки погубил бы свою душу.

Весь день сэр Борс боролся со смертью, и весь день дьявол искушал его, но он обладал достаточной силой и мужеством, чтобы не сдаться, и предпочитал смерть рабству у нечистой силы.

С наступлением сумерек рыцарь почувствовал близость смерти и поручил свою душу Богу. Когда он окончил молитву, со двора донеслись страшные крики ярости и отчаяния, а вслед за тем в дверях конюшни появился почтенный седовласый старец. Подойдя к рыцарю, он положил ему руку на голову и промолвил:

– Добрый праведный рыцарь, ты подвергся серьезному испытанию и с честью выдержал его. Со временем ты совершишь нечто большее. Сейчас раны твои будут исцелены и ты подкрепишься как следует.

Воздух наполнился благоуханием, и сэр Борс увидел в тумане сияющую чашу, несомую чудесной девой. Он понял, что это чаша Святого Грааля, и преклонил голову – его раны тотчас зажили.

Утром он отправился в обратный путь и, придя ко двору короля Артура, рассказал обо всем с ним приключившемся.

Король с королевой и рыцари Круглого стола весьма обрадовались, увидя Борса целым и невредимым; они предчувствовали, что он совершит великие подвиги.

В день Святой Троицы все пошли на службу в собор, а когда вернулись во дворец, король приказал накрыть обед в зале Круглого стола, потому как в этот день он обыкновенно собирал рыцарей на торжественный пир.

Все ожидали призывного рога, возвещавшего повеление садиться за стол. Вдруг кто-то вбежал в покои короля, крича о великом чуде, случившемся при дворе. Артур со своими рыцарями вошел в зал Круглого стола и увидел, что на всех местах рыцарей вокруг стола появились сделанные золотыми буквами надписи: «Здесь должен сидеть сэр Бедивер», «Здесь должен сидеть сэр Гавейн» – и так далее.

На одном месте было начертано: «В четыреста пятьдесят четвертом году от Страстей Господних среди вас явится тот, кому надлежит занять сие место», а рядом значились имена сэра Персиваля и сэра Борса.

Рыцари в молчаливом изумлении смотрели друг на друга. Первым заговорил король Артур:

– Клянусь Богом, любезные друзья и лорды: мы с вами станем свидетелями великого чуда – ведь теперь именно четыреста пятьдесят четвертый год со времени крестной смерти Спасителя.

Когда прозвучал рог, созывающий к обеду, рыцари заняли предназначенные для них места. Лишь одно место с таинственной надписью оставалось свободным.

За столом все соблюдали умеренность в пище и питье, как будто в ожидании чуда. И чудо действительно совершилось.

Когда после трапезы священник при всеобщем молчании прочел благодарственную молитву, по залу вдруг пронесся порыв сильного ветра и захлопнул все двери и окна. Рыцари невольно переглянулись, многие побледнели.

Затем дверь распахнулась, и в зал вошли благообразный седой старец и молодой рыцарь в красных доспехах, но без меча и без щита. Сэр Борс узнал в старце того, кто явился ему в дьявольском замке.

– Мир вам, благородные лорды! – промолвил старец и, обратясь к королю, добавил: – Государь, я привел к тебе молодого рыцаря; он королевского рода, и ему суждено совершить великий христианский подвиг во славу Господа нашего Иисуса Христа. Его зовут Галахад.

– Добро пожаловать! – приветствовал их король.

По совету старца юноша снял свои доспехи и остался в красной тунике и плаще, подбитом горностаем. Старец провел юношу к страшному месту, и, ко всеобщему изумлению, смертоносная молния не поразила его.

– Это твое место, рыцарь. Ты обретешь чашу Святого Грааля, а сидящие подле тебя товарищи разделят твой жребий, ибо они смиренны и чисты сердцем.

– Если тебе, старец, известно, скажи, – попросил король, – что должны сделать мои рыцари, чтобы добыть чашу Святого Грааля и водворить мир в моем королевстве. Многие из подвластных мне королей и баронов враждуют между собой, и Британии грозит раскол; некоторые из них отпали от святой веры и вернулись к язычеству и к жестоким богам древней Британии. Мне тяжко сознавать это, душа моя скорбит!

– Государь, – заговорил старец, – никто не может сказать, чем завершатся поиски чаши Святого Грааля; но я знаю, что должны сделать твои рыцари, дабы предотвратить грозящую стране гибель. Чаша Святого Грааля, как тебе известно, это та чаша, из которой Христос пил во время Тайной Вечери, перед тем как был распят. Иосиф Аримафейский принес святую чашу в Британию, и здесь она находилась более четырех с половиной столетий. Пока ты и твое королевство хранили завет Христа, чаша оставалась среди вас. Но теперь вы стали враждовать, предались греху, вас обуяла гордыня. Если вы не раскаетесь и не прекратите нечестия, святая чаша покинет Британию, и страна погибнет в огне междоусобных войн, будет разорена и опустошена!

Старец закончил свою речь и покинул зал. Его никто не остановил, потому как многие из присутствующих сознавали свое нечестие.

Тогда поднялся сэр Гавейн, рыцарь гордый и горячий, но благочестивый и преданный королю. Грозящая стране гибель повергла его в печаль.

– Я даю обет, – заговорил он, – завтра же отправиться на поиски чаши Святого Грааля! Я приложу все силы для отыскания сей святыни и, если сподоблюсь увидеть ее, принесу сюда, чтобы спасти страну от гибели!

Горячая речь Гавейна побудила многих рыцарей присоединиться к его клятве. Иные, хотя и не думали серьезно об этом подвиге, принесли обещание, боясь отстать от прочих, но сердца их были преисполнены гордыни и честолюбия.

– Гавейн, Гавейн! – со слезами на глазах воскликнул король. – Я знаю, ты принес благой обет и других побудил к тому же, но мне горестно, что многих из вас, моих друзей, я никогда больше не увижу.

– Не тревожься, милорд, – успокоил его Ланселот, – и согласись: нет более завидной смерти, а ведь от смерти вообще никто не уйдет.

На следующее утро рыцари снарядились в путь и простились с королем и королевой. Море слез пролили те и другие при расставании. На улицах Камелота толпился народ, и бедные и богатые плакали, глядя вслед отъезжавшим рыцарям: многим из них не суждено было возвратиться.

Выехав за город, рыцари разъехались в разные стороны – кому какой путь приглянулся.

Сэр Галахад, не имевший щита, в течение четырех дней ехал без всяких приключений. На четвертый день перед вечерней он подъехал к аббатству Белых Монахов и застал там двух рыцарей Круглого стола – короля Багдемагуса и сэра Ивейна. Поужинав втроем, они потолковали о подвигах, какие им хотелось бы совершить.

– Говорят, в аббатстве есть необыкновенный щит, – сказал король Багдемагус. – Кто бы ни взял его, через три дня или потерпит неудачу, или будет убит. Но я хочу завтра попытать счастья!

На следующий день король Багдемагус, прослушав обедню, попросил аббата показать ему щит. Тот подвел его к престолу, над которым висел ослепительно белый щит. В самой середине его трепетал, как живой, красный крест.

– Сэр, – заметил аббат, – хочу предостеречь тебя: этот щит предназначен для одного из трех достойнейших в мире рыцарей.

– Ничего. Я хоть и не сэр Ланселот, но все-таки хороший рыцарь! – хвастливо возразил он и, взяв щит, поспешно простился с товарищами и уехал.

Не проскакав и двух миль, Багдемагус увидел рыцаря в белых доспехах, разъезжавшего взад и вперед по опушке, как будто он собирался вступить в поединок с каждым, кто отважится поехать по лесной дороге.

Увидев Багдемагуса, Белый рыцарь крикнул:

– Кто ты? Почему у тебя щит непорочного рыцаря, а доспехи другие?

– Кто я?! – гневно воскликнул король. – Сейчас я тебе объясню!

Сказав так, он поднял копье и яростно помчался на Белого рыцаря, спокойно ожидавшего его. Белый рыцарь хладнокровно отвел щитом направленное на него копье и сильным ударом своего копья пробил кольчугу противника, ранив его в плечо. Багдемагус без чувств упал с коня.

Белый рыцарь подозвал к себе оруженосца и попросил его:

– Отнеси белый щит сэру Галахаду – он в Белом аббатстве. Кланяйся молодому рыцарю от меня и передай, что этот щит предназначен ему. Если Богу будет угодно, мы встретимся с ним и вместе отправимся туда, куда нам суждено идти.

Оруженосец исполнил приказание и передал Галахаду слова Белого рыцаря. Галахад спросил, какой у Белого рыцаря девиз на щите, и оруженосец ответил: «Трепещущее сердце».

– Да будет так, как он сказал! – воскликнул молодой рыцарь и, вскочив на коня, поехал к северу: он знал, что чаша Святого Грааля скрыта в замке у одного из мятежных баронов.

Через несколько дней Галахад очутился в мрачном дремучем лесу, где мох, как густая борода, свешивался с покрытых плесенью ветвей.

На лесной прогалине рыцарь увидел седую старушку. Она молилась, стоя на коленях перед зеленым крестом; рыдания сотрясали ее грудь.

– О чем ты сокрушаешься? – спросил ее Галахад.

– О, добрый рыцарь, – заговорила старушка, – как мне не плакать, если я дожила до того дня, когда мои сыновья восстали друг на друга. У меня три сына, и все они считались достойными рыцарями Круглого стола. Двое старших расточают семейное имущество, лишая меня последнего, а младший, сэр Хьюлин, противится их злым намерениям. За это они ненавидят его. Вчера, вернувшись домой, старшие сыновья затеяли ссору с младшим. Я боюсь, как бы они не убили его. Кто же тогда будет мне опорой и утешением в старости?! Мне остается только умереть.

– Грустно все это, – заметил Галахад. – И подумать только: в Британии нашлись рыцари, замышляющие убийство кровных родных! Прошу тебя, проводи меня к ним.

Он посадил старушку на седло перед собой, и она указывала ему дорогу в лесу. Едва успели путники проехать милю, как до них донесся лязг оружия.

– О, братья убивают его! – воскликнула, рыдая, старушка. – Мой дорогой сын! Мой мальчик!

Сэр Галахад пришпорил коня, и вскоре они оказались на большом лугу и увидели двух рыцарей, сражающихся против одного.

– Стойте! – грозным голосом крикнул Галахад. – Опустите мечи, злые братья, истребляющие ДРУГ друга!

Рыцари обернулись на крик. Увидев мать, младший брат опустил меч. Старушка сошла с коня и бросилась к нему; юноша неясно обнял мать.

Злые братья презрительно рассмеялись.

– Не думаешь ли ты запугать нас громкими словами? – возопили они и, вскочив на коней, одновременно ринулись на Галахада с копьями наперевес.

Рыцарь отразил одно копье щитом, и оно раскололось пополам, а другое отвел мечом и, ни секунды не медля, могучим ударом того же меча снес противнику голову с плеч.

Увидев пораженного брата, сэр Нуллот быстро соскочил с коня и, опустившись на колени, просил у Галахада пощады.

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – Ты Галахад, непорочный рыцарь, который будет преуспевать во всех своих делах и которого не коснется никакое оружие, пока он не исполнит своего высокого предназначения. Я обещаю сделать все, что ты прикажешь мне.

– Немедленно примирись с матерью и братом, – сурово произнес Галахад, – и ничего не требуй от них до самой своей смерти, а она уже недалека. Сегодня же ты отправишься на службу к сэру Бедиверу и королю Урии, которые стараются воспрепятствовать высадке ненавистных язычников.

Рыцарь Нуллот примирился с родными и, исполняя приказание Галахада, отправился к морю. Все случилось, как предсказал Галахад: через неделю Нуллота постигла смерть в битве против пиратов-язычников.

Галахад между тем поехал дальше, глубоко опечаленный встречей с людьми, желающими смерти родному брату и не считающимися с горем старухи матери.

Несколько месяцев разъезжал он по стране, выискивая рыцарей, которые вели междоусобные войны и отнимали друг у друга земли и замки. Он старался водворять между ними мир, разъясняя, что, пока они, христиане, дерутся между собой, языческие орды беспрепятственно наводняют страну, грабят, жгут и убивают.

Случалось, рыцари сами шли к Бедиверу и Урии и вместе с ними отражали набеги язычников. Однако большинство уже утратило рыцарскую честь и продолжало междоусобные распри.

Вся страна была объята междоусобицами, и крестьяне покидали свои поля, а язычники наступали с севера, предавая все мечу и огню.

Сэр Галахад сокрушался о бесчестии и опасался, что уже близко время, когда чаша Святого Грааля покинет Британские острова и страна погибнет.

Однажды на заре Галахад выглянул из кельи, в которой провел ночь, и увидел множество всадников, двигавшихся по степи; они направлялись к морю, где высокие скалы обрывались в бездну, и вели благородного рыцаря в разбитых доспехах, по-видимому раненного. Судя по всему, он храбро сражался, но был побежден, и теперь его собирались сбросить в море.

Сэр Галахад поспешно надел доспехи и вскочил на коня. Одновременно с ним из небольшой рощицы на берегу моря вылетел какой-то рыцарь. Сердце Галахада переполнилось радостью, когда он увидел на щите рыцаря трепещущее сердце и узнал Персиваля.

Сэр Персиваль несся прямо на всадников, приказывая отпустить пленника.

– А ты кто такой? – послышалось из толпы.

– Я рыцарь Пендрагона этих островов, короля Артура, – ответил Персиваль, – а ваш пленник – мой друг, сэр Борс из Бретани.

Сначала в толпе послышался смех, а затем раздались крики:

– Бей его! Тут у нас нет Артура! Мы сами себе господа!

С копьями наперевес семь всадников ринулись на Персиваля, однако подоспевший Галахад кинулся выручать друга. Одним ударом копья он сбросил на землю троих, но при этом копье его сломалось. Тогда Галахад выхватил меч и, врезавшись в ряды противников, которые отступили от сэра Борса, разил их направо и налево. А Борс выхватил меч у одного из своих врагов и устремился к воинам, окружившим Персиваля.

Галахад, Борс и Персиваль бились мужественно и ожесточенно, и немного времени спустя враги обратились в бегство, оставив на поле битвы добрую половину своих товарищей.

Три рыцаря радостно приветствовали друг друга и дали слово не расставаться впредь, пока их не разлучит смерть.

Многие месяцы странствовали они вместе, совершая благородные подвиги, стараясь обратить сердца людей к любви и единению и призывая владетельных лордов северных пределов общими силами разбить язычников.

Однажды утром рыцари подъехали к замку, стоявшему на высокой скале на границе Шотландии. Из замка доносились звуки рога и крики. На стенах замка стояли длинноволосые люди, похожие на дикарей; на них были кожаные куртки с золотыми цепями и украшениями и стальные шлемы с большими рогами и перьями.

На верхнем зубце замка друзья заметили развевающееся знамя. На черном поле знамени красовался золотой ворон с разинутым клювом, как будто он каркал, и с широко распростертыми крыльями, точно он парил над местом битвы.

Рыцари поняли, что замок захвачен язычниками.

Вдруг из подземелья, скрытого под деревом, вышла богато одетая девица с грустным, измученным лицом.

– Благородные лорды, – проговорила она, – ради Бога, уезжайте отсюда, иначе вы погибнете.

– Нет, – возразил Галахад, – мы не повернем вспять! Нам поможет Господь, служению которому мы посвятили себя. Кто ты, благородная леди? И чем так сильно удручена?

– Я Иссайльта, – со слезами ответила молодая девушка. – А владелец этого замка – мой отец граф Хернокс. Я не ведаю, замучили ли его до смерти недруги, или он еще жив и терпит муки. Три дня тому назад сюда явился какой-то рыцарь с толпой злых язычников, они осадили замок и, несмотря на мужество моего отца и доблесть моих братьев, которых убили у меня на глазах, овладели замком. Когда враги бросились на отца, моя старая няня увлекла меня за собой, и мы спаслись. Но я не могу покинуть этих мест, не зная, жив ли отец. Если его уже нет в живых, пусть язычники убьют и меня!

– Мужайся, благородная леди! – сказал сэр Галахад. – Мы спасем твоего отца!

– Милорды, у меня нет надежды! – возразила Иссайльта и, взглянув на замок, побледнела: подъемный мост был спущен, а из ворот выезжали человек десять рыцарей во главе толпы язычников.

– Господь да хранит вас, милорды! – воскликнула она, в ужасе всплеснув руками. – Я буду молиться, чтобы небо даровало вам победу. Но я трепещу за вашу жизнь.

Отчаяние молодой девушки тронуло рыцарей, в сердцах их загорелась ярость: рыцари-христиане вступают в союз с язычниками-саксами, уповая на их помощь при распре с графом Херноксом!

Сэр Галахад с ожесточением ринулся навстречу предателям, надвигавшимся на них из замка.

Необыкновенное зрелище являли три непорочных рыцаря, сражавшихся против толпы язычников и предателей-рыцарей. Когда сломались их копья, они обнажили мечи, и никто не мог противостоять их мощи и мужеству.

Пока сэр Борс разил язычников, толпившихся вокруг него, Галахад и Персиваль избивали предателей-рыцарей, из которых ни один не ушел живым. Видя это, язычники пали духом и кинулись к замку, в надежде поднять за собой мост.

Но храбрые рыцари, преследовавшие их по пятам, молнией пронеслись по подъемному мосту и, спешившись, бросились в замок и схватились с язычниками. Пылая гневом, рыцари не сложили оружия, пока укрывшиеся в замковом зале саксы не обратились в бегство. Но друзья настигали врагов в замковых помещениях и на лестницах. Число трупов язычников быстро увеличивалось, и рыцари вдруг опомнились и почувствовали себя великими грешниками.

– Полагаю, такова была воля Божья, – сказал сэр Борс. – Язычники натворили много бед.

– Конечно, – подтвердил Галахад, – они причинили великое зло нашей стране и сотворили много насилия. Но я думаю, мы обезумели, когда убивали их, ведь скольких матерей мы осиротили!

В эту минуту из потайной комнаты вышел священник, убеленный сединами и окруженный дивным сиянием. Увидев груды трупов, покрывавших замковый зал, он остановился. Сэр Галахад снял с себя шлем, и друзья последовали его примеру; опустившись на колени, все трое исповедались в своем безумстве, заставившем их истреблять даже тех, кто просил пощады.

– Содеянное вами предначертано свыше, – изрек священник после того, как дал им отпущение грехов. – Злые рыцари вступили в союз с язычниками с целью овладеть этим замком и дивной святыней, в нем сокрытой. Мне было пророчество, что вы – те самые непорочные рыцари, которые призваны совершить святое дело. Когда зал будет очищен от мертвых тел, а ваши доспехи – от следов битвы, вы увидите то, что вам суждено увидеть!

Зал прибрали, устлали свежим тростником; рыцари с освобожденным графом Херноксом и его дочерью Иссайльтой дружески и весело беседовали.

Немного погодя старый священник вызвал графа с дочерью из зала, и рыцари остались одни. Вдруг двери захлопнулись, за окнами стемнело, жалобно завыл ветер, нагоняя печаль. Мрак, однако, быстро рассеялся, и середина зала осветилась ярким светом, который глаза едва могли выносить. Скоро рыцари различили в сиянии серебряный стол и стоящий на нем большой серебряный сосуд дивной тонкой работы.

Двери раскрылись, и в зал вошли ангелы. Два из них несли восковые свечи, третий – полотенце, а четвертый – копье с ослепительно сверкавшим острием. Подойдя к столу, ангелы оставили несомые ими предметы рядом с дивным сосудом.

Тут только рыцари увидели сидящего за столом седого старца в епископском облачении; его прекрасное лицо окружал сияющий нимб, а плащ на груди украшала латинская надпись: «Се я, Иосиф, первый епископ христианства, снявший со креста тело Господа нашего».

Рыцари несказанно изумились, потому как епископ Иосиф умер более четырехсот лет тому назад. Видя их недоумевающие, испуганные лица, Иосиф ласково улыбнулся и проговорил:

– Не изумляйтесь, рыцари! Я хоть и дух, но знаю вашу немощь и пришел помочь вам.

Он взял со стола лучезарный сосуд и подошел к Галахаду. Рыцарь опустился на колени и причастился из святого сосуда. После него причастились Борс и Персиваль.

Затем епископ обратился к Галахаду:

– Знаешь ли ты, сын мой, что за сосуд у меня в руках?

– Нет, святой отец, – ответил Галахад.

– Это священный сосуд, который люди называют чашей Святого Грааля; из нее Христос вкушал на Тайной Вечере, перед тем как был распят на кресте и своей смертью искупил грехи человеческие. Увы! В пределах этой страны никто, кроме вас, не удостоится узреть сей священный сосуд, – произнес епископ, и его кроткое, ласковое лицо омрачилось. – Сегодня же ночью чаша Святого Грааля покинет Логрис, и ее уже никогда здесь больше не увидят.

– Какая прискорбная весть! – воскликнули Галахад и Персиваль. – Но, святой епископ, это ведь еще не значит, что страна наша обречена на гибель и возвратится к язычеству?

– Так будет, – с горечью проговорил епископ. – Люди забыли Христа и его заповеди, родичи грабят друг друга, брат восстал на брата, многие вступают в союз с язычниками. Рыцари погрязли в грехах, возгордились и стремятся к почестям. Вот Христос и повелел мне лишить страну святыни, которой он почтил ее четыреста пятьдесят лет тому назад, когда я принес ее сюда.